Сын серой смерти (Рейн 8)

Глава 21

— А, наш юный герой, — Таллис опять улыбался, и, как и в прошлый раз, улыбка выглядела подозрительно искренней. Право, самым лучшим актерам можно было бы брать у него уроки лицедейства. — Ну, садись, Рейн, садись и рассказывай. Как все прошло?

— Вы уверены, верховный магистр, что хотите в десятый раз узнать о собрании Младших кланов? — спросил я, сев на указанное место. — Вы ведь читали отчеты.

Улыбка Таллиса стала шире.

— Сухие отчеты никогда не сравнятся с живым восприятием.

И, подавив вздох, я начал рассказывать.

— Значит, ты всерьез надеялся вынудить благородных данов принять все твои условия? — с искренним любопытством спросил Таллис, когда я замолчал.

— Да, надеялся, — согласился я. — Они были испуганы, подавлены, выбиты из колеи. Шанс был.

— Шанс, что главы кланов добровольно откажутся от защиты старых законов? — Таллис поднял брови, потом бросил вопросительный взгляд на Августуса. — А ты что скажешь?

Тот ответил не сразу.

— Это было странно, — проговорил он наконец. — Во время собрания, чем дольше господин Рейн говорил, тем сильнее менялась атмосфера. И я имею в виду не обычное магическое давление. Это было что-то на духовном плане. Действие дара этера уровня иртос? Или дара убеждения? Право, не знаю.

Таллис хмыкнул и перевел взгляд на меня, но я лишь развел руками. Сам я ничего такого за собой не заметил и никакой магии сознательно тоже не использовал.

— Когда Рейн говорит, ему хочется верить, — подал голос Теаган. — При этом воздействия на свободу воли нет, тут скорее… усиливается эмпатия к его идеям?

— Любопытно, — проговорил Таллис. — Хотя мне любопытно и кое-что другое. Я ведь велел тебе, дорогой мой юный друг, уладить дело с Младшими кланами, а вовсе не менять старинные уложения.

— Но и запрета их менять тоже не было, — отозвался я. — Ограничение на арест, который главы кланов продавили двести лет назад, взрастил в них чувство вседозволенности. А вот Церкви от этих старинных уложений нет никакой пользы.

— И ты, юный Рейн, теперь стал экспертом по тому, что является пользой для Церкви? — голос Таллиса прозвучал обманчиво мягко.

— Церкви полезно все, что ведет к выживанию и процветанию человечества, — сказал я твердо.

— Да-да, основные заповеди ты выучил, молодец. Но какое отношение эти заповеди имеют к конфликту с Младшими кланами?

— Так ведь больше нет конфликта, — я взглянул на Таллиса с удивлением. — Вам нужно лишь одобрить изменения, внесенные Собранием, и арест главы Шен станет полностью законным. А сами Младшие кланы теперь притихнут и какое-то время будут вести себя очень аккуратно. Разве нет в этом пользы как для Церкви, так и для человечества в целом?

Таллис откинулся на спинку стула и задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Какая восхитительная самоуверенность, — произнес он наконец. Потом посмотрел на двух других присутствующих: — А вы что скажете?

— Скажу, что Рейн прав, наставник, — тут же отозвался Теаган. — Мы не можем позволить кланам диктовать нам, что и как делать.

— Хотя ему и стоило быть более дипломатичным, — ворчливо добавил Августус.

— Стоило ли? — не согласился Теаган. — Кажется мне, что кланы привыкли воспринимать дипломатию и наше желание договариваться как слабость…

— Да-да, твою точку зрения я знаю, — прервал его Таллис. — Надеюсь, что самонадеянное вмешательство нашего юного друга потом нам не аукнется.

Теаган хмыкнул.

— А ты сам не хочешь рассказать о том, как именно оно начало аукаться? — и, повернувшись ко мне, продолжил: — Канцелярия верховного иерарха получила уже штук двести писем от глав Младших кланов, и они всё продолжают приходить. И все эти главы истово клянутся в верности Церкви Пресветлой Хеймы и предлагают нам любую свою посильную помощь.

— Ха! — сказал я. — Проняло их, значит. Отлично же!

— И что, по-твоему, мы с этими предложениями должны делать? — Таллис прищурился.

— Использовать их, конечно.

— Как именно? Приведи пример.

— Ну, — я ненадолго задумался. — Командир охранявшего меня отряда Достойных Братьев упоминал, что у нашего побережья водится много пиратов, которые порой ловят в сети и продают в рабство сирен. Понятно, что пиратство мешает законной торговле и вредит нашей экономике, но сейчас это не так важно. Куда важнее восстановить хорошие отношения с сиренами, чтобы они в самом деле не додумались разбудить Великого Кракена. Поэтому у прибрежных кланов, раз уж они добровольно предложили помощь, стоит забрать часть кораблей с экипажами, придать им командиров из, например, Достойных Братьев, и серьезно взяться за пиратов…

Пока я говорил, Таллис слушал меня внимательно, серьезно, но потом на его губах появилась едва заметная тонкая улыбка — словно он вновь продумывал какую-то шутку. И меня озарило.

— О нет! — проговорил я, прервав свою речь. — Вы собираетесь сейчас сказать, что раз я это придумал, то мне этим и заниматься, и ушлете меня на побережье договариваться с приморскими кланами насчет кораблей и ловить пиратов!

Таллис моргнул, раз, второй, а потом, хлопнув ладонью о стол, в голос расхохотался.

— А! Видел бы ты свое лицо, Рейн! Что, не хочешь на море?

— Не особо, — признался я. И ладно бы дело было летом. А то ведь зимой, в промозглую холодную погоду — тут не поваляешься в свое удовольствие на солнце и не поплаваешь.

— Хм. А чего хочешь?

— Дальше учиться магии, ну и вообще учиться, — я вздохнул. — Я постоянно чувствую, как слишком мало знаю.

— Похвальное стремление, — согласился Таллис. — Я тут даже слышал краем уха, что ты пытал Семареса на тему того, как надо проводить ментальный допрос.

— Да, — согласился я. — В Академии этому предмету, к сожалению, не учат.

— Ну еще бы они ему учили… Хотя ты тоже додумался — выбрать в наставники Семареса. Объяснять он способен даже хуже, чем понимать шутки.

— Просто мы находились в дороге, — пояснил я. — Надо же было использовать время с пользой.

— Да-да, не спорю. Хотя и странно, что за все эти вопросы Семарес, с его характером, тебя не прибил… Ладно, оставайся пока в столице, учись. А к побережью я отправлю кого-нибудь другого, пусть действительно разберутся с пиратами.

В имении Дасан было пусто и тихо — слуги передали мне записку Аманы, что ей пришлось срочно отправиться в корневые земли клана и что я мог продолжать жить в имении, если хотел. Как оказалось, дом этот вместе с прислугой она арендовала на год вперед.

Бинжи нигде в покоях не было, хотя из Обители он ушел раньше меня. Так что, тоже оставив записку — на случай, если подросток где-то загулял и в имение все же придет — я отправился в дормитории.

Кастиан был в нашей комнате, сидел, обложившись книгами, свитками и тетрадями, и выглядел невыспавшимся — что с ним порой случалось — и косматым — что среди дня я видел впервые.

— А, Рейн, привет, — сказал он рассеянным тоном, едва оторвав взгляд от какого-то свитка, и тут же в него снова уткнулся.

— У тебя волосы дыбом стоят, — сказал я ему, на что он, не поднимая головы, небрежно пригладил их рукой и на том успокоился.

Да, совсем на него не похоже.

— Чем ты так увлекся? — я взял одну из его тетрадей, пролистал. Ага, «изменение силы и свойств потоков дикой магии над разными видами почв» — теория магии, значит.

— Завтра же первый экзамен, — Кастиан недовольно забрал у меня свои записи. — Тебе-то хорошо, идти не надо.

— Нет, я все равно схожу, — возразил я. У меня еще ни разу в жизни не было никаких экзаменов, так что упускать такой любопытный опыт я не собирался. — Тем более что теорию магии я знаю хорошо.

— Все равно сходишь⁈ — Кастиан посмотрел на меня как на безумца, потом встряхнул головой. — Хотя чему я удивляюсь. Сейчас ты еще заявишь, что тебе интересно пойти на экзамен!

— Ну… — сказал я.

— Не надо! — Кастиан предупреждающе поднял руку. — Лучше больше ничего не говори.

— Не буду, — сказал я. Какой-то он был сегодня слишком измученный и нервный, раздражать его еще больше мне не хотелось. — Если хочешь, я попрошу Теагана взять под покровительство Церкви и тебя — тогда тоже никаких тебе экзаменов, — предложил я.

Кастиан замер и задумался. И думал долго, а потом с явным сожалением покачал головой.

— Нет, обойдусь пока без Церкви — а то слишком цепкие у нее объятия. Разве что завалю что-нибудь…

— Ладно. Если завалишь, — согласился я.

Дверь распахнулась и внутрь вбежал Бинжи — раскрасневшийся, мокрый, с кое-где прилипшим к одежде и еще не растаявшим снегом. На мгновение мне показалось, что он с кем-то подрался — по-обычному, без всякой магии. Но нет, и костяшки на руках были целые, не содранные, и на лице никаких подозрительных покраснений или припухлостей, и двигался он быстро и легко.

— Ты чего это… вот такой? — спросил я, и подросток неожиданно расплылся в широкой улыбке.

— Мне Кора встретилась и потащила играть в снежки, — сообщил он довольным тоном. — И наша команда победила!

— В снежки? — повторил я. Хотя я понятия не имел, что это такое, но по виду Бинжи понял, что пропустил нечто интересное.

— Она сказала, что после обеда будет еще одна битва, — заявил тот. — Прямо тут, на заднем дворе наших дормиторий. Там снег с начала зимы не убирали. Рейн, Кастиан, пойдете?

— Экзамен же завтра, какие игры, — пробурчал Кастиан и лишь покосился в мою сторону, когда я сказал: — Пойду!

Кора, как оказалась, сдала экзамен по теории магии заранее, то есть сегодня, напросившись с другой группой, а снежки, как она заявила, были самым лучшим способом избавиться от напряжения.

Лепить небольшие шары из мокрого снега, кидаться ими друг в друга — но строго без магии; всех, кого ловили на ее использовании, из игры безжалостно изгоняли — было странно. И совсем по-детски. Но забавно — и да, мне понравилось.

А еще я тут впервые услышал смех Бинжи — громкий и искренний…

Когда это случилось, я замер — и получил за это аж три снежка. Впрочем, это было неважно. Важно было то, что я осознал — за последнюю неделю я ведь ни разу не слышал от Бинжи, как он всех ненавидит. Зато видел первые попытки добровольно общаться с кем-то. Видел проклюнувшийся неподдельный интерес — пусть не к людям, а к големам, но все же.

Хотя целители лечат телесные раны быстро, с душевными все куда сложней, их рунами не закроешь. Но, кажется, рана Бинжи начала затягиваться.

Экзамен по теории магии я сдал, хотя профессор изо всех сил пыталась меня завалить. Чисто из вредности — она не могла не знать, что результат ни на что не влияет и что пришел я сугубо добровольно.

На три следующих экзамена я тоже сходил и тоже их благополучно сдал, хотя новизна уже пропала. Все же любопытство было не единственной причиной, почему я решил вот так потратить свое время. Меня беспокоили намеки профессоров, что к нам, студентам, за которых заплатила корона, будут относиться максимально строго, специально закидывать сложными вопросами, запрещать пересдачи и, в итоге, массово отправлять на Границы.

Понятно, что проверить ситуацию со всеми теми сотнями человек, которые учились на первом курсе, я лично не мог, зато мог позвать на помощь Кору и других знакомых, и картина вскоре начала складываться весьма неприятная. Да, заваливали специально, причем даже тех, кто всегда учился хорошо. Да, пересдачи запрещали — иногда под разными предлогами, а иногда и напрямую. И еще одно да — на всех, кто провалил хотя бы один экзамен, прямо там, в аудитории, наносили магическую метку, а стража людей с такой меткой отказывалась выпускать из города. Экзаменов у первого курса было шесть, и к тому времени, как прошел четвертый, стало ясно — количество не сдавших уже перевалило за две трети от общего числа студентов…

Теаган моему появлению слегка удивился.

— Ты же собирался учиться изо всех сил, — проговорил он, едва заметно усмехнувшись, когда меня провели в его кабинет.

— Я и учусь, — заверил я его.

На экзамены и сбор сведений времени уходило совсем немного, так что большую часть дня я проводил на обещанных мне персональных занятиях. К числу преподавателей добавился еще и Брат Вопрошающий, объяснявший особенности проведения допроса под ментальным воздействием. Дисциплина оказалась на редкость трудной, в основном потому, что серьезная ошибка в проведении допроса могла закончиться безумием и даже смертью не только допрашиваемого, но и того, кто допрос проводил.

— Учусь, но появилась проблема, косвенно с учебой связанная, — и я коротко рассказал ему о своих выкладках.

Теаган слушал меня очень внимательно, лишь все сильнее хмурился.

— В Империи сейчас не такая ситуация, чтобы небрежно разбрасываться магами. Но если я прав, то руководство Академии действительно планирует отправить на Границы две трети студентов с первого курса — а это больше четырех сотен человек. Сам понимаешь, что большинство из них, недоучек, бесполезно погибнет там в первые же месяцы, — закончил я.

— Полагаешь, руководство Академии служит демонам? — спросил Теаган.

— Ну, я скорее склоняюсь к мысли, что тут причиной послужила обыкновенная жадность. Корона платит за обучение студента в пять раз меньше, чем Академия брала раньше, но императору не откажешь. Вот они и решили таким образом избавиться от лишней нагрузки.

Теаган некоторое время молчал, потом покачал головой.

— Как много в людях мерзости. Знаешь, я даже надеюсь, что ты ошибаешься и это очередная нить паутины, а не обычная человеческая подлость… Хорошо. Как ты хочешь поступить? Дождаться последнего экзамена и официального приказа отправить всех не сдавших на Границы, а потом, получив неопровержимые доказательства, заняться этим делом?

— Не уверен, что стоит доводить ситуацию до края. Тем более что кто-нибудь из студентов может попытаться сбежать или же натворит чего-нибудь — они ведь тоже прекрасно понимают, что в нынешнем состоянии будут для монстров Бездны лишь мясом… Думаю, нам стоит прийти к ректору в гости, захватив Брата Вопрошающего, и по результатам допроса решить, что делать дальше… Хотя мне припоминается, что Академия Всех Стихий имеет защиту от внешнего вмешательства.

— По идее да, имеет, — согласился Теаган, — от императорских служб. Но не от Церкви. Так когда ты хочешь навестить ректора?

Я бросил взгляд на сгущающийся сумрак за окном.

— Если ты свободен, то сегодня — ректор как раз уже должен вернуться домой. Но нам еще нужно получить разрешение от Таллиса.

— Не нужно, — Теаган покачал головой. — Наставник уехал из столицы. Пока он не вернется, все решения принимаю я.