Святые и Убийцы

Глава 24

Гривинсхад

Керан!

Я распахиваю глаза, но по-прежнему ничего не вижу из-за темноты. Боюсь лишний раз шелохнуться, как будто этим вызову что-то страшное следом.

Мне сложно понять, что только что произошло, мне сложно поверить собственному слуху, уловившему слово, которое всегда теплотой отзывалось у меня в сердце, ведь им владел только один по-настоящему любимый мной человек.

– Я вытащу нас, – шепчет голос снова, и я ненавижу этот мрак, который не даёт мне посмотреть на него и в полной мере убедиться в своей вменяемости. – Но сперва ты должна встать. Сможешь?

Его голос тихий, он старается не стать случайно услышанным теми, кто нас окружает. Его рука снова обхватывает меня за шею, но на сей раз совершенно слабо, будто просто для вида. Я ощущаю, как он тянется в сторону, вероятно, за мечом.

– Да, – отзываюсь я, уже наплевав на боль в ребре.

– Я буду твоими глазами, прелесть. – Голос из холодного дыхания касается моей щеки, а затем и проносится вглубь сердца. – Доверься мне. Ударь меня и хватай свой меч, он справа.

– Уд-дарить? – вырывается у меня хриплым звуком.

Но не дав ему ответить, я понимаю, что должна действовать незамедлительно. Шок отступает, за ним приходит уверенность и новая жажда жизни. Словно это вовсе не я смирилась со своей участью всего мгновением назад и была готова умереть.

Кажется, мне дали второй шанс.

Я бью Керана куда-то в бок.

Вернее, я думаю, что ударила в бок, ведь зрение меня по-прежнему подводит, будь эта темнота трижды проклята! Но по раздавшемуся стону я понимаю, что ударила сильнее, чем должна была. Или ударила в совсем неудобное место.

– Замечательно, – еле слышно кряхтит Керан, упав, и в голосе даже улавливается краткий смешок.

Виновато закусив губу и зная, что он это видит, я резко переворачиваюсь на живот, игнорируя боль, а затем ползу по направлению, как я думаю, своего меча. Я помню, что именно в эту сторону он должен был соскользнуть при падении и именно сюда указал Керан.

Так и получается.

Я нащупываю холодную рукоятку и судорожно хватаюсь за неё, стараясь не слишком переносить вес тела на раненую сторону. Выходит плохо, поэтому боль резко пронзает левое ребро, скользнув затем выше, почти к самой подмышке и груди.

Долго я не продержусь. Решив, что рана пустяковая, я совершенно проигнорировала тот факт, что кровь всё же вытекает наружу, хоть и не в смертельных дозах. Совсем скоро слабость совсем затуманит разум, и я плашмя упаду на землю бессознательным телом. И тогда меня уж точно никто не спасёт. Даже Керан.

– Покончи с ней, ёфол тебя подери! – кричит король сверху.

С удовольствием проткнула бы его мечом, да времени нет.

Я встаю, отряхиваясь от пыли и стискивая зубы. Ещё я пошатываюсь, потому что ноги уже почти не держат и начинают меня подводить.

Не знаю, где Керан, что он сейчас делает. Я даже не уверена, действительно ли он пришёл в себя или всё это очередное притворство. Может, он просто издевается надо мной, как хищник, дразнящий жертву и никак не нападающий, поджидая удобного момента. Вполне возможно, что именно сейчас я и получу свой последний смертельный удар, который рассечёт мне грудь.

Но время, не дающее мне абсолютно ничего в качестве хоть какой-нибудь подсказки, за которую я могла бы ухватиться как за единственный способ развеять всю эту неизвестность, всё идёт.

А потом я вдруг отчётливо слышу свист. Протяжный, громкий и знакомый.

Керан зовёт Тучу.

И после свиста неожиданно приходит резкий толчок, заставивший меня подкоситься и с трудом удержать равновесие. Земля под ногами затряслась, будто что-то огромное с силой толкнуло крепость. В абсолютной темноте совершенно неясно, что происходит и что это было. Но следом я ощущаю ещё один толчок, на сей раз сильнее предыдущего, и слышу громкий рёв снаружи.

Макарт Керана! Керан приказал ей бить по башне.

Вокруг раздаётся крик, состоящий в большинстве своём из женских голосов. Я совсем позабыла о важной детали: макарты привычны Охотникам, но пугают всех остальных, ведь это страшные крылатые существа, подвластные только Ордену Когтей. И Керан решил этим воспользоваться.

– Я держу тебя, – раздаётся голос за моей спиной, а потом я ощущаю руку, схватившую меня за запястье. – Будем бежать.

– Куда? – растерянно спрашиваю я пустоту, распластавшуюся передо мной непроглядной тьмой.

– Я – твои глаза, – напоминает голос. – Просто следуй за мной, и всё будет хорошо.

Киваю всё в ту же пустоту, ощущая всю бесполезность собственных глаз, а затем делаю рывок вместе с Кераном.

– Это невозможно! – истерически вопит Триадан, явно шокированный неожиданными действиями Керана, которого, как им казалось, они поработили. – Это просто невозможно!.. Они собираются бежать! Хватайте их!

Я едва не спотыкаюсь, когда Керан резко заводит меня за спину, а сам бросается на кого-то с мечом. Я слышу звуки борьбы и решаю выставить перед собой своё оружие на всякий случай.

– Удар сверху! – даёт мне подсказку он, и я молниеносно поднимаю меч выше и действительно слышу следом лязг клинков.

Керан успевает отбиваться сам и при этом помогать мне, следя за каждым нападающим.

Ох, как же мне сейчас понадобились бы мои глаза!

Удары клинков друг о друга моментами обрываются воплями напуганных женщин, когда крепость снова вибрирует и покачивается, словно вот-вот рухнет, а за этим следует очередной громкий рёв существа. Я едва держусь на собственных ногах, и если бы не периодически поддерживающая меня рука Керана, давно повалилась бы на каменный пол и стала лёгкой добычей для королевских стражников, желающих сейчас моей смерти.

Раздаётся ещё один свист. А затем грохот, поднявший пыль в воздух. На меня неожиданно летит прохладный ветер, будто кто-то настежь открыл сразу несколько окон. Хотя, как помнится, окон здесь нет и в помине. В темноте происходит что-то жуткое, и с одной стороны я рада, что ничего из этого не вижу.

– Пригнись! – кричит Керан и, прикрыв меня своим телом, тянет меня к полу.

Я ощущаю под ладонями камни, которые катятся куда-то в сторону, когда крепость наклоняется под тяжёлыми ударами Тучи. Грохот, скорее всего, был вызван её вылетевшими с крыльев шипами, которыми она пробила стену.

И мои глаза наконец жадно перехватывают лунный свет, густо полившийся внутрь.

Я часто моргаю, чтобы привыкнуть к внезапно возникшему свету, а затем осматриваюсь вокруг, с удовольствием глядя на перепуганные физиономии и панику наших врагов. Они бросают все силы, чтобы спастись, пока в огромной возникшей дыре уже показываются хищные лапы с длинными когтями и янтарные большие глаза макарта.

И ровно в момент моего удовольствия от лицезрения всего этого жалкого зрелища на меня нападают сзади с громким криком. Я успеваю развернуться и выставить рывком меч, проткнув набросившегося стражника насквозь. Клинок застревает в его теле, зацепившись за рёбра, а смуглое лицо мужчины искажается от шока. Я отпускаю рукоятку, позволив стражнику грохнуться на спину и замереть.

– Будем прыгать, прелесть, – говорит Керан, появившись за моей спиной после того, как отрубает ещё одному стражнику всю руку целиком, и тот вопит от боли, упав на землю.

Я стараюсь не задерживать на лице Керана взгляда, стараюсь не думать о том, как сильно хочу обнять и поцеловать его, радуясь нашей настоящей встрече. Вместо этого позволяю ему крепче схватить меня за руку, а затем мы вместе бежим вперёд к широкой разломанной стене.

– Остановите их! – кричат отовсюду, но голоса лишь бессмысленно стукаются о каменные стены и отскакивают обратно, не принеся никакой пользы их обладателям.

Сердце ускоряется почти до невозможно быстрого стука, словно готово взлететь вместе со мной. И только держащий меня за руку Керан прогоняет все страхи прочь.

И когда мы оказываемся в шаге от тёмной бездны под нами, Керан делает рывок вверх, потянув меня за собой. Проходит ужасающе долго мгновение, когда ветер словно подхватывает нас и заботливо переносит с рушащейся крепости на гладкую спину макарта. Я с вскриком неожиданности шлёпаюсь на неё, а Керан без каких-либо колебаний устраивает меня удобнее и велит держаться за него как можно крепче. Я обхватываю парня за талию, прижавшись грудью к его спине и уткнувшись носом в правое плечо.

За нами тянутся крики, свисты и вопли, но Туча, по приказу своего хозяина, пульнув в сторону врагов десятками шипов, которые рушат уже покачивающееся строение почти на треть, взмахивает мощными крыльями, разворачиваясь, и взлетает резко вверх.

Шарф с моей головы едва не соскальзывает, когда ветер нещадно бьёт меня в лицо, и я сильнее утыкаюсь в плечо Керана, игнорируя и боль в ребре, и ужас, смешавшийся со страхом упасть вниз. Кровь у меня в жилах кипит, нагревая и без того горящее тело. Капельки пота проступают на лбу, и я не осмеливаюсь убрать руку с талии Керана, чтобы избавиться от них.

– Ты умница, – говорит он, едва я зажмуриваюсь, чтобы не смотреть вниз. – Потерпи чуть-чуть. Мы сейчас спустимся.

– Керан, как ты… – начинаю я, одновременно борясь со слабостью в конечностях. – Как ты пришёл в себя?

Короткий смешок.

– Сейчас не самое время разбираться в этом, прелесть.

– Но это ведь невозможно! Что произошло?

– Постарайся сохранять силы. Мы разберёмся с этим позже.

Вдали раскинулись бледно-голубые облака, а звёзды сияют ярче. Тёмное полотно неба затянуло бескрайние просторы, а прохладный ветер всё не унимается и летит в нас, будто сговорившись с нашими врагами и желая откинуть нас с макарта.

– Куда мы летим? – спрашиваю я, превозмогая желание рассмотреть всё внимательней, потому что на такой высоте действительно открывается невероятно красивый вид на Шиэнну.

– Я пока не знаю. Куда-нибудь подальше отсюда.

– В Гривинсхад. Нужно лететь туда. Он находится к востоку… Рядом с деревней Коггат.

– Но там сплошные скалы.

Я усмехаюсь через боль и уже начавшие смыкаться веки.

– Потому что эти ребята превосходно маскируются.

Керан больше не допытывает меня вопросами, а решает довериться и последовать по заданному мной маршруту. Он говорит с Тучей, я уже не слышу и не разбираю слов, ужасаясь тому, что кровь всё течёт из раны, от чего ткань мокнет и прилипает к коже.

Я должна держаться. Должна сохранять силы, оставаться в сознании, чтобы не доставлять ещё больших проблем своему спасителю.

И вместе с этими мыслями в голову приходит неожиданно кошмарное предположение. Что если Керан всё ещё во власти этого дурманящего яда и устроил всё это, чтобы я указала дорогу в прибежище повстанцев?

От шока у меня распахиваются глаза.

– Керан, спустись вниз, – прошу я.

– Что? Почему?

– Пожалуйста… Я… Мне плохо. Я вот-вот потеряю сознание.

Он оборачивается и прикладывает внешнюю сторону своей ладони к моему лбу.

– Ты вся горишь, прелесть. – Керан высматривает что-то внизу, а затем с поражающей уверенностью велит Туче лететь вниз.

Макарт взмахивает крыльями, издаёт глухой рёв, словно произнося нечто вроде: «Слушаюсь, хозяин», а затем начинает опускать голову вниз, тяня шею к земле. Керан придерживает меня, наверное, замечая всё-таки, как сильно я ослабла за время нашего полёта.

Когда Туча шумно приземляется своими когтистыми лапами на твёрдую поверхность, я спускаюсь со зверя, судорожно пытаясь придумать, как поступить дальше. Я назвала местоположение Гривинсхада, но не раскрыла, как именно можно попасть внутрь. Об этом знают лишь сами Убийцы. Ещё не всё потеряно.

Рядом протекает ручей, в котором я с ужасом улавливаю светящиеся нити. Пещеры Гривинсхада, должно быть, совсем рядом. Нельзя допустить того, чтобы мы нашли его до того, как я в полной мере смогу убедиться в том, что Керан передо мной реален.

– Как ты себя чувствуешь? – интересуется он, спустившись со своего зверя и приближаясь ко мне. – Тебе нужно… нужно промыть рану и перекрыть её, чтобы остановить кровотечение… Прости, прелесть. Я совершенно не мог себя контролировать.

Остаюсь при своём скептицизме и немного отхожу от него, держась за ранение. То, что он всё это говорит, ещё ничего не значит. С таким же успехом это может выдавать враг в обличье Керана.

– В чём дело? – Он хмурит свои чёрно-белые брови, и три шрама на его лице сгибаются вместе с выражением красивого лица.

– Откуда мне знать, что ты настоящий?

Его шокирует моё заявление, но почти сразу он смягчается, будто поняв мои подозрения.

– Ты думаешь, что я всё ещё под воздействием яда?

– Предполагаю.

В каком же уязвимом состоянии я сейчас нахожусь. У меня нет при себе оружия, ведь кинжал забрали, прежде чем проводить меня в крепость, а меч прихватить я не догадалась. Я слабею на глазах из-за не прекращающегося кровотечения и боли. А передо мной стоит потенциальный враг.

– Как мне доказать тебе обратное? – спрашивает Керан.

У меня бегут в стороны глаза от растерянности.

– Я… не знаю.

– Получается, ты должна поверить мне на слово?

Он делает небольшой шаг вперёд.

– Я не могу, – качаю я головой. – Не могу подвергать опасности людей, которые по-доброму ко мне отнеслись.

– Но ты должна мне довериться.

– Ты едва не убил меня.

– Это был не я, прелесть. Пожалуйста.

«Прелесть».

Одно единственное слово, способное как спасти меня, так и разломать на мелкие кусочки. А в сочетании с «пожалуйста» оно становится смертоноснее и лишает меня всякого рассудка.

«Те, кто отпивает яда, теряют некоторую часть того, что делает их личностью, стирая и размывая некоторые важные воспоминания» – вспоминаю я слова Хилларка, сказанные под воздействием очередного яда, вытаскивающего из человека правду против его воли. Может ли и слово «прелесть» входить в число этих важных воспоминаний, о которых он говорил?

Керан делает ещё один шаг вперёд.

– Нет времени размышлять, – произносит он строго. – Ты ранена и истекаешь кровью.

– Может быть, так и было задумано.

Он удивляется.

– О чём ты?

– Может, мне нужно умереть.

Голова у меня затуманивается. Керан недовольно хмурится.

– Не смей говорить подобных глупостей.

И вдруг я слышу что-то за спиной. Либо то был хруст ветки, может качнувшаяся трава, или и то и другое. Но следом за едва уловимым звуком подул тёплый воздух, похожий на чьё-то дыхание.

Я растерянно оборачиваюсь и вглядываюсь в тёмную чащу ближайшего леса, прилагая все усилия на то, чтобы держать глаза открытыми. Но не обнаруживаю ничего и никого. По коже проносится холодок.

– Что случилось? – Керан становится ещё ближе ко мне, что я едва не стукаюсь о его грудь, когда поворачиваюсь обратно. – Что ты там увидела?

– Мне просто… показалось, что…

Язык уже не слушается меня, и когда я поднимаю глаза, чтобы снова посмотреть на Керана, то мир вокруг вдруг делает резкий разворот, а слабость окончательно овладевает моим и без того слабым телом. Чувствую лишь то, как начинаю падать назад, но оказываюсь в мужских руках, успевших поймать меня.

– Всё будет хорошо, прелесть. Я позабочусь о тебе, – слышу я последнее, прежде чем погрузиться в тёмный омут.

* * *

Я просыпаюсь, когда что-то холодное и мокрое касается моего голого живота.

От ужаса я резко хватаю руку, которую вижу перед собой сперва размытым пятном, а затем уже отчётливой конечностью. В смугловатом оттенке кожи смешивается и что-то яркое, цветное. Знакомый браслет.

– Не волнуйся, Нура, – раздаётся нежный женский голос. – Я не мужчина.

И когда я осознаю, что это сидящая около меня на стуле Сирина, то с облегчением выпускаю руку из своего натиска и извиняюсь глазами, потому что пока не способна сделать это голосом.

Сперва я пытаюсь рассмотреть место, в котором нахожусь. Это небольшая, сооружённая из камней и дерева комнатка с невысоким потолком. В углу зажжён факел: должно быть, только для меня. Блики от огня играют на стеклянных поверхностях колб и маленьких склянок, в которых хранятся жидкости разных цветов. Они стоят на столике рядом с моей кроватью.

Затем, достаточно изучив помещение, я опускаю взгляд вниз. Я лежу без шарфа, светлые волосы растрёпаны и лежат у меня на плечах, ниспадая на постель. Из одежды на мне лишь небольшая повязка, скрывающая грудь, и штаны. На месте раны – длинное тёмно-красное со слегка фиолетовыми и бледно-зелёными оттенками пятно.

– Оно совсем скоро уже полностью заживёт, – говорит Сирина, проследив за моим взглядом. В руках у неё смоченная тряпка. – Здешние Лекари знают своё дело.

– Где я? – Наконец мне удаётся вернуть себе собственный голос. – И где Керан?.. Как мы здесь…

– Он принёс тебя на руках. Убийцы нашли его недалеко от входа и завели внутрь.

Значит, Гривинсхад и впрямь пока не пострадал. Святые ещё до них не добрались. И даже если пытались, то у них ничего не вышло.

– Хочешь, я позову его? – предлагает Сирина, и я теряюсь, совершенно не зная, хочу ли этого в самом деле. – Разумеется, после того, как ты оденешься.

Я привстаю на локтях, с радостью подмечая, что боли больше никакой нет.

А потом мы слышим голоса за дверью.

– Дай мне пройти, ёфол бы тебя побрал! – раздаётся снаружи знакомый и такой родной мне голос.

– Она сейчас раздета, Мистлок, – следом доносится незнакомый мужской. Наверное, стражник, приставленный к двери. – Имей уважение.

– Ты думаешь, я буду воспринимать её как девушку? Да я даже не знаю, что у неё есть грудь!

Я тихо смеюсь, пока Сирина встаёт и идёт к двери, чтобы поставить конец этому бесчинству. И пока она этим занимается, я нахожу свою заботливо кем-то подготовленную чистую одежду и скорее натягиваю на себя, горя от нетерпения увидеть физиономию этого родного придурка. Хватаю шарф и накидываю на голову.

Сирина оборачивается, прикрыв дверь, и в удивлении замечает меня уже одетую и готовую к выходу.

– Я по нему очень соскучилась, – пожимаю я плечами.

Она кратко смеётся и отходит от двери, позволив мне подойти и открыть её. Я выхожу. Мистлок стоит совсем недалеко, опёршись на большую груду серых камней со скучающим видом.

– Я рад видеть вас в здравии, – вежливо кланяется мне стражник, едва я сделала шаг наружу.

– Спасибо, – растерянная от такого почтительного жеста благодарю его я, а затем обращаюсь к Мистлоку: – Эй, тупица!

Услышав голос своей драгоценной подружки, он резко поворачивается в мою сторону, и вот уже спустя краткое мгновение летит ко мне.

– Как ты напугала нас всех! – громким и каким-то ругающим тоном говорит он, стискивая меня в объятьях. В настолько сильных, что я с трудом дышу. – Я думал, ты можешь умереть!

– Если ты по-прежнему этого не хочешь, осмелюсь попросить тебя отпустить меня, – хриплю я ему в плечо. – Иначе моя смерть неизбежна.

Мистлок отстраняется, и в его зелёных ярких глазах впервые за долгое время играет самая настоящая радость. Не та радость, какая бывает, когда он наблюдет за забавной ситуацией и хохочет до боли в животе, не та, когда он получает от Сирины долгожданный поцелуй. Не та, какая появляется, когда ему удаётся присвоить себе целый поднос со сладостями без последствий. Это другая радость. До этих пор мной ещё не изученная.

– Ты в порядке же, да? – спрашивает он и одновременно оглядывает меня с ног до головы на обнаружение всяких травм. Хотя что он мог увидеть под слоем всей этой одежды? Он заметил бы, что что-то не так, только если бы у меня отсутствовала целиком рука или нога.

– Да. В порядке. Уже.

Мистлок почему-то отводит меня чуть подальше, как будто не желая, чтобы стражник услышал его следующие слова. А потом вздохнув говорит:

– Скажи за это спасибо любви всей своей жизни.

От шока я даже делаю пару шагов назад, как будто меня ударили под дых. И удивление на моём лице заставляет Мистлока нахально усмехнуться.

– А ты думаешь, я не заметил?

– О чём ты? – делаю я вид, что совершенно не понимаю, что за пургу он сейчас несёт с таким уверенным видом. Искренне надеюсь, он почувствует себя дураком после этого и заткнётся.

– О том, что ты влюблена в Керана.

Демонстративно усмехаюсь, словно он выплеснул самую откровенную чушь, опровергнуть которую может любой, кто умеет говорить.

А сама внутри паникую.

– Никогда не слышала подобного бреда. Ты в моё отсутствие ума лишился?

– Ой, да кому ты разыгрываешь эту комедию? Всё и так ясно. Причём давно.

– Мистлок, ничего не хочу слышать.

– В этом ничего плохого нет. Почему ты так критично всё отрицаешь?

– Потому что это неправда!

– Даже твоя истерика сейчас как раз-таки подтверждает мои слова.

От отчаяния мне хочется нырнуть с головой в какую-нибудь глубокую яму и похоронить себя заживо. Такое ощущение, что лучше бы мне остаться в той дрожащей крепости, с которой мы спаслись, чем выслушивать всё это. То, что моя давняя тайна становится известной, по крайней мере, одному человеку, меня вот-вот убьёт.

С чего он вообще это взял?!

– Нура, всё в порядке, – заверяет меня Мистлок, и его наглые и насмешливые черты лица на удивление смягчаются. Теперь мне не кажется, что он смеётся надо мной, что и вызывало моё упрямое отрицание. – Я никому не скажу. Но, по правде говоря, тебе самой стоило бы признаться самому моему дурацкому братцу.

– Это всё не…

– Это правда. Ты его любишь. И это как бы… фу, ну… прекрасно? Прости, я просто не могу отделаться от того, что он мой брат, а ты моя подруга.

И наконец я сдаюсь. Потому что если Мистлок говорит, что никому не скажет, то он обязательно сдержит своё слово. Другому не быть.

– Откуда ты знаешь? – осмеливаюсь я задать не дающий мне покоя вопрос.

– По твоим глазам, которыми ты на него смотришь, – усмехается Мистлок. – Причём каждый раз. Да, ты всё время пытаешься отвлечь всех вокруг, одурачить… Например, сводишь разговор в иное русло или начинаешь бегать глазами по любым другим лицам, лишь бы не смотреть на него самого. Это всё выдаёт влюблённого человека, пытающегося хранить это в тайне.

Мне кажется, что я сжимаюсь до формы маленького жалкого комочка, только этого никто почему-то не видит.

– С каких пор ты такой знаток в области любовных наук? – стараюсь я отвлечься.

– Даже сейчас! Даже сейчас ты сводишь разговор в иное русло, лишь бы не говорить о Керане.

Я бы ни за что в жизни не подумала, что Мистлок Атталь может быть так догадлив и умён, чтобы поймать меня на лжи, которой я всегда кормила всех вокруг. И ведь все верили!

– И та буква, – заговаривает он снова. – «К» в комнате у тебя на потолке. Это же вовсе не твои родители.

– Всё, хватит, – смущаясь, отчеканиваю я. – Я поняла.

– Ничего ты не поняла. Не вижу, чтобы ты мчалась признаваться ему в своих чувствах.

Выпучив глаза от этого неожиданного заявления и наглости, я морщу нос и отвечаю:

– Я не собираюсь ему признаваться. Ни сегодня, ни когда-либо вообще.

– И жить несчастной до конца своих дней?

– Да. Если мне это уготовлено ад-Дарром, то да. Я это приму.

Мистлок качает головой, кладёт руку на моё плечо и слегка наклоняется, чтобы смотреть мне в глаза.

– Я не думаю, что твой бог уготовил для тебя несчастную жизнь.

– Это знает только Он.

– А ты надейся на лучшее.

Я в недоверии кошусь на него, потому что возникает такое ощущение, что кто-то сменил настоящего Мистлока на того странно говорящего юношу передо мной.

– В чём дело? – усмехаюсь я. – С чего вдруг ты толкаешь такие речи?

Мистлок фыркает, отстраняясь и убирая руку с моего плеча.

– Наверное, возмужал. Всё-таки мне восемнадцать уже исполнилось.

Я подскакиваю на месте и закрываю ладонями рот в изумлении. В водовороте последних сумасшедших событий я и забыла о приближающемся с каждой Луной торжестве Мистлока.

– Ох, ад-Дарр! – вырывается у меня слишком громко. – Так значит…

– Ага. Пора дарить Сирине красную Нить, да? Как думаешь?

Предложение руки и сердца, другими словами.

Я невольно усмехаюсь отразившемуся в его чертах волнению. Очаровательное зрелище.

Но потом в миг поникаю, когда, глядя в его зелёные глаза, вспоминаю превращённого в чудище Брикарда. Есть ли шансы его спасти? Вернуть обратно?

И знает ли Мистлок об участи своего отца?

– Мистлок… – начинаю я неловко, пытаясь подойти к теме как можно мягче. – А ты… ты знаешь, что твой…

– Да. Знаю.

Он заставляет меня подавиться словами. Беспомощно киваю, уже по его виду определив, что он в курсе произошедшего.

– Узнал сегодня, – отвечает Мистлок полным горечи голосом. – Керан рассказал… Но Сэнах считает, что в Книге ядов обязательно есть противоядие, которое вернёт его в нормальное состояние.

– Правда? – Я ощущаю, как в сердце зажигается маленькая искорка надежды, угрожающая разгореться до самых настоящих пожаров. – Он правда так считает?

– Да. Он почти уверен в этом.

Мистлок выглядит опечаленным, и я корю себя за то, что заговорила об отце.

– В таком случае мы успеем раздобыть Книгу ядов до твоего венчания с Сириной, и Брикард будет на нём присутствовать, – провозглашаю я почти торжественно, словно даю клятву королю. – Я тебе обещаю.

– Но проблема в том, что мы не знаем, где она.

– Я могу найти ответ на этот вопрос, – уверяю я его, уже выискивая взглядом либо Сэнаха, либо Керана за его спиной. – Отведи меня к мужчинам.

– Зачем тебе понадобилось идти к мужчинам? Никогда не замечал за тобой повадок куртизанки или любительницы поразвлечься.

Я закатываю глаза.

– Мистлок, ты же понял, о чём я.

Он кратко хохочет, считая, что смешно пошутил, а потом кивает и, сказав Сирине, что сейчас вернётся, идёт по направлению моста, переносящему людей на другую часть необъятного Гривинсхада. Внизу плещутся и шипят светящиеся реки, над головой пролетает Туча, явно вознамерившаяся приятно провести время с взлетевшим в воздух макартом-самцом, судя по их весёлому и активному виду. К слову, да, макарт Керана – девочка. И, клянусь ад-Дарром, иногда мне хочется ревновать его даже к ней!

Наконец, минуя скалы и около десятка людей, радующихся моему выздоровлению, мы добираемся до того самого шатра, за которым всегда стоит стол, карта и задумчивый Сэнах. Часто он напоминает своим серьёзным и хмурым видом Брикарда. Наверное, поэтому я прониклась к нему с душой, словно он заменил мне его на время.

– Нура, я очень рад, что ты выздоровела, – приветствует он меня. – Нам сильно не хватало тебя.

Я благодарно и с лёгкой улыбкой киваю, невольно переводя взгляд на стоящего рядом с ним Керана. Мистлок успевает шепнуть мне: «Твои глаза, тупица», и я еле сдерживаюсь, чтобы не дать ему по голове одной из стоящих на карте фигурок, а затем разворачивается и уходит, посчитав себя явно лишним.

– С возвращением, прелесть, – улыбается Керан, вызывая в душе разливающееся по всей груди тепло.

И я наконец в полной мере понимаю, что это он, настоящий. Потому что Керан под воздействием яда говорил иначе, двигался иначе, взгляд был грубый, жёсткий, даже если он пытался юлить. А сейчас он мягкий, добрый и горячо мной любимый.

И самое главное – в янтарных глазах нет ни ниточки потемнения.

– Как ты чувствуешь себя? – спрашивает Керан после затянувшейся паузы.

Я кладу ладонь на ранее раненный бок.

– Лекари меня подлечили. Больше не чувствую боли.

– Замечательно. Мы волновались за тебя. Видела бы ты Мистлока. Он себе места не находил.

Я усмехаюсь, потому что точно знаю, что так и было, и могу ярко себе это представить.

Сэнах отворачивается обратно к карте. Он помрачнел и выглядит чересчур задумчивым. И я понимаю, чем это вызвано.

Конечно, Дарки.

– Мы ведь вытащим Дарки, верно? – интересуюсь я, уверенная в положительном ответе. – Вы уже готовитесь наступать?

– Не всё так просто, Нура.

Его ответ вызывает у меня сильнейшее смятение.

– В каком смысле? Они ведь… они могут сделать с ним тоже самое, что и с… – Я затыкаю себе рот, взглянув на Керана. Должно быть, напоминание об отце может его расстроить, если он вообще знает о том, что с ним произошло.

– Дело в том, что он попал к ним в плен намеренно, – говорит Сэнах, и это шокирует меня ещё сильнее.

– Что?

– В первую очередь, ради твоего спасения, а во вторую, чтобы проникнуть глубже. В эпицентр всего этого хаоса. Дарки всегда был таким нетерпеливым храбрецом… Если это можно считать за храбрость, а не мальчишескую глупость.

Странно слышать о «мальчишеской глупости», когда вспоминаешь о том, что Дарки по меркам нормальных людей уже не мальчишка – ему все триста девятнадцать лет.

– Он возомнил себя смельчаком, это ясно, – подаю я голос после недолгой паузы, – но они могут превратить его в животное, напоить ядом. Даже если не Кровью сирда, то любым другим, более ужасающим.

– Они не будут порабощать его, Нура, за это можешь не беспокоиться. Он нужен им в здравом рассудке. И ты ведь сама знаешь почему.

Керан снова заговаривает:

– Почему? Я, например, не знаю, а хотелось бы. И почему он вообще так бросается рисковать собой ради Нуры?

Ох, кажется, он ничего не знает о нашем родстве.

Сэнах решает взять объяснение на себя, мельком глянув в мою сторону:

– Потому что Дарки доводится Нуре родным братом.

Керан выглядит потрясённым. Огоньки с факелов, окружающих нас, пляшут в его жёлто-оранжевых глазах и отдаются слабым блеском на его смугловатой коже.

– Но как это возможно?

Сэнах продолжает:

– Дарвиши часто меняли своё место проживания, боясь быть разоблачёнными. Я уже рассказал тебе о чудо-эликсире, который они сготовили для своего долголетия без старения, так что ты и сам должен понимать, что было бы логичнее им прятаться. А находиться на одном месте больше сорока лет, не вызывая удивлений со стороны окружающих их людей, они не могли. Так что спустя пару лет после того, как они перебрались в Велесию, они произвели на свет Дарки.

Вот откуда он так хорошо знает язык сивели, носит два цветочка, которые изображаются на королевском знамени Велесии, и без труда выдаёт себя за уроженца этого солнечного королевства. Никогда бы не подумала, что он может быть раксираховцем, хотя бы исходя из его внешних данных. Хотя этого не скажешь и обо мне – с моими-то почти белыми волосами.

– А как он всё-таки попал сюда, в Шиэнну? – спрашиваю я, не сумев остановить своё дикое желание расставить все мысли по местам. – Дарки говорил, что папа с мамой продали его какому-то купцу в Коггате, который купил его в качестве раба.

– Так и было. Но не продали. Дарвиши просто отдали его ещё мальчиком.

Мне показалось, что он говорит о ком-то другом, но точно уж не о моих родителях, которых все до сих пор возводят до уровня небес за их доброту и смелость.

– Отдали в рабство? – переспрашиваю я, желая уточнить этот странный момент. – Своего сына?

– Они были вынуждены это сделать, когда поняли, что за ними охотятся перийцы по приказу короля. Ты должна понять их.

– Увы, у меня это не получается.

– Дарки не страдал в руках господина Хоррена, могу тебя в этом заверить. Он работал у него в качестве посыльного и получал кров, пищу и приличную сумму каттов в вознаграждение. И хорошее отношение.

Вряд ли ему нужно было всё это сильнее, чем любовь и забота папы с мамой, – думаю я, но воздерживаюсь от произнесения этих слов вслух.

Внезапно родители, которых я даже и не знала лично достаточно, чтобы делать хоть какие-то выгоды, меняются в моих глазах. Они были готовы на всё ради своего дела, ради изготовления ядов и изучения монстров. Даже отказаться от детей под предлогом защиты. Может быть, мы и не нужны были им в самом деле?

– Какие фанатики, – рассуждаю я с горечью.

Сэнах смотрит на меня взглядом, полным сочувствия, хотя не знаю, сочувствует ли он мне по-настоящему.

– Когда мальчику исполнилось девятнадцать, господин Хоррен послал его за бутылью с соком в ближайший рынок. Он его принёс. Господин Хоррен выпил сперва сам, напоил жену, своих детей и также дал стакан Дарки за хорошо проделанную накануне работу. Все они умерли от отравления, кроме него.

– Как такое возможно? – подаёт голос Керан.

Сэнах отвечает незамедлительно, ожидав этот вопрос:

– Яды, что создавали Дарвиши, устроены так, что никогда не действуют должным образом на них самих. Вместо этого эти яды могут просто отражаться на их внешности, вызывать некие побочные эффекты. Цвет волос Нуры и Дарки тому доказательство. Они просто выцвели, стали белыми, хотя на самом деле они оба имеют от природы чёрные волосы, как у представителей народа Раксираха. – Далее Сэнах переводит внимание на меня, словно говорит всё это мне одной. Может быть, так и есть. – В ту Луну, когда умер и господин Хоррен и его семья, Дарки под видом сока просто отпил из яда, дарящего долголетие без старения подобно чудищам с реки Шеба, которые долгие века не стареют.

Вероятно, всю правду мне знать с самого начала было не положено, учитывая то, что во вторую нашу встречу он рассказывал, будто бы совсем не в курсе, каким именно образом Дарки отпил этой отравы, сделавшей его практически бессмертным.

– Почему вместо сока в бутыли оказался яд? – не понимаю я, с каждым новым его словом погружаясь в пучину бесконечных мыслей всё глубже и глубже.

– Об этом позаботились Дарвиши? – выдаёт своё предположение Керан.

Сэнах кивает, заставив меня в очередной раз ужаснуться.

– Они держали Дарки на расстоянии до определённого момента и когда этот момент настал, они подарили ему долголетие с помощью ловкого обмана с соком и избавили от господина Хоррена. И спустя много лет, когда он научился выживать и набрался силы, а Дарвиши закончили все свои дела, они вернули его в семью.

– Какими же делами они занимались всё это время?

На это он ответить не может, и я даже не настаиваю на обратном, вдоволь наглотавшись просто невероятного количества информации, словно я испила из целого моря до последней капли. Ощущения примерно те же самые, как если бы я и в самом деле это сделала.

Я прикрываю лицо руками, едва ли не ощущая, как голова у меня от стольких размышлений начинает лопаться изнутри.

– Судя по всему, что мы только что услышали, выходит, что и Нура когда-то отпила какого-то из этих ядов? – спрашивает Керан. На его лице искреннее любопытство.

Он подходит ближе к столу и опирается на него руками, не терпя как можно скорее услышать продолжение.

– Да. Если вы не помните её темноволосой, должно быть, Дарвиши напоили её ещё в младенчестве.

– Чем? – У меня пересыхает в горле. – Каким из ядов?

– Тем же самым. Дарящим долголетие.

– Но если меня напоили ещё в младенчестве… я не смогла бы вырасти до сегодняшнего возраста так… быстро. Разве нет?

– Твои родители могли менять действие каждого яда, как им угодно. И этот яд, судя по всему, заработает во всю свою силу только в будущем. Твой возраст однажды остановится на определённой отметке. Возможно, когда тебе исполнится девятнадцать, как Дарки.

Кого-то подобные мысли могли бы обрадовать. Кто-то сошёл бы с ума, узнав, что теперь он не будет стареть долгие века и проживёт сотни лет, если его не убьёт что-то другое. Но я этой перспективе ужасаюсь не на шутку.

Керан устало вздыхает:

– Ну и к чему же вы всё это нам поведали?

Сэнах переводит дыхание.

– К тому, юноша, что сильнейшее оружие Святых, получается, не подвластно только им обоим – Нуре и Дарки. Они не смогут ими управлять как марионетками, не смогут выдавить ни единой правды, если они сами того не захотят, не смогут убить ни одним из смертельных для любого другого человека ядом… Их оружие бесполезно, но они об этом не знают. И мы можем использовать это против них.

Ко мне подбирается догадка.

– Так вот почему вы не беспокоитесь об участи Дарки. Даже если они захотят сделать с ним что-то с помощью любого из ядов, им это не удастся.

– Верно. А он будет искусно притворяться, словно всё у них работает. А в это время мы придумаем, как раздобыть Книгу ядов. Узнаем, где она вообще находится.

– Дарки сказал, что карта может быть в Сальшане.

– Но мы не можем отправляться туда в открытую, – говорит Керан, – потому что деревня во власти Святых. Их люди охраняют каждую щель. Я выполнял приказы короля, Хилларка, остальных, против воли, да, но также и запомнил большинство из их разговоров.

– Получается, под воздействием Крови сирда ты просто как бы…

– Не мог ничего сделать, но слышал и видел то, что делало моё тело. Правда, я помню не всё, потому что моментами словно просто засыпал. Будто происходили провалы в памяти.

Некоторую часть его признания можно считать за отличную новость. Наверняка он успел услышать много полезного. Того, что нам обязательно пригодится.

– Если Дарки сказал, что карта может быть в Сальшане… – задумчиво протягивает Сэнах, – я склонен ему верить. Этот мальчишка редко когда ошибается. Поэтому мы обязательно должны попасть туда.