Сын серой смерти (Рейн 8)

Глава 29

— В ближайшее время, — повторила Амана задумчиво. — Не знаю. Мы планировали отложить все как минимум до лета, а то и дольше. Я же говорила тебе, что Далия ждет ребенка — сложно заниматься государственными переворотами в таком положении.

Да, точно, говорила.

— Но тогда над кланом не висела угроза разоблачения, — возразил я. — Да и так ли уж нужно Далии участвовать самой?

— У нее десять камней, — напомнила Амана. — А у меня и Хеймеса всего девять. И только она может противостоять родовой магии клана Танаш. Император — официальный глава клана, но она сильнее. Во время таких вот внутренних диспутов духи предков часто уходят в сторону и просто наблюдают, поскольку для клана важно, чтобы во главе стоял тот, кто лучше одарен магически.

— А что насчет отца Далии? — как я помнил, дядя императора обладал большим влиянием.

Амана покачала головой.

— Он вмешается только в том случае, если Далии или ее детям будет грозить прямая опасность. Заниматься государственным переворотом он не станет, однако на стороне императора тоже не выступит.

— Ясно, — пробормотал я. Похоже было, что без провозглашения себя посланником мне не обойтись.

— Еще не забывай про Райхана Сироту, — напомнила Амана. — Он очень силен и очень опасен. Собственно, именно он и есть главный камень преткновения для всех наших планов.

Как будто я мог о нем забыть!

— Он часто в разъездах, — сказал я. — Если правильно выбрать время, то к тому времени, когда он в очередной раз вернется в столицу, все будет кончено.

— И тут есть еще одна загвоздка, — Амана вздохнула. — Далия категорически против убийства императора. Он все же ее двоюродный брат, они выросли вместе. Ну и ей лично он ничего дурного не делал.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, в чем именно заключалась эта самая «загвоздка». Потому как мне, если честно, было абсолютно неважно, останется ли император после переворота жив — главное, чтобы он оказался там, где высказанные им обвинения против аль-Ифрит никто не услышит, и где он больше никак не сможет влиять на управление государством.

А «загвоздка» заключалась в недавно упомянутом Райхане Сироте. Потому как если он вернется, когда император будет уже мертв, то ничего изменить не сумеет. Да и сам моментально превратится из могущественного советника в бескланового мага с огромным количеством врагов, пусть и все еще очень сильного. И самым разумным для Райхана Сироты в такой ситуации будет из страны сбежать, ну или, хотя бы, затаиться где-нибудь в глухомани.

Однако если императора всего лишь сместят с трона, то Райхан может попробовать за него побороться, а равных ему магов в Империи нет. То есть по сырой силе мы с ним, может, и на одном уровне, но умений и опыта у него куда больше.

— Идеальным вариантом для нас было бы переманить Райхана Сироту на свою сторону, — произнес я со вздохом. Наша с ним взаимная нелюбовь не мешала мне видеть его полезность. Кроме того, стань Райхан союзником, помог бы мне в будущем противостоять высшим демонам. Возможно даже, самому Костяному Королю.

— Император во всем на него полагается и полностью ему доверяет. А Далия Райхана сильно недолюбливает. — Амана покачала головой. — Даже если она согласится оставить его на прежней должности, такого влияния, как раньше, у него не будет. И он достаточно умен, чтобы это понять.

Тут мне вспомнилось предложение Теагана. Как он тогда сказал про советника? Что-то вроде: «Если потребуется, мы его уберем. У Церкви больше ресурсов, чем у кланов». На самом деле я сомневался, что даже Церкви это сделать будет так уж легко, но на всякий случай отложил в памяти и такой вариант.

— Но знаешь, — продолжила Амана. — На самом деле я надеюсь, что до необходимости что-то немедленно с императором делать не дойдет. Я ведь потому так быстро и уехала — желания его величества весьма переменчивы. Я написала Хеймесу, чтобы поискал в союзных кланах амбициозную красотку, способную привлечь и подольше удержать внимание нашего монарха. Пара месяцев — и он думать обо мне забудет.

Учитывая историю жизни императора, Амана вполне могла быть права. Хотя в памяти у меня тут же всплыли его слова о том, что он якобы в Аману влюблен.

— А ты не проверяла его на наличие искры? — спросил я.

Амана пожала плечами.

— Не знаю. Я не смотрела, — и после короткой паузы пояснила, чуть поморщившись: — Он мне не нравится. В целом, как человек. И даже если разжечь Искру теоретически возможно, я не собираюсь делать это с тем, кто мне неприятен.

Я облегченно выдохнул. Хотя всё поведении Аманы говорило, что император ей не по душе, только эти слова, сказанные вслух, меня окончательно успокоили.

— Амана, — я потянулся к ней и снова взял за руки, — я говорил тебе, что моя сила все еще растет. И будет, думаю, расти еще какое-то время. Но потом, когда она достигнет пика — давай попробуем снова? Мне кажется, с Искрой не получилось потому, что моя магия отличается. Сила посланника ведь не может быть такой же, как у обычных людей! Возможно, богиня дала мне защиту, которая тебе помешала.

— И ты думаешь, эта защита потом исчезнет? — спросила Амана с сомнением.

— Думаю, да, — сказал я, очень надеясь, что, если ошибаюсь, то смогу потом эту защиту обнаружить и самостоятельно от нее избавиться. — Пожалуйста, дождись меня!

Амана помолчала, глядя на наши соединенные ладони.

— Как долго придется ждать?

— Возможно, год, — произнес я, сам слыша, как неуверенно звучит мой голос.

Амана глубоко вздохнула.

— Хорошо. Я буду ждать год. И потом мы попробуем снова.

Что делать с угрозой, которую представлял из себя император, мы так и не решили.

Вариант с переворотом, учитывая беременность Далии, действительно выглядел проблематичным.

Но был еще один момент, который лично мне показался важен не меньше, чем сам факт того, что император знал тайну происхождения клана аль-Ифрит. Откуда он это узнал? Кто ему рассказал? По словам Аманы, о лисьем предке не было известно даже главам Младших семей аль-Ифрит. В курсе была лишь Старшая семья, то есть она сама, Хеймес и Далия. Естественно, знали и духи предков, но они никогда бы не рассказали об этом чужаку.

Существовал еще вариант, что информация, которой император владел, была неполной. Скажем, если он сам втайне обладал даром этера, то мог увидеть Аману в облике лисы, после чего, как и я, сообразил, что это скрываемая ото всех тайна. Либо же на него работал неизвестный нам человек с подобным даром. В таком случае угроза разоблачения была не так страшна. Главная опасность заключалась в Господине Лисе в качестве предка, а не просто в наличии лисьей мордочки и хвостов.

В итоге оставалось лишь следить за ситуацией, быть настороже. И готовым, в случае необходимости, вмешаться.

На следующий день, незадолго до отъезда, мне показалось, будто Амана хочет мне что-то сказать, но колеблется. Когда я спросил об этом, она лишь улыбнулась и покачала головой.

Ехать обратно нам пришлось по другой дороге, делая приличный крюк. Оказалось, что погодные маги из небольшого города, через который пролегал наш первоначальный путь, серьезно напортачили, вызвав сильную оттепель, растопившую в окрестностях весь снег и превратившую пространство на много миль вокруг в малопроходимое болото.

На обратном пути первые два дня прошли без происшествий — и, кстати, ночевать мы останавливались только в гостевых домах или дорожных трактирах, пропуская все замки, подходящие для отряда нашего размера. Гонджи заявил, что его задачей было довести меня безопасно и без происшествий, а не раскрывать преступления — бедняга до сих пор переживал из-за того случая с небесной змеей и, самое главное, хранившимся у хозяев замка артефактом, который едва нас всех не убил.

Итак, два дня прошли без приключений, но вот деревня, в трактире которой мы остановились на третью ночь, выглядела подозрительно пустоватой, подавальщицы — бледными и пугливыми, а трактирщик после расспросов признался, что в деревне начали пропадать люди и что, похоже, в соседнем лесу завелся какой-то голодный монстр.

— С вашей удачей, господин Рейн, это окажется как минимум Могильная Гирза, — пробормотал Гонджи, когда об этом услышал. И тут же, пока я на его абсурдное обвинение ничего не успел ответить, торопливо выскочил за дверь и принялся раздавать распоряжения своим подчиненным о патрулях по деревне, о расстановке тревожных маячков и о защитных контурах.

Бинжи, никогда раньше с патрулями не ходивший, решил, что сегодня они без него не обойдутся, так что внутри трактира из нашего отряда остались только я и двое Достойных Братьев. И они же первыми вскочили на ноги, когда из кухонь, расположенных дальше по коридору за залом, в котором мы сейчас сидели, выскочили испуганные повара, а вместе с ними появилось облако черного дыма.

— Пожар, — слабым голосом просипел один из них, пока остальные судорожно кашляли. Братья переглянулись, без слов пришли к какому-то решению, и один из них вскочил и кинулся к месту начинающегося пожара.

Я проводил его взглядом — вся начавшаяся суматоха отвлекла меня от свитков по рунной ретрографии, которые я сейчас изучал, сидя за столом, стоящим у самого окна, — и подумал, не стоит ли вмешаться в происходящее и мне. Потом посмотрел на второго Брата, следившего сейчас за каждым моим движением с внимательностью хищной птицы, и решил, что не стоит.

Братья очень серьезно относились к заданию по моей охране и терпеть не могли, если я пытался влезть в какое-то дело, которое они считали своим. Подчинялись моему прямому приказу, конечно, но недовольство при этом выражали всяческими способами.

Первый Брат вернулся спустя лишь несколько минут, хотя мне казалось, что для боевого мага потушить обычный бытовой пожар, да еще только начавшийся, должно было быть быстрым заданием. Об этом же явно подумал и его напарник, поскольку резко спросил:

— Ты чего так долго?

Первый Брат неопределенно пожал плечами.

— Получилось так. Сходи проверь, хорошо ли я все потушил.

Второй уставился на него изумленно.

— Шутишь? Еще такую ерунду я за тобой не проверял!

— Я серьезно. Правда, сходи. Мне кажется, с этим пожаром что-то не то. Ты ведь хорошо умеешь видеть остаточные следы чужой магии.

— Да не особо хорошо… — второй Брат нахмурился. Я ощутил, что хмурюсь тоже — странный пожар выглядел как начало очередного «приключения», которых так опасался Гонджи.

— Я сам схожу, — сказал я, поднимаясь.

— Нет! — тут же торопливо воскликнул второй Брат, вскакивая на ноги. — Оставайтесь тут, господин Рейн! Не надо вам! Учитесь давайте, — он кивнул на мои бумаги и почти побежал к кухням.

Отсутствовал он еще дольше, чем первый, но когда вернулся, заявил, что все в порядке и никаких остаточных следов чужой магии он не обнаружил…

— Господин Рейн, почему вы так пристально на меня смотрите? — спросил он, неожиданно прервав свой рассказ на полуслове. Я мотнул головой.

— Просто так, не обращай внимания.

Не объяснять же, что сейчас в поведении Брата мне почудилась неясно откуда взявшаяся нервная энергия, которую прежде я в нем не замечал. То, как он, рассказывая, чуть постукивал об пол ногой, и то, как непривычно широко и неестественно улыбался. А первый Брат, наоборот, стал более зажатым, напряженным.

Выглядело все так, будто они оба от меня что-то скрывали.

— Господин Рейн! — воскликнули они оба хором, когда я молча встал и все же направился к кухням, но я не остановился. Повара уже были внутри, как и несколько кухонных работников, как раз пытавшихся оттереть, где возможно, следы черной гари с пола и стены. Огромное ее пятно я заметил и на потолке, но ничего, что могло бы объяснить подозрительное поведение Братьев, не обнаружил.

Может, мне просто почудилось?

На ужин Гонджи и остальные появились, но, как я понял, ночевать сегодня в помещении они не планировали.

— Слава богине, там все же не Могильная Гирза, — сказал младший командир, когда я спросил у него, что удалось узнать. — Очень похоже, что тут проходили костяные слуги. Сами они на людей нападают редко, но вот их питомцы несносны.

— Питомцы? Это которые санра? — уточнил я, вспомнив летающих тварей из Города Мертвых, встреченных мною, когда мы спасали похищенную дочку Далии и Хеймеса.

— Они самые, — Гонджи поморщился. — Жрут все подряд. Хоть диких зверей, хоть домашний скот. Могут и людей утащить.

— Они же вроде мигрируют зимой на юг? — спросил я, вспомнив то, что читал о санра в бестиариях.

— Именно что «вроде», — Гонджи неопределенно махнул рукой в воздухе. — Бывает, что им попадает под хвосты какая-то вожжа и они остаются зимовать. И тогда, если все их гнезда не выкорчевать, к весне в округе не останется ничего живого.

— И что вы планируете делать? — поинтересовался я.

Гонджи замялся.

— Мой долг — доставить вас в столицу в целости и безопасности, — ответил он наконец, но заметно было, как не хотелось ему оставлять за спиной живых монстров.

— Можем задержаться здесь на пару дней, — предложил я. — Хватит этого, чтобы уничтожить санра?

Гонджи замялся снова.

— Хватит-то хватит… Но нет, господин Рейн, мы не будем задерживаться, иначе светлейший Теаган с меня голову снимет! Он и в прошлый-то раз, когда узнал, что по моему решению мы остановились в том иштавом замке, был очень недоволен. Тут в сутках езды есть наш форт, отправим туда сообщение о гнездах, пусть приезжают и выжигают.

Я кивнул. Санра сейчас, при моем нынешнем уровне силы, не представляли для меня даже отдаленной угрозы, так что задерживаться ради их «выжигания» мне не особо хотелось. Окажись тут какой-нибудь монстр посильней, я бы, возможно, настоял на личном участии в его устранении, а так — смысла не было. Да и подставлять Гонджи под наказание не хотелось.

Новость, что задерживаться мы тут не будем, Братья в отряде восприняли с философским спокойствием, но я заметил, что те двое, которые оставались сегодня со мной в зале трактира, со значением переглянулись. Я попытался понять, что этот перегляд означал, но не смог.

Всю еду и питье я, как обычно, проверил на наличие яда, но ничего не обнаружил. Парни из отряда на мои проверки уже давно не обращали внимания.

Вечером я хотел еще некоторое время потренироваться с созданием необходимых для ретрографии рун, но сон поманил неожиданно сильно. У меня едва хватило сил снять верхнюю одежду и, упав в постель, натянуть поверх себя одеяло. Потом меня вырубило.

Спустя неопределенное время, сквозь сон, мне почудились какие-то крики, голоса, шум. Я попытался проснуться, но все тело словно налилось свинцовой тяжестью, а особенно тяжелыми оказались веки…

Но голоса и шум стихли, и я вновь провалился в глубокий сон.

Не знаю, сколько я спал, но, когда проснулся по-настоящему, тело показалось таким тяжелым и неуклюжим, будто я провалялся в постели целые сутки. Странно — Достойные Братья, дежурившие у моих дверей, не стеснялись будить меня громким стуком примерно в то же время, когда поднимали по утрам остальных в отряде. Никаких тебе «поспать подольше».

Я с трудом сел, с еще большим трудом разлепил глаза — и вздрогнул. Остатки сна улетучились моментально.

Я больше не был в выделенной мне комнате в трактире.

Я был в… клетке? Камере?

Света от крохотного магического светильника, прикрепленного к потолку, едва хватало на все помещение. Определенно, камера, примерно шагов восемь в длину и шесть в ширину. Голые каменные стены, тяжелая дверь, обитая металлическими пластинами, и никакого намека на окна. Из обстановки — грубо сколоченный деревянный топчан с соломенным матрасом, ночной горшок под ним и стол, на котором стоял таз с водой для умывания и лежала тряпица, долженствующая, вероятно, выполнять функцию полотенца.

На изучение окружающей обстановки у меня ушло меньше секунды, после чего я вскочил на ноги, одновременно потянувшись в свой резерв за силой — и наткнулся на непроницаемый барьер.

Так…

Впрочем, загадка разрешилась моментально — едва шевельнувшись, я ощутил неприятное стягивание в руках. На обоих моих запястьях плотно сидели широкие металлические браслеты, покрытые рунной гравировкой. Ну конечно, блокировщики магии.

А вот серебряного браслета с изображением кролика на моей руке больше не было. Похоже, что те, кто это все провернул, знали про моего Теневого Компаньона, и даже знали способ его у меня забрать, при этом не пробудив.

Чем дальше, тем меньше мне все это нравилось.

Стянуть браслеты, блокировавшие магию, не получилось. Не получилось сдвинуть хотя бы на долю дюйма. Они будто вросли в плоть, стали ее частью.

Некоторое время безрезультатно с ними промучившись, я со вздохом оставил их в покое и занялся другой насущной проблемой. Потом, вновь затолкнув ночной горшок под топчан, умылся и принялся тщательно изучать свою камеру, надеясь, что это даст подсказку, кто и почему меня похитил.

Несмотря на почти отсутствующее освещение, вскоре выяснилось, что до меня тут было немало «постояльцев» — если верить надписям, которые они умудрились сделать на стенах. Уж не знаю, чем они писали — возможно, краями блокирующих магию браслетов — но зарубки на камне получились вполне читаемыми. Почти на ощупь я нашел начало молитвы Пресветлой Хейме, потом дату, отстоящую от сегодняшней на два года в прошлое, потом — «Будьте вы все прокляты», и последнее — «Мама, прости». Почерк у всех надписей был разным.

Способность видеть в слоях этера у меня, как выяснилось, осталась. Впрочем, эта способность к магии не относилась, так что неудивительно, что браслеты ее не заблокировали. Впрочем, ничего полезного она мне не дала — в слоях этера все тут выглядело так же, как в обычной реальности.

На этом мое изучение камеры завершилось, поскольку в двери заскрежетал замок.

Несколько мгновений я раздумывал о том, стоит ли попробовать убить того — или тех — кто сейчас войдет. Без магии я мог положиться только на физическую силу и скорость. Ну и на самый крайний случай мог снять кольцо с черным нихарном, которое так и осталось замаскировано под обычное дешевое железное колечко.

Впрочем, я сомневался, что мои похитители окажутся настолько любезны, что вот так легко предоставят мне возможность их убить. Если уж они сумели обойти всю мою охрану и забрать Кащи, то явно были достаточно компетентны.

Но кем они были? Те самые союзники главы Шен, о которых не так давно предупреждал меня Семарес? Или представители какой-то из фракций Церкви, которым я помешал, но которые, вместо обычного убийства, решили меня похитить?

Какие-то иные враги?

Дверь открылась. На пороге стоял человек в белой маске, которая полностью закрывала все его лицо, лишь в прорези виднелись глаза. Одет он был в широкую светлую хламиду длиной почти до пола, полностью скрадывавшую его фигуру. На груди у него висел крупный драгоценный камень в серебряной оправе — то ли знак статуса, то ли амулет, то ли и то, и другое вместе. За его спиной я увидел еще двоих, в таких же масках, только не белого, а светло-серого цвета, и в таких же широких одеяниях. На них никаких украшений не было.

— Демон, — обратился ко мне первый. — Сегодня мы откроем миру твою истинную мерзкую природу. А потом ты умрешь так, как положено умирать тебе подобным.