Стратагема несгораемой пешки

02 января 2069 года. Гамбург

— Увидишь крысу, предупреди, — тихонько попросил Тайпан. — Пойми меня правильно, но я до смерти боюсь этих волосатых putas[48]…

Сантейро, конечно, не ответил. А вот Джастин пошутил — тонко, хоть и без должной оценки со стороны остальных:

— А как же прозвище? — хмыкнул он. — Одной дозы твоего яда должно хватить на убийство двухсот тысяч хвостатых!

Варгас закатил глаза.

— Предпочитаю специализироваться на людях. В частности, на юмористах…

Смачно сплюнул на покатую грязно-зеленую стену, прислушался к убежавшему вперед эху. Лужа под ногами хлюпнула, когда Фаусто грациозным зверем метнулся от одного прохода к другому. Замер, жадно втягивая воздух подземелья огромными ноздрями. Коротко махнул остальным.

Выступил из тени Годар. Исмаэль осторожно шагнул вперед. Позади, отстав ярдов на двадцать, продолжил движение Кольт, замыкавший шествие по тоннелю.

— Направо, — уверенно распорядился Сантейро.

Провел пальцем по запястью, где крепился тактический мобикомп, и остальные члены группы увидели на своих забралах прочерченную линию маршрута. Черные стекла на его глазах блеснули, напомнив Годару про человека-невидимку из старого фильма. В тонкой маске и очках, здоровяк был очень похож на Джека Гриффина. Если, конечно, не забывать, что герой Уэллса носил дождевик, а не серый бронированный комбинезон с разгрузкой поверху. И шляпу, а не боевой шлем…

— Второй коллектор, — прошептал темнокожий, — сворот на северо-восток, пятьсот метров. Так попадем в каверны периода второй индустриализации и шлюзы сброса…

Варгас кивнул и, неуверенный, что через свои неизменные окуляры напарник хоть что-то видит, поднял к арочному потолку оттопыренный большой палец. Двинулся за Фаусто, стараясь не наступать в вязкие иссиня-черные лужи и высматривая мерзких грызунов.

Четыре человека, прокладывавшие путь под линиями гамбургского метро, не включали фонарей. Пользовались системами ночного видения, встроенными в забрала касок, и координировали друг друга через комспат, который вскоре предстояло отключить.

На плечи давили тонны земли. Коридоры, часть которых была проложена еще в позапрошлом веке, казались хрупкими и готовыми к немедленному обвалу. Там, где на смену бурому кирпичу приходил массив бетона, становилось чуть спокойнее, но шальные мысли о братской безымянной могиле не покидали ни Кольта, ни Варгаса…

На перекрестках веяло ледяным ветром, приносящим запахи канализации и падали. По трубам текло то, что еще недавно было вкусной едой. Выпивкой. Людьми. Время от времени бойцы слышали далекий гул пробегающего поезда. Царство тьмы и забвения словно высасывало эмоции, заставляя думать исключительно о неприятностях. Мрак шуршал сотнями крысиных лап, с потолка капало…

В подземелья города проникли через заброшенные подземные гаражи неподалеку от Зоннинканаля. Там же бросили фургон, на котором прибыли. Вскрыв двери, способные остановить диггера-любителя или бомжа, но не профессионального пешку, спустились под Гамбург, взяв курс на север.

О том, что первой группе предстоит войти в Кей-Джи-8621 снизу, они узнали чуть больше трех часов назад. Совершенно этим фактом не вдохновившись, но безропотно исполняя приказ. Немногословно попрощались с аль-Армандом, Данстом и Каримом, покинули съемное кондо и принялись загружать снаряжение в фургон.

И вот они уже ползут по подземным тоннелям, пробивая себе путь мультиспектральными визорами, картами и электронными целеуказателями. Инородные живые тела среди тлена, мусора и старого бетона. Винтовки смотрели вперед, ни на секунду не опускаясь в пол, пальцы лежали на спусковых крючках…

Четверо миновали сложную станцию по отводу подземных вод — несколько каналов под каналами, снижающие нагрузку на судоходную систему города. В толще земли, железа и бетона тяжело дышали очистные сооружения, воздух то становился затхлым до омерзения, то его, будто скальпелем, вскрывало ударом сквозняка. Люди морщились, но респираторы надевать не спешили — датчики на бронекостюмах фиксировали малейшее изменение состава воздуха и пока не предвещали беды.

В окружающих декорациях солдаты Доппельгангера казались персонажами фантастического фильма. Храбрыми колонизаторами далеких планет, вторгшихся в катакомбы неизведанной звездной цивилизации, сами похожие на причудливых боевых роботов. Пепельные бронекостюмы облегали тела подобно анатомическим доспехам древних греков. Выкрашенное в серый цвет оружие пестрело тактическими обвесами, от него к шлемам и наручным терминалам тянулись армированные провода. От покрытых камуфляжными разводами кобур, подсумков и всевозможных боевых приборов на поясах у наблюдателя бы обязательно зарябило в глазах. У всех, кроме Сантейро, матовые забрала были опущены, оставляя открытыми лишь подбородки — при ходьбе эта брешь тоже скрывалась, когда корсетный горжет поднимался, в движении защищая шею.

На спине Фаусто крепился пулемет, совершенно не отягощавший здоровяка — тот двигался, будто вовсе не нес на себе объемную армейскую сбрую. Русский снайперский автомат, сейчас зачехленный, достался Кольту…

Группа одна за другой миновала старинные своды каменных арок; современные, вгрызшиеся в камень и плоть земли конструкции из пенобетона и железных ферм. Четверка молча проходила вдоль кабин операторов наблюдения за насосами, заброшенными давным-давно; оставляла за спиной искусственные каверны для прессовки мусора; иногда натыкалась на нищие коммуны наркоманов и бездомных, предпочетших убраться с пути крохотной подземной армии, побросав драные матрасы, коробки, тряпье и скудные запасы еды.

Разговаривать не хотелось.

То и дело поскальзываясь на вонючей тине, пенсы берегли дыхание и нервы. Только Годар без устали, но едва слышно, насвистывал под нос смутно знакомый мотивчик. Казалось, седой юрэй способен с одинаковым удовольствием гулять как по Елисейским полям, так и по грязным подземельям Гамбурга.

Без крыс все же не обошлось…

В одном месте дорогу им пересекла настоящая стая. И не успел Сантейро предупредить идущего за ним Варгаса, как тот вздрогнул, дав по волосатым тварям короткую очередь. Приглушенная наствольной насадкой, она разнеслась по коридору, будто кашель умирающего. Растерзанные пулями зверьки истерично запищали, стая бросилась врассыпную. В лужи посыпались мягкие гильзы.

— Chingada madre![49] — просипел Исмаэль, облегченно прижимаясь к стене. — Простите, друзья… Никак не могу привыкнуть к виду этих отродий…

Сантейро покосился на него, как показалось, с осуждением. А может быть, равнодушно — лицо его оставалось скрыто, и он мог обернуться только для того, чтобы выяснить причину стрельбы. Годар с пониманием усмехнулся, и не подумав осуждать коллегу. Лично он считал, что каждая пешка в мире давно заслужила полное право на собственные недостатки и причуды…

Несколько раз навстречу людям срывались стаи летучих мышей. Но их никто не боялся, и бойцы лишь ненадолго замирали, позволяя драному черному покрывалу облепить себя, прокатиться по амуниции, а затем с писком исчезнуть в боковом тоннеле или трубе вентиляционной шахты.

Пенсы продолжали путь под городом, подавленные им, заживо похороненные им, потерявшие всякое ощущение действительного времени. Одну за другой проходили отмеченные Мартином навигационные точки, считали метры и повороты. Двигаясь осторожно и сосредоточенно, словно находились на оккупированной противником территории, группа приближалась к конечному пункту. О том, где сейчас находились Данст, его имплицитор и пилот, все четверо лишь догадывались…

Наконец все закончилось.

Отряд вышел к обозначенной на схеме точке, делая финальный привал на вершине широкой металлической лестницы. По переданным Гармоником картам — упокой Иисус-Карающий его душу, — за массивной металлопластиковой дверью начинались подземные коммуникации самого «Фоертурма»: настоящая начинка Кей-Джи-8621.

Сантейро повесил на дверной замок декодер с нехитрым клещом-выжигателем, не спеша активировать устройство. Обернулся, осматривая остальных.

— Отключаем комспат, — распорядился великан. — Мы почти на месте. Напоминаю, что подвалы выводят не в сам небоскреб, а в его фундаментный комплекс. Это, между делом, почти два квартала площади… Движемся по отработанной схеме — на восток, затем два яруса вверх, и снова на юг; попадаем в цоколь «Фоертурма».

Все кивнули, и темнокожий продолжил, поблескивая очками в свете тусклых потолочных ламп.

— Проверить связь, отныне поддерживаем ее только на установленных частотах, смена по расписанию. Варгас, переоснасти использованный на крыс магазин. Еще раз убеждаемся, что заряжены нелетальные боеприпасы — это отдельный приказ Данста. Кольт, расчехляй свою игрушку и держи наготове. Сверить часы. Подтянуть амуницию. Счистить грязь с ботинок, мы не должны оставить и следа. С этой минуту забрал не поднимать. Силиценовые дубликаты планов держать под рукой. Кто хочет покурить, даю последний шанс. Вопросы?

Вопросов не возникло. Курить тоже никто не хотел.

Завершив приготовления, пешки один за другим отчитались о готовности. Здоровяк кивнул, включая декодер. Тот мигнул зеленым глазом, внедряя клеща в цифровую сердцевину замка, раздался скрежет, и трубки засовов втянулись в дверную толщу.

Первым вошел Фаусто.

Присел, беря на прицел запыленный кожух сканера, нацеленного на выходящих. Пневматическая катапульта, установленная на тактической планке его «Штайер Ультракомбата», тут же выпустила в прибор увесистую пилюлю очередного декодера. Со щелчком припечатавшись к пластиковому борту, написанный Гармоником клещ тут же вывел из строя еще один фрагмент электронных мозгов «Фоертурма».

Один за другим пешки пробрались за дверь. Прикрыли ее, рассаживаясь полукругом и внимательно осматриваясь. Кольт, первым заметив камеру на колонне слева, бросил в нее магнитную «ледышку» — миниатюрный аналог «Шутзи Яо», цифровую мину, замедляющую воспроизведение. Для операторов наблюдения техника останется исправной, но вот поступающая на нее информация вряд ли будет иметь ценность…

Пенсы двинулись вглубь подземного хранилища. Колонной, сохраняя четкий интервал и предварительно «разобрав» пространство на сектора огневой ответственности. Шли быстро, замирая лишь по сигналу ведущего, «замораживая» камеры и временно выжигая начинки попадавшихся сканеров. Вокруг было пыльно, а само огромное помещение, разграниченное рядами серых однообразных колонн, казалось заброшенным и унылым.

Здесь, сваленные в горы коробок и штабели ящиков, хранился «нужный хлам», оставшийся внизу с дней возведения небоскреба. Запасные лифтовые кабины, разобранные лестничные ограждения, оконные стекла, мусорные корзины, грузовые лебедки и бухты железного троса, потолочные плафоны, устаревшая сантехника, списанная электроника и многое другое.

Недра небоскреба — полые глиняные ноги величественного колосса, — остались забиты хламом и безлюдны, как амбар на Ферме Висельника. Воздух не имел запаха, что после подземки казалось даже приятным. Кондиционеры работали через один, почти не тревожа пыль, валиком слежавшуюся вдоль контейнеров. Казалось, бойцы Доппельгангера попали в неживой мистический портал, обездушенный шлюз перехода между отвратительным царством крыс и сверкающими хоромами небожителей…

Временами сюда спускались наладчики, операторы и контролеры, чтобы отыскать им одним известную деталь или набор комплектующих. Но чаще всего единственными посетителями этого музея забвения бывали престарелые сторожа, попивающие дешевое винцо — вышедшие на пенсию сотрудники ЧВК или службы безопасности Статуса.

Одного из таких смотрителей пенсам и пришлось скрутить, предварительно опрокинув резиновой пулей в грудь. Раненый старик печально охал и стонал, даже не пытаясь воспользоваться дистанционным шокером на поясе, а Кольт с Годаром уже прижимали того к полу, связывая по рукам и ногам. Фаусто подобрал гильзы, опуская в карман.

Убедившись, что связанный охранник более не представляет угрозы, австралиец разломил у него под носом капсулу со снотворным газом. Когда дед втянул сизую дымку, окончательно обмякнув, Джастин расслабил путы на его венозных кистях — после пробуждения сторож сможет высвободить руку и вызвать помощь…

— Пятнадцать метров вверх, — негромко отчитался Сантейро, прижимаясь к стене и вскидывая кулак. Все четверо, наконец, приблизились к широкой зигзагообразной эстакаде, по которой в хранилища попадала грузовая техника. — Два яруса, и мы в нужном цоколе… Дальше действуем по заранее разработанным индивидуальным инструкциям. Все готовы?

Пешки покивали, одинаково безликие в пепельно-матовых шлемах.

Партия началась.

Оседлав воздушные потоки и выдвинув вспомогательное крыло, соратобу парил.

Айсберги высоток, расцвеченные огнями окон и реклам, проносились слева и справа, с недовольством поглядывая на машину, беззастенчиво нарушавшую высотный режим полетов над городом. Гамбург поглотила ночь, стыдливо отступавшая перед яркой иллюминацией стендов, щитов и голографических панно. То здесь, то там расплавленным свинцом блестела поверхность Эльбы, рассеченная сеткой каналов.

«Зульфикар», невидимый ни для приборов слежения, ни для человеческого взгляда, вырвался из летной зоны Бармбек-Зюда. Сбросив в эфир транспортной полиции мешанину идентификационных кодов, на расшифровку которых уйдет не один час, он сместился на юг, в район Хоенфельде. Аль-Арманд, творящий свою ворожбу над пультом управления машиной, продолжал осыпать соратобу комплиментами — пилота откровенно восхищала система подавления звука, а также полетные качества новой машины.

Гамбург, с высоты похожий на старинную ламповую микросхему, пылал нитками магистралей и пятнами жилых кварталов, сейчас подсвеченных особенно нарядно. На юге, где спровоцированные Молтоном беспорядки переходили в очередную фазу провокаций, поджогов и возведения укреплений, виднелись зарева пожаров и нитки дымов, поднимавшихся навстречу «Зульфикару».

Мартин сверился с хронометром.

Если партия придерживается плана, то четверть часа назад его штурмовая группа должна была проникнуть в «Фоертурм». Радиомолчание угнетало, но Данст успокаивал себя тем, что всецело доверяет таким пешкам, как Варгас или Сантейро. Командир взглянул на Карима, пристегнутого напротив. В свете аварийных ламп салона лицо имплицитора казалось вылепленным из воска. Грозного вида кресло, в котором утонул парнишка, казалось инструментом средневековых пыток.

— Волнуешься? — спросил старший пенс.

— Не без этого… — Найджел повел плечами, не привыкшими к тяжести бронекомбинезона, и с сомнением прикоснулся к раме, прижимавшей его к креслу.

— Это нормально, — успокоил его Доппельгангер.

Машинально подтянул липучие застежки на перчатках. Провел пальцами по груди и бокам, проверяя надежность крепления амуниции. Ощупал фиксаторы эргономичной спинки, поправил лямки ранца, неприятно давившего в спину.

— Послушай меня, Найджел… — попросил он. — Мы — профессионалы. Я — в своем деле, ты — в своем. Твоей задачей является провести очень непростую операцию. Моей — сохранить твою шкуру. Я полностью доверился тебе, парень. Ты мой золотой ключ, отпирающий дверь за нарисованным камином. И теперь я хочу, чтобы ты столь же всецело доверился мне. То, что мы сделаем через пару минут, в наши дни делают даже дети. Страховка 101 %. Надежность и стоимость этих полотен, — он демонстративно похлопал себя по лямкам ранца, — не дают даже минимального повода к беспокойству. Понимаешь?

Имплицитор кивнул. Неуверенно, только чтобы отделаться от навязчивости вожака. Он уже не был похож на холеного прожигателя жизни, и Мартину стало даже немного жаль парня — в боевых условиях его лоск слетел, как старая краска под факелом паяльной лампы. В глазах Карима застыл осоловелый страх.

— «Самсунг» или «Некст»? — вдруг спросил Данст, меняя тему.

— Чего? — Найджел поднял глаза, в которые вернулась хотя бы тень осмысленности.

— Я спросил, что за крипта стоит в твоей голове.

— А… — Имплицитор облизал губы. — «Тошиба-Трансенд», — ответил он, на этот раз чуть более уверенно. — Хорошая машинка, поставил в прошлом году… То есть, уже в позапрошлом…

— Отлично, — Мартин улыбнулся, ощущая себя отцом, приведшим отважного сынишку на прием к стоматологу. — Сегодня ее покупка десятикратно окупится, обещаю. Ты ведь помнишь, что это такое?

Он погладил легкие металлопластиковые поручни, нежно и плотно прижимавшие его плечи к узкому креслу. То, в свою очередь, крепилось к перфорированной штанге, словно выдвижная деталь миниатюрного подъемного крана.

— Катапульта, — выдавил Найджел, окончательно вырываясь из тисков предбоевой паники. — Соратобу не способен набрать высоту, необходимую нам для броска.

— Совершенно верно, — в очередной раз похвалил Доппельгангер. — Будем выходить, не выставляй, пожалуйста, рук.

Карим хотел что-то ответить, но тут на волне внутреннего спатиума «Зульфикара» прорезался голос Явуза:

— Тридцать секунд, сэр.

Соратобу сбросил скорость и изменил угол наклона двигателей. В салоне погас последний тусклый свет, фермы под креслами пришли в неумолимое движение. Мартин медленно, убеждаясь, что имплицитор в точности повторяет его движение, опустил забрало серого шлема.

Тридцать секунд до цели, еще тридцать секунд на спуск.

Всего через полминуты системы небоскреба, отвечающие за контроль неба и передвижение летающих объектов, будут временно выведены из строя их старым приятелем «Шутзи Яо», установленным над передним бампером соратобу. Совсем ненадолго, лишь чтобы дать двум пешкам возможность инфильтрироваться, а пилоту — не быть сбитым системами обороны Статуса. Совсем скоро радары, антенны и сканеры «Конро» захлебнуться варевом ложных сигналов, а затем снова зафиксируют чистый январский небосклон.

Соратобу окончательно завис на месте, наклоняясь на один борт, словно тонущий корабль. Узкая дверь сдвинулась наружу и в бок, штанги с креслами-катапультами выдвинулись к порогу, грозно нацелившись в звездное небо.

В салон ударила плотная волна прохладного ветра, машина качнулась и неподвижно замерла, мерцая в разводах хамелеоновой краски. Мартин еще раз оценил готовность напарника — его облегающий бронекостюм, разгрузку и пояс, увешанные амуницией, винтовку под правой рукой, закрытый шлем и ранец за спиной. И резко выбросил вверх большой палец.

Похожий на летающую акулу, «Зульфикар» сонно качнулся на месте, открытым бортом зачерпывая пронзительный зимний воздух. Подвернув стволы сенсоров в направлении небоскреба, аль-Арманд провел быстрое, но детальное сканирование. Изображение на внутренней стороне его летного шлема лопнуло, становясь прозрачным. Стены превратились в линии и полупрозрачные вектора, а между стеклянных этажей зашевелились красные и ярко-желтые фигуры.

— Шесть объектов на 87-ом этаже, сэр, — отчитался пилот. — Крысы, кошки и птичьи гнезда. Угрозы нет, купол чист.

— Принято.

— Удачной охоты, сэр, — пробормотал Явуз аль-Арманд, когда его машину качнуло — пневматические катапульты синхронно сработали, превращая кресла в обтекаемые болиды и вышвыривая пассажиров прочь.

Уши заложило, когда капсулы в мгновение ока взмыли на высоту полторы тысячи футов. Зафиксировав подъем над «Фоертурмом», в автоматическом режиме включились системы трансформации, сбросившие легкую скорлупу, словно до этого пешки сидели внутри гигантских фисташек. Обоих толкнуло еще немного вперед и вверх, подбросило, освободило. Активаторы парашютов тоже сработали практически одновременно.

Мартина мотнуло с привычной властностью, потащило в сторону. Не включая комспат, он обернулся. Разглядел на фоне пестрого сверкающего одеяла иссиня-черный купол второго парашюта. Заметил обломки кресел-капсул, рваными фантиками кружащиеся над горящими улицами.

Убедившись, что имплицитор весьма пунктуально повторяет его маневры, Данст потянул рукоятки управления крылом. Пузатое тело соратобу, едва заметное на фоне зеркальных стен, захлопнуло створку. Выждав пару секунд, аль-Арманд завалил машину на бок и рванул прочь, окончательно исчезая под ногами.

Холодный ветер заиграл с парашютистами, планирующими к крыше «Фоертурма».

— Карим, как самочувствие? — Мартин включил ларингофон, плотно прижимая губы к стоячему горжету.

— Норма… — раздался в наушнике сдавленный голос Найджела.

Черные полотна управляемых парашютов быстро опускались на освещенную крышу. За несколько мгновений до приземления Мартин собрался, поджимая ноги, и выдернул из правой нагрудной лямки длинную гибкую чеку. В тот же момент по стропе прошел импульс, активировавший миниатюрные химические бомбы, вшитые в ткань купола. Тот вспыхнул, сгорев полиэтиленовым кульком, брошенным в камин, на плечи Данста упало несколько липких обрывков. А сам он уже бежал по пенопокрытию бетона, вскинув винтовку и выискивая потенциальные цели.

Секундой позже свой парашют сжег и имплицитор — пусть не в воздухе, а уже приземлившись и едва не накрыв самого себя куполом, но вовремя, и оттого сносно.

Доппельгангер опустился на колено, приникая к прицелу и осматриваясь.

Две вертолетные площадки, приподнятые над основной крышей на железных опорах, пустовали; тарелки антенн метили в космос; возносящиеся в небо шпили были похожи на высохший лес. Прослойка термоустойчивого настила пружинила под ногами; надстройки, воздухозаборники и коллекторы блестели жестяными заиндевелыми боками. Ослепшая и оглохшая крыша продолжала безучастно наблюдать за приземлением пенсов.

Завершив осмотр и убедившись, что зона чиста, Данст двинулся к Кариму. Его винтовка, подвешенная на «трехточечную» систему подвесов и упертая прикладом в правую сторону груди, смотрела строго вперед, чуть покачиваясь.

Имплицитор приземлился меж двух вентиляционных шахт, чуть не оседлав одну из них. Сидел на корточках за распределительным щитком у основания антенны, дыша тяжело и рвано. Винтовка болталась на боку, съехав почти за спину. Мартин приблизился, сложив указательный и большой пальцы в бравурное «О», и парень благодарно кивнул. Наконец поднял оружие в боевое положение, прикрывая спину и позволив Дансту сопоставить местность с силиценовым листком на предплечье. Затем оба накрутили на стволы «Штайеров» цилиндры глушителей, придавая винтовкам еще более грозный вид.

— За мной, — Мартин хлопнул напарника по плечу и скользнул вперед.

Осторожно ступая по гладкой поверхности крыши, они двинулись к уточненным координатам, прикрываясь от оживающих камер антеннами и нагромождениями построек.

— Там, — Доппельгангер притянул имплицитора поближе, указывая рукой на ближайшую вышку. — Аварийные лестничные площадки и кабины управления центральной лифтовой системой. Их мы обойдем с востока. Следующее строение, это узел грузовых лифтов, за ним пожарные шахты и выходы к вертолетным площадкам. Иди за мной, держись края. По моему сигналу…

Карим кивнул, пригибаясь еще ниже, и послушно двинулся по следам Данста. Оба хоронились в тени, вышагивая в точности по «слепым пятнам» камер наблюдения, до последнего дюйма высчитанных человеком Доппельгангера.

Добравшись до шахт, Мартин снова сверился с хронометром.

Сработали четко, даже несмотря на легкую заминку с парашютом…

На щитке шлема зажегся сигнал — на отрядной частоте просил доступа один из его людей, находящихся сейчас в пятистах ярдах ниже.

— «Саламандра», подтвердите доставку.

Искаженный модулятором голос Варгаса терялся и шумел многократным эхом, но был узнаваем.

— Подтверждаю доставку почты, — откликнулся командир.

— Пиццу заносят в дверь, amigo.

— Понял тебя, дружище, — не прекращая говорить и осматриваться, Мартин вынул из разгрузочного жилета электронную отмычку. — Корректировка вверх на полторы минуты. «Саламандра» переступает порог…

— Инфильтрация… — выдохнул Радольский, тут же забыв про удушающий приступ, подступавший к самому горлу. Потер кадык так резко и зло, словно хотел вырвать. — Подавляющий удар по крыше. Множественные помехи. Сканеры и камеры выведены из строя. Всем постам, общая тревога!

Пальцы оператора лихорадочно застучали по глянцевой столешнице, насквозь пробивая висящие над ней голографические клавиши. Сдвинувшись к соседнему терминалу, он принялся торопливо перенастраивать частоты, торопясь перезагрузить сбоящую технику на крыше здания.

Финукейн, нависший над тактическим столом, к удивлению специалиста по средствам обороны, даже не поднял головы. Ирландец был без шлема, отчего густая копна свешивалась на лоб, закрывая глаза. Однако Радольский чуял нутром, и даже был готов заключать пари — сейчас Киллиан улыбался. Как могут улыбаться волки, взявшие след раненой лани…

— Есть возможность установить численность десанта? — рыжеволосый уточнил вживую, без использования рации или внутреннего спатиума. Спросил негромко, всматриваясь в многослойную поверхность боевого дисплея. — Что сообщают тензометрические датчики в покрытии?

— Нет… — стараясь, чтобы голос не звучал виновато, ответил Радольский, приникая к экранам мобикомпов. — Датчики массы тоже сбрендили. Пробую перехватить управление камерами соседних зданий…

Разбуженные внедренным заранее клещом, камеры внешнего периметры на соседнем небоскребе сменили угол зрения, всматриваясь в крышу «Фоертурма». Бесарт быстро прогнал поступающие данные через сеть фильтров, оживленно подскочив:

— Соратобу класса «Зульфикар»! — выпалил он. — Шестьдесят метров к северо-востоку от нас, удаляется в режиме маскировки… Он что-то сбросил… на противоракетный заслон не похоже, это больше напоминает мусор…

— Как скоро перезагрузится оборудование на крыше?

— Несколько минут, Киллиан… Ударили крепко, подозреваю, что «Цифровым демоном» или его аналогом… Вся техника заблокирована программой одновременной перезарядки батарей. Пытаюсь отменить враждебный протокол…

— Что с других направлений? — ирландец по-прежнему не поднимал головы, позволяя волосам скрывать лицо. Он был похож на древнего кельтского тана, застывшего над столом в ожидании скорой кулачной драки. — Аварийные лестницы?

— Чисто. Места блокировки не нарушены, подконтрольные сектора неактивны.

Радольский спешно проверил все возможные подходы к этажу, отмечая спокойствие датчиков и систем наблюдения. Поднебесные терминалы начали отчитываться, что отходят от удара цифровой глушилки.

— Сигнал восстановлен, — доложил Бесарт, натягивая на запястья браслеты мультиканального управления системой оборонительных линий. — Небо чисто. На крыше отмечено движение. Не менее двух объектов. Северо-восточный сектор, вторая посадочная платформа. Выслать на крышу группу безопасности Статуса?

— Отставить.

Специалист по обороне вздрогнул, столь неожиданным был ответ командира. Но комментировать или уточнять не стал, лишь спросив:

— Объявить тревогу по лаборатории?

— Отставить.

— Объекты потеряны… — холодея, отчитался Бесарт, продолжая сканировать крышу Кей-Джи-8621 всеми возможными спектрами. — На других направлениях все еще тихо…

— Хорошо. Продолжай наблюдение. Будь готов экранировать свои игрушки в случае аналогичного удара внутри лаборатории…

Финукейн наконец выпрямился, отбросил челку. Глаза его сверкали, как у дикой кошки. Забрав с тактического стола шлем и винтовку, ирландец двинулся к внешним постам, на ходу отдавая распоряжения в микрофон на вороте комбинезона.

— Всем позициям, общая тревога. Держать точки, придерживаться стандартного расписания движений, персонал в известность не ставить. Мы зарегистрировали десант на крыше, численность от двух объектов. Может быть, вторжение; может быть, диверсия. Всем ожидать дальнейших приказов… Бесарт, следи за любыми изменениями в схеме стандартной работы здания. Обращай внимание на перевес при лифтовых перевозках, вмешательство во внутренний спатиум «Фоертурма», работу противопожарных и других систем. Задействовать все камеры наблюдения. Дополнительное внимание к изменениям работы систем жизнеобеспечения небоскреба и его энергоресурсов… Поставить на контроль изменение кодировки любых электронных замков.

Среди людей в белых халатах началось оживление. Незаметное постороннему, но хорошо различимое, если знаешь, куда именно смотреть. Дневная смена, не замечая волнения среди наемников, готовилась покинуть рабочие посты — сотрудники Статуса сворачивали исследования, над которыми корпели весь день; сложнейшие машины наблюдения за раненым переводились в ждущий режим; винтики корпоративного маховика откладывали свои дела до завтрашнего дня, чтобы, ни о чем не подозревая, вернуться к работе с наступлением утра…

Перешагивая через две ступени сразу, на балконный ярус генераторного зала поднялся Порох. Быстро достиг подготовленной площадки между двумя металлическими шкафами, оказавшись напротив центрального прохода в блок. Снизу русский был почти незаметен, скрываясь за медленно вращавшимися кольцами центрального генератора.

Там снайпер присел, расстилая смягчающий коврик и подстраивая частоту радиостанции. Наклонился, сквозь застекленное решетчатое ограждение рассматривая снующих внизу медиков; вынул из ближайшего шкафа снайперскую винтовку с прикладом, покрытым насечками.

Алексей поднял оружие, оставаясь в тени, и быстро проверил боеготовность оружия. Сняв тактический шлем, повязал на голову линялый, блекло-зеленый платок-бандану. Бронированная капсула каски осталась лежать у подножья шкафов, но пока Киллиан не видит, Порханов будет воевать, как настоящий pac’an, без шлема, без привязки к внутренним терминалам, которые, кроме всего прочего, при начале заварухи предстояло отключить…

Русский пенс проверил крепежи бронекостюма, поправил пистолетную кобуру, укрепленное за плечом ружье, и сел, спиной приваливаясь к перилам. Прислушиваясь к эфиру, неторопливо достал из нагрудного кармана пачку сигарет…

Эджиде и Ландау находились на центральном входе, точно напротив ряда матовых лифтовых дверей, за трансформированным столом, когда-то принадлежавшем службе внутренней безопасности. Получив сигнал тревоги, Дрейфус молча выслушал распоряжения командира. Марго, готовящаяся провожать высоколобых по домам, обменялась с ним выразительными взглядами.

Нырнув под столешницу, Аметист еще раз проверил «Миними», укрепленный на подвижном штативе. Он с легким неодобрением наблюдал, как девушка готовит свое оружие к бою — в отличие от большинства, та предпочла заказать улучшенный пистолет, в плане более тяжелого вооружения довольствовавшись стандартной автоматической винтовкой «Статуса». При этом не брезгуя даже совершенно обычным «МР-9 А4», который сам темнокожий после возвращения с норвежской станции предпочитал держать в ящике стола.

Оба надели шлемы. Подключились к облегченной версии комспата, пряча армированные проводки за отвороты высоких воротников, но забрал не опустили. Затем Маргарита сдвинула кобуру с любимым пистолетом на живот, не самые нужные в бою подсумки перестегнув на бок или поясницу. И отошла к коридору, из которого должны были вот-вот появиться ученые.

Со своей позиции девушка видела проходы в комнаты охраны, сейчас пустовавшие, несколько спален, также законсервированных, а также вход в бытовой склад и, наконец, арку, выводящую в генераторный и лабораторию.

Дрейфус Эджиде опустился обратно за стол, ногой проверяя готовность поршневых предохранителей. Ему в лицо бесстрастно смотрели серебристые двери четырех лифтов, выстроившихся в ряд на дальней стороне холла…

Анджей Зентек почувствовал, что начинает нервничать. Нежданно и неприятно, этого чувства он совсем не хотел, но подмышками намокало, тут же впитываясь в умную ткань термобелья, и его это раздражало. Гордость от того, что именно он этим утром предсказал начало партии, испарилась, оставив после себя кисловатый осадок и недоброе предчувствие. Под кожаными — ни чета всем остальным, — перчатками, сшитыми по индивидуальным меркам бойца, увлажнились ладони.

Он-то, в отличие от коллег, был готов почти весь день. Даже шлема не снимал, внимательно наблюдая за малейшим обновлением данных комспата. Может быть, именно это ожидание и вымотало его, изнурило, заставило вспотеть, словно курсанта-первогодку?

Поляк вдруг подумал, что если сегодня ночью Мартин Данст не пойдет на штурм, вся психованная банда Киллиана элементарно слетит с катушек. Уж сам-то он — точно.

Поглаживая на груди увесистый «Тавор МТАР-54» с заряженным подствольным гранатометом, Зентек переминался на углу кухонного коридора. С назначенной позиции хорьку был отлично виден генераторный зал, часть выводящего к лифтам прохода и кусок балкона, опоясывающего зал. Где-то там притаился русский со своим карамультуком, которому давно пора на свалку. Анджею вдруг стало нестерпимо жарко, а удобный, эргономично-облегающий голову шлем гадко надавил на уши. Опустив забрало, чтобы выражение его лица не подметил кто-то из шныряющих мимо ученых, пешка мучительно вслушивался в эфир и молча отсчитывал секунды…

Байн был похож на статую. Или на английского гвардейца на страже дворца. На туго натянутую арбалетную тетиву. А еще на постового киборга из фантастического фильма, молча и неподвижно взирающего на человеческую суету. С опущенным забралом, отключив электронный камуфляж бронекостюма и с грозной «Л-960» в руках он стоял у самого подъема к камере раненого имплицитора, одним видом вызывая у гражданских ужас и невольное почтение.

Леандро совершенно не хотелось, чтобы снующие вокруг медики что-то заподозрили. Только паники им еще не хватало! После того, как чуть раньше днем ирландец объявил повышенную готовность, троим умникам из дневной смены и без того пришлось глотать успокоительное. Если же сейчас колдуны в белых халатах смекнут, что к стенам Рима подступили гунны, может начаться такое!

Легкая, но удивительно агрессивная в очертаниях винтовка Байна казалась произведением искусства. Пистолетная кобура на бедре была расстегнута, все сенсоры костюма активированы, улавливая малейшие шорохи на другом конце зала, но этого примитивные врачеватели, конечно, заметить не могли. Для них он был статуей — досадливо торчащей на дороге, но необходимой, как меньшее зло…

Киллиан хищно улыбнулся.

Напряжение, томящее его горячую кельтскую душу, начинало отступать, будто смытое прохладным морским отливом. На каменистом берегу подстегнутого нейростимами сознания оставался лишь легкий боевой азарт, закаленный в горниле десятков сражений. А еще готовность ответить на любой ход противника и непоколебимая вера в своих людей.

На бронированное плечо Финукейна падали зеленоватые отблески парящего над столом экрана. Орлиный профиль перечеркивал тончайший микрофон передатчика, а огненные волосы топорщились, словно медная проволока.

Скрещенные на груди руки командира были прикрыты надежной, годами зарекомендовавшей себя булл-пап-винтовкой «Кел-Тек ХФБ». Сам он считал добрым знаком одно ее наличие, искренне обрадовавшись, когда Шлейзинг доложил, что сможет совершить покупку. Когда в руках ирландца оказывалась эта компактная, мобильная, емкая и надежная игрушка, любая партия проходила, как по маслу.

Невольно вспомнив Метро-Манилу, Финукейн поморщился. Мысленно выругался, отгоняя дурные мысли. Скомканным завершением той странной партии он был обязан вовсе не отсутствию любимого образца автоматического оружия. А человеку, которого когда-то считал надежным и твердым душой. Человеку, которого он сегодня остановит, раздавит и отбросит прочь…

Неподвижный, словно с него писали портрет, Киллиан вслушивался в радиосводки, новые сообщения о беспорядках вокруг квартала и общий эфир небоскреба; вслушивался, готовый в каждую секунду принять новое решение. Решение, от которого будет зависеть, как быстро их группа одержит сегодняшнюю победу.

Киллиан Финукейн, Леандро Байн и Бесарт Радольский находились в зале с имплицитором. Алексей Порханов — в генераторном; Анджей Зентек — во вспомогательном блоке. Маргарита Ландау и Дрейфус Эджиде держали главный вход.

Позиции были заняты.

И рыжеволосый не мог дождаться, когда его фигуры смогут сделать ответный ход…

Коридор вывел к узлу лестничных маршей.

В стенах холла виднелись несколько дверей и три открытых ответвления, уводящие к лифтовым шахтам. Совсем неподалеку находились подземные парковки для сотрудников, а поэтому здесь уже было не столь безлюдно, как на самых нижних этажах. Впрочем, на Гамбург опускалась ночь, и в этот час опустела и парковка — если не считать редких охранников, операторов уборочных роботов и ремонтников, узел был пуст.

Короткими перебежками пересекая коридоры и пустынные складские помещения, пешки передвигались к скоплению грузовых лифтов. Любые группы людей они обходили альтернативными маршрутами, стараясь не вступать в столкновения.

Двери послушно распахивались перед заклинаниями электронной отмычки, камеры подавлялись «заморозкой». Наконец бойцы Данста вышли к широкому невысокому залу, где располагался цех ремонта автопогрузчиков.

Помещение было погружено в полумрак, и лишь в комнатке у въезда сквозь оконные жалюзи пробивался свет ламп, да неярко мерцала ночная подсветка вдоль стен. Перемещаясь между спящими машинами, пенсы осторожно миновали зал, по аварийной лестнице поднявшись еще на два этажа. Бесшумно, словно пожаловавшие в курятник лисы.

Заняли позиции — Кольт на лестнице в тылу; Сантейро и Варгас у дверей запертого склада; Жак-Стефан двигался в беззвучном авангарде.

— Тут, — Исмаэль развернул карту, укрепленную на левом предплечье, и привлек внимание гаитянина. Его палец заскользил по листу умной бумаги. — Вот тут мы откроем лифтовые шахты, тут появится возможность для подключения терминала. Две минуты тратим на проход вот этих комнат, тут наверняка будут местные… потом сюда и сюда.

Зеркальные очки Фаусто следили за светлой линией маршрута, прочерченной прикосновением и угасавшей только через секунду.

— Выдвигаемся, — Варгас свернул план.

Годар, засевший на границе ближайшего коридора, обернулся, ожидая сигнала. Мексиканец кивнул ему, махнул Джастину. Группа миновала еще два боковых прохода, а затем француз опустился на колени и вскинул сжатый кулак.

Двигаясь совершенно невообразимо для человека, увешанного оружием, Сантейро ушел вперед — грациозно, мягко и быстро. Исмаэль, воспользовавшись заминкой, еще раз изучил расположение ближайших сенсоров — дар погибшего Гармоника. Кольт смиренно прикрывал тыл.

Фаусто и Годар о чем-то шептались у поворота. Похоже на этот раз тайно обойти работников Кей-Джи-8621 не удавалось.

— Троица у грузовика на погрузочной площадке, — юрэй открыл лицевой щиток и качнул головой в направлении грузовых лифтов. — Пьют пиво прямо возле кабины физиосканера. Это на нашем пути…

— Не самое удачное место для вечеринки, — Сантейро бережно выставил за угол щуп видеоразведчика, изучая диспозицию на внутреннем экране шлема. — И время… Нужно чистить.

— Нужно, — улыбнулся Стефан, и в этот момент даже сквозь непрозрачную маску было заметно, как преобразился пенс — за одно мгновение из непутевого старика в плотоядного убийцу, готового поработать ножом. — Как в старые добрые времена…

— Не забывай, — тихо предупредил темнокожий здоровяк, — Мартин приказал действовать гуманно.

Глаза Жака-Стефана сузились, но он послушно кивнул.

— С возрастом жажда крови идет на убыль, так, Замбо?

Француз опустил забрало, неспешно крепя электрический разрядник на тактическую планку винтовки. Продолжая ощущать на себе взгляд великана, поднял голову, чуть склонив ее на бок.

— Думал, я не узнаю тебя, мой гаитянский друг?

В ответ Сантейро повел огромным плечом, словно собирался отмахнуться, но вместо этого лишь заменил батарею на собственном подствольном шокере.

— Прошло много лет, старик, — произнес он, тоже не пользуясь рацией.

— Надеюсь, — в облегающем бронекостюме пожимать плечами было неудобно. Но юрэю это удалось, одним непростым жестом одновременно передав смущение, равнодушие и уверенность в собственных словах, — что достаточно много, чтобы позабыть обиды…

— Я примирился с судьбой, Годар, — с прохладцей ответил ему Сантейро. — Нам слишком часто приходится менять стороны, чтобы копить зло на тех, кто чуть не отнял твою жизнь.

— Рад слышать, — совершенно серьезно произнес тот. Активировал разрядник, дожидаясь накопления импульса. — А вообще ты прав, хороших врагов никогда не забудешь. Как говорил отец, mieux vaut un ennemi sage qu’un ami stupide[50]… Стоит признать, мы тогда здорово надавали вам по заднице, Замбо… Но тебе удалось уйти…

— Мне удалось выжить…

— … а это делает тебе честь. С тех пор я искренне уважаю тебя, Фаусто. И рад, что эту лямку мы тянем вместе, поверь…

Годар кивнул, машинально прикасаясь к груди, где под броней от плеча тянулся широкий, ноющий на погоду шрам от мачете гаитянина. Он не лукавил — зная собственную цену, юрэй в самом деле уважал бойцов такого класса, как темнокожий.

— Приятно слышать, revenan[51], — Сантейро ответил кивком, признавая слова напарника. — Нужно отдать Дансту должное, он умеет собирать команду…

— Твои очки, — Жак-Стефан пальцем постучал себя по забралу напротив переносицы. — Оттуда?

На этот раз Сантейро не отреагировал.

— Я заберу двоих слева, — предложил он, поднимая винтовку.

— Не стану жадничать, — с улыбкой в голосе согласился француз.

Они вышли из-за угла. Пригнувшись и выставив оружие.

Рабочие, попивающие пиво неподалеку от физиосканера, ошалело уставились на две серые тени, вынырнувшие к ним, будто из алкогольного угара. Один из них открыл рот — то ли, чтобы закричать, то ли, чтобы выругаться. Но в следующее мгновение шокеры пешек разрядились короткими трескучими очередями, покрывая комбинезоны сотрудников «Конро» крохотными колючками-молниями. Все трое выпивох затряслись, словно в массовом приступе эпилепсии, а затем попадали на пол, роняя банки и разбрызгивая хмельную пену на двери лифтов.

Не сговариваясь, пенсы сдвинули винтовки на бок. Легко скрипя подошвами по гладкому полу, подбежали к лежащим, оттягивая тела подальше, в мертвые зоны камер и тень кладовки, куда не заглянут до следующего утра.

Показавшийся следом Варгас деловито подобрал разбросанные банки. Побросал в мусорный утилизатор и отнес за угол недопитую упаковку из дюжины пластиковых цилиндров, до этого дерзко водруженную на кожух сканера. Кольт, показавшийся последним, закрепил на устройстве идентификации еще одну насадку с цифровым клещом.

— Сбой в системе грузовых лифтов южного блока, — Бесарт погрузил руку в цифровой мираж над столом, ухватился за контролирующую точки и рывком развернул голографический экран в сторону командира. — В узле № 14 зарегистрировано использование вне графика работ. И помехи, причем довольно странные. Они мешают мне определить, какие именно шахты активны… Ага… Отключением от системы контроля аварийных и резервных…

— Ты держишь связь с административным центром управления?

— Держу, командир, но от этих клоунов толку ноль. Судя по их отчетам, три лифта потеряли управление. Одновременно работают сразу девять шахт, хотя по графику должны только…

— Мы можем заблокировать систему? Можем подвесить кабины?

— Ох, командир… — Радольский покачал головой, словно ирландец со своего боевого поста мог рассмотреть этот невеселый жест. — Не все так просто. Узел на десятки кабин, люди еще не закончили работу. Ты предлагаешь блокировать целую энергосеть?

— Вводи дополнительную блокаду на доступ к лабораторному этажу, — Финукейн оперативно скорректировал приказ. — Пусть сотрудников известят, что этим вечером будет использоваться лишь одна ветка.

— Будет сделано. Но сейчас важнее восстановить контроль и вычислить «фантомные» кабины… Вот же бардак… — Радольский закашлялся, но легко, без надрыва — работа облегчала его страдания и позволяла забыть о болезни. — Терминал сообщает, что в здании единовременно движутся девять кабин, хотя ряд данных говорит, что вторая и восьмая шахты вообще отключены от системы питания…

— Передай на центральный вход ожидаемое время прибытия кабин на уровень нашего этажа. Даже «фантомных».

— Выполнено.

— Контроль над эвакуационными шахтами восстановлен?

— Черт… Система показывает, что таких шахт в здании Кей-Джи-8621 больше нет…

— Хорошо.

Киллиан зажмурился. Прикинул время, необходимое людям Данста, и покачал головой.

— Может, отменить ночную смену? — осторожно осведомился Бесарт.

— Нет, — ответил Финукейн, открывая глаза. — Доппельгангер признает свое поражение еще до того, как смена приступит к своим обязанностям…

Вокруг, ничего не подозревая, люди в белых халатах трудились над возвращением имплицитора в сознание. Радольский придирчиво осмотрел зал, снующую по нему бесполезно-живую массу не-пешек; бросил быстрый взгляд на камеру раненого курьера, застывшего возле нее Байна и, подавив кашель, вернулся к работе.

— Отпускай ногу, только когда уверен, что рука надежно закрепилась…

Мартин оглянулся на имплицитора через плечо. Тот выглядывал из-за бухты армированного шнура, опасаясь лишний раз смотреть вниз. Данст оттолкнулся от края. Висящая на боку винтовка хлопнула по бедру.

— Потом цепляйся второй рукой, — продолжал инструктировать Доппельгангер, подавая пример. Ухватился за острый и холодный край балки. — Отпускай первую… главное, довериться себе… и подтягивайся.

Он подался вперед, ногами нашаривая карниз, и одним движением втянул себя на уступ.

— Вниз лучше не смотри.

— И так не собирался… — затравленно пробормотал Найджел, не торопясь покидать укрытие.

Взгляд цифрового контрабандиста тонул в бездонной шахте. Командир покачал головой, отстегнул «Штайер» и угнездил винтовку среди вертикальных перфорированных ферм.

— Лифт прибудет через полминуты, Карим, — Данст протянул руку над пропастью, — поэтому, если не поторопишься, дальше мне придется нести твое тело на руках.

Молодой пешка в ужасе взглянул на вожака. Еще раз бросил дикий взгляд на убегающую вниз бездну, и двинулся вперед, старательно пригибая голову.

Зрелище, безусловно, завораживало. Со всех сторон смыкались, казалось — сталкивались меж собой в квадрат провала, — стены; балки, опоры и катушки тросов пахли смазкой; под ногами зияла дыра, жадная глотка лифтовой шахты, дна которой просто не существовало.

Потолок был ужасно низким, рассчитанным только на работу специалистов. От этого вспомогательный этаж под массивными лифтовыми моторами был похож на детскую игровую площадку, сплошь состоящую из таинственных лазеек, переходов и труб.

Две крохотные фигурки, цепляясь за канаты и выступы, ящерицами пробирались среди лязгающих механизмов.

Переместившись непосредственно к краю шахты, Карим почувствовал, что у него начинает кружиться голова. К горлу подступила тошнота. При прыжке с парашютом, пусть даже первым в жизни, он испытывал куда меньший страх — снаружи его окружало темное небо и морозный простор, а тут в уши нашептывала гулкая пустота, зовущая к себе и сдавленная железным корсетом стен…

— Десять секунд, — буднично уведомил его Данст. — Сейчас механизмы за твоей спиной придут в движение, и тебя намотает на бухту. Или задавит домкратами…

Найджел выбросил кисть навстречу пальцам командира. Ухватил того за запястье, изо всех сил оттолкнулся подошвами от края, и ринулся к балке, висящей в полутора метрах впереди. Мартин что-то пробормотал — то ли выругался, то ли похвалил. Вцепился прочнее, потянул на себя. Заметил, как задвигались агрегаты в том месте, где только что сидел Найджел.

Тросы по краям шахты уже гудели. Защелкав, начала раскручиваться основная бухта. Железные веревки натянулись, упруго ударив Карима в бок, и тот заболтался на руке Доппельгангера, словно сорванная с крестовины марионетка. Снизу до пенсов донесся тяжелый гул поднимающейся кабины.

— Давай!.. — выдохнул Данст, рывком отцепляя имплицитора от перекладины.

Карим вскрикнул, прыгнул навстречу. Над его головой уже выдвигались в шахту массивные конструкции лифтового тормоза. Развернулись, едва не двинув Найджела в бесценную голову, и замерли, ожидая несущуюся снизу кабину.

— Иисус-Карающий… — выдохнул Найджел, отползая на узкий, едва выпирающий в бездну уступ.

Мартин улыбнулся, положил ему на грудь растопыренную пятерню и вдавил в стену, пропуская мимо себя несколько тонн стали и специальных сплавов, из которых была изготовлена кабина.

Вытягиваемый сверху, подталкиваемый снизу и управляемый собственными моторами, лифт взлетел вверх на огромной скорости. Оценив обстановку, Данст подхватил винтовку и, убедившись, что напарник готов к новому броску, подтянул ноги.

Под забрала шлемов ударило воздушной волной, от которой закладывало уши. Лязгая компонентами лебедок, под верхние перекрытия вспучилась крыша лифта. Взлетела, застонав вспомогательными двигателями, с тугим ударом встретила «пальцы» тормоза. Сидящих на уступе людей бросило вперед, приложив о темный борт. Затем лифт послушно качнулся назад, словно признавая, что на крышу ему не пробиться, и замер.

— Можешь меня отпустить, — улыбнулся Данст, мягко высвобождаясь из захвата. Имплицитор кивнул, отдернул руку и вытер ее о нагрудную пластину «Кирасира», словно только что вляпался во что-то липкое. — Тридцать секунд, — напомнил ему командир. — Затем, благодаря усилиям покойного пенетратора, кабина начнет обратное движение. Я хочу, чтобы ты… как только она тронется… чтобы ты осторожно, плавно и без лишней суеты переполз на ее крышу. Торопиться не нужно. В начале движения ее скорость совсем не высока.

— Хорошо, — треснувшим голосом ответил Найджел, с суеверным ужасом в глазах разглядывая пятнышки ржавчины на борту, свисающие тросы и хищно растопыренные амортизаторы. — Я все понял, босс…

— Вот и отлично. Пошел!

Система металлических блоков, валов и колес вновь пришла в движение.

Кабина вздрогнула, подалась наверх, словно отталкивая распорки пружинящих тормозов, и начала медленно скрываться за краем выступа.

Распластавшись на краю карниза, Карим терпеливо выждал, пока она полностью не пройдет мимо их убежища. А затем весьма толково соскользнул вниз. Едва задержавшись, он с глухим стоном разжал пальцы, уже в падении догоняя крышу и едва не распоров плечо о бритвенно-острый край направляющего рельса. Завалился на бок, откатился, в панике вскинулся.

Голова Мартина показалась из-за края удаляющегося уступа.

Доппельгангер оценил скорость, и через миг тоже спрыгнул. Спокойно, словно делал это каждое утро. Легко оттолкнулся от выступа на соседней стене, спускаясь, будто по ступеням; перескочил на еще один, постепенно догоняя лифт, придержал «Штайер», и повис в воздухе. Коснулся одного из тросов. Коснулся практически незаметно, казалось — лишь вскользь… но вскрикнул, тут же отлетая в сторону.

Упал, словно подстреленный, баюкая поврежденную руку. Другой уцепился за выступы крыши в тот самый момент, когда кабина принялась разгоняться. Под медицинским корсетом застонали едва сросшиеся ребра, в горле появился кислый привкус.

От укрепленной перчаточной наноткани едко потянуло дымом. Вверх, уменьшаясь в размере, убегал квадратный потолок шахты, вскоре ставший похожим на старинную почтовую марку.

Доктор Ральф Хоппе, руководитель ночной смены проекта «Летаргия», нервничал.

Стараясь, чтобы угнетающее его чувство не было замечено более молодыми коллегами, Хоппе напустил на себя вид задумчивый и отстраненный. Предчувствие глодало его изнутри, мешая трезво мыслить о работе. Мигание индикатора, отсчитывавшего этажи поднимавшейся кабины, действовало на нервы и казалось бесконечно-долгим.

Ральф не мог нащупать объяснения своим иррациональным страхам, списывая все на нервотрепку последних недель. А еще на матерых головорезов, поселившихся в их лаборатории со всеми своими пушками, сигаретами и взглядами мясников. Почти не мешая персоналу Статуса, те умудрялись при этом так давить на психику коллектива, что трое перспективных ученых уже положили на столы бхикшу прошения о переводе в другие отделы…

За спиной шепотом переговаривались восемь перспективных и талантливых работников научно-медицинского блока ТрансСтата «Конро», привлеченные из самых разных филиалов Европы. Стараясь не встречаться с начальником взглядами в отражении зеркальных лифтовых дверей, они выразительно переглядывались между собой. Безуспешно пытались понять причину подавленного состояния господина Хоппе. И тоже нервничали, хоть и без очевидного повода.

Ральф потер запястье, где под кожей выступал бугорок имплантированного чипа. Его коллеги держали наготове специальные карты, утром выданные службой безопасности Статуса, и протирали ладони о полы халатов, готовясь к дактилоскопической идентификации.

Не очень правильно начался день господина Хоппе…

Тосты за завтраком пригорели. Поругался с супругой. Отчитал сына за прогулы в школе и пренебрежение дневным намазом. Затем пришло сообщение, что статья доктора об утилизации неопознанных человеческих останков была отправлена на доработку. Затем его соратобу зацепил рекламный щит, теперь требуя покраски переднего крыла. В обед снова звонила жена, продолжая утреннюю распрю…

День, начавшийся так дурно, не может предвещать ничего хорошего. Особенно, если речь идет об очередной бессонной смене над телом парнишки, никак не желающего возвращаться в сознание.

Ничего. Он соберет мысли в кучу, и заставит себя приступить к работе. Даже если она сведется к перечитыванию отчетов дневной вахты и безынициативному наблюдению над состоянием коматозного азиата. Совсем скоро он поднимется на этаж в окружении ассистентов, отработает ночь, а затем отправится домой, где постарается примириться с женушкой. И никакие головорезы не испортят ему настроения. Даже если попытаются, снова объявив дурацкую учебную тревогу или повышенный уровень боеготовности.

Однако, против собственно воли, лицо Хоппе скривилось в презрительной гримасе, что не укрылось от стоявших за спиной коллег. Что уж врать? Сам Ральф почти не верил в благоприятный исход операции. Будучи человеком науки, но одновременно умеренно-верующим мусульманином, он полагал, что сознание имплицитора уже не вернется в его бренную оболочку, затерявшись там, куда современная нейропсихология только прокладывала первые тропы…

Индикатор над дверью, казалось, задремал. Скоростной лифт никуда не спешил, превратив традиционный подъем в утомительное бесконечное путешествие. Молодежь, перешептывавшаяся за спиной, нервировала все сильнее. Вновь вернулась мысль, что ему тоже стоит оставить ночные бдения, переведясь в отдел Клауса Норберга…

Лифт замер. Остановился, помигивая цифрой 52. Хоппе нахмурился. В здании иногда случались перебои с энергией. А сегодня, учитывая уличные волнения, это казалось даже ожидаемым событием. Но все же тревога усилилась и Ральф повернулся в угол, где под потолком притаилась черная непрозрачная полусфера камеры-физиосканера.

Панель управления лифтом сообщала, что все механизмы исправны. Шепот коллег стал чуть громче, а кое-кто осмелел настолько, что заглянул доктору через плечо, пытаясь лично убедиться в причине остановки. И не успел господин Хоппе вежливо отчитать молодого человека, нарушившего его личное пространство, как двери вдруг разошлись.

У Ральфа отвисла челюсть. Гул возбужденных голосов, прокатившийся по кабине, был похож на неожиданный грохот прибоя. Существо, замершее в пороге, подняло палец к матовому забралу серебристого боевого шлема, прижимая его туда, где у нормальных людей находятся губы.

Хоппе, собиравшийся уже возмутиться, сглотнул комок слов, вдруг почувствовав себя очень старым.

Их было четверо. Четверо затянутых в серую анатомическую броню бойцов, покрытых оружием, словно птица — перьями. Длиннющие винтовки смотрели в лица ученых, на униформе не виднелось ни единого логотипа.

Ральф возмущенно поджал губы, все же решившись разразиться гневной тирадой, но тут один из серых военных ухватил его за плечо, деликатно, но с усилием выводя на 52-ой этаж. Ассистенты, безропотно вскинувшие руки к потолку, в полном молчании последовали за научным руководителем.

Этаж оказался пуст. Реконструкция, начавшаяся еще прошлой осенью, почти не затронула его, и теперь повсюду виднелись лишь несущие колонны, обломки прежних перегородок, и штабеля строительных материалов, еще не лишившиеся защитной пленки.

Военные — если это были именно военные, — провели ученых мимо растянутых полиэтиленовых парусов, алюминиевых козел и множества зачехленных краскопультов, стопок стеклопакетов, раздвижных рабочих ширм и ящиков с инструментами. Провели в глубь этажа, где эхо шагов казалось жалким и нестерпимо-тревожным.

И только в этот момент Ральф Хоппе, окончательно смирившись с потоком неприятностей, вдруг осознал, что сейчас его могут убить…

— Кольт, лифты. Годар — на терминал, — Исмаэль Варгас, словно пастушья собака, согнал белохалатников в одну стайку. Обыскал, отобрав все от смарткомов до очков расширенной реальности. — Фаусто, помогай…

Завершив обыск, Исмаэль обернулся к девятерым пленникам.

— Господин Хоппе, — негромко произнес он, — пожалуйста, протяните свою правую руку.

И вынул нож, вида столь грозного, что ученый чуть не лишился сознания.

К остальным подошел здоровенного вида мужчина, тоже заставив каждого протянуть вперед правую ладонь. Опрыскал руки врачей из небольшого баллона, осторожно — было просто невероятно наблюдать, с какой деликатностью верзила управляется с пленкой, — сняв с ладоней отвердевшие силиконовые слепки.

— Если будет больно… — раздалось из-под шлема, и Хоппе тут же вернулся в реальность. Ошалело уставился в собственное отражение в забрале, сдавленно всхлипнул, — я могу вколоть обезболивающее…

Еще один бандит, говоривший с ощутимым французским акцентом, прошелся вдоль строя пленников.

— Давайте договоримся, — произнес он, не поднимая забрала. — Соблюдайте условия игры, и все останетесь целы. Первое — не произносить ни звука, пока я не разрешу. Второе — не пытаться бежать или изображать героя, вам за это Статус не платит. Третье — в точности выполнять мои распоряжения. Этого достаточно?

Все закивали, вразнобой, но с энтузиазмом. К запястью Хоппе прикоснулась холодная сталь, и доктор вздрогнул. Тело словно потеряло чувствительность, и он молча смотрел, как клинок вскрывает кожу, стараясь подцепить чип.

— Сейчас вы станете по одному выходить вот сюда, — француз остановился поодаль, где на полу аэрографом был нарисован небольшой желтый крест. — По моему сигналу начнете поворачиваться против часовой стрелки. Молча. Без улыбок. Без гримас ужаса на лице. Считайте, что играете в театре, но платой за провал представления станут вовсе не гнилые помидоры…

Горячая кровь капала с запястья Ральфа, а порезавший его безжалостный ублюдок уже запенивал рану из медицинского шприца, тут же начав делать слепок ладони. Великан еще раз прошелся вдоль строя, посветив каждому — досталось и Хоппе, — в глаз специальным считывающим лазером. Пока ученые жмурились, восстанавливая зрение, он собрал карты личного доступа.

— Начнем, — распорядился француз. — Надеюсь, все помнят, в какую сторону движутся старинные часовые стрелки?

Ученые закивали, словно рядок китайских сувениров-болванчиков. Ральф Хоппе почувствовал, что снова готов к обмороку, но невысокий бандит, завершивший делать слепок его ладони, услужливо сунул ему под нос что-то едкое, мигом прочищающее мозги. Едва не чихнув, господин Хоппе подумал, что был прав — бессовестные наемники, оккупировавшие его рабочее место, по определению не могли довести Статус до добра…

Он рассмотрел, что на ящике с инструментами напротив желтого креста установлен необычный прибор. Напоминая вскрытый физиосканер, он все же неуловимо отличался от него, и доктор так и не смог подобрать аналогию. К лже-сканеру был подключен компактный мобикомп, за которым теперь стоял покромсавший его негодяй.

Повинуясь взмаху винтовки, вперед вышел первый ассистент Хоппе. Объектив лже-сканера тускло вспыхнул зеленым огоньком, а в пыльном воздухе затанцевала тонкая многомерная сетка из сотни лучиков…

Самого Ральфа просканировали последним. Все это время он мужественно молчал, даже не пытаясь вступить в переговоры с террористами, или кем там они вообще были — первое правило сотрудника Статуса, попавшего в трудную ситуацию. Коллеги, беря со старшего пример, тоже ртов не открывали, с опаской поглядывая на грозные винтовки и пистолеты.

Мелкий тип, умело обращавшийся с ножом, вдруг замер. Пробубнил сам себе что-то вроде:

— Идем по графику…

И вернулся к изучению показаний странного прибора.

— Папочка еще в шахте, — многозначительно бросил он напарнику с французским акцентом.

— А теперь, господа, — кивнув, неожиданно произнес тот с легким прононсом и вернулся к строю ученых, — прошу вас всех опуститься на колени и скрестить руки за спиной.

В его правом кулаке Хоппе разглядел связку умных пластиковых наручников. Подошедший слева здоровяк встряхнул баллон с кляп-гелем. Ральф обреченно вздохнул, тяжело опускаясь на пыльный пол, и подумал, что определенно опоздает к завтраку…

— Получилось? — покончив с учеными, Сантейро навис над плечом Годара.

— Надеюсь, — Жак-Стефан не отрывал взгляда от монитора. — Но объектов много… управлять будет тяжело…

— Время, — поторопил их Тайпан, возвращаясь от лифтовых дверей. — Выдвигаемся.

Джастин, блокируя спиной дверь кабины, на которой прибыли ученые, сидел на пороге и подстраивал прицел снайперского автомата. Вскочил, демонстрируя полную готовность. Француз, спешно вскрыв ближайший терминал на стене, принялся спешно подключать к нему устройство Данста.

— Юрэй, у тебя одна минута, — предупредил его Варгас, но Годар не ответил.

С мелодичным перезвоном открылись двери крайнего правого лифта. Кольт тут же вошел внутрь, проверяя, надежно ли закреплена на спине его прежняя винтовка. Еще одна кабина — на этот раз вторая слева, — тоже распахнула двери, туда устремились Варгас и Сантейро. Жак-Стефан наконец отстегнул мобикомп от терминала, нырнув следом за австралийцем.

Двери всех трех кабин закрылись одновременно, опередив установленный график на четыре секунды. Фаусто, отложив «Штайер Ультракомбат» на пол кабины, снял со спины пулемет и принялся неспешно накручивать на его ствол приплюснутую гранату.

— Киллиан… ночная смена на подходе, но… кажется, я поймал клеща…

— Докладывай! — Киллиан возник за плечом Радольского, всматриваясь в показания мобикомпов. — Где?

— Система управления лифтами, — Бесарт качнул головой. — Центральный терминал сообщает, что все в порядке. Но наши собственные системы слежения говорят, что этот пенетраторский гад украл у спатиума порядка пятнадцати минут.

— Где?

— Третья шахта в системе, остальные не отвечают… В целом все, как прежде, ученые продолжают подъем. Все девять. Вот этот, в центре, Ральф Хоппе, руководитель смены…

— Система аварийных лифтов?

— Все еще не отвечает, Киллиан и я боюсь…

— Не бойся, Радольский, все отлично. Данст идет по единственно-верному пути… — Ирландец вздохнул, прикусив костяшку пальца. — Ученые. Где они могли задержаться?

— Точно сказать не могу, но приблизительно в интервале между 50-ым и 54-ым этажами. — Радольский нахмурился, потирая лоб. Камера наблюдения лифта смотрела точно на девятерых мужчин, одетых в белые халаты. Специалист по обороне притянул к губам микрофон: — Доктор Хоппе, вы меня слышите?

Тучный немолодой мужчина на экране взглянул в объектив, устало улыбнулся и приветливо поднял руку. За его спиной вяло переговаривались остальные члены ночной смены. Огонек лифтовой кабины быстро поднимался по прозрачной схеме небоскреба на голографическом панно над столом ирландца.

По пустым залам лаборатории бродила тишина.

— Что-то не так, — Киллиан закусил губу, всматриваясь в экран. Забрал у Бесарта микрофон: — Доктор Хоппе, это начальник службы безопасности, код «Канарейка». Почему произошла задержка?

Картинка мигнула, доктор непонимающе пожал плечами и неопределенно указал рукой в сторону пульта управления лифтом. Покрутил в воздухе руками, развел их в стороны.

— У нас есть обратная связь с кабиной? — быстро пошипел рыжий, прикрывая микрофон ладонью.

— Вообще-то есть, но мы еще не восстановили контроль…

— Смартком! — прорычал Киллиан. — Проклятье, мне срочно нужен номер одного из этих умников!

Вожак метнулся к собственному терминалу, стволом «Кел-Тека» едва не опрокинув дорогущий медицинский агрегат.

— Центральный вход, внимание. Приближается лифт с ночной сменой, повышенное внимание к любым нестандартным проявлениям с их стороны. Огонь открывать без дополнительного распоряжения.

Маячок лифта почти подобрался к этажу ограниченного доступа.

Киллиан до боли в пальцах сжал в руке брикет собственного смарткома, подскочил обратно к Радольскому. Длинные гудки, словно пулеметные очереди, били в ухо ирландца. Доктор Ральф Хоппе, в кармане которого сейчас трезвонил сигнал вызова, как ни в чем не бывало продолжал смотреть в камеру.

— Дактилоскопические сканеры?

— Чисто.

— Сетчатка?

— Все девять только что прошли идентифи… — Радольский закашлялся, но быстро восстановил дыхание. — Индивидуальный чип доктора Хоппе подтвердил его личность.

— Эджиде, внимание! Бесарт, мы можем заблокировать лифт?

— Боюсь, что для этого нам придется дождаться перезагрузки спатиума «Фоертурма»… — в голосе оператора слышалась вина, которую тот совершенно не заслужил. — Клещ изрядно подпортил нам отладку… Вот! Я запеленговал ДНК-маяки сотрудников ночной смены…

— В лифте? — взгляд Финукейна впился в объемную карту здания.

— Не совсем… Девять сигналов на пятьдесят втором этаже.

На центральном входе над лифтовой шахтой мигнул диодный датчик. Негромко прозвенел звонок, извещавший — что странно, — о прибытии сразу трех кабин. Ночная смена была готова выйти на этаж ограниченного доступа. Еще два лифта, если верить показаниям центрального терминала, оставались пусты. Да что уж там — согласно электронным схемам их присутствие вообще не отмечалось…

Эджиде обернулся на девушку.

Марго стояла в проходе, спрятав взведенную винтовку так, чтобы ненароком не вызвать паники среди почтенных ученых Статуса. Выглядывала в холл, словно от праздного любопытства, но темнокожий видел, как напряжена пешка — будто рояльная струна, готовая лопнуть звонкой фальшивой нотой.

Сигнал поднявшихся лифтов многократным эхом заблудился в ушах.

Доктора прибыли. Несмотря на предупреждения Киллиана, Эджиде и сейчас отлично видел всю девятку на экране собственного терминала. Девять ученых, сгрудившихся перед блестящей дверью кабины. Камеры двух других лифтов показывали, что внутри никого.

Створки медленно расползлись. С шипением, напоминающим змеиное.

Напряженный донельзя Дрейфус нахмурился, и едва не убрал руку с пулемета, установленного под бронированным столом. Его взгляду предстали лица ученых мужей, многие из которых уже успели примелькаться за последние дни. Все гражданские были бледны и скованны, хоть и старались не подавать виду, но…

Впереди шел господин Хоппе, которому руководство лаборатории не впервые доверяло управление ночными сменами. За ним, стараясь не толкаться, на этаж выходили ассистенты. Лакированные ботинки доктора беззвучно ступали по зеркальному полу; воспаленные глаза ученого мужа смотрели прямо на Эджиде; полы халата развевались. Словно заправский фокусник, Ральф Хоппе демонстративно приподнял в руке карточку индивидуального доступа и улыбнулся.

Марго, стоявшая по левую руку от стола, сдавленно хмыкнула, словно поражаясь излишней нервозности Киллиана. Эджиде опустил взгляд вниз, пробежавшись глазами по парящим над столешницей мониторам. Внимательно осмотрел опустевшую лифтовую кабину. Нахмурился, заметив помехи, сотрясающие картинки второго и четвертого экранов… и вдруг обратил внимание на терминал сенсоров движения.

Хоппе замер.

Вопросительно покосился на пенса, не спеша приближаться к Маргарите. Ландау, внезапно осознавшая случившееся, причем даже немногим раньше напарника, вскинула винтовку.

Сенсор регистрировал присутствие в помещении всего двух объектов. Это же подтверждали внутренние камеры, читающие инфракрасный спектр.

Двери второй шахты открылись неожиданно, без привычного предварительного сигнала, словно их рванули в стороны специальным домкратом.

Эджиде сползал под стол, ногой отжимая предохранитель гидравлического поршня… по телам прибывших ученых побежали помехи, исказившие тела и лица голограмм… Марго, уже понимавшая, что не успеет, отшатывалась обратно в коридор.

Виртуальные ученые продолжали таять в воздухе.

Крышка бронированного стола, похожая на надгробную рыцарскую плиту, медленно переворачивалась на шарнирах, сонно принимая вертикальное положение. А из распахнувшейся лифтовой двери № 2 в пешек Киллиана Финукейна устремилась граната.

У центрального входа ухнуло.

Причем с такой силой, что если бы потолок лаборатории украшали хрустальные люстры, они бы непременно закачались с перезвоном.

Ирландец затравленно обернулся, словно пенсы Данста уже врывались в медицинский блок. Замер, прислушиваясь к эфиру и, не разбирая дороги, метнулся к столам Радольского.

Засевший в укрытие Байн молчал, ожидая приказов. Обмерший перед мониторами Бесарт только сипел, не в силах справиться с дыханием. Все тактические спатиумы группы мгновенно вырубились под ударом направленной импульсной мины, в строю осталось лишь оборудование Бесарта, предусмотрительно защищенное стационарным блокиратором.

Через мгновение радиопередатчик в ухе Финукейна зашипел, взорвавшись голосом Марго:

— Вторжение… Численность не установлена… — На заднем плане трещали винтовочные очереди, эхо которых доносилось и по коридору. — Эджиде отрезан на входе, я в первом коридоре…

Лопотание перестрелки разбавилось тяжелым басом пулемета. Киллиан навис над оператором, вцепляясь Радольскому в плечо.

— Картинку с камер, быстро!

— Разбиты…

Но теперь рыжий видел все и сам. Пустые зеленые полотна над столом Бесарта заходились в приступах ряби, одну за другой выплевывая объемные сообщения о неполадках и обрыве связи. Камеры, установленные в глубине коридора, где засела Ландау, снимали лишь дым, частые вспышки выстрелов и мелькание теней.

— Марго, забирай Аметиста и отходи! Порох, видишь их?

Порханов, ласково приникший к прохладной резине снайперского прицела, ответил негромко и размеренно, будто берег дыхание:

— Видимость ноль. Мне подключиться?

— Сохраняй позицию… Зентек! — Киллиан поднял голову, словно мог разглядеть притаившегося в укрытии пешку сквозь стены лаборатории. — Как только Марго и Аметист покинут коридор, прикроешь!

— Принял.

Сорвав отяжелевшую от влаги перчатку, Анджей вытер ладонь о штанину комбинезона. Надел, подтянув зубами за отворот, и снова опустил забрало шлема. Сняв подствольный гранатомет с предохранителя, он осторожно выглянул из-за угла коридора, уводящего в кухонную зону.

Теперь стреляли чаще — короткими очередями из чего-то легкого; и одиночными, практически непрерывно, из нескольких стволов большего калибра. Из аппендикса, уводящего к холлу с лифтами, тянуло полосой грязного дыма…

Марго оставляла позицию. Упала на живот, перекатилась в сторону и крест-накрест исполосовала очередями надвигающиеся на нее серые клубы. Отползла, перекатилась к противоположной стене, отползла еще немного. Так же наугад навстречу неслись вражеские пули — тяжелые, бронебойные, почти навылет прошивавшие белоснежную обшивку стен.

— Эджиде, твою мать!

Ландау замерла на перекрестке коротких коридоров, уводивших к бытовкам и комнатам отдыха. Присела за углом, сменила магазин. Ударная волна разрывной гранаты приложила ее так крепко, что говорить удавалось с трудом.

— Быстро ко мне!

В задымленном проеме появилась тень.

На одно мгновение, всего на долю секунды мигнул лучик целеуказателя, шаря по коридору. Маргарита выстрелила одиночным, откатываясь от ударивших в ответ пуль, и покинула перекресток. Откатилась в сторону пустующих спален, проскользила по гладкому полу, молниеносно перевернулась на спину и замерла, целясь в проем. Вмиг потяжелевший «Геклер и Кох» был переключен на автоматический огонь. Упираясь подошвами в гладь плиток, пешка отползла за угол, прижалась к стене и переключила забрало на посекундную смену видимых спектров.

— Эджиде, дружище, нам пора уходить… — прошептала она в передатчик, вновь поднимая оружие. — Ответь мне, хорошо?

Варгас стоял сбоку от выхода. Управлять голограммами, сжавшись в комок, было чертовски неудобно, но он справлялся. Собравшись до невыносимости компактно, мексиканец умудрился целиком втиснуться в заоваленый угол возле двери, подняв винтовку к забралу шлема, будто застыл в почетном карауле, и чуть заметно шевелил окольцованными пальцами. Сантейро, лежащий на животе посреди лифта, отсчитывал последние секунды. Перед ним, отягощенный наствольной чушкой, стоял пулемет.

— Twa… — произнес гаитянин, — de, delivre nou non, Legba[52]…

Лифт мягко вцепился в нужный этаж. Двери разошлись.

Не дожидаясь, пока проем станет полноценным, Фаусто потянул спусковой крючок, и в щель скользнула тупорылая граната. Боец уже видел продолговатый холл, хорошо известный по изучению документов господина Донахью… и коридор в основные блоки этажа видел… и широкий стол, пришедший в движение, словно его рывком переворачивали за край. За угол метнулся силуэт, а граната молниеносно перечеркнула двадцатиметровую прихожую, целуясь с углом столешницы.

— Граната! — разом прокричали мужской и женский голоса, приглушенные личинами тактических шлемов.

А затем рвануло.

Волной выгибая обшивку лифтовых дверей, ударная влилась внутрь кабины. Сантейро, опустив голову, встретил ее, как порыв урагана. Через секунду Варгас, выставив винтовку, тут же покинул укрытие, газелью перемахнул через пулемет и скрылся за колоннами.

— Держу! — отрапортовал он на отрядной частоте.

Огня открывать не спешил, но ствол его винтовки раскачивался, словно обезумевшая от ярости змея, готовая атаковать в любом направлении и в любой момент.

Справа, через одну кабину от пешек, распахнулся очередной лифт, прибывший на этаж «пустым». Врываясь в дым и кружащийся хаос сорванных с потолка панелей, из него тоже метнулись две серые тени. Прижались к стене холла, попрятались за колоннами и ощетинившись оружием, сканируя задымленное пространство перед собой. Впрочем, без особого успеха — одновременно с взрывом гранаты Сантейро сработал «имп» — импульсная мина, установленная в четвертой шахте. Настроенная на подавление спутникового сигнала, она в то же время гасила электронику костюмов, не позволяя Тайпану и остальным рассмотреть — остался ли в дыму кто-то живой.

Через мгновение оказалось — остался.

Вспышки ответных очередей раскрылись в черно-серой мгле, словно бутончики цветов, в задние стенки лифтовых кабин ударили пули. Годар перебрался немного вперед, получив позицию для прострела коридора, и дал несколько коротких очередей.

— Кольт, видишь стрелка?

— Хрена лысого… — зло пробормотал австралиец, даже позабыв растягивать «о». — Иду вперед.

Дымная завеса впереди снова ответила огоньками ответных залпов.

— Сантейро, ко мне! Годар, отсеки его…

Тайпан сорвал с пальцев кольца управления волшебными голограммами Данста. Сместился вдоль правой стены, несколько раз выстрелил наугад. Затем спрятался за колонной и перезарядил винтовку, спрятав не до конца опустошенную обойму в сумку-сбросник.

— Один на двенадцать часов, за столом… — отчитался Джастин.

Выставив перед собой «Штайер» так, словно нес не оружие, а древнюю китайскую вазу, он двинулся вперед вдоль левой стены. Однако выйти на уровень коридора с засевшим там стрелком пока не решался.

Добрался до Годара, держащего на прицеле проход в лабораторию. Не опуская винтовки, юрэй осторожно освобождал пальцы от пультов управлениями лже-врачами.

— Статус? — спросил он, не повернув головы.

— Нет данных…

— Мы не можем оставить за спиной потенциально-живого…

Француз кивнул сам себе, рывком высунулся из-за колонны и выпустил в коридор еще несколько заградительных очередей. Затем перезарядил винтовку, и отстегнул с пояса шоковую гранату.

— Придется отступить к лифтам, а затем зачистить холл… — поделился он на общей волне.

Сантейро, оставшийся ближе иных к шахтам, вынул из чехла близнеца болванки, разворотившей стол охраны. Варгас тем временем добрался до поворота, включил подствольный сканер-целеуказатель, и осторожно сунулся в коридор. Пули, чиркнувшие Тайпана в плечо и ударившие в полоток над его головой, заставили мексиканца выругаться и отшатнуться обратно.

Исмаэль охнул, проверяя показатели жизнедеятельности «Кирасира», и едва не завалился на бок. К нему, желая прикрыть, уже устремился Кольт, но тут из дыма вдруг показалась новая фигура.

Выскочив из-за стола, превращенного в броневую стену, она пинбольным шариком бросилась к ближайшей колонне, сонно отрикошетила от нее к другой, пригнулась и снова скрылась из виду. Эджиде бежал неловко, тяжело и почти не разбирая дороги. Взгляд его застилала алая пелена, на грудь давило, из уха шла кровь, а левая нога почти отказывалась слушаться.

Ощущая соленый привкус на разбитых губах, Дрейфус Эджиде по прозвищу Аметист шумно дышал. Понимал, что слишком неуклюж и медлителен, но выкладывался изо всех сил. И не успел хоть кто-то из нападавших броситься ему наперерез, темнокожий буквально ввалился в спасительную арку коридора, молясь, чтобы передатчик был цел, и Марго слышала его предупреждения. Погибнуть от дружеского огня в самом начале партии, что может быть смешнее⁈

Сантейро мысленно выругался, так и не успев накрутить гранату на ствол «Брена». Варгас, весьма некстати задетый вражеской пулей, среагировать тоже не успел. Кольт, в момент появления противника оттаскивавший Исмаэля за колонну, стрелять не мог.

Казалось, еще немного, и пенс Финукейна ускользнет под прикрытие напарника.

Сработать успел Годар. Сместившись так, чтобы австралиец не перекрывал ему линию огня, он оказался практически за спиной Эджиде, исчезающего в дыму. Одна за другой четыре тяжелые пули нестандартного штурмового калибра ударили в бронежилет Дрейфуса.

Пешка протянул еще пару метров. Запнулся, будто его ударили по ногам, и прыгнул вперед, заваливаясь и обмякая. До поворота, за которым засела Ландау, он не добрался буквально несколько шагов.

Годар, смещаясь влево, почти добрался до стола, уже собираясь прицелиться более обстоятельно и добить жертву. Но тут в проходе снова появился человек ирландца, встречным огнем заставив француза отпрянуть…

Над головами ревели сирены всех возможных сигнализаций. Где-то внизу блокировались входы в здание, неслись на позиции местные службы противопожарной и медицинской безопасности. Растревоженные клещами Гармоника, системы «Фоертурма» продолжали сходить с ума, заливая пеной мирные рабочие кабинеты менеджеров и игнорируя задымленные помещения 66-ого этажа…

Марго, вцепившись в наплечный слинг Эджиде, заревела, словно раненая львица. Выставив перед собой винтовку, сейчас казавшуюся такой неудобной и массивной, она потянула напарника на себя, в укрытие, подальше от открытого пространства и наступающих боевиков Доппельгангера. Ноги скользили по полированному полу, Аметист молчал и не реагировал на призывы о помощи.

— Зентек, мы отходим! — зашипела Ландау. Подбородок ее, не прикрытый забралом, лоснился от копоти. Глаза яростно сверкали. Казалось, Дрейфус в полном боевом снаряжении весит не меньше тонны. — Прикрой поплотнее!..

Поднявшись на ноги, Варгас ощупал поврежденный выстрелом бронежилет. Кольт, завершив наружный осмотр, облегченно похлопал мексиканца по плечу. Сантейро, опустив пулемет на пол, пересек холл и исчез за бронестолом, почти расколотым взрывом гранаты. Выдернул из-за спины мобикомп в усиленном противоударном кожухе, и принялся торопливо подключать устройство к терминалам службы охраны.

Годар, насвистывая под нос, перезаряжал винтовку. Казалось, ускользнувшая жертва ничуть не удручила француза, настолько уверенным в себе выглядел юрэй. Или же готовым завершить дело, пусть даже позже.

Очередной шедевр покойного гика-пенетратора скользнул в спатиум этажа еще до того, как оператор обороны осознал, что происходит. Фаусто, наблюдая за прямой загрузкой, улыбнулся и показал остальным колечко из большого и указательного пальцев. В этот же момент Анджей Зентек, выдвинувшись из коридора столовой, прицелился поверх головы отступающей Ландау и спустил курок подствольного гранатомета.

— Граната! — разродились синхронным воплем все четверо пенсов Доппельгангера.

Через мгновение за перекрестком, едва покинутом Марго, взорвалось маленькое солнце. С потолка вновь посыпалась обшивка, стены и колонны издырявило, будто пушечной картечью, гладкий пол треснул и деформировался, словно остекленевшая океанская волна. Осколки градом ударили по «Кирасиру» Жака-Стефана, сбив того с ног; задели Фаусто, заставив здоровяка нежданно-тонко взвыть и рухнуть за стол-бруствер. А уже в следующую секунду Исмаэль вопил на Кольта, словно фронтовой капрал, бросающий новобранцев в их первую мясорубку.

— Вперед, сукин сын! Они отступили! Не прорвемся сейчас, не прорвемся вообще! Вперед, вперед!

Оба рванулись в коридор, в котором со стен все еще осыпались расколотые взрывом панели. Разделились, держась противоположных стен, и ударили из винтовок, расчищая себе дорогу к дымному прямоугольнику входа, за которым открывался генераторный зал.

— Сантейро! Годар! — воскликнул Джастин, испуганно обернувшись. Француз остался лежать во входном зале, скрываемый перьями дыма. Гаитянина видно не было. В уши парня набилась вата, а глаза слезились — умное затемняющееся забрало среагировало на вспышку взрыва с легким запозданием. — Мы бросим их?

— К черту Годара! — рявкнул Варгас, падая на колени и меняя магазин «Штайера». — Сейчас встанет генератор, и если мы не выйдем в зал, останемся тут навсегда!

Кольт кивнул. Почувствовал, что термобелье под бронекомбинезоном впитывает не только пот — осколки гранаты нашли сочленения пластин и все же рассекли его кожу в нескольких местах. Продолжая стрелять, пешка мелкими шагами двигался вперед, искренне надеясь, что Годар и Фаусто остались живы. Происходящее все больше напоминало Джастину не детально-проработанную партию Шахматного Клуба, а обычную военную бойню, где побеждает не умный, но сильный и выносливый…

— Контроль! — отчитался Варгас, взяв отворот под прицел и пропуская Кольта вперед. Миновав перекресток, тот поднялся в полный рост, в свою очередь прикрывая рывок напарника.

— Чистим! — на ходу распорядился Исмаэль, задержавшись лишь для того, чтобы бросить в сторону казарм болванку «Громобоя».

Австралиец кивнул, зашвырнув сразу две противопехотные гранаты в противоположный северо-западный коридор, где размещались склады…

Фаусто Сантейро с натугой отжался от пола, перевернулся и сел. Мир, встряхнутый взрывом, плыл и кружился, из правой лопатки что-то выпирало. Что-то инородное, пробившее укрепленную углеродными нанотрубками ткань. Потянувшись, здоровяк со стоном выдернул из себя железную пластину, брезгливо отбрасывая прочь. Притянул к ноге откатившийся пулемет и тут же чуть не завалился на бок — до того сильно качался холл, в котором они приняли первый бой.

На отрядной частоте что-то командовал Тайпан. Посреди зала, раскинув руки, лежал француз-юрэй, чью жизнь Сантейро едва не отнял много лет назад. Сорвав треснувший шлем, пулеметчик заметил, что пара Варгас-Кольт только что исчезла в дыму коридора, огнем прочищая себе путь.

Марго надрывалась.

Подвывала, рычала, ругалась и волокла неподвижное тело Эджиде все дальше и дальше.

Промчавшаяся мимо граната Зентека дала ей время. Хотя скользкий ублюдок вполне мог накрыть их с Аметистом, сработал все же «на отлично». Там, в холле центрального входа рвануло так, что вздрогнули стены «Фоертурма»…

Упираясь непослушными ногами в скользкий пол, Марго все же удалось втянуть темнокожего пенса в казармы охраны, сейчас пустующие и холодные. Там ликвидатор протянула раненого до противоположной стены, рывком подтащила пустую железную койку, перевернула на бок, загородила напарника; шагнула к порогу, чтобы задвинуть хлипкую дверь…

А затем внутрь влетел миниатюрный цилиндрический апокалипсис с надписью «Громобой» и ярким логотипом Статуса-производителя. Всего доля мгновения понадобилась пешке, чтобы спасти себе жизнь. Способом, на который никогда бы не пошел ни один из гражданских — переступив через собственный страх. Еще до того, как прогремел «взрыв зачистки», Ландау бросилась не от гранаты, а к ней, как можно ниже и ближе, под смертоносный конус разлетающихся осколков.

Шарахнуло так, что чуть не раскрошились зубы, а из носа Марго пошла кровь. Часть шрапнели все же зацепила ее бронезащиту, кровь ощущалась и под латами. В ушах звенело, комнату наполнял дым и резкий кислотный запах. Стены раскрасило дырами, часть коек разворотило.

Маргарита с трудом поднялась на ноги. Покачнулась, прислушиваясь к пустому коридору. Прикрыла дверь-купе, чудом не сорванную с петель. Отпустила винтовку, тут же обвисшую на «трехточечном» нагрудном слинге.

Эджиде взрыв не задел — помогла перевернутая кровать и дистанция. Одной рукой ошалелая пешка сорвала с пояса аптечку, другой перенастроила частоту передатчика.

— Киллиан, это Марго… Да, со мной. — Ирландца она слышала, словно сквозь бесконечную вселенную, плотно забитую ватными подушками. — Еще не знаю, но я его выволокла…

Продолжая отчет, Марго присела над Аметистом. Расстегнула шлем, сбрасывая прочь. Отогнув корсетный ворот, проверила пульс.

— Еще жив, но на исходе… Меня тоже зацепило, они чистят боковые ответвления…

Расстегнула чехол, снаряжая шприцевый пистолет зеленой ампулой. Нащупав брешь в бронекостюме, вогнала иглу в предплечье Аметиста. Зарядила алую ампулу, уколола напарника в шею. Еще один красный укус — тоже в шею. Дрейфус захрипел и попытался перевернуться на бок. Удержала, оглядываясь и прислушиваясь. Коридор был наполнен шквальным огнем — противник прорывался внутрь этажа.

— Мы отрезаны в казарме…

Перевернув Эджиде на живот, Марго нащупала «фиксаторы второго шанса», позволяющие полевому медику распечатать бронежилет без снятия с тела. Потянула в сторону, разблокировала пластины. С натугой, будто раковину моллюска, раскрыла наспинные щитки. Пальцы окрасились багровым, сквозь рваное месиво забелела кость. Девушку тошнило, в глазах двоилось, тело сотрясала мелкая морозная дрожь контузии.

— Проклятье… Киллиан, у Аметиста четыре пулевых ранения. Бронебойные. Он в шоке. Как минимум, трое, идут к вам…

Массивные генераторные колеса, вращавшиеся в противоход, вдруг остановились.

Замедлились, будто в раздумье, и замерли с протяжным стоном. Порох, целившийся сквозь их монотонное верчение, выругался и поднял голову, отлипая от прицела винтовки.

Одна за другой начали гаснуть потолочные лампы. Отключалось медицинское оборудование, камера раненого экстренно переводилась на питание резервных батарей; половина техники Радольского тоже отрубилась. Со щелчком и тонким гулом вся лаборатория вдруг погрузилась в тишину и мрак. Казалось, что с наступлением темноты кто-то выключил и звук — русского будто ударили по ушам двумя мягкими дубинками. Порох замер, снова приникая к прицелу, и впервые в жизни пожалел, что воюет без шлема…

Взвыли сирены. Системы безопасности, ополоумев по приказу Гармоника, тут же принялись выдавать все, на что были способны: с потолка центрального зала обрушился ливень специального пламегасящего реагента; склады, пустой зверинец и карцер в юго-восточном блоке залило противопожарной пеной. Реагируя на ложное землетрясение, стальные переборки тут же перекрыли все лифтовые шахты Кей-Джи-8621; многотысячный персонал небоскреба получил предписания незамедлительно направляться в подземные бомбоубежища.

Аварийное освещение моргнуло, еще не решив, стоит ли ему включаться.

В наступившей тьме, будто беспорядочное послание на световой азбуке Морзе, засверкали вспышки выстрелов — пешки противника добрались до входа в генераторный зал.

Зентек отступил к кухне.

Перезаряжая гранатомет, он размышлял, что его вины в этом нет. Враг прет напролом, защищенный добротной броней, плотным огнем сдвигая обороняющихся с их стационарных позиций. И чтобы противостоять ему в наступившей ночи, ему, Анджею Зентеку, нужно как минимум остаться в живых. Пусть первых пенсов Данста встретит русский, у него для этого более выигрышная позиция. Сам же поляк ударит чуть позже, когда нападающие завязнут в новом столкновении…

Порох выжидал, не спеша бить по вспышкам.

Электронный «Триджикон» его «Перуна» заходился помехами, спровоцированными «импом». Но снайпер успел заметить два силуэта, проникшие в самое просторное помещение лаборатории. Когда противники займут позиции, полагая себя в безопасности, он уложит обоих…

Вход был потерян…

Перед лицом Киллиана погас экран, до этого висевший над тактическим столом. Поверхность его потемнела, и если бы не встроенный в забрало шлема ПНВ, ирландец бы подумал, что стремительно ослеп. Он прислушался к пальбе, доносящейся из генераторного.

Зентек зажат на своей позиции, Марго отрезана, Эджиде тяжело ранен.

Противник прорывается в центральный зал…

— Вот, — Радольский, половина техники которого была защищена от ударной волны и потому выжила, развернул парящий экран к командиру. Ткнул дрожащим пальцем. — Ожили мои камеры на входе в склады и зоопарк. Обнаружил противника!

— Порох, — тут же среагировал Финукейн, — они движутся точно под тебя.

— Вижу… — прошептал-прошелестел голос русского.

— Зентек, кажется, отступил в северо-западный блок… — Радольский вдруг не удержался и зашелся в таком приступе кашля, что, казалось, сейчас выблюет собственные легкие. По его лицу катился пот вперемешку с пожарным реагентом, глаза покраснели от лопнувших капилляров. — Киллиан, какого черта…

— Доложить!

— Мы имеем дело с невероятно-агрессивным вмешательство в систему… — На опустошенного, подавленного и отчаявшегося Бесарта было жалко смотреть. — Вероятно, подцепились к внутреннему спатиуму на терминале входа… Босс, этот сноуден крадет у меня последние рычаги управления…

— Ты можешь что-то сделать?

Но специалист по обороне не ответил, погрузившись в работу.

В зрачках Киллиана мелькнуло нечто, чего его людям в этот момент видеть было далеко не обязательно. С нарастающим ужасом рыжеволосый обернулся на бронированную камеру раненого имплицитора — один из немногих островков света среди тягостного царства тьмы и льющейся с потолка жидкости.

Генератор окончательно остановился.

— Байн, быстро к входу в зал…

Киллиан проверил системы бронекостюма, в очередной раз убедившись, что все тактические системы выведены из строя прицельным ударом мины. Леандро, выставив перед собой «Л-960-А6», мягким пружинящим шагом направился на новую позицию.

— Прикроешь Зентека, — приказал Финукейн, — попытайся вытянуть его с кухонь… Бесарт, что на других направлениях?

— Пусто…

В мертвенном свете уцелевших голографических дисплеев бледный Радольский был похож на вурдалака.

— Где же Данст?

Ирландец прикусил губу и упер винтовочный приклад в грудь.

Такого чудно́го эха Найджел Карим не слышал даже в самых дорогих имитационных проектах инфоспатиума.

Подошвы их с Мартином ботинок — пусть даже мягкие и пластичные, — умудрялись разбрасывать по узкому жестяному тоннелю гулкие приглушенные удары, многократно помноженные друг на друга. Эхо звенело, когда глушитель винтовки ненароком касался стены. Оно отвечало на щелчки сенсорных клавиш мобикомпа на предплечье имплицитора, на робкое шипение передатчика, и совсем уж бушевало, когда приходилось спрыгивать на уровень ниже.

С дробящимся писком разбегались прочь редкие крысы, вечные обитатели каменных айсбергов. Разговоры в таком помещении казались нереальными, а слова словно зависали в воздухе. Мартин медленно, чуть пригнувшись под невысокими потолками, шел впереди. Время от времени сворачивал, сверяясь с маршрутом. Долговязому Найджелу было и того сложнее.

Под забрало и ворот, едва проникая под приросший к телу бронекостюм, успевший изрядно утомить, забирались спасительные поцелуи прохладного воздуха. Ветер налетал спереди… затем они сворачивали, оставляя за спиной многочисленные очистительные установки, и тот начинал подталкивать в спину.

Вентиляционные коридоры, в которые Данст завел напарника, в нужном месте взломав электронный замок, освежили Найджела. Страх, бушевавший в сознании после скоростного спуска на крыше лифта, отступал. Немного пришлось понервничать, когда Доппельгангер вскрывал стену «Фоертурма», проникая в королевство крыс и свежего воздуха, но сейчас таяла и эта нервозность…

Коридоры, изгибы, колена…

Освещение давали тусклые лампы через каждые полста шагов, но половина их перегорела еще лет десять назад. Пешки активировали электронику в забралах, наиболее темные участки преодолевая по электронной разверстке или с помощью ПНВ.

Несмотря на свежесть — воздух приятно пах лимоном и легкими оттенками цветущей гипоаллергенной герани, — начинка Кей-Джи-8621 все же давила на молодого курьера.

Повсюду были лишь шахты и бесконечные клонированные тоннели. В какой-то момент Карим даже почувствовал приближение клаустрофобии. Представив, что при этом находится на высоте больше трех сотен метров, пенс чуть не завопил от ужаса. Чтобы преодолеть паническую атаку, им даже пришлось сделать привал, на котором Мартин открыл забрало и долго смотрел имплицитору в глаза. Вид командира, измотанного, но хладнокровного, придал Найджелу сил, и они продолжили путь…

Однообразие было разбавлено распределительными узлами — редкими комнатами, куда сходилось сразу до десятка ответвлений. Там Мартин обычно снова сверялся с картой, давая Кариму возможность хоть ненадолго забыть про сжимающиеся вокруг людей жестяные, бормочущие эхом стены.

На пути показался один из распределительных коллекторов. Осторожно выпрыгнув в жестяной мешок, Мартин помог спуститься напарнику, а затем снял со спины ранец. И только сейчас Найджел заметил, что тот, несмотря на отсутствие парашюта, совсем не похудел. Сдвинув винтовку на бок, Данст отстегнул от руки личный мобикомп, сверяя их координаты и расчетное время прибытия. Из-за вентиляторов в стенах, забранных мелкой сеткой, пробивалось тусклое желтое сияние, раскрашивая серые костюмы бойцов летним жизнерадостным камуфляжем.

Подчинившись жесту вожака, Карим присел, давая отдых натруженным ногам. Приклад винтовки громыхнул об пол, но Доппельгангер даже не отреагировал, сосредоточившись на данных мобикомпа.

— Мы почти на цели, — тихо, чтобы лишний раз не будить чуткое эхо, сказал он. Имплицитор почувствовал, как у него потеют ладони. — Связь со спатиумом слабеет, значит, глушилки Варгаса поблизости… Так… — он провел пальцем по экрану терминала. Обернулся, отыскивая нужный коридор. — Сейчас мы войдем в этот тоннель… потом минуем большое колено, ведущее на 84-ый. За ним откроется узкий, но проходимый лаз в еще один распределительный зал. Он — наш шлюз, из которого мы сможем проникнуть почти в любой из блоков лабораторного этажа…

— Господь-Настигающий… — прошептал Карим, только сейчас осознав, как близко от места предстоящей битвы они находятся. Его слова насмешливо повторило эхо, заставив Данста задумчиво покоситься.

— Найджел, послушай меня… — Он стал предельно серьезен, присаживаясь на корточки напротив молодого пенса и потирая подбородок. — Я не могу знать, выйдем ли мы из этой переделки живыми и невредимыми. Не могу знать, придется ли тебе еще когда-нибудь работать в группе под командованием оперативного лидера. Но предлагаю взглянуть на факты. Мы оба живы. Партия началась. И сейчас я, как командующий пешками «Хитоде», без лишней скромности преподнесу тебе урок по искусству ведения войны. Войны, позволяющей обойтись без лишних потерь.

Мартин развернул мобикомп к имплицитору, и Карим подался вперед. Всмотрелся в трехмерную схему «Фоертурма», крутящуюся внутри экрана.

— Решение, принятое солдатом, решает исход битвы в одном случае из ста, — негромко, успокаивая его расшатанные нервы, продолжил Мартин Данст. — В этом ему помогают удача, высшие силы и случай, после которого он либо погибает, либо становится генералом. Решение, принятое офицером, заведомо выигрывает битву или столь же заведомо обрекает на смерть подчиненных, лишенных права принимать ответственные решения. Финукейн защищает лабораторию по известной мне схеме. Известной в мелочах. Ставит на легкое вооружение, мобильность и постоянную смену огневых позиций.

Взгляд Доппельгангера гипнотизировал, и Найджел почувствовал, что успокаивается. А еще вдруг осознал, что именно находят другие пешки в таких лидерах, как Данст. И неожиданно уверовал, что тоже готов идти за ним. Хоть бы и в пекло…

— При нашей обоюдной неприязни, — сказал Мартин, пожимая бронированными плечами, — Киллиан хороший командир. Умеющий, как и я, просчитывать противника. То, что он предугадал наш обходной маневр, делает ему честь. Смотри…

Палец старшего пенса скользнул по сенсорному экрану, оставляя на карте здания несколько маячков.

— Вот здесь, на подходах к основному вентиляционному распределителю, нас ожидает ловушка. Огнеметы, спрятанные в стенах… — Лицо Карима вытянулось, побелев, но возразить ему не позволили. — Пушки рассчитаны на то, что противник войдет в проход, начнет спуск и уже не сможет вернуться наверх по скользкому полу. Затем — бац! Тридцать футов скольжения при температуре в одну тысячу градусов по Цельсию! Мы входим, спускаемся и… погибаем.

Он улыбнулся, наблюдая, как лихорадочно бегают глаза имплицитора, только сейчас осознавшего опасность предстоящего прорыва.

— Фланговая группа уничтожена, — безжалостно надавил Данст, — лобовой прорыв задыхается, а затем сминается перешедшим в контратаку Финукейном. В целом, это добротный оборонительный план. Его спец по ловушкам не зря получает свои гульдены. Огнеметы, подумать только! Газ может распространиться по всему «Фоертурму», поубивав сотни сотрудников Статуса. Автоматические пулеметы разнесут коллектор в щепки. Засада может остаться ни с чем, бесцельно выжидая, пока в лаборатории гибнут ее товарищи. Поэтому остаются огнеметы. Браво, господин Радольский, я бы поступил так же! — Доппельгангер даже изобразил шутливые аплодисменты. — Итак, Найджел, Киллиан Финукейн хочет сжечь нас заживо. И у него это получится…

Имплицитор не мог вымолвить ни слова.

Глубоко внутри каменной стелы, отгороженный от города метрами бетонных стен и металлических коридоров, командир рассказывал, как привел своего напарника на верную смерть. Но не успел Карим задать вопрос, как Мартин отложил мобикомп на пол и притянул к себе пузатый ранец. Молодой пенс смотрел затравленно, словно ожидал, что именно сейчас из стен на них хлынет жидкий огонь, приготовленный Радольским.

— И мы, дружище, с удовольствием сгорим.

Произнеся это, Данст осторожно расстегнул крышку ранца, вытягивая из его плотных объятий сверкающе-серебристый комок ткани.

— Сгорим, чтобы восстать из пламени прямо за спиной Киллиана Финукейна!

Он поднялся во весь рост, разворачивая перед ошеломленным имплицитором полный комбинезон, собранный из хрустящей фольги.

— Это ведь… проект «Ра»? — прошептал Карим, все еще не веря глазам. — Я прав? Разработка управляемой экспедиции на орбиту Меркурия… Но как?

— Ловкость рук и осведомленность, — коротко улыбнулся Мартин, протягивая комбинезон Найджелу. — Надевай. Вот дополнительные пакеты, наиболее тщательно заверни оружие и другую амуницию. Винтовку и пистолет разряди… боеприпасы помести вот сюда, мы перебросим их через сенсоры еще до того, как пройдем сами и активируем термопушки. Да-да, это надевается прямо на шлем. Главное, ничего не бойся — костюмы удержат до двух тысяч градусов.

Теперь Мартин, одновременно с напарником облачаясь во второй комбинезон, улыбался широко и игриво. Он улыбался как римский стратег, готовящийся к триумфу…

— Скафандры достал Молтон? — поинтересовался Карим.

Он уже снял с себя часть амуниции, неловко просовывая армейский ботинок в серебристую штанину. Стараясь не поскользнуться, запрыгал на месте, будя гулкое буб-бум-бум.

— Представь себе, нет, — Мартин, будто делал это по сто раз на дню, ловко подтянул внутреннюю застежку собственного комбинезона. Серебристый, блескучий, почти потерявший человеческие очертания, он стал похож на выходца из других миров. — Добыть игрушки помог аль-Арманд. Хоть это и стоило мне личного бонуса…

— У меня нет слов, — прошептал Карим.

— Ну, так ничего и не говори, — Данст легко хлопнул его по хрустящему плечу. — Поспеши, у нас заканчивается время.

Через две минуты Найджел все же совладал с новой одежкой. Мартин, придирчиво осмотрев комбинезон на герметичность, остался вполне доволен. В тонком, практически невесомом костюме имплицитору мгновенно стало жарко и неудобно. С одной стороны, космическая шкура практически не ощущалась поверх «Кирасира» или шлема. С другой стороны, постоянно напоминала о себе тонким звенящим хрустом, стоило лишь повернуть голову или поднять руку.

Мартин, запахнул лицо прозрачной маской, что-то прошептал в передатчик и кивнул. Карим повернулся к указанному командиром проходу, забросил за спину свертки с оружием и боеприпасами, и сделал неуверенный шаг вперед.

— Береги голову, приятель, — раздался в его ушах голос Данста, полный нескрываемого азарта.

Порох своего дождался.

Из прохода показался боец Доппельгангера. Пригнувшийся, он двигался с максимальной скоростью, на которую способен человек, затянутый в бронекомбинезон. Не спеша расходовать патроны, шел в полуприседе и выставив винтовку перед собой, крайне деликатно заостряя угол между собой, краем арки и потенциальным противником. Размытая тень на фоне иных теней, враг стремился вправо, под прикрытие громады отключенного генератора. Чуть позади него, простреливая позицию Зентека короткими очередями, двигался напарник.

Электронная сетка «Триджикона» наползла на первого штурмовика. Не сумела ухватить цель, метнулась ко второму. Наконец замерла. Процессор прицела, все еще барахлящий от удара «импа», лихорадочно обрабатывал изображение, выискивая слабые места «Кирасира». Быстрыми мелкими шагами противник уходил за кольцо силовой установки, плотным огнем не давая Зентеку показать и носа.

Загудев, над головой русского заработали аварийные лампы — это подключались к спасению лаборатории аварийные генераторы Кей-Джи-8621.

Палец Алексея потянул спусковой крючок.

Винтовка смачно сплюнула. Еще раз, и еще. Но пешка Данста уже падала, бросаясь вперед и пингвином скользя на животе. Весьма умело… Вторая пуля прошла над его плечом, третья задела обтекаемый серый шлем.

Порох чертыхнулся. Вскинул винтовку, собираясь сменить позицию. Снайперский автомат в руках первого противника он разглядел не сразу…

Шкафы и стеклянное ограждение балкона лопнули под вихрем пуль. Порханов взвыл, откатился к стене, и зажмурился, когда по лицу брызнуло мелкими осколками. Отполз чуть дальше, притягивая к груди верного «Перуна»…

Зентек дрогнул, все-таки заставив себя выскользнуть из укрытия.

Русский над головой начал стрелять, а значит, можно было попробовать укусить врага в ответ.

Уперев «Тавор» прикладом в грудь — прицел обеими глазами, словно оружие стало продолжением тела, — пенс медленно вышел из-за длинного перевернутого стола, избранного им в качестве укрытия.

Одна за другой под потолком вспыхивали лампы. Запахи дневной готовки — вареная китайская лапша, острый соевый соус, сублимированная курятина с приправами, — перечеркнули нотки гари и химический привкус бездымного пороха.

Анджей пригнулся. Мелким шагом миновал коридор, возвращаясь к генераторному залу.

Угол, за которым он укрывался чуть раньше, выглядел так, словно его в течение недели обрабатывали термиты. Разбитая лампа над входом в столовую мигала в предсмертном припадке. За порогом арки, в генераторном зале, снова заработала СВДС. Ей ответил сверчок автоматной очереди.

Поляк лег на живот, стараясь держаться на некотором отдалении от угла, и выставил наружу выдвижной щуп видеоразведчика. Подавляющий огонь со стороны штурмовиков Данста прекратился; проход к регистрационному холлу был пуст; с потолка все так же лило, будто этаж перенесся в тропики, угодив точно в сезон дождей; последние кружева дыма утягивало в ноздри насосов дымоудаления. Из-за ограды первого генераторного кольца виднелись неподвижные ноги в серых армейских ботинках.

Зентек почти успел встать, чтобы броситься на выручку русскому снайперу.

Но тут в развороченный угол коридора ударила пулеметная очередь.

Исмаэль бежал так, как не бегал уже пару лет.

Бежал, проклиная дешевый кукурузный виски, на который подсел прошлой осенью… проклиная тренировки, которые забросил, благодаря знакомству с виски… проклиная Данста, силой втянувшего Тайпана в этот кошмар. Но бежал, оставаясь чуть позади, выше и правее Кольта, поливая зал короткими отвлекающими очередями и оставляя за австралийцем возможность прицельного удара.

От угла, за которым прятался человек Финукейна, почти ничего не осталось. Колеса силовой установки, растущие из пола прямо по курсу, надвигались, словно звездный портал из старого фантастического фильма. Через несколько секунд должны были начать оживать верхние лампы, пусть даже не все. Опустошив магазин, Варгас бросился вперед и вправо, успев заметить, что быстроногий Кольт уже занимает позицию за пультами.

А потом в грудь мексиканца садануло.

Прямо сквозь короб «Штайера», сильно, отточено и жгуче, да так, что из глаз невольно брызнули слезы, оставив на электронной начинке забрала две влажные дорожки. Исмаэля завертело, едва не уронив на спину, но он бросился под пули, головой вперед, и тяжело приземлился на живот. Инерция, лужи на скользком полу и курсы противоснайперской подготовки помогли раненому пенсу — вторая пуля прошла над плечом, а третья лишь по касательной зацепила шлем.

Затем Варгас почувствовал, что скользит. Ускользает в прямом смысле этого слова: и от вражеского огня, и от жестокой реальности.

Белые плитки пола оказались приятно холодными. Думать и говорить стало неожиданно больно. Врезавшись в одну из опор-оград генератора, Тайпан перевернулся на бок и попробовал оттянуть край воротника. Почти сразу убедился, что в этом нет никакой необходимости — пальцы сами нащупали стык пластин «Кирасира», куда угодила бронебойная пуля. Окружающие звуки — стрельба, свистящий писк подошв, цокотание гильз и шум радиопереговоров в ушах — слились в единый гул…

Оглянувшись, Джастин заметил, как Варгас упал. Точнее, бросился вперед, но неуверенно, вздрогнув и со всей очевидностью схватив пулю. Еще одна взметнула фонтанчик брызг и расшибла плитку на полу за Исмаэлем; последняя чиркнула по каске.

Кольт сдвинулся в сторону, уходя за прикрытие изогнутого пульта управления генератором, и вскинул «Девятый Вал». Молниеносно высчитав, откуда бьет стрелок, он без промедления обрушил на его позицию шквальный огонь, совершенно не жалея патронов. В этот же момент вспыхнул полноценный верхний свет. Пули «Вала» измолотили балконные ограждения, зацепили арки генераторных колес, издырявили несколько шкафов. Задеть вражеского пенса не удалось, но австралиец с удовлетворением заметил, как отшатнулась прочь мужская фигура, как закрыла руками лицо…

Кольт опустился на колено, не сводя взгляда с обстрелянного балкона, и заменил автоматный магазин. Сделал два ложных выстрела в никуда, переместился к краю пульта. Исмаэль Варгас остался лежать там, куда его забросило скольжение. Мексиканец едва заметно шевелился, сонно ощупывал грудь, стонал и очень не смешно похрюкивал. Джастин закусил губу. Если Мартин не появится в ближайшее время, пешки Финукейна пойдут в контратаку и вышибут их обратно к лифтам. Вышибут тех, кто еще цел…

Снайпер противника снова сработал, заставив втянуть голову.

На этот раз бил наугад, целя по последней позиции Джастина. Безжалостные пули вгрызлись в приборы, отшибая куски пластика и металла. Заискрило, зашипело. Не высовываясь сам, Кольт закрепил на тактической планке «Вала» выдвижной щуп видеоразведчика, выставил оружие за край и дал две короткие очереди. Почти не прицелившись, положившись на интуицию и слух. Снайпер прекратил огонь, в кабинки менеджеров снова посыпалось битое стекло.

Не поднимая головы, Джастин переместился вновь.

Порох в очередной раз поменял позицию.

Потянул из кобуры «Ремингтон». Приготовился накрыть пульты массированным отвлекающим залпом. Так он планировал выманить врага на ответку, а затем позволить «Перуну» завершить дело. И уже почти высунулся из-за балконного края, когда в зале неожиданно появился еще один штурмовик.

Сначала, стеной тяжелого огня отрезая Варгаса от польского пенса в кухонном коридоре, заработал пулемет. Через пару мгновений внутри генераторного зала показался здоровенный, похожий на атакующую гориллу, несущийся гигантскими скачками Фаусто.

Пешка был без шлема, одна линза его неизменных очков треснула, едва не развалившись напополам. Лицо гаитянина то и дело окрашивалось алыми потеками, тут же смываемыми искусственным дождем и появляющимися вновь. С легкостью управляя увесистым «Бреном АС 70/90», великан одну за другой накрыл и точку Зентека, и балкон, заставив обоих бойцов вжаться, отползти, передумать…

Анджей, огрызнувшись короткой очередью, ретировался в столовую.

— Киллиан, — на этот раз поляк остался у входа, привалившись к железному шкафу по розливу лимонада, — противник в центральном зале… Трое… нет, двое, один готов. Есть тяжелые калибры. Меня зажали в кухне… Хорошо, понял.

Сантейро, не сбавляя ни темпа стрельбы, ни скорости, проскочил почти половину зала.

Перед пультами взял правее, миновав укрывшегося за ними Кольта. Опустил шипящий под каплями пулемет только под балконом. Угнездился в проходе, ведущим к складским помещениям. Встряхнулся, будто искупавшийся медведь.

Справа от Фаусто, почти в углу зала виднелась широкая стеклянная лестница, ведущая на балюстраду с русским снайпером. Здоровяк тяжело вздохнул, осматриваясь, а затем они с австралийцем показали друг другу вздернутые большие пальцы.

Ближе к центру помещения, словно забытая под дождем игрушка, по-прежнему лежал Варгас. Он был еще жив, но барахтался беспомощно и вяло, даже не в силах ухватить винтовочную рукоять.

— Го-одар? — спросил Кольт, приподнимая забрало.

Здоровяк не ответил, молча покачав головой, и австралиец не понял, то ли Жак-Стефан мертв, то ли Сантейро ничего не известно о его судьбе.

Теперь противники, фактически, оказались крест-накрест напротив друг друга. Кольт и Порох были разделены арками генераторных колес; коридор, в котором находился Фаусто, располагался почти напротив входа в кухонные зоны. Исмаэль, словно общий приз увлекательного спортивного шоу, лежал ровно в середине этого расположения фигур…

В перестрелке наступила пауза.

Заменялись магазины, раны спешно запенивались блокирующим гелем. Пахнущий жасмином потолочный поток даже не думал редеть. Но теперь ему хотя бы не вторила сирена, изрядно давившая на нервы…

В соседнем зале, где покоился раненый имплицитор, Киллиан Финукейн и Леандро Байн занимали стрелковые позиции. Ожидая броска Зентека, они готовились к усилению стремительной контратаки, способной выдавить врага обратно к лифтам. Прижавшись к углу, ирландец наблюдал за Радольским, засевшим глубоко в тылу; Байн не сводил с командира настороженного взгляда…

— Передатчик разбит, — с усмешкой пророкотал Фаусто и Кольт тоже хмыкнул, хорошо расслышав напарника — их разделяло не более десятка метров.

— После партии куплю тебе новый, — Джастин мягко опустил забрало, готовясь накрыть снайпера новой волной свинца. — Блестящий, чтобы по-одходил к очкам…

— Стрелок на 315, — тяжело дыша, задал азимут Сантейро. Отстегнул барабан «Брена», опустошенный на 90 %, и пристегнул полный. — Еще один надо мной. Есть еще, о ком я не знаю?

— Видел двоих…

— Славно. Тогда сейчас я отсеку снайпера, и подавлю стрелка за генератором, а ты подтянешь Тайпана в укрытие… — Джастин кивнул. — Готов? Тогда начали! Граната!

Отстегнув с пояса шоковую гранату, Сантейро швырнул ее на лестницу.

Дождался, когда на ступенях рванет, распускаясь слепящим цветком, а затем выдвинулся из-под балкона и поднял пулемет.

— Держу! — прорычал он, начиная стрелять.

Пули начали крошить потолок и стены, лишая русского малейшего желания стрелять в ответ и вообще поднимать голову. В левой руке Фаусто появился пистолет — не целясь, великан разрядил его обойму в кухонный коридор, для верности добавив туда короткую пулеметную очередь.

Кольт, вскинув «Вал», ринулся к лежащему мексиканцу.

Ухватил за специальную лямку над правым плечом, резко развернул, поднимая облака брызг, и потащил в укрытие. Однако уже через мгновение стало понятно, что снайпер Финукейна сменил позицию, оказавшись вовсе не там, куда был наведен ствол «Брена». Показавшись почти над головой Сантейро, Порох вскинул винтовку и тут же выстрелил в Джастина, едва успевшего вцепиться в свою ношу…

— Киллиан, внимание!

В голосе Радольского задрожал дистиллированный, искренний охотничий азарт.

Пешка даже подпрыгнул на стуле. Вскинулся, тыча рукой в красные точки, ползущие по полупрозрачному экрану.

— Вентиляционное колено № 19 в северном блоке! Будь я проклят, если это не сенсор движения! Два объекта, входят в зону поражения.

— Двенадцать апостолов и Святая Матерь! — Финукейн выдохнул, словно только что добрал на флопе столь ожидаемый флеш-рояль. Губы его растянулись в акульей улыбке, искажая приятные черты лица. — Открыть огонь, Бесарт… Imeacht gan teacht ort[53], Данст, увидимся на той стороне…

И тут же переключил внимание на Байна, ожидавшего приказа к броску.

— Вперед, Леандро! Выдавим этих ублюдков!

План ирландца сработал.

Мартин сожрал приманку, будто оголодавший за зиму окунь, и теперь корчился от боли, переваривая отраву. Уперев «Кел-Тек» кургузым прикладом в грудь, Киллиан Финукейн ринулся вперед, в генераторный зал. Его сознание окутал неконтролируемый порыв духовного напалма, смешанного из ненависти, ликования и стремления довести дело до конца. Рыжеволосый лично вступал в бой, чтобы смести противника, вдруг оставшегося без группы флангового удара. Теперь у его людей сложился абсолютный перевес по численности, сулящий чистую тактическую победу.

Комитет Клуба по разбору партий высоко оценит эту схватку…

Леандро Байн, подавшись вперед, сделал несколько скользящих шагов. Метнулся было за командиром, затем сдвинулся вправо, влево, и вдруг отступил обратно в укрытие и опустил оружие. Комспат группы барахлил, а потому его заминка осталась почти незамеченной. Пенс неожиданно побледнел, задышав глубоко и часто, проводил взглядом удаляющуюся спину вожака… и остался на месте.

А где-то над их головами, в безликом вентиляционном колене «Фоертурма» № 19 зашипели, раскрываясь, скрытые ниши, монтажу и маскировке которых Радольский посвятил немало своего времени и таланта. Четыре широких огнеметных жерла системы «Шторм» выплеснули раскаленное пюре в нутро коридора. В людей, находящихся на глади спуска.

Найджел Карим, едва не поскользнувшись, дико закричал…

Киллиан рвался вперед. Туда, где только что полыхнула сверхновая гранаты, вновь затявкала винтовка Пороха, и неожиданно тяжелым басом разошелся пулемет. Ирландец точно знал, что сейчас вдвоем с Байном они запросто опрокинут врага…

Фаусто отступил.

Появившись из зала, где хранился раненый имплицитор, в бой вступал еще один боец Киллиана. На бегу поливая гаитянина короткими очередями, он присел, сместился, нырнул и вот уже укрылся за одним из малых генераторов. Сантейро дал очередь, заставив пенса присесть еще ниже, и отошел. Пустой магазин «Брена» отлетел прочь, и здоровяк отложил увесистое оружие.

Сквозь треснувшую линзу пробивался неживой свет потолочных ламп, яркий и не приглушенный фильтрами, что заставило пешку поморщиться. Проклиная порванный крепеж винтовки, оставленной в холле с лифтами, он вынул пистолет, перезарядил и прижался к стене…

Кольт вскрыл упаковку аптечки, мокрую и норовящую выскользнуть из пальцев. Пуля русского зацепила его правую руку, и пусть даже не пробила бронеткань, мышцы стремительно наливались жидким свинцом. Еще один противник, вооруженный автоматической винтовкой, появился в зале так внезапно, что в буквальном смысле слова вдавил Джастина в пол и плечо раненого мексиканца.

Не вставая, пенс отстегнул «Штайер» Исмаэля, раскуроченный пулей «Перуна». Затем откинул забрало раненого, оттянул ворот и сделал зеленую инъекцию. Максимально выдвинув иглу второго шприцевого пистолета, приставил ее к дыре «Кирасира» и сделал второй укол.

— Давай, брюзга, не думай умирать… — пробормотал он.

Его свободная рука мягко прижала захрипевшего Варгаса, удерживая на полу и не позволяя подняться под шквал смертоносных шмелей. Из кухни снова начали стрелять. Не особенно активно, лишь не позволяя поднять голов. Но было очевидно, что через несколько секунд противники скоординируются и ударят сразу с нескольких направлений, оборвав весьма рисковую атаку пешек Данста…

Киллиан медленно продвигался к основному генератору, умело пользуясь любым укрытием. Зентек возник в поле его зрения, ожидая приказа к рывку — так они точно возьмут противника в клещи. Над головой ирландца, в очередной раз сменив позицию, изготовился к стрельбе Порханов…

Почти безоружный Сантейро решился на отчаянный шаг.

Вернувшись на поле боя, он выставил из-за угла ствол «Зиг-Зауэра», начав экономно и методично, пуля за пулей, обстреливать каркас малых генераторов. Такой огонь не мог причинить вреда засевшему за ними противнику, но и атаковать Кольта все же не позволял. По здоровяку тут же принялись бить из кухонной зоны, заставив пригнуться и недовольно поморщиться — осколок стеновой панели, разбитой пулей, царапнул его темную щеку.

Во влажном воздухе стоял протяжный запах пороха. Глухо плюхались в лужи, вытанцовывая и покачиваясь на воде, пластиковые гильзы. На воздух взлетали куски раскуроченных терминалов и мобикомпов, битое стекло лабораторной посуды, обломки мебели. Разодранный очередями белоснежный пластик стен кровоточил потекшей изоляцией проводов; лопнувшая потолочная обшивка скалилась зубастыми шрамами. Остатки приборов, электроника, фрагменты генераторов и машин взлетали в дождь под градом пуль, хаотично оседая повсюду. Звон, треск, грохот и звонкое эхо беззаботно аккомпанировали пальбе.

Убедившись, что системы жизнеобеспечения «Кирасира» выдали удовлетворительный прогноз, Кольт оставил Тайпана. Отполз, прикрываясь стойкой терминала, поднял «Вал» и выпустил по балкону дюжину пуль. Стрелок противника успел ответить, но промахнулся, после чего оба вновь принялись выискивать новый угол для атаки…

Исмаэль Варгас неожиданно обнаружил в себе силы сесть.

Затуманенным взглядом осмотрел поле боя, опустил забрало, пытаясь сонно разобраться в шумящих показателях комспата и определить местоположение остальных членов группы. С удивлением и немым восторгом уставился на собственную винтовку, фактически остановившую пулю балконного снайпера. Дыша часто и болезненно, мексиканец притянул поближе брошенную аптечку. Вынул инъектор и повторил уколы, чуть раньше сделанные Джастином.

Наконец почувствовав, как резво и неровно застучало сердце, а боль превратилось в слабое воспоминание о самой себе, Тайпан обнажил пистолет.

Они двигались через ад.

Огонь был всюду — лился со стен, волнами накрывал с головой и норовил свалить с ног, словно был осязаем и плотен. Было страшно, чертовски страшно и даже видавший виды Мартин старался проскочить зону поражения как можно скорее.

Космические костюмы накалились, заставив людей почувствовать себя попкорном в микроволновой печи. Приборы, укрепленные под серебристой тканью на поясе и рукавах, возмущенно шипели, выдавая на щитки шлемов многочисленные предупреждения.

А огонь все лился и Карим с подступающим головокружением представил, что произошло бы, вступи они в этот коридор без комбинезонов аль-Арманда. Казалось, адскому вареву наплевать на защиту и оно все же умудрилось проникнуть, найти лазейку и вот-вот лизнет в щеку. Огнеупорная оболочка казалась бумажной, хрупкой и готовой в любой момент уступить ударам температуры.

Стиснув зубы, имплицитор брел вперед, не оглядываясь на командира, толкавшего в спину. Тот заставит его пройти, даже если Найджел упадет или запаникует. Любой ценой.

Мартин тяжело дышал.

Казалось, что дыхательные трубки, проведенные внутри костюма от небольшого резервуара с кислородом, не справляются со своей работой. Огонь был похож на пыль, на красный снег, до нереальности плотно окруживший людишек, угодивших в пламенную бурю. Готовый в любой момент подхватить Карима, Данст шагал и шагал вперед. Ноги больше не скользили — пол стал черным и липким от копоти. Ярко-оранжевые языки бросались на плечи, стекали потоками, лизали ноги, будто бы хватаясь за лодыжки и пытаясь остановить.

Залп, к которому пешки были заведомо готовы, все же обрушился внезапно, от чего стал еще более страшен.

Карим кричал, Доппельгангер ругался.

Ярды пожираемого огнем коридора оставались позади.

Мартин думал, что все закончится так же стремительно, как и началось. Словно исчерпавшее силы магическое заклинание… но огонь начал потухать не сразу. Сначала они с парнишкой вырвались в чистый коридор; затем бьющие из стен струи утратили напор, выжигая фрагменты пола и стен обленившимися струйками; и только после этого сошли на нет.

Раскаленные, стены коридора-ловушки сияли. В нимбах синеватого огня догорали потеки на спинах комбинезонов. Мартин опустошенно рухнул на колено, разворачивая сжатый в руках сверток, и вынул баллон портативного огнетушителя.

Упругая полоса рыхлой белой пены ударила в Карима, и тот завертелся на месте, подставляя подкопченные бока. Когда Данст убедился, что огонь на костюме имплицитора окончательно утих, вылил остатки пены на себя.

Наспех осмотрев поклажу, пешки отошли на десяток шагов вниз по легкому наклону коридора.

Из разорванных потайными дверями стен сиротливо торчали погасшие жерла почерневших стволов «Шторма». Мартин в последний раз оглянулся на дорогу огненного безумия, созданного оператором Финукейна, и осторожно снял маску, вдыхая раскаленный воздух.

Поправил на шее ларингофон, помог Найджелу сорвать душный капюшон и сухо прокашлялся.

— Парни, это «Саламандры»… — прошептал он передатчику. — Держитесь, мы вступаем в игру.

Зентек метался по залу.

Приседал за перевернутыми кухонными столами. Отступал к металлической стойке кухонного комбайна. Менял позицию, не решаясь совершить первый удар.

Он почти не стрелял. С его угла атаки был виден лишь совсем небольшой кусок генераторного зала, а противник — пулеметчик Данста, лупивший от противоположной стены, — наконец-то замолчал. Настало время контратаки. Сам Киллиан бросился в бой, уверенный в успешном завершении своего оборонительного плана. И не один — если верить переговорам, в последнюю связку ирландец взял с собой Леандро Байна.

Но Анджей Зентек не спешил покидать кухню.

Потому что всецело доверял чутью, частенько позволяя ему взять верх над логикой и преданностью. Особенно, когда жизнь загоняла его в дыры, подобные этой столовой-кухне, из которой вел единственный выход, если не считать заблокированных аварийных лестниц и грузовых продуктовых подъемников, в любом из которых не поместится и ребенок.

Изредка выпуская в коридор одиночные, он не мог найти себе места, тщетно анализируя причину беспокойства, не отпускавшего в последний рывок. Нет, Анджей Зентек не был трусом, за карьеру пешки уже неоднократно заглянув смерти в самые зрачки… Тут было что-то другое…

Стволом винтовки Доппельгангер вытолкнул свинченную решетку, и она грузно рухнула на крышку электронной мультиварки. По пустынным залам кухонных помещений, куда звуки стрельбы долетали не так сочно, понеслось гулять эхо грохота. И лишь когда Карим и Данст торопливо покинули вентиляционный проход, тараканами спускаясь со стены в лабораторные кухни, Анджей вдруг понял, почему интуиция не позволила ему уйти…

— Киллиан, у меня движение… Радольский, что происходит⁈

— Ты спятил, Зентек? — перебивая Киллиана, в передатчике глухо щелкал «Кел-Тек». — Ты мне нужен в центральном зале! Срочно!

— Картинки нет, командир, — слова Радольского пробивались сквозь надрывный кашель. — Зентек, что происходит?.. Ты видишь мои камеры? Две из них «приморожены», какого черта⁈

— Не вижу, Бесарт…

Зентек вскинул винтовку и медленно обошел стойку. Двери в кухонную зону — там наемники и работники лабораторий могли приготовить себе нехитрую еду из заказанных извне продуктов, — были плотно прикрыты.

— Киллиан, я что-то слышал. Клянусь, тут кто-то есть, держу позицию…

Руки Анджея подрагивали. Он чувствовал себя ребенком, осознавшим, что обязан открыть стенной шкаф и только так убедиться, что никакие чудовища его не населяют.

— Этого не может быть! — это Финукейн. — Бесарт, «Шторм» отработал?

— На все сто, босс… там не выживет даже микроб…

— Анджей, срочно оценить… проклятье! — Киллиан, судя по дыханию, пробежался и упал. Со стеклянным хрустом взорвалось что-то хрупкое и ценное. — Проверишь, и быстро сюда, мы теряем инициативу! Байн, сукин сын, где ты⁈

Зентек медленно двинулся к двустворчатым «ресторанным» дверям, осторожно огибая терминалы заказа и автоматы по розливу кофейного напитка.

— Радольский? — тихо спросил он, но на частоте оператора стояла мертвая тишина. — Радольский? — шепотом повторил Анджей. — Мне срочно нужна корректировка с твоих камер…

В глубине кухонных лабиринтов щелкнул рубильник аварийного освещения.

Столовая погрузилась в густую тьму.

Дуэль снайперов в городских условиях подчиняется одним законам.

В пересеченной местности — совсем иным.

Но и в том, и в другом случае у стрелков есть возможность выжидать, пользоваться оперативным простором, маскироваться и снова выжидать. Побеждает тот, кто терпеливее, умеет лучше прятать себя и оружие, и способен предугадать следующий ход врага.

Когда противники разделены двумя десятками метров, разбитыми столами, терминалами, иссеченными кольцами силовой установки и ошметками балконных ограждений, остается только последнее…

Кольт хитрил.

Он перекатывался, двигался в рваном непредсказуемом ритме и бил с вытянутых рук при помощи видеоразведчика, меняя траекторию выстрела и не позволяя вычислить свое местоположение. Порох старался действовать наверняка, надолго пропадал в глубине балюстрады, лишь изредка, тоже не поднимая головы, отстреливаясь на звук с поднятых рук.

Фаусто помог напарнику, пусть даже совсем ненадолго, но прикрыв австралийца пистолетным огнем. Связав Финукейна, он дал Джастину возможность полностью сконцентрировался на русском снайпере. Теперь, выглядывая из-за терминалов, похожих на решето, тот пытался угадать, откуда враг появится в следующий раз. Патронов не жалел, накрывая балкон долго и кучно, и уже через пару секунд молниеносно отползал на новую позицию, все ближе и ближе сдвигаясь к генератору.

Порох почувствовал, что начинает выматываться.

Отполз по усеянному гильзами полу, недоумевая, отчего двойка командира при поддержке поляка все еще не ударила по ублюдкам внизу. Атака с правого фланга задерживалась по вине хорька… Киллиан, вступивший в бой, практически сразу же оказался заблокирован.

Облизав губы, Алексей хладнокровно оценил, что теперь вражеские пули все чаще ложились совсем поблизости от него. И еще — вот проклятье! — он никак не успевал поймать врага своим одиночным бронебойным, чтобы раз и навсегда вывести пешку из игры…

Отстегнув с плеча гранату, Порханов дождался нового этапа маятникового качания, в которое они играли с Кольтом. Отвернулся от осколков, ударивших в открытое лицо, и вместо ответного выстрела по пологой дуге зашвырнул за силовую установку упругий шарик шокового заряда.

— Граната, — пробормотал он в микрофон, очень надеясь, что Финукейн его услышал.

Впрочем, победителей не судят… Если взрыв даст русскому возможность уложить бойца Доппельгангера, Киллиан его еще похвалит.

Порох вскинулся, даже сквозь плотно сомкнутые веки ощутив ярчайшую вспышку. Плотно прижался лицом к прорезиненной полумаске прицела, готовый реагировать и стрелять со скоростью безупречного армейского механизма. И не успел…

Выматерился и упал, едва не угодив под очередь — стрелок Данста стоял почти в полный рост вне зоны действия гранаты, максимально защитив лицо умным забралом шлема. И ждал.

От яркой вспышки системы безопасности холла снова сошли с ума. Свет замигал, поток воды с потолка на секунду прекратился, чтобы тут же возобновиться с новой силой. Заработали противопожарные насосы, откачивающие дым…

Джастин Кольт выпустил в балкон полный магазин «Девятого Вала».

Даже если он не зацепил неприятеля, своим маневром, его оплошностью и шквальным огнем автомата австралиец рассчитывал сломить волю вражеского пенса. И если бы сейчас Кольт мог видеть лицо Пороха, то наверняка бы возликовал…

Порханов откровенно нервничал — ему крайне редко попадался стрелок, способный вступить с ним в столь длительное и непринужденное противостояние.

Алексей вскрыл перчатку по шву. Вытер вспотевшие пальцы о край разгрузочного жилета, снова затянул перчатку. Подсчитал потраченные патроны, передвинул последний магазин поближе к животу и проверил, как вынимается из-под плеча короткоствольный рычажный «Ремингтон». Погладив приклад, усеянный насечками, русский вздохнул и приготовился к продолжению схватки — сегодня утром он нанесет на винтовку еще одну черту…

Киллиан Финукейн засел за опорой малого генератора.

Здоровяк в черных очках, умудрившийся отстреляться из обычного пистолета куда метче, чем Порох из своего мушкетона, упорно не давал ему высунуться. Прислушиваясь к баталии Кольта и Алексея, ирландец осознал, что происходящее вдруг отклонилось от намеченного им плана…

Байн и Радольский упорно не отзывались. Анджей Зентек неожиданно наткнулся на противника там, где Киллиан этого уж точно не ожидал. После срабатывания «Шквала» — втройне. И вот противник уже в северо-западном блоке, поляк отрезан, Порох продолжает дуэлировать, а Леандро неожиданно пропал, так и не последовав за вожаком из медицинского блока.

Киллиан выставил за край подвижного червя с миниатюрной камерой на голове. Покрутил, на дисплеях шлема изучая диспозицию. За пультами управления генераторами мелькала огневая точка — автоматчик противника. Левее Кольта, отступив в тень коридора, притаился здоровяк с «Бреном», наверняка изготовившийся к новому рывку.

Его зовут Фаусто Сантейро, неожиданно вспомнил Финукейн. Гаитянин, обреченный идти за религиозным зовом, равнодушный и жестокосердный в равной степени. По иронии судьбы, тоже пулеметчик, как и его собственный Аметист, разве что оттенок кожи не такой эбонитовый, да в плечах пошире…

Рыжеволосый скрутил видеоразведчика под тактическую планку «Кел-Тека».

— Зентек, статус? — требовательно прошептал он в микрофон.

— Я в бою, — скупо ответил поляк. — Поиск.

Он был обязан действовать. Вечно держать эту — не самую выгодную — позицию рыжий не сможет. Если, например, Зентек не справится, то через несколько минут с кухонь выползет новый противник и окончательно зажмет Финукейна.

Но Киллиан не может проиграть эту партию. Нет… Он вцепится в глотку Доппельгангера, даже если для этого понадобится бросить на алтарь десяток таких, как Порох или Эджиде. Это еще не конец…

Перебравшись чуть левее, ирландец поднял коротконосый «Кел-Тек».

Вынырнул, дав короткую очередь. И хохотнул, когда великан не ответил ему пулеметным огнем, а трусливо метнулся за поворот. Финукейн тут же побежал влево, под балкон, подальше от металлизированных генераторных колец, начиненных дорогущей электроникой.

Юркнул в закуток, где среди желтых пластмассовых перегородок в свое время ютились менеджеры и инженеры. Давным-давно, еще до того, как Статус «Конро» распорядился переделать помещения под секретный проект «Летаргия»…

В коридоре складских помещений, опустив пистолет и тяжко привалившись к стене зверинца, Сантейро с легким удивлением зажал ладонью свежее пулевое ранение. Стреляя навскидку, гаденыш Финукейн умудрился попасть ему в левое плечо, едва не зацепив биоимплантаты, начинявшие грудь великана…

Зентек продолжал наступать.

Мягко, по-кошачьи, практически не издавая звуков.

Двигался среди кухонных шкафов и умных аппаратов готовки, приникнув к «Тавору» так, словно винтовка стала продолжением его тела, наростом на груди, смертоносной опухолью, готовой разрядиться не менее смертоносными спорами.

В помещениях кухни кто-то был, теперь в этом не осталось ни малейших сомнений. Активировав систему ночного видения и мультиспектральный диапазон, Анджей тенью перемещался от угла к углу, пытаясь обнаружить доказательства того, что ему не примерещилось…

Он вышел на продуктовый склад, свернул в соседнюю комнату и обнаружил металлопластиковую решетку, осторожно отложенную к краю разделочного стола. Сенсоры, установленные на лазе шахты, были отключены…

И тут за его спиной что-то произошло. Что-то, потому что поляк не успел дать более точного определения случившемуся — может быть, кто-то пошевелился; может быть, излишне шумно вздохнул или сделал неосторожный шаг. Но среагировал пенс мгновенно — присел, развернулся и открыл огонь, расцвечивая темные помещения рваными сполохами выстрелов.

Трескотня винтовки показалась ему оглушительно громкой.

Наконец Анджей перестал стрелять. Подождал, пока улягутся беснующиеся на полу гильзы. Присел, приставным шагом смещаясь вправо…

Найджел Карим, совершивший свою дебютную пробежку под огнем автоматической винтовки, прижался к стене жестяного шкафа. Прижался так, словно рассчитывал слиться с перегородкой, врасти в нее, стать частью экосистемы «Фоертурма». В темноте, почти за спиной вражеского пешки, подкрадывавшегося к имплицитору, каменной горгульей ждал своего часа Мартин…

Зентек аккуратно продвигался вперед, указательным пальцем поглаживая спусковой крючок. Там, куда он залпами загнал своего противника, не было места не только для толкового укрытия, но даже для ведения ответной стрельбы. Враг стоял, прижимаясь к шкафу, наивно рассчитывая, что скрыт окружавшей тьмой. Судя по позе, висящей на боку винтовке и пульсирующим волнам страха, которые Анджей улавливал не хуже дикого зверя, наемник был молодым и неопытным, потерявшим голову, едва засвистели пули…

Палец пенса напрягся, готовый потянуть скобу, надавить, породить смерть.

Боевики Данста были закованы в тяжелые бронежилеты, и рисковать лишний раз поляку не хотелось — бить нужно было наверняка, и, возможно, из гранатомета. Кухонный блок — не основной зал, где взрыв гранаты может вывести из строя всю систему жизнеобеспечения лаборатории…

— Не стреляй! — вдруг в полный голос завопил боец, прятавшийся за шкафами. — Не стреляй, умоляю! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, ради всего святого, я так больше не могу! Я сдаюсь, слышишь⁈ Расскажу все, что задумал Данст! Только не убивай, ладно⁈ Прошу…

Причитания жертвы были до того искренни и пугливы, что Анджей Зентек улыбнулся.

Заметил, как та поднимает пустые руки, уже готовясь покинуть укрытие. И настроился стрелять, едва противник окажется в зоне эффективного поражения. Каким бы ужасом не был объят нанятый Доппельгангером щенок, пощады ему, увы, не видать — не те правила, не та игра…

Присев еще ниже, поляк пошел вперед. И неожиданно почувствовал, что за спиной еще кто-то есть. Бросился на бок. Кувыркнулся, наугад отстреливаясь короткими очередями, метнулся влево, перепрыгнул через стол и повалил несколько стульев, только теперь заметив новую цель.

Размытая тень сместилась к выходу. Анджей развернулся, не останавливая движения, уловил беглеца планкой прицела, получил подтверждение от цифровой системы наведения в забрале шлема… и внезапно почувствовал, как у него в груди распускается угольно-алая роза, жаром опаляющая легкие.

Киллиан замер, так и не донеся новый магазин до разряженного «Кел-Тека».

В наушнике только что раздался сдавленный вопль Зентека, угодившего в ловушку.

Перезаряжая винтовку и сдвигаясь под навес балкона, Киллиан Финукейн понял, что его безупречный план только что треснул еще в одном месте. Продолжая безуспешно вызвать Радольского и Байна на всех существующих частотах, рыжеволосый засел за тонкой офисной перегородкой и приготовился ждать.

Уж кто-кто, а он так просто имплицитора Дансту не отдаст…

Доппельгангер подошел к лежащему среди столов телу.

Наклонился, открывая шлем и обнажая бледное лицо Зентека. Сорвал с запястья ключ-браслет доступа во все помещения этажа, просканировал частоту пульса и тепловое излучение, всмотрелся в развороченную грудь. Пенс не дышал. Мартин поднял голову, не сразу обнаружив спрятавшегося напарника. Поманил.

Карим приблизился, его очевидно трясло. С брезгливой опаской он осмотрел распростертого противника.

— Хорошая работа, Найджел, — совершенно серьезно похвалил командир, похлопав парня по бронированному плечу. — Даже я почти поверил. Ни один из наших матерых волков не был бы способен на такую честность…

— Особенно притворяться не пришлось, — даже опущенное забрало не смогло скрыть, как болезненно скривился молодой курьер. Кивнул на тело у ног, уточнив с дрожью в голосе и совсем не побоявшись показаться наивным: — Это Финукейн?

— Нет, — Мартин невольно усмехнулся и покачал тяжелой головой, — Киллиана мне так легко обойти не удастся…

Патроны «Перуна» заканчивались.

Вслушиваясь в затухающий вопль Зентека, Алексей нахмурился и осторожно высунул из-за края шнурок видеоразведчика.

— Порох? — голос Киллиана звенел.

Так бывало, знал русский, когда вожак близок к победе. Либо когда готов пристрелить каждого, включая родную мать.

— Я убрал стрелка под тобой, работаю по снайперу… На Зентека больше не рассчитывай…

Порханов вынул из кобуры короткоствольный «Ремингтон», готовясь к броску в новое укрытие. Рванулся вперед, выпустив за край несколько тяжелых ружейных пуль. Упал, осыпаемый кусками битого стекла и стеновой обшивки. Перекатился, выставляя обрез сквозь ограждение, выстрелил опять. Резкий вскрик противника смешался со звоном отлетающей гильзы. Он попал!

Алексей отложил ружье, сдвигая на грудь СВДС с угрожающе-истончившимся магазином. Прижал счастливый приклад к плечу, намереваясь в конце концов добить раненого снайпера. Но Джастин, переместившись еще на полшага влево, уже скорректировал прицел. Противник, измотанный дуэлью, клюнул на его вопль…

На этот раз они выстрелили практически одновременно. Словно у маятника, мерно и посменно поднимавшего одного и укладывающего второго, неожиданно сломался механизм. Однако как бы грамотно Кольт не рассчитал свой маневр, выстрел русского его опередил. А еще из-за пультов управления силовой установкой вдруг поднялся тот, кого Порханов внизу увидеть никак не ожидал…

Очередь австралийца пробила пустоту над головой противника, и он, еще не почувствовав смертельного ранения, снова упал на колени, готовый терпеливо залечь и продолжить игру. Пуля Пороха наконец-то нашла свою цель, вбив в грудь Джастина Кольта дюйм свинца с урановым наконечником. А вот Исмаэль Варгас, неожиданно поднявшийся из-за пультовых столов, с педантичной меткостью разрядил свой «Зиг-Зауэр» точно на звук выстрела «Перуна», окончательно оборвав бесконечную перестрелку двух виртуозов снайперского прицела…

Завалились двое.

Кольт, несколько секунд простоявший на коленях и зажимавший ладонью простреленную грудь. И Порох, с удивлением уставившийся на левый бок бронекостюма, блестящий тремя кровоточащими отверстиями. Алексей захрипел и ничком рухнул на заваленный гильзами балкон.

Между снайперами, как со своей позиции это видел Киллиан, что-то произошло.

Кольт скрылся за изрешеченными пультами, наверху протяжно замычал Порох. А еще один пешка Данста, неожиданно восставший из мертвых, исчез столь же неожиданно, как и включился в их бой…

Почти сразу Сантейро, сейчас скрытый углом коридора, сделал маневр, совершенно неожиданный для Финукейна. Вместо того, чтобы отсиживаться на складах, он вдруг вынырнул из арки, в несколько широченных прыжков достигая лестницы на балкон.

Ирландец прицелился, провожая его запоздалой очередью «Кел-Тека», но даже не смог заметить, достал ли. Великан взлетел по ступеням, прикрываясь перилами, и одним впечатляющим нырком исчез из поля зрения.

Киллиан привстал, швыряя ему вслед цилиндр «Громобоя», но граната отрикошетила от стены и скатилась по ступеням. Взрыв накренил перегородки, за которыми скрывался рыжий, смел перила, сыпанул по генераторам, и без того иссеченным пулями. На мгновение стали видны осколки, взрезающие струи искусственного ливня…

Джастин пытался нашарить аптечку, чувствуя, как немеют и становятся непослушными руки. Вдруг вспомнил, что оставил медпакет в центре зала, откуда выволок мексиканца. Застонал, все глубже проваливаясь в пьянящую тьму, но тут над ним склонилась тень.

Исмаэль раскрыл клапан собственного бронекостюма, заряжая инъектор и гелевый пистолет…

— Порох? Зентек, Марго? Аметист, Байн, Радольский? — Киллиан неторопливо менял частоты, напряженно вслушиваясь в пустой эфир.

Неожиданно разобрал ответ, и вернул пролистанную настройку. Глаза его яростно засверкали, зубы стиснулись так, что треснула эмаль.

— Киллиан, ты меня слышишь? — повторил Мартин.

Говорил Данст спокойно, словно решился на приятельский звонок по смарткому.

Финукейн не отвечал. Но его противник будто почувствовал, что самоуверенный кельт его слышит.

— Ты проиграл, приятель, — столь же взвешенно и убедительно произнес американец. — Я уже внутри. Я почти забрал то, за чем пришел. Ты, должно быть, полагаешь, что я жажду твоей крови? Спешу разочаровать. Тебя я убивать не стану, Киллиан. Уходи. Признай провал партии, забирай раненых и вали. Быть может, через пару лет мы снова сыграем вместе… Кто знает… — Данст определенно улыбался. — Как тебе мое предложение?

— Póg mo thóin[54], Доппи! — злобно выплюнул Киллиан в эфир.

А затем вскочил, накрывая позицию Варгаса и Кольта шквальным огнем. Ответ Доппельгангера потонул в реве вылетающих пуль «Кел-Тека».

Исмаэль отбросил шприц. Отстегнул от груди австралийца «Девятый Вал», перезарядил и сместился. Его ноги заплетались, в ушах бил набат, сердце грозило вот-вот остановиться, а в глазах темнело.

Тайпан сделал обманное движение, показался с новой точки и взял угол зала на прицел. Ирландец снова засел. Варгас выпрямил ноги, готовый перейти в атаку и помочь Доппельгангеру завершить дело. «Вал», не синхронизированный с его шлемом, из электронно-управляемой игрушки превратился в самый обычный автомат, в прицеле которого сейчас виднелись искореженные «Громобоем» перегородки и перевернутые офисные столы.

Оглянувшись на Кольта — тот вернулся в сознание, пытаясь самостоятельно запенить дыру гелем, — мексиканец начал смещаться к генераторной установке. Ему было трудно дышать, даже несмотря на открытое забрало. Дождь, по-прежнему льющий с потолка, душил его, словно Тайпана погрузили на океанскую глубину…

Киллиан слушал. Считал шаги, которые различал даже сквозь плеск воды и треск искрящей проводки. Выдержал паузу. Дождался, пока Тайпан застынет на месте, и вдруг резко поднялся. С легкостью прицелился во вражеского пешку, покачивающегося, раненого, ослабленного.

И почти открыл огонь, как тут лицо Исмаэля Варгаса лопнуло.

От неожиданности Финукейн окаменел, что в иных обстоятельствах могло бы стать непростительной, смертельной ошибкой. В прицеле его «Кел-Тека» все еще виднелось изувеченное лицо мексиканца и облако красной пыли, оседающее под струями противопожарного реагента.

Затем мертвый пенс упал на живот. И только тогда Киллиан заметил Марго, стоявшую точно за спиной убитого на выходе из лифтового коридора. В руках девушка держала любимый «Браунинг» с магазином усиленных пуль, с легкостью пробивающих броню «кирасирского» воротника…

Цифровой прицел шлемофонного спатиума тут же скорректировался на ее браслете, по щитку побежали предупреждения системы «свой-чужой». Ирландец воочию представил, как сейчас лицо Ландау под забралом до сексуальности побледнело, а на лоб прилипло несколько томных влажных прядей.

Отстрелявшись по Варгасу, девушка тут же повернулась, наступая на раненого Кольта и намереваясь завершить начатое дело. Киллиан, для которого это мгновение растянулось до границ бесконечности, вдруг поразился ее смертоносной грации и легкости, с которой напарница несла его врагам неотвратимую погибель. И именно в этот момент за ее спиной появился Годар…

Юрэй, в существование которого рыжий не так давно просто не верил, был похож на ходячий труп. Приняв удар гранаты Зентека, его «Кирасир» напоминал рыбацкую сеть и был залит кровью. Система маскировки окончательно вышла из строя, и анатомический доспех приобрел неинтересный цвет сухого пыльного снега. Шлема на голове не было, что открывало взору разорванную щеку; левая рука безвольно свисала.

Финукейн приготовился закричать.

Ствол его винтовки пополз — нестерпимо медленно, словно приклеившись к воздуху, — влево. Чтобы успеть, миновать считанные сантиметры и плюнуть пулей еще до того, как…

Жак-Стефан навалился на Ландау. Та успела среагировать, начала поворот и опустила пистолет к бедру, чтобы отстреляться в упор. Но юрэй, даже израненный, оказался проворнее. Скользнул за спину воительницы. Его обвисшая рука вдруг оплелась вокруг шеи Ландау, услужливо отжимая корсетный воротник, а в другой блеснуло лезвие ножа из полимерных сплавов.

Киллиан нажал на спуск.

Уже понимая, что все-таки не успевает.

Не успевает спасти, как не успевает выиграть этот бой…

Над плечом Ландау размазанной вспышкой сверкнул нож. Крупным планом — посреди электронного дисплея в забрале шлема, будто с первого ряда в кинотеатре, — Финукейн заметил, как пуля «Кел-Тека» пробивает правый глаз Годара. Но ровно через миг после того, как клинок француза прочертил на горле Маргариты ровную красную линию…

Киллиан опустился в укрытие, спиной наваливаясь на прогнувшуюся стенку офисной клети.

Его переполняла гнилостная тяжесть — чувство, сродни тому, что он испытал, в тринадцать лет впервые отняв жизнь человека. Звуки, свет, дождь, раненый имплицитор и опасность со стороны Данста больше не существовали. Командир оперативной группы молча сидел на корточках, вцепившись в винтовку так, словно тонул, а она была спасательным кругом.

За считанную секунду в этом просторном зале простились с жизнью сразу трое высокопрофессиональных и статусных пенсов Шахматного Клуба. Но думал Финукейн сейчас только об одной их них…

Фаусто Сантейро уверовал, что сегодня умрет.

Мысли о смерти посещали его регулярно. Причем еще до того, как он нашел свой путь, посвятив себя любому, кто возжелает его помощи. Но сейчас, пытаясь ощупать края нанесенной Финукейном раны, Фаусто избыточно ярко ощутил, что конец придет именно сегодня. Интуиция, которую любой представитель его профессии оттачивал наравне с искусством стрельбы, беспристрастно выносила свой приговор.

Электронная мимикрия доспеха не справлялась, пытаясь хоть как-то размыть фон, по которому стекали алые струи. Сантейро со стоном пристегнул отогнутый сегмент «Кирасира», спрятал аптечку на место. Спрятал, так и не прибегнув к помощи транквилизаторов или обезболивающего геля, способных замутнить сознание.

Стараясь не переносить нагрузку на простреленное плечо, сел, привалившись к стене. Рукотворный ливень почти не задевал балкона, отчего кровь на его темном лице запекалась в твердую, сковывающую мимику корку.

Перестрелка затихла.

Сантейро слушал.

С потерей передатчика и шлема оставаться в курсе обстановки было непросто. Еще сложнее было найти себе наиболее рациональное использование и помочь командиру завершить начатое. Да еще и не подвернуться под «дружественный огонь» собственного коллеги.

Кажется, людей Киллиана, как и планировал Мартин, все-таки удалось разъединить. Отрезан пост на входе… замолчал снайпер… а то, что «Саламандра» вступила в бой, означало, что зачистка северо-западной части лаборатории тоже прошла удачно… Однако до самого медицинского блока группа Данста пока так и не добралась.

Значит, необходимо перегруппироваться, справиться с ранениями и продолжать давить.

Вслушиваясь в наполняющие этаж звуки, Сантейро проверил пистолет и сменил магазин. Приподнялся, осматривая засыпанный гильзами пол балконного полуэтажа. Трехметровой ширины балюстрада тянулась вдоль южной и северо-восточной стены, оканчиваясь ровно над входом в медицинский зал «Летаргии». Оборудование, установленное на балконе врачами и учеными проекта, было безжалостно изгрызено перестрелкой снайперов.

Фаусто пригнулся, необычайно шустро для своей комплекции двинувшись вперед.

Вдруг замер и снова присел, рассматривая лежащую у ног винтовку. Красавец «Перун» был украшен необычным, определенно заказным прикладом, чью поверхность усеивали десятки насечек. На датчике боеприпасов значился 0. Рядом виднелся разодранный медпакет и опустошенные шприцевые пистолеты.

Бесшумно перешагнув через снайперское оружие, Сантейро продолжил движение, стараясь не наступать на мятые пятнышки стреляных гильз. Темная дорожка, нарисованная кровью, уводила его все дальше. Туда, где в углублении-нише стены находилась узкая дверь в крохотную кабину связи.

Значит, русский ранен, но не убит…

Не опуская «Зиг-Зауэра», Фаусто пошел вперед.

Порох застыл на пороге кабины, так и не открыв дверь. Кровь стекала с дверной ручки, ее потеки также виднелись на самой створке и косяке. Снайпер Финукейна лежал на животе, спрятав руки под собой и уткнувшись лицом в холодный пол, а из-под бойца медленно расплывалось темное пятно.

Сантейро замер, собираясь сделать контрольный выстрел. Прицелился в темно-зеленый, пропитанный по́том и водой платок-бандану на затылке русского. Сделал полшага на сближение. Снайпер не шевелился и не дышал. Смерть уже метила ему в голову, но перед выстрелом Фаусто на мгновение обратился в слух. Просто чтобы убедиться, что среди тонких клетушечных перегородок под ногами все еще кто-то есть. Однако Порханову этой заминки хватило: в тот же самый момент раненый перекатился на спину.

Скользя в собственной густеющей крови, он вовсе не пытался встать. Оттолкнулся плечом, перевернувшись болезненным рывком, и выбросил из-под груди короткий «Ремингтон» — свое резервное оружие.

Великан вздрогнул, отшатываясь в сторону, но пуля уже клевала в брюшину, норовя сбить с ног, будто подкошенного. «Кирасир» уцелел, чего о ребрах гаитянина сказать было нельзя — в его живот будто бы вогнали железный шест. На какую-то долю секунды Фаусто потерял дыхание, выпустив врага из прицела…

Порох застонал и дернул ружейный рычаг, досылая в ствол новый патрон. Поднял, целя в голову, чуть выше воротника. Но темнокожий оказался чертовски живуч и быстр. Словно презрев боль, кинулся в атаку, ногой сбивая «Ремингтон» в сторону, и в упор дважды выстрелил из пистолета. Одна пуля угодила в пол, оставив в кровавой луже размашистый росчерк; вторая почти одолела бронежилет на груди снайпера.

Тот снова взвыл диким зверем, отползая и пытаясь прицелиться еще раз, но новый пинок уже вышибал обрез из его рук. Очередная пуля вгрызлась под пластины, заставив Порханова задергаться, будто посаженного на булавку жука — здоровенного, блестящего хитином бронещитков, смертельно-опасного еще минуту назад, но теперь беспомощного и умирающего.

Русский потянулся за ножом.

Уже теряя сознание, готовый выплюнуть собственные кишки, но он все же схватился за удобную рукоять, готовый продать себя как можно дороже. Использовать последний шанс, вырваться, спастись и убраться отсюда к известной всем матери…

Алексей потянул клинок из ножен. Но тут же почувствовал, как невероятная сила вздергивает его вверх. На бесконечно-короткое мгновение пешке показалось, что сейчас он увидит знаменитый тоннель с ослепительным светом в конце… но затем пришло осознание — здоровяк, с которым они сцепились, будто древние гладиаторы, вскинул его над своей головой. Нож отлетел в сторону, зазвенев по битому стеклу ограждений.

Плечевые мехусилители снайпера, отнюдь не самые качественные, дорогостоящие и современные, вспыхнули огнем. Лютым, проникающим в каждую клетку. В глазах потемнело, в позвоночнике хрустнуло. Пенс попробовал извернуться и ударить Фаусто в рану на руке или животе, но тут же понял, что безнадежно проигрывает схватку с настоящими, чудовищно-крепкими мышцами противника. Оксид-ванадий и титан в его теле застонали, словно рвущиеся металлизированные швартовы корабля, уносимого штормом в открытое море…

Сантейро шагнул к краю.

Величественно, будто Геркулес, отбрасывающий с дороги скалу. Затем чуть присел, распрямился, и Порох почувствовал, что летит. Как окровавленный полудохлый кот, потрепанный здоровенным безжалостным догом. Последнее, что русский снайпер увидел, исчезая за краем балкона — собственное отражение в обсидианово-зеркальных очках темнокожего…

Они вошли в медицинский блок.

Вошли победителями, чей многогранный план увенчался полным успехом. Вошли собравшись, в полуприседе, грамотно распределив пеленги. В мгновение ока проскочили часть генераторного зала, где еще отстреливался Киллиан. Вошли уверенно и быстро, как будто бывали тут уже не один раз.

Впереди, открыв забрало, двигался Доппельгангер. Имплицитор прикрывал его, до сих пор не сделав и выстрела.

Мартин остановился у входа, заняв позицию за углом. Осмотрел зал, дав отмашку, и Карим послушно направился к кабине раненого курьера. В самом важном зале лаборатории было тихо и душно, после включения резервных генераторов система кондиционеров дала сбой, так и не вернувшись к жизни. За панорамным окном, огромным — во всю стену, сиял вечерний город, едва подсвеченный пожарами уличных беспорядков.

Найджел обогнул столы, приборы и туши вычислительных машин. На ходу отстегнул винтовку, снял шлем, пояс с амуницией, и начинал вскрывать корсетный ворот бронежилета. Никто не произнес ни слова.

Мартин задумчиво смотрел, как Карим готовится к своей, не менее рискованной части работы.

Байн, застывший в противоположном углу лаборатории, тоже молчал.

Данст кивнул.

Леандро едва заметно склонил голову.

Это стало его частью работы. Некрасивой работы, оставляющей в репутационном листе грязный, с большим трудом выводимый след, но отлично оплачиваемой и исполненной без сомнений.

Доппельгангер прислушался, на несколько мгновений остановив взгляд на теле оператора оборонительных систем.

Бесарт Радольский лежал, утонув лицом в ярко-голубых проект-клавиатурах своих терминалов. Он умер неожиданно и быстро. Возможно, Радольскому мечталось уйти на пенсию, уехать в лысеющие Альпы и тихо окончить жизнь среди зелени лугов и пения генно-селектированных птиц. Вышло иначе — среди проекций экранов, трехмерных схем зданий и квантовых процессоров, все более и более мудрых с каждым новым поколением, но так и не научившихся предупреждать человека о предательстве.

Кровь Бесарта щедро залила стол. Стекала на пол, пятнала пульты терминалов и, так и не пригодившийся оператору, лежащий рядом пистолет-пулемет.

Байн скрутил глушитель и спрятал «Вальтер» в кобуру.

Подхватив штурмовую винтовку, пенс легкой пружинящей походкой направился к выходу из зала, на половине дороги разминувшись с идущим навстречу имплицитором. Наемники посмотрели друг на друга в упор, коротко кивнули. Все так же молча Леандро сменил Мартина на позиции у входа. Угнездился в укрытии за столами ученых «Конро» и поднял «Л-960».

Операция вступила во вторую, наиболее важную и заключительную стадию.

Карим, высокий и подчеркнуто-стройный в своем темном комбинезоне-поддевке под «Кирасира», медлил у стеклянных дверей кабины. В свете аварийных ламп, влажная от льющегося с потолка дождя она напоминала волшебную полусферу, хрустальный гроб, в котором обитает сказочный мудрец.

В руках Найджел держал небольшой пластиковый чемоданчик. Мартин приблизился, с недоверием изучая прозрачнуюи́глу. Сбросил с плеч полегчавший, но все еще увесистый ранец. Протянул ключ-браслет, снятый с убитого Зентека.

— Ты в норме? — осторожно спросил командир, стараясь перехватить отсутствующий взгляд пешки.

Имплицитор не ответил, молча забирая электронную отмычку.

Для него отныне не существовало Мартина… и лаборатории… и яростной перестрелки… внедрения кротов… враждебно настроенных людей Финукейна, равно как измен и многоходовых комбинаций Клуба. Был лишь раненый коллега-курьер за прозрачной покатостью дверей, миллиарды цифровых единиц информации и билет в мир, где правят совсем иные законы.

Мартин Данст грамотно выполнил обещание. Доставил парня, как и было оговорено, прямо к стеклянному гробу. Теперь настала очередь Карима отработать свою часть контракта.

— Может, я все же могу помочь? — поинтересовался лидер, невольно наблюдая за ускользающими с хронометра секундами.

— Нет, — решительно ответил Найджел Карим и положил руку на сенсорный замок.

За широкой стеной-окном ночной мегаполис горел миллионами неживых огней, переливаясь, словно море лавы.

Финукейн заскрипел зубами.

Им случалось проигрывать партии.

И каждый знал — любое поражение, это еще не конец. Не крах.

За спиной стояли не идеология государств, сожженные столицы и флаги над чужими парламентами. За спиной стояли всего лишь деньги. Как и в любой работе, ты иногда теряешь, чтобы в следующий раз приобрести большее…

Им всем приходилось отступать из полевых лагерей, пожираемых огнем бомбежки. Доводилось откатываться от огрызающихся пулеметами позиций; позорно бежать от служб безопасности, одолевавших числом или оснащенностью. Операции сворачивались, еще не успев войти в стадию подбора групп. Уже сформированные подразделения распускались. А иногда из командировок не возвращался никто.

И все это было не войной в привычном понимании обывателя — это было бизнесом с возможной потерей человеческого ресурса. Проиграешь, и на смену придут другие, быстрые, ловкие, умелые и смертоносные, которым тоже хочется заработать своими умениями, заполнив социальную нишу, испокон веков требовавшую героев…

Из списков Клуба вычеркнуты Эджиде и Ландау. Хваленый юрэй Данста лежит с простеленной головой рядом с убитым Тайпаном. Зентек, Байн, Порханов, Радольский — все они превратились в строчки отчета, мертвые или в панике спасовавшие. В строчки, которые еще предстоит проанализировать. Все, кроме Марго… Он никак не мог ожидать, что ее смерть ударит так больно…

Позже, черт побери!

Это лишь допустимые потери.

Оставшиеся в живых получат поощрительный бонус. Отметку в репутационный лист, жирную галочку в личное дело. С чувством выполненного долга отправятся зализывать раны на побережья южных морей.

Люди Мартина уже в лаборатории.

Снимают информацию, за которой пришли. Сам Данст нервно, ежесекундно оглядываясь на стеклянную клетку имплицитора, раскладывает вдоль стены-окна черные пластиковые пакеты. В генераторном зале поселились трупы. Здесь пахнет реагентами, порохом и гарью.

Но Киллиан Финукейн не любил проигрывать…

Медленно перемещаясь под балконом, он прислушивался к происходящему над головой. После того, как Порох покинул навес в беспомощном полете сломанной куклы, наверху стало подозрительно спокойно.

Финукейн еще раз пересчитал полный состав группы Данста. Прикинул, сколько людей Доппельгангеру удалось провести с собой в лабораторию. Выходило, что еще одного, кроме себя. И это, наверняка, шавка-имплицитор.

Киллиан оцепенел, разрываясь между желанием тотчас же рвануться в медблок и схватиться с Доппельгангером один на один… и необходимостью дождаться подкреплений. Совсем скоро пехотинцы «Конро» вернут контроль над электронными мозгами «Фоертурма». Разблокируют лифты. Ворвутся в разгромленную лабораторию и не позволят американцу насладиться плодами победы…

Но ноги уже несли рыжеволосого вперед.

Ставя ступни так, будто шел по невообразимо-тонкому льду, Киллиан осторожно, очень неторопливо и продуманно двинулся в сторону медицинского зала.

Штекер, еще штекер…

Мазок проводящего геля, сверху ошейник с нейроприводом.

Карим невольно вспомнил, как однажды в Львове ему пришлось срочно забирать контрабанду прямо из головы незнакомого имплицитора. У парня начал отказывать базовый сектор крипты, и дело могло кончиться дымом из ушей, если бы в прикрытие не поставили Найджела. Тогда он затащил коллегу в мужской туалет железнодорожного вокзала, где правил удушающий запах дешевого жидкого мыла. Заставил себя не смотреть в глаза парнишки — красные, безумные, готовые вылезти из орбит.

Тогда он смог перехватить утечку. Оперативно, умело, как был обучен. Парнишка умер, а информация сохранилась лишь на 54 %. Дансту лучше этого не знать, но Карим будет счастлив, если сегодняшняя партия завершится не хуже…

Это будет чуточку больно. Как укол.

Однако чувства величия и всесилия, приходящие за болью, не сравнятся ни с одним оргазмом, наркотическим опьянением или любовным упоением на свете…

Щелк! Щелк!

Карим проверил, не откатится ли кресло, на котором он устроил собственное тело. Убедился, что программы персонального мобикомпа готовы к активации. Еще раз осмотрел провода, убегающие от своей головы к голове лежащего перед ним азиата. Тот, словно утонув в белоснежном пористом облаке, олицетворял болезненную отстраненность — погруженный в специальный пружинящий состав, распластанный скальпелями и наголо обритый, окруженный тысячами датчиков, каждый из которых стоил целого завода по производству инфоспатиумных шлемов.

Накрутив на пальцы легкие кольца управляющего протокола, Карим включил систему и поерзал. Если он вдруг сверзится на пол, нарушив процедуру и разорвав контакт, последствия будут очень неприятными…

В ладони цифрового пенса поблескивал финальный — золотой, богато-желтый — штекер, который предстояло утопить в собственном затылке, чуть правее позвоночника. Еще не включившись в систему, Найджел заведомо ощутил знакомое ощущение. Словно покалывало мозг. Словно внутри черепа пронесся сквозняк, дарующий облегчение и свободу. Наверное, то же самое испытывает Данст, ощущая отдачу винтовочного приклада…

Контроль.

Потоки сверкающей информации, оседающие на закрытых и дергающихся веках.

Реки знаний и чужих мыслей.

Это вправду наводит на мысли о божественном величии и силе, делает неотделимой частичкой Тетраграмматона. Это может свести с ума: посторонние жизни, лица, судьбы и целые миры, перетекающие в голову. Один случайный взгляд на них, единовременное причастие к чужому в своей голове может навсегда изменить сознание. Карим знал тех, кто не удержался и взглянул. Нескольких даже навещал в больницах, хоть они того совершенно не замечали — полуживые овощи в ожидании смерти…

Откинувшись на спинку кресла, имплицитор в последний раз осмотрел лежащий за стенами полусферы зал. Заметил Данста, что-то прячущего у основания панорамного окна. Заметил стрелка, еще утром бывшего врагом, но вовремя вскрывшего карты. Заметил труп оператора, убитого в висок.

Сейчас всего этого не станет…

Найджел облизнул пересохшие губы. Еще раз проверил, надежно ли сидят на пальцах кольца управления. Несколько раз вздохнул и принялся медленно считать от десяти до нуля.

Раненый азиат ждал, мерно поднимая грудь, изуродованную взрывом и хирургическими операциями. Карим вдруг вспомнил лифтовую шахту глубиной в сотни метров, и аккуратно погрузил в затылочное гнездо финальный золоченый штекер.

Тьма привычно ударила по глазам.

Один-единственный укольчик, а за ним…

Мартин замер, конечно же заметив, как в высоком кресле стеклянной полусферы выгнулось тело его имплицитора.

Как Доппельгангер собирается уходить?

Киллиан медленно приближался к арке медицинского блока, лихорадочно обдумывая следующий ход неприятеля.

Если ты разбит и отброшен, выход один — ударить по противнику в момент его отхода с поля боя. Ибо даже победитель не всегда сохранит боевых порядков среди месива, в которое превратилось это самое поле. Он соберет трофеи, вынесет оружие, поможет уйти раненым. Затем генерал триумфально объедет игровую доску, по которой только что двигал армию. Произнесет воодушевляющую речь, и отправится домой…

Вот тогда-то и наносится финальный удар проигравшего.

Удар, подобный тому, что оборвал жизнь великого Красса. Парфянской стрелой, не решающей ничего, но способной хоть отчасти подсластить горечь провала. Последний ход побежденного. И пусть Киллиан Финукейн не признавал поражений, этот удар он нанесет…

Присел, сжимая «Кел-Тек» в одной руке.

Выглянул, осмотрев навес, на котором затих убийца Порханова.

Пусто.

Сейчас Киллиан войдет в медицинский блок, и уже никто не успеет помочь Дансту…

Тонкая змейка видеоразведчика осторожно показалась из-за угла, и Байн тут же поймал ее в прицел. Винтовка, которую Даниэль Шлейзинг с таким трудом добыл для Леандро Байна у знакомых арабов, тихо щелкнула, срезая щуп из пальцев ирландца. При этом не поранив.

Финукейн дернулся, словно ему дали пощечину…

Он действительно полагал, что Байн мертв. Или струсил, что было бы позорно, гадко, дурно… но не столь страшно в сложившейся ситуации… Но он только что видел его в электронном прицеле шлема, пусть даже сквозь зернистость помех и извилистые потеки, заливающие забрало. Видел! В комбинезоне и бронежилете, выданных ему Киллианом Финукейном! С оружием, выданным ему Киллианом Финукейном! С монетой, проглоченной из рук Киллиана Финукейна! Быстрым шагом откатившись от арки, рыжеволосый успел подумать, что таких ударов судьба не наносила ему уже очень давно…

Планы камер наблюдения и датчики массы на крыше, нелепая перегрузка Гармоника, обход Доппельгангером ловушек в вентиляционных шахтах и сбои лифтовых систем — все это Дансту на блюдечке преподнес тот, кто решил продать свою репутацию…

Ирландец побежал.

Белые начинают и выигрывают в шесть ходов.

Ирландец побежал, не оглядываясь, стараясь как можно скорее скрыться, раствориться в коридорах складских помещений, где он несколько минут назад подстрелил гориллу-Сантейро. Едва слышно скрипя подошвами по мокрому полу, Финукейн стремительно скрылся за поворотом.

Он вернется.

Так скоро, что Данст не успеет даже войти в камеру раненого курьера.

Вернется, перекрутив в себе жгучую злобу и яд предательства. Переплавив ее в меч.

И тогда фений восстанет из забвения. И не только для того, чтобы помешать Доппельгангеру закончить партию. Но и для того, чтобы отомстить. Им всем…

Фаусто, застыв на краю балкона с пистолетом в руке, поморщился. Пошатнулся, едва в силах дышать, и плотнее застегнул борт «Кирасира», сейчас ставшего подобием медицинского корсета. Опустив глаза, гаитянин заметил, что под ногами все еще валяется сорванный передатчик русского снайпера.

Имплицитор работал.

Ушел.

Погрузился в пространства, простому смертному недоступные, одно упоминание о которых вызвало у Мартина Данста суеверный страх. Тело Найджела неподвижно покоилось в кресле, паутинками проводов соединенное с раненым японцем. Они лежали почти голова к голове, будто задремавшие возлюбленные, и лишь руки Карима двигались медленно, словно под водой. Крутили кольца, делали пасы, тонко управляя системой внедрения и осторожно, почти с эротическим подтекстом раскрывая крипту Найджела навстречу сознанию изувеченного азиата.

Мартин отвел взгляд и еще раз осмотрел заряды, заложенные у панорамной стены этажа. Подошел к стеклу вплотную, вспомнив, как минувшим вечером смотрел сквозь собственную тень…

— «Купол», это «Саламандра»…

Отражение Данста, как и несколько часов назад, нависло над ночным городом. Но уже не беззащитное, серо-обыденное, как миллиарды населявших этот мир людей. Теперь это была тень воителя. Героя, одержавшего победу. Снаружи его рассекали лучи рекламных прожекторов, реактивные следы высотных соратобу и отсветы уличных погромов.

— «Саламандра», это «Купол», — мгновенно откликнулся аль-Арманд, — слышу вас, сэр.

— Выходи на позицию, Явуз, — Мартин повернулся, уставившись на хрустальную комнату с двумя спящими имплициторами. — Ориентировочное время: десять минут.

— Корректно, сэр, движусь к вам.

Байн, занимавший позицию у двери, неожиданно выстрелил. Одиночным, будто в тире. Мартин тут же пригнулся, вскидывая «Штайер», но Леандро поднял руку. Его отчет, прозвучавший на отрядной волне «Саламандр», был наполнен улыбкой:

— Все в порядке, шеф. Это был Киллиан, но я отбил у него охоту продолжать операцию по обороне…

Пешка, внедренный в воинство Финукейна, хотел еще что-то добавить. Но его неожиданно перебил голос гаитянина, едва пробивавшийся через помехи и статический шум.

— Проверка связи, это Сантейро. Доппи, если вы пользуетесь этой частотой, дай знать… Прове…

— Фаусто, это Доппельгангер, рад слышать. Как ситуация в центральном зале?

— Бывало лучше. Я наверху. Еще стреляете?

— Видишь Финукейна?

— Он прошел подо мной. Видимости нет…

— Датчики Годара, Варгаса и Кольта не работают.

— Годар убит, Варгас тоже. Кольта вижу. Он за пультами, серьезно ранен… Знаешь, Доппи, я видал куда более бескровные геноциды…

— Проклятье… Забирай Джастина и отходи в медицинский блок. Надеюсь, Карим заканчивает работу… Через девять минут будет птичка. И, Фаусто?..

— Да, командир?

— Тайпан… наверняка?

— Подтверждаю.

— Выполняй указание… — Мартин закусил губу.

— Понял.

Фаусто осторожно прошелся вдоль балконного края. Присел в проломе ограждения, с усмешкой взглянув на распростертое внизу тело Алексея Порханова, прислушался. Добравшись до места, где под балконом виднелись кожухи вспомогательных генераторов, здоровяк задержал дыхание и осторожно спустился на одну из крыш. Затем мягко спрыгнул на пол, по-прежнему держа в прицеле коридор, где и сам недавно отсиживался.

Перед входом в генераторный зал, почти скрытый пультами, ворочался и стонал австралиец.

— Кольт, ты меня слышишь⁈ — морщась от боли в груди, в полный голос пророкотал Сантейро.

Джастин, булькая и хрипя, неожиданно закашлялся прямо в его ухо:

— Черт… верзила, ты еще жив…

Темнокожий улыбнулся. Если парень сподобился на осмысленный ответ, еще не все потеряно…

— Соберись, дружище, — не прекращая бормотать, Фаусто обогнул вспомогательную установку, выходя к расстрелянным кольцам основной энергомашины. — Сейчас мы немного пробежимся, после чего тебе станет значительно легче…

Кольт попробовал еще что-то сказать. Но вместо членораздельной речи до слуха Сантейро донеслись лишь бульканье, хрип и короткий стон. Подхватив с пола «Ремингтон», выбитый из рук русского, Фаусто спрятал пистолет в кобуру. Снова взял складской вход на прицел и продолжил двигаться вправо, все ближе подбираясь к раненому неуверенным приставным шагом. Теперь он сам себе напоминал персонажа из вестерна, настороженно высматривавшего в переулке за салуном, не появится ли там опасный угонщик скота…

— Держись, парень, кавалерия уже в пути… — пробормотал здоровяк.

Он не мог с точностью сказать, чем именно занят ирландец, запертый в тупике складских блоков. Но, судя по звукам, сейчас тот крошил мебель и звериные клетки. Прячась за кольцами генератора, гаитянин все ближе подбирался к месту гибели сразу нескольких пешек. Кольт, силясь сказать что-то еще, захрипел сильнее. Вроде бы даже попытался сесть, но не удержался и снова растянулся во весь рост.

— Держись, парень, скоро едем домой…

Левой рукой ухватившись за воротник Джастина, Сантейро нащупал специальное углубление. Надавил, разломив специальную вакуумную клавишу — и в то же мгновение горжет «Кирасира» вздулся круговой подушкой безопасности, позволяющей транспортировать раненых с повреждениями шеи. Кольт снова застонал, выплюнув желеобразный сгусток крови, перемешанной с ярко-зеленым антишоковым препаратом.

Ухватившись за лямку и не опуская ружья, штурмовик поволок раненого по обратному маршруту. Словно куль, мокрый и бесформенный; по водянистому реагенту, не успевавшему уходить в сливы. Впереди, запершись в юго-восточном блоке, продолжал бесноваться ирландец.

И Фаусто вдруг понял, что уже слышал похожий рев — так во время его молодости и работы на ямайцев кричали окопные солдаты, сведенные с ума жарой, лихорадкой и снарядами противника. Кричали те, кто превращался в весьма опасных животных…

Киллиан замер, рассматривая гудящие кулаки.

Винтовка сбилась на бок, стоячий воротник душил.

Под руками рыжеволосого уже пали ни в чем не повинный шкаф, несколько обезьяньих клетей, стол и была проломлена дверная створка. Противник, если его буйство и заметил, никак на это отреагировать не поспешил.

Он снова вспомнил, как презрительно-метко и демонстративно предатель Байн отстрелил его видеощуп… Нет, Данст не позволит ликвидировать вражеского командира только ради своей прихоти. Он не таков, он не допускает лишней крови. Значит, можно не опасаться ни забрасывания гранатами, ни попытки штурма…

Финукейн еще раз осмотрелся — на этот раз вдумчиво, почти лишившись эмоций. Волна гнева схлынула, оставляя разум если не в первозданной чистоте блестящего аналитического ума, то хотя бы лишив безумного багрового марева.

Блок, куда Киллиан сам себя загнал, с недавних пор стал тупиковым. Похожий на брошенную библиотеку или старый чулан, он стал прибежищем всему ненужному или устаревшему хламу, стащенному с этажа в момент развертывания проекта «Летаргия». Впрочем, если пенс решит отступить из лаборатории, замкнутость не станет проблемой — пара «Громобоев» на заблокированных дверях аварийных лестничных клеток вернут ему свободу.

Но это лишь на крайний случай. Или если снаружи к нему в гости попросятся бойцы службы безопасности «Конро». А пока нужно собраться. Духовно, физически, морально…

Ирландец проверил вооружение.

Пистолет, до сих пор не задействованный. Магазин к «Кел-Теку» заполнен на 34 %, еще один — сотка. «МР-9» с единственной обоймой, также еще не использованный в бою. Пара светошумовых гранат, пара «Громобоев» с ограниченным радиусом поражения. Исходя из плана финального удара, на который решился Киллиан, куда лучше подошли бы мощные термобарические заряды, но выбирать не приходилось. Разве что оставалось добраться до кухонных зон, где держал свою точку Зентек, да воспользоваться его гранатометом… Еще где-то в центральном зале лежит винтовка Пороха. Пулями «Перуна» бронекостюмы пешек Данста брать будет многим легче, чем из пистолета.

Впрочем, еще был пулемет, найденный в коридоре. «Брен АС», совсем новая модель. Без патронных коробов — оба валялись неподалеку. Один оказался опустошенным, индикатор второго показывал 8 %. Не особое богатство, но хоть что-то. Совершив вылазку, Финукейн втянул пулемет в комнату и пристегнул магазин.

Опустившись на пол и привалившись спиной к двери заброшенного карцера, Киллиан позволил себе несколько секунд бессмысленного созерцания пустоты. Он перестанет сетовать на провал хорошо проработанного плана. На то, что не смог сжечь Данста в воздухораспределительных узлах. И о том, что не смог остановить и отбросить фронтовую группу Доппельгангера, тоже горевать не станет. Не позволит себе впасть в ступор… просто недолго посидит вот так, окончательно перекрывая поток самобичующей жалости…

И если через полминуты на связь с ним не выйдут тупоголовые безопасники, колонной бегущие по аварийным лестницам на 66-й этаж «Фоертурма», он попробует завершить дело сам. Пальцы наемника невольно поглаживали прохладный циферблат дорогого подарочного хронографа, надетого на левую руку.

Байн сорвался с места, исчезая в коридоре, и через секунду они с Сантейро втащили в медицинский блок тело Кольта. Парень был совсем плох и оставлял за собой широкий красный след. Фаусто одним взмахом расчистил тактический стол, за которым еще час назад располагалось рабочее место самого Финукейна, и они с Леандро осторожно уложили на него раненого пешку.

Где-то в ночи к небоскребу сейчас спешил «Зульфикар» аль-Арманда…

Джастин Кольт снова захрипел, и лишь когда гаитянин начал осторожно расстегивать пластины «Кирасира» на его груди, наконец-то потерял сознание.

Он видел свет.

Он раньше много слышал о подобном, но никогда не верил, что когда-нибудь лично прикоснется к этой загадке. Да еще и сможет это осознать. Свет в конце. Черное жерло аэродинамической трубы, по которой его сознание влекло вперед, словно Дороти Гейл в порыве урагана. Свет разгорался, а скорость, с которой он стремился наружу, стала нестерпимо-поглощающей.

Там, снаружи, ждали.

И нужно было вернуться.

Потому что это было важно.

Свет вспыхнул, превращаясь в мерцание лабораторных ламп, и Найджел Карим открыл глаза.

Он сохранил. Донес пакет. Выполнил задачу. У него все-таки получилось.

Несмотря на стрельбу, взрывы и риск потерять голову.

Привычный мир вокруг оказался насыщен, широкоформатен и отчасти нереален.

Карим посмотрел на свою правую руку.

Его не покидало чувство, что погружение прошло не совсем так, как он это планировал…

Заметив, как обмякло в кресле тело его имплицитора, Мартин облегченно вздохнул и направился к стеклянной полусфере. Вошел внутрь, сдвигая винтовку на живот. Убедившись, что Байн все еще занимает позицию на входе, Доппельгангер приготовил аптечку. Просто на всякий случай, мало ли что там сейчас творилось с головой молодого пенса…

Теперь действовать нужно предельно быстро.

Унес ли Карим то, за чем они приходили в «Фоертурм», или же не смог ничего добыть — стало неважно. Пришло время отступать, пока этаж не заполнили десятки пустоголовых, но неплохо вооруженных гвардейцев небоскреба.

Дверь первого шлюза послушно отворилась перед Данстом, а на стенах тут же замерцали датчики. Электроника била тревогу — внутрь опять пытался попасть объект, не прошедший карантин и многоступенчатую очистку. Пользуясь ключ-браслетом Байна, Мартин уже приготовился открыть створки второго шлюза, но тут же замер.

Имплицитор, сидящий в кресле, вел себя странно.

Старший пенс тяжело вздохнул. Он слышал про такое, и даже видел. И детишек, излишне долго провисевших в недрах инфоспатиума, и матерых неохумов, решившихся на покорение высот, с которыми не справились. В обоих случаях итог был безрадостным. Аутизм и нитки слюны, стекающие на грудь вчерашних контрабандистов и асов цифровой реальности.

Однако с Каримом все было как-то иначе…

Вот он осмотрелся, словно пробудившись от долгого сна. Задумчиво, не до конца понимая, что делает, снял с пальцев кольца управления. Ощупал себя, будто выбрался из-под шквального огня и пытался оценить степень ранений. Поднес к глазам рукав серого комбинезона, провел ладонью по ошейнику и многочисленным проводам. А потом взглянул на раненого азиата в лежачей запененной капсуле, и затравленно вскочил, распахнув рот в немом крике.

Отшатнулся, обрывая провода и до крови ободрав затылочные порты. Снес стеклянный стол с инструментами, несколько медицинских терминалов, запнулся и упал на колено. Губы его шевелились, глаза бешено вращались. Сев за перевернутым столом, Карим притянул к себе колени, застыл и уставился в одну точку. Его трясло.

Мартин снова вздохнул и вошел в кабину. Вероятно, Клуб только что потерял еще одного сотрудника. Это было печально. Но если в голове Найджела остались хотя бы крохи информации, выкачанной из головы коматозного, Данст был обязан доставить безумца специалистам Статуса «Хитоде»…

Он приблизился к парнишке, вместе с которым прошел сквозь огненный ад «Штормов». Осторожно, будто подходил к зараженному бешенством псу. Поднял забрало и протянул аптечку, подкрадываясь все ближе.

— Найджел? — шепотом поинтересовался он. — Это твой командир… Ты меня слышишь?

Карим неловко оглянулся на командующего. В глазах его все еще пировал неприкрытый ужас, помноженный на откровенное сумасшествие. Губы извивались, словно жевали длинную макаронину. Имплицитор попытался отползти прочь, но уперся спиной в покатую стену кабины и заскулил.

Рука Данста невольно опустилась на пистолетную рукоять. Если парень попытается выкинуть какой-нибудь неприятный финт, он будет вынужден вывести его из строя. Даже если придется на собственных руках вносить тело в «Зульфикар».

— Пойдем, дружище, у нас мало времени… — как можно ласковее попросил Доппельгангер. — Мы найдем тех, кто сможет тебе помочь, поверь. Но сейчас пойдем… Помнишь, я ведь ни разу не обманывал тебя?..

Рука Мартина почти прикоснулась к плечу Карима.

Но тот вдруг вскочил, демонстрируя небывалую прыть. Отшвырнул перевернутый столик, и внезапно ринулся на командира, подхватывая с пола пластиковый поднос для хирургических инструментов. Данст заучено отшатнулся, легко уходя от неумелого удара, и машинально двинул курьера ногой.

Удар пришелся в плечо. В нереально-плотной тишине камеры белоснежный поддон со стуком покатился прочь, остановившись под капсулой с раненым азиатом. Найджел тут же осел, сморщившись от боли, а командир уже нависал над ним, прихватывая осторожно, но крепко. Не позволяя извернуться, вскрыл медпакет, вынимая инъектор с успокоительным.

— Это ничего, — пробормотал он. — Я слышал, такое бывает… — Голова имплицитора обессилено упала на грудь, губы продолжали шевелиться. На воротник «Кирасира» из разорванного затылка капала кровь. — Лично позабочусь, чтобы тебя латали лучшие медики Клуба…

Приподняв инфоспатиумный ошейник, Данст прижал иглу к холодной шее пенса, вгоняя двойную дозу. Карим вздрогнул, жалобно застонав, и едва удержался на ногах. На этот раз его шепот стал более осмысленным, заставив брови Мартина полезть вверх. Опешив, Доппельгангер наклонился чуть ниже, пачкая щеку в крови курьера, но все же расслышал, что именно произнес парнишка.

— Это какое-то безумие… — пробормотал Найджел Карим…

…и его католингво оказался столь груб и ломан, словно имплицитор напрочь забыл самый распространенный в мире язык. А затем он добавил еще три фразы, от которых Дансту стало действительно дурно.

Пойманной рыбиной ерзая в руках Доппельгангера, молодой франт прошептал:

— Боку-ва до: яттэ коко-ни цуйта-но? Боку-ва нани-га окоттэ иру-но ка? До: ситэ дзибун-но карада-о кандзитэ инай-но ка[55]?

Выпустив по системам обороны «Фоертурма» еще один заряд «Цифрового демона», аль-Арманд подвесил машину в тридцати метрах от стены небоскреба. Несмотря на то, что взрыв предполагался выверенным до последнего грамма гексогена, пилот не хотел подставлять соратобу даже под случайный осколок.

Темно-красные цифры на внутренней поверхности шлема сообщали Явузу, что истекает последняя минута, отведенная на запланированный группой отход. Совсем скоро люди Мартина Данста вступят на борт «Зульфикара». Сколько их будет в остатке? Кого Явуз аль-Арманд уже никогда не поднимет в небо? Сколько осталось лежать, чтобы остальным заплатили?

Стена небоскреба лопнула изнутри. Все равно неожиданно для пилота, эффектно и надрывно.

Вздулась длинным пузырем, словно мозоль. Перекатилась волной, выбивая титанические крепления. А затем раскололась у пола, сверкающим водопадом рушась с высоты 66-го этажа. От взрыва треснули ближайшие окна Кей-Джи-8621, а от соседнего снизу с пронзительным стоном откололся и ухнул вниз довольно крупный фрагмент стекла вместе с частью перекрытия.

Мелкие осколки все же достигли соратобу, и аль-Арманд почувствовал, как звонко дробит по обшивке «Зульфикара» частый искусственный дождь. Машину качнуло, но рука Явуза твердо держала корабль в воздухе. Дым, стеклянная пыль и осколки утянутой к краю мебели еще кружились в воздухе. А на открывшемся краю, словно из тумана, показались фигуры пешек.

Пятеро. Трое на ногах, двоих несут. Могло быть хуже…

Аль-Арманд позволил молельным четкам свободно стечь на запястье с его пальцев. Глубоко вздохнул, развернул соратобу в сторону «Фоертурма». Уже приближаясь к пролому, он прямо на ходу распахнул широкий шлюз левого борта.

Размытая бескрылая стрекоза подплыла к бреши в безупречной доселе стене сверкающего гиганта. Измученные битвой люди, стоявшие на самом пороге бездны, потянули к машине свои крохотные ручки, в каждой из которых был зажат магнитный гарпун.

Киллиан шел вперед. Точнее, снова бежал.

Взрыв, потрясший здание секунду назад, гнал старшего пенса вперед. Догадаться о природе этого взрыва было несложно… Еще не отгуляло эхо, еще не осела сорвавшаяся с потолка и стен пыль, а Финукейн уже входил в медицинский блок с пулеметом наперевес.

Пригнулся и скользнул в сторону, так и не заметив прикрытия погрузки. Проскользнул в медицинский блок под завесой дыма и кружащего по залу легкого мусора. Присел за собственным тактическим столом, сейчас обильно залитым кровью. Различил бесформенную тень соратобу за гранью небоскреба; заметил врагов, цепляющихся к машине страховочными тросами.

Зимний сквозняк ликовал — ворвался внутрь, подбадриваемый дыханием турбин «Зульфикара», и взялся окончательно громить стерильность, еще полчаса назад царившую в медицинском отсеке. Обломки приборов, битое стекло, провода, посуда и обрывки спальных мешков кружились, будто в здание проник небольшой торнадо. Снова гудели сирены, мигали лампы. Противопожарные пушки, израсходовавшие запас резервуаров, плевались клейкой слюной последних капель.

Киллиан перехватил «Брен». Запомнил расположение фигур, видневшихся сквозь дымную пелену. И перешел в атаку, уже не таясь и позволив ярости охватить себя в приступе первобытного амока.

Патронов в коробе пулемета оказалось немного, но привлечь внимание пилота ирландцу удалось. Тяжелые пули ударили в борт соратобу, яркими искрами разрывая хамелеоновую краску. Заставили качнуться и чуть не отчалить в ночь, но на Данста работал настоящий ас — удержал машину, не позволив прервать загрузку. Противники тут же ринулись в открытый люк, подальше от пуль, под прикрытие хоть какой-то, но брони.

Отбросив чужой пулемет, Финукейн подхватил с груди «Кел-Тек».

Бросился вперед, поливая зал огнем, и за считанные мгновения выпустил весь магазин. На ходу перезарядил — четко и молниеносно, будто на сдаче норматива, — и продолжил стрелять, петляя мартовским зайцем. Когда верная винтовка тоже опустела, рыжий схватился и за пистолет, и за «МР-9». От пролома и пропасти его уже отделяли считанные метры…

Время растянулось, словно резиновый канат бейсджампера, готовое совсем скоро вновь стянуться в комок. Противники беспорядочно отстреливались, не прекращая погрузки. Сбросили вниз одного из раненых, которого тут же затянуло внутрь «Зульфикара» на тонком прочном тросе; зашвырнули в салон второго, еще способного ходить.

Вокруг Киллиана заплясал хоровод свинцовых поцелуев, грозя вот-вот сомкнуться и не позволить отомстить. Отстреляв «Вальтер», тот отбросил пистолет, свободной рукой срывая с пояса цилиндр «Громобоя».

Громада соратобу отделилась от бреши, оскалившейся рваным стеклом.

Ботинки Финукейна крошили разбитые приборы и остатки панорамного окна. И тут свое веское слово сказала винтовка Мартина Данста. Из глубины салона, неуверенно, отплевываясь короткими очередями. Найдя в дыму силуэт Финукейна, его личный враг успел сделать не более шести выстрелов, и тут Байн захлопнул люк.

Брошенная граната отрикошетила от хвоста соратобу, исчезнув за краем пролома и не причинив технике вреда. Внизу рявкнуло, вышибая очередной стеклопакет.

Удобнее перехватив «МР-9» — последнее оружие, оставшееся у него и способное отнять жизнь Доппельгангера, — Киллиан приготовился бить по кабине, но тут…

В бедре, наконец, зажглась сверхновая звезда. И еще одна. Это пули, выпущенные Данстом, только сейчас дали телу понять, что вражеский командир попал в цель. Вверх до самых плеч побежали молнии боли, раскаленными иглами ударили в пятку, лишая способности нормально передвигаться и мыслить.

Ирландец споткнулся, заскользил и вдруг осознал, что находится чертовски близко к пропасти. Собрался с силами, готовясь отшатнуться… но затем с необъяснимым смирением убедился, что его вестибулярный аппарат окончательно отказал.

Мартин, получивший винтовочную пулю ровно в то же место, куда до этого попала предательница Маршалл, тяжело завалился на пол салона. К нему бросился Байн, что-то прорычал Сантейро.

Уже скользя… падая… соскальзывая и срываясь… Киллиан принялся снова стрелять. Вновь и вновь ловил в прицел силуэт летающей машины, ускользающей в лесу соседних небоскребов.

Данст, уронив «Штайер» на грудь, порывался отбросить прочь руки Леандро… ему казалось, что он приказывал открыть люк и добить… не спускать… не прощать…

А затем резиновое время втянулось само в себя.

Доппельгангер отключился, не успев сказать и слова.

Рыжеволосый миновал последние дюймы обнаженного взрывом перекрытия, так и не зацепившись за вырванные с корнем крепежи, и коротко выругался.

Маневрируя высоко над улицами Гамбурга и полностью погасив сигнальные огни, соратобу аль-Арманда уносил умирающего командира штурмовой группы прочь от места проведения партии. Вдоль стеклянной стены небоскреба Кей-Джи-8621, отражаясь в ней поверженным Икаром, молча падал крошечный человечек.