Стратагема несгораемой пешки

Безье. 24 декабря 2068 года. 21–50

Провожаемая стволами автоматических пулеметов «Персаж», машина нырнула в узкие ворота.

Сканеры получили ответный сигнал на запрос «свой-чужой», отменив повышенную боеготовность системы. Операторы сверились с показаниями терминалов и через внутренний спатиум передали информацию в полетный штаб — клиент прибыл.

Внедорожник сбросил скорость. Чинно миновал центральную подъездную аллею и свернул к трем взлетным полосам. Миновал еще несколько сотен ярдов и замер у истока матовой бетонной скатерти.

Приземистые ангары были погружены во мрак, проткнутый редкими точками маяковых фонарей. Сама полоса, как и притаившийся у ее края летательный аппарат, была пустынна и темна. Дверцы черного, как смоль, «Рено-Бродяги» распахнулись одновременно, выпуская из просторных недр трех необычных пассажиров.

Разминая затекшие мышцы, Мартин несколько раз покрутил корпусом. Дождался, пока Варгас и Сантейро обогнут машину, молча развернулся и неспешно зашагал в сторону взлетной полосы и темнеющей на ней «Пустельги».

Приземистый, словно распластавшийся над бетоном самолет практически сливался с декабрьской ночью. Борта его были щедро залиты хамелеоновым напылением, на фюзеляже, крыле и хвосте не виднелось ни единого опознавательного знака.

Пешки по-прежнему молчали, словно опасаясь словами разрушить невесомую и осязаемо-хрустальную прохладу зимней ночи. Крохотный частный аэродром, расположенный к северу от города, казался пустынным и вымершим. Именно таким его и желали видеть нечастые, но крайне обеспеченные клиенты, предпочитавшие сохранять анонимность.

Температура упала до почти аномального для приморской зоны уровня, и из губ размытыми пятнами вылетали клубы пара. Лица, скрытые тонкими масками, походили на лишенные плоти морды ночных призраков. Сантейро, кроме прочего, так и не снял солнцезащитных очков, сейчас поблескивавших в полумраке, отчего вид великана был совсем уж сюрреалистичным. Варгас достал из нагрудного кармана сигареты, задумчиво вертя пачку в пальцах…

Бенджамин блестяще справился с поставленной задачей.

Их трансконтинентальный лайнер еще лишь заходил на посадку в тулузский «Бланьяк», а перед аэропортом уже дожидалась машина с перебитыми идентификационными номерами. Амуниция в заботливо собранных сумках. Заказанное у поверенного оружие, старательно спрятанное в начинке «Бродяги». Пакет с паролями доступа, настроенный навигатор и краткие инструкции на внутреннем автомобильном терминале.

Впервые за несколько дней Данст по-настоящему чувствовал, что у него наконец-то прикрыта спина. Надежно…

У «Пустельги» стояли двое.

Две темные тени на фоне проглатывающей пространство пустоты.

Не сбавляя шага, Мартин кивнул своим спутникам и направился к крылатой машине. Холодный ветер обиженно скользил по непродуваемой ткани масок, не в силах добраться до лиц. Варгас, в последний момент передумавший курить, озлобленно смял пачку и торопливо спрятал в кармане разгрузочного жилета. К безмерному облегчению Доппельгангера, за последние сутки Мексиканский Змей почти пришел в себя, из утомленного алкаша превратившись в поджарого, пусть и немолодого, гончего пса. В хищника, каковым его и хотел видеть командир.

Поглядывая на него, вышагивающего справа, Мартин улыбнулся. Ему всегда нравились перемены, происходящие с пенсами, когда те меняли домашние халаты на рабочую униформу. Казалось, она одна заставляет держать спину прямой, а в глазах зажигает пламя уверенности и силы.

Штатская одежда канула в прошлое еще перед въездом на закрытый аэродром. Не стало мягкого серого пальто, пуховой куртки Тайпана, ботинок, шарфов и прочей шелухи, помогающей членам Шахматного Клуба маскироваться под обычных людей. Весь ворох сброшенной змеиной кожи остался в сумках внедорожника, записанного на срочную утилизацию вместе со всем содержимым, если клиенты аэродрома не вернутся в назначенный срок…

По тончайшей корке инея, не осмеливавшегося заползти даже на краешек взлетно-посадочных полос с покрытием из электропроводящего цемента, шагали трое воинов. Трое профессиональных бойцов, волков в человечьем обличье.

Плотно утянутые в утепленные комбинезоны, они казались фигурами для анатомического рисования с натуры. Греческими гоплитами, готовыми ввязаться в бой в бесстыдно-отважном обнажении. Обтекаемость черных тел нарушали лишь закрытые кобуры на бедрах, эргономичные и герметичные пояса с подсумками, применяемые подводным спецназом, и чуть топорщащиеся разгрузочные жилеты из пуленепробиваемой ткани. Высокие, плотно прилегающие к ноге, будто нарисованные на ступнях ботинки ступали бесшумно — звукоуловители в подошвах гасили малейший хруст.

Ночь возле «Пустельги» ожила.

Две фигуры зашевелились. Развели в стороны пустые руки и медленно двинулись навстречу. Мартин заметил, как Фаусто положил пальцы на пистолет. Еще через несколько шагов тройка и пара встретились, не торопясь сокращать оставшуюся дистанцию в двадцать ярдов. Ровно в этот миг на западе, скорее всего, над Тулузой, едва слышно зарокотало.

По-прежнему неподвижные, мужчины обернулись.

Над одной из столиц французского юга поднимался в небо, превращая ночь над городом в день, огромный голографический Иисус. С небольшой задержкой, будто торопясь догнать его, рядом небо пронзили ярчайшие голограммы Яхве, Мухаммеда и Будды, ростом достигающие минимум полутора тысяч футов. До предгорий снова докатилась канонада небывалого салюта. Сотканные из огня фигуры развернулись на четыре стороны света, раскрывая руки, будто собирались обнять весь мир.

— Хорошая видимость сегодня, — произнес один из пешек, стоявших к самолету спиной. Внимание людей снова вернулось к людям. — Прогнозы благоприятные, сэр, небо чистое.

Ближайший из ожидавших Данста молча прошагал вперед, протягивая руку в перчатке с обрезанными пальцами.

— Я Ко-ольт, — встречающие, как и прибывшие, были одеты в черные обтягивающие комбинезоны, и лишь их тонкие маски были собраны на лбу, позволяя рассмотреть лица. — Джастин Ко-ольт.

— Знаю. — Мартин пожал протянутую ладонь и поразился невыносимой синеве глаз нового пенса. — У тебя перспективное досье, Кольт, это меня и заинтересовало. Называй меня Доппельгангер.

Бледное лицо Кольта ярким пятном выделялось на фоне амуниции, камуфлированной аэрохамелеоном. Широкий кованый подбородок, присущий многим австралийцам, мерно двигался под порослью рыжеватой бороды, зубы терзали жевательную резинку. Джастин выглядел моложе своих лет и говорил исключительно на английском, упорно игнорируя интерконтинентальное произношение буквы «о».

— По-очту за честь работать с вами, мистер Доппельгангер.

— Надеюсь, ты готов к повышению. Давно прибыл?

— Утром прыгнул из Рима. Ваше предложение застало-о меня крайне вовремя, — Кольт широко и обаятельно улыбнулся. Пышущей от парня симпатии не мешала даже жвачка, видневшаяся в уголке рта. — Признаюсь откровенно-о, оно куда заманчивее управления стажерскими группами прикрытия…

— … Когда выиграем партию, я лично прослежу за повышением твоего статуса, — совершенно искренне заверил бойца Мартин, протягивая руку второму пешке — пилоту, завербованному Бенджамином. — Явуз аль-Арманд?

— Корректно, мистер Данст. Да пребудет над вами в эту праздничную ночь милость Аллаха. — Сухопарый мужчина, подошедший следом за Кольтом, тоже протянул руку. — Спасибо за выдвинутое предложение, сэр. Оно было… своевременным…

— Добро пожаловать в команду, Явуз. — Данст приятно поразился цепкой хватке боевого пилота. — Ты здесь по моей просьбе и рекомендации доверенных людей. Рекомендации эти были высоки, не обмани ожиданий. А еще кое-кто заверил меня, что в случае удачного завершения проекта твои проблемы будут решены.

— Спасибо, сэр. Для меня тоже большая честь работать в вашей группе, сэр.

— Перестань называть меня сэр. Мы готовы выдвигаться?

— Корректно, сэр. — Аль-Арманд кивнул, натягивая маску на узкое вытянутое лицо. — На всех парах.

— Отлично. — Мартин зашагал к самолету, больше не оборачиваясь. — Это Фаусто Сантейро и Исмаэль Варгас. С этой минуты и до угодного судьбе момента мы работаем вместе…

Разменные пенсы Шахматного Клуба за его спиной жали друг другу руки, одновременно присматриваясь и оценивая. Все пятеро приблизились к «Пустельге», разглядывая машину со смесью недоверия и восхищения. Все, разумеется, кроме аль-Арманда — тот без лишних просьб тут же повернулся к командиру.

— Явуз, это ведь совсем не «Суперстрим»?

— Никак нет, сэр. Это армейский реактивный многоцелевик. Может быть использован для инфильтрации малых групп пехоты глубоко за линию фронта. Официально сбит над нордическими территориями Альянса два года назад. Идентификационные метки взломаны, установлена гибкая система подбора актуальных ключей. Оснащен системой независимой подвески дополнительных двигателей. Баки полны под завязку, сэр, и если будет свободная минута, сегодня ночью мы сможем нагнать в небе самого Санта Клауса на его оленьей упряжке.

Мартин кивнул, вспоминая Бенджамина Молтона добрым словом. Что ни говори, но поверенный на закупку оборудования не поскупился. Оставалось надеяться, возничий скоростного аппарата окажется ему под стать…

— Пару часов назад мы с Джастином завершили монтаж заказанного вами оборудования, — продолжил тот, жестикулируя, будто на лекции. — В левой плоскости — крупнокалиберная авиационная пушка «Аваланш-Ультра» с боезапасом в три тысячи снарядов. Нижняя консоль вмещает пакет управляемых ракет «Фудр» класса «воздух-воздух». Русских «селедок» не нашлось, сэр, пришлось ставить местного производителя…

Данст удержался от совершенно детского желания встать на колено и заглянуть под самолет, чтобы увидеть спрятанные в обтекаемом выступе смертоносные заряды. Вместо этого махнул рукой, избавляя пилота от необходимости извиняться и предлагая продолжить рассказ.

— По вашему приказу, сэр, я модернизировал модель, установив под кокпитом «Шутзи Яо» — «Цифрового демона», систему дистанционного ограниченного пенетрирования, подавления радиопередач и генератор помех.

— Наша легенда?

— Актуальные идентификационные номера и регистрационный код, — без запинки выпалил аль-Арманд, — на имя частного предпринимателя из Танжера. Официально мы — безымянный чартер с того берега Средиземного моря.

— Отлично, — Мартин оглянулся на Тайпана, державшего в руке сумку со шлемами и патронами. Еще раз взглянул на голографических божеств, пронзающих небо на западе. — По машинам, господа.

Явуз с легким щелчком отомкнул бортовую аппарель, трансформируя ее в ступени. Черные тени одна за другой скользнули в брюхо «Пустельги».

— С вашего позволения, сэр, — пробормотал аль-Арманд, удаляясь в кабину.

Высокому узкоплечему пилоту, как и здоровенному Сантейро, было неудобно в тесном низком отсеке, но двигался он с легкостью и даже определенной грацией. Щелкнули дверные замки, отсек управления наглухо отделился от остальной части самолета.

Зажегся приглушенный потолочный свет, являя взглядам каморку десантного отделения. Крохотные иллюминаторы были плотно закрыты шторками. Стараясь не толкаться плечами, мужчины расселись вдоль стен. Тайпан раскрыл сумку, предлагая завершить экипировку.

— Господа, — Мартин вынул из размазанной по бедру кобуры матово-черный «Глок-Вахтель». Отстрелил магазин, демонстративно поднимая его так, чтобы видели остальные. — Прошу вас сдать свои боевые заряды мистеру Варгасу…

Пешки — Сантейро самым первым, Кольт с неохотой — разрядили свои пистолеты, укладывая полоски обойм в протянутые руки Исмаэля. Сам мексиканец тоже разрядил оружие, сложив боевые патроны в сумку. Раздал приготовленные нелетальные боеприпасы, следом сунув каждому по обтекаемому яйцевидному шлему.

В этот момент самолет качнуло. Почти бесшумно загудели двигатели, машина начала разворот на месте. Встроенные в потолок динамики предупредительно прокашлялись.

— Команда, это ваш пилот. Советую без особой необходимости не подниматься с мест и держать под рукой бумажные пакеты. Мы получили коды на старт и одобрение башни полетов, начинаем выруливание на полосу. Буквально через минуту произойдет отрыв… Напитки, холодные закуски и жевательную резинку сможете спрашивать у наших стюардесс. Экипаж корабля желает вам приятного полета.

— Поймите меня правильно, — излишне нарочито скривился Варгас, вертя в руках шлем, — но юмор у парня отнюдь не поднебесный…

Рывками набирая скорость, «Пустельга» побежала по шершавому бетону полосы.

— Бо-осс, — Джастин Кольт отстегнул смартком, встроенный в плечо комбинезона, протянул Дансту, — вот свежие данные перехвата. Клуб утверждает, что о-опирался на сноуденов, внедренных в терминалы Алжирского Центра. Если не о-ошибаюсь, тут корректировка на шесть минут относительно стартового плана.

— Спасибо, Джастин. — Мартин слил данные на собственный терминал, синхронизировав все групповые устройства в единый микроспатиум. — Вы ведь не забыли основное снаряжение на полосе?

Кольт вздрогнул, не оценив шутки, а Фаусто повернулся к командиру. Очки его блеснули, но понять, одобряет он подколку или напротив, советует Доппельгангеру не дразнить новичка, было невозможно.

— Разумеется! — Кольт торопливо пробрался в хвостовую часть отсека. Машину начинало раскачивать все сильнее, но пенс двигался ловко и даже почти не держался за потолочные поручни. — То-о есть, я хотел сказать, разумеется, нет…

— Пойми меня правильно, но лучше уж покажи, — проворчал Тайпан.

— Все по списку, — Джастин выволок на середину салона продолговатый пластиковый короб. — Здесь парашюты. Дальше, — отсек наполнили щелчки замков, — четыре пистолет-пулемета «Яти-Матик-96.30». Девять миллиметров, магазины на тридцать патронов, усиленная система стабилизации при ведении огня с одной руки… Я не успел отстрелять все четыре образца, но меня заверили, что теперь относительно оси затвор уходит на целых восемь градусов.

— Хороший выбор, — неожиданно прогудел Сантейро, вынимая оружие и взвешивая в ладони.

— Спасибо-о, — Кольт виновато оглянулся на командира. — Для смазки использована суспензия для зон пониженной температуры. Уверен, скачка в тридцатку по Цельсию этот ствол просто не заметит…

Вынимая свой экземпляр, теперь языком пощелкал Исмаэль. Покрутил перед лицом, взявшись отлаживать систему подвеса на грудь. Джастин притянул еще один ящик, но тут их придавило перегрузкой — «Пустельга» оторвалась от земли. Высоту аль-Арманд набирал резко, вовсю пользуясь дерзкими преимуществами военной машины.

— Тут аэрозо-оли — уменьшающий сопротивления, противообледенитель, отражающий, — дождавшись, когда многоцелевой самолет перестанет так резво стремиться к Луне, пробормотал Кольт. — Обработать оружие не успел, так что придется зажать носы… Светошумовые гранаты… На всякий случай прихватил немного-о тактического обвеса… Прицелы, портативные автономные сканеры, системы корректировки. Знаете, в последнее время не все доверяют боевой электронике, так что я подумал…

— Верно подумал, парень. — Фаусто блеснул очками, жестом призывая продолжать экскурсию. — Пригодится.

Щелкнул пристегнутый к ПП магазин, и все обернулись на Тайпана. По-своему истолковав взгляды, мексиканец раздал очередные боеприпасы, маркированные желтым, чем снова напомнил о Санта Клаусе и его подарочном мешке.

— Глушители. — Кольт перетащил в салон очередной ящик. — Дополнительные защитные элементы, если кто желает. А вот, конечно, же, виновник торжества… — Он сдвинул опустошенные кофры в сторону, с натугой подтянув к себе внушительного вида передвижной шкаф, вроде тех, что используют музыканты для перевозки аппаратуры. — Признаюсь честно-о, за отведенное мне время достать такое было очень непросто…

— Но ты справился, — опередил его Данст, лично расстегивая замки.

— Справился. — Кольт ослепительно улыбнулся — он единственный из всех так и не натянул маску. — Реактивная доска для экстремального планирования, «Экстремум-5», самая свежая модель. Заправлена и обработана аэрохамелеоном. На интересных нам высотах все свои таланты не покажет, но в пикировании набрать сто-о девяносто-о миль в час позволит… За небольшую доплату мне усовершенствовали заказ, установив магнитные фиксаторы и простую навигационную систему. Я ничего-о не забыл?

— Поймите меня правильно, — завершив подвеску ПП, Варгас оставил оружие зафиксированным стволом вниз и через нагромождение кофров пробрался поближе к упаковке реактивных досок, — но если я наблюю в ваш расчудесный шлем, штрафовать себя не позволю…

Фаусто на это глухо хмыкнул. Поправил очки и набросил на шею хитро переплетенные тактические слинги «Яти-Матика». Разобравшись с оружием, великан нагнулся и начал ковыряться в богатствах Кольта, выбирая дополнительное снаряжение. Тайпан с оханьем взялся расчехлять доски.

— Отличная работа, Джастин, — искренне похвалил Мартин, поглаживая невыносимо-гладкую грань одного из «Экстремумов», выпирающих из открытого ящика. — Из тебя определенно выйдет первоклассный командир фронтового снабжения… От себя лишь напомню, что резервные боевые магазины остаются у меня и Тайпана.

— Команда, это ваш пилот, — раздалось из потолочных динамиков. — Настоятельно рекомендую сбегать в туалет, подтянуть ремни и приготовиться. Машина выходит на боевую высоту…

На невзрачное гудение двигателя наслоилось резкое, чуть надрывное пение ускорителей. Корпус мелко затрясло, а к горлу подступила тошнота. Игнорируя неприятные ощущения, Джастин ловко опустился на сиденье рядом с Сантейро и ровно напротив Доппельгангера, глядя на нового командира с гордостью и обожанием.

Самолет шел настолько ровно, что казалось — никакого взлета и не было.

А может, они действительно до сих пор не покинули Медину? Или вся компания уже просто достаточно выпила?

Аарон Донахью помотал головой, едва не расплескав шампанское из зажатого в левой руке бокала. И лишь сейчас сообразил, что сидящая на его коленях девица что-то увлеченно рассказывает. Гардероб темноокой подруги понес потери, оставив на смуглом теле лишь прозрачный бюстгальтер, короткую юбку и чулки.

Донахью закряхтел. Потянулся, отставляя бокал на столик, и с натугой ссадил девицу на диван. Та запротестовала, но неуверенно, по-пьяному смешливо.

Она, как и остальное население салона, отмечала Рождество. А может, приторно-карамельную Декаду Терпимости, как это стало принято в последние десятилетия. А может, просто радовалось возможности вдосталь глотнуть алкоголя и снять хиджаб хотя бы на несколько часов перелета. И не имело ни малейшего понятия, что сам хозяин развеселого рейса отмечает совсем иное — очередную годовщину крушения, причиной которого стала ракета, а жертвой — его любимая и единственная внучка. В эту, самую волшебную из всех, ночь. Над этим, самым чудесным из всех морей, морем…

Донахью осмотрелся, не совсем четко фокусируя взгляд на коллегах и работницах эскорта.

Он не был противником гулянки, на второй час полета регулярно перераставшей в настоящую оргию. Во-первых, с его точки зрения происходящее никак не пятнало память, носителем которой в этом самолете являлся он один. Во-вторых, работавшей с ним команде, невыносимо тоскующей в тисках мусульманских запретов, нужно было хотя бы изредка давать возможность выпустить пар. А сделать это на территории Статуса было просто невозможно…

В хвостовой части салона, просторного, будто стадион, старший менеджер проекта занимался сексом с двумя куртизанками. На пышных коврах пестрели рубашки, блузки и тонкие трусики, среди которых поблескивали опустошенные ингаляторы из-под пыли. Возле бара разработчик рекламной инфоспатиумной компании вел ожесточенный спор с руководителем сетевой безопасности. Оба были изрядно пьяны, излишне часто присасываясь к высоким стаканам с джин-тоником; распущенные галстуки мертвыми змеями свисали на грудь.

Смотрящий ТрансСтата, регулярно получавший от Донахью изрядную мзду и умевший прикрывать глаза на декабрьское грехопадение кафиров, курил гашиш из огромного, едва ли не в человеческий рост, кальяна. Вокруг него тоже вились полуобнаженные гурии, одна из которых сейчас застегивала ширинку араба, свободной рукой вытирая перепачканные губы.

Двое менеджеров отдела планирования играли в карты с девушками из службы сопровождения. Играли на раздевание, что само по себе казалось глупым и излишним. Тот, кто сбрасывал с себя еще один элемент одежды, исполнял штрафной танец на шесте для стрип-дэнса, под которым и собрались картежники. Остальные хлопали и поднимали тосты.

Спичрайтер отдела коммуникации с конкурирующими Статусами и личный телохранитель Аарона спрятали головы в блестящих сферах «Самсунг-Лотте», уже второй час уничтожая виртуальных чудовищ. Их тела, утопленные в удобных ортопедических креслах, вздрагивали и метались, словно мужчинам снился одинаковый кошмар.

Весьма условно одетые стюардессы лавировали по длинному салону, не уставая менять пепельницы, убирать пустые бутылки и подносить полные, следить за запасами наркотиков и прятать отработанные ингаляторы. На разгромленном пиршественном столе виднелась недоеденная тушка рождественской индейки. Ее начали резать, уже выпив и вдохнув пыли, а потому казалось, что жареную птицу взрывали гранатой.

Трое штатных безопасников ТрансСтата, приставленные к Аарону и его людям, взирали на буйство с плохо скрываемой завистью. Несмотря на религиозные запреты, им тоже хотелось присоединиться к веселью. Но приказы начальства и одурманенный взгляд младшего бхикшу заставляли оставаться в штанах и не прикасаться к греховным угощениям. Не находясь внутри дольше положенного, они поочередно проверяли салон, щупали пульс у особенно упившихся и угрюмо уходили на нижнюю палубу, где летела младшая часть команды.

Кончив с оглушительным обезьяним ревом, старший менеджер вскочил и застучал себя кулаками в грудь. Звонко хлопнул одну из девиц по ягодице, со смехом убегая в отсек с турецкой сауной. Куртизанки, хохоча и толкаясь, устремились следом. Их примеру последовали рекламист и страж статусного спатиума, по дороге прихватив еще двух невостребованных девчонок…

Полуголая смуглянка, о чем-то пытавшаяся поведать Донахью, замолчала и обиженно побрела к бару. Сам же Аарон, еще раз осмотрев салон, взглянул на часы и приподнял бокал в таинственном, ему одному известном салюте. Сегодня он не хотел женского тела. Даже несмотря на принятые таблетки, из шестидесятилетнего превратившие его в железобетонного подростка. Сегодня Аарон Донахью испытывал неподдельную тоску, словно взаправду пребывал на поминках, а не вез своих людей на традиционные европейские каникулы…

Он отставил пустой бокал на стол. Сделал жест стюардессе, тут же наполнившей его вновь.

На душе было тоскливо, как в тот самый день, когда Донахью узнал о взрыве самолета. Сердце скребло предчувствием, которого статусный фортификатор не понимал. В нескольких десятках километров от лайнера на траекторию перехвата выходила невидимая для радаров «Пустельга».

— Дамы и господа, говорит командир экипажа, — голос аль-Арманда, зажатого и скованного на земле, но преображавшегося в небе, был бодр и энергичен. — Объект находится в поле зрения, заходим на сближение по установленным траекториям перехвата.

Мартин кивнул, будто пилот мог его видеть, и уставился на экран смарткома, лично проверяя данные. Не считая того, что крейсерская скорость объекта была на тридцать миль в час меньше запланированной, все шло по плану.

— Готовность один, — произнес он, фиксируя прибор на предплечье.

Пешки слаженно кивнули в ответ, поднимая с пола длинные овалы «Экстремумов».

Хищной птицей самолет Доппельгангера нырнул вниз и влево, начав сближение с белоснежной сигарой ТрансСтатного «А-450–1100», держащего курс на Монако. Небо усыпали россыпи битых алмазов. Сквозь полупрозрачные облака под «Пустельгой» чернела асфальтовая гладь Средиземного моря. Данст проверил крепеж ПП, активировал все системы шлама и водрузил его на голову, погружаясь в завихрения внутреннего тактического спатиума.

— Явуз, я на прямой связи, — произнес он, и пилот тут же откликнулся.

— Вот обновленное расстояние до объекта, сэр, — по экранам шлема запрыгали графики, в режиме реального времени моделирующие картину сближения двух небесных машин.

— Активируй «Шутзи Яо».

— Удержание объекта 91 %, сэр, поле установлено, — уже через секунду отчитался тот.

— 9 % вероятной утечки? — Мартин прищурился, покусывая губу и радуясь, что этих переговоров не слышат остальные. — Это много.

— Корректно, командир. Но при сближении вероятность упадет до уровня погрешности. Знаете, сэр, эта игрушка стоит так дорого, что должна не только глушить все выходы в инфоспатиум и радиочастоты, но и сама жарить бекон по утрам…

— «Демон» может получить контроль над автопилотом самолета?

— К сожалению нет, сэр, — аль-Арманд извинялся так, словно лично конструировал глушитель. — Перед нами «Аирбас-450». Машина не новая, но люксового класса, к тому же в нее вложено немало денег. Если бы в команде был профессиональный пенетратор, мы могли бы попробовать перехватить…

— У нас нет пенетратора, Явуз.

— Корректно, сэр. Прошу прощения.

— Мне нужна связь.

— Считайте, что она у вас уже есть. — Во внутреннем пространстве шлема Данста открылось еще одно псевдообъемное окно защищенного канала. — Экипаж «Аирбаса» на связи.

— Борт 14−33–099, прием, — без промедления произнес Доппельгангер, с удовлетворением услышав в наушниках недоумевающую перебранку пилотов лайнера. — Говорит тот, кто контролирует ситуацию. Вы беззащитны и находитесь под прицелом тяжелого автоматического оружия. Ваши каналы связи заблокированы. Предупреждаю, что любая попытка выйти на связь с землей будет жестко пресечена. Не старайтесь покинуть прежний курс, мы откроем огонь. Любые переговоры со мной бесполезны, а все требования будут выдвигаться исключительно в ультимативной форме.

По широкой дуге «Пустельга» вышла на параллельный курс с самолетом арабского ТрансСтата, ловко подстраиваясь к скорости.

— Приказываю борту 14−33–099 снизить действительную скорость до двухсот пятидесяти миль в час. — На дисплеях шлема Мартин видел сигару «Аирбаса», изображение передавалось с внешних камер многоцелевика и чуть рябило, реагируя на излучения «Шутзи Яо». — Приказываю снизить высоту до девяти тысяч пятисот футов. В случае неподчинения вы будете немедленно уничтожены.

— Командир? — на внутреннем канале в переговоры вклинился аль-Арманд. — Мы ждем подтверждения?

— Нет, им предложен выбор. Но я хочу, чтобы ты сообщал мне о малейших изменениях курса.

— Сэр, они пытаются отклониться к северу. «Шутзи Яо» фиксирует попытки связаться с ВВС Альянса и вызвать помощь.

— Предупредительный залп. — Мартин почувствовал, как его снова захлестывает рабочий азарт. Возможно, нечто подобное испытывают и сборщики мебели, и художники, и врачи, но он точно знал — подобное в столь полной мере доступно лишь членам Шахматного Клуба, солдатам будущего… — Явуз, пусть в кабине услышат свист пролетающих мимо пуль…

…Аль-Арманд не стал ничего уточнять. Под брюхом «Пустельги» загудело, тревожно заворочалось, а затем камеры на носу машины озарила вспышка — нитки пулеметных очередей устремились к лайнеру, прочертив небо прямо перед его кабиной. «Аирбас» вздрогнул, будто просыпающийся кит, и вернулся на прежний курс. Его высота стала падать, как и скорость. Транспорт пешек, как прицепленный на невидимом тросе, с точностью до дюйма повторял маневры «А-450».

— Они одумались, сэр. Была произведена еще одна попытка выйти на защищенный канал ТрансСтата, но теперь эфир чист.

— Благодарю вас, мистер аль-Арманд. — Мартин улыбнулся, затягивая липкие отвороты перчаток. — Я отключаюсь от системы внешнего наблюдения, но прошу извещать меня о любых попытках вражеского экипажа осложнить нам задание…

Он переключился на оперативный канал, заметив, что шлемы надели все, кроме Варгаса.

— Джентльмены. Дилижанс подан, пора его грабить… — Он приподнял забрало, не торопясь начинать герметизацию. — Тайпан? Тебе выслать отдельное приглашение?..

Мексиканец не смотрел на командира. Он вообще не смотрел никуда, кроме как в недра шлема, который держал между колен, словно действительно собирался в него блевануть. Щеки пенса побелели. Щетина, из которой он в последние сутки смастерил разухабистую бородку, ярко выделялась на фоне бледноты. Наконец он кивнул, выдохнул и решительно надел шлем.

«Пустельга» ускорила снижение, зависнув над самолетом противника. Расстояние между машинами сократилось до пятидесяти пяти ярдов. Убедившись, что в командный спатиум подключились все его пешки, Мартин дал сигнал начинать и первым поднялся с места.

— Начинаю декомпрессию салона, — отчитался аль-Арманд.

В головах закружилось, а ворвавшийся внутрь холодный воздух чувствовался даже через плотную ткань комбинезонов. Четверо мужчин, держа на весу здоровенные доски для экстремального планирования, выстроились у аппарели, пристегиваясь к «Экстремумам». Когда высота достигла девяти с половиной тысяч футов над уровнем моря, задний отсек многоцелевика распахнул пасть.

Вспомогательные двигатели «Пустельги» сейчас же выдвинулись из корпуса и зашипели, выравнивая армейскую машину. Несмотря на то, что координация производилась через шлемы и комспат, Фаусто, стоявший первым, по старинке поднял к потолку оттопыренный большой палец правой руки.

— Пойми меня правильно, compañero[24] Фаусто, — успел вставить Тайпан, когда здоровяк шагнул к выходу, — но если ты расшибешься о воду, это тоже будет частью плана по избавлению мира от зла?

Темнокожий усмехнулся так, что вздрогнул не только Кольт, но и сам Данст. А затем прижал доску к груди и растворился в пустоте. Следом за ним в холодное зимнее небо выскользнул сам Варгас. Затем на воздух лег Джастин, последним борт покинул сам Мартин. «Пустельга», избавившись от груза, резко скакнула вверх, затворила аппарель и пристроилась к «Аирбасу» в правый верхний пеленг.

Вспыхнули точки двигателей реактивных досок. Пенсов завертело, но в считанные мгновения все они выровнялись и начали пикирование к лайнеру. Показатели внутри шлемов разразились множеством обновленных данных, бортовые терминалы помогали корректировать курс и подсказывали верный угол падения.

Четыре черные тени, похожие на странных птиц, стремительно снижались к серебристому телу авиалайнера. Мартина ударило в голову, запрокидывая и грозя сорвать, но он подстроился в поток и включил двигатели на полную мощность. Аль-Арманд парил вне поля зрения, но пулеметы «Пустельги» не сводили прицела с хвостового оперения объекта.

Вцепившись в гладкий пластик реактивных досок, пешки один за другим приближались к летающему гиганту, покорно ожидавшему своей участи. Варгас отстал, но о помощи не просил, и лишь слышалось на общей волне его напряженное сопение.

Стараясь не угодить в реактивный след двигателей «А-450», Данст как можно сильнее распластался на «Экстремуме», перестав смотреть вперед и ориентируясь только на показатели боевых терминалов. Волны воздуха одна за другой били в днище его доски, норовя перевернуть, завертеть, отшвырнуть дерзкого муравьишку, осмелившегося летать на сухом листке.

Завихрения за кормой лайнера, пробивающие плотную ткань струями ледяного душа, еще немного повертели Доппельгангера, едва не опрокинув. Рванули вверх, снова в сторону, чуть-чуть не столкнув с доской Кольта, а затем «Экстремум» все-таки прорвался сквозь дикие удары ветра, сработали магнитные замки и тот плотно припечатался к фюзеляжу самолета. Через несколько секунд остальные пенсы, словно атакующие кита прилипалы, зафиксировали свои аппараты на его железном теле.

Мартин перевел дух. Ему хотелось хохотать, плакать и петь. Его подташнивало и морозило, но он не позволил эмоциям захлестнуть сознание, с кристальной четкостью осознав, насколько рискованный и смелый план они решились осуществить. И осуществляли.

Испугаться еще будет время — или в минуты падения в море, или на базе, подняв бокальчик вина в честь успешной операции. А пока он убедился, что Кольт, Варгас и Сантейро тоже вцепились в ледяную поверхность борта мощными магнитными фиксаторами, теперь медленно подползая к аварийному выходу на нижней палубе гиганта.

За ярко освещенными иллюминаторами многоэтажной летающей громады суетились тени. Заставив себя оторвать руку от держателя на доске, Мартин дотянулся до смарткома, вводя новые данные. На изнанке его шлема вспыхнули скорректированные пунктирные линии и рекомендации по скорости перемещения. Сдвинув острый нос доски на несколько градусов влево, он рывками двинулся вперед. Ускорение, во время которого магниты ослабляли хватку, бросок, фиксация. Ускорение…

До контура, очерчивавшего вход, первым добрался Джастин — австралийцу повезло упасть на тушу «Аирбаса» ближе всех к двери. Аль-Арманд, бесформенным темным пятном скользя где-то выше и правее, тут же отдал экипажу судна приказ подготовить активацию аварийных герметизирующих панелей и по его сигналу открыть люк.

Переговоров Явуза и пилотов «А-450» Доппельгангер слышать не мог. Но представлял их себе в красках, все же вздрогнув, когда небо прошила еще одна предупредительная очередь. К этому моменту вокруг входа сгруппировались все четверо пешек — жалкие, размазанные по боковине великана, льнущие к доскам, словно лишь в них крылось спасение.

У пилотов просто не оставалось выбора.

А потому через мгновение створка аварийного выхода скользнула в сторону. «Аирбас» завибрировал, впуская в себя зимнее небо, взвыли сирены, лайнер накренился и провалился в яму.

Из проема в пустоту рванулись незакрепленные ящики и инструменты. Сантейро чуть не снесло колесным столиком, разминувшимся с головой здоровяка на считанные дюймы. Еще через миг в жадную пасть реактивной воронки рванулась, до кости располосовав себе руку о край железной двери, полуголая стюардесса, чьи крики в мгновение ока утихли. За ней последовал мужчина в пиджаке, но, как показалось Дансту, без штанов. Его вопль длился дольше — казалось, араб воет на ультразвуковой волне…

До ломоты в суставах цепляясь за края, бойцы Доппельгангера пауками нырнули внутрь. Поочередно прищелкивались страховочными тросами к решетчатому полу и настенным поручням, и только затем отстегивались от отслуживших «Экстремумов».

Задыхающийся, еще не избавившийся от дрожи в коленях, Мартин все же нашел в себе силы вновь прильнуть к порогу. Вытянул руку, с запястья выстреливая в ночное небо крохотного желтого светляка — сигнал для аль-Арманда на срочную герметизацию.

Заметив ракету, тот тут же передал новый приказ командира пилотам, ставшим заложниками неба и собственной машины. Сирена в трюме взвыла на совсем уж яростной ноте, после чего проем схлопнулся со скоростью проткнутого воздушного шарика — из стен рванулись тонкие прочные пластины, отсекая бездну и прерывая декомпрессию.

Пешки, еще пошатываясь и восстанавливая ориентацию в пространстве, поднялись на ноги. Отстегнули ненужные тросы, подняли автоматическое оружие. Крики пассажиров, казалось, были слышны даже через несколько этажей. «Аирбас» все еще дрожал, будто от страха, технический салон наполняли вспышки аварийных ламп, повсюду раскачивались кислородные маски, выпавшие из потолочных ниш.

Самолет еще раз качнуло. Но вот он уже выровнялся, словно ничего и не произошло.

Ощетинившись стволами, пенсы двумя парами двинулись через трюм. Прижавшись к иллюминатору правого борта, Исмаэль несколько раз моргнул в ночь тактическим фонариком, дав аль-Арманду знать, что группа благополучно попала на борт. Мартин торопливо расчерчивал на электронной карте пути дальнейшего продвижения. Напичканные электроникой забрала шлемов пришлось приоткрыть — теперь связь между членами команды осуществлялась исключительно по старинке, голосом или жестами…

Трюм был пуст. Лишь намертво зацепились за железный поручень штаны улетевшего в ночь мужчины, спустившегося на нижние палубы, чтобы предаться греху прелюбодеяния. Двойки бойцов направлялись к подъемам на верхние уровни аэробуса. Миновали резервную кухонную зону, центр управления развлекательными системами и кинозалом, рубку контроля над парилкой. Если до начала штурма тут и суетился персонал, сейчас он торопливо убирался прочь, стараясь не попадаться на глаза и под ноги.

Салон второго класса — средний из трех уровней «А-450», — оцепенел, словно его обитателей облили мгновенно действующим клеем. Его обитатели не могли позволить себе роскоши первого класса, накачиваясь бурбоном и обжимаясь с секретаршами в тесных рядах кресел, две трети которых пустовало. Но сейчас все они забыли о празднике, прилипнув к сиденьям, намертво пристегнувшись и напялив кислородные маски. На полу виднелись битые бутылки и коробки с праздничным ужином. Раздавленный игровой шлем для выхода в инфоспатиум. Упаковка противозачаточных ампул. Бумажные колпачки и трещотки. Россыпи ярких, светящихся голографическими картинками конфетти.

Мужчины были в расслабленных галстуках, половина женщин избавилась не только от корсетных воротников, но и от блузок. Система распознавания лиц дала отрицательный результат, подтвердив, что объект внимания пенсов не стал спасать шкуру, пытаясь раствориться в массовке коллег.

Люди, вместе с Донахью работавшие на арабских бхикшу, были самыми разными. Молодыми, старыми, мужчинами и женщинами, темнокожими и узкоглазыми. Всего человек двадцать. И единственным, что сейчас объединяло младших наемных сотрудников ТрансСтата, был дикий страх, поселившийся в сердцах и на лицах. Когда четверо блестяще-черных пешек миновали салон, выбираясь на широкую винтовую лестницу, подать голос или помешать им не рискнул никто…

Сверху все еще лилась музыка, но ее забивали женские крики и суровые выкрики нескольких мужчин. Оставив Кольта и Сантейро прикрывать спины, Мартин и Тайпан начали подъем, приникнув к прицелам «Яти-Матиков».

Стюардессы, случайно попадавшиеся на пути, с визгом падали на пол, закрывая головы руками. Пытались отползти, умоляли пощадить. Совсем иначе повели себя двое безопасников, встретивших группу на подходе к салону высочайшего класса.

Угнездившись за перевернутыми диванами, они казались полными решимости не пускать захватчиков сквозь круглые двустворчатые двери, из-за которых и неслась танцевальная музыка. Выставив пистолеты, парочка лихорадочно переговаривалась на арабском, перебивая друг друга, крича друг на друга, но так и не в состоянии прийти к какому-либо однозначному решению. Вероятно, курс обороны самолета при захвате на высоте десять тысяч футов в их программу обучения не входил…

Укрывшись за углами коридора, Мартин и Исмаэль взяли охранников под прицелы, тоже не торопясь открывать огонь. Приподняв забрало шлема, Данст крикнул на католингво:

— Патроны боевые, не правда ли⁈ — Осторожно высунулся из-за укрытия, демонстративно отставляя пистолет-пулемет на вытянутой руке и опуская стволом вниз. — Сейчас я выйду, и можете попробовать попасть в меня, не задев обшивку, договорились⁈

Безопасники продолжали шептаться. Яростно, злобно. Даже если их стволы и были заряжены специальными боеприпасами, рассчитанными на ведение огня в салоне самолета, применять их они не спешили, полностью оправдывая титул «парадных гвардейцев», которым охрану одарил поверенный Данста. Когда двое пешек встали в полный рост, осторожно выглядывая в коридор, телохранители не стали рисковать. Заметив опущенные «Яти-Матики», бросили пистолеты в кобуры, выхватили короткие кинжалы и бросились в рукопашную.

Доппельгангер и Тайпан тут же вскинули оружие, встретив арабов градом резиновых шершней, каждый из которых с малой дистанции и при таком калибре мог остановить теленка. Бронежилеты хозяев самолета не спасли — умная армированная ткань хоть и умела реагировать на пробой и не пускать пулю в тело, кинетический импульс гасила отнюдь не стопроцентно.

Помещение наполнилось стрекотанием пистолет-пулеметов, отчего забившаяся в угол стюардесса закричала с новой силой. Срикошетившая от стены пуля ударила ее в затылок, заставив зайтись еще громче. На мягкий ковер посыпались гильзы. Следом за ними рухнули охранники, корчащиеся в невыносимых муках. Один из них, получив каучуковую болванку в лоб, потерял сознание.

— Подчистить и разоружить! — Крикнул Мартин на лестницу, по которой поднималась вторая пара. Затем присел над безопасником, еще остававшимся в чувствах: — Сколько охранников на борту?

Крючконосый мужчина, крепкий и мускулистый, скривился, словно обиженная девочка. Но стойко замотал головой, отказываясь отвечать. Данст привстал, стреляя ему в бедро чуть выше колена. Араб взвыл, закатался по полу, выкрикивая проклятья, а Доппельгангер повторил вопрос.

— Девять, — простонал безопасник, даже не пытаясь дотянуться до оброненного кинжала.

Мартин оставил его в покое. Поспешил к дверям, уже удерживаемым Тайпаном. Сантейро и Кольт показались на этаже. Собрали ножи и пистолеты, а допрошенного командиром стража великан осторожно придушил, заставив уснуть.

— Мы в люкс-салон, вы в носовую часть, — прошептал Данст, меняя магазин, и Фаусто кивнул. В ярком праздничном свете блеснули его каплевидные очки. — Заблокируйте кабину и сгоните прислугу в одно помещение. Ставлю деньги, что объект за этой дверью…

Показав командиру сжатые кулаки, Кольт и Сантейро ушли по изогнутому коридору. Пружинящим шагом, держа перед собой пистолет-пулеметы, готовые честно и без вопросов выполнить свою работу. Навстречу им выплыла полуголая девица с бутылкой шампанского в руке. За ней еще одна. Обе были растрепаны, и определенно проспали разгерметизацию. Идущая первой — вероятнее всего, секретарша, — заметила пенсов первой. Без лишних вопросов нырнула под смятую юбку, выхватывая с набедренной кобуры крохотный пистолет.

Кольт присел под возможный выстрел и срезал обеих длинной очередью. Обнаженные тела покрылись жуткими кровоподтеками, девицы закричали, застонали, но вскоре затихли на полу, лишь едва слышно поскуливая. Бойцы Данста отобрали у секретарши оружие и продолжили движение.

Мартин, подав Тайпану знак, толкнул створку и рванулся в салон.

— Не стрелять, не стрелять! — завопил он, вскидывая левую руку. — Ради Аллаха, не повредите самолет!

Еще двое безопасников, державших дверь под прицелами, опешили.

Стоявший за их спинами худосочный араб в дорогом костюме завопил, призывая не трусить и целить метче, но корпоративные солдаты не разделяли его оптимизма. Вопли Доппельгангера лишь усилили их тревожность, один все же дернулся, нажимая на спуск, и пуля с визгом впилась в дверной косяк. На короткое мгновение наступила такая тягучая тишина, что в ней было слышно гудение двигателей «Пустельги». Глаза араба полезли на лоб, когда он понял, что едва не натворил, а затем пешки открыли ответный огонь.

Скосили и охранников, и их начальника, и нескольких проституток, жавшихся к спинам мужчин. Перешагивая через тела и распинывая пистолеты, Данст и Варгас направились вглубь салона, больше напоминавшего холл дорогого ресторана. Обитатели вжимались в пол, боясь поднимать головы. Девицы плакали, но уже не голосили. Двое в креслах инфоспатиумной реальности вертели в руках сферы, не совсем вернувшись в реальность земную и пытаясь понять, отчего прервалась игра. Повсюду царил приятный праздничный полумрак, нарушаемый лишь вспышками развешенных по стенам гирлянд. На полу хрустело от чипсов, ингаляторов из-под пыли и бумажных колпачков.

Снова опустив забрало, Мартин подступил к каждому из встреченных мужчин, прогоняя изображения через автономную базу сличения. Не найдя совпадений, он раз за разом грозил стволом, заставляя снова целовать ковер, и шел дальше.

Сантейро и Кольт, вычистив и заблокировав носовую часть этажа, тоже втянулись в салон, избавив Тайпана от необходимости держать под контролем дверь. Исмаэль тут же нагнал командира. Взялся с утроенным рвением вынимать из-за диванов попрятавшихся менеджеров, прижимая их лица к полированной глади шлема и тем самым пугая до икоты. Исчез в отсеке, из которого валил пар. Вернулся, подгоняя целую процессию и разложив голых людей на полу. Проверил подсобку, киносалон, будуар, почти из каждого помещения выволакивая в общий зал по одной, а то и две полуобнаженные парочки.

Сам же Данст в это время добрался до хвостовой части. Туда, где на подковообразном диване, оставшись в полном одиночестве и даже не пытаясь спрятаться, сидел пожилой мужчина в расслабленном галстуке. Мартин открыл забрало, более не пытаясь прогнать новое лицо по базе данных.

— Доброй ночи, мистер Донахью, — поздоровался Доппельгангер. — Счастливого Рождества.

— Передайте головорезам аль-Гамди, — как ни в чем не бывало, но с нотками усталости, ответил ему тучный седовласый старик, — что они уволены.

Он был напряжен и изрядно пьян. Сквозь ткань дорогих обтягивающих штанов проступал эрегированный член, зрачки были сужены, что говорило еще и о приеме препаратов. Данст сделал шаг вперед, жестом призывая цель подняться с дивана.

— Кто вы? — с кряхтением выполняя приказ, осведомился архитектор. — «Джетаком»? Пакистанцы? У вас акцент настоящего бруклинита… может, вы из Интербюро или ЦРУ?

— Мы те, кто остро заинтересован в вашей безопасности и целостности, мистер Донахью.

— Значит, это не казнь…

— Пожалуйста, наденьте это и следуйте за мной.

Мартин расстегнул клапан комбинезона, вынимая специальную медму — с миниатюрной кислородной маской вместо фильтрующей прокладки. Тайпан, убедившись, что объект обнаружен, тут же приник к иллюминаторам правого борта, сигналя аль-Арманду фонариком. Через несколько секунд лайнер начал снижение.

— Мое похищение ничего вам не даст, — покорно забирая маску, Донахью пожал плечами. — С таким же успехом вы могли бы пристрелить меня на месте… Может быть, я был бы даже рад, — туманно добавил он, заставив Доппельгангера нахмуриться. — Все текущие разработки хранятся в защищенном спатиуме Статуса «Рухаб». После вашего захвата коды доступа будут поменяны, раковина схлопнется… Какая польза от старика, умеющего чертить линии?

— Скромность красит мудрых людей, — свободной рукой Данст помог пожилому фортификатору закрепить маску за лице, — но самоуничижение делает их жалкими… Мы знаем, что в вашей голове установлена крипта имплиционной памяти, мистер Донахью. В ней вы храните архивы, которые не доверяете инфоспатиуму. Кое-что из ваших старых работ заинтересовало моего работодателя…

— О-о… — только и смог выдохнуть старик. Плечи его опустились. — Выходит, кровавые руки наемников теперь дотягиваются и до обычных архитекторов… Хотите построить небоскреб?

Мартин не ответил. Железной хваткой взял Аарона Донахью под локоть, повел через салон. Тот покачивался, но было заметно, что выпитый алкоголь выветривается из сознания с каждым шагом. Тайпан, прикрикивая на тех пассажиров, кто рисковал-таки поднять голову, шел следом, водя из стороны в сторону куцым стволом «Яти-Матика».

— Я могу заплатить вам втрое больше, — вдруг пробормотал пленный, поворачиваясь к Дансту и всматриваясь под открытое забрало так, словно желал взглядом пронзить тонкую черную маску. — Вы должны знать, на сколь могущественный концерн я сейчас тружусь… Деньги не проблема.

— Уверен, наше сотрудничество принесет многим большее, — сухо отрезал Мартин, прерывая торг. — Пожалуйста, не останавливайтесь.

Первой к лестнице выдвинулась пара Сантейро-Кольт, но больше сопротивления на борту 14−33–099 группа Доппельгангера не встретила. Вернувшись по собственным следам, четверо пешек и объект спустились на нижний уровень.

Возле аварийного выхода — точно напротив того, через который проникли внутрь, — мужчины остановились. Фаусто, не обращая внимания на безвольные протесты архитектора, принялся пришнуровывать старика к себе.

— Вы совершаете большую ошибку, — многозначительно изрек Донахью, вздохнув и окончательно обмякая. Его голос был приглушен медмой, плотно облегающей лицо. — Выбрали целью не того человека. И, совершенно точно, не тот ТрансСтат…

— В этом случае, мистер Донахью, — ответил ему Мартин, лучом фонаря моргая в дверной иллюминатор, — вам будут принесены соответствующие извинения. А еще я советую застегнуть пиджак — на улице прохладно…

— Он тяжелее на двадцать футов, чем это указано в досье, — недовольно признал Сантейро, приподнимая и встряхивая старика, будто мешок с пшеницей. — Рекомендую внести поправку в траекторию снижения.

Мартин послушно кивнул и скорректировал программу комспата. Завершив снижение до заданного аль-Армандом уровня, лайнер выровнялся. Пешки пристегнулись к поручням и решетчатым плитам пола, опустили забрала шлемов.

— Коридор пяти минут, — отчитался Исмаэль, сверившись с часами и тактической системой. — Установленная высота допускает прыжок.

Командир повторно кивнул. Тайпан тут же сорвал предупредительные пломбы и вручную запустил открытие двери. Взвыла сирена, свет снова запульсировал, воздушная воронка тут же принялась тянуть в ненасытную глотку все, что не смогла всосать в первый раз. Кислородные маски под потолком, будто намагниченные, потянулись в сторону проема, покачиваясь на шлангах. Самолет тяжко накренился на правый борт. В иссеченном звездами небе промелькнул угольно-черный силуэт «Пустельги».

Первым выпрыгнул Кольт. Разбежался, на ходу отстегивая трос, и мгновенно исчез за бортом.

За ним последовал Исмаэль.

Фаусто что-то прошептал пленнику. Наверняка, что-то религиозное, уговаривая смириться с судьбой. В ответ Аарон Донахью хихикнул. Его уже трясло от холода, шока и страха, но Доппельгангеру вдруг показалось, что если старику сегодня предстоит умереть над Средиземным морем, он испытает лишь толику сожаления. Отгоняя непрошенные мысли, Мартин сделал знак великану. Бережно поддерживая живую ношу на весу, тот отцепился от поручня и рывком выбросил себя прочь.

Данст, оставшийся последним, снял с пояса плоский тяжелый брикет.

Выставил на таймере четыре цифры, прилепил устройство справа от раззявленного люка, в который продолжали уноситься сорванные с мест вещи и кислородные маски. Он не любил впустую увеличивать потери среди гражданских, случайно вставших на игральную доску. Но в этот раз другого выхода не существовало, и Мартин еще на земле смирился с сомнительной моралью предстоящего поступка…

Закрепив брикет и убедившись, что его магниты не сорвет воздушным потоком, он позволил тяге властно подхватить себя и вышвырнуть наружу. Ударился о борт, но быстро сориентировался, распластавшись на ледяной поверхности. Примерившись через плечо, чтобы не угодить под хвостовое оперение «Аирбаса», Доппельгангер простился со страховочным тросом и ухнул во влажную бездну.

«Пустельга» покачала крылом. Убедившись, что все пенсы покинули обреченный борт, набрала скорость и мгновенно ушла вверх. Теперь Явуз направится к берегам Италии, после свернет на север и посадит машину в лесах на территории Хорватии…

Почуявший свободу лайнер в очередной раз захлопнул переборки, на этот раз — за незваными гостями. Рванулся, будто из капкана, увеличил скорость и начал взбираться все выше.

К черной воде, казавшейся высеченной из камня, стремительно пикировали четыре размытые тени. Бело-голубая сигара самолета оставила их далеко позади, а еще через несколько секунд ее вдруг вспучило в хвостовой части. Из пробоины ударил луч желтого света. Застонало железо, по небу прокатился рокот, и лайнер переломился. Объятый пламенем, «А-450» взорвался, развалился на куски и рухнул в море.

Активировав на терминале предплечья координаты эвакуации, Мартин раскрыл парашют.

Заметил еще три обсидиановых купола, разбросанные по небосводу, и начал маневрировать, направляясь к намеченной точке отхода. Туда, где у побережья Сардинии их ждала зафрахтованная Бенджамином рыболовецкая шхуна. Декабрьский ветер пощипывал кожу; к воде, крутясь и разламываясь, все еще неслись пылающие обломки лайнера.