Стратагема несгораемой пешки

31 декабря 2068 года. Руан. 20−20

Падающий новогодний снег было сложно назвать красивыми волшебными хлопьями.

К земле лениво пикировали грязно-белые обрывки, словно на небесах потрошили старую подушку. Хлопья липли к посеревшим стенам высоток и старых домишек; непрозрачной пленкой замазывали лобовые стекла автомобилей и соратобу; эполетами оседали на плечах прохожих. Холод и отчужденность декабрьского снега чувствовалась даже через перчатки, а от неутомимого ветра не спасали ни высокие корсетные воротники, ни пальто с подогревом.

Липкий снег рушился на вечерний город. Обжигался о ледяные щиты телевизионных экранов; звездочками посверкивал в холодном огне вывесок и навылет пробивал голографические рекламные баннеры, хаотично танцующие над улицами…

На прямом, словно бретерская шпага, мосту Пьер Корней стояли двое мужчин.

Мимо проходили руанцы — безликая серая масса, одинаково зашоренная и столь же одинаково сосредоточенная на субъективно-мелочных проблемах выживания. Люди старались держаться подальше от голографической оградительной ленты, за желтой полосой которой по проезжей части проносился легковой транспорт. Торопились домой, стараясь побыстрее стряхнуть с рукавов маслянистую пленку и сесть за ужин — Декада Терпимости подходила к концу, праздничная нега вот-вот грозила обернуться суетливыми буднями рядовых жителя Альянса.

Двое, закутанные в длинные пальто из серой искусственной шерсти, никуда спешить не собирались. Казалось, они вообще намерены встретить пришествие 69-года прямо над насупившейся Сеной, а потому даже не замечали луж, все ближе подбиравшихся к толстым подошвам армейских ботинок. На переносицах обоих виднелись крохотные дужки лицекрадов из прозрачного прорезиненного пластика — меняя волны излучения, эти полулегальные приборы не позволяли зафиксировать личности при попадании в объектив полицейской камеры или сканера.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что мужчины настроены отнюдь не празднично. Они словно ждали чего-то, раздосадованные обстоятельством, что не могут находиться в тепле, у любимого камина или женщины. Таксисты, ночные охранники, мусорщики, операторы энергостанций и работники ночных аптек вполне могли бы узнать эти знакомые выражения лиц.

Натянув вязаные шапки, двое на мосту Пьер Корней молчали, отстранившись от города, праздников, зимы и даже друг от друга. Высокий — с правильными, аристократическими скулами и ясным, испытывающим собеседника взглядом, казался отрешенным. Надев на пальцы обеих рук двойные кольца нехитрой электронной игрушки, он перебрасывал с ладони на ладонь крохотные голографические шарики, с легкостью решая одну головоломку за другой.

Его невысокий смуглый спутник определенно выражал нервозность. Время от времени похлопывал себя кулаком по раскрытой ладони или нервно дергал куцую эспаньолку. Часто оглядывался по сторонам, каждого пешехода провожая внимательным взглядом карих глаз, и теребил высокий ворот.

В молчании, нарушаемом лишь клейким шуршанием шин, воем соратобу и обрывками разговоров, долетавших от бредущих по мосту руанцев, прошла четверть часа. Игра была пройдена на всех возможных уровнях сложности. Снег, падавший под ноги парочки, превратился в растоптанную слякоть. Поток техники поредел, как и течение людской массы. Коренастый продолжал похлопывать себя по ладони, будто готовился к драке.

В итоге его высокий спутник не выдержал:

— У тебя что, запор? — Светящиеся шарики над его пальцами зависли в паузе.

Улыбнувшись без тени радости, он осмотрел мост и торчащий над крышами шпиль Руанского собора. Взгляд его на секунду задержался на темно-синем колесном фургоне, припаркованном на выезде с улицы Квебек. Затем мужчина продолжил игру, стараясь усложнить себе задачу и решать головоломку с использованием только одной руки. Его напарник втянул влажный воздух, будто бы подбирая слова для меткого ответа, но смолчал. Мотнул головой, полез в карман пальто.

— Комитет по оценке конспиративной работы независимых работников Статусов ставит тебе высочайшую отметку… — недовольно пробурчал он. Извлек пластиковую капсулу и выбросил на затянутую в перчатку ладонь пару желтых пилюль. — Пойми меня правильно, но, может, хоть намекнешь, как долго нам еще торчать под этим мерзким ливнем?

Высокий снова прервал игру. Поднял голову, словно хотел определить текущее время по невидимым созвездиям. Несколько секунд наблюдал за кружением грязно-белого небесного месива.

— Еще пять минут, — наконец ответил он.

— Qué felicidad![38] — хмыкнул смуглый и проглотил пилюли. — Какой прогресс по уровню выдаваемой информации…

В целом, если откровенно, в своем ехидстве Варгас был прав.

Поведение Данста за последние двадцать часов не очень сопоставлялось со всем, что мексиканец знавал об этом человеке раньше. Закрывшийся в себе, выдающий группе лишь сухой минимум информации, Мартин упорно гнул собственную линию, изредка снисходя до редких лаконичных приказов. Казалось, американцем овладела навязчивая, подвластная ему одному идея… некая тревожная мысль, которую он во что бы то ни стало решил воплотить в жизнь.

Одно Варгас знал наверняка — Мартин начал охоту.

Сегодня, буквально через несколько минут, крыса попадет в ловушку.

Какую? Это было известно только Дансту.

Пикантность ситуации придавало обстоятельство, что сама крыса оставалась в игре — не ушла, ничем себя не выдала, терпеливо ожидала, готовая укусить…

Кто это окажется?

Варгас заскрипел зубами, собираясь снова стукнуть кулаком в ладонь, но удержался. Схватился за зеленые перила, из-под блеклой краски которых пробивалась ржа. У командира наверняка есть четкий план, и этим вечером они его реализуют.

Он покосился на фургон возле моста. Там засел Сантейро, он будет держать связь и обеспечит резервный вариант эвакуации. С северо-востока, с улицы Эльзас Лоррейн, к ним присоединится прикрытие в лице Джастина Кольта. Это произойдет ровно в тот миг, когда Данст и Тайпан выдут на объект.

Карим спрятан — его точное местонахождение на пульте контроля за спутником известно только самому Доппельгангеру. Еще в самом начале операции Мартин вывел курьера из группы, изолировав физически. Чуть позже, когда в дело пойдет автоматическое оружие, имплицитор будет лишь внешним наблюдателем, не завязанным на основные нити происходящего. Тем объективнее станет его последующая оценка произошедшего в Руане. Несмотря на то, что погода ограничивала функции наблюдательного спутника, Найджел давал группе хоть какое-то прикрытие.

Маршалл должна засесть на башне церкви Святого Мало́, такого же кельта, как сама пешка — сейчас она должна как раз взобраться под готический шпиль, собирая винтовку. С ее позиции улица Огюста Узо будет простреливаться, будто в тире…

Вся группа была в курсе — Данст планирует встречу с неизвестной персоной. Так или иначе, намеками или прямым текстом, он дал знать об этом каждому, даже раненому аль-Арманду, и не помышлявшему вникать в подробности акции. А это значило, что о встрече известно их противникам…

Маршалл станет следить за Кольтом. Сантейро будет следить за действиями Маршалл. Карим следит за обоими пенсами, а наиболее гладкие парни просто пойдут внутрь «Blues au néon» и сделают основную работу…

— Считается, что Гай Юлий Цезарь, сказал, — произнес Данст, выключая игру и безжалостно сбрасывая электронные кольца в холодные воды Сены, — proditionem amo, sed proditorem non laudo[39].

Он повернулся к напарнику, включая передатчик, встроенный в жесткий край воротника.

— Выдвигаемся, Тайпан, — распорядился лидер, заметив, как заблестели глаза коротышки. — Головы не поднимай. Погода на нашей стороне, но я не хочу давать крысе лишний шанс вывести на нас ближайшую группу оперативников. Если же удар мы получим на подступах к цели, значит — предателем был Найджел Карим.

— Пойми меня правильно, Марти, — его товарищ встряхнулся проснувшимся псом, включая собственный передатчик, — но ты же не подозреваешь парня всерьез?

— Гадать осталось недолго. — Лицо Доппельгангера окаменело, в свете мостовых фонарей став похожим на античный бюст — чуточку горбоносый, с мраморными скулами и глубоко посажеными глазами. — Сейчас мы с тобой отправимся в бар «Неоновый блюз». Там встретим одного человека. И никто, кроме тебя, не знает, что этот пенс пополнит нашу группу. Из моего личного, так сказать, кармана…

— Ловко ты это скрыл… А что сообщил остальным?

— Сантейро, Маршалл, Карим и Кольт уверены, что я готов к набору альтернативной команды…

— Тоже смело, — Тайпан повел небритым подбородком. — Тебя могли попробовать убрать еще накануне.

— Могли, — признал Данст. — Но не убрали. Это, в свою очередь может означать, что настоящий предатель был не в курсе. Ты, например, ничего не знал.

Варгас оцепенел.

Заметил лукавые искорки в глазах командира, и чуть не разразился цветастой бранью.

— Ты выбрал неудачное время для шуток, compinche[40], — наконец просипел он, выпуская воздух сквозь сжатые зубы.

— Расслабься, Исмаэль, — в глаза Данста вернулась свинцовая тоска. — И приготовься идти туда, где крыса наверняка наставила собственных капканов…

— Да хоть в преисподнюю, — все еще выравнивая дыхание, огрызнулся Варгас.

Мартин придержал воротник, закрывая передатчик от порывов ветра.

— Внимание. Общая проверка всех систем и каналов связи. Игрокам выйти на связь.

Четыре голоса синхронно откликнулись в голове Доппельгангера.

— Мы выдвигаемся, — сообщил он, узнав об общей готовности. — Сохранять молчание до моего приказа.

Они сошли с моста — двое мужчин в плотно запахнутых пальто. Пересекли набережную, свернули на Квебек в двух шагах от фургона, в котором засел Фаусто. Вывернули на улицу Огюстена, неторопливо двигаясь в сторону нужного перекрестка.

Во все стороны света разбегались узкие старинные улицы, зажатые столь же старинными домами. Окна сияли праздничной иллюминацией, но большинство из них были закрыты или частыми решетками, или бронированными жалюзи. Там сейчас подавали на стол жареную утку и разливали по высоким бокалам горячее вино, приправленное гвоздикой.

Теперь прохожих почти не встречалось. Припаркованные на обочинах машины так быстро укрывались серыми снежными шалями, будто кто-то заштриховывал трехмерную картинку мокрой акварельной кистью.

На пересечении Огюстена и Узо уютная городская старина вдруг подвинулась прочь. Дала место сложным многоярусным постройкам текущего века, возвышающимся над ними торговым комплексам с паутинами внешних лестниц, эскалаторов и подъездных эстакад.

Над улицей проплыл одинокий легковой соратобу. Пропустив его, Данст перепрыгнул вязкую лужу, состоявшую из талого снега и реагентов, и перешел дорогу. Варгас последовал за ним, стараясь держаться спиной к злому речному ветру, налетавшему с юга. Всмотрелся в подсвеченный прожектором шпиль храма Святого Мало, торчащий на севере. Демонстративно хмыкнул, все еще сетуя, что командир не посвятил его во все тонкости операции…

И уже двинулся в сторону церкви, но тут Данст придержал его за локоть. Исмаэль изогнул бровь — старомодная вывеска «Неонового блюза» светилась буквально в считанных домах впереди, ровно на пути к собору с засевшей там снайпершей.

— Прогуляемся, — вдруг предложил Мартин, и напарнику оставалось лишь подчиниться.

Мужчины двинулись по улице Огюстена, оставляя бар за левым плечом.

— «Альбатрос», доложите обстановку… — прошептал Мартин в микрофон, хотя на пути не было никого, кто мог бы стать невольным свидетелем разговора.

— «Альбатрос» на позиции… визуальный контакт с вами потерян. — Голос Маршалл, измененный модулятором, лишал девчонку и возраста, и пола. — «Гном», жду вашего возвращения… на линию прикрытия.

— Сохраняй позицию.

Эйрин уже на башне. Следовательно, Джастин ждет их внутри «Блюза».

— «Скорпион», ответь папочке, — остановившись, попробовал вызвать его Данст, но услышал лишь тишину.

Он знал, что «Неоновый блюз» остался одним из мест, хозяева которых старательно сохраняли ретроспективную атмосферу середины прошлого века, намеренно глуша все новомодные средства связи. Что и требовалось самому Мартину…

— «Дорожный бегун», это «Гном», — сообщил Доппельгангер засевшему в машине Сантейро, — подтверждаю вход «Скорпиона». — А затем отогнул воротник и будто невзначай приблизился к Исмаэлю: — Торговый центр за нашей спиной, на четыре часа, два яруса вверх…

Тайпан будто бы не услышал. Но деловито наклонился, отряхивая заляпанную грязью полу пальто, и ненароком обернулся в указанном направлении. Двое стояли на крытом мосту современного торгового центра, неподвижно и подальше от фонарей. Черные, лишенные объема тени. Лишь светились в ночи огоньки сигарет.

— За мной, — кивнул Мартин.

— Но вход в «Неон»… — начал было Исмаэль, но лишь махнул рукой. Он не любил играть вслепую, но раз уж так нужно. — Храни нас Дева Мария, — пробормотал он, переходя проезжую часть, и вслед за командиром поднимаясь по улице Мольер.

Приблизившись к воротам, ведущим вглубь жилого квартала, Данст бесцеремонно вынул отмычку. Щелкнул выдвижным механическим манипулятором, приставил прибор к замочной скважине и без труда взломал старенький замок, не менявшийся уже лет сто. Приоткрыв тяжелую деревянную створку, впустил внутрь напарника, проскочил сам.

Теперь, если ориентация в пространстве не обманывала Тайпана, они находились внутри квадратного жилого массива, на самых задворках «Неонового блюза». Вероятно, через эти же ворота хозяева бара принимали грузовые соратобу, разгружая коробки с вином и свежими булками…

Двор был освещен лишь бледным дыханием желтых окон, несколько которых горело по периметру каменного колодца. Варгасу показалось, что он слышит хрустальный перезвон фужеров.

Мартин быстрым шагом пересек погрузочную площадку, направляясь к мусорным контейнерам у служебного входа в «Неон». Вынул пистолет, проверил предохранитель, и вдруг положил оружие на кирпичный декоративный карниз, проходящий за мусоркой на уровне пояса. Протянул руку к мексиканцу, требовательно поманив пальцами.

— Ты что, спятил? — из полумрака зашипел на него Исмаэль. — Хочешь идти внутрь безоружным?

Мартин терпеливо молчал. Лишь еще раз дернул кистью, и Тайпан выругался — негромко, но зло. Протянул командиру собственный пистолет, отправившийся на тот же карниз. Завершив странные манипуляции за помойными баками, Данст вынул знакомую отмычку и защелкал замками служебного входа. Когда засовы разблокировались, он безжалостно сбросил устройство в один из ящиков для твердых бытовых отходов.

Стараясь не наступать на желтые квадраты света, отбрасываемые окнами, они вернулись к воротам, а через них — на улицу Мольер. Как ни в чем не бывало Мартин зашагал по собственным следам, даже не взглянув в сторону двоих курильщиков, так и не покинувших наблюдательного поста. Исмаэль, чувствовавший себя обнаженным, угрюмо семенил следом.

На уже знакомом перекрестке пешки повернули направо. В ту же секунду в наушнике раздался механизированный голос Эйрин Маршалл.

— «Гном», это «Альбатрос»… вы снова в зоне… моего визуального контакта.

Вместо ответа Доппельгангер лишь кивнул — он знал, что ирландка отлично видит его через прицел своей винтовки. А затем они приблизились к дверям «Неонового блюза».

Бар встретил их неестественно-ярким мерцанием вывески и сочно-желтыми витринами, разукрашенными логотипами и слоганами Транснациональных Статусов. Чуть ниже висела табличка с перечеркнутыми пиктограммами смарткома и инфоспатиумного шлема, надпись на ней гласила: «В нашем заведении блокируются любые виды связи. Спасибо за понимание». Сквозь матовое напыление стекол виднелись фигуры немногочисленных посетителей. Исмаэль сунулся было к дверям, уже положив пальцы на тяжелую бронзовую ручку, но заметил, что Данст прикладывает к уху пластинку смарткома.

— Полиция? — деловито осведомился Мартин в микрофон. — Хочу заявить о готовящемся преступлении. Улица Узо, здание 12, бар «Неоновый блюз». Вооруженные люди, их много, похожи на бандитов…

Не дожидаясь ответа, Доппельгангер обеими руками переломил смартком, отбрасывая на обочину. Только сейчас Варгас заметил, что перед звонком командир отключил отрядный передатчик. Активировав его повторно, тот улыбнулся и кивнул на дверь — ни дать, ни взять, радушный хозяин, приглашающий пропустить стаканчик грога…

Тяжелые двустворчатые двери, лишенные сенсоров, пришлось толкать самому.

Однако внутри, несмотря на скромные размеры кабака, все же обнаружилась демилитаризирующая кабина — пешки замерли перед сдвинутыми створками внутренней двери, а слева от них в воздухе материализовалась голографическая девушка.

— Parlez-vous français[41]? — мило улыбнулась она, но Данст ткнул рукой в плавающую возле себя панель, выбирая католингво. — Добрый вечер, господа! От лица заведения поздравляю вас с окончанием Декады Религиозной Терпимости, — голограмма продолжала приветливо улыбаться. — Приветствую в «Неоновом блюзе», способном унести ваши мысли в сладкое прошлое, и прошу наслаждаться комфортом. Будьте любезны, не двигайтесь и позвольте нашим охранным системам завершить проверку.

Темно-зеленая полоса оружейного сканера шустро ощупала влажные пальто Данста и Варгаса. Мексиканец молчал, боковым зрением заметив, как насмешливо и победно косится на него высокий спутник.

— Благодарю вас, господа! — Электронная привратница кивнула. — Еще раз добро пожаловать! Напоминаю, что если атмосфера старины придется вам не по нраву, вы всегда можете прибегнуть к помощи виртуального помощника, его вызов производится с любого из внутренних терминалов «Блюза». Напоминаем, что в нашем заведении запрещено проявление насилия и расизма, религиозной нетерпимости, осуждение политического строя государств-членов Альянса, неаргументированная критика продукции Статусов-спонсоров, использование любых видов оружия, употребление наркотических препаратов, занесенных в «алую» группу ВОЗ, а также выход в инфоспатиум.

Одарив их прощальной улыбкой, девушка растаяла в воздухе; двери втянулись в стены, и пешки прошли в кафе. Замерли на пороге, привыкая к мягкому оранжевому свету, осмотрелись.

Изгибаясь через добрую половину заведения, желтая барная стойка заманчиво блестела лаком; стульчики-вертушки без спинок были крепко обтянуты красной кожей; от клетчатого красно-черного линолеума рябило в глазах; поцарапанные оранжевые столики и антикварный музыкальный проигрыватель виниловых пластинок крайне удачно вписывались в общий антураж. Затертый до дыр диск, вращавшийся в аппарате, наполнял бар звуками не менее старого джаза. Под потолком витал белый сигаретный дым, лениво разгоняемый настоящим лопастным вентилятором. Из всех новогодних украшений внутри обнаружилась лишь одинокая блестящая гирлянда, небрежно натянутая над бутылками бара.

Было почти безлюдно. Несколько парочек оккупировали угловые столики, несколько одиночек занимали высокие стулья у стойки. За ней, выполненный в безупречном высоком разрешении, красовался голографический бармен — усталый на вид, сонно протирающий пивной бокал, с хрестоматийно наброшенным через плечо полотенцем.

Когда Мартин расстегнул пальто и взгромоздился за стойку, красный стул приятно скрипнул кожей. Пенс вынул из проволочного держателя старомодное обтрепанное меню, отпечатанное на синтетическом картоне. И уставился поверх листа — точнехонько в зеркала напротив, заставленные декоративными бутылками.

Варгас тяжело забрался на сидушку рядом, жестом подзывая бармена. Тот, смерив нового клиента взглядом подыхающего бассет-хаунда, лениво отмахнулся, всем видом показав, что занят. Наклонившись над стойкой тремя стульями правее наемников, он выслушивал заказ пожилого седовласого француза. Тот был одет так, словно спустился в бар с жилых этажей этого же дома, чтобы встретить новый год в иллюзорном обществе незнакомцев…

Данст продолжал изучать посетителей.

Скользнул взглядом по парнишке и девчонке, взволнованно шептавшим друг другу на ушко; по достоинству оценил двоих небритых угрюмцев — по виду, албанцев или турков, — на диванчиках у окна; заметил Кольта, занявшего самый крохотный столик за музыкальным автоматом. Пенс, до бровей натянув вязанную шапочку и подняв воротник заношенной куртки, сгорбился над чашкой глинтвейна, не подав виду, что заметил появление командира.

Небритые крепыши дымили, будто паровозы, лениво ковырялись в салатах и одну за другой опрокидывали в себя крохотные чашечки кофейного суррогата. По сторонам старались не глазеть. Но изредка один из них все же поднимал голову, чтобы в очередной раз смерить Данста и его спутника внимательным взглядом.

Мартин усмехнулся.

Во все времена человеческой цивилизации таких, как эти двое в черных куртках из искусственной кожи, набирали только для одного — убивать и грабить. Доппельгангер оглянулся на Джастина, сидевшего от боевиков через два стола. Он надеялся, что откровенная враждебность албанцев не укрылась от молодого австралийца, и тот готов к действиям в любую секунду…

Наконец подошел бармен, намеренно запрограммированный так, словно оказывал своим клиентам огромное одолжение. Варгас заказал ему большую кружку безалкогольного глинтвейна, а вот Данст не успел даже протянуть голограмме меню.

— Рекомендую попробовать жульен, — с едва слышным прононсом, но на чистом католингво посоветовали справа, и пенс запоздало спохватился, что старик-француз смог так бесшумно и незаметно миновать разделявшее их расстояние. — Случается, по праздникам в него добавляют самые настоящие грибы. Представляете? Настоящие, тепличные! И цена совсем не меняется.

Мартин обратился в сжатую пружину, готовую распрямиться при первых признаках угрозы. Человек, которого они ждали, еще не пришел. Но заметившие беседу небритые головорезы определенно оживились. Исмаэль, дотянувшись до жестяной солонки, незаметно спрятал ее в широкой ладони, намереваясь использовать, как биток.

Седовласый француз отодвинулся.

Причем так же небрежно и шустро. Он улыбался, как человек, совершивший очень нужное и благое дело. На барной стойке, где секунду назад лежала его морщинистая рука, осталась мятая салфетка.

Вежливо кивнув, Мартин искоса всмотрелся в орлиный профиль человека, которого так старательно искал. Одновременно накрыл салфетку ладонью. Варгас, недоверчиво поджав губы, побарабанил пальцами свободной руки. Отражение Кольта не поднимало головы, внимательно вслушиваясь в происходящее за спиной. Его плечи напряглись так, что выдержали бы и удар бейсбольной биты. Албанцы вернулись к поглощению кофе.

Заказав бармену жульен и кофе — тот вздохнул так, словно для приготовления блюда ему было необходимо разбудить беременную жену, — Данст осторожно перевернул мятый листок. Так бережно и украдкой, словно вскрывал розданные покерные карты. Через миг у него засосало под ложечкой, а прокуренный воздух стал нестерпимо-густым.

Пластинка в автомате заскрипела, музыка стихла. В наступившей тишине звенели вилки и стаканы, кружились обрывки разговоров. Спустившись со стула, Мартин подошел к пожилому французу, уже не скрывая своего интереса.

— Почему здесь? — негромко спросил он, заметив, как переглянулись небритые.

— О? — Стефан Годар обернулся, покачав в стакане маслянистый бренди. — Я лишь предположил, mon cher[42] Мартин, что этим смогу помочь тебе решить некоторую проблему… Ведь она есть.

Последняя фраза не была вопросом.

— Мне расценивать сказанное, как согласие на сделку? — спросил Данст, покосившись в зеркало — жители жаркого юга пересели поближе к проходу, чтобы было удобнее выбраться из-за столика.

— Контракт оформлен и выслан Бенджамину Молтону, — пожилой француз улыбнулся, осмотрел головорезов через барные зеркала…

…и глотнул бренди. — Полагаю, на этом пустые разговоры можно прекратить?

Мартин протянул Годару руку.

Тот крепко, не по годам крепко пожал ее, одновременно принимая приглашение встать. Рывком Данст сорвал со стула нового пешку и решительно двинулся в сторону уборных. Варгас бросил на стойку несколько купюр. Бармен обреченно поблагодарил за визит, а албанцы поспешно выбирались из-за стола. Немногие посетители, заметившие оживление, в недоумении поднимали головы…

Эйрин Маршалл вскочила — стремительно, но сдержанно, одним уверенным плавным движением. Рывком оправила воротник старой куртки, мазнула взглядом по небритым албанцам, и шагнула к выходу из бара. Лицо ее, на долю секунды отразившись в зеркалах за стойкой, оказалось напряженным и бледным. Вязаная шапочка была натянута до бровей, но не могла скрыть злости, плескавшейся в глазах.

На салфетке, переданной Жаком-Стефаном, было старинной чернильной ручкой написано:

Возле входных дверей Маршалл все же обернулась.

Недобро улыбнулась вслед бывшему командиру. Проводила взглядом турецких головорезов, спешащих в подсобки следом за пенсами, и без промедлений вышла в последнюю ночь декабря.

Годар тащил Мартина по коридору, который предварительно успел недурно изучить. Там, где тот разделялся на ответвления к туалетам и складам, француз неожиданно остановился. Пропустил Данста и Тайпана вперед, и вдруг выхватил из-за отворота потертой ветровки широкий пластиковый нож. Присел, слушая торопливые шаги преследователей, и вдруг нанес выпад — вслепую, за угол, почти наугад.

Тугой удар обрушился на первого из бандитов. Гибкий, но заточенный не хуже скальпеля кинжал Годара почти по рукоятку погрузился в небритую шею, чуть ниже правой скулы. Налетевшего на клинок мужчину подбросило вверх, отшвырнуло и впечатало в стену. Второй взвыл и замешкался, выхватывая пластиковый кастет, а «Неоновый блюз» почти сразу наполнился протяжным звуком сирены. Немногочисленные посетители тут же посыпались под столики, закрывая головы руками.

— Сюда! — даже не запыхавшись, скомандовал пешка-юрэй, потянув Доппельгангера в сторону кухни. — Вы ведь разблокировали черный ход?

Данст кивнул. Все трое вихрем пронеслись через кухни, заставив операторов кухонных машин попрятаться по углам. Хлопали двери-вертушки. Второй турок, наученный смертью напарника, уже не спешил так неосмотрительно выскакивать из-за поворотов. Держась наготове, крался по следам отступающих врагов, сыпля проклятьями и угрозами.

Миновав кухню и склад консервированных продуктов, беглецы вывалились в пустынный гараж «Неонового блюза». В дальней стене пустого помещения виднелись низкие двустворчатые двери, рассеченные калиткой с взломанным замком.

Варгас захлопнул за собой дверь, подпирая ее высоким табуретом, сродни тем, что выстроились перед барной стойкой. Мартин быстро пересек зал и приник ухом к прохладному искусственному дереву гаражных ворот.

— В бар с оружием они не проникнут, — сам себе кивнул Годар, — но во дворе уже могут ждать. Полагаю, полиция прибудет минут через десять.

— Меньше, — продолжая прислушиваться, поправил его Мартин, — я вызвал копов перед входом в «Неон», уже должны быть в пути.

— Très bon[43], — Жак-Стефан развел руки. — Недурная задумка…

— Спасибо… Тайпан, свет!

Исмаэль угукнул и, не утруждая себя изучением распределительного щитка, подхватил с пола еще один складской табурет. Размахнулся, с силой бросая его в распределительный узел, и отшатнулся — щиток заискрил, что-то лопнуло, повалил дым. Помещение моментально погрузилось во тьму, где-то внутри вопили сотрудники и посетители.

— Варгас, сюда, — распорядился Данст, приготовившись распахнуть калитку. — Годар, в укрытие!

Едва не своротив стойку пластиковых ящиков, Варгас наощупь добрался до ворот. Присел, ожидая дальнейших инструкций, а Мартин приоткрыл створку и высунул руку, нашаривая в темноте.

Взвыла дверная сигнализация, а снаружи по воротам тут же ударили выстрелы. Пистолетные пули сочно вонзались в поддельную древесину, обижено вязли и звонко подвывали, задев металлическую оплетку «под старину». Юркнув обратно, Доппельгангер упал на корточки, протягивая напарнику ледяной «Зиг-Зауэр». Едва оружие пересекло границы заведения, под потолком активировались резервные динамики, не включенные в центральную систему энергообеспечения.

— Внимание, зафиксировано наличие огнестрельного оружия, — полумрак гаража наполнился мягким голосом девушки-привратницы, обыскивавшей пенсов на входе. — Пожалуйста, отложите запрещенные предметы на пол, встаньте на колени и сцепите руки на затылке. Свидетелей происшествия просим оставаться на своих местах и сохранять спокойствие, полиция уже в пути…

Сквозь приоткрытую дверь было видно, что в каменном колодце двора зажигаются окна. Кое-где на стекла опускали защитные рольставни. Стрельба стихла, поджидавшие снаружи меняли позиции и магазины.

Схватив поддон из-под хлеба, Мартин пинком распахнул калитку, швыряя массивный контейнер в ленивую серость снегопада. Сам метнулся в другую сторону, пригибаясь за мусорными баками, и тут же открыл ответный огонь. Исмаэль, засевший в дверях, тоже начал стрелять.

Вероятно, караулившие на улице турки не могли предположить, что выходящие из «Блюза» противники будут вооружены. Стояли едва ли не посреди двора-колодца, хорошо освещенные желтым светом из окон, и, как им казалось, хорошо контролировали гаражные ворота. Первого свалил Доппельгангер, причем еще до того, как нырнул в укрытие. Второго и третьего, старательно прицелившись из темноты, срезал Тайпан.

— Прием всем точкам! — Мартин несколько раз зажмурился, потирая веки — под ними все еще плясали фантомные следы от вспышек. — Сворачиваемся по резервному плану…

Он заметил, как седовласый юрэй неприметной тенью выскользнул из бара вслед за мексиканцем. Прикрыл дверь, подперев ее мусорным контейнером. А затем деловито добрался до каждого из троих лежащих турков, коротко чиркнув кинжалом.

— Дополнительная директива, — Данст закусил губу. — Даю добро на ликвидацию Эйрин Маршалл. Подтверждаю последний приказ. «Альбатрос»… Кольт… ведь это тебя она попросила о подмене?.. Жди гостей! «Дорожный бегун», срочно сменить транспорт.

Окрестные улочки наливались крепнущим гулом полицейских сирен. Варгас передал французу гибкую дужку запасного лицекрада и тот мгновенно нацепил ее на переносицу. Внутренняя дверь, подпертая ящиком, уже прогибалась под ударами кастета.

— Уходим! — Мартин первым двинулся к внешним воротам, сейчас распахнутым.

Нагнувшись на ходу, Годар подхватил пистолет одного из убитых турков. Проверил обойму, остался доволен. Пешки выбрались на улицу, быстрым шагом направляясь в сторону набережной.

— «Наблюдатель», прием, — решился Мартин, отдавая себе отчет, что все частоты известны предательнице.

— «Гном», слышу вас, — моментально откликнулся Карим.

— Протокол «Затмение», — скомандовал Доппельгангер.

Варгас недовольно поднял бровь, юрэй прислушался к словам командира.

О проекте «Затмение» не знал никто — ни Маршалл, ни Кольт, ни даже Мексиканский Тайпан. План предусматривал экстренную смену частот и блокировку иных каналов связи, оставляя Найджела и Мартина наедине.

— Протокол активирован, — Карим отрезал передатчики остальных членов группы.

Исмаэль, воспользовавшись моментом, тут же вышел на частоту Маршалл, за несколько секунд вывалив Конопатой такое, чего она, сказать по правде, о себе даже не подозревала…

— Обстановка?

— Плохая видимость, босс. «Альбатрос» увяз в перестрелке с неизвестными. Транспорт на прежней позиции. «Скорпион» вне зоны видимости. Полицейские патрули оцепляют квартал, они уже перед баром.

— Враждебные цели?

— Четыре слабых сигнала на вашем пути. Сорок метров и, судя по трехмерной развертке, они выше вас.

— Выдвигаемся! — Этот приказ уже предназначался спутникам Доппельгангера.

Они бросились на юг, свернув вдоль торгового центра, миновали переулок и детскую игровую площадку, заснеженную и пустынную. Чуть дальше к юго-западу, примерно там, где их дожидался фургон Сантейро, раздался взрыв.

— Иисус-Карающий… — выдавил Исмаэль, но его никто не услышал.

— Еще один полицейский соратобу на заднем дворе бара, — продолжал корректировать Карим. — Вы вовремя слились… Объекты приближаются. Десять метров, вверх.

Мартин хлопнул Варгаса по рукаву, поднял вверх четыре пальца, указав на галерею над головой. Тайпан стиснул зубы и кивнул, Годар тоже.

Турки стояли на переходном мосту — близнеце того, где пенсы чуть раньше заметили двоих курильщиков. Старший говорил по смарткому. Остальные нетерпеливо оглядывались, и не пытаясь спрятать обнаженные пистолеты. Прежде чем один из стоящих на балюстраде почуял опасность, Мартин и его люди успели основательно прицелиться. Шквальный залп трех стволов буквально смел четверку, раскрошив стекла крытого перехода и активировав ближайшие камеры наблюдения.

— Продолжаем движение, выходим на третью линию, — отчитался имплицитору Данст.

Они сбежали в подземную парковку — одинокий охранник предпочел остаться в будке, подняв пуленепробиваемые шторы, — пересекли ее, и вновь оказались на улице Узо. За знакомым перекрестком, в пятидесяти ярдах к северу, перегородив улицу перед «Неоновым блюзом» висели два полицейских соратобу.

— Дворами…

Мартин свернул левее. Перебежал дорогу, остановился перед желтой решеткой, перегораживавшей вход во двор очередного жилого массива. На его другой стороне отступавших ждал Сантейро… если, конечно, успел покинуть фургон до того, как сработало взрывное устройство турецких наемников…

Варгас послушно прыгнул на ограду, перевалился и соскочил внутрь.

Годар повторил его маневр, не по годам ловко и совсем не сбив дыхания.

— Две цели с востока, второй ярус торгового центра… — выпалил Карим. — Три цели!

Данст развернулся, теперь и сам заметив троицу турков, сбегавших на улицу Узо по спиральной эстакаде. Вскинул пистолет, наплевав на близость копов, и открыл огонь.

Первый запнулся, словно его ударили палкой в колено; второй рухнул навзничь, хватаясь за грудь; третий же успел нырнуть в сторону, укрываясь за бетонным парапетом. В следующую секунду он уже удирал прочь — из-за купола торгового центра ему наперерез устремился еще один синий соратобу с бортовой надписью «Police».

Мартин обернулся, сунул пистолет в карман, и прыгнул на прутья решетки.

Окна по всей улице спешно блокировались ставнями, над домами раскатисто гремел громкоговоритель, оповещавший о начале крупномасштабной полицейской операции.

— Быстрее, mon cher, — поторопил его Жак-Стефан, подставляя руки так, чтобы командир мог использовать сомкнутые ладони вместо ступенек. — Или нас отрежут…

— Легавые начинают блокирование проспектов, — словно услышав француза, поддакнул Найджел. — Но их мало. А еще ловят турков, на всех частотах ориентировки на этническую банду… Босс, вокруг вас слишком много объектов, теряю контроль…

Нога Мартина вдруг соскользнула с обледенелого железного прута. Повиснув на руках, он чуть было не завалился обратно, проклиная себя за нерасторопность. И уже в следующий момент его ударило в левый бок. Так, будто стальной рельс сбросили с девятого этажа, врезав точно по ребрам. Американец разжал пальцы, успев заметить неестественную бледность Годара, и рухнул на тротуар.

Попытался выхватить пистолет, но руки не слушались, а дыхание перехватило, будто шею стянули жгутом. Он приподнялся, только теперь заметив Эйрин Маршалл, выходившую из жилого подъезда в нескольких шагах от него. Девушка смотрела на бывшего командира серьезно и с оттенком печали. Прицелившись повторно, она потянула спусковой крючок…

И тут ее лицо выплеснулось через затылок.

Охнув, Данст машинально рассчитал траекторию выстрела. Затравлено обернувшись, он уставился на шпиль собора Святого Мало, смутно видневшийся сквозь мерцание полицейских маяков.

— Босс, со мной связался «Альбатрос», — тут же доложил Карим. — Он надеется, что правильно расслышал твой приказ на ликвидацию Маршалл…

— Совершенно правильно… — выдохнул Мартин. — Пусть уходит… Быстро…

Варгас уже перебрался обратно, помогая Доппельгангеру подняться на ноги и повторно преодолеть забор. В голове старшего пенса шумело, бок кололо ржавой пикой, воздух выходил со свистом, но Данст заставил себя двигаться…

Затем стрелять начал Годар.

Просунув руку сквозь решетку, он, почти не целясь, поливал огнем полицейский соратобу, снова показавшийся из-за торгового центра на другой стороне дороги. Машина взвыла, два из четырех прожекторов лопнули. Она вильнула, выпустила дымовую завесу и ушла под прикрытие построек.

— Давай, amigo, не раскисай! — зло рявкнул Исмаэль, буквально перешвыривая товарища через ограду. Жак-Стефан подхватил, не позволив тому растянуться на слякотной пленке. — Вперед, вперед!

Они рванулись сквозь двор, отчаянно скользя подошвами по липкому серому месиву. Нырнули в сквозной подъезд, миновали короткий коридор, оканчивающийся бронированной дверью. Исмаэль нащупал кнопку, блокирующую электронный замок. Будто троица перебравших друзей, обнявшихся в приступе праздничной нежности, пешки вывалились на улочку Квебек, настороженно оглядываясь по сторонам.

Впереди, жирно коптя зимнее небо, догорал фургон. Рядом на асфальте виднелся труп…

— Твою мать… — застонал Исмаэль, но тут им навстречу вдруг ринулся бежевый седан, припаркованный через несколько машин от места взрыва.

Подкатил, обдав брызгами из-под колес, и все его дверцы одновременно распахнулись.

— Живее! — прорычал Сантейро, перед которым на приборной панели лежал дымящийся «Зиг-Зауэр». — Живее, сукины дети!

Мартин завалился на заднее сиденье. Дыхание его становилось все реже, лица подчиненных размывались, вой сирен и полицейских громкоговорителей превращались в давящий на сознание хаос.

Фаусто развернул седан, даже не дождавшись, пока захлопнутся двери. С визгом крутанулся поперек крохотной улицы, пропоров борт припаркованного грузового соратобу, и рванул к югу. Уже выворачивая на набережную, здоровяк приопустил стекло и вышвырнул на дорогу шумную, но почти безопасную бомбу, призванную замаскировать отступление.

Пара полицейских машин, вылетевших с Парижской набережной и чуть не протаранивших седан, резко взяла в сторону. Со скрежетом соприкоснулась бортами, поочередно врезавшись в бетонную изгородь подземного пешеходного перехода; закружилась по газону, снося скамьи и с корнем вырывая кустарники. Мина взорвалась. Ближайшие уличные фонари лопнули с оглушительным звоном, с деревьев волнами посыпался снег, весь вечер налипавший на полуголые ветки.

Руанские копы попытались развернуть искореженные транспорты.

Но их провинциальная выучка оставляла желать лучшего, на что и рассчитывал Доппельгангер. В итоге полицейские замешкались почти на полминуты. Чего с лихвой хватило, чтобы Сантейро одним броском достиг ближайшего моста Буальдье, где пешек дожидался маневренный речной катер без идентификационных номеров.

Едва ступив на влажную палубу, Мартин Данст потерял сознание, чуть не вывалившись за борт. Его подхватил Годар, бережно внеся в единственную тесную каюту…