Тень в зеркале

Глава 7 Гидрострой, 17 апреля, понедельник, утро

В комнате, помимо меня, сидело на стульях человек десять — видимо, оперативники. Все разного возраста — лет от двадцати пяти и, наверное, почти до пятидесяти. Тут был и Андреев — сидел на противоположной стороне от меня, мимоходом бросил взгляд, входя, но не удивился — само собой, я ж ещё вчера ему рассказал, что «свой».

Сам я сидел в первом ряду, и Байков прохаживался почти вплотную ко мне — комната была не особо большая, хотя с огромным окном, и использовалась, скорее всего, как раз для утренних планёрок — учитывая количество разношёрстных стульев. На плечи полковника, как и вчера, был накинут форменный пиджак.

— За ночь без происшествий, — объявил он. — Кроме одного. На Молодёжи вечером патруль обнаружил троих. Ребятишки хорошо известные, местная гопота. Не раз сидели у нас в «обезьяннике». Но в этот раз, похоже, нарвались они — все трое оказались полупарализованы, не могли даже встать на ноги. Впрочем, очухались быстро, где-то в течение четверти часа. В целом на них ни царапины — правда, у одного разбита морда.

Вот как. Выходит, патруль всё же был. И пришёл он вскоре после того, как я оттуда смылся — лёд парализует ненадолго, обычно онемение за пару минут проходит. Хотя… Было влажно — скорее всего, это заметно усилило эффект. Надо будет взять на заметку.

Интересно посмотреть сейчас на лицо Андреева — он-то скорее всего понял, в чём дело. И лицо одному из гопников разбил как раз он, когда долбанул им об стол. Интересно, скажет он что-нибудь? Жаль, что сидит он позади меня, а я вертеться не буду, ну уж нет!

— Прискорбно, — хмыкнул кто-то сзади.

— Да, нахлобучили ребятишек по полной, — кивнул полковник. — И для нас важно то, что скорее всего без колдунов тут не обошлось. Ни разу не слышал про спеца, способного парализовать сразу троих простыми ударами…

— Ну, сделал колдун за нас работу, — судя по интонации, кто-то пожал плечами. Голос другой, и не Андреев.

— Да, — кивнул Байков. — Но нашу работу должны делать мы. И нам не надо, чтобы кто-то болтался по городу и вырубал гопоту. Даже при том, что это в полный рост наши клиенты. Клименко, Савельев — разберитесь. Гопота сидит по домам, задерживать их было не за что. Адреса у дежурного.

— Есть, — нестройно отозвались два голоса.

Так. А вот это засада.

Если милиция начнёт копать — на меня «коллеги» выйдут почти молниеносно. Чисто по описанию, сложат два и два — тут не надо быть гением. И вот тогда задание Власова будет провалено с треском — пинка из милиции я получу на раз-два. Ну что, выход всего один…

— Анатолий Григорьевич, не отвлекайте людей от работы, — я встал. — Это я их вчера… нахлобучил.

Байков как раз был в противоположной стороне комнаты, и я встал боком, чтобы видеть и его, и остальных. Кто-то хмыкнул, кто-то вяло пару раз хлопнул в ладоши, кто-то протянул то ли разочарованно, то ли уважительно «Нуууу…»

Жаль, лица Андреева не видно, вертеть головой не буду.

Полковник замер, потом повернулся на каблуках, посмотрел на меня:

— Вот как? И с чего бы?..

— Они пытались устроить ссору со мной в «Триаде», — честно отчитался я. — Оттуда их вывели. Видимо, они подкараулили меня, когда я шёл в общагу. Набросились втроём. Я оборонялся.

Вот так. Только правду — скорее всего, тот же Байков умеет распознавать ложь ничуть не хуже опытного колдуна, так что рисковать и врать не стоит. А вот про Андреева ни слова. Захочет — сам расскажет.

— Хорошо оборонялся, — хмыкнул мужчина лет тридцати, сидевший во втором ряду. — Обездвижил и разбил всего одну морду… Как?

— Ледяное колдовство, — прямо сказал я. — В дождь оно оказалось даже сильнее, чем я думал.

— Хренасе практикант, — процедил полковник. — Владислав, ты понимаешь, что творишь?

— А мне ждать, пока они меня порежут? — нагло поинтересовался я. — У одного был нож. А мог быть и пистолет.

— Пацан правду говорит.

О, а вот и Андреев! Решил вмешаться?

— А морду гопнику я разбил. Как раз в баре, когда они на пацана наехали, — устало продолжил Лёха, не вставая. Колдуном не надо быть — явно у него нет никакого желания раскрывать подробности, но важно то, что он всё же вступился за меня! Маленькая победа, что и говорить.

— Нож был? — спокойно уточнил Байков.

— Был.

— Хм… — полковник качнулся с пятки на мысок. — Савельев, Клименко, отбой. Вопрос снят. Ну что, тогда второй вопрос на сегодня. Познакомьтесь, — он вяло махнул в мою сторону рукой, — Владислав Матвеев, из колдовского Колледжа, к нам на практику. В рамках сотрудничества с Вокзальным.

В комнате кто-то хихикнул, а я вовсю думал.

Сработал мой вчерашний толчок, что я закинул полковнику? Прикрепит ли он меня к Андрееву? Особенно сейчас? Рисковать нельзя — лучше повторить!

Сосредоточившись, я запустил в Байкова новый «порыв» — и прошло, боли не было, восстановился организм!

— Андреев, забирай его, поработаете парой, — резюмировал полковник, и я еле сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Получилось!

А вот Лёха, похоже, принял новость без восторга.

— Григорич, это обязательно? — уточнил он, зыркнув в мою сторону.

— Да, — отрезал полковник. — И ему полезно, не дашь ему ещё кого отморозить, — он опять то ли хихикнул, то ли хрюкнул, как вчера, — и тебе, а то всё один, волк-одиночка…

— Есть, — бесцветным голосом отозвался Андреев.

— Тогда всё. Работаем по вчерашним делам, кто освободится — доложить дежурному, — махнул рукой Байков. — Все свободны.

Люди начали расходиться. Лёха подошёл ко мне, держа руки в карманах — не вынул, чтобы поздороваться. Ну и ладно, не очень и хотелось.

— Ну и что мне с тобой делать? — задумчиво сказал он, явно ко мне не обращаясь. И добавил, на этот раз уже мне: — И долго мне тебя терпеть?

— У меня командировка на две недели, — чётко ответил я. Не стал его пугать и говорить правду, про месяц. В конце концов, если что-то разузнаю раньше — она может закончиться сразу, но Андрееву об этом знать необязательно.

— Две недели, — хмыкнул Лёха. Ну да, он явно не в восторге — и Байков сказал, что Андреев постоянно один. Характер, наверное, такой — некоторые с людьми плохо сходятся. Впрочем, мне это о нём и Власов говорил. — Ладно. Иди за мной.

Мы пришли в кабинет, где уже были двое, я их видел на планёрке — сидели, разбирали какие-то бумаги. На столах тускло светили настольные лампы. Андреев прошёл к угловому письменному столу, когда-то лакированному, но сейчас облупленному, сел боком на старый стул и, открыв сейф, вытащил из него тощую папку. Бросил её на стол. Мне сесть не предложил, да было и некуда — на единственном свободном стуле в кабинете громоздились какие-то коробки.

— Готов работать — вот, работай. Дело на сегодня, — кивнул Андреев на папку. — Ознакомься, скажи, что будешь делать и как.

И с демонстративным видом открыл потрёпанную книжку, в которую вместо закладки был вложен пустой бланк.

Я взял папку, раскрыл. В ней было всего два листочка — заявление, написанное малоразборчивым почерком от руки, и отпечатанная на пишущей машинке карточка с данными какого-то человека. Мельком глянув на Лёху, отошёл к окну — там было гораздо светлее, лампу мне никто не предложил.

Заявление было от имени некоего Синицына, карточка с данными тоже оказалась на его имя — фамилия, имя, место проживания, работник пристани… В общем, на карточке ничего интересного.

Впрочем, заявление тоже не блистало. Синицын писал, что приобрёл ботинки у какого-то частника, который занимается продажей вещей с особыми свойствами, и теперь у него от этих ботинок болит голова и вообще ухудшилось самочувствие. Требовал разобраться с продавцом и заставить его вернуть деньги.

М-да… Неужели и правда милиции приходится заниматься такой вот ерундой? Хотя, раз заявление приняли — хоть и непонятно, почему, может, просто дежурный мужика пожалел, — то и отработать по нему надо. Неудивительно, что Андреев подал мне папку с таким видом — ему заниматься этим попросту лень. Это ж надо идти, искать этого Синицына, расспрашивать о подробностях, потом искать торговца… Причём торговец скорее всего пошлёт подальше — ну, продал и продал, а если у мужика от ботинок болит голова — это ж надо такое придумать! — то ему к врачу надо, который не столько голову, сколько мозги лечит, а не в милицию…

«Особые свойства»… Насколько помню городской канцелярский жаргон, с которым хоть и редко, но приходится сталкиваться — так обозначают предметы с колдовской обработкой. А Андреев молодец, он это тоже явно знает, а тут я как раз подвернулся. Не специалист, но зато примерно представляю, что такое колдовство и как это работает.

Значит, ботинки были колдовские. Либо обработка на то, чтобы не промокали, либо чтобы сносу не было — обработанная колдовством одежда и обувь служат намного дольше, а куртки иногда обрабатывают так, чтобы они держали удар ножом или звериный укус. Понятно, что такие вещи стоят дороже обычных, да и сделаны чаще всего качественней. У нас в Вокзальном все точки продажи подобного так или иначе завязаны на Колледж, а тут Колледжа нет — так что частники, и не все из них бывшие выпускники Колледжа. Есть и самородки.

Теоретически, колдовство, оставшееся в предмете, может оказывать влияние на того, кто его носит. Но я в Колледже не первый год, и знаю, что негативного влияния быть не может. Ну разве что если человек очень чувствителен к колдовству — но таких очень мало, а этот Синицын, учитывая его год рождения, даже старше Андреева. Почти 40 лет, он не из тех, кто мог получить колдовские способности или восприимчивость к ним. Типичный «старик», родившийся до войны. Как и мой новый нелюдимый напарник. Впрочем, напарник из «провалившихся», у таких колдовских способностей в принципе не бывает.

— Ну как, интересно читать? — не отрываясь от книги, поинтересовался Андреев.

— Надо поговорить с этим Синицыным и…

— Правильно, и уговорить его забрать заявление, — закончил за меня Лёха. — И пообщаться на тему, чтобы больше такую хрень не писал.

— Нет. Надо проверить его на восприимчивость к колдовству, — всё же закончил я мысль.

Андреев опустил книгу и поднял на меня удивлённый взгляд:

— Молодой, ты в конец офигел? Дежурному уже влетело за то, что он принял заяву, теперь и ты туда же? Вас чему в вашем Вокзальном учат?

— Во всём разбираться, — не удержавшись, съязвил я. Ну а правда, чего он!

— Окей, разбирайся. Ксива у тебя есть, на пристань тебя пустят. Давай, валяй, — и Андреев опять уткнулся в книгу. Из-за спины донёсся откровенный смешок — кто-то из коллег потешается.

Ах, так…

Конечно, мне выгоднее заставить Андреева идти со мной — так проще наладить с ним контакт, но, увы, я потратил на Байкова свою способность, и теперь раньше вечера нечего и мечтать о том, чтобы повторить «порыв». Но зато если я размотаю это дело сам — мои шансы втереться в доверие к нелюдимому Лёхе явно повысятся, да и среди его коллег могу получить хоть какой-то, но авторитет. Так что — работаем, даже если в итоге дело выеденного яйца не стоит…

Я вновь открыл папку, уточнил адрес Синицына и адрес торговца и, сказав «Хорошо, будет результат — доложу», вышел в коридор. Хотелось бы глянуть на лица «коллег», но оборачиваться как-то несолидно.

Выйдя на улицу, я зажмурился от яркого солнца, усиленного лежащими остатками снега. А хорошо светит, если так пойдёт — всё растает моментально. Поправил на боку арбалет — солидно, я по сути при служебном оружии. Ну что, к пристани?

Один из входов в охраняемый парк, где была пристань, находился как раз напротив бульвара — от здания милиции метров двести, а то и ближе. На проходной у меня спросили служебное удостоверение и без лишних вопросов пропустили. На вопрос, где найти Синицына — сказали, спросить в районе самой пристани.

Я зашагал по парку — узкой длинной полосе вдоль реки, заросшей деревьями. Раньше, вероятно, это было место для прогулок горожан, но сейчас вдоль берега возведена стена, хоть и не такая большая, как вокруг Вокзального или Гидростроя, и, как я понимаю, на стене стояли сигнальные обереги. Впрочем, нечисть не переносит текущей воды, а летучих тварей в наших местах не замечено — так что опасаться стоит лишь зимой, когда река покрывается льдом. Но она уже несколько лет толком не замерзает — зимы становятся всё теплее.

До пристани пришлось пройти ещё метров триста — город небольшой, всё рядом. Тут работа кипела — на небольшой площадке, где не было ограждения, хорошо просматривалась пришвартованная топливная баржа, у которой суетились люди. Там же стояли бензовозы — несуразные грузовики, большей частью внедорожные, вместо кузовов у которых установлены громоздкие цистерны, сделанные тут же, в мастерских. Часть топлива останется здесь, в Гидрострое, часть поедет к нам в Вокзальный на этих же грузовиках, что-то отправится в Ладогу…

У очередного охранника я спросил, где найти Синицына. В зону работ он меня не пропустил даже с моим удостоверением — дескать, туда только свои, но зато поймал какого-то работягу и велел позвать требуемого человека.

В ожидании я присел на скамейку — скорее всего, оставшуюся ещё с тех времён, когда парк был парком. Ну что, пока ничего сложного — посмотрим, что будет дальше.

Было тепло, где-то в верхушках деревьев щебетали птицы — красота!

Пришёл Синицын — крепкий мужчина в замызганной спецовке, выглядящий старше своих сорока, и, поговорив с ним буквально минуту, я подумал, что Андреев неправ. Ну не производил этот дядька впечатления истеричного придурка, способного устроить скандал из-за ботинок. Спокойный, рассудительный и совершенно простой. Ауру его я проверил сразу — обычный человек, уставший и немного нервничающий, но не больше. На ногах у него, кстати, были разбитые рабочие ботинки — явно не те, о которых шла речь. Выходит, те он не носит?

Из разговора выходило следующее.

Новые ботинки Синицын купил на рынке на позапрошлых выходных — хорошая обувь вообще ценится, а «особая» ценится вдвойне. Продавец был местный, некий Михаил Аксёнов, торговал на рынке регулярно, и никакого подвоха покупатель не ожидал. Ботинки и правда оказались удобными, на ноге сидели как родные, словно сшитые по мерке. Но вот стоило поносить их всего неделю, как Синицын заметил странное. Почти постоянно его мучила головная боль — не сильная, но заметная, зудящая, которая проходила, стоило ему снять обувь. Не ноги болели — именно голова. На следующих выходных на рынке он попытался вернуть ботинки продавцу — тот принять их отказался, заявив, что вещь качественная, возврату не подлежит. Усмехнувшись, предложил обратиться в милицию.

Синицын понимал, что повод для возврата обуви ну совсем не впечатляющий, благо и доказать головную боль он никак не мог, и логично рассуждал, что в милиции его поднимут на смех. Сходил на неделе к продавцу домой — жил тот в частном секторе меж Героев и Калинина, этот адрес был в его показаниях, что я читал у Андреева в папке, — но тот с ним даже разговаривать не стал, пригрозил, что вызовет милицию сам. Работяга опробовал ботинки ещё раз, убедился, что головные боли начались опять, не выдержал и ближе к концу недели умудрился не только написать заявление в милицию, но и сдать его дежурному. Вот, собственно, и всё.

— А где эти ботинки? — уточнил я.

— Так тут, в раздевалке. Я их в своём шкафчике и оставил, домой не хочу нести, — развёл руками Синицын. — Мучаюсь вот в старых, получу зарплату — пойду покупать обычные, что делать…

— Покажите, — велел я. Надо же, вживаюсь в роль официального лица.

Буквально через минуту собеседник принёс и поставил на скамью ботинки — добротные, удобные даже на вид. Я сконцентрировался для анализа колдовского предмета — дело несложное, и новичок справится, а у меня уже какой-никакой опыт есть…

И чуть не пошатнулся от шибанувшего напрямую в мозг смрада.

Тут явно было не обычное колдовство.