Трибунал

Глава III. Нелокальность

Нужно прослужить всю жизнь на разведсабах, чтобы в итоге натуральной консервой застрять вот так в биосаркофаге. Тайрен, соглашаясь присоединиться к экипажу угоняемой шлюпки, и думать не мог, что всё закончится столь плачевно. Он ожидал от этого прожига чего угодно — позорного абордажа смертничками майора Томлина, бесславной гибели в недрах фокуса, да мало ли ещё в этой вселенной осталось способов провалить задание. Но вот чтобы так, пройдя через семь космачьих кругов ада, побывав на двух чужих гипербранах, оказаться банально запертым в жестяной банке под размеренные щелчки радиоактивного распада. Это было попросту обидно.

Дайс и Эй Джи смотрели на всё иначе — для них успех миссии состоял уже в том, что они все остались живы, пусть и пролежав невесть сколько лет в криосне. Но для Тайрена вся эта миссия оставалась незаконченной. Он не уставал повторять своим курсантам на Афинах — вы обязаны вернуться и доложить, только так у ваших действий появляется какой бы то ни было смысл.

Не болтаться попусту на безопасном расстоянии, но и не лезть на рожон понапрасну, соблюдать тонкий баланс риска и вознаграждения, балансировать теорию игр так, чтобы тебе было всё равно, шагнуть вперёд или отступить, только так разведсабы — лёгкие, хрупкие, безумно дорогие — оправдывали своё предназначение. Только следуя этим правилам дайвер стоил тех невероятных ресурсов, что были угроханы на его обучение.

Теперь же выходило, что они рискнули, поставили всё на кон, значительно переоценили свои силы, еле выцарапались, но в итоге не добились ровным счётом ничего. Застряли в далёком прошлом, не имея возможности ни связаться со своими, ни банально покинуть этот треклятый квадрант.

Да что там Плеяды, Тайрен даже космачий саркофаг покинуть не мог. Сколько ни вслушивайся в апериодический перестук счётчика, вывод был всегда один: в том финальном прожиге, прорываясь через тахионный шторм, они нахватались зиверт под завязку, и теперь только бета-поле саркофага, останавливающее немедленный распад нестабильных ядер, накопленных костями Тайрена, позволяло ему притворяться живым. Такой вот дайвер Шрёдингера, разве что со стопроцентным результатом — стоило ему покинуть собственную клетку, как он тут же будет признан любой, даже самой въедливой флотской медкомиссией гарантированно мёртвым.

Что ж, в этом тоже была своя логика, учитывая, к кому в дактили они пятеро попались. Везение, что уж там. Трёпаное космачье везение.

Они искали здесь следы фокуса и не находили, как до того поджидали свалившуюся им на голову астростанцию и тоже остались ни с чем. Но во всяком случае их шлюпка уцелела и они были свободны выбирать свою дальнейшую судьбу. Если бы их громогласное возвращение на родную брану не было тотчас замечено.

Вот уж повезло, как покойникам, — проворчал тогда Тайрен и был не прав. Ситуация их обстояла куда хуже. Если бы их попросту размазало при всплытии суперсимметричными каскадами или добило распадом наведённого альфа-водорода, у них по крайней мере не осталось бы иллюзий относительно свободы действий, сомнений в том, что у них был шанс вырваться. А так — сиди себе в клетке полоумно орущим котом, у которого оба выхода — на тот свет, и сомневайся в себе. А вдруг Тайрен попросту слишком туп, чтобы увидеть возможность иного исхода?

С другой стороны, тот и правда существовал, разве что суждено было ему пребывать в цепких дактилях трёпаных спасителей, кого же ещё. Тайрен с бо́льшим удовольствием доверил бы свою судьбу Железной армаде.

Летящие как всегда были верны излюбленной стратагеме — свалиться тебе на голову без спросу, сходу навязать непрошеную помощь, после чего поставить перед выбором — сиди себе в своей клетке или умри. Или умри непосредственно в клетке. Так цивилизационных масштабов дилемма Барьера повторялась в виде космачьего анекдота.

Осознавали ли летящие вообще этот конфликт, для Тайрена осталось загадкой. Спроецировавшись в субсвет, флот спасителей тотчас подхватил их как пушинку, но на этом всякая коммуникация и прекратилась. С ними общались через квола, отвечая монотонно и односложно. Нет сведений. Решение не принято. Вам следует отдыхать после пережитого.

Отдыхать, ха.

Тайрен как-то даже начал подозревать, что Превиос или ирн попутно могли вести с захватчиками что называется сепаратные переговоры, но потом сообразил, что уж скрывать это у них не было ровно никакого смысла — сам по себе этот факт ничего бы не менял, а просто так тихушничать, лишь бы позлить Тайрена — это уж было чересчур даже для эффектора и чужинца, что бы они там себе ни удумали. В конце концов, некоторое чувство боевого товарищества, после всего, что с ними всеми случилось после побега с борта «Эпиметея», наверное позволяло Тайрену, Дайсу и тем более Эй Джи ожидать от этой парочки хоть какой-то лояльности. Ну не стали бы они скрывать. В конце концов, у всех пятерых беглецов теперь была одна цель — так или иначе вернуться к своим. А в крючковатых дактилях летящих это было затруднительно. И потому, что бы там ни творилось все эти бесконечные дни между летящими, эффектором и ирном, Тайрен, пожалуй, предпочёл бы в их игры не вмешиваться.

Но и просто так торчать здесь тухлой консервой не желал.

Ещё бы понять, а каковы, собственно, альтернативы. Вся доступная взору Тайрена вселенная окончательно схлопнулась до жалкого огрызка в сотне тиков прямой видимости подслеповатых внешних рецепторов их раздолбанной шлюпки. С самого момента его пробуждения ни одна из звёзд на тактической гемисфере не сдвинулась и на пиксель, статично тлея на фоне Галактики, которую уже давно не называли Млечным Путём. Ха, давно. Собственно, в том времени, куда они все угодили, соскользнув с чужой браны, её как раз всё ещё так и называли.

Отчего-то подсознательно Тайрен продолжал путаться, считая это нежданное прошлое собственно будущим. Это же так логично — после долгого космического путешествия герои дорам всегда возвращались домой, а там уж минули столетия. Каково это, будучи одним из аргонавтов, вновь узреть брега Итаки, но не в руинах, а девственно пустыми. Ничего из построенного поколениями твоих предков ещё попросту не существует, а сам твой род по прежнему влачит жалкое существование в отсталости и прозябании на жалком клочке тверди под названием Старая Терра, выпасая коз и одеваясь в шкуры. Ну, не совсем так, но всё равно ощущение странное.

Первым побуждением Тайрена при осознании случившегося, точнее, ещё не случившегося, было наскоро зафиксировать галактические координаты и на полном ускорении двигаться в субсвете туда, навстречу старым ошибкам. Исправить то, что следует исправить, отыскать Ромула, посмотреть ему в глаза и строго спросить — готов ли ты услышать не то, что тебе нашептали в уши Вечные, но правду: о мраке Века Вне, о космической тюрьме Барьера, о гибели Матери? Всё это ещё впереди. И всего этого ещё можно избежать.

Нет, нельзя.

Тайрен бросил взгляд на настороженные тени Крыла спасителей.

Эти шутить не будут, их заградительное построение сразу дало понять несчастной шлюпке — стоило её экипажу хотя бы помыслить о разогреве мощности на воротах накопителя, сразу же последовал бы молниеносный и неизбежный ответ.

Острые клювы дефлекторов поля без малейшего стеснения сверкали пронзительно-голубым черенковским свечением. Любая попытка отправить сигнал или начать прожиг, не говоря уже о первоначальном плане двигаться в субсвете, была заранее обречена.

Впрочем, та же мысль — двигать к Сол-Системе — первой пришла в голову Эй Джи, и сразу же упёрлась в стену противодействия. Обе их самозваные командирши со всей присущей им яростью высказались тогда против ещё до всякого появления спасителей, а теперь-то чего.

Их можно было понять, от возможных временных парадоксов разом начинало пульсировать в висках и неприятно подташнивать. Дайверы были наслышаны от старших боевых товарищей, те пугали рассказами о призраках сабов, беспомощно дрейфующих вдоль субсвета, не в силах ни спроецироваться окончательно, ни быть навеки поглощёнными шевелёнкой дипа. Запутанные с файерволом тени, бледными плазмоидными медузами колышущиеся в гравитационных приливах. Такова была судьба экипажей, которых угораздило пересечься в топологическом пространстве с собственной проекцией, смещённой вперёд или назад вдоль оси времени, что вовсе не было запрещено в самоподобном фрактальном шестимерии дипа. Здесь временна́я координата не была выделена из всех прочих, для тех же, кто туда проникал из физики, время как бы продолжало течь по своим неумолимым законам, и коллапс волновой функции вдоль его оси, как и любое другое нарушение причинности, был наказуем.

Наказуем непреклонно, неизбежно и необратимо.

Приговором была вечная жизнь внутри двумерной голограммы файервола, откуда невозможно было бежать, поскольку код для обратного квантового дешифрования фрактальной структуры того, что некогда погружалось в дип, отныне навсегда был обречён остаться там же, где и должен был раствориться в точности согласно постулатам классической теории относительности. Так поверхность коллапсара навечно сохраняет всякую упавшую на него информацию, но даже испаряясь, поверхность горизонта событий не выпускает эту информацию из своих цепких тенёт, навеки запутывая её с самим хаосом, материей ложного вакуума высших возбуждений.

Но точно также как нырнувший в недра коллапсара был обречён пронаблюдать весь свой гибельный путь навстречу центральной гравитирующей квантовой петле, пока его голографический слепок остаётся навеки захороненным за планковскую длину волны до файервола, так и погибший, растёртый в пыль на базовом, информационном уровне саб продолжал вечно плыть сдутым балбом меж двух пространств, служа вечным напоминанием прочим дайверам. Нарушитель законов причинности гибнет в высшем смысле этого слова, гибнет не только для будущего, но и для прошлого. Вся его мировая линия становится таким вот призраком.

Так что даже и без грозных крылий, вздёрнутых пинн и клокочущих рострумов самозваных спасителей Тайрену хватило бы ума воздержаться от всяческих попыток начинать творить историю. Обидно было другое. За них опять кто-то решал. Ирны, летящие, эффекторы, Вечные, Соратники, Воины. Что ещё должно статься с их несчастной расой, через какие ещё передряги человечество должно пройти, чтобы заслужить, наконец, доверие, заслужить право самим совершать ошибки и возможность самим же их исправлять?

Неужели никогда? Неужели нет шансов, всё, баста, приплыли?

И за какие такие грехи им всё это наказание! Люди не убивали Мать. Это сотворили Соратники. Люди отнюдь не добровольно покинули свой мир, этот выбор сделали за них. Эти самые летящие на пару с Ромулом. Не люди навлекли на себя дамоклов меч Железной армады, Бойня Тысячелетия ясно продемонстрировала всем, у кого в этой галактике были глаза — так или иначе эти твари придут за всеми.

Так в чём тогда смысл? Почему человечество оказалось в итоге заперто в клетке Барьера? Только лишь потому, что космачьи спасители явились и соизволили их спасти? Так лучше бы не спасали вовсе.

Любые размышления на эту тему всегда приводили Тайрена к подобному финалу. И каждый раз он непроизвольно тянулся к панели вызова. Превиос, советник, кто угодно, хоть бы и кто-то из спасителей. Пусть скажут, пусть ответят.

Впрочем, молчаливые тени Крыла продолжали хранить упорное молчание, так что к ним обращаться было бесполезно. Как и к Дайсу с Эй Джи. Эти если и думали своё в подобном же ключе, с Тайреном — коммандером Тайреном — предпочитали ими не делиться.

Оставались командирши.

Но с ними старый дайвер скоро сообразил, что любые попытки вызвать их на диалог в итоге сводились к довольно бессмысленной логической петле. Превиос с монотонностью квола талдычила своё про то что с миллионолетних перспектив всё это неважно и бессмысленно, человек слишком юн для всех этих парадоксов и дилемм, ирн же быстро низводила всё до фарса.

— Душечка, но ирны же спокойно живут за собственным Барьером и ничуть по этому поводу не сокрушаются!

После чего в канале раздавался её заливистый смех. Звучал он искренне, без подколки, как будто советник и правда не понимала, что с ними всеми не так.

Так что поневоле оставалось разбираться внутри собственной головы. Не с кволом же беседы вести.

Ну, или кто-то к Тайрену в личный канал сам стучался.

— Коммандер, мы так и будем ждать, когда они без нас решат, что с нами делать?

Это Дайс, самый рассудительный из своего экипажа. Где-то они все теперь? Кормакур увёл на спасботе, пока едва удерживаемая на плаву «Джайн Ава» полоскалась у самого файервола в нейтринный шторм от треклятых «глубинников».

Погодите. До Тайрена только сейчас дошло.

— Можно подумать, у нас есть какой-то выбор. Мы прорываться с боем не способны, эта галоша даже врубив прожиг их только насмешит. Ты мне вот что скажи, «глубинники», ну, эти, как их, мета-стабильные бран-гравитоны. Что мы вообще о них знаем, кроме названия?

Дайс помолчал, явно роясь в справочниках.

— Ничего определённого, квазичастица-анион, особая струнная свёртка компактифицированных измерений, своего рода гибрид между обычным гравитоном и суперсимметричным гравитино. Мета-стабильна в нейтринных полях, при распаде формирует каскад бесцветных истинных кварков, порождающий цепную реакцию фазового перехода обычной звёздной плазмы в кварк-глюонную материю, но, поскольку стрэнглетные ядра в первичной плазме нестабильны, то поглотившая «глубинник» звезда, неизбежно компактифицируясь, превращается в сверхновую.

— Молодец, читать по бумажке умеешь, а знаем мы о них что?

Дайс задумался.

— Ну, что открыты они мозголомами Квантума как раз перед Бойней Тысячелетия, во время которой активно применялись для отсечения и уничтожения крупных скоплений Железной армады. Плюс, как мы недавно выяснили, сами по себе нейтринные бури надёжно блокируют в районе детонации любые надпространственные перемещения.

— Нет, это всё не то.

— Если бы не «глубинники», мы бы хрена космачьего провели полноценную триангуляцию фокуса?

— Ближе. Но всё равно не то.

— Тогда я сдаюсь.

Дайс даже в виде аватары выглядел растерянным. Чего до него Тайрен доколебался?

— Почему эти штуки называются бран-гравитонами?

— Ах, это. Теория гласит, что подобные квазичастицы относятся к особому классу незамкнутых суперструн, закреплённых своими концами на разных мировых бранах.

— То есть каскад распада такого бран-гравитона должен одновременно происходить на каждой из бран, к которым он прикреплён?

— Если считать концы струн квантово-запутанными объектами то да, выходит так.

— Но это же совсем другое дело! Разве ты не видишь?

Дайс ничего не видел. Он вообще выглядел в этот момент довольно глупо.

— Капитан, сосредоточься. Мы с тобой — первые из людей, побывавшие сразу на двух чужих бранах. Мы в гробах этих ровно поэтому и сидим. Это, по-твоему, совпадение?

— Но в таком случае тот, кто устроил детонацию «глубинников», получается, заранее знал, что делает.

— Точно! Он знал, что из себя представляет фокус. И тем более он знал, куда ведёт его космачья нора!

Тайрен вываливал это всё Дайсу одним непрерывным потоком, словно опасаясь, что капитан его прервёт, сочтя очередным спятившим на космологические темы дайвером, которого не слушаться надо, а закинуть подальше от основных трасс под полное списание.

— Нас всё это время использовали втёмную, загребая нашими руками жар из огня, а сами спокойно себе наблюдали в стороночке, это же так просто — закинуть поближе к фокусу целый флот, заставить его там встать в барраже, пока отборные экипажи разведсабов пытаются триангулировать то, что уже и так подробно изучено: что это и как оно отреагирует на всю эту суету!

— А смысл-то в чём, если предположить, что фокус уже и без нас не раз находили, и он вот ровно так же ускользал, какая разница, ну ещё разок, а дальше что?

Но Тайрену все эти очевидные возражения не мешали.

— Тут я не знаю. Возможно, рассчитывали, что под «глубинниками» фокус не решится уходить на прожиг, а может, наоборот, весь расчёт был ровно на это. Что как всегда уйдёт.

— То есть ты по умолчанию считаешь фокус чем-то разумным?

— Почему нет? Даже если это просто механизм или, я не знаю, естественный процесс, он явно не чужд хотя бы примитивному, но инстинкту самосохранения.

— То есть — не разумная тварь, но живая тварь?

— Это не очень важно. А вот что важно — нас с тобой использовали как лабораторных крыс. Вся наша роль сводилась к тому, чтобы пройти этот лабиринт до конца и нырнуть в трёпаную нору к космачьему фокусу.

— Не обязательно так, — Дайс по-прежнему был как-то слишком спокоен и рассудителен. Для таких-то новостей.

— Поясни.

— Нас вообще-то никто не заставлял тогда соваться в самое пекло. Остальные капитаны отступили, два саба пошли дальше. И идти на прорыв мимо глушилок майора Томлина нас тоже никто не заставлял. Мы сами согласились с доводами Превиос. Так что если мы и мыши, то мыши-чемпионы, единственные, кому хватило ума и сноровки добраться до финала. Так чего же ты недоволен, коммандер? Гордись!

Да уж. Два саба пошли дальше. «Махавира» и «Джайн Ава». От одной осталась лишь голографическая фрактальная пена, от другой — груда обломков, которая будет витать в пространстве тысячи и миллионы субъективных лет спустя. И виноват в этом только один человек. Двухзвёздный коммандер Элис Тайрен. Это его увещевания заставили тогда Дайса продолжить прожиг.

— Я всё помню, Уоррен.

Нечасто он называл Дайса по имени. Даже дрейфуя в алкогольном угаре кают-кампаний на пересадочных стационарах Фронтира, они никогда не выходили из давно сложившихся ролей. Тайрен — старого служаки и умудрённого сотней боевых прожигов дайвера, а Дайс — терпеливого к причудам командиров навигатора, способного, если прикажут, выполнить любой, даже самый невозможный манёвр. Никогда они не были ни друзьями, ни даже напарниками. Но теперь это всё осталось где-то далеко, как будто в другой жизни.

— А ещё я помню то совещание на борту «Тимберли Хаунтед», где мы с контр-адмиралом Финнеаном, полковником Томлиным и майором Акэнобо обсуждали тактику триангуляции фокуса. И там ни о каких «глубинниках» и речи не шло. А значит, это я, старый дурак, просчитался. У нас на самом деле не было ни малейшего шанса на успех. Я зря рисковал лучшими экипажами разведфлота.

— Но мы же, как видишь, тут. А значит, шанс был.

— Ни космачьего черта, — Тайрен покачал бы головой, но внутри саркофага это было затруднительно. — Я сто раз прокручивал логи того прожига. Без «глубинников» у нас бы не было возможности даже подступиться к фокусу. Более того, у нас не было ни шанса и пройти ту трёпаную «кротовую нору».

— Не понял, — вот на этот раз Дайс выглядел искренне удивлённым.

— Нам бы заведомо не хватило мощности на подобном корыте. На обратном прожиге за нас всё делала Превиос, но туда мы шли через треклятый гиперкуб исключительно на базовом якоре. И прошли, как видишь. Хотя подобный мост, в теории, должен расти изнутри экспоненциально.

— И как же нам это удалось?

— Да всё «глубинник» этот! Он по сути выкачивает на нашу сторону энергию физического вакуума между бранами, создавая локальную область отрицательного давления. Можешь не искать, я уже слазил, это называется эффект Шарнхорста в ложном вакууме Казимира—Бартона. Язык сломаешь. Именно благодаря этому обычные с виду звездульки становятся способны так мощно лопаться. Но дело тут не в мозголомных штучках, а в том, что эффект этот — гипотетический. Ни разу не был подтверждён в лабораториях Старой Терры или, впоследствии, Квантума. Однако именно он нам позволил попасть в итоге вот сюда. Здесь нет никакого элемента везения или особого героизма. Кто-то твёрдо знал, куда нас отправляет.

— И кто же это был?

— Откуда мне знать. Но он явно присутствовал на том совещании.

— Майор Томлин? Он один из всех перечисленных общался с мозголомами доктора Ламарка.

— Вряд ли. Уж он бы знал, что обратное проецирование будет невозможно и не стал бы впустую расходовать запас зондов, отправляя их на прожиг, когда они обнаружили «Эпиметей».

— Значит, контр-адмирал или Акэнобо. Больше некому. Но они не смогли обеспечить доставку «глубинников» на место. Это мог сделать только…

— Только кто-то из наших попутчиц. Я бы поставил на советника. Уж больно много она знает о фокусе. Да и когда мы застряли на первой бране, кто первый начал указания раздавать и вообще командовать?

— Душечки, вы же знаете, что я всё слышу, правда?

Способность ирна проникать в закрытые каналы уже давно никого не удивляла.

— Не только знаем, но всецело уповаем, — язвительно проскрипел Тайрен без малейшей паузы.

— Можно было и прямо спросить. Нет, про «глубинники» эти ваши я знала не больше вашего, хотя нас с Превиос и пригласили принять участие в этом, хм, эксперименте задолго до всего случившегося. Но я обязательно выясню, кто нас так знатно водил за нос. Когда вернёмся.

— Вы хотели сказать, «если вернёмся», — продолжал язвить коммандер.

— Ну почему же, героический вы мой, у нас неплохие шансы. Моя искра всё ещё в строю, к слову, как и там, на чужой бране. Можете быть совершенно уверены, мы пятеро были первыми из наших двух рас, кто там побывал. Но сейчас вопрос не в этом, а в том, что наш любезный соорн-инфарх, кажется, на что-то решился.

Тайрен бросил короткий взгляд на гемисферу.

Ирн была права, в недрах Крыла началась покуда едва заметная миграция, которую бы не всякий навигатор заметил, но для опытного дайвера, привыкшего маневрировать у самых границ файервола при запасе от нескольких метров свободного пространства вокруг прочного корпуса, было очевидно, что перестроение уже стартовало, и затрагивает оно чуть ли не весь наличный состав крафтов.

— Куда это они засобирались?

— Сейчас узнаем, не торопитесь, — как всегда безмятежно усмехнулась советник.

— Коммандер, вы это видите? — это уже всполошился Эй Джи.

— Вижу чётко и ясно, продолжаю наблюдение.

Однако то, что происходило в недрах гемисферы, на деле было мало похоже на «чётко и ясно».

— Это боевое перестроение.

Голос Дайса сделался вдруг таким же клокочущим, будто в его горло снова залили перфторуглеродный дыхательный гель. И правда, теперь и Тайрен увидел. Если раньше летящие позиционировали свои крафты так, чтобы буквально боди-блоком своих внешних силовых полей запереть калошу космачьих артманов, не давая той сбежать, то теперь они словно забыли об их шлюпке напрочь. Спустя какую-то минуту Тайрен ясно увидел первый просвет. Если бы он был хотя бы на пару процентов уверен, что по ним не откроют огонь на поражение при малейшем подозрении, он бы тут же дал команду Эй Джи начать прожиг.

Но интереснее было другое. Крыло расходилось от них в стороны характерным веером, избегая попадания в чужие выхлопы. Так стояночный ордер по классике готовится к экстренному ускорению по вектору атаки.

И бортовой квол тут же послушно указал означенный вектор. Тот упирался в пустоту.

— Что они там нашли? Советник, ну же, где там ваша хвалёная искра!

— К сожалению, я ничего не вижу. Мои силы не универсальны, особенно когда я упакована вот так в примитивном корыте. Можно было бы попросить Превиос, но, как мне кажется, и без её усилий можно догадаться. Это Железная армада.

Тайрен не поверил своим ушам. Это же… нет, погодите, таких совпадений не бывает!

— С чего вы взяли?

— Вам известен хоть один объект в этой вселенной, способный вызвать столь острую агрессивную реакцию у летящих?

— Нас они вовсе не с распростёртыми объятиями встретили.

Ирн даже не стала на это отвечать.

Между тем миграция в гемисфере продолжала развиваться, и откровения на этом были не закончены. Дайс настороженно следил за одиноким вектором, идущим в противоход остальной флотилии. Точно на них.

— Советник, кого вы видите на борту этого крафта?

Ирн в ответ задумалась.

— Советник?

— Да помолчите вы секунду! И нет, мне не показалось. Это беспилотный корабль.

— Это «Лебедь», как он может быть беспилотным?

— Откуда мне знать?

«Лебедь» между тем надвигался с уже вполне очевидными намерениями — на полном ходу пикировал на них, словно хищная птица, с налёта бросающаяся на добычу.

— Советник, я не знаю, что видите вы и Превиос, но настала пора принимать меры. Или я начинаю манёвр уклонения.

— Отставить, коммандер.

Голос Превиос после их возвращения с чужой браны, казалось, безвозвратно изменился, сделавшись холодным и жёстким, на его фоне только что отресеченный в нуля квол представал сущей истеричкой. Казалось, этими словами можно заколачивать сваи.

— Экипажу приготовиться сменить дислокацию.

Что это вообще всё значит?

— Флот-лейтенант Хиллари, разблокируй, будь лапочкой, замки наших саркофагов.

Голос ирна на фоне скрежещущих интонаций эффектора звучал настолько по-человечески, что становилось непонятно, кто из них больший чужинец.

— Э-э, коммандер? — переспросил окончательно сбитый с толку Эй Джи.

— Апро, выполнять.

Проще было махнуть на всё рукой и подчиниться, всё равно от них ничего толком не добьёшься, вздохнул про себя Тайрен.

«Лебедь», между тем, всё-таки сбросил в последний момент ход, подбираясь к ним справа кормой и приветственно распахивая мембрану шлюза ровно под размер биокапсулы.

Ясно. Подготовились, черти космачьи.

— Есть входящий сигнал.

Ну, наконец-то, вздохнул Тайрен, как там сказала советник, «наш любезный соорн-инфарх, кажется, на что-то решился»?

Кто бы ему раньше сказал, что он с нетерпением будет ждать какого-то трёпаного спасителя.

Это он и был. Ровно таким, как представал на всех эрвэграфиях времён Великой стройки. Или ещё раньше, до Века Вне.

Величественная птица, в пику оставшемуся в Галактике посланнику Илиа Фейи, который выглядел несчастным замученным кожистым птеродактилем. Соорн-инфарх на всех изображениях представал в образе своих оставшихся в Большом гнезде сородичей. То есть увитый белоснежными пиннами. Но даже в таком виде спасителя выдавали глаза — глубокие чёрные провалы, стекленеющие от снедавшей соорн-инфарха ярости.

Слова его были под стать этим глазам:

— Люди, я обращаюсь к вам, не имея возможности услышать ваш ответ.

Судя по отсутствию шипения и присвистов, говорил за летящего вокорр. Он же, видимо, и самовольно заменил всегдашнее «артманы» на более корректное «люди».

— Случилось то, что невозможно было предвидеть. Эхо-сигнал вашего проецирования свёл воедино два флота, которые должны были встретиться не сегодня и не здесь.

Горделивая птица произносила свою речь с размеренностью набата, как будто отбивая своим тактом последние секунды чьей-то жизни. Вероятнее всего, так и было.

— Если бы мы могли всё изменить, проигнорировав этот сигнал и оставив вас здесь, то так бы и поступили.

О, да, если бы Симах Нуари мог, он бы их в космачью пыль стёр и не поморщился.

— Но сделанного вами не вернёшь. Как и тому, что будет совершено сегодня нами, нет обратного хода. Ущерб, нанесённый самой этой Вселенной, настолько велик, что отныне можно лишь молить о прощении и постараться хоть как-то исправить то, что ещё возможно.

Тайрену показалось, или он расслышал только что серебристый смешок советника?

— Потому у вас только один путь — вернуться на «Лебеде» туда, где всё это началось. И попытаться остановить то, чему сегодня будет положено начало. И помните, отсчёт пошёл!

С этими словами соорн-инфарх скрылся с глаз. Только теперь, в звонкой тишине, Тайрен сообразил, что летящий говорил с ними не на языке отцов, не на галаксе. Симах Нуари обращался к ним на стародавнем рапид-енглезе.

— Что будем делать?

— А какие варианты? — казалось, ирн интересуется совершенно искренне.

— Я не знаю, но этот спаситель нам угрожать ещё смеет? Кто он такой и чем мы ему виноваты? Тем, что он соизволил свалиться нам на голову? Угрозами того, что сюда сейчас явится Железная армада? Кто вообще сказал, что это правда?

Тайрен поймал себя на том, что распаляется. Но тут его вновь прервала Превиос.

— Флот действительно движется сюда. И я понимаю намерения летящих. Мы послушаем соорн-инфарха и покинем это время.

Это время? Она снова собралась гнать их куда-то?

Но Превиос уже закончила распоряжаться:

— Отдайте приказ экипажу переместиться на борт «Лебедя».

С этими словами Превиос ушла из канала.

Оставалось махнуть рукой. Да делайте что хотите. Тайрен чувствовал одну лишь усталость.

Следующие несколько часов они монотонно грузились на трёпаный «Лебедь».

Под мерное гудение сервоприводов саркофаг Тайрена вертело и покачивало, клацали отсоединяемые клапана внешних систем, потом всё замерло и затихло. Даже гемисфера погасла. Логично, у саркофага не было собственных сенсоров, как и бортового квола.

Тайрену на какое-то мгновение показалось, что его так и оставят в этом космическом гробу. Вечный ужас и проклятие всякого флотского. Но как правило столь незавидная судьба — остаться захороненным в недрах погибшего корабля — доставалась «консервам». Дайверы по обыкновению гибли мгновенно и окончательно, размазавшись на декапарсеки пространства вместе со своим сабом. Надо же им было так встрять…

Стук раздался непосредственно в крышку саркофага.

И голос ирна, узнаваемый лишь по тембру. Что она говорит, было не разобрать.

Но потом саркофаг начал открываться.

Нет. Бета-поле, он же без него загнётся. Впрочем, Тайрен прислушался к себе, ему было плевать.

— Вылезай, поможешь мне достать остальных. Симаху Нуари хватило ума сообразить про радиационную блокаду, «Лебедь» для нас безопасен.

Мгновение спустя Тайрен уже увлечённо доставал из себя трубки, неловко скользя мокрыми ногами на металлическом полу. Дышать воздухом, даже вот этим, чужим, смрадным. Сколько он этого был лишён?

— Знатная у нас случилась тюрьма!

Тайрен механически обернулся на голос и обомлел. Долгих несколько секунд стоял так столбом и пялился. И только потом сообразил отвернуться.

Он никогда не видел ирна в подобном виде. Советник стояла перед ним голая и мокрая, ничуть не смущаясь собственной неприкрытости.

Черти космачьи, Тайрен принялся отчаянно оглядываться по сторонам, но шлюзовая камера «Лебедя», или куда это их всех уложили, радовала глаз исключительно чистыми стенами, скошенными по углам в правильный восьмигранник. Ничего, похожего на кабинсьюты, вокруг не наблюдалось. Ладно. Хотя бы гравитационный диполь крафт держит ровно, не хватало ещё валяться с голым ирном вповалку на палубе трёпаного «Лебедя» — это уже совсем неприлично будет смотреться. А что за ними пристально наблюдают, Тайрен был абсолютно уверен. На одном выдохе выхаркнув из себя желудочный зонд, Тайрен просипел:

— Советник, сходите, пожалуйста, отыщите каюту. Там должна быть для нас всех какая-нибудь одежда.

Ну не могут же они быть настолько идиотами, хотел добавить Тайрен, но сдержался.

Шлёпающая детская побежка скрылась за ближайшим поворотом, теперь можно нормально оглядеться. Пять саркофагов стояли рядком, два открыты, остальные продолжали сухо потрескивать, готовясь выпустить свою добычу.

Как там сказала советник, «знатная тюрьма»? Да уж получше, чем раньше. Куда бы они делись из своих высокотехнологичных гробов. Человечество в этой вселенной ещё не научилось использовать супрессивные бета-поля для стабилизации ядерного распада. А значит, или сиди внутри, или умри от множественных двухцепочечных разрывов в течение следующих суток. Теперь, пожалуй, их тюрьма стала больше и мобильнее, но зато теперь они вообще никак не решают, куда она с ними полетит.

Да и плевать, если подумать.

Так, судя по маркировке, здесь должен лежать Дайс, а следом Эй Джи. Пожалуй, оставим Превиос напоследок, когда кабинсьюты найдутся. Наблюдать голяком ещё и эффектора Тайрен что-то не торопился.

Теперь всё просто. Приложить открытую ладонь к инфопорту саркофага, считать дату фазирования штатной разгерметизации саркофага. Если необходимо, вмешаться. Повторить до достижения цели. Выпустить дайвера. Перейти к следующему.

— Душечка, вы должны это видеть.

Тайрен настороженно скосил глаза, но советник уже была была одета. Оранжевый комбинезон висел на ней мешком, несколько таких же она аккуратно, стопочкой сложила на палубе.

— Одевайтесь и бегом за мной. Остальными займёмся потом.

В небольшом помещении без мебели, куда ирн притащила едва успевшего натянуть оранжевую робу Тайрена, мерцала голограммой та штука, что заменяла летящим тактическую гемисферу. Там был отмечен флот целиком, не только та часть Крыла, что блокировала несчастную шлюпку. И весь этот боевой ордер продолжал развивать синхронное ускорение в направлении атаки. Только там всё также ничего не было. Если это и правда была Железная армада, то она должна была уже новогодней гирляндой светиться на финальной траектории прыжка Сасскинда.

— Странное дело.

Тайрен скосил глаза на советника. Та стояла у самой гемисферы, задрав девичью головку чуть не вертикально вверх.

— Железная армада не освоила активный прожиг. Следовательно, на выходе должна попадать в «заморозку» и станет лёгкой мишенью для крафтов летящих. Так чего они так загодя в атакующий ордер перестроились? У них же должно быть на это полно времени!

И тут Тайрен увидел. Тёмную волну, закрывающую звёзды, что приближалась ровно навстречу ордеру летящих.

Железная армада. Это была она. Но двигалась она непосредственно в физике. А значит, ждала здесь давно. Так вот куда их вывел космачий фокус.

Никаким совпадением это не было и быть не могло. Фокус угнездился ровно там, где и до него случилась статистическая аномалия. Встретились те, кто не должен был встречаться. Не здесь. Не сейчас. И всё благодаря их экипажу. Ну, и Превиос пособила, что уж там.

— Нам нужно отсюда уходить. И так быстро, как только можно.

Ирн обернулась на него, не понимая.

— У летящих хороший флот. Но их шансы не так уж велики. И они об этом знают.

Палец Тайрена указал в глубокий тыл ордера спасителей, где мелькнул и погас отчётливо тревожный маркер. На его месте медленно расплывалась небольшая клякса остывающей плазмы.

— Они только что уничтожили нашу шлюпку. Если я правильно понял намерения Симаха Нуари, оставлять врагу технологии осуществления активного прыжка Виттена они не намерены. А значит, они и нас уничтожат, если подвернёмся под горячую руку.

Советник сощурила глаза, шмыгнула носом и вдруг издала серию плохо различимых свистящих и чирикающих звуков на грани слышимости. И корабль ей тут же ответил, сменив разом тональности звуковой палитры, что сопровождала происходящее в гемисфере.

— «Лебедь» активировал последовательность прожига.

Тайрен тут же дернулся обратно в галерею.

— Где наши ложементы? Бежим, времени мало!

Но ирн осталась стоять, как вкопанная.

— Техническое совершенство этого корабля невероятно, вы прыжка даже не заметите. Меня беспокоит другое.

Тайрен устало опустил руки, но вернулся обратно в рубку, или что там это было.

— Не тяните, советник.

— Меня беспокоит, куда он нас должен доставить. Симах Нуари иногда бывает донельзя непредсказуем.

Ей ли не знать.

Метки ордера спасителей разом исчезли из недр чужинской гемисферы. Инициацию прожига, как ирн и обещала, Тайрен даже не заметил.