Тайна Верховной жрицы

Глава 17. Император

Давящая обстановка серого мраморного кабинета мешала Альбергу сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались к странному корольку из далекого крошечного государства. Было что-то неправильное в его поведении. Что-то, что выбивалось из общепринятых норм.

Внешне король Рурык вполне походил на правителя отсталой маленькой страны. Эксцентричный, простоватый, но по его поведению и речи было видно, что он действительно управляет государством. Однако открытие банка… Не то, чтобы данная практика была нова для Иривии. Некоторые государства открывали филиалы банков на магическом континенте, но в этот раз случай как будто выбивался из общего ряда. И все же найти в чем заключается отличие никак не удавалось.

Вынужденный присутствовать на совещании, Альберг в пол уха слушал выступление министров, пытаясь понять мотивы чудаковатого короля.

Еще и журналисты, как всегда, принесли хлопот. Кто-то разгромил банк этого Рурыка, а пресса моментально выставила банальное хулиганство как акт политического террора со стороны Альберга.

Или погром не был случайностью?

Надо выяснить, кто дал разрешение на открытие иностранного банка, и кто стоит за его погромом.

Мысли кружили ворохом, и Альберг интуитивно чувствовал, что ему следует внимательнее отнестись к странному королю, но нескончаемый поток дел никак не давал возможности хоть немного побыть наедине и спокойно проанализировать происходящее.

Вот и сейчас император должен был слушать доклад по сельскохозяйственной отрасли. Министр аграрных дел обладал удивительной способностью буквально усыплять слушателей. Стоило ему начать говорить об осушении земель и экспорте зерна, как головы собравшихся тяжелели, так и норовя опуститься вниз.

Внешность горе-оратор имел весьма неказистую: бледный, угловатый, на макушке проплешина размером с блин. Усики жиденькие, какие бывают у юнцов, а бороденка до того редкая, что ей только деревенских мужиков смешить. Одним словом, выглядел докладчик весьма комично. Такому бы при церкви служить, а не фермерскими делами заведовать.

Альберг был наслышан, что мужики министра не особо жаловали и за спиной потешались. Да и как не потешаться? У него даже фамилия была смешная: Цирюль. За это с легкой руки фермеров министр получил прозвище Штангель-Циркуль. Надо сказать, прозвище ему подходило: сам худющий, ноги длинные. Идет, точно циркулем расстояние отмеряет.

Почему отец назначил его министром — для императора оставалось загадкой, но перечить воле родителя Альберг не решался. К тому же, с делами Цируль худо-бедно справлялся. Еще бы во время докладов бубнил не так монотонно …

Государь с завистью смотрел на сладко посапывающего министра военных дел — Громовца. Грузный боевой мужик с повадками ретивого герка, спал в кресле, опустив голову на плечо соседа. Сосед иной раз подталкивал Громовца, когда тот принимался храпеть.

Хотелось бы и Альбергу сейчас оказаться на одном из дальних кресел и проспать доклад агрария. А еще лучше, запереться в малой библиотеке и поразмыслить о происходящем в спокойной обстановке. Но, увы, императору не позволительна такая роскошь.

Новая Верховная жрица тоже не шла из головы. Странный выбор Ордена, странное поведение самой жрицы. Она упорно пыталась попасть на аудиенцию к Альбергу. Секретарь говорил, что женщина фанатично твердила о необходимости побеседовать с государем о запрете на добычу магии.

При их первом знакомстве императору показалось, что жрица — всего лишь вульгарная провинциальная особа, пробившаяся наверх при помощи денег и связей. Но теперь он все больше полагал, что эта женщина — фанатик. И раз Орден выбрал ее, то не известно, какую игру затеяли магистры? Они замышляют бунт против воли императора? Намереваются бороться за возвращение контроля над добычей магии? Хотят устроить народные волнения? Иначе с какой целью их выбор пал на жрицу, отстаивающую отказ от промышленной добычи магической энергии?

Альберг сделал над собой усилие, чтобы прислушаться к докладу Цирюля, но мысли вновь уплыли. По полученным сведениям, к востоку от Иривии действительно находилось островное королевство, коим правил король Рурык. По документам выходило, что королевство появилось несколько веков назад. Может быть такое, что король действует не самостоятельно, а по наводке более крупных игроков? Если да, то кого? Логичнее предположить, что остров находится под вассалитетом у Пиратской Республики. Но что, если крошечное государство под властью Савенийской конфедерации? В этом случае действия короля Рурыка могут являться деструктивными для империи. Уж очень подозрительно его появление в самый разгар войны.

Обо всем этом нужно было срочно подумать. Но доклады, визиты, приемы и совещания сыпались одно за другим. И так третью неделю подряд.

Альберг почти с ненавистью посмотрел на Цирюля. Как тот бухтел одно и то же от собрания к собранию: почвы осушаются, происходит рост пустынь, настоятельно рекомендуется ввести ограничение на использование магии и провести модернизацию фермерства.

Все это понятно и правильно, но откуда деньги взять? Неприятель со дня на день может порвать оборону и оказаться на континенте. В таком положении о модернизации думается в последнюю очередь. Как бы империю не потерять. Сейчас необходимо бросить все силы на военную промышленность. С фермерством будем разбираться в мирное время.

Директор завода кораблестроения тоже хорош… Шельма! Обещал привлечь инвесторов, просил: «Дайте только сделать пассажирский летающий корабль и увидите — мы окупим весь проект! Можно будет военные модели за бесценок производить».

Только зря деньги потратили. Шума много, а толку ноль. Все смотрят на летающую диковину, восхищаются, а инвестировать не спешат. В итоге как не было средств на военные корабли, так и нет.

Мысль императора уплывала все дальше, переносясь к морским границам Иривии, где сейчас шли сражения. Неожиданно слова Цирюла заставили его встрепенуться. Альберг уловил лишь окончание фразы:

— … отменят поставки. Дело выльется в забастовку, — министр посмотрел на государя, ожидая реакции.

— Забастовку? — машинально повторил Альберг, не понимая, о чем идет речь.

Он почувствовал себя неловко, уже не в первый раз отмечая, что не годится для управления империей. Даже доклад не в состоянии внимательно выслушать, не говоря уже о более серьезных вещах.

— Конечно! Многие фермеры готовы отменить поставки продовольствия. Лидерам профсоюзов едва удается сдерживать земледельцев от столь радикальных мер. Мы должны пойти на уступки и завезти с юга почву, иначе фермеры объявят забастовку!

До императора начинал доходить смысл. Фермеры в очередной раз требуют южных земель, богатых на магию. Старая история. Будто этим можно решить проблему. Ну, завезут южную почву, а толку? Через пару месяцев потребуется новый слой. А так постоянно возить — это не выход. Не говоря уже о том, в какую сумму выльется погрузка земли и ее транспортировка. В казне сейчас нет денег на столь неразумные траты. В казне вообще нет денег.

Но хуже всего то, что рассказы о плодородных почвах юга не более чем миф. На юге ситуация обстоит ненамного лучше. Тоже, не ровен час, бастовать начнут.

— Уговорите их потерпеть еще немного, — устало произнес Альберг, потирая виски. — Закончим с войной, и я обещаю — бросим все силы на модернизацию сельского хозяйства. Вы не хуже меня знаете, как обстоят дела.

— Знаю, Ваше Величество, но профсоюз считает это ложью, и переубедить их нет решительно никакой возможности.

— Так пусть съездят и сами убедятся! — не выдержал Альберг.

Громовец издал неожиданно громкий храп и сам от него проснулся.

«Детский сад какой-то, — мысленно возмущался император. — На кой Рамон мне эти министры, если мне приходится вникать в каждое дело и самому искать выход из ситуации?!»

— В том-то и проблема, — осторожно произнес Цирюль. — Представители фермерских профсоюзов минувшим летом отправлялись с визитом в южные регионы.

— И что? Поездка их не переубедила?

— Так оказия вышла… южане решили, что это с проверкой от Вашего Императорского Величества, ну и расстарались как могли. Нахваливали земли.

«Анекдот, да и только, — вздохнул Альберг. — Придумали панацею на ровном месте. И ведь как им объяснишь, что спасение не в южных землях, а в технике, на которую сейчас нет денег?»

В голову Альберга закралась крамольная мысль. Она была настолько проста и эффективна, что обратная сторона медали меркла перед всеми ее достоинствами.

— Вот что, — произнес император, — поступим следующим образом: мы объявим, что готовится законопроект об экспорте южных земель.

— Мы ведь не примем такой законопроект? — грустно уточнил Цирюль.

— Конечно нет. Но это позволит выиграть время и отсрочить забастовку. А пока что позволим фермерам самостоятельно добывать магию. Пригласим опытных специалистов, чтобы те обучили землевладельцев заклинаниям. Глобально это проблемы не решит, но по крайней мере, даст возможность продержаться до конца войны.

— Но Ваше Величество! — перепугано заявил Цирюль, — Никак нельзя больше магии! Мы окончательно высушим почву! Дело закончится катастрофой! Мы нанесем непоправимый ущерб континенту! Я вас настоятельно прошу выделить деньги на техническую модернизацию. За двадцать лет мы полностью восстановим сельское хозяйство и озеленим территории.

— Да нет у меня денег на вашу модернизацию! — вскричал Альберг, сам не ожидая от себя столь ярких эмоций. — Если я сейчас дам вам денег — завтра восстанавливать будет нечего! Как вы не понимаете?! У меня война на границе!

Неожиданно Альберг замолчал.

— Прошу прощения, — произнес государь, не понимая, как позволил себе сорваться. — Я сейчас вернусь. Не расходитесь.

Альберг вышел в коридор, где встал у окна, прислонившись разгоряченным лбом к холодному стеклу.

Вспышка ярости спровоцировала за собой острый приступ паники. Сердце глухо билось, голова шла кругом, казалось, что еще немного, и он рухнет на пол без сознания.

«Это все от нервов. Надо отвлечься и успокоиться».

Император сделал глубокий вдох и досчитал до десяти.

Выдох.

Снова вдох… длинная пауза… выдох…

Постепенно паника отступала, сердце возвращалось к размеренному ритму, голова становилась ясной.

Больше всего Альберга беспокоило, что такие вспышки гнева участились. Эмоции, которые император сознательно давил, вырывались наружу. И всякий раз ему становилось стыдно за несдержанность. Не умеет распоряжаться казной, не умеет управлять государством, не умеет сдерживать эмоции. В такие минуты Альберг казался себе отвратительно-жалким и ничтожным. Он чувствовал себя так, будто управляет кораблем, не имеющим штурвала, плывущим в самом эпицентре шторма. Каждый день новые проблемы, советники предлагают кардинально-противоположные идеи, генералы доносят друг на друга, флот терпит поражение за поражением, уровень поддержки народа с каждым месяцем падает. И нет никакой возможности сбросить с себя управление и уйти в сторону.

Но хуже всего то, что даже если он оставит трон, в правительстве начнется грызня за власть, что приведет к гражданской войне и распаду империи. Любимой Иривийской империи…

Мысль о гибели страны заставила взять себя в руки. «Нашел время нюни распускать», — император собрался с духом и вернулся в кабинет к министрам. Те сделали вид, что ничего не произошло.

— Громовец, что у вас? — спросил Альберг, тем самым подчеркнув, что больше не желает слушать возражений Цирюля.

Сегодня он подпишет указ организовать учебные кружки для фермеров. Это единственный приемлемый выход. Да, опасно, да разрушение почвы, но лучше так. Нельзя допустить, чтобы из-за глупости земледельцев в городах начался голод. Горожанам хватает поводов для недовольства, а если образуется еще и дефицит продуктов — дело закончится государственным переворотом.

Министр военных дел Громовец нехотя поднялся и кратко доложил о том, что противник ввел в строй новый тип корабля.

— Он превосходит другие модели не только по мощности, но и по дальности залпов. В данный момент преимущество на стороне савенийцев. Ваше Величество, наш флот теснят к границам. Где обещанные летающие корабли?

Громовец всегда говорил прямо, без экивоков и дипломатических намеков. С одной стороны, это импонировало Альбергу, а с другой — ставило в неловкое положение.

— Корабли производятся и вскоре первые три модели будут готовы, — произнес император.

Соврал. На самом деле он знал, что проект заморожен — нет денег. Но объяснять это Громовцу не хотелось. Император и без того догадывался, чем закончится подобный разговор. Вояка станет требовать немедленно изыскать средства, и Альберг будет вынужден подчиниться его напору. Уж лучше сразу ответить, что все в порядке и после собрания подумать, как еще можно раздобыть дополнительное финансирование.

— Когда «потом»? — не отставал Громовец. — Что мне говорить командующим? Мне морякам как в глаза смотреть?! Они там за Родину умирают, ждут подмоги, надеются на ваши корабли как на чудо, а вы тянете производство!

— Через месяц первые три корабля будут у границ, — сухо произнес Альберг.

Он понимал, что смалодушничал. Что через месяц не будет кораблей. Но сейчас ему проще было соврать.

— Надеюсь на это! — хмуро буркнул Громовец. — У меня все.

Он сердито опустился на кресло: сонливость министра как рукой сняло.

— Левицен, что у вас? — обратился император к министру внутренних дел.

Хотя мог и не спрашивать. Он и сам прекрасно знал, что творится в городе. В центре столицы жители организовали палаточный лагерь. Перегородили главные улицы и уже третий день отказывались расходиться. Требовали отмены военного налога.

Левицен рассказал, что у демонстрантов появились предводитель: Геньцинек — редактор независимой газеты и лидер тайного кружка «Сила и равенство». Он призывает народ перейти к активным действиям и захватить власть в свои руки.

Альберг слушал доклад с чувством презрения. Его тошнило от всего. От глупых фермеров, которые сами не понимали, чего просят. От проекта с летающими кораблями. От народа, который не мог хоть ненадолго забыть о собственных проблемах и осмыслить в каком положении находится страна. Вечно им что-то надо, вечно они всем недовольны! Они не понимают своего счастья. Если бы кто-нибудь предложил Альбергу отдать сбережения в обмен на отсутствие ответственности — он бы с радостью пожертвовал все до алына. Лишь бы не чувствовать давления за судьбы других.

— Как прикажите поступить? — спросил Левицен.

— Да разогнать этот лагерь и дело с концом! — встрял Громовец, по-мужицки рубанув воздух ладонью.

— Нельзя, — с грустью отозвался Альберг.

В отличие от министра военных дел, император хорошо понимал, чем закончится такой разгон. Обязательно будут жертвы, и это прорвет последний клапан, сдерживающий народ. У людей давно скопилось недовольство, и требование отменить военный налог — лишь повод. На самом деле душа просит иного. Они хотят изменений и видят их в смене правительства. Народ всегда думает, что, если поменять одного императора на другого — жизнь наладится. Как будто все беды страны заключены в одной фигуре императора.

— Мы не будем никого разгонять, — объявил Альберг. — Нам только революции не хватало. Действовать надо тоньше. Я все обдумаю и вечером дам ответ. На этом предлагаю завершить совещание. Спасибо, господа. Эр, останься, у меня к тебе разговор.