Суворовец. Том 1

Глава 19

Опять старый знакомый нарисовался! И как всегда, невовремя!

Губы "старшака" Тополя вновь растянулись в хищной, масляной улыбке. Глазки сузились. Точно такими же сальными глазками этот "Казанова" смотрел на Настю, когда подрулил к ней на катке в парке Горького.

В тот раз будущему продажному "полкану", правда, обломилась только дырка от бублика. Не случилось у него "мэтча" с красавицей-фигуристкой! Не понравился он ей. Правда, и мне обломилось тогда не больше, хоть я и понравился Насте! Но я-то своего в итоге добился — разыскал даму сердца в огромной Москве!

Настя смутилась. Не привыкла, видать, к настырному вниманию. Да и Тополь, судя по всему, вызывал у нее только отвращение. Я по глазам видел, что моя девушка уже придумывает, как бы вежливо отказать вновь невесть откуда взявшемуся навязчивому хахалю. Пожалуй, возьму-ка я сразу быка за рога. Вежливость тут ни к чему.

— Танцуете, барышня? — повторил он нетерпеливо, пожирая взглядом точеную и спортивную фигурку девушки.

— Танцует! — вмешался я в разговор. — Но не с тобой! Усек?

Загородил собой Настю и встал прямо перед Тополем.

Тополь нахмурился. А потом в своей фирменной манере сузил глазки и попытался глянуть на меня, как солдат на вошь. Да куда там! Я давно его в росте обогнал! И полковничьих погон на нем не имеется. А "старшак" — преимущество весьма и весьма условное.

Так что не выйдет у Тополя поиграть в "дембеля".

— Слышь! — едва слышно, одними губами проговорил Тополь. — Я не к тебе обращаюсь, а к телке!

— Телки в поле пасутся! — громко оборвал я его. — А здесь девушки! Ты не с гопотой семки на кортах лузгаешь!

Наш разговор не остался не замеченным. Девочки, стоящие рядом, отошли на всякий случай в сторонку. А кое-кто из суворовцев начал поглядывать на Тополя уже весьма неодобрительно.

Настя тоже опасливо отошла чуть назад, глядя на Тополя с глубочайшим презрением. И сразу же подле нее притулился какой-то "первак" из четвертого взвода.

— Разрешите! — пропищал он и хотел бы предложить даме руку.

Та даже растерялась. Только и успевай отбиваться от кавалеров!

Ешки-матрешки! Да тут глаз да глаз нужен! К девушке моей уже очередь из пубертата в форме выстраивается!

— Не разрешаю! — гаркнул я и специально взял Настю за руку. Занято, мол, товарищ суворовец. И даже не пытайся.

"Первак" пожал плечами, но не особо расстроился. Мигом окрутил какую-то девицу из бальной студии.

— Что, Макарон? — насмешливо окликнул Тополя его однокурсник — широкоплечий здоровяк Сема Бугаев. — Не подфартило? Бал уж скоро закончится. А ты за весь вечер так ни с кем и не потанцевал... Ну хочешь, Тополь, я тебе пару составлю? Так сказать, в виде исключения.

И он, щелкнув каблуками, галантно предложил Тополю руку.

— Разрешите Вас пригласить, товарищ суворовец?

"Старшаки" вместе с Семой захохотали.

— Пошел ты! — прошипел униженный Тополь и, смерив меня злющим взглядом, вышел из зала.

— Я б пошел, да ты оттуда! — отбрил Тополя Сема и равнодушно отвернулся, негромко сказав: "Придурок!".

Перерыв закончился. Вновь заиграла музыка.

Сема глянул на большие настенные часы в зале, повел широченными плечами и деловито сказал:

— Полчаса до конца! Пойду-ка напоследок еще потанцую!

— И я! — отлип от подоконника его приятель — Саня Раменский. Одернул на себе мундир и деловито сказал:— Давай, Сема, на абордаж! Не подведем гордое звание суворовца!

— Ты как? — спросил я Настю. — Хочешь еще потанцевать?

Но та вдруг наморщила свой прехорошенький носик.

— Ой, Андрей, я так натанцевалась сегодня! — воскликнула она. — Кажется, на год вперед! Ноги просто гудят! Я даже на тренировках так не уставала! Может, пойдем присядем?

— Один минут! — с готовностью отозвался я и галантно повел рукой в сторону выхода: — Прошу в фойе, мадемуазель!

Что ни говори, а есть в балах своя изюминка, своя особая атмосфера! Приятно хоть на мгновение почувствовать себя этаким бравым юнкером... Ну, из тех, которые свободно говорили по-французски, умели играть на рояле, петь романсы... И, конечно же, очень-очень нравились дамам...

Здорово хоть на мгновение окунуться в девятнадцатый век! Пусть я сейчас и в СССР семидесятых!

— Слушай! — сказала вдруг Настя, когда мы присели на лавочке. — А я его помню! Ну, мальчишку нахального этого! Это же он тогда на катке ко мне подходил!

— Подходил... Подъезжал... — хмуро сказал я и подтвердил: — Да, он самый.

В мозгу снова всплыло воспоминание о том памятном дне, когда я понял, что пропал, едва увидев миленькую хорошенькую девчушку на коньках, в красно-белом свитере и милом беретике с помпоном.

А сегодня Настя и вовсе чудо как хороша! В бальном-то платье и с прической! Небось всю ночь на бигуди спала, чтобы локоны были "как надо"! Обнять бы ее, прижать к себе да затискать вдоволь! Но нельзя! Этикет, чтоб его.

Да и в фойе мы уже не одни. Еще несколько парочек сюда подтянулись — тоже "поговорить" в укромном уголке.

— Ага.... — согласилась Настя и наклонилась, чтобы поправить замочек на туфельке. — Да, точно он! Фу, мерзкий он какой-то! И липкий! Будто тянет от него чем-то нехорошим.

— Есть такое дело! — мрачно подтвердил я. — Скользкий тип этот Тополь.

Я был абсолютно согласен с Настей. Сказал бы я вслух, чем именно "тянет" от Тополя, но лучше промолчу. Не при дамах такие слова говорить воспитанному кадету.

— Тополь — это кличка? — уточнила девушка.

— Почему ты так решила?

— Ну... вы же все друг другу клички придумываете... — рассмеялась Настя. — "Зубило" там, "Пи-пополам"...

— Не... — пояснил я. — Не кличка. Это фамилия у него такая.

Я присел на скамеечку в фойе, рядом со своей девушкой. Чуть поодаль сидел Миха "Пи-пополам" со своей волоокой красавицей.

— А почему "Пи-пополам"? — допытывалась моя ненаглядная.

— Мелкий потому что... — терпеливо объяснял я. — Число "пи" раздели пополам. Примерно 1.57 и будет. А вот и он! — я указал подбородком в другой угол, где сидели Миха с Верой.

Крошечный Миха, казалось, до сих пор не верил, что ему обломилось такое счастье. Смотрел, смотрел, на свою даму сердца, точно верный рыцарь. И никак не мог насмотреться...

— А этот "Пи-пополам" — кажется, хороший парень... — шепнула мне на ухо Настя. — Вы с ним вместе учитесь?

— Конечно! — ухмыльнулся я. — И живем рядом!

Настя улыбнулась. А потом смущенно и ласково уткнулась мне в плечо. А я, решив, что не стоит обращать ни на кого внимания, склонился и поцеловал ее.

Вечером суета бала уже была позади. Взволнованные парни, вернувшись к отбою в расположение, болтали о том о сем, делились, с какими девчонками познакомились, кто с кем успел потанцевать...

— А наш-то "Пи-пополам" всех обскакал! — восхитился Тимошка. — А с виду такой скромник! Отхватил себе самую красивую!

Миха не обиделся на кличку. Он вообще был добрым малым. Хоть и вырос в суровых условиях детдома. Да и как тут можно злиться, когда ты еще пару часов назад кружил в танце, а потом целовал в фойе клуба училища (тайком от строгих взглядов офицеров-воспитателей) красивую девчонку?

— А ты-то сам чего тормозишь, Тим? — подал голос Димка Зубов.

Он тоже выглядел довольным и счастливым. Вон даже морда лоснится от удовольствия! Видать, все у него на мази было с той самой Сашей, которую, по мнению близнеца Белкина, звали, "как пацана".

— Нашел себе кого-нибудь? Или со стулом, как на уроке, танцевал?

— Со стулом — не со стулом! — деловито сказал Тимошка. — А есть уже парочка вариантов...

— Парочка? — засмеялся Колян. — Ты хоть одну найди! Или ты сразу и Тимуру пару ищешь? Чтоб два раза не ходить!

Даже после отбоя пацаны никак не могли успокоиться. Все обсуждали недавно закончившийся бал. Ну а я, лежа на своей койке, озадаченно думал о том, что сегодняшний разговор с Тополем, скорее всего, будет иметь продолжение.

Так и случилось.

***

— Лучше протирай, Рогозин!

Старшекурсник Тополь с повязкой на рукаве деловито ходил по столовой училища. Вид у него был такой, словно его не старшим в наряде поставили, а уже полковничьи погоны дали. Нос — до потолка задран.

Деловая колбаса выискалась.

— Вон пыль! — ткнул "старшак" мне под нос короткопалую ладонь. — И вот!

Провоцирует. Как пить дать!

Я понял его тактику. Подлый "Макарон" сообразил, что пока я рядом с Настей, не видать ему красавицы, как своих оттопыренных ушей. А посему решил устранить конкурента. В своей привычной, гадливой манере. Специально на "бычку" меня разводит. Чтоб я бросился на него и мигом увала лишился в ближайшее воскресенье. За этим не заржавеет поплакаться офицеру-воспитателю и сказать в детсадовской манере: "Он первый начал!". Этот и мать родную подставит за здорово живешь.

А вот фигушки! Не пальцем делан. И не первый день на свете живу. Не поведусь.

Я молча отошел в сторону и, не обратив никакого внимания, продолжил протирать пыль на подоконниках в столовой. Потом прополоскал тряпку и также тщательно протер столы.

— Грязно! — констатировал Тополь, который парил надо мной, словно коршун. Не отставал ни на шаг.

— Руки чаще мой! — равнодушно сказал я. — Тогда и грязно не будет.

И не успел будущий "полкан" открыть рот, как я уже двинулся к выходу.

— Куда пошел, Рогозин? — вновь прицепился "старшак".

— В гальюн, Тополь, — спокойно ответил я. — В гальюн. И добавил: — Проверять, надеюсь, не пойдешь?

— Не забудь! — тоном строгой мамки сказал Тополь. — У тебя еще гора картошки нечищеной. Повариха уже готовить собирается.

Я никак не отреагировал.

Спустя полчаса, когда я, сидя на стуле, ловко счищал кожуру с картошки, у Тополя, видать, снова зачесалось в одном месте.

— Фигово чистишь, Рогозин! — констатировал он, взяв из ведра с водой одну из чищеных картофелин. — Ты ж по полсантиметра кожуры снимаешь!

Как бы не так! Картошку я чистил обычным ножиком не хуже современных картофелечисток! Научился в свое время. Даже мама с бабулей удивлялась потом, как сноровисто и ловко у меня получается. Снимал я только кожуру. А вся картошка, ровненькая и красивая, отправлялась в готовку.

— Глазки выковыривай, Рогозин! — не отцеплялся Тополь. — А то сам же их потом в супе у себя и найдешь.

Я искоса глянул на него, но снова промолчал. Просто ловко пульнул чищеную картофелину прямиком в ведро. А потом еще одну. И еще.

— Э! — заорал Тополь, когда ему на ботинки и штаны выплеснулась целая лужица воды. — Ты че, Рогозин? Совсем страх потерял? Че лыбишься?

Весело стало. Вот я и "лыбился". Даже забавно стало наблюдать за тщетными потугами Тополя спровоцировать меня на драку. Этот суслик, жизни не видавший, и знать не знает, что перед ним не желторотик-первокурсник, а матерый опер. Я таких, как Тополь, в своей жизни перевидал вагон и маленькую тележку. Так что хрена с два он меня из себя выведет!

— О! Картина все та же! — раздался вдруг знакомый голос. — "Макарон" молодняк "строит"!

К нам подошли другие "старшаки" — Саня Раменский с Семой Бугаевым.

— Да не "строю" я никого! — попытался пошутить Тополь. — Это так... в педагогических целях...

— Слушай, "Макарон"! — насмешливо обратился к Тополю Сема. — Может, тебе в педагогический техникум надо было поступать? Что ж ты в Суворовском-то таланты свои гробишь?

— С чего это вдруг? — растерянно спросил Тополь, мигом растеряв весь гонор.

— Ну как же... — подхватил Саня Раменский. — Тебя ж хлебом не корми! Дай только молодняк "построить!".

— "Макарон"! — почти ласково сказал Тополю Сема, беря со стола чищеную морковку. — Мы ж тебя предупреждали... Ты свои дембельские замашки засунь себе... ну под подушку, что ли... Последнее китайское предупреждение тебе! Усек?

Тополь насупился и пошел красными пятнами. Еще бы! Прямо при молодняке его однокашники опустили!

— Не слышу! — лениво продолжил Сема, жуя сырую морковку.

— Усек... — пробормотал Тополь.

— Вот и славно!... — подытожил Саня.

— А вам-то тут чего надо? — вдруг ощерился Тополь.

— Нам — ничего! Пришли восполнить дефицит витамина "А". — дожевав морковку, бросил ему Сема. А уходя, бросил через плечо: — А вот тебя взводный ищет! Давай, шевели батонами, педагог!

И дружески подмигнул мне.

***

— Получи, Миха!

— Ага! Как бы не так! Сам получи, "Бондарь"!

— Хоп! Ха, попался! Нагибаться надо!

Я, Илюха "Бондарь" и Миха "Пи-пополам" вовсю играли на улице в снежки — прямо по дороге к метро "Бабушкинская".

Сегодня я пригласил друзей к себе домой.

Момент выдался подходящий — Настя сегодня была занята. Укатила на соревнования по фигурному катанию куда-то в область. Мама с бабушкой как раз намылились в гости к какой-то там своей знакомой на шестидесятилетие. А мне было позволено притащить гостей. Разумеется, с условием, что хату мы не разнесем и посуду за собой помоем.

Илюха "Бондарь" радовался этому увалу, как никогда. Впервые за долгое время его "за забор" выпустили. А раньше все не везло. То наряд вне очереди словит, то его очередь выпадет в воскресенье дежурить... Даже Суворовский бал пропустил.

— Что ж за жизнь-то у меня такая... несчастливая! — простонал как-то "Бондарь", заступая в наряд, когда мы с пацанами собирались на Суворовский бал.

— Нормальная у тебя жизнь! — поспешил я успокоить приятеля. — Все в свое время будет! Не очкуй!

И повторил фразу, которую сам приятель частенько любил говорить:

— И по твоей улице проедет БТР с тушенкой!

— Поскорее бы! — мрачно пробормотал "Бондарь", полоща тряпку в ведре. — Ладно... идите уже, танцоры. Мне еще расположение мыть!

А сегодня Илюхе повезло. И он, счастливый донельзя, точно школьник, пластался с нами в любимую игру детства.

— Ух, пацаны! — вздохнул он, когда мы решили сделать передышку. — Здорово-то как! Я чего-то даже дворовые игры вспомнил! Мы во дворе каждую зиму частенько снежные крепости строили! И двор на двор рубились! А потом мамка дома ругалась...

Тут он кинул взгляд на Миху и снова осекся. Не хотел обидеть детдомовца своими рассказами о родне.

Легкий характером Миха сделал вид, что ничего не слышал. Ну а я, чтобы замять сиюминутную неловкость, спросил:

— Мих, а ты чего сегодня холостой-то? Где твоя ненаглядная?

— Вера сегодня с родителями идет на свадьбу маминой сестры! — ответил Миха.

Он старательно лепил очередной снежок.

— Ладно... — подбодрил я приятеля. — Я тоже сегодня холостой! Не грусти!

— Слушай, Андрюх! — спросил меня вдруг "Бондарь". И неожиданно засмущался. Отвернулся, якобы для того, чтобы набрать снега в ладони, и будто бы невзначай тихо спросил: — Может, у Насти твоей подруга какая есть?

Я задумался.

— Да фиг его знает... Может, и есть... Спрошу при встрече. Ну что, сначала в кино, а потом — ко мне, на "Юго-Западную"?

"Бондарь" озабоченно оглядел себя.

— Боюсь, Андрюх, нас в кино в таком виде не пустят... Завернут, как пить дать.

Я бегло оглядел себя и друзей и вынужден был признать, что он прав.

Выглядели мы с Михой и Илюхой и впрямь не ахти. Заигрались и забыли совсем про "аккуратный внешний вид", про который нам перед каждым увольнением упорно втолковывал взводный. Шинели на нас — мятые все и в снегу. А "Бондарь" еще и пуговицу где-то потерял.

Хорошо, что бабули с мамой дома нет. А не то огреб бы я знатно, появившись на пороге в шинели, которую, по выражению бабушки, "корова жевала, а проглотить забыла". Еще и приятелям досталось бы на орехи. За компанию. Суровые советские родичи — они такие...

— Ладно! — решил я. — С кино мы сегодня пролетаем. Тогда, мужики, хорош лясы точить! Сейчас все втроем ищем пуговицу, а потом — сразу ко мне! Илюха, я тебе нитки, иголку дам, сам свою пуговицу пришьешь.

Не мытьем, так катаньем мы отыскали в сугробах пуговицу "Бондаря". А потом сразу двинули ко мне.

— Заходите, мужики! — радушно пригласил я приятелей, открыв знакомую дверь, обитую дерматином. — Тут разувайтесь! Илюха, я тебе сейчас иголку с ниткой дам.

Однако не успели мы войти в квартиру, как дверь напротив отворилась.