Сын серой смерти (Рейн 8)

Глава 16

За несколько минут моего отсутствия во внутреннем дворе замка ничего не изменилось.

Сойдя со ступеней, Бинжи сперва постоял на месте, оглядываясь, потом зашагал в сторону змеи. Та подняла голову выше, изогнула верхнюю часть туловища, сердито зашипела — и будто запнулась. Замолчала. Качнулась из стороны в сторону и зашипела снова, только теперь гнева в этом звуке не было. Теперь в нем отчетливо слышалась растерянность. Можно было подумать, что появление Бинжи змею смутило.

Впрочем, она такая тут была не одна — и охранники, и Братья, и даже скованный кольцами тела змеи Августус тоже выглядели озадаченными.

Когда мы разговаривали на лестнице, Бинжи, казалось, нисколько не сомневался в своих способностях, да и сейчас, судя по выражению его лица и движениям, эта уверенность не поколебалась. Но я все же держал свои невидимые конечности наготове — на случай, если придется спасать подростка от опомнившейся змеи.

А та, кстати, перестала шипеть вовсе, и, когда Бинжи подошел к ней вплотную, изогнула длинную шею и ткнулась мордой ему в плечо, явно напрашиваясь на ласку.

Хм, и впрямь, как Бинжи упомянул тогда, «звери его любили». Похоже, подростку досталась уникальная разновидность «живой магии», заставляющая всех неразумных существ ощущать к нему немедленную симпатию.

Бинжи что-то змее сказал, и та, без всякого сопротивления, ослабила кольца своего тела. Августус, неожиданно оказавшийся на свободе, не удержал равновесие и упал. Правда, тут же вскочил и торопливо попятился в ту сторону, где стояли его охранники.

Потом змея открыла рот снова, и мне показалось, что в этот раз в ее шипении прозвучали плаксивые интонации. Бинжи слушал молча, чуть склонив голову набок. Потом повернулся ко мне.

— Она жалуется, что плохие люди заманили ее сюда, используя «фальшивый блеск». Не знаю только, что это такое…

— Жалуется, — повторил я. — То есть змея умеет говорить? Она разумна?

А про себя подумал, что, похоже, впервые слышу язык, который не понимаю.

Но Бинжи покачал головой.

— Нет. По крайней мере, не так разумна, как человек. Ну… может, как собака.

— А «плохие люди» — это хозяева замка? — уточнил я.

Бинжи пожал плечами.

— Не знаю. Она почти не различает людей и не понимает, что значит «хозяева». Магистр ей понравился, потому что его магия пахла похоже на то, как пахнет у нее дома.

— То есть она не собиралась его съесть?

— Нет, — Бинжи засмеялся. — Да она бы и не смогла. Она же не полностью материальна.

Похоже, после общения с небесной змеей настроение у Бинжи выправилось, и даже тот факт, что он спас церковника, его больше не расстраивал.

Я повернулся к младшему командиру Достойных Братьев и подозвал его к нам.

— Боюсь, что нам придется здесь задержаться еще на некоторое время…

— Если после каждой ночевки потребуется оставлять позади по паре Братьев, то вы, господин Рейн, быстро останетесь без охраны, — мрачно предрек Гонджи.

— Так давайте оставим только одного, — предложил я.

— Нельзя, — отозвался он с сожалением. — Запрещено уложениями. Исключения допустимы только в самых крайних случаях, к которым наша ситуация не относится.

Под «нашей ситуацией» Гонджи подразумевал необходимость арестовать хозяев замка, надеть на них блокирующие магию браслеты и отправить их в столицу, в сопровождении тех самых двух Братьев, из-за потери которых он так печалился.

После короткого допроса под ментальным давлением выяснилось, что хозяева замка недавно обнаружили способ наконец-то поправить свое незавидное финансовое положение. Способ, о котором прежде ни Гонджи, ни его люди, ни даже магистр Августус не слышали. Ну и я, естественно, тоже. Заключался он в приманивании существ из Верхнего Мира, поимки их в ловушку, а затем продажи — целиком или по частям.

Этот старый замок, как оказалось, был построен под точкой пересечения магических течений, любимых жителями Верхнего Мира. Заказчик, который и надоумил хозяев начать новый «промысел», оставил специальный амулет, способный создать тот самый «фальшивый блеск», приманивший радужницу. Она была не первой жертвой, попавшей в ловушку, но первой, сумевшей частично вырваться.

Амулет придавал духовным телам небесных существ материальность, которая сковывала их, не позволяя вернуться наверх. Однако последняя радужница оказалась умнее, чем пойманные прежде змеи. Высвободив собственную силу, она частично разрушила амулет и сбежала в нежилое крыло замка — как раз перед нашим приездом. И именно в это крыло вчера вечером отправился Бинжи, почуяв «странное», и там же его заметили хозяева, пытающиеся отыскать беглянку и одновременно не привлечь наше внимание…

— Но почему она напала на меня? — воскликнул Августус.

— Радужница почуяла вашу магию, которая показалась ей знакомой, и сама выползла из укрытия, — пояснил Бинжи, тоже присутствовавший при допросе, когда хозяева на вопрос магистра ответить не смогли. — Если бы вы не вышли во внутренний двор, она бы пробралась в ваши покои. Дело в том, что она все еще на краткое время может становиться полностью бестелесной. И это было не нападение. Она просто надеялась, что вы поможете ей вернуться домой.

Вряд ли змея сумела все это Бинжи рассказать. Скорее всего, многое он додумал самостоятельно. Но встревать в разговор с пояснениями я, конечно, не стал.

Августус лишь часто заморгал, явно не зная, как реагировать.

— С арестованными понятно, — сказал я, когда мы вышли из помещения, в котором проводился допрос, оставив внутри несколько Достойных Братьев — приглядывать за хозяевами замка. — Но что делать со змеей? Раз ей мешает вернуться тот самый амулет, которым ее поймали… Магистр, — я развернулся к Августусу. — Ваш орден ведь занимается не только созданием големов… То есть, я хочу сказать, их создание невозможно без мастерства в артефакторике. Возможно, вы сумеете разобраться в работе амулета, который оставил хозяевам заказчик? Разобраться и остановить его действие?

— Да, — отозвался Августус после паузы. — Думаю, что да, сумею.

Хозяева замка признались, что амулет был спрятан в их спальне, в тайнике под облицовкой камина. Избытком воображения они явно не страдали, раз не придумали ничего получше: все же спальня — это первое место, которое, в случае чего, начали бы обыскивать.

— Кому могли понадобиться существа из Верхнего Мира? — спросил я у Августуса, пока мы шли к покоям хозяев.

Тот вздохнул.

— Как ни прискорбно мне об этом говорить, но в первую очередь — нашим собратьям в миру, Гильдии Алхимиков.

Хм, да, точно. Алхимики создавали много чего, в том числе и големов — даже Кащи я выдал за их творчество.

Тут я бросил мимолетный взгляд на серебряное украшение на своем запястье в форме кролика. Когда моя недавно обретенная сестра Милина и ее семья устроились неподалеку от Обители и приглядывать за ними стало уже не нужно, Кащи ко мне вернулся, и потом я так и носил его на себе в форме браслета. Хотя Таллис о его существовании знал, все же не стоило лишний раз напоминать ему, что моим питомцем-симбионтом оказался демон.

Итак, алхимики. Я невольно вспомнил давнее предупреждение императорского советника, что если в Гильдии Алхимиков узнают о моем происхождении от Белого Паука, то спать мне придется в полглаза, а жить — постоянно оглядываясь, потому как они из кожи вон вылезут, чтобы меня, из-за такого уникального наследия, похитить, а потом то ли использовать для опытов, то ли пустить на ингредиенты. Хотя, скорее всего, будет и то, и другое.

М-да… Действительно, самые первые подозреваемые.

Я посмотрел на Августуса.

— Заранее прошу прощения за свой вопрос, старший магистр, но если братья и сестры в вашем ордене… как бы это сказать… относятся к исследованиям и экспериментам с таким же энтузиазмом, как и мирские алхимики, то не может ли этим заказчиком оказаться кто-то из них?

Августус возмущенно набрал в грудь воздух и явно приготовился разразиться гневной тирадой, но не разразился. Его плечи опустились, и он тяжело выдохнул.

— Не знаю, — проговорил понуро. — Еще месяц назад я бы отказался такой вариант даже рассматривать, но после столь многих открывшихся предательств, после того как некоторые Достойные Братья, и более того, даже магистры оказались одержимыми, я уже ни в чем не уверен.

— Значит, основными подозреваемыми являются гильдейцы-алхимики, а на втором месте — ваши подчиненные, — сделал я вывод.

Августус снова вздохнул, но возражать не стал.

— Кто еще? — спросил я.

— Черные сектанты, — подал голос Гонджи, отправившийся в покои хозяев с нами. — Они ненавидят Пресветлую Хейму и все, что с ней связано, поэтому вполне могут решить, что их мерзкого бога порадует, если они принесут ему в жертву небесных созданий.

— Вполне возможно, — согласился я.

— И контрабандисты, — добавил Гонджи. — У них есть и деньги, и связи, чтобы вывести что угодно куда угодно. Но если они тут завязаны, то только в качестве посредников, потому как я слабо представляю, зачем бы им самим понадобились существа из Верхнего Мира.

А еще, добавил я мысленно, все это может быть очередной нитью паутины, а потому частью иного, более грандиозного плана.

Покои хозяев, как оказалось, по степени обветшалости не сильно отличались от остального замка — хотя оплату за первых пойманных существ они уже получили, но потратили все деньги на покрытие множества долгов. Заказчик, как они сказали, лично с оплатой не приезжал, присылал подручного.

И да, внешность заказчика их заставили описать очень подробно, а один из охранников Августуса, как выяснилось, умел по таким описаниям рисовать портреты — прежде он служил в столичной городской охране и там натренировался — но никто из нас изображенного человека опознать не сумел. Впрочем, его внешность я постарался запомнить на будущее. Высокий, худой, с длинными руками и ногами, еще не старый, но уже с легкой проседью в темно-рыжих волосах. Из особых примет хозяева отметили у него только отсутствие мочки у левого уха и небольшую родинку между бровями.

Пара Достойных Братьев, вошедших вместе с нами в покои, осмотрели камин и довольно быстро обнаружили и вытащили несколько шатающихся кирпичей. Следом появилась небольшая металлическая шкатулка, внутри которой и лежал амулет. Один из Братьев уже потянулся его достать, когда вмешался Августус.

— Нет, нет! Не трогайте, это может быть опасно. Поставьте вот туда, — он указал на небольшой стол в углу. Потом нетерпеливым жестом подозвал одного из своих охранников, который тут же достал и разложил на столе рядом со шкатулкой несколько предметов, которые, очевидно, нес для магистра.

В первую очередь Августус надел перчатки из тонкой кожи, сплошь покрытые защитными рунами, и слабо засветившиеся, едва они оказались на его руках. Потом открыл шкатулку — не запертую — однако содержимое доставать не стал. Вместо того отступил от стола на шаг и начал очень быстро рисовать в воздухе руну за руной — перчатки ему в этом не мешали.

— Магистр, вы поставили щиты? — спросил я.

— Конечно, — отозвался тот, не прерывая работу.

Хм, ну хорошо.

— Магической скверны на амулете нет, — через некоторое время проговорил Августус. — Даже следов ее нет. Скорее всего черные сектанты к нему отношения не имеют.

Я подошел ближе, чтобы рассмотреть амулет — тот выглядел как диск из тщательно отполированного молочно-белого камня. Я сдвинул зрение, но и в слоях этера ничего не изменилось. По крайней мере, пока.

— А его форма вам о чем-нибудь говорит? — поинтересовался я у Августуса.

— Увы, самый обычный нефритовый диск, — отозвался тот. — Нефрит хорошо держит силу, поэтому в артефакторике его часто используют.

Диск начал слабо светиться. Потом над его поверхностью появились искры и начали сгущаться в крохотное облако. Их вид напомнил мне искры благословения Пресветлой Хеймы, только ее создания были солнечно-золотистыми, а эти, исходящие из амулета, отливали красным.

А магистр продолжал создавать руны и, кажется, ничего не замечал. Значит, искры были видны только в слоях этера. Подозрительно. А еще более подозрительным мне показалось то, что легкий оттенок красного очень быстро сменился более густым багряным цветом.

— Отойдите, магистр, — сказал я, напрягшись.

— Что? — недоуменно отозвался Августус.

Багряный цвет начал превращаться в фиолетовый…

Я ухватил магистра за плечо и с силой оттолкнул его от стола и себе за спину, одновременно создавая вокруг шкатулки щит в форме шара — самый плотный, какой только смог.

— Что вы делаете? — растерянно возмутился за моей спиной Августус. — Господин Рейн, объяс…

Искры из фиолетовых стали черными, но не потускнели, а будто засветились даже ярче — как черный цвет вообще может сиять? — и взорвались. Высвобожденная магия ударила в стены моего щита с такой силой, что весь замок содрогнулся, и продолжила давить и давить. Это было как в день моей инициации — слишком сильный поток, который рвался наружу и который было необходимо куда-то направить.

Может, вниз, под землю? Как я сделал тогда? Но мы находились сейчас на третьем этаже, под нами могли быть люди.

Наверх? Да, там была лишь крыша и открытый воздух.

Я торопливо набросил на всех, кто находился в покоях, еще один щит — попроще, лишь бы защитил от обломков — и позволил силе вырваться вверх, в небо.

И в тот момент, когда это произошло, реальность сдвинулась…

Подобное уже случалось со мной прежде — и когда ко мне пришли видения в храме Пресветлой Хеймы, и когда я увидел возможное будущее Теагана, и когда — отрывок из прошлого Бинжи. Но во всех предыдущих видениях сам я отсутствовал, здесь же, в этой измененной реальности, я осознавал себя полностью.

Вокруг меня была темнота, а в ней, безостановочно, вращались колеса, похожие на обычные каретные: со ступицей из прочного дерева, с исходящими от нее двенадцатью прочными балками, намертво вбитыми в широкий обод. Этих колес были сотни; я видел их со всех сторон от себя. А видел их, несмотря на темноту, поскольку они светились — тем же опасным, предвещающим скорый взрыв, багряным цветом, что и искры амулета.

— Что вы такое? — проговорил я вслух, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

Колеса замерли, будто невидимка, вращавший их, услышал мой голос и испугался. Замерли, а потом исчезли. Осталось лишь одно, самое большое. Только на обычное колесо оно больше не походило — теперь на каждой его ступице в том месте, где они соединялись с ободом, открылся глаз. Внешне все эти глаза — двенадцать, по числу ступиц — казались вполне человеческими.

— Что ты такое? — слегка поменял я свой вопрос, рассматривая получившееся нечто, а потом шагнул к нему.

Все двенадцать глаз моргнули — и реальность сместилась снова.

Я опять стоял в той же самой комнате, только вместо потолка над головой сияло синее небо — крышу, как оказалось, вынесло всю, целиком. И не только над комнатой, в которой мы находились, но и над всем замком. Кто бы ни создал этот амулет, силу на него он не пожалел.