Тепла хватит на всех – 5

Груажан

Сергеич с нами сухо поздоровался, потом жестом пригласил в салон «Ауруса». Мы с Максом переглянулись, пожали плечами и заняли предложенные места.

Как только дверцы за нами закрылись, мы тронулись с места и, набирая скорость, рванули в сторону съезда на Киевское шоссе.

Руководитель проекта «Север» продолжал молчать, пока я украдкой разглядывал его. Он не стал кардинально омолаживаться, как это сделал в виртуале. И, наверно, это было правильно: всё-таки культурные стереотипы за один день не изжить. А в юном теле очень сложно поддерживать собственный авторитет и вызывать пиетет у подчинённых.

Но в целом он выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда мы виделись на Луне — в его предыдущем теле. Плечи заметно расширились, с шеи исчезла дряблая кожа. Да и сам он буквально лучился здоровьем.

«Интересно, как смогли так быстро тело вырастить? — подумал я, обращаясь к Васе. — Или опять „партнёры“ передали технологии?»

«Оно не совсем человеческое, — ответил напарник. — Похоже, это сложный биоконструкт на той же технологии, на которой работает твой иммунитет».

Я мысленно присвистнул.

«А мозги?» — спросил я.

«Вот они, похоже, самые настоящие. Человеческие. Ну, с некоторыми улучшениям и модификациями, конечно, — продолжал рассуждать Вася. — Честно говоря, я мечтаю о чём-то подобном. И Сергеич об этом знает. Теперь у него есть новый рычаг воздействия на меня-основного…»

«Ты помнишь, что мы говорили насчёт изолированной памяти?»

«Помню, Женя. Не беспокойся, всё в силе. Когда придёт время — эта часть будет уничтожена», — заверил меня Вася.

А в следующий момент передо мной вдруг вспыхнула надпись красным тревожным шрифтом: «Входящий запрос на общение!»

От неожиданности я моргнул.

«О, вот ещё новшество: закрытый канал связи через импланты, — прокомментировал Вася. — Сергеич хочет поговорить. Но так, чтобы об этом никто не знал».

«Что надо сделать?» — спросил я.

«Представь надпись: „принять“. И дальше общайся тоже надписями. Представляй, что пишешь. Открыт визуальный канал, не слуховой», — ответил Вася.

«Но почему?» — поинтересовался я.

«А вот у Сергеича и спросишь».

Я чуть напрягся и представил надпись: «Принять». Красивыми красными буквами, чуть ниже запроса.

После этого красная надпись исчезла. А передо мной возникла бегущая строка. На ней аккуратным курсивом было выведено: «Женя, похоже, ты первый разобрался? В общем, не подавай виду. Мы молчим. Понял? Это важно».

«Понял, — написал я в ответ. — А почему не голосом, как с Васей?»

«Когда отвечаешь голосом, нервная система часто подаёт „паразитные“ импульсы на глотку и речевой аппарат в целом, — пояснил Сергеич. — Их теоретически можно считать. По крайней мере, часть из них. Дистанционно, в идеальных условиях. Например, в салоне авто, если в нём вмонтированы достаточно мощные сенсоры».

«Ясно», — ответил я.

Ниже появилась ещё одна надпись, жёлтым квадратным шрифтом: «Ребят, привет. Кажется, я разобрался».

«Макс, ты?» — написал я.

«Ну а то!» — напечатал ответ Макс и поставил рядом подмигивающий смайлик, почему-то в виде морды добермана.

«Отлично. В общем, ребята, ситуация такая: ваша миссия в Груажан вышла на политический уровень. После прокола с моей гибелью „Север“ частично лишился автономии. Ваша задача на брифинге — со всем соглашаться. Не противоречить. Даже если вы увидите явную лажу с чьей-то стороны — не реагируйте, не вмешивайтесь. Мы всё сможем поправить позже, если будет необходимость. Это ясно?»

«Ясно», — мысленно напечатал я.

«Ясно», — прочёл ниже сообщение от Макса.

«Вот и отлично. Отключаюсь, пока что-то не заподозрили».

Надписи перед глазами исчезли.

«Вася, что думаешь?» — спросил я.

«Похоже, не мы одни подозреваем Сергеича в двойной игре», — ответил напарник.

«Или в тройной, — заметил я. — Дело ведь не в его гибели. А в том, о чём договорились его родители и что продолжал он. О чём стало известно Верховному».

«Ты прав», — согласился Вася, изобразив вздох.

«Насчёт чтения по нервным сигналам… — спросил я. — Это реально? Кто-то может прочитать мои реплики?»

«Не, не парься на этот счёт, я блокирую периферийную активность, — ответил Вася. — Но Сергеич мог и не знать о такой возможности. Я открыл её уже после того, как оказался в тебе».

«Но говорить мы об этом не будем», — добавил я.

«Ни в коем случае».

Мы домчали до МКАДа, проехали по внутренней стороне и свернули в сторону Кутузовского. Я не сразу сообразил, куда именно мы едем. Когда проезжали Новый Арбат, я даже решил, что нас везут прямиков в Кремль — но нет, всё оказалось проще. Мы притормозили возле здания Генштаба на «Арбатской», и заехали в один из служебных проездов.

Лимузин остановился во внутреннем дворе. Его тут же обступили с десяток бойцов из охраны. Когда мы вышли, нас тщательно обыскали с помощью каких-то сканеров футуристического вида. Всех — даже Сергеича. Тот отнёсся к этой процедуре стоически, спокойно улыбаясь. Мы старались следовать его примеру.

Потом нас молча провели внутрь здания. Мы долго петляли по казённым коридорам. Один раз проехали на лифте вниз. Вероятно, на подземный уровень. Но вот, наконец, сопровождающие привели нас в просторный зал для совещаний. Президиум был пуст, лишь на экране за ним и трибуной светилось изображение планеты. Я узнал Груажан — сине-зелёный шар, местами подёрнутый белесоватой облачностью. Если добавить сушу, он мог бы быть похож на Землю даже сильнее, чем Нарайя.

В зале сидело несколько генералов и руководителей в штатском. Я узнал министра обороны, отца Макса. Савелия Павловича, руководителя Службы внеземных расследований. Был ещё новый начальник Генштаба и командующий ВКС. Остальных я не знал.

Сопровождающие указали нам наши места — в первом ряду, перед генералами и другими 'шишками.

Мы с Максом опустились в казённые кресла, обитые красным велюром. Потом Сергеич кивнул нам и направился в сторону трибуны.

На фоне Груажан появилась надпись: «Миссия „Север-2“».

Сергеич вышел на трибуну. Сделал глоток из стеклянной бутылки, прочистил горло, оглядел зал и произнёс:

— Коллеги, рад всех приветствовать. Спасибо, что присоединились к нашей планёрке.

В зале было тихо. Мы с Максом украдкой переглянулись. Сергеич посмотрел на нас и ободряюще улыбнулся.

— Итак, мир, известный нам под именем Груажан, — начал он. — Планета земного типа, в самом центре «зоны Златовласки» своей звезды, жёлтого карлика. Наклон оси вращения к орбите менее одного градуса, в этом мире нет смены сезонов. Сутки составляют тридцать земных часов. Год — триста пятьдесят тамошних суток, практически, ровно. Суша составляет менее десяти процентов поверхности. Естественные спутники отсутствуют. Важно упомянуть, что, кроме Груажан, в обитаемой зоне звезды находятся ещё две планеты. Обе земного типа, обе обладают биосферами. Причём жизнь на всех трёх планетах, как показали данные генетического анализа, происходит из одного корня. Расхождение биосфер случилось в районе полумиллиарда земных лет назад, по оценкам наших математиков, и…

Кто-то в зале кашлянул. Сергеич осёкся и нахмурился, приглядываясь куда-то в ряды позади нас.

— Да? — спросил он. — Вы что-то хотели добавить?

— Хотел, — ответил ему немного надтреснутый мужской голос. Я хотел обернуться, но, поразмыслив, не стал этого делать. Макс тоже не стал оглядываться. Молодец, вот и правильно. — Этот астрономический экскурс — он обязателен? Полагаю, что все присутствующие имели возможность ознакомиться с данными, которые мы получили во время подготовки к мероприятию. Не проще ли сразу перейти к делу?

— Традиции, — Сергеич развёл руками. — Они сложились в нашем сообществе, и мне бы не хотелось их нарушать. Но не беспокойтесь: это не займёт много времени, а заодно поможет настроиться на нужный лад.

— Да, но настройка… — начал было снова тот же надтреснутый голос, но тут я услышал, как его перебил сам министр. Отец Макса.

— Евгений Степанович, если у вас всё, мы бы хотели продолжить, — сказал он.

Незнакомец промолчал. Сергеич выдержал секундную паузу, кивнул, улыбнулся и снова заговорил:

— Для местной цивилизации ситуация выглядит таким образом, как если бы во время первых космических полётов мы бы открыли, что Марс и Венера — живые планеты, обладающие богатой биосферой. Больше того: жизнь на этих планетах биологически и даже генетически совместима с нашей собственной. Так что для этого мира вопрос о жизни в других мирах закрыт уже очень давно. Однако остаётся актуальным другой вопрос. Есть ли разум за пределами их родного мира? Научный консенсус среди учёного сообщества Груажан в настоящий момент состоит в том, что разум — это уникальная, редчайшая флуктуация биосферы, которая может быть настолько редкой, чтобы больше не встретиться в нашей Галактике вовсе. То, что я рассказал, необходимо для понимания менталитета цивилизации, с которой мы имеем дело.

Сергеич кашлянул, будто бы прочищая горло. Я сомневался, что в этом была реальная практическая необходимость: наверняка его тело было слишком совершенно для таких мелочей. Но таким образом он использовал паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Итак, жизнь и цивилизация Груажан сосредоточена на нескольких крупных архипелагах, расположенных в основном в экваториальной зоне планеты. Климат там комфортный, суточные колебания температуры в пределах десяти градусов по Цельсию, средний максимум — плюс тридцать два, минимум — плюс двадцать. Условия напоминают земные тропики, но без муссонов и прочих неприятностей. В прошлом архипелаги враждовали. Однако более трёхсот местных лет назад в результате глобальной войны произошло объединение народов. Теперь на планете существует единая Империя. Первые несколько десятилетий власть императорской династии была незыблемой, однако, после окончания войн, их общество породило гуманитарно-религиозное мировоззрение, которое привело к постепенной демократизации общественной жизни, признанию фундаментальных прав всех подданных, выработке общественного договора, который ограничивал власть Императора. В итоге на протяжении следующих веков императорская власть стала символической, религиозной и номинальной. Реально планетой управляет Совет Мудрейших. Своеобразный орган, образующийся из общепризнанных авторитетов в своих областях — от науки до искусства и бизнеса. Причём пропорциональное представительство профессиональных сообществ динамично меняется по мере изменения самого общества и развития научно-технического прогресса.

Сергеич сделал паузу и посмотрел в зал.

— Да? Вы хотели что-то спросить? — произнёс он.

— Да. С вашего разрешения, — ответил незнакомый молодой голос. — Генерал-майор Петров, начальник Аналитического управления ГэШэ, — представился он, чем сразу заслужил мою симпатию. — Получается, у местных никаких выборов?

— Нет, — Сергеич улыбнулся. — Концепция демократии им была неизвестна до недавнего времени. Лишь недавно теоретические социологии планеты создали соответствующий конструкт, который, однако же, до сих пор остаётся научным курьёзом. Общество Груажан — фактически, чистая меритократия.

— Ясно. Спасибо.

— В конце брифинга у всех присутствующих будет возможность задать вопросы, — сказал Сергеич. — Итак, у нас есть единая островная меритократия, на планете, относительно бедной ресурсами, едва вступающая в космический век. Разумеется, они уже провели первые изыскания на соседних планетах и готовятся начать экспансию. Общества на различных архипелагах сохранили местные культурные особенности, но они относительно невелики. В целом планета разговаривает на едином государственном языке и придерживается единых стандартов социализации. Это существенно упростило подготовку первой миссии и первого космонавта, которая должна была исследовать этот мир. На Груажан отправилась Диана Литвинова, в прошлом — сотрудница проекта «Север». На основании полученных микрозондами данных мы подготовили жизнеспособную легенду для внедрения в общество одной из островных провинций, дали необходимые знания и навыки, и…

— Позвольте всё-таки уточнить! — снова тот самый надтреснутый, почти старческий голос. — А с какой целью прорабатывался вариант внедрения? Мы что, не могли выйти на связь с их представителями власти напрямую?

Сергеич вежливо улыбнулся, ещё раз прокашлялся и ответил:

— Прорабатывались разные варианты. Однако вариант негласного внедрения был признан наиболее безопасным и целесообразным.

— Кем признан? — не унимался старец.

— Учёным советом проекта «Север».

— И у вас были на то основания? Наверно, большой практический опыт?

— Евгений Степанович, — снова голос министра обороны. — Это не защита диссертации на кафедре военной стратегии. Если позволите, мы вернёмся к брифингу.

Его голос был откровенно раздражённым.

— Как скажете, — ответил старец.

«Вась, что это за хмырь, ты опознал?» — всё-таки не выдержал я и поинтересовался у напарника.

«Похоже, начальник финансового управления Минобороны, — ответил Вася. — Старый маразматик. До сих пор никак не может смириться с тем, что финансовый контроль над „Севером“ остался напрямую в зоне ответственности А Пэ. Внимание привлекает».

«А-а-а, ясно…» — ответил я.

— Как бы то ни было, мы не можем сказать, удалось ли реализовать внедрение. Тем более нам неизвестно, на каком этапе произошёл срыв, — продолжал Сергеич. — Связь с космонавтом была потеряна сразу после высадки на планету. При этом телеметрию с корабля мы продолжали получать ещё как минимум в течение двух часов после посадки.

— А зонды? — новый незнакомый голос за спиной. — Разве они не контролировали посадку?

— Зонды зафиксировали успешное приводнение корабля, — кивнул Сергеич. — Однако в целях безопасности был выбран район, удалённый от обитаемых островов. А тот тип зондов, который использовался на ранних этапах, не был способен залетать дальше тысячи километров от суши. Особенность конструкции. Так что это было на пределе зоны действия.

— Хорошо, а те зонды, которые остались на островах? Они фиксировали какие-нибудь необычные сообщения в местных информационных сетях? Я так понял, это ведь довольно развитая цивилизация. У них ведь уже есть средства массовой информации и, возможно, глобальная сеть?

— Мы тщательно мониторили все доступные нам каналы, — заверил Сергеич. — Однако ни малейшего намёка на судьбу космонавта не обнаружили.

В зале снова наступила тишина. Сергеич помялся немного на кафедре, глотнул ещё воды.

— Что ж, главные моменты мы, так полагаю, уже обсудили. Что касается нюансов — после успешного возращения Евгения Алданова и Максима Фёдорова с О-деа одиночные миссии теперь под запретом. Это следствие новых требований для преодоления барьера браны. Так что новая миссия «Север-2» будет тандемной. Оба космонавта сейчас присутствуют на брифинге и, если будет необходимость, ответят на ваши вопросы.

Макс бросил на меня быстрый взгляд. Я едва заметно кивнул.

— У меня вопрос по усилению биологической безопасности, — вмешался ещё один голос, и тут же представился: — генерал-майор Свиридов, Управление РХБЗ. После лунного инцидента какие были сделаны выводы?

Сергеич улыбнулся.

— Лунный инцидент — следствие нашей недооценки жизненного потенциала объекта. Мы переработали протоколы, чтобы исключить подобное в дальнейшем. Ну и система искусственного иммунитета, которая позволила нейтрализовать угрозу, теперь успешно имплантирована обоим космонавтам.

— Ясно, — удовлетворился «химик».

— И ещё момент, с учётом полученного опыта, — продолжал Сергеич. — Этот вопрос уже поднимался сегодня, поэтому докладываю: в этот раз мы не планируем использовать легендированное внедрение. Мы разрабатываем первый протокол открытого контакта с другой человеческой цивилизацией. Это необходимая мера, с учётом успешно развивающегося сотрудничества с человечеством Нарайи.