Тайновидец. Том 5: Старшая ветвь

Глава 7

— Как я рад, что вы приехали! — повторил Брусницын.

Услышав эти слова, я удивленно хмыкнул. Радость лесничего показалась мне слишком сильной, ведь мы с ним были едва знакомы.

Я махнул рукой матросам, показывая, что они могут отчаливать. Матросы столкнули шлюпку на воду и отплыли по направлению к яхте.

А я повернулся к Брусницыну и прямо спросил:

— А почему вы рады?

— Господин Люцерн посоветовал мне обратиться к вам, — простодушно улыбнулся лесничий. — Сказал, что если кто и разберется в этом деле, так только вы.

— В каком деле? — уточнил я. — Расскажите.

— Наш старый граф десять дней как умер, — сказал Брусницын. — И завещал лес и свой родовой дар какому-то чужому человеку. Говорят, ни с того, ни с сего.

— А как это касается вас? — спросил я.

— Так как же, ваше сиятельство? — развел руками Брусницын. — Мы в этом лесу всю жизнь живем, магию охраняем. А тут чужой человек родовую магию получил. Неправильно это, не должно такого быть. Беда может случиться.

— Какая беда? — нахмурился я.

— Лес погибнет, — просто сказал Брусницын. — Тогда и нам не жить.

— А вы не преувеличиваете? — поинтересовался я.

Брусницын растерянно захлопал глазами.

— Я не обманываю, ваше сиятельство. Вы разве сами не чувствуете?

Он повел рукой, показывая на лес, который окружил деревню. И в самом деле напряженный и внимательный взгляд Сосновского леса ощущался здесь особенно остро.

— А что вы знаете о завещании графа? — спросил я Брусницына.

— Да то же, что и все, — ответил лесничий. — Умер граф и оставил лес чужому человеку. Никому ничего не сказал, родного сына обманул.

Брусницын умоляюще посмотрел на меня.

— Помогите, ваше сиятельство. Господин Люцерн сказал, что вы можете все узнать.

— А почему вы ничего не сказали мне в городе? — спросил я, внимательно глядя на Брусницына. — Почему ждали, когда я приеду?

— Постеснялся, ваше сиятельство, — покраснел Брусницын. — Да и господин Люцерн обещал с вами поговорить. Я на него понадеялся и вижу, что не зря. Вы ведь приехали?

— Приехал, — согласился я.

Выходит, лесничий не просто так пригласил меня погостить в Сосновском лесу. Впрочем, это ничего не меняло. Наоборот, его просьба играла мне на руку. Теперь Брусницын с радостью согласится помочь мне в расследовании. Но то, как складывались обстоятельства, немного настораживало меня. Очень уж удачно все сходилось. Впрочем, проверить искренность Брусницына было несложно. Я послал зов садовнику Люцерну.

— Добрый день, господин Люцерн.

— Здравствуйте, Александр Васильевич, — сразу же откликнулся садовник. — Я чувствую, что вы уже в Сосновском лесу?

— Да, — ответил я.

— Я хотел с вами поговорить, но не успел, — объяснил Люцерн. — Вы сможете помочь лесничему?

— А что вы о нем знаете? — вместо ответа спросил я.

— Он хороший человек, — твердо сказал садовник.

Садовник Люцерн был магическим существом, а магические существа редко ошибаются в своих оценках.

— Хорошо, я постараюсь помочь лесничему, — сказал я.

— Благодарю вас, Александр Васильевич, — ответил Люцерн.

По его тону я догадался, что садовник улыбается.

Думаю, Брусницын понял, что я говорю с садовником Люцерном. Глядя на меня, лесничий терпеливо ждал моего ответа. Краем глаза я видел, что шлюпка, которая привезла меня в деревню, уже причалила к яхте. На «Заре» поднимали паруса. Яхта медленно разворачивалась, собираясь вернуться в Петергоф.

— Хорошо, я помогу вам, господин Брусницын, — сказал я, — но и вы должны мне помочь. Я ничего не знаю про Сосновский лес и про людей, которые здесь живут. Так что вы расскажете мне все, что меня интересует.

— Конечно, ваше сиятельство, — обрадовался лесничий. — Спасибо вам.

— Меня зовут Александр Васильевич, — улыбнулся я. — Давайте начнем с деревни. Расскажите мне, что за люди здесь живут?

— Обычные люди, — пожал плечами Брусницын, — графские работники.

— А чем они занимаются? — уточнил я.

— Валят лес, — объяснил мне лесничий, — вяжут его в плоты. Потом приходит буксир и увозит лес заказчикам.

— Я слышал, что в корабельном лесу не каждое дерево можно рубить? — сказал я.

— Так и есть, Александр Васильевич, — кивнул лесничий.

— И кто это решает? — поинтересовался я.

— Мы, лесники.

— Вы тоже живете в этой деревне?

— Нет, — ответил Брусницын. — Я живу в лесу. В деревне мне неуютно. Людей много, деревьев мало.

Мы неторопливо шли по единственной деревенской улице, которая тянулась вдоль берега залива. У меня возникло ощущение, что деревня будто зажата между лесом и морем. Между домами здесь и там высились одинокие сосны. Они как будто присматривали за людьми. Здесь легко и с удовольствием дышалось; воздух пах морем и сосновыми иглами.

— Значит, лесорубы никак не связаны с лесной магией? — уточнил я.

Брусницын покачал головой.

— Нет, Александр Васильевич, лес их только терпит.

— А кто занимается магией? — напрямик спросил я.

— Граф, — просто ответил Брусницын.

— А вы?

— А мы ему помогаем.

— Много здесь лесничих? — уточнил я.

— Десятка два наберется, — сказал Брусницын. — Лес большой. У каждого свой участок. На чужую землю мы не заходим.

— Понятно, — кивнул я. — А управляющий? Это ведь его контора в кирпичном доме?

— Управляющий просто руководит работниками, — сказал Брусницын. — В лесу он и не бывает.

— Как его зовут? — поинтересовался я.

— Карл Иванович, — ответил лесничий. — Он из немцев.

— Я хочу с ним поговорить, — решил я.

Дом управляющего окружал ухоженный цветник. И сам дом выглядел аккуратным: ровные ряды кирпичей, недавно выкрашенные белой краской оконные рамы. Я поднялся на крыльцо и постучал в дверь бронзовым молотком, который висел тут же на цепочке.

Дверь открыла пожилая женщина, похожая на пышный сдобный пирог, перетянутый тонким пояском фартука. Женщина посмотрела на меня добрым, чуточку печальным взглядом.

— Чего изволите, ваши милость?

— Дома ли управляющий? — спросил я.

— Карл Иванович с утра в город уехал, — грустно ответила женщина. — Новый хозяин его к себе вызвал. Ох, что же теперь будет?

Женщина печально покачала головой и вдруг без всякого перехода спросила:

— Молочка не желаете? Свежее молочко, я корову только утром подоила.

— Не откажусь, — улыбнулся я.

— А вы на крыльце подождите, — предложила женщина, — в дом не приглашаю. Карл Иванович очень не любит, когда без его ведома кто-то в дом приходит.

Она повернулась и исчезла в коридоре.

Я посмотрел на Брусницына.

— У вас здесь всегда так запросто?

— Деревня, Александр Васильевич, — как будто извиняясь, кивнул лесничий. — Люди у нас простые, добрые.

Через минуту женщина вернулась, неся на деревянном подносе две большие кружки с молоком. Поверх молока плавала густая пенка и жёлтые комочки сливок.

— Угощайтесь, — добродушно сказала женщина.

Я взял двумя руками кружку и сделал большой глоток. Молоко было холодным и очень вкусным.

— Вы лес покупать приехали? — спросила женщина.

Я улыбнулся.

— Нет.

— Значит, расследовать, — убежденно кивнула она.

— С чего вы взяли? — удивился я.

— А зачем же еще? — простодушно спросила женщина. — Приплыли на корабле прямо из столицы. Вот и Пётр с вами.

Она кивком указала на Брусницына

— Непременно расследовать будете. Вот и хорошо. Император нас в беде не бросит.

В ее голосе звучала простодушная уверенность.

Я укоризненно посмотрел на Брусницына.

— Выходит, уже вся деревня знает, зачем я приехал?

Лесничий смущённо развёл руками.

— Так корабль-то все видели, ваше сиятельство. И как мы с вами по деревне шли, тоже люди приметили.

— Понятно, — вздохнул я.

Допил молоко, поставил кружку на поднос и спросил:

— А управляющий когда вернётся?

— Кто же его знает? — женщина пожала пухлыми плечами. — Может, завтра, а может, и задержится.

— А зов ему послать можно? — теряя терпение, поинтересовался я.

— Это уж я не знаю, — испугалась женщина, — этим вещам не обучена.

Я задумчиво посмотрел на солнце, которое уже опускалось за высокие макушки сосен. Похоже, торопиться некуда. Сходу я вряд ли пойму, что здесь происходит, придётся задержаться на несколько дней.

— Спасибо за молоко, — поблагодарил я женщину, спускаясь с крыльца.

— На здоровье, ваша милость, — радушно улыбнулась она.

— Далеко от деревни ваш дом? — спросил я Брусницына.

— Рядом, — ответил лесничий. — Верст семь или восемь.

Я удивлённо посмотрел на него, и Брусницын торопливо добавил:

— Я вас на мобиле отвезу, не беспокойтесь.

— А где поместье графов Сосновских? — уточнил я. — Давайте сначала заедем туда.

— Хорошо, — послушно кивнул Брусницын.

На опушке леса стоял порядком потрепанный серый мобиль с большими колесами. На колёсах налипла густая грязь. Я взялся за ручку дверцы, но лесничий неожиданно меня остановил.

— Тут такое дело, ваше сиятельство, — смущённо сказал он. — Надо бы сначала у леса разрешение спросить, чтобы он согласился вас впустить.

— А если не согласится? — поинтересовался я.

— Тогда я вас обратно в Столицу отвезу, не беспокойтесь, — грустно сказал Брусницын. — Против леса идти нельзя.

— Хорошо, — согласился я. — Договаривайтесь с лесом, я подожду.

Лесничий прикрыл глаза, как будто посылал кому-то зов. Должно быть, так оно и было; он разговаривал с лесом совсем так же, как я недавно разговаривал с растениями в Петергофском парке.

А что если мне попробовать самому пообщаться с Сосновским лесом?

— Привет, — беззвучно сказал я. — Мне сообщили, что ты попал в беду?

Лес замер, будто прислушиваясь.

— Не знаю, правда ли это. Но если тебе нужна помощь, я готов помочь.

Лёгкий порыв ветра неожиданно качнул ветки ближайшей сосны. Дерево словно кивнуло. Одновременно с этим я ощутил слабый, но теплый одобряющий импульс.

— Кажется, лес согласен, — с облегчением сказал Брусницын. — Можем ехать, ваше сиятельство.

Но Брусницын ошибся. Сосновский лес еще не принял меня. Он только согласился познакомиться со мной поближе.

Потрепанный мобиль лесничего неторопливо переваливался по лесной колее, усыпанной длинными сухими сосновыми иглами. Кое-где после ночного дождя стояли лужи. Справа от дороги открылась большая поляна. Траву на ней недавно скосили, но она уже успела отрасти и теперь торчала острыми колкими иглами. Посреди поляны я увидел остатки сгоревшего дома. Нет, вряд ли это был дом. Слишком большой. Скорее, какая-то хозяйственная постройка. Она сгорела дотла. Осталось только черное пятно на зеленой траве, груды углей и нелепо торчащие в небо кирпичные трубы печей.

— Что здесь было? — спросил я Брусницына.

— Магическая лаборатория, — ответил лесничий.

— Вот как? — нахмурился я. — Остановите мобиль.

Брусницын послушно остановил мобиль прямо на дороге. Здесь не было другого транспорта, и мы никому не могли помешать. Я вышел из мобиля и втянул в себя прохладный лесной воздух. К запаху травы и хвои примешивался горький запах гари. Здание сгорело совсем недавно.

— Зачем в лесу магическая лаборатория? — спросил я.

— Старый граф пытался усилить магические свойства деревьев, — объяснил Брусницын. — Нанял магов со всей империи. Они здесь лет пятнадцать работали.

— И как? Был какой-то результат?

Лесничий покачал головой.

— Кажется, нет.

— А когда случился пожар? — спросил я.

— Как старый граф заболел, — ответил Брусницын. — Лабораторию сразу закрыл, всех магов разогнал. Видно, понял, что зря деньги и время тратит. А через два дня и само здание сгорело. Потушить не успели.

— Интересно, — задумчиво протянул я.

В гуще своего леса граф Сосновский усиленно занимался магией. Что именно он пытался сотворить, не знали даже местные жители. А стоило графу заболеть, он закрыл лабораторию, а потом она еще и сгорела.

Я решительно перепрыгнул неглубокую канаву и пошел прямиком к сгоревшему зданию. Брусницын шагал за мной.

— Там ничего не осталось, Александр Васильевич, — сказал он.

— Я сам посмотрю, — не оборачиваясь, бросил я.

Брусницын был прав. От магической лаборатории не осталось ничего. Ни клочка бумаги, ни малейшего намека на то, чем здесь занимались. Под ногами хрустело тонкое расплавленное стекло. Это были остатки алхимической посуды. Я осторожно обошел пепелище, держась подальше от закопченных кирпичных труб. Кто знает, насколько крепко они держатся.

В стороне от здания я увидел молодые посадки корабельных сосен. Пушистые деревца высотой в рост человека росли тесно, как будто старались держаться ближе друг к другу. С опушки за ними приглядывали старые сосны — совсем как строгие няньки за детьми.

— С этими деревьями маги ставили эксперименты? — спросил я.

Брусницын снова пожал плечами.

— Не знаю. Граф никому не велел сюда ходить.

— Но кто-то же знает, — нетерпеливо нахмурился я. — Еду им кто-то привозил? Связывались с родными? Должны быть какие-то записи.

Брусницын молчал. Уловив его эмоции, я понял, что лесничий и в самом деле ничего не знает. Кажется, он не слишком интересовался тем, что происходило в магической лаборатории. Занимался только своим лесом, а до всего другого ему не было никакого дела.

— Ладно, — кивнул я, — едем дальше.

И уже направился к мобилю, но тут мне в голову пришла другая идея. Ведь у меня же есть свидетели. Молчаливые, допросить их будет сложно. Но почему бы не попробовать? Я пошел прямо к молодым сосенкам. И тут же ощутил настороженное сопротивление, которое исходило от леса. Лес напрягся, как будто ожидал, что я хочу обидеть его молодую поросль.

— Я не сделаю им ничего плохого, — беззвучно сказал я. — Только поговорю.

Лес сурово наблюдал за мной. Я дотронулся до ближайшей сосны.

— Расскажи мне, что здесь происходило, — попросил я.

И тут же меня накрыла волна эмоций. Деревце отвечало торопливо, взахлеб, словно хотело выложить все и сразу. Вот только я почти ничего не понимал.

На меня одновременно накатывали холод и жар, восторг и растерянность. Я почувствовал сложное переплетение самой невообразимой магии. Как будто кто-то в отчаянии колдовал, накладывая на дерево сразу несколько перепутанных между собой магических плетений.

Я не мог разобраться в этой паутине, не мог понять — чего хотели маги, колдовавшие над саженцем корабельной сосны. И тем более не понял, добились они желаемого результата или нет.

Я отпустил колючую сосновую ветку и растерянно покачал головой. Без опытного мага Природы трудно будет выяснить, что здесь произошло.

Хорошо бы обратиться за помощью к Анне Владимировне. Но прежде, чем привозить её сюда, нужно убедиться, что Сосновский лес безопасен. А в этом я пока не был уверен.

Брусницын подошёл ко мне.

— Скоро стемнеет, Александр Васильевич. Надо бы ехать.

— Да, — кивнул я, отвлекаясь от мыслей. — Едем.

И в самом деле, я ведь не рассчитывал за один день разобраться с тем, что происходит в Сосновском лесу. Сколько потребуется — столько и буду разбираться.

— Может быть домой? — предложил лесничий. — Накормлю вас ужином. Переночуете, а с утра решите, что делать.

Я упрямо покачал головой.

— Нет, сначала я хочу взглянуть на поместье Сосновских.

— Так ведь никого из хозяев нет, а слуги нас не пустят.

— Это неважно, — коротко сказал я.

Мне не хотелось объяснять Брусницыны, что важнее сейчас даже не поговорить с кем-то из слуг, а просто взглянуть на поместье, почувствовать его магическое поле. Но лесничий не стал спорить со мной, только кивнул и зашагал к мобилю.

К родовому поместью графов Сосновских мы приехали на закате. Это был настоящий старинный терем, огромный, с крутыми крышами, лесенками, переходами и балконами. Он как будто возник из сказки. Терем окружала высокая ограда из вкопанных в землю бревен с угрожающе заостренными концами.

— Это корабельная сосна? — спросил я Брусницына, постучав по бревнам ограды.

— Что вы, Александр Васильевич? — ответил лесничий. — Это обыкновенный лес.

Дерево звучало глухо, в нём не было певучей звонкости.

Ворота оказались заперты. Я всё же постучал в толстую створку, но на мой стук никто не отозвался. Поместье Сосновских будто вымерло.

— Я же говорил, — сказал лесничий.

— Ничего, — усмехнулся я. — Если будет нужно, я найду способ попасть внутрь.

Оглядевшись, я заметил небольшую отдельно стоящую сосновую рощу. Под деревьями в траве виднелись серые, черные и красноватые плиты.

— А это что? — спросил я.

— Родовое кладбище, — ответил Брусницын.

— Здесь похоронили старого графа?

— Да.

— Идемте, посмотрим, — решил я.

Подойдя ближе, я сразу увидел свежую могилу. На ней еще не было надгробной плиты. Только куча рыжеватой лесной земли, заваленная полевыми цветами. Остальные могилы заросли травой, но при этом не выглядели неухоженными. Они казались естественной частью лесного пейзажа. Я понял, что так и было задумано. Род Сосновских всегда был частью этого леса и не отделял себя от него.

Я прошелся между остальными могилами. Все надгробия были похожи друг на друга: простые прямоугольные блоки, грубо вытесанные из местного гранита. Никакого мрамора, никаких скульптур.

Некоторые плиты основательно вросли в землю. Видно, они лежали здесь очень давно. Другие величественно возвышались над мягкой лесной травой.

Меня поразила одна странность: на плитах не было ни имен, ни фамилий, ни дат. Только один и тот же рисунок — искусно вырезанная в твердом камне стройная сосна, точно такая же, как на родовом амулете Николая Сосновского.

А еще здесь отчетливо ощущалась магия. Странный, очень древний и непонятный дар. Как будто сосновские и после смерти продолжали оберегать свой лес.

Сумерки неуловимо сгущались: еще несколько минут — и в лесу станет совсем темно.

— Ладно, на сегодня достаточно, — сказал я к облегчению Брусницына. — Едем.

Стемнело, и теперь мы ехали совсем медленно. Магический свет фар превращал лесную дорогу в узкий тоннель, стенами которого служил мрак. Только иногда из него проступали толстые сосновые стволы.

За очередным крутым поворотом мы увидели лося. Огромный зверь стоял прямо на дороге, спокойно глядя на нас. Он даже не думал уходить. Увидев нас, лось наклонил голову, как будто тяжелые ветвистые рога пригибали её к земле.

Брусницын остановил мобиль.

— Подождите здесь, ваше сиятельство, — попросил он.

Вышел из машины и пошел к лосю. Лесничий бесстрашно подошел к сильному зверю и остановился совсем рядом. Мне показалось, что он о чем-то говорит с лосем.

Мой магический дар осторожно шевельнулся в груди. Прислушавшись к его подсказке, я тоже вышел из мобиля. Лось нетерпеливо дернул ухом. Осторожно обогнул лесничего и медленно направился прямо ко мне.

Я стоял и ждал.

Лось подошел совсем близко и потянулся ко мне горбоносой мордой. Внимательно обнюхал меня. Прикрыл большие выпуклые глаза, как будто о чем-то задумался. Потом повернулся и медленно пошел с дороги в лесную чащу, высоко поднимая сильные ноги.

Глядя ему вслед, я осторожно перевел дыхание.

Вот теперь Сосновский лес принял меня окончательно.