Тайная Стража Караса. Сияние каменных звезд

Глава 18

Он понимал, большего ему уже не получить. Хотя ответ все же был по-прежнему где-то рядом. Но наверное, жрец прав. Ночь, время отдыха, в котором командир отряда более чем нуждался. Выспаться, дать мыслям прийти в порядок, а там, глядишь, тот самый бог, или кто другой, все же подарят ему какое-то откровение. Пока же он должен поблагодарить Авию, в чьем доме он уже получил много ответов. Дюк стал оглядываться, в надежде увидеть обычный алтарь, похожий на тот, что стоял всегда в Терсе у ворот Казарм Стражи. Но в зале такого не было.

— Свои монеты и те слова, что ты хотел бы посвятить Авии, — проговорил Комис, наблюдавший за командиром Стражей. — Ты оставишь там, где им место. Пойдем со мной.

И он, не дожидаясь ответа, развернулся, собираясь покинуть зал.

— Подожди, — попросил Дюк. — Я не знаю, имею ли такое право? Там тайны храма для избранных, я же обычный Страж.

— Дом Авии открыт для каждого, кому богиня дарит свое особое расположение, — объяснил жрец. — Здесь есть алтарь твоего рода. Боги всегда слышат и видят людей, каждого из них, и сами выбирают, кому оказывать свою милость. Твоих предков Авия выбрала давно. Я думаю, ты даже сам можешь понять, когда это случилось, если знаешь историю дома Беражьеров.

— Наследие чести? — догадался дознаватель.

— Богиня дает свое благословение тем, кто больше заботится о других, — продолжал рассказывать его провожатый. — Кто рискует собой ради людей. Им удача важнее. Потому твой дом всегда был под ее защитой. Но путь каждого может измениться. Как мы говорили с тобой сегодня. Так любой другой покровитель может оказать человеку поддержку, стать его защитником. Когда с твоим старшим братом случилась беда, та странная болезнь, что повредила его разум, твой отец, продолжая любить всех своих детей одинаково, все равно был вынужден назвать основным наследником тебя. Он привез тебя в Долину.

— Это я помню, — подтвердил Дюк. — Тогда мы были в обители Всех Покровителей.

— Отец запрашивал у богов, кто готов дать тебе защиту, — сказал Комис. — И оказалось, что Авия по-прежнему благоволит и ему, и тебе, и всем, кто связан с тобой родством. Потому идем, я покажу тебе ее огонь на вашем алтаре.

Больше дознаватель спорить не стал. Рассказ жреца несколько поразил его. Дюк не мог сказать, что не испытывал благоволения Авии. Богиня точно не раз помогала ему. Но вот так в ее доме узнать часть истории своей семьи, было неожиданно приятно. И почему-то еще Дюку казалось важным, что он получил это знание именно сейчас. Это было похоже на некое обещание, на знак покровительницы, посланный дознавателю накануне такого важного испытания. Пусть дознаватель еще не сложил все воедино, и тайна не отпускала его, така передышка казалась еще более приятной.

Комис провел его через одну из ниш, по короткому коридору, в комнату, где не было окон, не было мебели, где повсюду только горели свечи. Огней было так много, что начинало казаться, язычки пламени просто плавают в полумраке. Дюк ощутил магию, силу Авии. Все свечи здесь горели не обычным желтоватым огнем, а все тем же, странно синим, как фонари во дворе храма.

Понадобилась пара минут, пока он привык, начал различать детали. Алтарей тут было несколько. На небольших постаментах, выдолбленных в камне, будто ступени, стояли подставки, в которых, воткнутые в темный песок, наверняка принесенный с просторов Долины, как раз и горели свечи. Они стояли не хаотично, имели свой порядок. Небольшими группами в одном месте, где-то всего по одной. Дюк не знал, почему так, но наверняка все это имело глубокий смысл.

Он остановился посреди комнаты, не зная, куда идти дальше, где тот алтарь, что принадлежит его роду. Комис молчал, отступив чуть в сторону, будто давал дознавателю время решить эту задачу самостоятельно.

В какой-то момент Дюку показалось, что один из огней ярче прочих. Каким-то чудом он выделил свечу из сотни других. Как-то ёкнуло сердце, и забилось сильнее. Огонек манил командира Стражей к себе. Поняв знак, дознаватель подошел ближе. Алтарь ничем не отличался от прочих. Все тот же серый камень, пять ступеней, поднимающихся вверх. Только теперь, стоя близко, Дюк заметил, что каждый ярус разделен еще и на две половины.

— Это твое место, — убедившись, что гость сделал верный вывод, стал рассказывать жрец. — Твой дом, какой он есть сейчас. Ступени, это поколения. Ты видишь пять. От своего деда, если бы он был жив, до своего внука, когда он появится на свет. Столько жизней наблюдает человек, пока проживает свою. У рода всегда две ветви. Жены и мужа. Так делится надвое каждая ступень.

Дюк слушал его, а сам смотрел на алтарь. Тут было мало свечей. Верхний ярус совсем пустой. Как отметил Комис, старших родственников у дознавателя не осталось. Была пустой и мужская половина в следующем поколении. Но на женской части горела одна свеча. Дюк даже не сразу понял, кому она посвящена. Ведь мать умерла давно, сын даже не мог вспомнить ее лица. Однако эта свеча горела ровно, ее ствол был изящным, чуть изгибался, как молодое деревце, а наверху, свеча будто раскрывалась цветком.

Внезапно Дюку пришло на ум странное сравнение, будто этот воск, этот странный ореол вокруг свечи, похож на россыпь кудрей. Как у Марины. Свет огонька прочно был связан с мачехой. Дознаватель уставился на него, но больше не видел синего свечения. Только лицо Марины, все те же ее волосы, рассыпавшиеся по плечам, ее улыбку. Воспоминания, как она бежит по полю впереди Дюка, когда он был еще совсем мальчишкой, подхватывает юбки и несется вперед, заливаясь задорным смехом, будто сама еще девчонка. А вот Марина рассказывает сказку, у нее такой мечтательный взгляд, как если бы она хотела сама оказаться внутри своей истории. А потом та ночь. И теперь уже в ее темных глазах застыла решимость и отвага. Такая сила, какой нет ни у одного мага в Карасе.

Дюк не выдержал, протянул руку вперед, чуть коснулся пальцами ствола свечи.

— Родство бывает разным, — напомнил жрец. — Мы сами иногда связываем себя узами, которые крепче кровных. Иногда мы даже сами не представляем, кто на самом деле принадлежит дому нашей семьи.

— Я вижу, — дознаватель рассматривал уже совсем другую свечу. В самом низу, на предпоследнем ярусе. Очень тонкая и низкая, с ровным еще стволом, и лишь с одного боку на ней небольшой нагар, кружево воска.

Дюк не забыл о своем племяннике. Близкой привязанности с ним барон завести просто не успел, да и обстоятельства знакомства не располагали к тому, чтобы сблизиться сразу. Но дознаватель помнил, что мальчик спас Алике жизнь, и хранил ему благодарность. В те несколько дней, проведенных в родном замке, они смогли найти робкое взаимопонимание, даже говорили пару раз свободно, племянник смог преодолеть страх перед родственником. Несколько раз уже в Терсе Дюк ходил навещать мальчишку, которого после лечения определили в Школу Тайн. Что-то было в этом юноше, напоминающее Дюку его самого. И это рождало симпатию.

Командир отряда посмотрел выше, на ту же мужскую часть, в самую середину алтаря. Тут свеча была крупной, с кулак дознавателя толщиной, какая-то приземистая, вся оплывшая воском. Он невольно насмешливо хмыкнул.

— А женщины находили меня красавчиком, — заявил он весело Комису.

Жрец ответил тонкой улыбкой, но пояснил серьезно.

— Я говорил тебе, что богиня больше благоволит тем, кому удача нужна не для себя, кто о чужих жизнях заботится больше, чем о своей. Ты успел многое, и твой носитель огня отражает это. Может, ты не находишь свечу красивой, но она говорит правду.

Дюк лишь кивнул, перевел взгляд чуть в сторону. На женской части ступени свечей было две. И в первый момент, дознаватель невольно напрягся, даже испытал тревогу. Ведь кроме жены, в его доме больше не могло быть женщин. Вновь вернулись воспоминания, на этот раз та ночь, когда Алия сорвалась с обрыва. Не могла же она чудом выжить? И если вдруг это так…

Память подсказала другой ответ и успокоила Дюка. Именно там, в ту же ночь, он вытащил из пропасти Мэл. «У меня есть только один сын, как у тебя только одна сестра». Слова из письма Герцогини вернули увиденному смысл. Сияние этой свечи, казалось, имеет серебристый ореол. Да, как и магия несносной девчонки. Ствол толщиной в два пальца Дюка, воск свисал по нему гроздями, странными кружевами, наверное, в чем-то тоже похожими на локоны Мэл. Дознаватель улыбался, испытывая гордость. Упрямая, бесконечно талантливая, но в чем-то все такая же наивная и добрая, да, он не мог пожелать себе лучшей сестры, чем она.

Дюк чувствовал себя счастливым и спокойным сейчас, будто на самом деле стоял в кругу своих близких. И самой дорогой для него была Алика. Снова не удержавшись, дознаватель осторожно протянул руку и дотронулся до свечи жены. Этот источник был высоким, прямым, таким же основательным, как свеча Мэл, воск стекал по бокам вниз, почти до самого основания, будто придавал свече новые точные грани.

Алика и была такой, всегда спокойной, уверенной, прямой, не признающей ложь и лицемерие. Как и сам Дюк, она отдавала себя ради других, и никогда ничего не попросила бы взамен. Сейчас Дюку казалось, он узнает жену во всем. В этой стройности, в этих четких гранях, даже сияние над фитилем напоминало свет в глазах Алики. Тогда, на равнине за рекой Пэй, он впервые позволил себе думать о ней. Когда они смотрели на звезды.

Перед мысленным взором четко встала эта картина: черное небо, крупные яркие светила где-то очень высоко, и мерное ровное сияние защитного круга менгиров. Дюк резко выдохнул, даже не заметив, как задержал дыхание. Вслед за этим видением, память принесла и следующее, совсем недавнее. Снова письмо Герцогини. Друге ее слова. «Даже когда уже все звезды в зените, их не погасить, но свет и сила могут утонуть в пустоте». Он резко обернулся к Комису.

— Звезды Цветка горят всегда, — повторил он слова жреца. — Но они, как все остальные движутся вслед за Луной. Пока символ богини защитницы Дисаны охраняет мир в ночной тьме, все боги сопровождают ее.

— Конечно, — подтвердил Комис. — Это знают все. Мир не постоянен. Все подчиняется времени. Даже звезды не будут стоять на месте.

— Да! — дознаватель улыбался победно, по-настоящему радостно. — Но даже Луна не всегда светит людям. А звезды, глаза других богов, тоже не постоянно обращены к нам. Наверняка у покровителей хватает и других дел, помимо нас.

Жрец снова позволил себе тонкую улыбку.

— Думаю, ты прав, — признал он. — И скажу тебе больше. Мы верим в богов, потому что во многом они похожи на людей. Даже боги могут быть слабыми иногда. Ты говорил о другой старой легенде, где темное божество восходило в небо раз в 12 лет. Так я дал тебе знание, что Шутник становится сильнее в определенное время. В каждом храме есть это знание о жизни богов. И цифры, какими сейчас люди считают деньги, раньше были уделом магов, потому что ими вычисляли силу богов. Каждая цифра, которую ты знаешь с детства, обозначает как раз кого-то из Покровителей.

— Это не тайна, — напомнил ему Дюк. — Такое рассказывают любому ученику Школы магов. Но мы знаем лишь то, что касается наших богов.

— Эта традиция пришла из древних времен, — заметил Комис. — Тому богу, что важен тебе сейчас, посвящена цифра пять, как ты, наверняка, догадался сам. В ней его сила. Все посвященное ему кратно пяти.

Дознаватель кивнул. Наконец-то он услышал все, что хотел знать. Последний кусочек головоломки встал на место. Дюк поклонился жрецу, потому что слов для выражения благодарности с его точки зрения тут уже было мало. Потом он вытащил из кармана горсть монет. Дознаватель раскладывал их на своем алтаре, возле каждой горящей свечи. Мысленно он называл имена, каждого из своих близких, за кого просил защиты у Авии.

Две монеты остались на ладони. Два имени тех, кого Дюк считал родными. Но больше свечей не было. Командир Стражей нахмурился, поднял на жреца вопросительный взгляд.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — Комис остановил его раньше, чем Дюк успел открыть рот. — Но я повторю. Не только Авия дает благословение людям. У каждого может быть свой Покровитель. Такова судьба и тех воинов, за кого ты хотел просить сейчас. Да, они тоже твоя семья. Как маг, чья свеча скоро исчезнет с твоего родового алтаря, и загорится новым светом в доме Ренаров, в храме бога солнца Холя. Но даже если тут не будет источников для тех, кто тебе дорог, ты все равно можешь просить за них Авию.

Дюк послушался. Он аккуратно уложил две монеты на алтарь, прямо в песок, как если бы свечи Жако и Трана стояли бы рядом с его собственной свечой. Сияние дымкой поднялось над металлом.

— Подношение принято, — торжественно провозгласил жрец.

Дюк направился обратно к выходу из храма. В целом, он получил здесь даже больше, чем ожидал, но все же дома богов не для него, не чувствовал он тут уюта. Уже стоя в дверях, дознаватель решил утолить свое почти праздное любопытство.

— Один из тех воинов, — начал он. — Жако. Он редкий хитрюга, и игрок. Странно, что я не нашел его свечи здесь.

— Авия приняла твое подношение за него, — напомнил жрец. — И да, богиня часто благоволит ему. Но не в этом суть твоего друга, не в азарте и поиске удачи. Трудно найти другого, кто умел бы так же хранить верность своему Государю, своей семье, друзьям, делу. Жако лучше многих знает души людей, их дороги, понимает сокровенные мысли. Он создан, чтобы оберегать, направлять, быть верным спутником тем, кто важен богам. Таким всегда оказывала свое благоволение как раз Дисана.

— А Тран? — спросил Дюк о друге.

Комис ответил не сразу, будто не хотел раскрывать этой тайны.

— Ему покровительствует Овус, — все же ответил он. — Твой друг воин. Но то, с чем он выходит на бой, это не поиск славы или желание хвастать своим мастерством. Свое оружие он поднимает, веря в справедливость своего дела, когда нужна защита слабым. Бог смерти хранит таких, как героев, следит, чтобы его путь не закончился ранее срока, чтобы на пути такого человека были не только война и потери, но и заслуженный покой и благополучие.

Дюк только кивнул, дав себе зарок, если план, который почти сложился в его голове, окажется удачным, если все выживут, он посетит обитель Всех Покровителей и еще раз поблагодарит теперь уже каждого из небесных защитников.

Дознаватель отправился туда в тот дом, куда жрецы определили Стражу на ночлег. Поплутав по дворам, заново вспомнив ворчание Трана о том, как легко тут затеряться спьяну, про себя уверившись, что и трезвому тут не сладко, командир отряда все же вышел к тому зданию, где им подавали ужин, и где в задних комнатах им предстояло ночевать.

Дюк вошел в трапезный зал. Здесь было тихо, все утопало в полумраке, только в большом камине еще тлели угли, оставляя светлое пятно на краю ближнего к очагу стола. Дознаватель даже не сразу заметил, что он здесь не один, скорее просто почувствовал чье-то присутствие. Огляделся, наконец, заметил мощную фигуру в углу. Тран сидел, как всегда, спиной к стене, будто опасался нападения. Воин вертел в руках какую-то мелкую безделушку. Командир подошел ближе, всмотрелся. В руках Трана был один из его самодельных кинжалов, та самая поделка, когда-то вырезанная из когтя оборотня, графа Монтебана в его зверином обличии.

— Бездельничаешь? — как бы между прочим поинтересовался Дюк.

Воин чуть слышно хмыкнул, кивнул, не сводя взгляда со своей безделушки.

— Не до того было, — напомнил воин. — Даже в дорогу ничего не взял, чтобы на досуге руки занять. Правда, и досуга у нас почти что и не было.

— Это да, — согласился командир. Он осторожно присел за стол напротив приятеля. — А с этим что?

— Подточил слегка, — заметил Тран. Помолчал, все так же вертя оружие в пальцах, а потом все же немного нехотя стал говорить. — Я его теперь всегда с собой вожу. Будто талисман какой, ножик этот. Ведь он особый.

— Я помню, — серьезно отозвался дознаватель.

— Ну, да! — его приятель снова чуть усмехнулся, но совсем не легкомысленно и не весело. — Это ведь все изменило, командир. Именно этот ножик. Ведь раньше у меня как все было? Работа, это одно. Дело сделал, а вот потом живу, как хочу. Не думал особо. И до Стражи, и потом в отряде. Есть ты, тебе командовать, есть Мэйли, ее магия. А мое дело бой. Вот и все. Но там, в землях Монтебана, я говорил тебе, тогда я все иначе увидел. Что отряд это важно, и вы все тоже. Что я сам могу кого-то спасти. Без магии и приказов. Все изменилось тогда. Точно к лучшему, это к гадалке не ходи. А сейчас…

Тран замолчал, угрюмо смотрел в стол.

— Ножик этот со мной всегда, — повторил он как-то твердо, чуть ли не с угрозой. — Потому что и я за многое в ответе. Теперь все мечтаю, вдруг чудо, вдруг снова получится. Всадить врагу этот ножик в сердце, и все! Понимаешь? Не могу я уже иначе. Только о том и думаю, что убью его. Наверное, для того все и было, всю дорогу я к этому и иду.

— Тран… — Дюку такой поворот совсем не нравился, особенно после того, что он услышал несколько минут назад от Комиса о своем друге.

— Не надо, командир, — поспешил его остановить воин. — Не дурак я. Точно я знаю, Мюррей этот ублюдок, кого духи в дом Ренаров подкинули, или еще какая тварь. Не может у нормальных людей выродиться такое. Да только он принадлежит их дому. Он часть Герцогского рода. И что мне за его смерть будет, тоже понимаю. Да только это значения не имеет, решения из-за этого я не изменю, чем бы для меня самого это дело не кончилось.

— Да я тебе другое сказать хотел, — наигранно лениво отозвался дознаватель. — Тоже, знаешь, так, мечтается мне иногда. Ведь, как там дело ни повернется, а это точно наш последний рейд. Закончим тут, и со Стражей тоже простимся. И вот я сначала думал, что поедем мы все к морю. Там таверна одна была в моих землях, хотел ее вам с Жако отдать поначалу. Да только кухня в моем замке будет просторнее, и вообще хозяйство большое. А у самого у меня, как ты однажды подметил, руки до мирных дел и быта, точно не из того места растут. На вас с Жако только и надеялся. Что не дадите мне угробить родной край.

Тран снова усмехнулся. Но на этот раз искреннее и все веселее.

— С этим у тебя точно беда будет, командир, — признал он.

— Вот и я о том, — закивал Дюк. — Потому верил, что ты-то точно меня не бросишь. Считай, вот твой долг и есть такой. И знаешь, Тран, это важнее. Не безрукому барону помочь, а жить. Просто жить правильно, Тран. Сделать не одно благое дело, даже если и такое, как ты сейчас задумал, а много других. Пусть малых, но важных. Землю поднимать, людям помогать, даже в закрома тем же Герцогам часть урожая возить. Ведь Роже не себе наши пошлины берет, он на них сирот и стариков кормит. А ты хочешь это все сломать, зря свои руки замарать об какого-то ублюдка, как ты сам его назвал? Не мелочись так. Иначе, даже своей смертью, он тебя обыграет. А это совсем не дело.

Друг молчал, слушал внимательно. Вроде бы даже, Дюку показалось, что злость воина улеглась немного.

— Тогда как? — спросил он.

— Ну! — Дюк усмехнулся. — Ты же меня знаешь! Чтобы я, да какого-то там предателя не обошел? Как же! Мы его так сделаем, как Жако простофиль в кости в порту обыгрывает.

— Врешь, небось? — еще подумав, осведомился насмешливо Тран.

— Нет, — искренне заверил его командир. — Знаешь, ради того, чтоб еще раз увидеть море, я горного демона вокруг пальца обведу.

— О! — воин улыбался, уже привычно весело. — Море! Ну, да, сила. Да и правда твоя, кухня у тебя в замке дорогого стоит. Но и это ладно. Самое-то оно важное, девицы у вас на юге какие! Вот это красота!

— О девках думать, это вообще самое верное, — согласился с ним Дюк. — Но пока надо закончить дело. Идейка-то у меня на самом деле есть. Как думаешь, стоит ради этого остальных из кроватей вытащить?

— А то! — Тран тут же поднялся с места, сдвинув при этом мощный стол, поспешил поднимать Стражей.

Дознаватель, после его ухода, не удержался, погладил пальцами письмо Герцогини, запрятанное в тайный карман на все том же поясе. Он помнил, какое благословение дала ему и всем его людям Мариетта. Но это не тот риск, которому командир готов был подвергать своих людей. Если кто и возьмет на себя смерть младшего Ренара, это будет только сам Дюк.

Конечно, никто не спал. Отряд собрался за тем же столом быстро. Какими бы ни были мысли или сомнения у каждого из них, сейчас на их лицах, когда все смотрели на командира, была готовность действовать и даже, может быть, тот самый азарт, какого от них ждал старый бог.

— Я знаю место, где ждет нас враг, — сразу сообщил Дюк. — И время. Долго меня это смущало, почему Мюррей устроил нам такую гонку, трое суток не давал отдыху, кстати, не только нам, заодно и себе, а потом вдруг подарил целый день, теперь все сошлось. Он начал это, когда на небе одна из звезд разгорелась ярче. И завтра ночью будет нужный ему момент. А звезде той есть на земле соответствие, как и нескольким другим.

Он заново выложил на стол письмо Герцогини, указал на схему Цветка, коротко пересказал легенду, рассказанную Комисом, даже передал, как дойти до камней по Долине.

— Может, он там где-то среди глыб этих головой ударился? — предположил насмешливо Тран. — Ежели решил с богом спорить?

— Да точно, — закивал Жако. — Или наша Мэйли права, враг на крови магию свою жуткую творит, вон оттого совсем с ума спятил.

— Соглашусь больше с Аленом, — решила Алика. — Мюррей и ранее здоров не был. Но только важно другое, что это будет за игра и как ее остановить?

— Ломать замысел бога мы не будем, — мягко возразил Дюк жене. — Мы сыграем на его стороне. А как? Жако, доставай свою колоду!

Воин выглядел одновременно и испуганным и обрадованным, когда ему предложили любимое развлечение. Он вытащил карты, протянул командиру. Дюк сноровисто перетасовал картинки. А потом методично стал разбирать так, чтобы светлая масть легла отдельно от темной.

— Сколько звезд в созвездии, — стал объяснять дознаватель. — Столько и карт в партии. Кроме последней, что будет как место за игральным столом для самого врага. Так выйдет ровно десять. Вот эти четыре, что образуют квадрат, и та, что в самом центре, будут у мага.

Дюк нашел пять светлых карт, выбрал те, что рангом повыше.

— А еще пять, что складываются в звезду, — продолжил он. — Это сторона бога.

Командир рассматривал темную масть, и тут выбирал самые младшие по очкам значения.

— Знаешь что! — не выдержал Жако. — Вот за такие шутки тебе в любой таверне в порту, могут не только по лицу дать, Дюк, а еще и ножом в тебе дырку сделать!

— Ну, — усмехнулся командир. — Если даже в порту такому возмутятся, попробуй представить, как на эту наглость отреагирует бог.

— Что думать-то, — вместо воина отозвалась маг, которая все это время молчала, слушала и что-то явно надумывала. — Игру он и придумал, точно же, такое мошенничество заранее видел. И думаю я, обыграли врага еще раньше, чем он решил смухлевать. То ж бог! Какие там карты для него не выбирай, возьмет легко и все очки на них переиначит!

— Если так, — Алика чуть улыбнулась. — То бог может все карты сам заменить.

Дюк довольно кивнул.

— Вообще, я как Мэл думал, — признался он. — Но твой вариант еще интереснее.

— Да только как-то боязно лезть туда, где дело даже не безумный маг, а старый бог решает, — заметил Жако.

— Вот-вот, — охотно поддержал его Тран. — Командир? Ежели ты знаешь, где в Долине камни стоят, что на это созвездие похожи, так давай туда днем сунемся. Выигрывать, оно хорошо, а так надежнее.

— Ты что? — возмущенно заспорила Мэл. — Думаешь, враг там так и торчит? Он дурак, да хитрый и верткий. Наверняка же до самого обряда будет прятаться надежно, да деток и Роже скрывать.

— Тогда надо дождаться вечера, — предложил Жако. — Может, выманить врага за пределы этого Цветка, да там всем на него накинуться? Если бог на нашей стороне, умаемся, конечно, но убить Мюррея сможем.

— Навстречу нам он выйдет, — подумав, решила Алика. — Да вряд ли так просто своих жертв оставит. Мюррей прекрасно понимает цену своих заложников. Если нам удастся нанести ему хотя бы даже малый урон, достаточно его щелчка пальцев, и заложники пострадают.

— Даже если я пойму его заклятье, — серьезно сказала Мэл. — Успею хитрость его предотвратить, дети и Его Светлость все равно там, в кругу камней будут. Сколько мы с врагом промотаемся, неизвестно, а звезды будут светить, а значит, все равно забирать у пленников жизнь.

— Так, получается, нам по любому придется участвовать в той игре, — понял Тран. — Но как? Если командира слушать, так, кажется, что враг нас прямо сам пригласит, да еще под белы руки к месту подведет. И что же? Он же понимает, что даже там мы ему противиться будем! И оружием и магией!

— Да наплевать ему на твою секиру и мои заклятья, — угрюмо отозвалась маг. — Там, когда свет звезд упадет на знаки, никто из нас уже и не дернется. Тебя к месту приклеит, как не рыпайся. Тут врагу уже ничего бояться не надо будет. Это как…

Она задумалась, а Дюк ждал, когда девчонка найдет нужный пример. Только командир заранее предполагал, что она вспомнит.

— Да как с той ведьмой дурной в Предгорье, — Мэл оправдала ожидания. — Помнишь, Тран? Она хотела в тебя дружка своего переселить. Велела тебе на нужное место встать. Вот если бы тогда командир не придумал все хитро, если бы тот маг проклятый успел бы целиком из портала выбраться, и жрица темная направила бы силу на тебя, то ты как прибитый стоял бы, и ничего уже сделать не мог.

— Но если мы и тут приклеимся, какой толк будет? — удивился воин.

— Да, Дюк, — подхватила за ним Алика. — То, что старый бог на нашей стороне, это радует. Да только как эту его поддержку в бою применить?

— Правильно разыграть партию, — усмехнулся хитро дознаватель в ответ. — Жако, давай все же сделаем вид, что играем. Ты делаешь первый ход. Как ты раскроешь карты?

— Ну, по правилам, если я первый, — стал послушно объяснять Жако. — То выложу только те, где очки в сумме дадут двадцать.

— Я тебе с умом, четыре нужных отложил, — напомнил командир.

— Да, — воин привычно загорался азартом, считал, смотрел на карты уже внимательнее. — А дальше будет твой ход, и ты откроешь все, как и принято. Те пять получатся. После уже я выложу козырь. Пятую карту, где очков больше всего.

— Вот, — Дюк почти победно оглядел друзей. — Правила игры останутся такими же. Потому что именно так, в таком же порядке над камнями Цветка будут разгораться звезды.

— Ого! — оживилась Мэл. — Так значит, сначала зажжется квадрат…

— Что это будет значить? — попросила уточнить Алика. — Или как это будет выглядеть?

— Да не слишком хорошо, — с сожалением отозвалась маг и принялась объяснять подробно. — Звезды дают силу камням. Знаки соединят эту силу с жизнями деток Роже. И да, прямо там линии протянутся, как лучи. А между ними сила вся скапливаться станет.

— Следом на небе зажгутся еще пять звезд, — за нее продолжил командир. — И теперь уже нашей энергией, снова через знаки, так же активируется звезда. Пять линий, и так же в середине скопится еще одна сила. В центре, над камнем, где будет стоять Роже. Как только последняя звезда окажется на месте, враг сможет получить то, что ему нужно. Так, Мэл?

— Да, — хмуро подтвердила она и уперлась взглядом в стол.

— Не вздумай реветь, — наигранно строго велел командир. — Думай! Звезды движутся! Да еще и каждая своим темпом. Самая прыткая как раз та, что будет гореть над камнем Герцога. А что будет, когда свет сместится?

— Сила уменьшится, — послушно ответила маг и снова оживилась. — Если бы знать, как долго она там провисит…

— Древние считали, что числа посвящены богам, — аккуратно выдал Дюк, как если бы доставал из рукава тот самый козырь. — И у того бога свое есть. Особой магией главная звезда в Цветке наливается за пять лет. И карт на каждой стороне в этой партии тоже пять.

— Пять минут! — Мэл даже подпрыгнула на своем стуле. — Всего пять! И если бы как-то задержать время…

— Как? — Тран явно не разделял ее радости. — Погасить звезды?

— До неба не дотянемся, — иронично заметил Дюк. — А вот знаки на камнях, сможем.

— То есть, — Алика тоже начала понимать его план. — Если погасить один из знаков, например, звезды…

— Лучи погаснут! — ликовала Мэл. — Вся фигура! Даже если бы и не вся, пусть пару линий! В середине-то уже не будет столько силы, сколько надо.

— А враг восстановить это не сможет? — заволновался Жако.

— Кто ему это позволит? — осведомился командир.

Тран задорно усмехнулся, потер ладони.

— Дело, — одобрительно заявил он. — Только… Я все равно не понял, как ты будешь гасить эти знаки?

Дюк стал серьезным, начал объяснять подробно.