Сын серой смерти (Рейн 8)

Глава 7

Семарес ушел досыпать, а вот я спать не решился — казалось, что это сможет вызвать новую потерю самоконтроля — и до рассвета просидел на кровати, читая единственную книгу, которую смог отыскать в доме старосты. Книгой этой оказался сборник баек, «страшных и веселых, моральных и фривольных», как обещала надпись под заголовком.

Сама книга была старой, изрядно потрепанной, отпечатанной больше века тому назад, однако байки, на удивление, оказались интересными, особенно те из них, которые были помечены как «страшные».

Во всех этих байках появлялся некий Отец Ночи. Иногда он выступал как злодей, иногда как благодетель, а иногда как таинственная туманная фигура, не относящаяся ни к людям, ни к демонам. Имя это показалось мне смутно знакомым, но вспомнить, где и когда я о нем слышал, не получилось.

— Просто так берите, господин, — сказал староста, когда я заикнулся о том, что хотел бы сборник баек купить. — Разве ж можно просить деньги за старье, которое разваливается в руках? Эта книга еще моей покойной прабабке принадлежала. — А потом непонятно добавил: — Берите, господин, раз она вас позвала.

Когда я подошел к дому вдовы, ведя на поводу кобылку, выделенную Янли из запасных лошадей нашего отряда, девушка уже ждала меня на пороге, кутаясь в новый меховой плащ. Улыбнулась, поздоровалась нежным голоском и казалась искренне рада меня видеть.

Однако в тот момент, когда я только появился из-за угла дома, на ее лице промелькнуло растерянное недоумение. Я даже оглядел себя, но вроде бы всё с моей внешностью было в порядке.

Сегодня тумана в голове было значительно меньше — будто бы солнечный свет прогнал его так же, как прогонял туман обычный. Или же настолько хорошо помогала ноющая боль в руке? Молитвенные кристаллы для подпитки раны я прикрепил широкой полотняной лентой к левому запястью — эффект всегда был сильнее, когда артефакт напрямую касался кожи.

Благодаря случившемуся просветлению в голове я додумался, наконец, задать вопрос, который, по здравому размышлению, задать следовало еще вчера.

— Сестра, как получилось, что вы попали в плен к демонопоклонникам?

Девушка заметно смутилась.

— Это частично моя вина. Младшим сестрам было запрещено покидать цитадель, но я ослушалась. По пути на зимнюю ярмарку я зашла в трактир выпить чего-нибудь горячего, но едва сделала несколько глотков, как меня страшно поманило в сон. А когда очнулась, оказалась уже в клетке, из которой вы меня спасли.

Я нахмурился, вспомнив опасения Кастиана, что по пути в столицу нас вот так, опоив, могли ограбить или убить. Да уж, безопасность путников в Империи была не на высоте.

— Вы помните тот трактир, сестра? Сможете указать его на карте и подробно описать?

Янли ненадолго задумалась, потом кивнула.

— Хорошо, — сказал я. — Когда доберемся до столицы, я распоряжусь, чтобы этим местом занялись.

— Вы распорядитесь? — она посмотрела на меня с любопытством. — У вас есть такая власть, господин Рейн?

Я моргнул. Ах да, говорить об этом вслух мне ведь не следовало. Туман в голове, на рассвете почти исчезнувший, незаметно стал сильнее, и я с силой прижал левую ладонь к лошадиному боку, стараясь не морщиться от усилившейся боли.

— Нет-нет, я оговорился, — произнес я извиняющимся тоном. — Я имел в виду, что расскажу нужным людям о вашей ситуации, сестра, и попрошу, чтобы трактиром занялись. Мы ведь не можем позволить, чтобы людей и дальше вот так похищали, верно?

Янли тут же согласно закивала.

От боли у меня опять просветлело в голове, и я с облегчением выдохнул. Как все же хорошо быть хозяином своим мыслям.

Потом я вновь посмотрел на Янли, отметив, как восходящее солнце позолотило ее волосы, добавило блеска глазам, как мороз усилил румянец на щеках. Мой взгляд с удовольствием скользнул по ее стройной женственной фигурке, по всем изгибам, заметным даже сквозь плотную верхнюю одежду. Да, она было хорошенькой, очень хорошенькой — но это не уменьшило то недоумение, с каким я сейчас вспомнил свои собственные вчерашние мысли. Когда она показалась мне самой, самой, самой. Когда я подумал, что влюбился…

Янли мне все еще нравилась — как нравились некоторые девушки и из нашей группы студентов, и из соседних. Но любовь? Хорошо, что вчера я сумел удержаться и ничего не сказать о своих якобы чувствах, иначе сегодня получилось бы очень неловко.

А если бы я позвал ее замуж? А она бы вдруг согласилась? Даже не знаю, как бы пришлось выкручиваться! Взять в жены я хотел одного единственного человека, и Янли этим человеком точно не была.

Нет, в самом деле, как я мог забыть об Амане?!!

Хотя сейчас, напрягая память, я осознал, что даже вчера, когда мои мысли заблудились в тумане, я много раз начинал думать о ней — и тут же терял нить рассуждений. Будто бы кто-то намеренно эту нить обрезал.

Кто?

Зачем?

Великий Древний, после ментального удара которого всё и началось?

Или… не он?

Какое может быть дело бессмертному иномирному демону до того, влюблен я или нет, помню я Аману или нет?

И действительно ли ментальный удар послужил причиной?..

— Господин Рейн? — позвал меня мелодичный голос, вырвав из размышлений. — О чем вы задумались? Вы так мрачно хмуритесь. Право, не стоит. Только посмотрите, какой сегодня чудесный день.

Мы ехали бок о бок, и Янли, ласково улыбаясь, протянула руку и коснулась моего предплечья. Коснулась лишь слегка, но в этот момент я неожиданно осознал, как прекрасен окружающий нас дикий пейзаж, как чудесно безоблачное синее небо, как мила и добра Янли… и как стремительно наползает туман на мои мысли.

Я с силой сжал левую руку в кулак так, чтобы ногти вдавились прямо в рану, и боль заставила туман отступить.

Как интересно…

— Семарес еще рано утром хотел о чем-то со мной поговорить, — произнес я и сжал коленями бока лошади, заставляя ее пойти немного быстрее. Рука девушки, уже не способная до меня дотянуться, упала. — Но я торопился к вам. Простите, сестра, я всё же ненадолго вас оставлю и узнаю, что ему было нужно.

— К-конечно, — пробормотала Янли, глядя на меня с растерянным изумлением, хотя в моей фразе не было ничего, что такое изумление бы оправдало.

Да, очень интересно…

Когда я к Семаресу подъехал, он о чем-то беседовал со своим заместителем. При моем появлении его лицо приобрело выражение смирения с судьбой.

— Оставь нас, — велел заместителю Семарес и развернулся ко мне. «Я не жду от твоего появления ничего хорошего, но я сделаю все, что от меня зависит», — отчетливо читалось на его лице. Однако! А ведь вчера, несмотря на клятву, он даже не пытался скрывать раздражение, которое вызывала у него моя компания.

Неужели он всерьез поверил, что я окажусь аватаром богини?

Мне аж стало нехорошо. Но, впрочем, лишь на мгновение. Что бы там Семарес себе ни напридумывал, новым воплощением Пресветлой Хеймы я точно не был.

— Поставьте барьер от подслушивания, — велел я, убедившись, что заместитель отъехал на достаточное расстояние и мои слова не услышит, и что больше никого поблизости нет. Семарес вздохнул, но нужные руны создал.

— Возможно, Великий Древний не имеет отношения к моим проблемам, — начал я, а потом рассказал о возникших подозрениях. Не стал упоминать лишь имя Аманы, сказав вместо того, что любые воспоминания о другой девушке, которая мне нравилась, немедленно стирались из моей памяти.

— И именно в тот момент, когда Благая Сестра тебя коснулась, ты ощутил резкое изменение в восприятии реальности, а твой туман опять сгустился, — мрачно суммировал Семарес мой рассказ.

— Всё так.

Некоторое время Семарес молчал, хмурясь.

— Звучит похоже на приворот… — проговорил он наконец. — Я… Сейчас, когда ты всё изложил, я не понимаю, почему сам об этом не подумал. Туман в голове, странное поведение, постоянная близость к объекту приворота… Ты ведь вчера всю дорогу ни на шаг не отходил от этой Янли…

— Чары повлияли и на вас, — предположил я, — только иначе. Заставили не видеть очевидное.

Семарес нахмурился еще сильнее и снова некоторое время молчал. Похоже, ему было тяжело принять мысль, что он тоже оказался под воздействием ментальной магии, но, в отличие от меня, этого даже не заметил.

— Наказание за ментальное воздействие, за любое, кроме приказа говорить правду, это смерть, — произнес он с неприязнью, которая, в кои-то веки, была направлена не на меня. — Такие маги слишком опасны, чтобы отправлять их в ссылку на Границу или держать в темнице.

Я кивнул — что-то такое я помнил еще из разговоров в замке аль-Ифрит.

— Так вот, — продолжил Семарес, неожиданно уставившись на меня пронзительным взглядом. — Ты выдвинешь против Янли официальное обвинение?

Пока мы говорили о чарах и наказании за них в общем, не упоминая имен, все казалось нормально. Но стоило Семаресу задать вопрос напрямую, как я вздрогнул. Мысль, что эта чудесная девушка может погибнуть — да еще из-за меня — показалась нестерпимой. Нет-нет-нет…

Я вновь сжал кулак, впиваясь ногтями в рану, спрятанную под тонкой пленкой кожи, и нахлынувшее отчаяние начало отпускать.

Однако ответил я не сразу. Идея хоть в чем-то обвинить Янли все еще ощущалась отвратительной.

— А есть ли возможность, — проговорил я наконец, — проверить наличие приворота… неофициально? На тот случай, если я всё понял неправильно?

— Самая лучшая проверка — это допрос под ментальным воздействием. Провести его неофициально не получится, — возразил Семарес.

Я стиснул зубы, борясь с собой. Он был прав. Прав!

— Если она невиновна… Если я ошибаюсь… Это не повредит ей в будущем?

— Нет, не повредит — если допрос официально будет связан не с приворотом, а с пленением демонопоклонниками.

— Тогда, — проговорил я с трудом, — когда приедем в столицу, отправьте ее к Братьям Вопрошающим… И… предупредите их… быть осторожными… — я замолчал, но не потому, что мне было больше нечего добавить. Просто пересекло горло.

Взгляд Семареса стал еще более острым, но вслух он ничего не сказал. Лишь кивнул, потом подозвал своего заместителя, ехавшего чуть в стороне, вскинул руку, привычно выплетая руны защиты от подслушивания — в этот раз уже от меня — и коротко приказал тому отправить к Янли несколько Достойных Братьев с максимальным уровнем врожденной ментальной защиты, чтобы надеть на нее блокирующие браслеты. И после короткой паузы уточнил: «Высшая степень опасности».

Глаза заместителя при последних словах изумленно расширились, но никаких вопросов он задавать не стал. Лишь поклонился, показывая, что все понял, и отъехал в сторону, начиная раздавать приказы.

Семарес явно опасался, что я попытаюсь вмешаться и защитить Янли. Да, желание такое у меня то и дело появлялось, но боль в руке помогала его отгонять.

Потом у меня мелькнула мысль спросить Семареса про градации опасности — как это распределялось и от чего зависело — но я вовремя вспомнил, что ни он, ни кто другой не знал о моей способности слышать через защиту.

— Контролируешь себя? — резким тоном спросил Семарес.

— Да, — ответил я, но голос показался каким-то чужим, а перед мысленным взором вдруг появилось лицо Янли, только такое, какого я еще не видел — несчастное, заплаканное. Ее небесно-голубые глаза смотрели на меня умоляюще, губы дрожали.

Проклятье! Да когда же это прекратится⁈

Я опять сжал левую руку в кулак, вдавив ногти в рану — лицо Янли сперва побледнело, а потом исчезло вовсе — и обратился к Семаресу:

— Вчера вы рассказывали мне, как проводить ментальный допрос. Продолжайте с того места, на котором остановились.

Мне надо было как-то отвлечься, и этот способ был ничуть не хуже любого другого.

Семарес на мгновение скривился, но быстро взял себя в руки, вернул на лицо нейтральное выражение и начал говорить. Ну, в хорошего учителя за минувшую ночь он не превратился, но я заметил, что сейчас на мои вопросы и уточнения он реагировал с меньшей враждебностью, чем вчера.

— … Да, корневые земли усиливают не только силу магов, но и их врожденную ментальную защиту, — сказал он, отвечая на мой очередной вопрос, когда до нас донесся звук, напоминающий звук горного камнепада. Но откуда бы камням было взяться на заснеженной равнине, через которую мы ехали?

— Оставайся здесь! Не приближайся к ней! — рявкнул Семарес, сам моментально разворачивая свою лошадь, и погнал ее в хвост отряда, откуда, собственно, и донесся шум, и где должна была ехать Янли.

Я посмотрел ему вслед, колеблясь. С одной стороны, он был прав — на расстоянии туман в моей голове слабел. С другой стороны, это касалось меня напрямую. А еще мне было любопытно…

К тому времени, как мы добрались до места, все, что могло случиться, уже случилось.

На земле лежали два Достойных Брата, безнадежно мертвых. И не просто мертвых — мумифицированных, полностью лишенных влаги. Рядом с одним из них на снегу виднелись блокирующие браслеты.

Испуганно ржали, вставали на дыбы и пятились лишенные всадников лошади.

Дорога, по которой мы недавно проехали, и окрестные поля, только что покрытые снегом, превратились в озеро, и уровень воды в нем поднимался прямо на глазах. А по поверхности этого озера, непроглядно черной, бежала Янли. Вернее, не столько бежала, сколько скользила, легкими танцующими движениями, но со скоростью, нереальной для обычного человека.

Кто-то из Достойных Братьев пытался преследовать беглянку, но лошади отказывались входить в воду, а когда несколько парней спешились и хотели пойти вброд, думая, что тут неглубоко, то почти сразу провалились с головой, и остальные их еле вытащили.

Магия… Никакая магия над черным озером не действовала. Братья пытались, и Семарес попытался тоже, но результата не было.

Потом появился советник. Поглядел на трупы, на разлившуюся воду, на женскую фигурку, уже почти невидимую вдали. Хмыкнул.

— Она вам не по зубам. Бросьте это дело, — и, развернув коня, направился назад, к своей части отряда.

Сам я наблюдал за всем происходившим со странной отрешенностью, будто в полусне, и даже ногти, впившиеся в рану, не помогали.

Затем, уже у самой кромки леса, женская фигура остановилась. Она казалась крохотной, и понять, что она делает, было невозможно. Однако откуда-то я знал, что она развернулась и смотрит прямо на меня. Потом перед моим внутренним взором вновь возникло лицо Янли, только уже не залитое слезами, а просто глубоко несчастное. Лицо девушки, с которой поступили несправедливо и безжалостно, которой разбили сердце.

«За что ты так со мной?» — шевельнулись ее губы. Она протянула ко мне руку, будто хотела коснуться, будто стояла совсем рядом.

Но я моргнул, и картина пропала. И женской фигуры на дальнем краю озера уже тоже не было видно — она успела исчезнуть в зимнем лесу.