Святые и Убийцы

Глава 26

В жертву

Нет ничего веселее, чем в тайне тащить в укромную пещерку снаряжение для спуска по высоченной скале вниз – в темноту, в которой ничего не разглядишь. Но когда рядом есть друг-шиэнновец, то эта задача становится не такой уж и недостижимой, ведь его зрение заметит всё, что угодно в непроглядной, как кажется, тьме.

Мистлок почти не ворчит, пока тащит металлические крюки с закреплёнными к ним канатами, к нашему предположительному месту спуска. Очень жаль, что я не обзавелась своим макартом, который легко унёс бы нас отсюда, и проделывать все эти махинации даже не пришлось бы.

Сирина делает вид, что не обеспокоена. Хотя выражение её лица ведает нам о том, что она в полном ужасе от того, что мы собираемся провернуть.

Я хочу свернуть обратно. Передумать. Сказать, что ничего больше не планирую и не хочу, лишь бы Мистлок отстал от меня. Он совсем не предназначен для опасных миссий и поездок. Но он к тому же ничего не хочет слышать. Либо я иду с ним, либо не иду никуда вообще.

А всё было бы проще, если бы Керан просто мне доверился.

– Всё? – спрашиваю я, оглядев валяющиеся у моих ног верёвки с крюками.

– Да, – кивает Мистлок, устало выдохнув и вытерев пот со лба, к которому уже прилипли его золотистые волосы. – Я такой бред навешал на уши тем, кто задавал вопросы… Печально, сколько вокруг нас идиотов, но нам должно повезти. Я проверил крепления. Они надёжны. Если правильно зацепиться за скалу, можно спокойно спуститься.

– А что находится вообще там, внизу?

Мистлок выглядывает из щели, потом возвращается обратно.

– Острые скалы. Если упадём, превратимся в своеобразные свиные рёбрышки на палочках. Останется только попросить парочку макартов поджарить нам задницы, и тогда уж точно – обед готов.

Я качаю головой, осуждая его за безрадостные мысли, которые точно уж сейчас нам ни к чему.

– Тогда… Спускаемся? – словно спрашивая разрешения, произношу я.

Сирина не может найти себе места. Всё бросает в нашу сторону недовольные взгляды. Впервые она хмурится и выдаёт своё неодобрение. Я не помню Сирину такой когда-либо ещё.

– Почему вы не можете взять меня с собой? – как капризный ребёнок дует она губы.

Я обхватываю всю её целиком взглядом. Её милое невинное платье, которое будто бы сшили из живых фиалок, её блестящие аккуратные локоны, которые послушно лежат на плечах, на её пухлые щёки, в её по-настоящему невинные глаза жительницы Бофры. Их девушки – это благоухающие хрупкие и женственные создания. Они просто не созданы для любого рода миссий. Тем более опасных.

Вот, наверное, почему Мистлок так её полюбил. Ему всегда нравилась женственность – нежная, мягкая, словно лепестки цветов. Сирина была такой всегда.

– Потому что терять тебя не входит в мои планы, – говорит Мистлок и подходит к ней для поцелуя, который происходит в следующее же мгновение.

Когда ты нецелованная и нетронутая мужчиной, любое подобное проявление любви кажется тебе ужасно постыдным действием. Я смущённо отворачиваюсь, делая вид, что с особым увлечением рассматриваю канаты с крюками.

– Кончайте миловаться, – прошу я, не смея поднимать головы. – По крайней мере, не рядом со мной, пожалуйста.

А потом я с ужасом слышу за спиной отчётливый шум, который узнаю из тысячи.

В мгновение ока оборачиваюсь и вижу янтарные большие глаза Тучи прямо на уровне своих собственных. Макарт, взмахивая крыльями, парит над землёй около щели, через которую мы только что собирались спускаться вниз.

И Туча не одна. На ней верхом сидит Керан.

Я вспоминаю о его желании проверить, как обстоят дела снаружи, и это точно уж моя ошибка, что я не предвидела того, что он может оказаться в этот момент прямо здесь, около нашей цели.

– Далеко собралась? – интересуется Керан, и я в удивлении от того, как он совмещает в своём голосе строгость и мягкость одновременно.

– Да, – нападаю я на него в ответ, понимая, что смысла упираться уже нет.

Мистлок стонет от раздражения, поняв, что весь наш план провален всего одним человеком – его старшим братом.

– Почему ты не мог пролетать где-нибудь в другом месте, а?! – недовольно проговаривает он. – Почему именно здесь?!

– Потому что я слишком хорошо знаю Нуру.

Слышу, как Мистлок за моей спиной в усмешке фыркает, и понимаю, о чём он это подумал, поэтому спешу отойти на пару шагов к нему и шикнуть:

– Молчи.

– Не буду, если ты будешь.

Ткнув его локтем в живот, я оборачиваюсь обратно как раз в тот момент, когда Керан поднимается на ноги прямо на спине своего макарта, а затем, как ни в чём не бывало, проходит по крупной шее зверя как по мосту к нам и ловко переступает зияющую в стене скалы дыру. Теперь он стоит в той же пещере, что и мы.

– Ты меня не остановишь, – говорю я, хватая снаряжение для спуска и обходя его.

Туча по приказу Керана плотнее подлетает к дыре и дышит на меня своим горячим и сильным дыханием, которое словно порывом ветра ударяет меня по щекам и откидывает шарф слегка назад. Макарт заслоняет мне проход.

– И ты меня тоже не остановишь, дура, – огрызаюсь я, совершенно не ощущая более страха перед этим страшным крылатым существом.

С крайним удивлением приходится вспомнить о своём Испытании Наездника и белом макарте, которого мне предстояло оседлать. Тогда я едва ли не задыхалась от ужаса. Поразительно, что сейчас смею дерзить такому же существу в крупную морду.

– Я пришёл не остановить тебя, – уверяет меня Керан. – Я пришёл за тобой.

Обомлев, я не нахожу слов.

– Что? В каком это смысле?

– В самом прямом.

– Ты хочешь отвезти меня сам?

Керан снимает свой капюшон, его чёрные волосы с белыми прядями сияют под падающим на них светом Луны в небе.

– Лучше мне дать тебе то, чего хочешь, чем пытаться от этого остановить, – словно какую-то древнюю поговорку выговаривает он. Потом пожимает плечами. – Иначе себе же хуже сделаю.

– Да, – киваю я, выпрямив спину. – Всё правильно.

– Маленькая безрассудная девочка.

Я закатываю глаза и поворачиваюсь к Мистлоку. Тот даже не скрывает, что лыбится! Поганец!

– Эй, – угрожаю я ему взглядом, и он со смешком цокает в ответ. – Сейчас передумаю брать тебя с собой.

– Тебя никто не спрашивает, – выдаёт Мистлок нагло, затем бросает взгляд через моё плечо, обращаясь к брату: – И тебя, тупица, тоже, чтоб ты знал.

– Я в этом и не сомневался, неугомонные дети, за которыми я вынужден следить как за младенцами.

– Скажи спасибо, что тебе ни разу ещё не приходилось попы нам подтирать. Так что всё не так уж и плохо, как могло бы быть.

– Спасибо, – соглашается Керан, а я уже устаю от этого забавного представления.

Сирина, несмотря на сыплющиеся отовсюду шутки, совсем помрачнела. Погасла, словно огонёк свечи, на которую дунул сильный ветер.

– Всё будет в порядке, – хочу заверить её я, коснувшись плеч. – Я понимаю, ты волнуешься за своего драгоценного жениха, но с ним ничего не случится.

Она теребит свой алый браслет на руке, который теперь всегда будет напоминать о той Луне, когда Мистлок Атталь попросил её руки и сердца. Это самое чудесное мгновение для каждой девушки из Бофры, которые всегда стремятся к замужеству и созданию семьи. В отличие, кстати, от женщин Сальшана. Да, они тоже выходят замуж и рожают детей, но не делают это смыслом своей жизни. Многие девушки выбирают путь оберегать и защищать своё королевство, а о том, чтобы искать мужа, задумываются в самую последнюю очередь.

– Будьте осторожны, – просит Сирина и неожиданно обнимает меня.

– Постараемся, – слабо улыбаюсь я, погладив её по спине.

Керан качает головой. В одном лишь взгляде его ярко-золотисто-оранжевых глаз читается недовольство. Но он никогда не высказывает его иначе. От него не дождёшься руганий, долгих и мучительных нравоучений, какие я слышала из Луны в Луну от его отца.

– Сэнах в курсе? – спрашиваю я, отстранившись от уже слышно хныкнувшей Сирины и подходя к Керану.

– Да, я его предупредил. Уговорил, вернее. Они готовятся к войне, так что и без ваших детских шалостей у них хватает дел. Я взял на себя ответственность за тебя. Так что если с тобой что-то случится, меня разорвут в клочья.

– Я уверена, что со мной ничего не случится.

– Только по той причине, что я буду рядом.

– Не совсем. Я сама не дам себе навредить.

Чётко очерченных губ Керана касается лёгкая усмешка, такая, как если бы он смеялся над моей наивностью. Но это не совсем то.

– Избавьте меня! – вдруг восклицает Мистлок. – Только не говорите, что мы в итоге полетим на этой крылатой крысе!

– Не смей обижать мою Тучу, – шутливо-грозно произносит Керан, наконец отвернувшись от меня. Только после этого я спокойно выдыхаю. И как вообще можно одним взглядом намертво приковывать меня к земле?

– Ой, как-нибудь переживёт. – Младший с омерзением и недоверием смотрит на чёрного цвета кожу макарта, который в свою очередь просто парит в небе, практически не обращая на наши разговоры никакого внимания и ожидая приказов своего хозяина. – Вы улетайте, а я, пожалуй, спущусь на верёвке. Стать мясом на шпажке кажется мне более заманчивой идеей, чем сидеть верхом на этой ящерице.

– Цитируя тебя: «Тебя никто не спрашивает», – с ярым удовольствием выдаю я и еле сдерживаюсь, чтобы не высунуть язык, как ребёнок.

– Задница! – ругается Мистлок под нос.

Керан приказывает Туче спуститься чуть ниже, чтобы её спина оказалась на уровне скальной щели. Макарт послушно исполняет волю хозяина. Я понимаю, что впервые вижу работающие крупные крылья макарта так близко и имею возможность их рассмотреть. Вижу очертания костей, которые натянуты чешуйчатой кожей, вижу всю активную работу прочных мышц, вижу вдоль крыльев острые смертельные шипы, которыми Туча пуляет во врагов, будто молниями. А ещё замечаю небольшую сумку, прикреплённую практически к основанию длинного хвоста. Керан подготовился. Там должна храниться провизия: неизвестно, насколько мы задержимся в Сальшане. Произойти может всё, что угодно.

– Осторожно, – произносит Керан, протягивая мне ладонь. – Кожа немного скользкая, так что постарайся удержать равновесие.

Я принимаю его жест, ненавидя в очередной раз подскочившее в груди сердце. Как хорошо, что никто снаружи не видит и не слышит, как ему там тесно и неспокойно в эти моменты.

Я однажды уже летала на Туче, но одно дело – залезть на неё с земли, и совсем другое – практически запрыгнуть ей на спину, пока она парит над землёй.

И тут происходит ужасное.

Мистлок, незаметно подкравшись сзади, едва я ступаю на мощную спину существа, выталкивает меня вперёд, из-за чего я налетаю прямо на Керана, едва не сбив его с макарта. Хотя нет, вряд ли такое было бы вообще возможно, учитывая то, что он стоит твёрдо на ногах, даже не пошатнувшись, а даже удержав меня заодно. Я уперлась обеими руками в его грудь и с огромным усилием сделала вдох: воздух вышибло из лёгких.

– Прости, – спешно извиняюсь я, делая вид, что ничего такого не произошло. – Я…

Но я проклинаю всё на этом свете, когда поднимаю голову и вижу его красивейшее лицо вблизи. Так близко, что ноги меня вот-вот не удержат… Мне хочется испариться!

Кровь хлынула к щекам, я больше не разбираю, где мы, что собираемся делать, как так вообще получилось, что я стою на Туче практически в объятьях Керана.

– Я ведь сказал, осторожнее, – смеётся он вместо того, чтобы отругать за неуклюжесть. Лучше бы отругал! Мне пришлось бы гораздо легче это пережить, чем этот красивый смех прямо у моего лица и дёргающуюся под моими ладонями грудь.

О, ад-Дарр! Я что, всё ещё держу руки на его груди?!

Отпрянув от парня как от огня, я ещё около миллиона раз извиняюсь и столько же обещаю себе, что по прилёте в Сальшан со всего размаху врежу Мистлоку в физиономию за то, что он сделал. А сделал-то он это нарочно!

– Двигайся медленнее, – говорит Керан, перестав смеяться. – Чтобы остаться целой. Это главное.

– Главное, мы все можем наконец лететь, – с усмешкой выдаёт в свою очередь Мистлок за моей спиной. – Хотя я и не горю желанием залезать на эту псину-переростка с крыльями.

Он обнимает Сирину на прощанье, говорит пару ободряющих слов, на глазах девушки виднеются крошечные капли слёз, которые тонкими линиями катятся по её пухлым щекам.

– Только возвращайтесь скорее, – шепчет она нам всем. – Пожалуйста.

Керан усаживает меня на Тучу, устраиваясь спереди, и так получается, что Мистлок сидит сзади. Отличная возможность врезать ему локтем в живот. Выжду удачный момент для своей крошечной мести.

Макарт оснащён специальным приспособлением для всадников только на одного человека, так что мне приходится держаться за Керана, а его младшему брату за меня. Хотя я с великим удовольствием столкнула бы его.

– Надеюсь, ты не предпримешь что-нибудь против меня, – замечая своё невыгодное положение, отзывается Мистлок. – Сейчас, кажется, моя жизнь зависит только от тебя.

– Посмотрим! – ядовито отвечаю я, постаравшись вложить в голос как можно больше злости и недовольства в его сторону.

– Да перестань. Я же пошутил.

– Заткнись, ради всего, что тебе дорого! Просто замолчи!

Он смеётся, раздражая меня ещё больше, и Керан просит нас обоих замолкнуть во избежание нежелательного внимания со стороны Святых, которые могут ошиваться где-то поблизости. Так что приходится подчиниться.

По воздуху проносится приказ, и Туча, взмахнув крыльями, начинает подниматься ввысь, устремляется к голубо-серебристым просторам Ночного королевства и стремится вперёд, оставляя Гривинсхад и грустную Сирину у пещерной щели далеко позади нас.

* * *

Поганцы, провозгласившие себя Святыми, слишком расплодились по Шиэнне.

За всё время нашего полёта мы встретили парочку тут, парочку там, людей в лохмотьях и с этим странным символом – у кого на одежде, у кого в виде рисунков прямо на коже.

Туче приходилось периодически опускаться ниже, теряясь между деревьями, чтобы не выдать себя, а нам молчать так, словно нас и не существует вовсе.

Когда огни Сальшана показываются вдали, Керан приказывает Туче приземлится на небольшом скалистом холме, откуда отлично открывается весь обзор на деревню и его жителей. Я даже вижу дом Атталей, в котором проживала всю свою жизнь.

Святые изменили деревню. Например, люди теперь выглядят как они, ведут себя так же, они будто спят, но по каким-то причинам остаются стоять и ходить на ногах. Но есть среди них и те, чей облик уже начинает меняться: у кого-то выросли клыки, которые вырываются из-за их губ, у кого-то появились перепонки между пальцев для жизни под водой, как у некоторых из чудищ, кто-то уже опустился на четвереньки как зверь и издаёт звуки, похожие на рычание.

Меня начинает мутить.

– Что же это такое?.. – в ужасе шепчу я, не веря своим глазам. Святые многих из обычных людей превращают в монстров.

– Больные ублюдки, – сжав зубы, цедит Мистлок. – Они… погубили наш дом.

– Ещё нет, – зло выговаривает Керан, не отрывая взгляда от чудовищ. – Мы их уничтожим. Им не удастся ввергнуть в крах наше королевство. Мы им не позволим.

– Их так много, – продолжает Мистлок.

– Нас ещё больше.

Я с горечью понимаю, что имеет он ввиду не наше количество, а просто силу, в которой уверен. На самом деле Убийц куда меньше, чем Святых. Святые по приказу своего короля завербовали обычный народ с помощью яда, но даже заканчивающиеся запасы этого яда не остановят их. Тех, кто будет против идти рука об руку с ними, они просто запугают или, не церемонясь, скормят своим Священным Зверям, в которых верят.

Нам понадобится настоящее чудо, чтобы победить в этой войне, огромная сила. Я даже не представляю, какого масштаба это чудо и сила должны быть.

– Как мы проберёмся туда? – интересуюсь я, понимая, что время идёт, а мы должны как можно скорее найти карту и выбраться отсюда.

– Сперва нужно замаскироваться, – выдаёт Керан. – Они знают нас всех. Тебя с твоим непривычным всему остальному народу шарфом, меня с этими чёрно-белыми волосами, и Мистлока как моего брата и сына Брикарда.

– И? – нетерпеливо торопит старшего брата младший.

Керан сперва раздумывает, затем поворачивается и быстро осматривает территорию: широкое мрачное поле с высокой травой, торчащие из земли скалы и виднеющиеся вдали деревья, которые спускаются вниз вместе с холмом.

– Притворимся перийцами, – наконец подытоживает он. – Нам понадобится кровь. Неподалёку отсюда есть…

– Фу, ты что, хочешь, чтобы мы обмазали наши волосы в крови, как эти сумасшедшие ублюдки с Перии? – шокируется Мистлок.

– Иного выхода не вижу.

– Откуда мы достанем столько крови? – опережаю я открывшего рот для нового недовольного вопроса Мистлока.

– Можем отправиться в Забытый Рай или… – Керан замолкает на мгновенье, словно что-то вспомнив, затем исправляется: – Нет, лучше отправиться в Лес Мертвецов.

– Ты рехнулся?! – Мистлок так громко взвизгивает, что его голос мог легко донестись до самого Сальшана и его обитателей.

Я захлопываю ему рот ладонью, шикая, а Керан устало потирает переносицу, чтобы только навалить на младшего брата вину. Впрочем, тот действительно понимает свою ошибку.

– Профтите, – говорит он мне в руку. – Слушайно фырфалось.

Убираю ладонь и боязно вытягиваю слегка шею, чтобы глянуть на жителей Сальшана, которые могли услышать этот вопль. Но, к великому счастью, одурманенные ядом люди совершенно ничего необычного не заметили. Главное, чтобы это не было притворством, чтобы застать нас врасплох в самый неудобный момент.

Отхожу в сторонку.

– Ты и правда хочешь отправиться в Лес Мертвецов? – интересуюсь я у Керана, уже подошедшего к Туче, чтобы проверить снаряжение для полётов.

– Там текут багровые реки, которые перийцы часто используют для того, чтобы окрасить себе и своим детям волосы.

– Но Перия находится рядом. Совсем близко. Эти чокнутые психи могут напасть на нас.

– Не волнуйся, я сумею тебя защитить… – Керан растерянно качает головой, исправляясь: – Вас. То есть, вас.

– За себя я не волнуюсь, но вот Мистлок… Мне кажется, ему туда соваться не нужно.

– Но и оставлять его одного мы тоже не можем.

– И что мы будем делать в случае нападения? Главное оружие Мистлока – заболтать человека до смерти. Будем придерживаться этой стратегии по прилёте в Лес Мертвецов?

Керан едва слышно смеётся, серьёзный настрой куда-то вдруг испаряется:

– Его болтовня и недовольства любого погубят. По мне так это страшная сила, и не стоит её недооценивать, прелесть.

Недоверчиво прищурившись, я скрещиваю на груди руки.

Керан вздыхает и сдаётся под напором моего пристального взгляда.

– Если хочешь, я могу добраться до Леса один, собрать воды с кровавых рек и вернуться прежде, чем Мистлок успеет придумать очередную тему для бесконечного разговора.

Никуда я не пущу тебя одного!

– Ещё варианты? – настаиваю я.

– Вы летите со мной.

– Пожалуй, так и сделаем. – Обернувшись, я бросаю Мистлоку: – Летим в Лес Мертвецов. Сальшан никуда не денется.

– Опять, – недовольно бурчит Мистлок в ответ, окидывая бедную Тучу полным отвращения взглядом. Думаю, если бы она понимала, сколько в её сторону летит неприязни со стороны младшего брата её хозяина, она давно попыталась бы хотя бы отгрызть ему голову.

Я залезаю на макарта и крепко цепляюсь за талию Керана, закрепив руки в замок. Мне как будто становится привычнее сидеть к нему так близко с каждой Луной всё больше и больше. Но я надеюсь, что не привыкну к этому. Не хватало мне потерять голову до той степени, что все вокруг обо всём догадаются.

Керан, скользнув – случайно или нет, не знаю, – рукой по моей ладони, хватается за поводья своего питомца и приказывает ей взмыть вверх. Туча послушно взмахивает крыльями, сперва придерживаясь небольшой высоты, чтобы не выдать себя, затем резко отталкивается вверх.

Лес Мертвецов находится к югу от Перии и к востоку от недалеко расположенного Лирнагора, в котором нам уже однажды не посчастливилось побывать. Я никогда не забуду то, что происходило внутри меня, когда Микаэль ранил Керана. Тогда мне казалось, что я его потеряла. Навсегда.

Уж лучше самой умереть, чем испытать нечто подобное снова.

Мы подлетаем к Лесу, залитому лунным светом, и приземляемся ближе к протекающей вдоль замёрзших деревьев красной реке. Здесь холоднее, чем в других местах, и, может, это обусловлено тем, что Лес Мертвецов находится недалеко от вечно ледяного Лирнагора. Деревья с чёрной корой напоминают костлявые пальцы, тянущиеся к свинцовому небу. Их ветки, унизанные сосульками, изломанными линиями рисуются на фоне заснеженных елей.

Под ногами тут и там хрустит снег, перемешанный багряными листьями.

Местные любят придумывать легенды и сказки касательно этих мест. Чаще всего реку обозначают кровью умирающей от действий перийцев, разжигающих огни в Перии, земли. Большинство богов народа Шиэнны связаны с землёй, являются её покровителями, а значит «вдыхают часть своей души» в неё, так что многие и в самом деле верят, что она может рыдать, испытывать боль, мучиться, как живое существо.

Я осторожно сползаю со спины Тучи, и зверь выдыхает мощный поток горячего воздуха, который сопровождается громким шипением. Керан гладит макарта по чешуйчатой шее и, вытащив из сумки кусок сырого мяса, даёт ему полакомиться.

– Здесь даже пахнет смертью, – говорю я, с интересом разглядывая текущую реку.

Кроваво-красная вода не бурлит, не пенится волнами, а медленно, почти лениво ползёт между сугробами, словно зияющая рана самой Шиэнны, что делает легенду о Плачущей земле более правдоподобной.

– Мистлок, ты первый, – говорит Керан, вызвав у младшего брата резкий возмущённый вздох.

– А почему именно я?!

– Очевидно, потому что у тебя волосы светлее. На тебе можно проверить, как всё будет смотреться, – с глумливой ухмылкой объясняю я.

Мистлок цокает, но больше не собирается воротить нос. Наверное, потому что наконец понимает: ему придётся поддаться, учитывая то, что мы взяли его только из-за его настойчивости. Это была его идея.

Он подходит к реке и опускает в неё руки. Они мигом окрашиваются в кроваво-красный. Его лицо искажает гримаса отвращения, и я не сдерживаюсь от глухого хохота в свой кулак, чтобы всё-таки заглушить звук. Нет никакой гарантии того, что мы здесь одни.

Перийцы славятся своими частыми прогулками по местности и вдоль Леса Мертвецов. Кто-то для того, чтобы подловить проходящего мимо бедолагу и привести его в жертву богу смерти, кто-то просто грабит путников, отбирая всё вплоть до одежды. Эти красноволосые ублюдки – настоящая напасть, а избавляться от них никто даже не пытался. Теперь-то я приблизительно понимаю почему. Зачем королю избавляться от таких жестоких и хладнокровных слуг? За определённое количество каттов они сделают всё, что угодно. Микаэль Готье – один из них, и по крайней мере, от него я избавлюсь точно.

– Ёфол меня подери, быстрее, Мистлок, – торопит Керан, скрестив руки на груди и глядя на брата с крайним недовольством. – У нас нет времени рассиживаться.

Мистлок зачерпывает немного кровавой воды и подносит к своим безупречным золотистым локонам. Он всегда выглядит как принц, всегда опрятный, ухоженный, в новой чистой одежде, которую меняет по пару раз в Луну. Мне приносит невероятное удовольствие смотреть на то, как этот белоручка уже льёт воду на голову, пачкая и лицо и одежду.

Я прикрываю рукой рот, чтобы не расхохотаться от выражения его лица. От гримасы ужаса и одновременно омерзения, будто его вот-вот вырвет.

– Какой кошмар! – восклицает он, вытирая рукой потёкшие к глазам красные струи. – Я словно искупался в крови.

– Так и есть, – глумлюсь я.

Керан довольно окидывает взглядом младшего брата, подходит ближе, треплет ему волосы, из-за чего Мистлоку теперь придётся распрощаться с его красиво уложенной причёской. Затем он берёт немного земли и «обрызгивает» ею одежду, чтобы та стала темнее, грязнее – как раз такой, какую носят перийцы.

– Так лучше.

Я оценивающе прохожусь взглядом по перепачканной одёжке Мистлока, по его покрасневшим волосам (и лицу, искажённом от неприязни и раздражения), по его непривычно торчащим из стороны в сторону локонам. Увидь я его в таком виде где-нибудь в лесу, никогда бы не догадалась, что это мой верный с самого детства дружок.

– Буду рад посмеяться и над вами, когда вы сделаете тоже самое, – говорит Мистлок, вытирая с щеки грязный след от земли, но вместо этого лишь ещё сильнее размазывая его по лицу.

Керан с улыбкой качает головой и подходит к реке. Я ожидаю, что он, зачерпнув воду ладонями, просто окрасит волосы в красный, как это сделал Атталь-младший, но вместо этого Керан неожиданно начинает расстёгивать плащ. Понятия не имея, что он собирается делать, я неотрывно пялюсь на него. Но меня хватает ровно до того момента, как парень неожиданно тянется к пуговицам своего камзола, и из-за распахнувшейся ткани показывается его грудь.

От смущения, хлынувшего к моим щекам горячей кровью, я панически отворачиваюсь. Сколько ещё мне придётся смущаться за время нашего путешествия?! И что это было?!

Я не по своей воле вспоминаю те Луны, когда Керан отправлялся в лес для тренировок наедине, а их он ведь проводил всегда без верхней одежды. Я бесстыдно подглядывала, делая вид, что точу лезвие своего кинжала и просто проверяю его остроту на коре деревьев. Но то были моменты, когда никто не видел меня за этим стыдным поведением, так что сейчас… вряд ли я могу смотреть на него.

– Ставлю на то, что он это нарочно, – тихо хихикает Мистлок, завидев моё растерянное выражение лица и подойдя ближе.

– Не суди его действия по своему непристойному уму, – недовольно бурчу я.

– Если вы думаете, что я вас не слышу, то очень зря, – отзывается Керан со смешком, и я, не осмеливаясь повернуться назад, по-прежнему стою на месте, лишь слыша плеск воды. – Извини, что смутил, прелесть, но мне просто понадобится больше воды, чтобы перекраситься в красный. Клянусь, я ни на что не претендовал и не собирался красоваться.

Ну уж действительно – «красоваться», – потому что он красив не только лицом и душой, но и телом. Оно у него превосходное, я так детально его помню, что соблазн обернуться сейчас слишком… СЛИШКОМ велик.

– Я не смутилась, – с лживым смешком спешу произнести я, и мой голос действительно не выдаёт ничего такого ужасного, о чём я могла случайно проболтаться. – Просто мне как бы непривычно видеть полуголого мужчину. Вы забываете, что я девочка?

– А ты что, девочка?! – шокируется Мистлок, и я бью его кулаком в плечо, так что он сразу жалеет о том, что вообще это сказал.

Я себя отвлекаю, как могу. Иначе велик шанс, что я с треском провалю задание «Не оборачиваться и не смотреть на полуголого Керана».

Ещё я стараюсь не смотреть на Мистлока, потому что он всё знает. Он прекрасно ведь знает о том, что я хочу сейчас сделать. Наверное, поэтому его яркие зелёные глаза мигом превратились в две щёлочки, в которых прямо-таки плещется хитрость и насмешка.

– А что же насчёт меня? – впервые за всё время вспоминаю я. Вот, как на меня действует общество Керана! Я всё забываю и ни о чём не думаю. – Я ведь не могу просто запачкать волосы и выйти к ним…

– Всё правильно, – говорит голос Керана за моей спиной. И он приближается. Я от ужаса вот-вот затрясусь. – Ты превосходно стреляешь из лука.

Сглатываю от того, что уже затылком через ткань шарфа чувствую его дыхание.

– То есть, я не проберусь в Сальшан, а буду наблюдать со стороны?

– Ты будешь прикрывать нас на расстоянии. Стрелять в тех, кто вдруг что-то заподозрит. А Мистлок поищет карту в это время.

Это уже становится просто невыносимо! Зачем он так со мной? Зачем он стоит так близко? Неужели хочет остановки моего сердца?

Сама виновата. Кажется, мне стоило признаться ему в своих чувствах давно. Уж лучше бы он оттолкнул меня от себя, проводил время на стороне и даже не смел приближаться.

Всяко было бы лучше.

Я вздрагиваю, когда он хватает меня за плечи и поворачивает к себе. Сперва я не понимаю, что он всё ещё без своего камзола, стоит полуголый, потому что кожа его, начиная от шеи и заканчивая линией штанов, будто покрыта кровью. Вот, для чего он разделся. Конечно! Его чёрный с золотистыми узорами камзол и плащ, присущие одежде Охотников, быстро выдадут в нём самозванца.

Кровавая красная вода легла на его тело, очерчивая каждую линию отточенных долгими тренировками мускулов.

Не смотри на него так! Смотри на него как на брата! А на брата не смотрят так, как это делаешь сейчас ты!

– У меня есть твой лук и стрелы, – говорит Керан, а я борюсь с желанием отшатнуться в сторону или вообще сбежать куда подальше. – Воспользуешься ими.

– Хорошо. Ладно. Я поняла.

Он кивает, а потом переводит взгляд куда-то за мою спину. Во взгляде янтарных глаз отражается что-то похожее на изумление, а затем…

В следующее мгновение он вдруг крепче хватает меня и толкает в сторону, сам падая рядом. И тут, услышав свист чего-то резко пронёсшегося мимо нас, я понимаю, что в нас кто-то стрелял.

– Мистлок, прячься! – кричит Керан, приказывая притаившейся Туче подняться.

Я вижу, как Мистлок бежит в сторону, к гуще деревьев, но по дороге успевает сбить с ног бросившегося к нам перийца, облачённого в коричневые лохмотья. Он глухо падает, и лук выскальзывает с его рук.

– Не ожидал, уродец? – злорадствует Мистлок. – Могу выбить из тебя всю дурь вдобавок!

Туча, злобно оскалившись, делает крупные шаги в сторону возникшего из ниоткуда врага, оставляя на земле нарывы своими острыми когтями.

– Вы умрёте! – смеётся мужчина так громко, словно спятивший старик, что по коже у меня пробегает множество неприятных мурашек. – Страшной и мучительной смертью!!!

Я замираю на месте, когда в затылок мне вдруг летит порыв горячего воздуха, едва не скинув с головы мой шарф. Мне приходится придержать его руками и в панике резко обернуться, чтобы встретиться с чем-то по-настоящему ужасным.

Сперва я решаю, что это должен быть сирд – Костяной Остров совсем недалеко отсюда, это вполне возможно, чтобы одна из этих тварей вдруг оказалась здесь.

Но, к сожалению или к счастью, это не сирд.

Их не меньше пяти. Чудища. Почти одного роста со мной. Они клацают хищными острыми зубами, по которым к земле стекает слюна, их гладкая чёрная кожа блестит при свете луны и кажется скользкой. Монстры передвигаются на четвереньках, но конечности у них длинные – природой будто бы созданы для того, чтобы было удобнее хватать жертв, а тонкие хвосты с острыми концами, думаю, лишь больше помогают им в этом деле.

Но один из них самый крупный, он отличается от них.

И у него знакомые зелёные глаза.

Брикард.

Я делаю слишком резкий вдох, когда узнаю его в этом взгляде. У меня подкашиваются ноги, а внутри сжимаются внутренние органы.

Его тело изменилось до неузнаваемости. Он вырос в размерах, кожа стала толстой, твёрдой, покрылась переливающимися серебром чешуйками то здесь, то там. Но в нём осталось и что-то отдалённо человеческое – этот взгляд, волосы и его борода, которые спутались и подросли, стали жёстче и темнее. Если бы я увидела его издалека, я бы вполне решила, что это лесной отшельник, решивший провести свою жизнь среди деревьев и природы. Но вблизи он выглядит как чудовище.

Я отстраняюсь, делаю шаг назад. Часто моргаю, пытаясь прогнать подступившие слёзы, но они непослушно вырываются из глаз и текут по щекам, оставляя влажные дорожки.

Керан вдруг хватает меня за руку и резко оттаскивает в сторону, когда на меня летит один из мелких монстров, хищно оскалившись и заревев. Туча, подлетев по приказу хозяина, откидывает его когтистой лапой, зарычав ещё громче. Мы падаем на землю возле толстого ствола ближайшего дерева.

Периец пытается отползти в чащу леса, и исходя из его по-прежнему полулежащего положения, я решаю, что Мистлок, сбив его с ног, мог сломать или подвернуть ему ногу.

Я возвращаю взгляд на Брикарда. Плевать мне сейчас на перийца. Думаю, остальным тоже.

– Как мы его вырубим? – спрашиваю я, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. – Нам ведь нужно…

– Его нужно убить, Нура, – мрачным голосом произносит в ответ Керан.

«Нура»…

Всё серьёзно.

Недопоняв его слов, я мотаю головой, затем оборачиваюсь, глядя на отражающую нападения монстров Тучу.

– Что ты…

Керан хватает моё лицо, поворачивая его к себе. Его взгляд сейчас полон горечи, тоски и… слёз. Да, кажется, это слёзы.

Никогда не видела, чтобы Керан Атталь плакал.

Сердце у меня в груди наливается кровью.

– Нам придётся убить его, – продолжает он, и голос заполняется состраданием и сочувствием, которые он будто бы выливает не только на меня, но и хранит внутри себя в огромных количествах и не может больше этого сдерживать.

Я с трудом сглатываю.

– Нет… – хриплю я, а потом судорожно, заикаясь, добавляю: – Мы можем… Нам просто нужно, чтобы он был без сознания. Мы свяжем его, отнесём в Гривинсхад, и там ему помогут Лекари. Они вернут его к…

– Он больше не вернётся, – качает головой Керан, пока глаза его сильнее лишь блестят от собравшихся в них слёз. – Это последняя стадия превращения… Его не вернуть, Нура. Но мы можем… прекратить его страдания.

Я ощущаю, словно огромная нечеловеческая рука с силой стиснула меня, заставляя каждую кость болезненно хрустнуть. Боль так сильна, что я забываю обо всём, что чувствовала и не чувствовала когда-либо в жизни, упираюсь головой в обнажённую грудь Керана, опустив лицо, и беззвучно всхлипываю. Его рука ложится мне на спину и успокаивающе поглаживает. Хотя я знаю, что сам он не спокоен.

Совсем.

Затем я отстраняюсь. У меня не было родителей, но были они – Брикард, Керан и Мистлок. Они стали мне семьёй. Они заботились обо мне, любили и оберегали.

А теперь один из них почти мёртв.

Хуже. Он стал одним из тех, кого убивал.

Я стискиваю зубы от злости, гнев кипит во мне, как вода в чане над разведённым огнём. Но вместе с тем я слаба от отчаяния, горя, как потухающий беспомощно уголёк.

– Мистлок… – говорит Керан, подняв взгляд. – Он, должно быть, последовал за перийцем. Нура, я…

– Я пойду за ним, – хрипло отзываюсь я.

Он осторожно кивает.

Страдания отца прекратит сам. Без моего участия.

Туча ревёт и отбрасывает нападающих на него мелких монстров, со стороны больше похожих на диких псов. Тем временем чудище, которое когда-то было Брикардом, не крупнее макарта, но и не совсем меньше его, уже движется к нам, обогнув деревья и оставаясь незамеченным Тучей.

– Беги, Нура, – приказывает мне Керан и вытаскивает из ножен своих штанов пару клинков. – Живо!

Я сперва отползаю в сторону, затем встаю на ноги и уже мчусь в гущу леса, ища глазами Мистлока или перийца. Вокруг так темно, что я начинаю сомневаться в том, что это была хорошая идея. Верхушки деревьев прикрывают местами доступ к лунному свету, который обрывается здесь и снова появляется, заставляя мою голову кружиться, а глаза часто моргать, чтобы вернуть нормальное зрение. Я бегу по сугробам вдоль багряной реки. В некоторых местах холод становится сильнее, заставляя меня поёжиться.

– Нура! – кричит Мистлок, и у меня от страха всё замирает.

Я резко оборачиваюсь и вижу его – целого и невредимого, – прижавшего сбежавшего перийца лицом к земле обеими руками. Тот почти и не сопротивляется: видно, моя теория касательно его сломанной или подвёрнутой ноги вполне имеет место быть.

– Этот ублюдок наверняка собирался доложить о наших планах своим друзьям, – зло шипит Мистлок. – Представь кучу этих рыжих психов, окружающих нас! Хорошо, что я поймал его, да?

Я с неимоверной грустью смотрю на него.

Мистлок сейчас потеряет отца, которого надеялся вернуть. Внутри у меня снова всё болезненно сжимается, а слёзы грозятся вырваться наружу в ещё большем количестве.

Но сожаление быстро сменяется гневом, когда я опускаю взгляд на лежащего под его руками худощавого красноволосого мужчину, который что-то бормочет себе под нос, словно насылая на нас различные проклятья. На его тонких подвёрнутых в коленях штанах закреплён кожаный чехол, из которого заманчиво торчит рукоять ножа. Я без промедлений его достаю.

– Что будешь делать? – с опаской поглядывая на оружие в моей руке, спрашивает Мистлок.

– Переверни его, – указываю я, не отвечая на вопрос.

Он послушно хватает его за плечи и поворачивает так, что периец теперь лежит на спине, часто моргая и облизывая губы.

– Вы все умрёте, – смеётся он снова, и я еле держусь, чтобы не выбить ему все его чёрные зубы до единой. – Страшно и мучительно. Станете нашими Священными Зверями.

– Заткнись. – Я вжимаю лезвие к его опухшему и воспалённому колену, и он дёргается, не сумев при этом совладать с болезенным вскриком. – Где сейчас Микаэль Готье?

Мистлок непонятливо смотрит на меня, но я решаю объяснить ему о своих намерениях потом.

Периец молчит, так что я глубже ввожу кончик лезвия под его кожу. Он вскрикивает. Больше у него настроения смеяться, видимо, нет.

– Где сейчас находится Микаэль Готье? – повторяю я.

– В Сальшане, – хрипит парень, а затем язвительно добавляет: – Но вы ничего не…

И одним взмахом ножа я перерезаю ему глотку, заставив Мистлока шокированно вскочить с места.

– Вот же ёфол меня подери! – с отвращением глядя на дёргающегося в конвульсиях перийца, чья шея теперь извергает фонтанирующие брызги крови, вскрикивает Мистлок. – Ну ничего себе!

– Идём, – холодно произношу я, вытерев лезвие о сугробы и оставляя на них красные следы. – Нужно помочь… Керану.

Мы возвращаемся обратно, ориентируясь на звуки. Лес Мертвецов – это очень тихое место, так что не услышать в его чаще звуки борьбы, разворачивающейся где-то поблизости, было бы просто невозможно.

– Зачем тебе понадобился Микаэль? – спрашивает Мистлок, едва мы доходим до того места, с которого виднеются крылья Тучи, распахнутые в готовности к бою.

– Хочу заставить его страдать.

Думаю, он тоже.

Я заставляю себя остановиться. А потом даю волю слезам.

Я знаю, что не должна этого делать. Точно не в присутствии Мистлока, ведь ему придётся гораздо хуже, чем мне. Я не имею права рыдать у него на глазах, словно одной мне был дорог Брикард.

– В чём дело? – ни на шутку пугается Мистлок, легонько касаясь моего плеча рукой. – Почему ты плачешь?

Поднимаю на него взгляд. У меня дрожат губы, когда я пытаюсь говорить:

– Мне так жаль, Мистлок. Мне очень-очень жаль.

Он застывает на месте, словно догадываясь, что я могу иметь ввиду. Мне становится трудно дышать, видя, как осознание мучительно медленно приходит к нему, заставляя меня переживать все проносящиеся в его голове ужасные мысли вместе с ним.

Потом Мистлок поворачивает голову к той самой стороне, с которой доносится единственный шум во всём этом лесу.

К нам, обходя тянущиеся к небу деревья и ступая по замёрзшей земле, медленными и неравномерными шагами выходит Керан. Обессиленный, окровавленный, с трудом дыша и опечалившись. За его спиной больше нет никаких звуков и преследований, кроме фыркающей Тучи, уставшей с небольшой битвы, как и он.

– Папа? – произносит Мистлок слово, которое болью отдаётся в моей голове.

Керан молчит, роняя нож, которым зарезал своего отца.

– Д-да, – заикаясь, отвечаю я и борюсь с желанием упасть на колени перед ними обоими.

Я чувствую себя виноватой. Я словно не сделала и половины из того, на что была способна, чтобы помешать всему этому ужасу случиться с нами.

«Мы вернём Брикарда до вашего венчания с Сириной» – вспоминаю я своё обещание, и на душе становится ещё больнее.

– Простите, мне так жаль, – плачу я, уже и не пытаясь держать себя в руках. – Мне очень-очень жаль… Я должна была спасти его. Я была у них в плену… И ничего не сделала… Пожалуйста, простите меня. Это моя вина.

Мистлок оборачивается, глядя на то, как я опускаю голову, закрываю руками лицо и плачу в свои ладони. А затем он преодолевает разделяющее нас расстояние за несколько быстрых шагов и крепко обнимает меня, упираясь лицом мне в плечо. И мы стоим, изливаясь сожалением друг к другу, пока Керан умирает отдельно от нас, в своём собственном мирке ужаса.

Эта боль сплотила нас сильнее, чем когда-либо.

Каждый из нас теперь намерен отомстить. И месть наша станет настоящим кошмаром для наших врагов.

* * *

Я сжимаю в руке лук, который мне вручает Керан и устраиваюсь в удобной позиции с небольшой высоты, с которой я отлично вижу Сальшан и его небольшие домики. Горящие факелы словно наставлены как раз под стать мне и в очередной раз напоминают о том, что Святые, несмотря на свою веру, боятся чудовищ, как и все. Так что это делает их хоть чуточку уязвимее.

Я также смогу перемещаться вдоль Сальшана, оставаясь незамеченной и периодически прячась в кустах.

Керан вытаскивает из сумки баночки с изготовленным в Гривинсхаде ядом, и Мистлок, соорудив тряпки из кусков ткани, тщательно обмазывает их отравой, затем закрепляет на кончиках стрел так, чтобы те при попадании в цель, точно вонзались в кожу, а не соскальзывали или падали, так и не поранив жертву. Покончив с махинациями со стрелами, Мистлок уверенно передаёт их мне.

– Теперь эти ублюдки будут умирать от мучительной боли, – словно желая облегчить мне задачу, говорит он. – Ты, главное, попадай в них, если вдруг что-то пойдёт не так.

– Я буду убивать каждого, кто вдруг что-то заподозрит.

– Отлично. Буду рад это видеть.

Мы делаем вид, что больше нет той боли, которую принесла новость о смерти Брикарда. Мы притворяемся, что всё встало на свои места, потому что только таким образом сможем двигаться к цели, не возвращаясь назад, в прошлое. То, что уже произошло, нельзя изменить. Никто не в силах вернуть былое.

Я бросаю взгляд через его плечо, глядя на Керана, до сих пор не сказавшего ни слова. Он подавлен. Я не помню, чтобы он так вёл себя, оттого и грудь у меня сжимается с невыносимой силой.

– Керан, – зову его я, и он даже не сразу поднимает взгляд, словно окунувшись в свои мысли. Словно он здесь один. – Пора. Мы готовы.

На это он лишь слабо приподнимает голову. Его окрашенные в красный волосы и перепачканные лицо и тело отдаляют от меня знакомый образ. Сейчас он выглядит как некто совсем другой. А этот убитый взгляд некогда ярких янтарных глаз кажется тусклым и потемневшим.

Он вынужденно убил своего отца. Его можно понять.

– Пора, – повторяет Керан за мной. Потом достаёт из ножен один из своих клинков. – Возьми. Может понадобиться, чтобы защититься.

– У меня уже есть, – говорю я, показывая ему нож, который забрала у перийца. – Спасибо.

После этого он кивает, отступает и приказывает Туче улететь подальше отсюда, чтобы никто её не увидел, и бросает своему брату:

– Идём, Мистлок.

И вместе они осторожно спускаются по холму, скользя по его травянистой поверхности, помогая себе руками, из-за чего вниз моментами сыплется немного песка. Я гляжу на небо: оно становится темнее, собирая в себе тучи, которые вот-вот начнут извергать холодный дождь. Лишь бы он не помешал видимости и углу обзора.

Поднимаю лук, достаю стрелу и прикладываю кончик к тетиве, готовясь стрелять.

Керан с Мистлоком добираются до ворот, к которым вдруг впервые приставили стражника. Керан справляется с ним быстрее, чем я успела бы пустить в него смертельную стрелу. С близкого расстояния ему удаётся убивать куда лучше, чем с дальнего. Заткнув стражнику рот обеими руками и оттащив от ворот на пару шагов назад, Керан перерезает мужчине горло, пока Мистлок осторожно заглядывает за ворота, чтобы проверить, есть ли кто поблизости.

И вместе они движутся дальше – в образе грязных жестоких перийцев.

Я заостряю всё внимание на любом движении, которое замечают мои глаза. Посреди улицы одиноко идёт ребёнок с деформированными конечностями, которые кажутся перевёрнутыми в неестественном положении, а голова выглядит больше, чем должна быть у нормального ребёнка. Не знаю, нужно ли мне стрелять в него, но прежде чем я успеваю решить эту проблему, моё внимание перехватывает знакомая копна красных волос, показавшаяся возле дома Атталей.

Микаэль.

Внутри загорается неистовое желание.

Сейчас. Я могу пустить в него стрелу. Убить его на месте. Я помню его насмешки, помню всю злобу и явное удовлетворение тем, что они натворили с Брикардом и продолжают творить со всем остальным народом. Я отправила в ад Хилларка, могу заодно и Микаэля, ведь он заслуживает этого в той же степени, что и его мёртвый друг.

Я натягиваю ядовитую стрелу на тетиву и целюсь в его грудь – туда, где стучит его ужасное, мерзкое, злое сердце. Моя рука вот-вот дрогнет, я вот-вот выпущу тетиву, и стрела пролетит какое-то малозначительное для неё расстояние, чтобы встретиться с его сердцем и пронзить насквозь.

Но я беспомощно опускаю лук, понимая, что не могу рисковать. Пока не могу. Он не один. Я должна следовать изначальному плану. Убить Микаэля Готье всегда успею.

Вернув взгляд обратно к тем, за кем приставлена следить, я вижу, как Мистлок, тряхнув окрашенной головой, выходит из укрытия и спокойно идёт по улице, не привлекая никакого внимания и направляясь к дому Атталей, с которого, вероятно, хочет начать поиски карты, как мы и договаривались. Ему не нужно скрываться благодаря новому внешнему виду. Осталось надеяться, что это сработает.

Я перевожу взгляд на Микаэля. Он читает что-то с раскрытого в его руках свитка. Ко мне вдруг приходит мысль: не это ли та самая карта, за которой мы сюда и прилетели? Если так, то мы опоздали. Есть один вариант – отобрать карту силой. С удовольствием убью его для этой цели.

Но…

Ох, ад-Дарр! Мистлок ведь движется прямо к нему!

Я не могу крикнуть, не могу предупредить парней о том, что они движутся прямо к тому, кто прекрасно узнает в них самозванцев, а затем обязательно поднимет шум. Ни Керан, ни Мистлок его не видят: он стоит за их домом, молчаливо уставившись в свиток, не издавая ни единого звука.

Хватаю обычную стрелу, натягиваю на тетиву и целюсь в фонарь, висящий у входа в дом Атталей. Задержав дыхание, я сосредотачиваюсь на ударах сердца. И с резким выдохом стреляю.

Стрела проносится мимо затылка Микаэля и с треском разбивает стеклянный фонарь, опрокидывая его наземь. Огонь с зажжённой свечи тут же гаснет.

Я опускаюсь к земле и радуюсь тому, что заставила Мистлока остановиться и повернуть голову в мою сторону. Он меня хорошо видит оттуда. Я даю ему знак не идти дальше, поведав жестами о том, что недалеко от него притаилась опасность.

Микаэль уже убрал свиток, свернув его в тонкий рулон, и удивлённо осматривает местность, не понимая, что поспособствовало этому странному явлению. Удачный момент, чтобы прострелить ему спину, но я по-прежнему этого не делаю.

Моментами я оборачиваюсь, чтобы проверить, нет ли за спиной опасного зверя или врага, подстерегающего за деревьями. Когда от тебя многое зависит, просто нет шанса на промах. Я это усвою. Осваиваю прямо сейчас.

Керан резко хватает сделавшего шаг вперёд Мистлока за шкирку, как непослушного ребёнка, отчего тот едва не налетает на старшего брата, отскочив обратно. Они переговариваются друг с другом, а я, конечно, совсем их не слышу.

Но слышу что-то за спиной.

Сердце совершает кувырок прямо в груди, ударившись о рёбра и заставив меня резко обернуться. В тот самый момент, когда на меня вдруг из ниоткуда прыгает зловонное небольшое существо размером с моё туловище. Едва сдержав крик, я падаю на спину, роняя лук, и пытаюсь придержать тварь за челюсти, которыми она активно клацает, намереваясь откусить мне голову или руку. С желтоватых острых зубов капает вязкая тёмно-синяя слюна, благодаря которой я без труда узнаю этого монстра. Это сильдан. Чудище уровня «Малые». С ним-то я должна легко справиться. Он напоминает больше свирепого кролика с клыками и когтями, сверкающими как полированная сталь.

У него чешуйчатая тёмно-фиолетовая кожа, почти как у макартов, только в некоторых местах – в области шеи, за ушами и на груди, – она образует острые выросты, как бритвы. Мне следует держать руки подальше от этих частей его тела. Мастера Королевской Гвардии часто используют их для изготовления клинков для воинов. Они остры настолько, что могут располовинить человека, если нанести точный и резкий удар. Только длинная голова со змеиным языком у сильданов мохнатая.

Монстр наваливается на меня, и я с трудом сдерживаю крик у собственного горла, чтобы не выдать себя. Мне сейчас очень пригодились бы прочные перчатки Охотников, с помощью которых я гораздо эффективней сдерживала бы его напористые движения челюстью. Сильдан горит желанием сожрать меня, а я горю желанием этого не допустить.

В следующее мгновение, нанося тяжёлый резкий удар в его брюхо – ровно в том месте, где находятся важнейшие его органы, – и благодаря за то, что он не вырос до размеров более крупных хищников, я отползаю чуть назад, пока чудовище пытается прийти в себя после нанесённого удара. А потом мне удаётся подняться на ноги; как раз в тот момент, когда уродец пытается прыгнуть на меня снова, шипя и фыркая. Я отскакиваю в сторону, и он ушибается головой об дерево, издав беспомощный писк.

Воспользовавшись моментом, я вынимаю нож, который спешно сунула за перевязью, и наставляю на сильдана, хищно сверкнувшего глазами, глядя на оружие в моей руке.

– Давай, уродец, – шепчу я, готовая к битве.

Ветер пахнет хвоей и сырой землёй. Листья у меня под ногами шуршат и трескаются, и каждый из этих звуков даёт сильдану причины меня уничтожить: они невероятно любят тишину и охраняют свою территорию. Неудивительно, что она решила так внезапно напасть на меня.

Воздух прорезает её пронзительный писк. Она снова бросается на меня, выпустив клыки и расставив когти. Я отшатываюсь, ловко увернувшись от этой атаки. Мне хочется оставаться безжалостно спокойной. В руке уже блестит клинок. И блеск этот не менее острый, чем взгляд сильдана, явно раздражённого моей тягой к жизни.

Я бросаюсь на него, опередив его желание снова метнуться в мою сторону. Клинок словно сам ищет свою цель, разрывая воздух и оставляя за собой шлейф ветра, пахнущий железом. Сильдан заверещал, но я уже оказалась гораздо ближе, чтобы она успела увернуться. Взмахом оружия в руке я валю тварь на землю, нанеся удар по боку, чтобы избежать острых выростов в её теле. Монстр забивается в агонии, пытаясь укусить меня или поцарапать, но я вдавливаю ногой её брюхо в землю, сильнее вонзая клинок в плоть.

Смертельный хруст положил конец страданиям чудища. Я добралась до его кости. Может, сломала ножом позвоночник.

В этот момент я, не отрывая от мёртвой туши под ногой взгляда, не чувствую ничего, кроме холодного восторга. Ни жалости, ни страха. В этот момент я инструмент с долгом уничтожить, чтобы защитить. Отличное качество для Охотницы. Я должна радоваться. Мною бы гордились.

Вынимаю клинок и устало падаю рядом с убитым сильданом. Её тёмно-фиолетовая кровь запачкала мне тунику и часть сапог.

Переведя дыхание, я снова поднимаюсь на ноги и беру с земли упавшую ранее стрелу, затем лук. Подхожу к предназначенному мне месту с видом на Сальшан.

У меня перехватывает дыхание от ужаса от увиденного там, внизу. И ужас этот растёт ещё больше, когда за спиной я вдруг слышу голос:

– Не шевелись.

Я словно прирастаю к земле после озвученного приказа.

Сальшан медленно окружают Святые. Их больше тридцати, точно не меньше. И все они вооружены луками, мечами, кинжалами. Они движутся прямо к Керану и Мистлоку, которые ничего и не подозревают.

Найдя взглядом Микаэля, я ощущаю, как внутри у меня всё холодеет, когда он смотрит прямо на меня. Отсюда мне не видно его лица, но я уверена, что он мерзко мне ухмыляется.

В спину упирается острый конец копья, и я вынужденно бросаю и свой лук, и колчан. С меня снимают перевязь, швырнув в сторону вместе с клинком.

– Без резких движений спускайся вниз, – приказывают мне снова.

– Почему вы на это согласились? – с отчаянием спрашиваю я, даже не ожидая, что мне должным образом ответят.

Сэнах приближается. Я почти ощущаю его присутствие кожей.

– Прости, Нура Дарвиш, – говорит жалкий предатель. – Мне пришлось пойти на это ради своих людей.

– Своих людей?

– Вы трое представляли угрозу Убийцам. Ваши смерти ничего не поменяют, но Святые хоть не станут искать вас в Гривинсхаде.

С одной стороны, я могу понять его мотивов, но с другой…

– Иди. – Острый конец копья едва не оставляет на моей тунике дырку. – Не заставляй меня причинять тебе боль. Поверь, я совершенно не хочу этого делать.

– Но вы хотите отдать нас им, – злобно проговариваю я. – Вы ведь понимаете, что они, скорее всего, просто убьют нас. Ни к чему сейчас эти слова о жалости.

У меня совершенно нет никаких шансов против него. Он – лидер Убийц. И сейчас он поступает как лидер, стремясь защитить своих людей. Мы для него чужаки. Наша смерть для него лучшее решение в этой ситуации.

Даже моё происхождение не спасёт меня. В запасе у него уже есть один Дарвиш – Дарки. И он для него куда роднее.

Мы спускаемся вниз. Я не совершаю ни одного опрометчивого поступка, не пытаюсь удрать или оказать сопротивление. Любое лишнее действие может кончиться хуже, чем то, что мне предстоит.

– Я так ждал этой встречи! – восклицает Микаэль, как только мы ступаем на территорию Сальшана.

В мою сторону направлены кончики стрел, копья и лезвия мечей окружающих нас Святых. Пытаться что-то предпринять бессмысленно.

Но всё становится на свои места. Вот почему Сэнах так легко позволил нам отправиться сюда втроём без дополнительной защиты. Вот почему Микаэль здесь, как будто знал о нашем прибытии. Может быть, Сэнах поведал ему и о карте.

Я поворачиваю голову, с сожалением обнаружив Керана и Мистлока взятыми в плен. В спины им обоим упираются те же наконечники, что и в меня ранее.

– Как поживаете? – издевательски растягивает слова Микаэль.

– Я выполнил своё условие, – прерывая его удовольствие лицезрением нас троих, говорит Сэнах, вытолкнув меня вперёд. – Теперь я могу идти.

– Ах да. Молодец. Мы тебе благодарны, но…

Не договорив, Микаэль вдруг поднимает свой арбалет.

И следующее, что я вижу, так это то, как пущенный болт, преодолев совсем небольшое расстояние, пронзает Сэнаху грудь.

Он не успевает даже понять, что произошло, как с тяжёлым грохотом падает на землю. Кровь тут же вытекает из рваной раны и образовывает под ним небольшую лужицу. Раздаётся хрипение, как будто Сэнах пытается дышать, но это у него плохо выходит. Микаэль злорадно пускает в его тело ещё пару болтов, пока тело не перестаёт дёргаться.

Сэнах теперь мёртв.

Микаэль говорит его телу:

– Но ты забыл, что являешься лидером Убийц. А мы никого из вас не оставим в живых. Поверил в справедливость и честность с нашей стороны? Очень зря.

У меня сбивается дыхание, сердце скачет в груди как напуганный кролик, пытающийся выбраться из тесной клетки, в которую его загнали.

Микаэль вдруг делает несколько больших шагов, оказавшись передо мной, и хватает меня своими жестокими руками. Он сжимает мои запястья с такой силой, что я почти чувствую, как трескаются кости. Я оказываюсь к нему спиной, он держит меня крепко, заставляя смотреть вперёд.

– Отпусти её, – злобно цедит Керан и в ответ получает издевательский смех.

– Разве же это весело? – смеётся Микаэль у моего уха. – Тем более что она была моей рабыней. Я имею полное право оставить её себе.

Святые хохочут вместе с ним – мужчины и женщины, с горящим безумием в больших раскрытых глазах. Люди, в которых уже нет ничего человечьего.

Глядя на них, я осознаю, что монстры никогда, оказывается, и не были нашими врагами. Они подобно животным просто движимы древними инстинктами, добывают себе пищу как придётся. Настоящие чудовища – вот они, перед нами. Люди, всё это время жившие на одной с нами земле. Вот, истинные монстры и наши враги.

– Умно – притвориться перийцами, – с явным омерзением к внешнему виду Керана и Мистлока, говорит Микаэль. – Как жаль, что вас предали.

Из окружающих нас Святых выбирается крупный высокий мужчина, чьё тело разрисовано символами, а голова гладко выбрита и исполосовано шрамами. Он хватает обмякшее тело Сэнаха и поднимает его с земли, чтобы просто унести прочь – может, скормить Священным Зверям, может, просто выбросить, как ненужный хлам.

– Смотри на них, – говорит Микаэль мне в ухо. Настойчиво и слишком сильно приблизив губы. – Смотри на то, как они оба подохнут. Я давно ждал этого момента! Нравится ли тебе это представление, жалкая раксираховка?

И повернув моё лицо в себе, он лижет мне щёку, – наслаждаясь, смакуя моё отвращение подобно тому, как если бы он зачерпал ложкой вкусного мёда и с удовольствием слизывал его.

Я вскрикиваю от ужаса, едва не плача от осознания того, что он делает. Унижает меня, топчет в грязь, доводит до уровня грязной тряпки, о которую вытирает ноги.

Керан, глядя на это, делает такой быстрый и резкий выпад вперёд, что ему удаётся вырваться из рук держащих его мужчин. Ещё бы мгновение, и он без труда добрался бы до Микаэля, повалил на землю, освободив меня от этих грязных рук. Но едва его руки сомкнулись на вороте отпрянувшего перийца, как его снова оттаскивают и наносят удар в живот, отчего Керан прогибается и громко прокашливается, согнувшись в коленях.

– Не советую тебе геройствовать! Ты не в том положении!

Микаэль сжимает мне щёки, держа голову прямо, чтобы я смотрела и на Керана и на Мистлока. На всю беспомощность, что овладела каждым из нас.

– Какое безбожие! – раздаётся вдруг раздосадованный и полный злости голос.

Женский низковатый голос. Тидда. Женщина, руководящая Святыми в Святыне.

Она обходит меня, вставая лицом к лицу. Оглядывает меня в презрении. Словно я грязь под сапогами.

– Я была хорошего о тебе мнения, дитя, – произносит она высокомерно. – А теперь вижу, что ни ты, ни тот, кому было суждено стать Лордом Двора Полнолуния, не достойны того, чтобы быть в наших рядах. Мы найдём другого на эту роль. Человека достойного… А вы предали свой народ. И за это придётся расплатиться сполна.

И вдруг она резко вынимает из своих ножен, закреплённых у неё между грудей, маленький острый кинжал и подносит лезвие к шее Керана. Один из мужчин хватает его за волосы и с силой тянет назад, запрокинув голову и открывая Тидде полный доступ к коже.

– Нет! – кричу я. – Пожалуйста! Не надо! Умоляю тебя! Не трогай его! Не трогай!

Слова льются с моих губ безостановочно, не успеваю я понять, что именно произношу, словно вытекающая вода водопадов на высоких скалах.

Микаэль крепче удерживает меня на месте.

Тонкое лезвие кинжала упирается в шею Керана с такой опасностью, что я боюсь дышать, словно могу посодействовать тому, что он будет проткнут.

– Пожалуйста, – молю я Тидду, когда она поворачивает голову в мою сторону. – Прошу… Делай что хочешь со мной, но не трогай его.

– Не слушайте её, – возражает Керан. – Поработите меня снова. Я готов исполнять ваши приказы. Но дайте им уйти.

– Какой интересный выбор, – усмехается Тидда, с яростным удовольствием окидывая нас взглядом. – Но наказание должны понести все. Каждый из вас провинился перед Эдорном-Нортом, и вы должны быть наказаны – все по-своему. Того требует наш Верховный Бог… Микаэль!

Микаэль подходит к ней.

– Пусть же примет он этот дар!

И сказав это, он, не моргнув глазом, резко взмахивает лезвием у шеи Мистлока.