Тень в зеркале

Глава 10 Гидрострой, 18 апреля, вторник, утро

Проснулся я рано и долго лежал, глядя в потрескавшийся потолок.

Что это вчера было?

Почему я потерял ощущение времени? Кажется — был у Лёхи минут 15, ну полчаса самое большее. Всё же колдунья? И опасность на улице предсказала…

Ну, допустим, колдунья. И что мне с этим делать?

Спросить у Андреева? Нет, нет и ещё раз нет. Только если он сам первым заведёт разговор. Вдруг она ему не рассказала, что я заходил? Тогда у меня будет шикарный козырь, о котором он не знает.

Что я ещё могу сделать? Следить за Лёхой вне работы опасно — он опытный, скорее всего слежку быстро заметит. Значит, надо максимально сближаться с ним по работе — рано или поздно проколется, хоть что-то да сболтнёт. Ну и разговоры надо самому начинать, чтобы подтолкнуть его к нужным темам. Главное — не нажимать.

Любовь… Кто она? Раз на работе считают Лёху нелюдимым — значит, своё знакомство с ней он скрывает. Но колдунья такого размаха не может оставаться вне поля зрения милиции! Значит — надо аккуратно порасспрашивать коллег, что вообще известно о колдунах в Гидрострое, и особенно — о женщинах. Сейчас это делать не стоит — засмеют, а вот чуть вольюсь в коллектив — тогда можно.

Власов говорил про адресное бюро. Но я не знаю ничего, кроме имени, так что никто мне по ней данных не даст — Люб тут небось огромное количество, имя не редкое, особенно для тех, кому за 30.

Ну, что делать. Будем двигаться вперёд потихоньку, время у меня есть.

Я отбросил одеяло и, встав, пошёл чистить зубы.

Прямо перед планёркой меня перехватил незнакомый сотрудник, лет сорока, судя по поведению — явно из начальства.

— Матвеев? Твой пациент поёт, как соловей. Спустись в камеры, дежурному внизу скажи — Тихонов велел пропустить. Андреев уже там. На планёрку можете не торопиться, потом зайдите оба ко мне.

Уточнив в дежурке, как пройти к камерам, я миновал коридор, спустился по лестнице и, назвавшись дежурному у зарешёченной двери, присоединился к Андрееву.

Лёха стоял у сетчатой двери камеры, в которой полулежал на топчане Аксёнов, и внимательно слушал.

Судя по всему, колдун раскололся и сейчас рассказывал моему новому напарнику, как найти некие вещи.

— Там на стол встанешь, он крепкий, и на чердак смотри. Дерюгой накрыто, вещмешок и сумка. Всё как на духу говорю, начальник. Мне, — он сглотнул, поморщился, — хоть какой-то шанс.

— Аксёнов, у тебя в сарае столько вещдоков, что пристрелить тебя можно прямо сейчас, веришь? — цинично отозвался Лёха. — Плюс нападение на сотрудника. Думаешь, нам нужно что-то ещё?

— Там нормальные вещи, не моей обработки. Ботинки есть, куртки. Не вещдоки. Себе бери, друзьям возьми. На продажу пустите.

— Пошёл ты, — Андреев сплюнул. — Не нужен нам твой хабар. Пошли, молодой. Зря время теряем.

— Стой, погоди, — Аксёнов застонал. — Зелья там есть. Несколько штук. Колледжевские зелья.

Оп-па. А вот это уже интересно.

Смотрю — и Андреев заинтересовался. Значит, знает, о чём идёт речь. Ещё бы…

Колледжевские зелья — штука редкая, причём распространённая только в Вокзальном. Готовит их в Колледже особый отдел, и выдаются они строго под отчёт. Думаю, у верхушки Колледжа запас есть, а вот городу они идут в рамках взаимодействия. И строго запрещены к свободной продаже. Бывают двух видов — одни обостряют чувства, другие ненадолго усиливают организм и потому способны очень быстро залечить раны. Конечно, одной дозой десятерых не вылечишь, но человека, который при смерти от ран, привести в порядок можно.

Но если это правда…

Если это правда — то товар явно с чёрного рынка. В Вокзальном за продажу такого зелья можно вылететь за стены, это я уже знаю. И стоимость — точнее, ценность — даже нескольких зелий — запредельная. Особенно в Гидрострое. Особенно для здешних правоохранителей…

— Ловушки есть? — спокойно поинтересовался Лёха. Я видел, как он напрягся. Зелья — это уже не шмотки.

— Есть. Две. На двери в домик и на люке. Возьми вон своего парня, он найдёт и снимет, — Аксёнов мотнул головой в мою сторону. — Я жить хочу, начальник.

Не глядя на него, Лёха молча толкнул меня в спину по направлению к выходу и сам пошёл следом. Заговорил он, только когда мы были уже в верхнем коридоре:

— Похоже, кто-то ляпнул ему, что его готовы отдать вашим, — буркнул он. — А может, и сам услышал. Если ребята болтанули. Тут ему явно вышка, а у вас, глядишь, жив останется… В общем, готов отдать свою заначку. За зелья знаешь, или объяснять надо?

— Знаю, — кивнул я. — Их же у нас и делают.

— Вот то-то… — вздохнул Андреев. — Пошли к Тихонову, доложим.

Тихонов — тот, который ко мне подходил, — выслушал внимательно, не перебивая. Потом уточнил:

— Где именно?

— Садоводства по южной стороне. Ориентиры назвал. В старом дачном домике.

— Кто-то ещё знает?

— Похоже, нет. Только мы двое. Теперь и вы.

— Вот не было печали… — Тихонов скрежетнул зубами, сел на жалобно скрипнувший стул. Задумался. Поднял трубку телефона:

— Дежурный? Что у нас по сводке по южной стороне? Понял, тихо…

Посмотрел на Андреева — да так, что мне стало не по себе:

— Алексей. Надеюсь, ты понимаешь, что шум поднимать нельзя. Хоть один болтнёт — и в садоводствах будет резня. А кто-нибудь болтнёт, раз уж этот колдун знает, что мы готовы отдать его в Вокзальный…

Он помолчал.

— Мужики, давайте по-тихому. Вещдоки, и всё тут. Вдвоём. Алексей, возьми в оружейке «ксюху» и три рожка… нет, четыре минимум. Но сильно не свети ими, убери сразу в сумку. И сразу выдвигайтесь. Байкову доложу по-тихому. По садоводствам сейчас не шумят, шансы есть…

Мы вышли из кабинета, и Лёха, жестом велев ждать здесь, ушёл — скорее всего, как раз в оружейку.

Не было печали, да? Ну вроде того.

Вижу, что Андреев не в восторге. Конечно, старые садоводства — не Болото, аномалий там скорее всего нет, колдовского фона — тоже, но и место заброшенное, хоть и недалеко от Стены. На помощь вряд ли кто придёт — так что надеяться придётся на себя.

Но хотя…

Сейчас сравнительно сухо. Грязь помесить, конечно, придётся, но сапоги выдержат. Находится это место, как я понял, более-менее близко. Ауры и движение я смотреть умею — сильно сомневаюсь, что столкнёмся ещё с одним уникумом, способным глушить колдовство. Андреев — хороший стрелок, я тоже кое-что умею. Шансы есть — а для меня это ещё и шанс заполучить Аксёнова для Колледжа.

В общем, придётся постараться.

Вернулся Андреев с болтающимся на плече кургузым автоматом с коротким стволом и складным прикладом. Посмотрел на меня:

— Готов, молодой?

И, видимо, не сомневаясь, что я готов, пошёл к выходу, даже не оглянувшись. Я зашагал следом.

На КПП, расположенном между двух длиннющих заброшенных девятиэтажек, нас даже не инструктировали толком, как у нас в Вокзальном — видимо, по документам сделали вывод, что «сотрудники» и так всё необходимое знают и попёрлись «на природу» не просто так.

Только после выхода за Стену Андреев заговорил:

— Значит, так, молодой. Смотри по сторонам, что ты там умеешь. Идти недалеко, напрямик и километра, наверное, не будет, но прямо мы не пойдём — иначе в грязище утонем, — свернув направо по грязной, почти не укатанной дороге, он дождался, когда я его догоню, и продолжил: — В обход будет раза в два дальше, но зато идти легче. Тут остатки старой дороги есть.

Дорога действительно была — мимо старых, осевших и разваливающихся домиков мы вышли на улицу, ведущую на юг, которая когда-то была асфальтовой. Сейчас по ней явно много не ездили, даже не пытались подсыпать, как у нас на Болоте, но это всяко лучше, чем попытка оставить в грязи сапоги.

— А куда эта дорога ведёт? — на всякий случай уточнил я, взводя арбалет. Всё же из него пальнуть можно гораздо быстрее, сосредотачиваться не надо.

— Мимо садоводств, — неохотно ответил Андреев. Было видно, что он не жаждет играть роль рассказчика. — Там за ними торфоразработки, но сейчас не сезон. Дальше разрушенный мост через реку и заброшенные деревни. Потому и не ездит никто.

Торфоразработки… Ну да, у Вокзального они тоже есть — города отапливаются в основном обогащённым торфом. Тут, наверное, тоже на обогащении наши колдуны работают. На бытовые специализации спрос высокий.

— И мост не восстанавливают? — машинально поинтересовался я.

— Делали. Там то ли место аномальное, то ли ещё что — говорят, не держался он дольше месяца, разваливается… или разваливает кто. А посты там ставить не станут — не стоит овчинка выделки. Да и толку? На Нефтехим дороги тут нет, тупик. По реке проще…

Несмотря на хмурое небо и обилие луж, идти было несложно — дорога не хуже многих, по которым приходилось ходить. Видимо, зимой не ухаживали, но просохнет — возьмутся, потому что раз есть торф — значит, и грузовики ездят. Дома кончились, по обеим сторонам дороги начались плотные заросли кустарника. А движения не видно — уже хорошо. И, надо сказать, мой напарник неплохо знает эти места — для провалившегося-то. А точнее — для потерявшего память. Или он чего-то недоговаривает? Как он, наконец, прошёл через промзону без оружия, не получив ни царапины? Или он исключительно везуч, или…

Так. А не могла ему помогать уже известная мне колдунья?

Нет. Мне чётко сказали — пришёл он один. Значит, познакомились они уже здесь…

Или встретились здесь, а знакомы были раньше. Тоже вариант.

Интересно, если я начну интересоваться этой женщиной официальным путём на КПП — меня сразу пошлют подальше? Скорее всего, да — на КПП, как мне пояснили, дежурят тоже силы самообороны, к которым отношусь сейчас и я, но начальство у них другое. То есть, искать Любу лучше через своё начальство — но, опять же, так, чтобы не спугнуть Андреева… Нельзя торопиться. А доложить Власову — надо. Когда же связной прибудет?

— Молодой, ты что, заснул? Ща голову оторву!

Вот чёрт, задумался. Судя по лицу Андреева — реально может врезать.

— Вообще-то для поиска аур сосредоточиться надо, — вывернулся я. — Всё чисто.

— Смотри, налажаешь — худо будет обоим, — буркнул Лёха. — Нам сюда.

Влево отходила заросшая, явно давно не использовавшаяся дорога — вся в жухлой траве чуть не по пояс высотой. Я бегло глянул движение — нет, ничего не видно. Неужто повезёт и доберёмся без приключений? Хотелось бы.

Я машинально сжал покрепче арбалет, заряженный «огненным» болтом. Серость вокруг навевала тоску, да и дорога стала намного хуже — заросла сплошь, тут-то точно и не пытались ездить.

— А что это за садоводства? — спросил я, чтобы не молчать. Тишина давила.

— Раньше были участки для горожан, типа огородов. Кто-то и домики строил, — пояснил напарник. — Сейчас заброшены, конечно. И заросло всё, за столько лет…

Странное ощущение — как будто за нами следят. Неуютно. Но нет, движения не видно, я бы заметил. Сказать Андрееву? Лучше сказать.

— Такое ощущение, что тут кто-то есть, — опередил меня Лёха. — Молодой, точно ничего не видишь?

— Не вижу, а ощущение такое же, — признался я. — Только хотел сказать.

— «Только» не считается, — буркнул Андреев. — Малейшие подозрения — сразу говори, — он смачно клацнул затвором автомата, загоняя патрон в ствол. — Вон, нам сюда.

Слева возвышались ржавые железные ворота — точнее, то, что от них осталось: два шеста, сетка, на которой сохранились только буквы «ИК», совершенно не дающие намёка на то, что тут было когда-то написано, и полуоткрытая ржавая створка, ничуть не преграждавшая проход. Впрочем, и забора не было — вернее, был, но лежал в траве и почти полностью сгнил.

— Ориентир, — вполголоса сказал Лёха. — Теперь всё время прямо до тупика, потом… потом покажу.

После входа в садоводства угол обзора резко сузился — слева тянулся склон со встроенными в него многочисленными сарайчиками, справа — череда заросших бурьяном и деревьями участков, кое-где огороженных покосившимися гнилыми заборчиками. Иногда встречались домики — совсем маленькие, одно название, метра три на три, не больше. Судя по сказанному — то, что мы ищем, спрятано в точно таком же домике.

Движение! Нет, показалось… Что за наваждение-то, а? Уж что-что, а движение я обнаруживаю влёт, это гораздо проще, чем искать ауры, да и сил меньше отнимает.

Так! А если тот, кого я пытаюсь высмотреть, невидимый?

У меня по спине пробежал холодок.

Нет, это ерунда. Теорию я знаю отлично, и колдовства, которое способно реально сделать кого-либо невидимым, не существует. Отвлечь, «отвести глаза» — да, можно, но это работает против одного человека максимум, двоих так не обманешь. Именно поэтому в Вокзальном в любом патруле минимум трое. И, как правило, один из троих — колдун.

Сапоги чавкали по грязи — ладно хоть, не льёт, земля более-менее подсохла, хотя в тени кое-где ещё лежат пласты снега.

— Тупик, — отметил Андреев. Он был прав — дальше дорога превратилась в еле заметную тропу. Выходит — пришли? Вправо уходила поперечная дорожка, точно так же заросшая, и я сосредоточился, пытаясь всё же поймать движение: показалось, что впереди качнулись голые ветки какого-то куста. Нет, ничего не вижу. Может, воображение разыгралось?

— Почти пришли? — на всякий случай спросил я.

— Да. Судя по тому, что он мне говорил — вон тот домик… Видишь что?

— Не вижу. Но всё равно кажется, что тут кто-то есть, — честно сказал я.

— Колдун, толку от тебя, — Лёха сплюнул. — Когда кажется — нужно креститься…

А, это он про церковные традиции. Верующие люди в том же Вокзальном есть, но не скажу, что их много. Церкви вот нет ни одной — ближайшая в Крепости. Колледж стал неплохой заменой религии, почему-то некстати подумал я. А что? Большинству «стариков» непонятно, как работает колдовство, а результат есть… С верующими почти то же.

Мы, осторожно озираясь, преодолели последние метры. Домик с дверью на видимой нам стене стоял покосившись, слева заросший огромной, чуть не вровень с крышей, сиренью, справа — бурьяном. На участке торчало несколько старых, корявых яблонь. И — тишина.

Андреев жестом послал меня по дорожке прямо, сам свернул на участок. Надо же, а у него и движения изменились — сейчас он движется словно хищник. Огромный кот или вроде того.

Пройдя чуть вперёд, я осмотрел домик с другой стороны — ничего особенного, пристроен сгнивший сарайчик. Аксёнов говорил, что тайник внутри — значит, надо заходить.

Вон и Лёха — сделал мне жест рукой с другой стороны дома. Обойдя, я присоединился к нему. Дом смотрел на участок двумя окнами — даже стёкла целы, но настолько пыльные, что внутри ничего не разобрать.

— Он говорил, что на двери ловушка, — негромко шепнул напарник, и я поймал себя на мысли, что тоже опасаюсь говорить в полный голос. Интересно, почему? — Проверь.

Ловушка… Ловушка на двери может быть трёх видов: запирающая, сигнальная и ударная. По крайней мере, о других я не слышал. Сигнальные часто используют в квартирах — Колледж делает их на заказ, но тут от неё смысла нет, рядом же никто не живёт. Запирающая тоже особо не нужна — можно выбить окна, а если мы верим нашему «чёрному колдуну» — значит, ловушка только на двери. Скорее всего ударная, и может быть даже не на отпирание, а скорее на открывание двери. Она вообще заперта?

Показав ладонью Лёхе, чтобы он отошёл — впрочем, тот, судя по всему, и не собирался вмешиваться, — я прислонил к стене арбалет и осмотрел дверь, ни к чему не прикасаясь. Замка нет, петли просто скручены проволокой. Так, ну-ка, глянем…

Вот оно!

При сосредоточении проволочка засветилась красным. Вот и ловушка… Любой нормальный человек либо открутит её, либо просто рванёт дверь. Интересно, чем ему при этом прилетит? Проверять как-то совсем не хочется.

Ладно. Любое защитное колдовство можно нейтрализовать, если точно известно, на что именно оно наложено. Проволока — объект небольшой, так что попытаюсь…

Я накрыл импровизированный запор ладонями, не прикасаясь к нему. Запястья защипало — ага, пошло… Прямо нутром чую, как эта гадость снимается с проволоки — главное, не забыть потом руки заземлить, легко «сбрасывать» извлечённую энергию я не умею, а держать в себе долго нельзя — долбануть не долбанёт, но организм встряхнёт знатно, помню, как я поначалу снимал на занятии ловушки, поставленные одним из студентов-выпускников…

Есть, снял! Чувствуя лёгкое головокружение — а силы тратятся, тут ничего не поделаешь, — я сделал шаг в сторону и приложил ладони вплотную к земле, даже не думая о том, что испачкаюсь — сбросить энергию важнее.

И в ту же секунду полетел кувырком от мощного удара.