Трибунал

Глава III. Нелокальность (часть 5)

Нет!

Нет-нет-нет!

Этого не может быть! Ни малейшего шанса!

Ли Хон Ки продолжал раз за разом прогонять вероятностную модель, и каждый раз выходило одно и то же. Он был прав, непогрешимая математика была права, подобных совпадений быть не может, но то, что он видел собственными глазами на тактической гемисфере, тем не менее, существовало в действительности.

Непосредственно у него за кормой разноцветной кляксой вальяжно расплывалось пятно суперсимметричного распада. Пятно крошечное, едва заметное. Подобные оставляют либо малотоннажные шлюпки вроде той, что угнал с собственного бакена Ли Хон Ки — и это ещё можно было понять, если за ним и правда отправились в погоню, либо же непосредственно рядом с ним завершил бы обратное проецирование куда более экзотический объект.

И оптические сенсоры шлюпки уже битых полтора часа обшаривали пространство в области зоны проецирования в поисках чего-то различимого хоть в радио-, хоть в гамма-диапазоне. Нейтринных детекторов на борту утлого судёнышка, к сожалению, не предполагалось, но даже с учётом этого обычный конвенциональный крафт до одной десятой мегатонны тоннажа давно был бы вычислен и идентифицирован. Как была бы обнаружена и россыпь тлеющих в пустоте следов крушения. Диски Маха в точке неудачного проецирования обыкновенно различимы невооружённым глазом на расстояниях до полутора тиков.

Тут же тишина стояла такая, будто проецировалось что-то вовсе неуловимое.

Или претендующее быть таковым. Специально спроектированное таким образом, чтобы соблюдать максимальную незаметность прожига.

На голову Ли Хон Ки свалился самый настоящий разведсаб — инженерное чудо Порто-Ново, способное не проскакивать файервол с выпученными глазами, но зависать надолго в глубине фрактального шестимерия, наблюдая и выжидая.

Неспроста эта штука здесь оказалась. Банальная комбинаторика гигантских космических просторов Фронтира не давала иного ответа. Здесь она могла очутиться лишь по двум причинам — или экипаж разведсаба сумел каким-то чудом повторить расчёты Ли Хон Ки по поиску статистических аномалий внутри Цепи, либо — что куда более вероятно — банально проследили за его шлюпкой. Вот только откуда им знать, куда он направлялся? Иначе придётся покрывать разведсабами каждый кубический парсек проекции пространства, а столько крафтов этого класса у Адмиралтейства не было построено за все без малого пять столетий с момента окончания Века Вне.

Впрочем, если знать, что искать, то сам процесс поисков становится вопросом времени и тщательного планирования. Судите сами — эти ребята нарочно лежат в дрейфе, иначе бы Ли Хон Ки уже заметил следы маршевых факелов в симметричной картине треков распада. Законы сохранения ещё никто не отменял. И сам дрейф — лишнее доказательство того, что им есть, что скрывать. Но вот что скрыть никак не получится — это тепловую сигнатуру прочного корпуса. Пассивный прыжок Сасскинда помещал крафт в заморозку, равняя его температуру с вмороженным за дюжину миллиардов лет в саму структуру субсвета фоновым реликтовым излучением, но активное проецирование напротив — буквально испаряло внешнюю оболочку любого макроскопического объекта в окружающий космос, оставляя легко различимый трейл ионизированного вещества, от которого можно было избавиться единственным образом — врубать прожиг и бежать.

Вот же они!

«Неизвестный разведсаб, я вас вижу, скрываться нет смысла».

Ха, совпадение, как же.

Послушно зажёгшийся факел служил ему вполне понятным ответом. На малой тяге крафт послушно тронулся в его сторону.

«Неизвестный разведсаб, назовитесь».

Но тот продолжал помалкивать, понемногу надвигаясь. Да уж, сабы были самым лёгким из существующих классов боевых кораблей Адмиралтейства, но всё равно эта штука была минимум вчетверо длиннее и почти в сотню раз тяжелее его крошечной спасательной шлюпки.

И только приблизившись до расстояния прямого оптического контакта и сбросив ход, колышущийся червяк разведсаба всё-таки подал голос:

«Говорит разведсаб «Вардхамана», здесь капитан Курц. Переходите на коммуникацию по прямому лучу, нас слышат».

Так вот зачем всё это загадочное радиомолчание. Ли Хон Ки тяжело вздохнул. Тяжело иметь дело с дилетантами.

«Здесь контроллер 48 бакена Цепи Ли Хон Ки. Если бы вы действительно понимали, о чём говорите, вы бы не о радиомолчании беспокоились. Он видит вас так же отчётливо, как и тот фейерверк, что вы устроили при обратном проецировании. Если вашей целью было оставаться незаметными, стоило заранее озаботиться пассивным прыжком».

«Он видит? Вы о ком сейчас говорите, контроллер?»

«Фокус. Фокус видит. Вы же его выслеживали, а не меня, не так ли?»

В канале возникла неловкая пауза. По ту сторону вели затяжные переговоры. Что ж, попробуем иначе.

«Скажите лучше, как вы тут оказались, капитан Курц. Я как-то не верю в случайности. Да и отследить меня было бы непросто. Только не говорите, что вы и без меня знали, где искать фокус».

Теперь ответ пришёл куда быстрее.

«Хм, контроллер, изначальной стратегией было последовательно отработать траекторию «трёх шестёрок» обратно от рэка, но разброс координат оказался слишком велик, так что пришлось экспериментировать, когда же мы узнали о вашем побеге, сложить два и два было несложно, из дипа ваши перемещения выглядели куда как заметно, если знать что искать».

Если бы Ли Хон Ки знал, что такое эти «три шестёрки» и о каком именно рэке идёт речь. Впрочем, неважно. Он оказался прав — фокус разыскивал в этих краях не только беглый контроллер.

«Сумели, значит. Не могу вас в этом упрекнуть. На вашем месте я поступил бы так же. Другой вопрос, что нам всем с этим знанием теперь делать. Приближаться к фокусу я бы не советовал, ни на моём корыте, ни на вашем разведсабе».

«Но у нас всё-таки больше шансов. Контроллер, я ни на чём не настаиваю, но тут собралась группа учёных, не меньше вашего заинтересованных в исследовании фокуса, и мы были бы рады, если бы вы к нам присоединились. Да и разговаривать лицом к лицу станет удобнее».

В этом был свой резон. В конце концов, своего Ли Хон Ки уже добился. Чо Ин Сон будет им гордится. Всё едино дальнейшие планы его здесь были, мягко говоря, абстрактными. Прибыть на место, убедиться, что его расчёты верны. Сообщить на Квантум, пусть думают, что с этим знанием делать. А так — Квантум вот он, самолично явился, зовёт сотрудничать. Подозрительно другое — научспецы на борту одинокого разведсаба. Всё это дурно пахло. Такой же, как у него, самодеятельностью. Впрочем, а чего ему терять.

«Согласен. Готовьте шлюз».

Саб уже надвигался, проделывая попутно все присущие его пластичному корпусу извивы и растяжения. Надо же, не то колючая на вид космическая медуза, не то вакуумное кишечнополостное, закованное в гибкую пластинчатую броню. Чем ближе вся эта гигантская радиолярия становилась, тем больше недоумения вызывала. Типичный террианский боевой крафт выглядел высеченным из аметиста кристаллом, поражая красотой своих внешних симметрий, призванных успешно отражать удары эхо-импульсов и снижать эффективное сечение при проецировании. Тут же на глазах у Ли Хон Ки вырастала из пустоты псевдоорганическая конструкция, нелепая в своей неуместности.

Всё-таки выбор транспортного средства для этой миссии вояки сделали идеальный.

Ещё бы не напороли сгоряча, а так — есть какие-то шансы на успех.

Сам Ли Хон Ки лучше не сумел бы придумать. Да и то сказать, выбора у него почти и не было, кроме как угнать с бакена шлюпку. А тут флотские ни в чём себе не отказывали. Впрочем, судя по тому, что фактически беззащитный саб прибыл без огневого прикрытия первторангов, его экипажу явно не Адмиралтейство полётное предписание визировало.

И точно, как только шлюпку напоследок тряхнуло, а над переходной камерой зажглись бело-лунный и зелёный огни шлюзования, за прозрачной бронепластиной визора тут же принялась маячить разношерстная — какая же ещё — банда горе-угонщиков.

Вздохнув, Ли Хон Ки смирился со своей дальнейшей участью. Придётся из последних оставшихся сил удерживать себя от презрительной усмешки. Любители. Трёпаные любители.

Створки шлюза нехотя разошлись, открывая виды на тактический простор.

Ли Хон Ки сделал шаг вперёд, набрал в грудь воздуха… чтобы тут же сложиться пополам в спазматическом приступе тошноты.

На борту саба воняло. Люто, как у выгребной ямы полевого госпиталя из старых дорам про Вьетнамскую войну.

Слёзы катились у Ли Хон Ки из глаз, заливая остатки и без того невеликого обзора и лишая его последних следов человеческого достоинства. Хорошо хоть искусственный горловой сфинктер штатно не позволял рвотным массам выбраться наружу.

— Черти космачьи… — из последних сил выдавил из себя контроллер.

— Ничего, освоитесь.

С трудом поднимаясь в вертикальное положение и настойчиво размазывая солёные потёки по щекам, Ли Хон Ки всё-таки сумел разглядеть говорившего. Пожалуй, из разномастной толпы собравшихся только он походил на дайвера — сухая голая кожа обтягивала острые кости черепа, наискось покрытые шрамами радиационных ожогов. О гуляющие по лицу желваки, казалось, можно порезаться. Судя по узнаваемым каркающим обертонам голоса, это и был капитан Курц.

«Мы готовы гасить квадрупольный момент».

Голос, скрипящий в интеркоме, намекал, что где-то глубоко в рубке всё-таки скрывались ещё дайверы. Но здесь Ли Хон Ки никого приметного больше не заметил. Все прочие как есть были наполовину обычными «пиджаками» из числа вояк да мозголомами, для смеха переодетыми в военное. Последних легко было узнать по переливающимся вдоль подбородка внешним интерфейсам.

Любопытная компания подобралась. Наверняка в тесных каютах разведсаба нашлось место ещё и парочке саркофагов с «тинками». Куда уж без них. Высшее командование вояк состояло исключительно из консерв.

«Переход на микрогравитацию».

Повинуясь команде навигатора, палуба под ногами Ли Хон Ки поплыла, сделала кульбит и ухнула под ним в бездонную пропасть. Желудок тут же снова взбунтовался, впрочем, стоило хоть немного принюхаться к местным ароматам, как дело явно пошло на лад. Ещё бы глаза перестали слезиться.

Вцепившись обеими руками в информативно засветившийся вдоль осевого транспортного коридора поручень, Ли Хон Ки вполне удачно сориентировал себя в пространстве, не болтаясь под потолком и не суча ногами. Оглядевшись, он тут же поймал у собравшихся разочарованные взгляды — большинство явно ждало продолжения циркового представления. Ну да, как же, небось целых несколько десятков смен на борту, все уже мнят себя дофига опытными космачами.

— Капитан, вы забыли мне сообщить, зачем вообще было принято решение о проецировании.

Обтянутый кожей лоб, казалось, сейчас заскрипит от натуги.

— Поясните, контроллер.

— На мой взгляд, куда логичнее было после отслеживания моей траектории остаться в дипе и наблюдать оттуда за моей судьбой с перископной глубины, не покидая балб.

Капитан Курц, показалось, на секунду изобразил на своём птичьем лице что-то вроде презрения.

— Подобный манёвр требует невероятного контроля, даже с моими двумя сотнями боевых прожигов я бы никому не советовал проделывать подобные шутки, инфляция балба почти неизбежно приводит…

— Прошу прощения, что перебиваю, но я провёл последние семь лет своей жизни на борту бакена Цепи. Они скользят по направляющим, будучи погружёнными в дип у самого файервола. И по моему опыту балб вполне реально контролировать на грани коллапса. Во всяком случае, если речь идёт о таком небольшом крафте, как разведсаб.

Кажется, тут он переборщил. Во всяком случае болтающиеся вокруг вояки глядели теперь на него немного осоловело, как на сумасшедшего. Семь лет в дипе? Что он такое несёт, космач не в своём уме!

А вот мозголомы, косясь на них, теперь уж совсем откровенно потешались, разве что не вслух. Да уж, у них тут та ещё атмосферка на борту. Понабирали с Семи Миров по справкам.

И только тут капитан Курц словно сообразил, наконец, с кем имеет дело. Куда-то разом делись все эти маскулинно играющие желваки, взгляд со дна запавших орбит сделался нейтральным, а правая рука в приветственном салюте потянулась к дайверскому символу на лацкане кабинсьюта. Впрочем, остановившись на полпути.

— Спасибо за рекомендацию, контроллер Ли Хон Ки, в следующий раз непременно воспользуюсь. Но мы уже здесь, и нам пора бы решать, как быть дальше. Проследуйте за мной в рубку, всем же прочим! — тут он рявкнул на собравшихся так, что они разом в ответ засуетились, — проследовать по личным каютам и ждать дальнейших указаний. Кру-гом, Арш!

Впрочем, всей бригады уже и так след простыл. И лишь в отдалении транспортных коридоров мелькали чьи-то нелепо болтающиеся в микрограве ноги.

Пока транспортная лента неспешно тащила их вдоль корпуса в нос саба, Ли Хон Ки решил прояснить ещё один вопрос:

— Моя шлюпка, мы так и оставим её дрейфовать?

— Зачем? — удивился капитан Курц. — У нас на борту осталось не так много зондов, передайте приоритет управления моим навигаторам, и мы отправим её на разведку. Так будет выглядеть достовернее.

Достовернее? С утлым судёнышком Ли Хон Ки уже успел сродниться, и не хотелось просто так бросать его в пекло, но с другой стороны, лучше его, чем этот саб.

— Передаю, — и тут же отдал команду кволу.

— Благодарю.

Капитан Курц остановил ленту и сделал приглашающий жест в сторону Ли Хон Ки. Перед ними темнела изолирующая мембрана. По всей видимости, они добрались до рубки «Вардхаманы».

С громким чмоком мембрана пропустила Ли Хон Ки внутрь, после чего ему пришлось некоторое время потратить, бессмысленно хлопая глазами, пока те привыкали к царившей здесь почти полной темноте. Даже на фоне обычного полумрака, в который был погружён разведсаб, в рубке едва светились лишь острые точки звёздного фона в глубине тактической гемисферы.

Гемисфера была совершенно пуста.

— Добро пожаловать на борт, контроллер. Мы вас ждали.

Говоривший, судя по переливающимся огням портов, был из мозголомов. Ли Хон Ки припомнил давно забытый навык и отправил запрос на личные данные. Доктор Накагава. Где-то он слышал это имя. Бортовой квол, будто подслушивая его мысли, тут же забросал инфополе подсказками. Работал с доктором Ламарком, первооткрывателем тех самых «глубинников» и одним из пассажиров пропавшего «Эпиметея», а также был учеником покойного профессора Танабэ, ближе всех подошедшего к теоретическим основам модели Цепи собственной разработки, не наследующей технологиям летящих. Жаль, не сумел завершить труд всей своей жизни.

Любопытная здесь собралась компания. Ли Хон Ки быстро пробежался по остальным собравшимся. Помимо капитана Курца тут присутствовал ещё капитан Райдо с научного каргокрафта «Принсепс» (интересно, а для Эру тут какой интерес?), бипедальный дрон майора Акэнобо (а вот и «консерва», да ещё какая, из числа высшего командования мятежников контр-адмирала Финнеана), в таком составе они плюс тот самый дежурный навигатор «Вардхаманы» набились в обыкновенно двухместную рубку саба под завязку, буквально дыша друг другу в затылок.

Ну да, и контроллер бакена Цепи в придачу. Ли Хон Ки с трудом удерживал себя на грани панической атаки. Такой острой клаустрофобии он не испытывал с самого своего отбытия к месту службы на бакен 48.

— Вы мне хотели что-то показать, капитан? Потому что в противном случае я бы предпочёл найти для себя место чуть посвободнее. Последние годы я в основном работал один.

— Не беспокойтесь, контроллер, мы вас не станем долго мучить. Что вам известно о фокусе?

— Кроме того, что это статистический феномен галактических масштабов, источник, так сказать, паразитической энтропии? Фактически ничего, как и всем собравшимся здесь, — зачем-то добавил он.

— А об аварии лихтер-рудовоза «Тэ шесть сотен три»?

Ли Хон Ки покачал головой.

— О судьбе пассажиров астростанции «Эпиметей»?

— Только общие сведения.

— Ладно. Но как, в таком случае, вы сумели без всех этих вводных в одиночку отыскать это место?

Как бы им попроще объяснить.

— Барьер. Точнее, непосредственно Цепь — это искусственно возведённый космических масштабов стабилизатор статистических аномалий. Фокус — их непосредственный источник неизвестной природы. Я сложил два и два и применил одно для отслеживания второго. Применил не совсем по назначению, немного сменив поляризацию Барьера, но всё было проделано более чем безопасным для него способом. Нужно было только знать, куда смотреть.

— Но ваш метод бы не сработал, если бы фокус по-прежнему оставался вне пределов Цепи, голографическая теорема для внешних точек даёт расходящиеся решения, — доктор Накагава, склонив голову набок, откровенно пялился на Ли Хон Ки, и ему от этого пристального взгляда снова сделалось не по себе.

— Мне показалось это разумным предположением. Если ваши коллеги, капитан Курц, сумели однажды триангулировать фокус за пределами Барьера, он мог попытаться скрыться внутри Цепи, и, как видите, это почти что сработало. Сам фокус может и не понимать заранее той ловушки, в которую угодил.

— Ловушки, контроллер? Что вы имеете в виду?

— Как вы полагаете, отчего фокус снова не нырнул в дип, или как он там перемещается, как только я сюда спроецировался на своей шлюпке?

— Не счёл вас опасным?

— Вас он, видимо, тоже не счёл. Однако насколько я понимаю, даже свалившихся ему на голову обломков «Джайн Авы» оказалось достаточно, чтобы он тут же поспешил сменить дислокацию. Такова же текущая версия случившегося?

— Допустим. Но вы говорите «ему», как будто фокус, я не знаю, живой. Или даже разумный.

— Почему нет? — пожал плечами Ли Хон Ки. — Во всяком случае до сих пор он проявлял себя довольно высокоорганизованным объектом, возможно, искусственного происхождения, почему бы не продолжить предположения и не считать, что у фокуса или его создателей, или его экипажа, скажем, есть свои цели в этом секторе галактики.

— Знать бы ещё эти цели, но неважно, предположим, что это правда. Вы говорили о какой-то ловушке.

— А вы ещё не поняли? Фокус, оказавшись внутри, тут же потерял способность покинуть Барьер, не разрушив его. Или не будучи, в свою очередь, уничтоженным в качестве материального объекта. Это уж как нам всем повезёт.

Собравшиеся на этих его словах словно по команде куда-то засобирались. Бипедальный дрон майора Акэнобо отбыл со словами «пойду готовить шлюпку», оба капитана принялись о чём-то переговариваться в закрытом канале — и только едва заметные саккады глаз выдавали общее напряжение момента, наконец доктор Накагава словно клещами вцепился в локоть Ли Хон Ки, буквально волоком доставляя его обратно в осевой транспортный тоннель. Там же он, ничего не поясняя, попросту махнул в направлении кормы, мол, за мной, контроллер. И тут же заскользил вдоль пунктира огней транспортной ленты в означенном направлении.

Вся эта пантомима представлялась настолько утомительной, что Ли Хон Ки, прежде чем добраться до места, трижды успел проклясть себя то, что не умеет держать язык за зубами. Вот чего ему стоило попросту промолчать?

Каюта, у которой Ли Хон Ки ждал доктор Накагава, была наспех переделана под большую кубатуру — посредине помещения из стрингеров по-прежнему торчали крепления одной из демонтированных переборок, вдоль шпангоутов были как попало проложены временные короба коммуникаций, а фактически весь полученный объём занимали два саркофага.

Один стандартной военной конструкции — наверняка он и принадлежал майору Акэнобо. А вот другой был почти вдвое массивнее и на борту его сиял флуоресцирующий знак Эру. Любопытно.

— Да вы проходите, не стесняйтесь. Кроме нас двоих, тут никого нет.

Не считая двух «консерв». Или что тут у нас такое.

Всё личное пространство доктора Накагавы состояло из наживую приваренного вдоль одного из стрингеров спального кокона, который, впрочем, не был даже разобран. Сколько они уже в полёте? Столько на одних стимуляторах протянуть непросто. Но доктор пока держался.

— Что всех так смутило в моих словах? — поинтересовался, наконец, пристроившись в уголке, Ли Хон Ки.

Доктор Накагава, как-то блекло усмехнувшись, сперва почесал в ответ переносицу, и лишь минуту подумав, ответил:

— У вас уже в привычку, что ли, вошло изрекать подобные чёрные пророчества, контроллер?

— Ничего подобного. Да и зачем так остро реагировать? Если подумать, фокус с нами уже не одно столетие, возможно, он прятался в Скоплении Плеяд задолго до Века Вне.

— Так что же, вы верите, что раз он раньше предпочитал прятаться или каждый раз сбегать по-тихому, пусть в этот раз и не очень удачно, то так же будет поступать и впредь? Даже несмотря на прямую для себя угрозу? Вы же сами сказали — теперь или Цепь уничтожит фокус, или фокус — Цепь.

— Ну, не так всё плохо, доктор. Если действовать аккуратно, можно обеспечить совместными действиями контроллеров этого участка Цепи нечто вроде бреши, через которую, я думаю, фокус сам же вполне успешно догадается уйти.

— Как интересно, — доктор Накагава почему-то выразительно постучал при этом по крышке большего из саркофагов. — А что, если я вам скажу, что Цепь на самом деле и без того не настолько несокрушима, и она даже без ваших упражнений по миграции фокуса на вольные росы может обрушиться у нас на глазах?

Вкус во рту у Ли Хон Ки разом сделался металлически-кислым, такое бывает, когда языком касаешься оголённого металла.

— Надеюсь, это было сейчас лишь сугубо гипотетическое предположение?

— Отчего же. Вполне практическое. Вы слышали про «глубинники», что сдетонировали перед триангуляцией фокуса?

Ли Хон Ки мелко кивнул. Металл во рту всё усиливался.

— Ударные волны от тех детонаций на три года заблокировали для астростанции «Эпиметей» и группы доктора Ламарка путь домой. С тех пор возмущения заметно разошлись в недрах дипа, но не рассеялись окончательно. У нас с коллегами наработаны разные модели поведения ударных волн, оно существенно нелинейно как по скорости распространения, так и по плотности энергии, однако рано или поздно — максимальные оценки до пяти стандартных субъективных лет — шок пройдёт по ближайшим к Плеядам граням гипердодекаэдра Цепи. И тогда ни одна из существующих моделей не даёт Барьеру и малейшего шанса.

Ли Хон Ки хотелось протестовать, нет, такого не может быть, я, контроллер, свидетельствую, все ваши модели врут, вы, треклятые мозголомы, что вы понимаете в гармонии Барьера!

Но он продолжал молчать.

Доктор Накагава был прав. Музыка сфер, с которой работал Ли Хон Ки, с годами вырабатывала в каждом из контроллеров острое подсознательное чувство прекрасного, которое было не провести. Ли Хон Ки будто наяву видел, как именно падёт Цепь.

Первой по её граням побежит лёгкая рябь паразитных гармоник. Её будут пытаться удержать, даже контролировать, но ничего не выйдет. Резонансы будут разрастаться, впитывая, как губка, неприкосновенный энергозапас разрядников. Взвоют алертами перегруженные генераторы, уже и без того выбирающие максимально доступную им мощность. Срочно выдвинутые от внутренних областей Фронтира каргокрафты поддержки своими фидерами сумеют лишь немного отсрочить надвигающуюся агонию.

К концу второй декады дежурства контроллеры Цепи примут неизбежное решение — замыкать ворота разрядников и проецировать внешние бакены в субсвет, спасая то, что ещё можно спасти.

Спустя двое террианских суток в глубинах Сектора Сайриз начнут распускаться первые каналы барража. Сдерживаемая пять сотен лет угроза начнёт брать своё.

— Так вы всё знали и молчали?

— Что толку, если ничего не можешь поделать? Я истратил все доступные мне ресурсы на то, чтобы отыскать хотя бы единственную модель, которая подсказала бы тактику стабилизации Барьера, — с этими словами доктор Накагава снова машинально постучал пальцами по крышке саркофага. — Если нам не удастся этого предотвратить, то мы, конечно, всех предупредим. Но вы же понимаете, что в таком случае нам останется только одно.

— Бежать, — кивнул Ли Хон Ки.

— Всё верно. Сбудется мечта многих борцов за свободу человеческой расы. К чертям космачьим Цепь, сделаем человечество вновь свободным!

— Но Семь Миров падут. И Большая Дюжина вместе с ними. Нам придётся начинать всё сначала.

— Именно. Настанет новый Век Вне. Или не век. Быть может, это будет тёмная эра рассеяния, которая будет длиться тысячелетиями. И потому я до последнего буду откладывать эту весть. И очень рассчитываю, что вы тоже будете держать квола в узде, контроллер Ли Хон Ки.

С последним нельзя было не согласиться. Только паники теперь не хватало.

— Кто ещё знает?

— На борту — кроме капитанов и майора Акэнобо почти никто.

Ох уж это загадочное «почти».

— Но что вы, в таком случае, здесь делаете?

— Зачем я вожусь с треклятым фокусом, а не ищу прямо сейчас способы спасения Сектора Сайриз от неминуемой гибели?

— Вы меня поняли.

— Потому что мы можем и не дожить до прибытия шока, контроллер.

— Вы что, боитесь фокуса? На фоне того, что грядёт? Но он же до сих пор не сделал ни единого агрессивного жеста в сторону террианских крафтов, хотя уж мы-то старались, «глубинниками», на свою голову, его глушили. Даже разведсабы, которые его в итоге триангулировали, пострадали от тахионного шторма и выплесков шевелёнки, сам фокус к этому не имел ни малейшего отношения, я лично просмотрел все записи, которые были произведены нейтринными детекторами Цепи.

На этом месте доктор Накагава позволил себе нехорошо улыбнуться.

— Повторю свой вопрос, что вам известно об аварии лихтер-рудовоза «Тэ шесть сотен три»?

— Ровным счётом ничего.

— Тогда слушайте. Четыре субъективных года назад это несчастное корыто шло своим обычным маршрутом, но вынуждено было аварийно спроецироваться в субсвет непосредственно вот здесь, совсем неподалёку. С тех пор оно дрейфует в космосе, пустое и холодное. Его экипаж исчез при невыясненных обстоятельствах. Однако год спустя лихтер-рудовоз с теми же кодами транспондера совершенно спокойно объявился в ЗВ «Тсурифы-6», где послужил непосредственной причиной смерти оператора Кабесиньи-второго.

— «Тсурифы-6»? Мятежной станции?

— Именно. О самой катастрофе тогда не было известно, рэк был обнаружен недавно. Но до того у лихтер-рудовоза нашёлся ещё один — вполне такой же действующий двойник.

— В каком смысле действующий? Он как, я не знаю, «летучий голландец», призраком бороздил космос без экипажа?

— Почему же без экипажа. Оба каргокрафта несли на борту полный набор не только экипажа, но и попавших к тому моменту на борт пассажиров с одного из миров Большой Дюжины.

Какая-то ересь, пронеслось в голове у Ли Хон Ки.

— И все три лихтер-рудовоза — мёртвый и два живых, судя по бортовым журналам, пересекали своими курсами ровно этот участок космоса, где мы вас так ловко нашли.

— И что же это значит?

— Вы меня подводите, контроллер. Все вводные у вас. Сделайте вывод.

И только тут до Ли Хон Ки дошло.

— Четыре года. Но по крайней мере три года назад фокус успешно прятался, ещё ничуть не триангулированный, за Воротами Танно!

— Ну наконец-то, — доктор Накагава похлопал Ли Хон Ки по плечу, тот в ответ кисло поморщился. — Контроллер, я вас поздравляю, вы совершили гениальную догадку, использовав Цепь в качестве космических масштабов статистического детектора, но не угадали главное. Вы нашли не тот фокус. Перед нами нечто совершенно иное. И ваши рассуждения о возможном, а хоть бы и фактическом миролюбии того, другого фокуса к этому объекту ничуть не применимы.

В каюте повисла неприятная, тревожная тишина. Каждый думал о своём.

О том, что простой незамысловатый побег теперь, пожалуй, станет тяжеловат в исполнении. И что некоторыми пророчествами лучше бы не разбрасываться. А ещё о том, что для столь критически важной проблемы балаганная эта команда, собравшаяся на борту «Вардхаманы», пожалуй, совершенно не годится.

Оба пришли в себя, отчего-то глядя в одну и ту же точку. На флуоресцирующий знак Эру, обозначенный на борту саркофага.

Только теперь до Ли Хон Ки дошло. В таких вызревали бэкапы.

Осталось понять, что за планы на эту штуку у доктора Накагавы. А что планы эти были грандиозными, сомневаться не приходилось, так горели в тот момент его глаза.

Но задать резонный вопрос Ли Хон Ки не удалось, поскольку через интерком тут же вновь прозвучал голос навигатора:

«Доктор Накагава, подключайтесь, вы должны это видеть».

И добрый доктор тут же подключился, повиснув у переборки в классической позе богомола — в микрограве суставы человеческого тела обыкновенно предпочитают прямые углы.

Да что там у вас снова творится?

Ли Хон Ки почувствовал себя дураком. Оставили его тут одного, хоть иди рубку теперь штурмуй.

Но доктор Накагава над ним всё-таки смилостивился, щёлкнув контрольными кольцами. Тут же послушно пошёл поток.

Это была трансляция грубой, не детализированной версии тактической гемисферы. Впрочем, носовые оптические сенсоры его собственной шлюпки даже и таких подробностей разглядеть бы не смогли. Видать, бипедальный дрон майора Акэнобо перед стартом всё-таки успел немного поработать со старушкой. В центре навигационного телескопа с неплохой апертурой даже с такого немалого расстояния уже был ясно различим фокус.

Точнее, это был не он.

Это не мог быть он.

Неуловимый источник аномальной статистики, о котором без устали твердили все вояки и мозголомы по эту сторону от Истиорна, представлял собой многомерный объект объект, сборку полевых структур, наполовину погружённую в дип. Существовало множество математических моделей этого объекта, но всё указывало на присущие ему дополнительные макроскопические степени свободы, в просторечии именующиеся измерениями. В наиболее консенсусных версиях фокус топологически представлял собой четырёхмерный гиперцилиндр, описывающий на границе субсвета некое подобие спирали Мёбиуса, вновь и вновь выворачиваясь наизнанку, чтобы вновь предстать перед обыкновенным трёхмерным наблюдателем собственной полной, разве что вывернутой наизнанку копией. Именно такая топология в полной мере соответствовала статистической метрике объекта.

Но сейчас перед ними вальяжно покачивалось нечто несимметрично-несуразное: вполне определённого вида бесформенный булыжник губчатой структуры, описывающий по причине грубо смещённого центра масс какие-то невыразительные кульбиты вокруг собственной нелепо прецессирующей рывками оси.

Это было не только непохоже на идеально-симметричный источник отрицательной энтропии, который себе рисовали люди, это вообще ни на что не было похоже. И особенно это не было похоже на банальный астероид. Дело было даже не в странных эволюциях, выглядевших так, будто внутри у этой штуки вовсю трудился гиродин в мегатонну весом, а в самой визуальной структуре объекта. Каждый, кто хоть раз бывал в недрах дипа, узнавал этот паттерн. Если бы фрактальным языкам шевелёнки кому-то пришло в голову изваять памятник — это был бы он.

А ещё эта штука на глазах росла.

Каменная фрактальная пена даже при такой детализации заметно тянула к ним свои щупальца, будто прорастая в пустоту корнями и вытягивая оттуда столь необходимые соки.

А ещё, эта версия фокуса не желала ни от кого прятаться.

На триангуляцию объекта, скрывавшегося на границе Скоплений Плеяд, ушли усилия целого флота, включая полудюжины разведсабов, но даже им без помощи «глубинников» не удалось бы уточнить квадрант поисков хотя бы до кубического миллипарсека. Ли Хон Ки же теперь отчётливо видел то, что раньше избегало любых посторонних глаз, на банальном инфракрасном лидаре, активизированном по приказу капитана Курца.

Если знать, куда смотреть, эта зараза даже не пыталась скрываться.

И росла, росла, росла.

Пока шлюпка сокращала расстояние до цели, та успела набрать ещё мегатонну массы покоя.

В оперативном канале стояла оглушительная тишина.

«Мы это пишем?»

Это подал, наконец, голос доктор Накагава.

«Пишем и сразу ретранслируем», — тут же подтвердил навигатор.

«Тогда действуйте согласно плану».

Интересно-интересно, что это у них за план такой.

Картинка между тем продолжала равномерно надвигаться, с каждой минутой открывая всё больше деталей хаотического нагромождения каменных щупалец на вид всё такого же неживого космического коралла.

Неживого, но всё так же деловито растущего.

В объектив телескопа помещалась уже едва ли пятая часть его диаметра.

Погодите, вы что собрались вытворить?

Сло́ва Ли Хон Ки, впрочем, не давали. Он мог сколько угодно вопить и даже пытаться трясти безвольно болтающего головой доктора Накагаву, но толку было чуть. Его криков никто не слышал.

Идиоты. Тупицы. Дебилы. Придурки. Полоумные.

Обратный ход, вам говорят!

Бесполезно. Отступать террианские вояки были не приучены.

Трансляция оборвалась, переключая гемисферу обратно на носовую обсерваторию «Вардхаманы».

Что вы наделали. Что вы, черти космачьи, наделали.

Вокруг объекта уже вовсю расцветал огненный цветок распада. Но не в привычных голубых тонах черенковского излучения, петли и спирали которого завивались по пути предсмертной пляски раскалённых струй суперсимметричных бозонов. Это были не эхо-импульсы. Шлюпка под командованием бипедального дрона майора Акэнобо доставила к цели тот самый «глубинник». И теперь он изо всех сил пытался сожрать ту единственную массу, что ему на этот раз досталась.

Пытался и не успевал. Масса росла быстрее, чем он ел. Её лишь дополнительно питала неуемная энергия распавшегося бран-гравитона. А ещё она явно даже не собиралась никуда отсюда уходить.

Теперь Ли Хон Ки стало ясно. Если Цепь и была для кого-то ловушкой, то не для этой твари, по инерции именуемой фокусом. Ей здесь было вполне комфортно. В ловушку угодили сами люди.

«Глубинник» угас, напоследок плюнув в пустоту чахлым всплеском нейтринных осцилляций.

Космическая тварь его даже не заметила. Как, впрочем она продолжала не замечать и «Вардхаману» с её непутёвым экипажем. Это что, и был весь ваш план? Ради этого Ли Хон Ки отдал свою шлюпку? «Так будет выглядеть достовернее». Неужели мы всюду можем нести на своих кораблях одно лишь разрушение в ничтожной попытке вдребезги расколотить всё, что выше нашего понимания?

Бесполезно, всё это, к чертям космачьим, какое-то одно сплошное безумие.

Ли Хон Ки поднял глаза на доктора Накагаву, только сейчас заметив, что тот снова вернулся и теперь с интересом его разглядывает.

— Зачем вы это сделали?

Но доктор Накагава не ответил, а лишь загадочно поднял указательный палец, не то призывая к тишине, не то умоляя не торопиться.

И тут же снова зазвучал трёпаный интерком.

«Наблюдаю неизвестный разведсаб в пределах прямой видимости».

Ли Хон Ки рывком переключился обратно в канал.

Параллельным курсом с ними и правда шёл маркер ещё одного террианского крафта. Маркер пару раз нервно мигнул ошибкой идентификации, но потом всё-таки завершил опознание. Над сабом теперь отчётливо светились бортовые номера «Вардхаманы».

История лихтер-рудовоза «Тэ шесть сотен три» повторялась.

— Надеюсь, теперь вам стал понятен ответ на ваш вопрос, контроллер? Мы эту тварь ещё одолеем.

И снова, теперь уже каким-то совершенно благоговейным жестом возложил ладонь на крышку саркофага, будто прислушиваясь к чему-то внутри. И только затем провозгласил, переключаясь обратно на тактический канал:

— На этом всё, капитан Курц, командуйте скорее обратный прожиг. Держим курс на Квантум.

______________________

Эрнст Мах — австрийский физик. Изучал ударные волны — газодинамические процессы, сопровождающие сверхзвуковое движение тел.