Трибунал

Глава II. Коллапс (часть 7)

Старпом Коё, производя оверкиль, продолжал краем глаза поглядывать на ордер адмирала Таугвальдера. Третий год подряд крафты Лидийского Крыла продолжали висеть у самой границы ЗВ «Тсурифы-6» и бесполезно изображать там блокаду. Как будто у Адмиралтейства попросту кончились идеи, чем ещё можно было их занять.

Если поначалу там ещё наблюдалось какое-то движение — ротация бортов, миграция внутри строя, чуть ли не учебные стрельбы по воображаемому противнику — то теперь вся эта боевая мощь оказалась самым пошлейшим образом законсервирована, неспособная даже толком сменить экипажи. Вся их активность сводилась к пополнению расходников лихтерами, выделенными для этой цели Порто-Ново, да текущим ремонтом того, что можно было починить после неудачного рейда на Скопление Плеяд, не заходя в орбитальный док. В остальном же пребывающие в прямом подчинении адмирала Таугвальдера крафты просто висели в пустоте носом на станцию, а кормой на рейд, с каждой сменой ужимая дежурные экипажи и зевая от скуки.

Те немногие крафты, что присоединились по итогам мятежа к четвёрке первторангов контр-адмирала Финнеана, конечно, тоже не могли похвастаться разнообразием полётных заданий, но они по крайней мере чувствовали за собой некую ответственность за судьбу «Тсурифы-6», в конце концов, без их энергетической подпитки третичная структура космической актинии давно бы сколлапсировала, навсегда похоронив главный форпост человечества в квадранте Ворот Танно. Конечно, исполнение почётной обязанности самоходного накопителя мятежный быт вояк тоже не особо скрашивало, но это приносило хоть какое-то разнообразие.

Четыре из восьми первторангов контр-адмирала Финнеана должны были постоянно оставаться пристыкованными к диаметральным, крест-накрест расположенным центральным портовым узлам станции, остальные же попеременно болтались в почётном карауле между «Тсурифой-6» и флотом блокады, попутно развлекая себя разнообразными акробатическими номерами на потеху публике. Одним из таких номеров была плановая ротация, когда дежурный крафт разрывал связь со станцией и мигрировал в свободное пространство, пока на его место не вставал кто-нибудь из сменных кораблей.

Этой регулярно повторяемой каруселью и развлекались.

Сирены рявкают, мичмана свистают всех наверх, по местам стоять, с якоря сниматься, отдать носовыя, отдать кормовыя, машинное, малый назад! В общем, разогрев в ходовое положение со всей присущей этому процессу беготнёй и нервотрёпкой, которая на фоне привычной портовой скуки смотрелась лучше любого праздника.

Сверкая ходовыми огнями, «Тимберли Хаунтед» сперва выбирала по максимуму силовой экран, после чего с грацией боевого топора, застрявшего в расколотом доспехе средневекового рыцаря, принималась понемногу высвобождаться из полугодичного плена станционных доков, предварительно развёрнутых в максимально открытое положение, чтобы позволить сдающему кормой ПЛК благополучно выйти на оперативный простор, не повредив и без того потрёпанную за крайние годы станцию.

Под конец следовало проделать тот самый оверкиль и под приглядом дежурного оператора доков выдвинуться к поджидающему смены ордеру, где встречный крафт, разойдясь, по правилам, левыми бортами, тут же приступит к процессу докования и ошвартовки в обратном порядке.

Привычный, сто раз отработанный манёвр, но в их случае он был сопряжён с дополнительной проблемой — лишённая четверти номинальной мощности станция сразу после начала отхода врубала фри-флоу, принимаясь полоскаться в поперечной моде и норовя задеть нарочно ослабленный на время манёвра силовой кокон первторанга. Ничего экстраординарного для опытного навигатора, но старпом Коё даже несмотря на все тренировки всё равно беспокоился. Майор Акэнобо с него три шкуры сдерёт за любую аномалию в доке.

Опять же, вот так, на виду у всего рейда опозориться — никому такого счастья не пожелаешь.

Впрочем, всё прошло донельзя гладко. И обратный ход и, вот, красивый, как по учебнику проведённый оверкиль.

Размеренно вращающиеся в недрах вывернутого пространства гемисферы космические глубины звёздного неба гармонично контрастировали с их же зеркальным отражением на изломанных армопластовых гранях лёгкого внешнего корпуса ПЛК. Это больше походило на многосотметровый калейдоскоп, разбивающий небеса своими полированными гранями на множество участков, каждый из которых, казалось, вращался под собственным уникальным углом и в своём неспешном темпе.

Наблюдать за этим процессом визуально без приступов головокружения не всегда удавалось даже опытным навигаторам, однако старпом Коё никогда не отказывал себе в удовольствии переключиться на картинку с внешних обзорных дронов, настолько впечатляющее зрелище оттуда открывалось.

А вот и строй флота блокады показался в поле зрения.

Адмирал Таугвальдер тоже наверняка не упустил этот церемониал, тем более, что иных развлечений в этом квадранте всё равно не завезли, не каботаж же «трёх шестёрок» принимать за таковое. А вот что Железная Сидушка по этому поводу себе думает — большой вопрос.

Адмирал с самого начала их странного мятежа отказывался вести переговоры с людьми контр-адмирала Финнеана, контакты между двумя флотами носили исключительно низовой и ситуативный характер. Медиация конфликта сразу была поручена комиссии, что заседала на станции, через неё же согласовывались и любые перемещения флотов. Однако старпом Коё слишком хорошо знал адмирала ещё по прежним временам, чтобы не догадываться — Таугвальдер пребывал по поводу случившегося в холодной ярости. И будь на то его воля, он бы приказал всему своему флоту тотчас открыть огонь из всех орудий, дабы стереть жалкую восьмёрку ПЛК в космачью пыль, в кварк-глюонную плазму, и мятежной станции тоже бы не поздоровилось. И да, своими красивыми расчётливыми оверкилями старпом Коё, конечно же, флот, сознательно или не очень, провоцировал. К счастью, от личных интенций адмирала в этом деле уже давно ничего не зависело.

Да и блокада эта дутая давно уже превратилась в формальность, если не сказать фарс. Можно, конечно, попытаться дёрнуть судьбу за усы, нахально открыв на время оверкиля кормовые орудийные порты, но старпому Коё для подобного хулиганства ещё следовало дорасти. А что, годик-другой блокады и кто-нибудь сподобится. А хоть и он сам. Всё это дурное противостояние сводило людей с ума одной только своей вопиющей бессмыслицей.

Чего пытался добиться адмирал понятно — восстановления порядка. Чего они сами изначально хотели, наверное, тоже понятно — справедливости. Их сделали крайними при том, что четвёрка первторангов контр-адмирала Финнеана лишь честно пыталась исполнить приказ и не стала бросать ушедших на прыжок в сторону триангулированного фокуса. А вот чего рядили все остальные «сиры» в напудренных париках — большой вопрос. И вопрос этот с каждым прошедшим днём становился всё больше. Причём на него никто не спешил давать ответов.

Флот же висел в пустоте и продолжал ждать, когда контр-адмирал сумеет добиться от переговорщиков Семи Миров хоть какой-нибудь определённости.

Свидетелем подобной занимательной сцены старпом Коё стал буквально на днях, когда его бипедальный дрон по случаю оказался на одной из палуб обслуживания. Эпизодические дежурства «Тимберли Хаунтед» по поддержанию энергобаланса «Тсурифы-6» команда ПЛК обыкновенно использовала для того, чтобы хоть как-то подлатать старушку до приличного состояния. Заменой доку Порто-Ново банальная ошвартовка оставалась неважнецкой, однако она позволяла временно перебалансировать внешние энергоэкраны, подставляя авторемонтным модулям то один, то второй борт крафта, а те уж по мере возможности восстанавливали пластины изношенного армопласта и демонтировали те немногие внешние агрегаты, которым удавалось добыть замену.

Потому последние смены перед началом плановой миграции традиционно были переполнены суетой, беготонёй и разговорами на повышенных тонах с саппортом станции и экипажами других крафтов, но бывало, приходилось пересекаться и с сирами переговорщиками, благо те и без того постоянно путались у всех под ногами.

Так что когда из-за угла до тебя начинают доноситься распалённые голоса, ты уже заранее ничему не удивляешься.

Да, посреди палубы меж снующих автопогрузчиков с разномастными контейнерами (один из них, инвентарный номер такой-то, как раз затерялся, его старпом Коё и направлялся искать), был ясно различим рассерженный голос контр-адмирала Финнеана. Хотя, если подумать, то его дрон, при прочих равных, как раз ничем не выделялся на фоне окружающей обстановки, но вот тот, с кем он спорил, выделялся ещё как.

Чёрная мантия из янгуанского шёлка и напудренный парик поверх вспотевшей лысины — пингвин как он есть. С тем же успехом уважаемый сир мог бы припереться сюда в балетной пачке или же в парадном облачении Мамы Римской — менее удачно сливаться с окружающей грубой действительностью ему бы при всём желании не удалось. И чего это его занесло на противоположный конец станционного рукава?

При ближайшем рассмотрении старпом Коё даже узнал заглянувшего на огонёк переговорщика. Это был сам глава делегации Порто-Ново гранд-инженер сир Роб ван Дийк, его было легко узнать по горбатому носу и стрекозиным очкам.

Диалог, между тем, окончательно перешёл все грани разумного. Ван Дийк кричал что-то про «угнанный саб» и «вы за это ответите, контр-адмирал». Далее его голос окончательно срывался на визг и становилось вовсе не понятно, чего он от Финнеана хочет. Сам контр-адмирал стоял перед ним, как скала, и только время от времени отрывисто командовал «прекратить!» и «негатив!»

Старпом Коё, помня директивы майора Акэнобо, в перебранку вмешиваться не стал и вообще сделал вид, что ничего значимого не происходит, проследовав мимо своим курсом, тем более что ситуация вмешательства не требовала вовсе. Проорутся и начнут всё сначала, можно подумать это у них впервые.

Но сама мизансцена была последнее время настолько привычной, что старпом Коё, пожалуй, не слишком удивился бы даже банальной потасовке с битьём морд, хотя, конечно, начистить рыло бипедальному дрону, да ещё и неминуемо выхватив от него в ответ, это была бы не лучшая сатисфакция для сира гранд-инженера.

Впрочем, плевать, пусть сами разбираются во всём этом навязшем на зубах переговорном тупике. Дело старпома Коё состояло в том, чтобы качественно заменить на мостике запропавшего майора Акэнобо, остальное же — к чертями космачьим, пусть у них голова болит.

Или нет. Коё не без удивления пронаблюдал в углу поля зрения пульсирующий маркер личного вызова. Это ещё что такое. С ним только что попытался связаться ровно давешний сир.

Машинальным движением колец сбросив вызов и переставив входящий канал на «не беспокоить», старпом поспешил вернуться к миграции, благо оверкиль благополучно завершался и можно было начинать фазировать маршевые.

В навигационном канале тут же стартовал речитатив перебранки навигаторов и диспетчерской вышки. При такой невысокой энерговооружённости каждый случайный импульс в кормовом конусе мог наделать бед, так что старпом Коё на следующие полтора часа с головой погрузился в подробности выхода на рейд, перепроверяя каждую директиву и удерживая бортовых кволов от вмешательства в процесс. Сегодня их ку-тронные нейросети пускай поучатся, как это делает живой спец. И лишь когда тактическая активность снизилась до привычного минимума, передавая мастера рубке «Альвхейма», Коё вновь обратил внимание на требовательный вызов.

Надо же, не унимается.

«Ну, что вам? Говорите быстрее!»

На том конце запутанного фотонного тракта на долгих несколько секунд застыли, не зная, как реагировать на столь напористое начало.

«Эм, простите, капитан Коё?»

«Со, сир Ван Дийк, здесь капитан Коё, чего вы хотели?»

«Простите, капитан, должно быть, вы сейчас заняты».

Ну надо же какие мы глазастые.

«Переходите к делу или я отключаюсь».

Пусть знает, кто здесь главный.

«Хорошо, перехожу. Я бы не стал вас беспокоить, но квол вашего непосредственного командира майора Акэнобо…»

«Апро, майор недоступен для связи, можете обращаться ко мне как к его старшему помощнику».

«Эм, хорошо, не могли бы вы уточнить, капитан, когда майор сможет со мной переговорить?»

«Негатив, сир, эта информация мне не известна».

«Но он хотя бы на станции?»

«Не уполномочен отвечать на подобные вопросы».

Ван Дийк помолчал, жуя тонкими губами.

«Но что-то же вы мне можете рассказать?»

«Задавайте вопросы, сир, только поскорее».

Гранд-инженер тяжко вздохнул.

«Давайте так, у меня есть веские основания подозревать, что майор Акэнобо возглавил экспедицию, самовольно отправившуюся на разведсабе «Вардхамана», вероятнее всего, за пределы Сектора Сайриз в направлении Ворот Танно, доказательств тому у меня достаточно, но никто не хочет мне подтвердить очевидное, все только делают вид, что не понимают, о чём речь, начиная с…»

«Вам следует обратиться по этому поводу в канцелярию контр-адмирала Финнеана, например, непосредственно к штаб-капитану Сададзи».

«…начиная с вашего контр-адмирала».

«Тем более, я не могу вам ничем помочь в обход прямых запретов командования».

«Хорошо, поступим иначе, я вам сейчас кое-что скажу, а вы постарайтесь передать это вашему командованию близко к тексту».

«Апро, сир. Но я бы вам рекомендовал обращаться непосредственно…»

«Да-да, я понял. В канцелярию. Так вот, по нашим сведениям разведсаб «Вардхамана» под командованием капитана Курца, ранее приписанный к флоту адмирала Таугвальдера, был официально зафрахтован у Адмиралтейства на обратном рейсе с Порто-Ново для доставки некоего груза одному из гостей станции «Тсурифа-6», однако по завершении рейса вместо того, чтобы поступить в распоряжение CXXIII флота, разведсаб, вероятнее всего, с майором Акэнобо и доктором Накагавой на борту покинул станцию в неизвестном направлении. Это то, что нам известно определённо».

«Насколько я помню, именно это вы с контр-адмиралом тогда на погрузочной палубе и обсуждали. Чего вы хотите от меня?»

«А, так это были вы. Теперь припоминаю. Капитан Коё, ситуация на станции и без того плачевная, вам ли не знать, зачем вы её ещё и усугубляете?»

«Не могу знать! А в чём состоит плачевность?»

«Можно подумать, не вы решили всё-таки разгрузить «три шестёрки» без крайней на то необходимости!»

«Насколько я понимаю, анализы воды с лихтер-рудовоза пришли, приказ на разгрузку поступил в точности согласно правилам таможенного контроля».

«Вы издеваетесь?»

«Негатив, сир!»

Капитану Коё и правда было интересно, когда собеседник всё-таки сорвётся. А так пусть его задаёт любые вопросы, наше дело служивое, то есть наше дело маленькое.

«Вы отдаёте себе отчёт, чем вы рискуете, пуская в доки корабль неизвестного происхождения?»

«Почему неизвестного? Если верить докладам, ваши спецы не опровергали того факта, что оба спущены со стапелей Порто-Ново, мы просто не знаем, почему их два».

«Вы, видимо, не в курсе, что рэк настоящих «трёх шестёрок» недавно обнаружен на полпути от Порто Ново в квадрант Ворот Танно?»

Как интересно. Старпому Коё о подобном не докладывали.

«И что это меняет?»

«Это меняет всё! У вас под боком теперь тикает часовой механизм неизвестной природы, и чем всё это кончится, мы с вами можем только догадываться».

«А контр-адмирал в курсе?»

«Ещё бы он был не в курсе, эта новость нам фактически сорвала очередной этап переговоров!»

А никто и не огорчился, хмыкнул про себя Коё. Впрочем, можно язвить сколько угодно, однако теперь слова сира гранд-инженера старпома начали беспокоить всерьёз.

«Но почему лихтер, в таком случае, был допущен в доки?»

«Сами себе скажите. Потому что иначе всей этой станции конец. И ваше командование об этом прекрасно осведомлено. Иначе бы оно не дало аппрува сперва на авантюру с «Вардхаманой», а теперь и на разгрузку аквы с лихтер-рудовоза».

«А вы — слишком осведомлены о проблемах станции для случайного переговорщика от Порто-Ново».

«А я не просто переговорщик, как вы заметили. Я эту станцию строил. И я был бы крайне заинтересован в том, чтобы она в итоге уцелела».

«Если бы это давало вам какие-то особые права, все эти затяжные переговоры бы не понадобились, не так ли?»

Гранд-инженер промолчал, жуя тонкими губами.

«Вы были бы последним, к кому я бы обратился за разъяснениями по этому поводу. Но, к несчастью, операторы этой станции отчего-то также не желают прислушиваться к моим советам».

Меньше апломба, и люди к тебе потянутся, усмехнулся про себя Коё.

«Вы хотели бы что-нибудь добавить к уже сказанному, сир Ван Дийк? А то у меня финальная фаза миграции приближается, и, с вашего позволения, я бы хотел вернуться к своим основным обязанностям, если вам и правда дорога эта станция».

«Только одно — если ваше командование и правда, как мы подозреваем, решило начать собственное расследование событий вокруг триангуляции фокуса, я бы посоветовал контр-адмиралу Финнеану не пренебрегать нашей помощью и участием. Лучше действовать сообща, чем заниматься подобной вопиющей самодеятельностью».

Можно подумать, что на фоне обвинений в мятеже это играло хоть какую-то роль. Как говорится, сгорел бустер, гори и лихтер.

«Постараюсь донести эту мысль до контр-адмирала».

«Прощайте, капитан».

«Гранд-инженер».

На этом вызов был, наконец, разорван, и старпом Коё вновь погрузился в подробности происходящего в недрах тактической гемисферы. Там грузная туша «Альвхейма» уже ворочалась на входе в причальный канал растопыренных щупалец космической актинии, осталось завершить начатое — заново выстроить ордер в завершение миграции.

Однако покуда навигаторы тараторили своё, устраивая короткие перебранки в поисках идеальной тактики маневрирования при отдаче швартовых направляющих, старпом Коё отчего-то не пожелал в них участвовать, ограничиваясь отрывистыми «апро» и «негатив». Его всё больше беспокоили слова Ван Дийка, коллапсар ему в печень.

И дело было даже не в том, что, похоже, контр-адмирал не только не спешил выбираться из всей этой заварухи с мятежом, но с каждым новым раундом бессмысленных «переговоров» всё сильнее погрязал в болоте межпланетного политикума.

С одной стороны, а какое старпому Коё до того дело, а с другой — он продолжал испытывать по поводу случившегося какое-то всё более явное беспокойство. И проблема была не в том, что переговоры в тупике, и не в мистических дублях «трёх шестёрок», а в самой постановке вопроса — станция всё ещё под угрозой. И с каждым днём, очевидно, опасность только возрастает.

А вояки Адмиралтейства, пусть временно и выпавшие из его подчинения, не могли даже помыслить о подобном.

Сама причина успеха этого мятежа состояла в том, что дураку Таугвальдеру хватило ума явиться в пределы Барьера с открытыми орудийными портами. Коё знал контр-адмирала Финнеана с самого момента, как тот принял командование Лидийским крылом, и при любых других обстоятельствах он скорее предпочёл бы сдаться тому же сиру Феллмету и его людям, да и операторы «Тсурифы-6» вряд ли поддержали бы четвёрку мятежных первторангов, если бы не эта глупость. Станция была главным форпостом на дальнем от Старой Терры квадранте Фронтира. Если её лишиться, то Ворота Танно останутся без прикрытия, под ударом окажутся сразу шесть дрейфующих в недрах дипа бакенов Цепи, следовательно, и сама Цепь на этом направлении тоже потеряет устойчивость.

На такие жертвы ни Финнеан, ни прочие бывшие офицеры Лидийского Крыла не пошли бы, даже если бы на кону была их жизнь.

Вопрос только, а какова теперь альтернатива? Сдаться адмиралу Таугвальдеру можно прямо сейчас, но это даже не разрешит кризис. Семь Миров вцепились друг другу в глотки, пытаясь при помощи этих трёпаных переговоров сформулировать консенсус, в котором ключевая роль отводилась статусу открытого порта для «Тсурифы-6» и, возможно, прочих станций этой серии. Но пока они судили да рядили, сама станция страдала от отсутствия должного обслуживания и жила на резервном питании от четырёх пристыкованных к ней ПЛК.

Так в чём же смысл происходящего?

Сегодня они позволили «трём шестёркам» пристыковаться несмотря на все сомнения в том, что из себя представляет мутный каргокрафт с его ещё более мутным экипажем, пусть и излазив его предварительно с носа до кормы в поисках хоть чего-нибудь компрометирующего, а дальше что? Позовём снова спасителей нас спасать, так?

Старпома Коё передёрнуло.

Для окончательного падения на дно следовало, конечно, завести на «Тсурифу» вместе с набежавшими переговорщиками каких-нибудь чужинцев. Не обязательно летящих, ирны тоже сойдут.

Чего хорошего.

Из того мрачного и затхлого тупика, в котором оказалась не только мятежная станция, но и сама человеческая цивилизация, нужно было как можно быстрее выбираться. А пока они лишь бесконечно огрызаются, зажавшись в свой угол в отчаянной попытке оборонить от подступающей опасности то немногое, к чему каждый привык. Опасности смутной, непонятной и потому отдельно пугающей.

Пора что-то делать, пора.

Старпом Коё решительным перестуком контрольных колец вызвал личный код контр-адмирала.

По наитию, из расчёта на голое везение, пока не передумал.

«Капитан Коё, как там миграция?»

«Со, контр-адмирал, финишируем схему ордера».

«Без происшествий?»

«Негатив, сорр, исполнено в точности!»

«Вольно, капитан, вы не на плацу. В чём дело?»

Аватар контр-адмирала поморщился.

«Сорр, со мной только что связался сир Ван Дийк из делегации…»

«Порто-Ново, я в курсе. И?»

«Задавал вопросы про «Вардхаману» и майора Акэнобо, я, разумеется, отвечать на них не стал».

«Разумеется».

«Но меня беспокоят его слова о том, что станция в опасности».

«Не вижу связи».

«С его слов я понял, что инженеры Порто-Ново в полной мере осознают нашу зависимость от внешних поставок, но помощь нам не предлагают, а вместо этого мотают душу про случайно зашедший к нам разведсаб».

«Видимо, слухи о нашей спешно организованной экспедиции дошли уже и до них, вот и беспокоятся».

«Какое им вообще до «Вардхаманы» дело? Я ещё понимаю, если бы адмирал Таугвальдер алармировал».

«Уж он-то наверняка уже готовит прожиг в этом направлении, не сомневайтесь, но Порто-Ново, пожалуй, в этом вопросе особый игрок, они заинтересованы в статусе свободного порта для этой станции сильнее, чем вся Большая Дюжина, вместе взятая».

«Чтобы меньше зависеть от Адмиралтейства?»

«Именно».

«Но чем им помешал разведсаб?»

«Пока не ясно. Но уж очень они обеспокоены его исчезновением».

И тут до старпома дошло.

«Или не его».

«Поясните».

«Кого-то на его борту».

«Хм, интересная мысль, капитан, я выясню. А вы завершайте миграцию».

И тут же отключился.

Довольно простая догадка, если задуматься, кто-то или что-то из пассажиров «Вардхаманы» не должно было покидать пределов Барьера. А что разведсаб собирался проникнуть по ту сторону бакенов Цепи, в общем было весьма сомнительным секретом, как только слухи о тайном отлёте просочились к переговорщикам и, самое главное, адмиралу Таугвальдеру, все наверняка только и принялись обсуждать, что формально до сих пор границы Барьера, как и бакены Цепи находятся под контролем операторов «Тсурифы-6» и с этой точки зрения подобное проникновение даже и нарушением каким-то не было. Ни Кирия, ни Синапс, ни Афины номинального запрета за три года произвести не удосужились, так что и сам формальный угон «Вардхаманы», и точка её формального назначения вновь оказывались в журидической серой зоне, что все сиры наверняка вынуждены были тут же и признать, после чего и подняли ор.

На этот раз даже не столько по поводу окончательного закрытия квадранта Ворот Танно, а куда прозаичнее — о лишении текущих операторов станции легитимных прав на управление. Формально они были лишь сменой в ротации, но последние три года Риоха с Мартинесом по сути узурпировали контроль над станцией. Впрочем, и тут ни к чему по итогам криков и угроз совещающиеся стороны — в который уже раз — не пришли, и самое разумное, что было предложено — отдать управление офицерам контр-адмирала Финнеана как старшим по званию, но тут уже встало на дыбы Адмиралтейство и всё снова закончилось ничем.

Сам старпом не ожидал, что до подобного когда-либо дойдёт, и управляться ещё и c делами огромной станции желания никакого не испытывал. Особенно учитывая печальную ситуацию по текущему обслуживанию и поставкам.

Эх, счастливые времена были, когда единственной его головной болью были баганутые кволы и состояние генераторной секции «Тимберли Хаунтед», счастливее же времён, чем на протяжении того изматывающего барража за Воротами Танно, он и вовсе не мог припомнить.

Наверное, это странно, учитывая количество потерянных в том рейде крафтов, скучать по боевой тревоге.

Стоп.

В первую секунду старпом решил, что сбрендил, это же надо, такие реалистичные галлюцинации ловить. Только подумал о тревоге и сразу услышал её, словно бы наяву. Такое бывает, когда измотанный боевым дежурством неокортекс начинает целыми нервными полями уходить в своеобразный полусон, когда перестаёшь отличать явь от наведённой галлюцинации. Но нет, он не чувствовал и малейшей усталости. А тревогу слышал.

Она ему не почудилась, вскинулся старпом, возвращаясь обратно в навигационный канал.

Там уже царил привычный до боли в несуществующей у «консерв» печени бедлам повышенной готовности. Истерили кволы, перебивая речитатив предстартовой готовности систем, старшие навигаторы слаженным, годами натренированным хором перечисляли пороговые значения агрегатов, выли разгоняемые до ходовых значений фидеры, свистели плети размыкаемых швартовых.

Всё как в старые добрые времена.

Осталось понять, а что случилось.

Это бывает довольно непросто на борту крафта, которому в буквальном смысле прямо под тобой поджигают корму.

Все вокруг поглощены процессом. Некогда думать, надо бежать.

Но старпом Коё и сам догадался, где ждать подвоха.

Стоило протиснуться, отчаянно работая локтями, в управляющую цепочку и надеть на гемисферу дефолтный тактический скин, все вопросы отпали сами собой.

Три года.

За три субъективных года привыкаешь ко многому.

Что тебе больше некуда возвращаться из рейда, потому что твой порт отныне и надолго — опорная станция Барьера.

Что ты видишь свою команду чаще в виде бипедального дрона, нежели аватаром в тактическом канале.

Что в иллюминаторах всё время светятся одни и те же звёзды, такие же далёкие, как и вчера, такие же холодные, какими останутся завтра.

Что напротив тебя мерцает в черноте космоса ордер вчерашних боевых товарищей, под чьей блокадой ты теперь вынужденно находишься.

Всё проходит, и это прошло тоже.

В сиянии случайных бортовых замыканий силового барьера крафты CXXIII флота один за другим начинали манёвр разворота. Адмирал Таугвальдер решительно уводил ордер прочь от «Тсурифы-6».

«Старпом, ты это видишь?»

Голос штаб-капитана Сададзи по обыкновению звучал нейтрально, почти безжизненно, его временами можно было спутать с кволом, настолько он пренебрегал эмоциональными модуляциями, но за столько лет капитан Коё привык читать между строк. Зачастую, способ выражать мысли у штаб-капитана был важнее формальных интонаций. Вот и сейчас в этом лаконичном «старпом, ты это видишь» можно было прочитать невероятно богатую для Сададзи гамму эмоций от сомнения по восторг включительно.

«Со, штаб-капитан, вижу чётко и ясно. Они как-нибудь объяснили происходящее?»

«Негатив. Мёртвая тишина по всем каналам».

«Что говорит контр-адмирал?»

«Заперся у себя в каюте, предварительно, цитирую, пообещав вынуть всю душу из сира Артура Сорроу».

«А что Риоха и остальные?»

«Формальное уведомление им поступило ровно три минуты назад, но поскольку они всё это время висели вне ЗВ, так что это чистая вежливость со стороны адмирала, он не обязан коммуницировать с операторами станции, если не собирается подходить ближе».

Да уж.

«Будем что-нибудь по этому поводу предпринимать?»

«А что мы можем предпринять? И главное зачем?»

Если так подумать, и действительно. Но привычка за три года выработалась. Два флота — большой и маленький — должны продолжать висеть друг против друга. А иначе начинают возникать нехорошие подозрения.

«Интересно, если сейчас нам за ними последовать, что будет?»

Сададзи всерьёз задумался.

«Походным ордером нацелиться в тот же балб? Может и сработать, старпом, но я бы не советовал».

Интересно, у штаб-капитана правда хватает воображения обсуждать его дурацкую идею всерьёз?

«Думаете, откроют заградительный огонь на подходе?»

«Обязательно откроют. Во всяком случае, я бы открыл».

Да, штаб-капитан бы открыл, в этом старпом ничуть не сомневался.

Отключившись, старпом Коё внезапно ощутил непереносимый контраст между грациозным, слаженным манёвром уходящего флота, и собственным раздёрганным, противоречивым состоянием.

Они так долго стояли друг напротив друга, что старпом уж почти позабыл, как когда-то Лидийское крыло ощущалось единой стеной, в котором каждый вояка знал своё место, а вместе они составляли идеальное орудие по борьбе человечества за свободное перемещение в пространстве, по борьбе со злокозненной угрозой и предательской шевелёнкой.

Все эти кэрриеры, лямбда-классы и корабли меньших рангов некогда воспринимались частью тебя. И вот теперь они уходят и даже не говорят последнее «прощай».

Что случилось в глубинах космоса такого, что заставило упёртого адмирала Таугвальдера снять блокаду, которая длится вот уже более трёх субъективных лет?

Нет, стоп.

Это замкнутый круг. Можно гадать сколько угодно, но всё равно никогда не угадаешь. Навигаторов учили никогда не опираться на свою интуицию, и уж тем более на мифическое «чутьё». Основой для директив того, кто занимал ложемент в рубке управления, могли быть только сухие, твёрдые факты. Фактом покуда было лишь происходившее непосредственно в глубинах гемисферы. Флот уходил. Возможно, они узнают когда-нибудь, почему и куда. А может быть, эта тайна навеки сгинет в черноте космоса, пожравшего уже миллионы подобных тайн.

«Говорит Капитан Коё. Приказ по крылу, миграция в заградительное построение «тессеракт» в направлении на точку Лагранжа L2, крафтам в доках быть готовыми к экстренному уходу, «Альвхейм» — докование не завершать, начать отход в маневровую зону до особых распоряжений, «Тсурифа-6» — выбрать накопители на полную, готовьтесь к резкой потере энерговооружённости. Всем по местам стоять. Боевая тревога».

А вот теперь суета в навигационном канале приобрела должный масштаб, в точности согласно градусу происходящего на тактике.

«Старпом, уверен?»

«Апро, сорр, уверен».

Что ж, он сделал то же, что сделал бы майор Акэнобо, если бы до сих пор присутствовал на борту.

Осталось молча наблюдать, как флот уходит, а остатки его из последнего чувства флотской гордости вытягиваются во фрунт и готовятся отдать последний салют.

Как он там сказал, «приказ по крылу?» От Лидийского крыла осталось восемь ПЛК.

Что ж. На что-то этого хватит.

Их всех, оставшихся здесь.

Замыкающий крафт адмирала Таугвальдера врубил прожиг и ушёл на прыжок, оставив за собой привычное гало черенковского излучения. Линзирующая проекция балба тотчас схлопнулась, вернув окружающему космосу первозданную недвижимость идеально-плоской метрики пространства.

Фигуры расставлены на доске. Осталось только сделать первый ход.

Штаб-капитан спросил старпома Коё, уверен ли тот. Ни черта космачьего он не уверен. Но лучше потом выглядеть дураком, чем оказаться не готовым к тому, что вполне мог предугадать.

«Флот прикрытия, это оператор Риоха-пятый, ближайший бакен только что подтвердил, на нас что-то сыплется».

Как хорошо и приятно оказаться правым. Впрочем, это не отменяет вопроса — почему, собственно, ушёл флот. Если и когда на «Тсурифу-6» движется что-то опасное, на то и построена Цепь, чтобы совершающий прыжок Виттена навеки остался запутанным клубком суперсимметричных частиц в недрах дипа. Если же прыжок окажется пассивным, то никакая ледяная глыба, даже свались она адмиралу Таугвальдеру прямо на голову, не заставила бы CXXIII флот отступить без боя, оставив станцию один на один с врагом.

Все возможные версии не бились с реальностью. Впрочем, так или иначе, теперь-то они точно не останутся без ответов на свои вопросы так уж надолго.

Рявкнул и погас проксимити-алерт.

Субсвет треснул, в образовавшуюся от удара извне прореху проникли сперва первые искры, а потом уже и полились целые водопады каналов распада.

Из недр дипа на них именно что сыпалось нечто несусветное.

Яркий золотой шар астростанции в эти мгновения представлялся новорожденным солнцем, спросонья погружённым в спутанные патлы собственных протуберанцев.

И всего-то?

Старпом уже потянулся отменять боевую тревогу, но в последний момент застыл.

Это был групповой прожиг.

За пропавшим «Эпиметеем» потянулись тени других крафтов.

Им не было конца.

И профили их гемисфера не узнавала.