Тайновидец. Том 5: Старшая ветвь

Глава 3

Дело было очень интересное. К тому же, оно напрямую касалось нашего рода. Поэтому первое, что я сделал — послал зов Игорю Владимировичу.

— Прошу прощения, что беспокою вас так рано, ваше сиятельство, — вежливо сказал я.

— Ты смеешься, Саша, — возмутился Игорь Владимирович. — Я давно уже на ногах, и занимаюсь делами.

— Но свободная минутка у вас найдется? — уточнил я. — Разговор очень важный.

— Конечно, — насторожился Игорь Владимирович. — Что случилось?

— Полчаса назад ко мне домой приехал Николай Сосновский. Мы с вами вчера говорили о нем, помните?

— Конечно. Наследник старого графа Сосновского. Ты сказал ему, что на верфь привезли некачественный лес?

— О поставках корабельного леса вам придется разговаривать не с ним, — сообщил я. — Старый граф лишил Николая наследства. Теперь Сосновский лес принадлежит некоему купцу Порфирьеву. Завещание огласили вчера вечером. А сегодня Николай пришел ко мне. Он растерян, и ничего не понимает.

— Вот это новость, — протянул Игорь Владимирович. — А в чем причина? Почему старый граф Сосновский так поступил?

— Николай ничего не знает. Даже представить себе не может, что произошло. Говорит, между ним и отцом все было хорошо.

— Чужая душа — потемки, — хмыкнул Игорь Владимирович. — Как, ты говоришь, фамилия нового владельца леса?

— Купец Порфирьев. Он откуда-то из Вологды. Кажется, торгует рыбой. Вы не знакомы с ним по торговым делам?

— Даже не слышал его фамилию, — сразу же ответил Игорь Владимирович.

Я не усомнился в его ответе. У деда была прекрасная память, он наизусть помнил всех, с кем вел дела.

— А юриста Стригалова вы знаете? — спросил я. — Советник юстиции Юрий Андреевич Стригалов.

— Знаю, — немедленно ответил Игорь Владимирович. — Это юрист Сосновских. Граф Граф Сергей Петрович часто пользовался его услугами. Но наше соглашение о поставках леса оформлял не он.

— Зато Стригалов составлял завещание графа Сосновского, — сказал я.

— Нужно с ним поговорить, — сразу же загорелся дед.

— Игорь Владимирович, — осторожно сказал я. — Очень прошу вас предоставить это дело мне. В нем есть одна странность.

— Только одна? — усмехнулся Игорь Владимирович.

— Эта странность имеет отношение к магии, — сказал я. — Помните, вы мне рассказывали вчера о родовом даре Сосновских? Насколько я понимаю, действие родовой магии завязано на родственной крови. Не важно, что граф Сосновский написал в завещании. Он мог передать свое имущество кому угодно. Но родовой дар должен был перейти к его сыну. Вот только Николай Сосновский уверяет, что он не получил родовой магический дар. Это-то и странно. Непонятно, перешел ли дар к кому-то другому или просто пропал.

— Вряд ли родовой дар Сосновских мог перейти к этому купцу Порфирьеву, — задумчиво сказал Игорь Владимирович. — Хотя… Надо узнать, не родственник ли он Сосновским. Похоже, Саша, это дело именно по твоей части. Магическая загадка. А что ты посоветуешь делать мне?

Дед нисколько не шутил. В делах, которые касались магии, он всегда прислушивался к моим советам.

— Я думаю, что вам нужно несколько дней подождать, — сказал я. — Пока на верфи есть запасы корабельного леса, работы не остановятся. А через несколько дней все станет понятно.

— Хорошо, — помолчав, ответил Игорь Владимирович.

— Но мне нужна ваша помощь, — напомнил я. — Вы можете уговорить юриста Стригалова, чтобы он встретился со мной? Желательно, сегодня.

— Попробую, — ответил дед. — Подожди несколько минут.

В возможностях Игоря Владимировича я не сомневался. Когда патриарх рода Воронцовых просит о встрече, мало у кого хватит духу прямо ему отказать.

В ожидании ответа Игоря Владимировича, я не спеша допил остывший кофе.

Через несколько минут в сознании зазвучал голос деда:

— Саша, господин Стригалов согласен встретиться с тобой сегодня в два часа дня. Его контора находится в Петербургской юстиц-коллегии. Ты знаешь, где это?

— Конечно, — ответил я. — Спасибо, Игорь Владимирович.

Для встречи с господином Стригаловым я надел белую рубашку и светло-серый летний костюм. Взглянул на себя в зеркало и остался доволен своим внешним видом. Из глубины мутного от времени стекла на меня смотрел уверенный молодой человек с внимательным, чуть насмешливым взглядом.

Я показал себе язык.

— Вам бы чуточку солидности, господин Тайновидец. Хотя… И так отлично.

Я по опыту знал, что новое расследование может завести меня куда угодно. Поэтому я благоразумно не стал выгонять из гаража мобиль, а отправился на стрелку Городового острова на извозчике.

Вежливый служащий юстиц-коллегии проводил меня к кабинету Стригалова. Он постучал в роскошную дубовую дверь, к которой была прикручена бронзовая табличка, и сообщил:

— Граф Воронцов к господину Стригалову!

А затем пропустил меня в приемную.

— Господин Стригалов вас ждет, — улыбнулась секретарша, открывая дверь кабинета.

Юрий Андреевич Стригалов сидел за широким письменным столом и сосредоточенно читал какой-то юридический документ. Когда я вошел, он поднялся, вышел из-за стола и с приветливой улыбкой протянул мне руку.

— Добрый день, Александр Васильевич, — сказал он. — Очень рад, что вы заглянули.

Стригалову было под пятьдесят, но держался он уверенно. Седые кудри были уложены в небрежную прическу, а взгляд адвоката был очень внимательным.

— Добрый день! — поздоровался я.

— Прошу вас! — сказал Стригалов, указывая на низкое кресло, которое стояло у стены.

Сам он опустился точно в такое же кресло.

— Чай? Кофе? — вежливо предложил юрист. — У меня замечательный китайский чай. Рекомендую попробовать.

— Давайте, — согласился я, решив внести в свою жизнь некоторое разнообразие.

Стригалов на секунду прикрыл глаза, посылая зов секретарше. Потом снова доброжелательно посмотрел на меня.

— Так чем я могу вам служить?

Доброжелательность Стригалова нисколько не обманула меня. Я прекрасно чувствовал тщательно скрываемое легкое пренебрежение. Для него я был всего лишь молодым внуком влиятельного графа Воронцова. Стригалов принял меня исключительно из вежливости, чтобы не обижать отказом Игоря Владимировича. И тем не менее, я был настроен получить от него необходимые сведения.

— Да, вы можете мне помочь, Юрий Андреевич, — с улыбкой кивнул я. — Меня интересует история, связанная с завещанием графа Сосновского.

— А почему она вас интересует? — вежливо спросил Стригалов.

— Николай Сосновский обратился ко мне и просил провести расследование. Ему показалось странным, что отец внезапно лишил его наследства без каких-либо объяснений.

— Понимаю, — с улыбкой кивнул Стригалов. — Молодому человеку кажется, что в отношении него допущена несправедливость. Что ж, он имеет право так думать. Но чем я могу вам помочь? Завещание подписано покойным графом, составлено мною точно с его слов. Надеюсь, вы не сомневаетесь в подлинности документа?

— А для этого есть основания? — спросил я.

— Никаких, — покачал головой Стригалов. — При составлении завещания присутствовали два свидетеля, слуги его сиятельства — графа Сосновского. Конверт запечатан личной печатью графа. Все это очень легко проверить.

— Я и не думал сомневаться в вашей честности, — сказал я. — Но согласитесь, история необычная. Влиятельный граф неожиданно оставляет ценное имущество совершенно постороннему человеку. И это происходит с вашего ведома. Юрий Андреевич, я прошу вас откровенно рассказать мне, почему граф Сосновский принял такое решение.

— К сожалению, я не могу удовлетворить ваше любопытство, Александр Васильевич, — улыбнулся Стригалов. — Вам знакомо понятие адвокатской тайны?

— Знакомо, — спокойно ответил я.

— В таком случае вы должны меня понять. Я не вправе выдавать тайны, которые доверили мне свои клиенты.

— Напоминаю вам, что история в высшей степени необычная, — сказал я. — Кроме того, я чувствую в ней какую-то магическую загадку. Вы ведь знаете, какой у меня дар?

Стригалов молча кивнул. В его глазах появилось напряженное внимание.

— Николай Сосновский очень просил меня разобраться в этом деле, — продолжил я. — Теперь представьте себе, что в ситуации с завещанием всплывет что-то незаконное. Как в таком случае будете выглядеть вы?

Я внимательно поглядел на Стригалова.

— Вы знаете, что я могу чувствовать ваши эмоции? — спросил я. — И сейчас я чувствую, что вы в затруднении. Вы явно многого не знаете об этом деле, а значит, не можете понять, во что именно вы ввязались. Я же непременно в этом разберусь.

Вместо ответа Стригалов поднялся и, заложив руки за спину, прошел к окну. Возле окна он остановился и стал смотреть на набережную Невы.

— Я слышал о ваших способностях, — негромко сказал он. — Но, признаться, знаю о них только из вечерних газет. Насколько они преувеличивают?

— Я не читаю вечерние газеты, — улыбнулся я. — Но могу вас заверить, что в тайнах разбираюсь очень неплохо. Если вы сомневаетесь в моих способностях, я советую вам обратиться к Никите Михайловичу Зотову, начальнику имперской тайной службы. Мы с ним очень хорошо знакомы. Он подтвердит вам, что я способен разобраться с этим делом.

Стригалов повернулся ко мне и недоуменно нахмурился.

— А при чем здесь тайная служба? — спросил он.

— Подумайте сами, — предложил я. — Корабельный лес — это дело государственной важности. И вдруг, совершенно неожиданно, он уходит в случайные руки. Я уверен, что тайная служба заинтересуется этим делом. Ваша репутация и ваша карьера будут зависеть от того, поможете вы расследованию или попытаетесь ему помешать.

— Не думаю, что это дело заслуживает внимания Тайной службы, — помолчав, сказал Стригалов.

— Вполне возможно, — вежливо согласился я, — мне было бы проще в это поверить, если бы вы рассказали мне все обстоятельства дела.

— Я вас недооценил, Александр Васильевич, — поморщился юрист. — Кажется, вы загнали меня в угол.

— Это значит, что вы согласны поговорить со мной откровенно? — вместо ответа уточнил я.

— Мне нужны гарантии, — сказал Стригалов.

— Я могу гарантировать вам, что постараюсь сохранить вашу репутацию, при условии, что вы не замешаны ни в чем противозаконном, — сказал я, — а также при условии вашего полного сотрудничества. Если понадобится привлечь к расследованию тайную службу, я непременно это сделаю. Но у вас есть шанс, что ваше имя не пострадает. Итак, что вы решили?

Стригалов хотел ответить, но в этот момент вошла секретарша. Ослепив нас улыбкой, она поставила на стол поднос с чашками.

— Благодарю вас, — вежливо кивнул Стригалов. — Вы можете идти.

Когда секретарша удалилась, он посмотрел на меня и сказал:

— Хорошо, Александр Васильевич, я расскажу вам все, что знаю.

— И ответите на мои вопросы, — добавил я.

— Если смогу, — кивнул Стригалов.

— Скажите, Юрий Андреевич, когда граф Сосновский составил завещание?

— За несколько дней до своей болезни, — ответил юрист. — Он вызвал меня к себе. Я потом много думал об этом. Мне показалось, что граф что-то предчувствует. В своем кабинете Дмитрий Валентинович продиктовал мне текст завещания.

— И вы не были удивлены? — спросил я.

Стригалов криво усмехнулся:

— Удивлен? Я был поражен, изумлен. Это куда более точное выражение.

— Вы спросили графа, почему он принял такое странное решение?

— Конечно! Спросил, и не раз.

— И что же вам ответил Сосновский?

— Ничего. Граф сказал, что вправе полностью распоряжаться своим имуществом. Это его решение, и обсуждению оно не подлежит. После этого мне оставалось только составить документ и дать его графу на подпись. Граф подписал завещание, сам убрал его в конверт, сам запечатал личной печатью и передал конверт мне. Кроме того, он взял с меня обещание, что я никому не скажу ничего о завещании до момента его смерти.

— Даже Николаю Сосновскому? — уточнил я.

— Особенно ему, — кивнул Стригалов.

Все это время я внимательно следил за эмоциями Стригалова. Он не обманывал меня напрямую. Возможно, о чем-то умалчивал. Но у юристов есть такая привычка.

— А откуда взялся купец Порфирьев? — спросил я. — Вы с ним знакомы?

— Порфирьева нашел сам граф Сосновский, — быстро ответил Стригалов. — Я увидел его только на оглашении завещания.

— Вы меня обманываете, Юрий Андреевич, — с улыбкой заметил я. — Помните? Я чувствую ваши эмоции.

— Так это правда? — прищурился Стригалов. — Вы чувствуете, когда вас обманывают?

— Да, — кивнул я. — Расскажите мне правду, иначе наш договор потеряет силу.

— Прошу меня извинить, Александр Васильевич, — поморщился Стригалов. — Я должен был проверить.

— Понимаю, — кивнул я. — Так что же с Порфирьевым?

— Порфирьева и в самом деле нашел граф Сосновский. Не спрашивайте меня, где они познакомились, я этого не знаю. Но за неделю до того, как составить завещание, Дмитрий Валентинович обратился ко мне и просил засвидетельствовать договор между ним и купцом Порфирьевым. В этом договоре граф Сосновский обещал упомянуть купца Порфирьева в своем завещании, если купец заплатит определенную сумму денег.

— Вот оно что, — понял я. — И какова же была сумма?

— Пятьдесят тысяч золотых червонцев.

— Немало! — изумленно воскликнул я. — И что же, купец Порфирьев уплатил эти деньги?

— Этого я не знаю, — покачал головой Стригалов. — Я только составил договор. Граф Сосновский и Порфирьев его подписали.

— Граф выполнил свои условия в завещании, — задумчиво сказал я. — Значит, и Порфирьев должен был выполнить свое. Он заплатил графу Сосновскому деньги. Интересно, где они сейчас?

— Этого я не знаю, — повторил Стригалов. — Я видел Порфирьева только два раза. В кабинете графа и вчера. В этом кабинете.

Я чувствовал, что Стригалов не врет.

— Что ж, благодарю вас за откровенность, — сказал я. — Мне еще потребуется ваша помощь. Я прошу вас послать зов купцу Порфирьеву и договориться о том, чтобы он встретился со мной.

— Но Порфирьев не мой клиент, — возразил Стригалов. — Я не могу требовать, чтобы он говорил с вами.

— Вам и не нужно требовать, — улыбнулся я. — Просто пошлите ему зов и предложите встречу.

— Хорошо, — сдался юрист.

Он прикрыл глаза. Я терпеливо ждал, небольшими глотками пробуя чай. Напиток и вправду был изумительный, с легким травяным привкусом и достаточно крепкий. В него даже не требовалось добавлять сахар.

Юрист Стригалов открыл глаза и посмотрел на меня.

— Простите, Александр Васильевич, — сказал он. — Но господин Порфирьев не желает с вами разговаривать. И встречаться он тоже не хочет. Господин Порфирьев заявил, что соглашение с графом Сосновским — это его личное дело. И вмешательство посторонних ему не требуется. Я ничего не могу сделать.

Стригалов развел руками.

— Благодарю вас за то, что попытались, — улыбнулся я. — Возможно, мне понадобится еще встретиться с вами. В таком случае я пришлю вам зов. У вас и в самом деле изумительный чай.

Поставив чашку на стол, я поднялся и пошел к выходу из кабинета.

— Вы обещали сохранить тайну, — напомнил мне Стригалов.

— Разумеется, — кивнул я, — при условии, что вы и дальше будете со мной откровенны.

Секретарша Стригалова проводила меня ослепительной улыбкой, и я ответил ей полной взаимностью. Спустился по лестнице, вышел из здания юстиц-коллегии на набережную Невы, облокотился на гранитный парапет и стал думать, что делать дальше.

Случайно взглянув на окна второго этажа, я увидел в окне фигуру Стригалова. Юрист с озабоченным видом смотрел на меня.

Немного поразмыслив, я послал зов Никите Михайловичу Зотову.

— Добрый день, Никита Михайлович.

— Добрый день, господин Тайновидец, — сухо ответил Зотов. — Чем порадуете?

— Вы слышали о завещании графа Сосновского? — без предисловий спросил я.

— Нет, — удивился Зотов. — А с ним что-то не так?

— Как вам сказать? Граф Сосновский довольно-таки неожиданно лишил своего сына наследства и завещал загородное имение и корабельный лес совершенно постороннему человеку. Вам это не кажется подозрительным?

— А кому именно он завещал корабельный лес? — уточнил Зотов.

— Некоему купцу Порфирьеву. Кстати, купец уплатил за это графу очень большую сумму.

— Интересно, — задумчиво протянул Зотов.

— Еще как, — подхватил я. — История очень любопытная.

— А почему вы этим заинтересовались?

— Ко мне обратился Николай Сосновский, сын графа. Это его лишили наследства, и он с этим не согласен.

— Могу его понять, — согласился Зотов. — А чего вы хотите от меня?

— Я поговорил с юристом, который составлял завещание. Юрист не знает, почему граф принял такое странное решение. Я предлагаю вызвать призрак умершего графа и спросить его об этом.

— А какие у меня для этого основания, Александр Васильевич? — к моему удивлению спросил Зотов. — Граф поступил довольно неожиданно, не спорю. Но это не преступление. В полицию с жалобой никто не обращался. В Тайную службу тоже. Вы предлагаете мне заняться некромантией исключительно по вашей прихоти?

— Молодой Сосновский обратился ко мне, — напомнил я.

— Это ваше с ним частное дело, — холодно ответил Зотов. — Тайная служба существует не для того, чтобы помогать вам в ваших расследованиях.

В его голосе звучала обида. Кажется, Никита Михайлович до сих пор не простил мне того, что я в одиночку уничтожил свиток с ритуалом Чистого Листа.

— Но вы согласны, что история с завещанием выглядит нелепо? — спросил я.

— Согласен, — подтвердил Зотов. — Но пока интересы Империи не затронуты напрямую. Я буду следить за этим делом. А вы постарайтесь собрать побольше доказательств, прежде чем обращаться ко мне с просьбой о содействии. У вас прекрасно получается работать самостоятельно, Александр Васильевич.

— Все еще не можете забыть историю со свитком? — напрямик спросил я.

Никита Михайлович промолчал.

— Вы же понимаете, что его нужно было уничтожить?

— Да, я понимаю, — ответил Зотов. — Но вы могли бы посоветоваться со мной. Всего хорошего, господин Тайновидец.

— Что ж, благодарю за разговор, Никита Михайлович, — усмехнулся я.

Снова взглянув на окна юстиц-коллегии, я увидел, что фигура Стригалова исчезла.