Starcraft. Сталь и пепел

Глава 19

Торн. Нападение гибридов.

Темнота. Липкая, всепоглощающая темнота. И боль. Она была повсюду, разрывала тело на части, заставляла каждый нерв кричать от агонии. Джакс Торн лежал на холодной, каменистой земле Рифона, окруженный кольцом рычащих, зловонных мутантов. Последнее, что он помнил — это ослепительная вспышка боли, когда огромная клешня «Альфа-хищника» обрушилась на его грудь, сминая броню. Конец. Неизбежный, жестокий конец.

Он ждал последнего, смертельного удара. Но вместо него… вместо него он почувствовал что-то другое. Странное. Необъяснимое.

Внезапный, почти неощутимый толчок в области виска, там, где шлем был поврежден. И затем… калейдоскоп образов, мыслей, эмоций, которые не принадлежали ему. Ярость. Голод. Первобытный страх. И… что-то еще. Какое-то любопытство? Нет, скорее… оценка. Холодная, бесстрастная оценка. Словно он был не добычей, а… объектом изучения.

В этот момент, когда сознание уже почти покинуло его, когда боль стала почти невыносимой, внутри Джакса что-то… вспыхнуло. Словно крошечная, едва заметная искра, долгое время тлевшая в глубине его существа, внезапно разгорелась, на мгновение озарив окружающую его тьму. Он ощутил это как… как волну. Волну энергии, исходящую изнутри, слабую, почти неощутимую, но… она была. И она оттолкнула. Оттолкнула тот поток чужих, враждебных мыслей, который пытался проникнуть в его разум.

Пси-сила? Бред. Он никогда не был псиоником. Тесты в Доминионе, которые проходил каждый новобранец, ясно показали — нулевой потенциал. Полный ноль. Никаких тебе «призраков», никаких телепатических штучек. Обычный, среднестатистический терран. Винтик в машине войны.

Но… это ощущение… оно было слишком реальным. Легкое покалывание в кончиках пальцев, едва заметное свечение перед глазами, словно мир на мгновение подернулся тонкой, энергетической вуалью. Он читал об этом в отчетах о псиониках. О первых, спонтанных проявлениях способностей. Иногда они случались в моменты крайнего стресса, на грани жизни и смерти. Как сейчас.

Может, это ядовитые испарения Рифона? Эта вездесущая, тошнотворная сладость, которая проникала даже сквозь фильтры скафандра? Или те странные, мутагенные лужи, в которых он барахтался в тоннеле? Мысли, обрывочные, лихорадочные, метались в его угасающем сознании. Ему казалось, что он сходит с ума. Что это просто предсмертные галлюцинации.

И тут он почувствовал это снова. Не удар. Не боль. А… прикосновение. К его поврежденному шлему, к обнаженной коже на виске, прикоснулось что-то мягкое, гибкое, похожее на… на те самые отростки, которые он видел у протоссов. Не пси-клинки, а… те нервные окончания, которые у них заменяли волосы, и которые, по слухам, были связаны с их Кхалой, их коллективным разумом.

И в следующее мгновение его мозг взорвался. Калейдоскоп чужих образов, мыслей, эмоций — но на этот раз не хаотичных, а… направленных. Словно кто-то пытался что-то ему передать. Или… что-то в него загрузить. Он видел вспышки света, сложные геометрические узоры, слышал какие-то странные, резонирующие звуки, которые отдавались прямо в его черепе. Это было невыносимо. Он чувствовал, как его собственное «Я» растворяется, тонет в этом потоке чужого сознания.

Он пытался сопротивляться, пытался отгородиться, но его силы были на исходе. Боль, истощение, потеря крови… Он был слишком слаб.

А затем — снова всплеск. Его собственная, крошечная пси-искра, словно испуганный зверек, пыталась вырваться из этой ментальной ловушки. Она металась, билась, но чужое сознание было слишком сильным. Оно окутывало его, проникало в каждую клетку его мозга.

И в тот момент, когда ему показалось, что он вот-вот окончательно потеряет себя, что его разум будет поглощен этим… этим чем-то, что стояло за гибридами, поток внезапно прекратился. Чужое сознание отступило, оставив после себя лишь гулкую пустоту и ощущение… чего-то чужеродного, что успело проникнуть внутрь.

Он потерял сознание. Снова. Надолго ли — он не знал.

Когда он в следующий раз пришел в себя, рычания мутантов уже не было слышно. Лишь тишина. И… странное ощущение. Боль все еще была, но она притупилась. А в голове… в голове было удивительно ясно. Даже слишком ясно. Словно кто-то протер запыленное стекло, и мир вокруг стал более четким, более объемным. Он ощущал… он ощущал что-то. Какие-то слабые вибрации в воздухе, какие-то едва уловимые энергетические потоки. То, чего он никогда не замечал раньше.

Он с трудом приподнялся, опираясь на обломки своей винтовки. Его броня была почти полностью разрушена, на груди зияла огромная дыра. Но… он был жив. И один.

Гибриды ушли. Почему? Почему они его не добили? Оставили здесь, раненого, безоружного? Зачем было это странное ментальное вторжение?

Ответов не было. Только вопросы. И предчувствие. Предчувствие, что то, что с ним произошло, — это не конец. А только начало. Начало чего-то нового. И, возможно, очень страшного.

Он посмотрел на свои руки. Покалывание в кончиках пальцев усилилось. И ему показалось… ему показалось, что он видит, как вокруг них пляшут крошечные, едва заметные синеватые искорки.

Пси-сила… Она действительно пробудилась. Слабая. Неуверенная. Но она была.

Сознание возвращалось к Джаксу урывками, как испорченный голопроектор, показывающий то яркие вспышки реальности, то проваливаясь в вязкую, липкую темноту. Каждый раз, когда он приходил в себя, мир вокруг казался немного другим. Более четким, более… ощутимым. И это странное покалывание в пальцах, это едва уловимое свечение вокруг предметов… оно становилось все отчетливее.

Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как гибриды ушли. Часы на его поврежденном костюме давно вышли из строя. Он мог ориентироваться только по тусклому свету, пробивавшемуся сквозь рваные облака Рифона. Судя по всему, прошло не больше суток.

Он был один. Совершенно один. Среди руин «Объекта Альфа», которые теперь казались гигантским, разворошенным муравейником, полным теней и зловещих шорохов. Голод и жажда давали о себе знать, но запасы в его аварийном наборе были почти на исходе. Рана в боку продолжала кровоточить, хоть и не так сильно, как раньше. Он пытался перевязать ее куском какой-то ткани, найденной в одном из ящиков, но это была лишь временная мера. Ему нужна была настоящая медицинская помощь.

Но больше всего его мучили не физические страдания, а… голоса. Тихие, едва различимые шепотки, которые, казалось, доносились отовсюду и ниоткуда одновременно. Иногда это были обрывки фраз на незнакомом, гортанном языке, иногда — просто какие-то неясные, тревожные звуки. А иногда… иногда ему казалось, что он слышит голоса своих погибших товарищей. Шепот «Глыбы», тихие, отрывистые фразы Джонсона, даже безумные выкрики «Счастливчика».

Он понимал, что это, скорее всего, галлюцинации. Результат травмы, потери крови, стресса. Но от этого было не легче. Эти голоса терзали его, не давали уснуть, сводили с ума.

Он пытался двигаться, найти какой-нибудь выход из этого проклятого каньона, но каждый шаг давался с огромным трудом. Он брел наугад, спотыкаясь о камни, продираясь сквозь заросли какой-то колючей, ядовитой растительности. Несколько раз он натыкался на патрули мелких мутантов, но, к его удивлению, они, казалось, его не замечали. Проходили мимо, словно он был пустым местом. Или… или они чувствовали в нем что-то другое? Что-то, что заставляло их держаться на расстоянии?

Это новое, пробудившееся в нем чувство было для него такой же загадкой, как и поведение мутантов. Он не знал, как ею управлять. Не знал, что она может. Он лишь ощущал ее присутствие, как какое-то инородное тело, внедрившееся в его сущность. И это пугало его еще больше, чем мутанты.

Однажды, когда он совсем выбился из сил и рухнул на землю, не в силах сделать больше ни шагу, он услышал один из этих голосов особенно отчетливо. Это был не шепот. Это была… мысль. Чужая, но ясная мысль, прозвучавшая прямо у него в голове: «Слабый… потенциал… есть…»

Джакс резко сел, озираясь. Никого. Только камни, песок и эти проклятые, вездесущие тени. Он снова сходит с ума?

Но мысль повторилась. На этот раз к ней добавился какой-то образ. Образ того самого летающего гибрида, который сбил челнок Лены. И… образ чего-то еще. Чего-то древнего, могущественного… чего-то, что спало глубоко под землей Тифона.

— Кто… кто ты? — прошептал Джакс, сам не зная, кому адресует свой вопрос. — Что тебе нужно?

В ответ — тишина. Только завывание ветра в ущельях и отдаленное рычание мутантов.

Он не знал, сколько еще он так продержится. Голод, жажда, боль, галлюцинации… Он был на грани. Но что-то… что-то заставляло его двигаться вперед. Может быть, это была память о его погибших товарищах. Может быть, это был долг перед Леной, которая, он все еще надеялся, смогла выбраться. А может… может, это была та самая, едва заметная искра пси-силы, которая не давала ему окончательно сдаться.

И вот, когда он уже почти потерял всякую надежду, когда ему казалось, что этот кошмар никогда не закончится, он увидел это. На вершине одного из дальних утесов, на фоне багрового заката, он заметил едва различимое движение. Не мутант. Что-то другое. Что-то… рукотворное.

Дрон! Разведывательный дрон! Маленький, юркий, с характерными опознавательными знаками Рейдеров Рейнора!

Надежда, почти угасшая, вспыхнула в его сердце с новой, неистовой силой. Он вскочил на ноги, забыв о боли, о слабости, и что есть мочи закричал, размахивая руками: — ЭЙ! Я ЗДЕСЬ! Я ЖИВ!!!

Дрон, казалось, заметил его. Он изменил курс и начал медленно снижаться. А через несколько мгновений в эфире, сквозь треск помех, раздался знакомый, до боли родной голос:

— Сержант Торн⁈ Черт возьми, Торн, это ты⁈ Это Рейнор! Мы… мы получили сигнал и оптравили посиковый отряд! Думали, что вы все погибли!

Рейнор. Джим Рейнор. Он не забыл. Он искал.

Джакс рухнул на колени, слезы текли по его грязному, исцарапанному лицу. Он был жив. Он был спасен. Из этого ада. Из этого кошмара.

«Гиперион» встретил нас своей привычной, хоть и немного потрепанной после недавней стычки с гибридами, суетой. Медицинский отсек гудел, как растревоженный улей. Доктор Чаква и ее команда, включая наших чудом спасенных Эмили и «Дока» Холлоуэя, немедленно занялись ранеными — Марком, Ридом, Леной и мной. Новости о наших потерях на Рифоне и о самой природе угрозы, с которой мы столкнулись, быстро разлетелись по кораблю, сея тревогу и мрачные предчувствия. Атмосфера на борту была тяжелой.

Я провел в лазарете несколько дней. Физические раны заживали на удивление быстро — доктор Чаква что-то бормотала про «необычную регенерацию тканей» и «аномальные показатели», но я старался не вникать. Гораздо хуже было с ранами душевными. Образы погибших товарищей — «Глыбы», Джонсона, Карвера, Беннетта, «Счастливчика» — преследовали меня во сне и наяву. Чувство вины за их смерть, за то, что я, их командир, не смог их уберечь, давило невыносимым грузом.

Лена и Рид тоже поправлялись. Рид, хоть и был прикован к койке со своей сломанной ногой, старался держаться бодро, постоянно расспрашивая меня о деталях нашего «чудесного» спасения и о том, что стало с остальными. Лена же, едва придя в себя, тут же погрузилась в работу. Датачип с архивами «Объекта Альфа» и моими личными записями, который она смогла сохранить, стал объектом пристального изучения для нее, Свонна и адъютанта 23–46.

Когда меня, наконец, выписали из лазарета, Рейнор немедленно вызвал меня на мостик. Там уже собрались Хорнер, Свонн, Лена и адъютант. На голографическом столе снова мелькали схемы, диаграммы, обрывки видеозаписей с Рифона. Но на этот раз к ним добавилась новая, еще более зловещая информация.

— Сержант Торн, — Рейнор кивнул мне. Его лицо было серьезным, в глазах застыла какая-то мрачная решимость. — Рад видеть вас снова в строю. Хотя, «в строю» — это, наверное, слишком громко сказано. — Он многозначительно посмотрел на мою все еще перевязанную руку и заметную хромоту.

— Я в порядке, командир, — соврал я. На самом деле, каждая клеточка моего тела все еще ныла от боли, а кошмары не давали мне спать. — Что… что вам удалось узнать?

— Многое, сержант. И ничего хорошего, — Свонн вывел на экран трехмерную модель одного из тех «Альфа-хищников», с которыми мы столкнулись. — Эти твари… это не просто мутанты. Это… это целенаправленно созданные боевые единицы. Их генетический код — это какой-то адский коктейль из ДНК зергов, протоссов и… и еще чего-то. Чего-то, что мы не можем идентифицировать. И они невероятно живучи, быстро регенерируют и, похоже, способны к какой-то форме коллективного мышления.

— А тот летающий гибрид, который сбил челнок с предыдущей группой спасателей… — Лена указала на другой экран, где мелькали кадры, снятые внешними камерами «Гипериона» во время атаки. — Мы классифицировали его как… как совершенно новый вид. Что-то среднее между муталиском и протосским «Оракулом». Он обладает невероятной скоростью, маневренностью и вооружен плазменными орудиями, способными пробивать даже щиты «Гипериона». Мы назвали его… «Гарпия Пустоты».

— Имя ему подходящее, — проворчал Тайкус, который тоже присутствовал на совещании, хотя и старался держаться в тени. — Эта дрянь чуть не отправила нас всех на тот свет.

— Но самое главное, сержант, — Рейнор посмотрел на меня, — это вот это.

На экране появилось изображение ученого Конфедерации из той самой записи, которую я передал Лене. И снова прозвучал его отчаянный, прерывающийся голос: — Наруд… он не тот, за кого себя выдает. Он… он связан с Древними. С теми, кто создал и зергов, и протоссов. С Зел’нага. Он… он хочет… Всех…

— Зел’нага… — прошептал я. Это имя было мне знакомо по старым легендам и полузабытым историческим хроникам. Древняя, могущественная раса, создатели жизни во вселенной… И Наруд, этот безумный доктор, каким-то образом связан с ними? Это казалось невероятным. Но после того, что мы видели на Рифоне…

— Адъютант 23–46 провела анализ всех имеющихся у нас данных, — продолжил Хорнер. — И… и похоже, этот Наруд действительно не просто ученый. Его имя всплывает в нескольких засекреченных архивах Конфедерации, связанных с исследованиями артефактов Зел’нага. И… и с некоторыми очень, очень странными псионическими экспериментами.

При упоминании псионики Рейнор и Хорнер переглянулись, а затем посмотрели на меня. Я почувствовал себя неуютно.

— Сержант, — Рейнор заговорил первым, его голос был осторожным. — Доктор Чаква доложила мне о… некоторых изменениях в вашем состоянии. О проявлении псионических способностей.

Я кивнул. — Да, командир. Я… я сам не до конца это понимаю. Но… это было.

— Мы провели несколько тестов, пока вы были без сознания, — Лена вывела на экран новые диаграммы. — И… да, сержант, у вас действительно зафиксирована слабая, но устойчивая псионическая активность. Индекс… около 3.5 по шкале Доминиона. Это немного, для сравнения, у «призраков» он начинается с 5–6. Но… раньше у вас этого не было. Совсем.

— Как… как это возможно? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

— Мы предполагаем, — Лена посмотрела на меня с какой-то смесью научного интереса и человеческого сочувствия, — что это результат нескольких факторов. Во-первых, экстремальный стресс и травмы, которые вы пережили на Рифоне. Иногда это может… пробудить скрытые способности. Во-вторых, воздействие тех мутагенных веществ, которые были в атмосфере и воде «Объекта Альфа». Они могли как-то повлиять на вашу генетику. И, в-третьих… — она на мгновение замолчала, затем продолжила, ее голос стал тише, — возможно, тот… тот контакт с «Альфа-хищником». Помните, вы говорили о том, что он прикоснулся к вашему поврежденному шлему каким-то отростком, и вы почувствовали… ментальное вторжение?

Я кивнул, по спине снова пробежал холодок от воспоминаний.

— Мы думаем, — продолжила Лена, — что это мог быть не просто отросток. А что-то вроде… псионического проводника. Похожее на то, что используют протоссы для своей Кхалы. И… и возможно, этот гибрид… он не просто пытался вас убить. Он… он пытался что-то… что-то вам передать. Или… или что-то в вас изменить. Пробудить.

— Пробудить… для чего? — спросил я, чувствуя, как страх смешивается с каким-то странным, непонятным предчувствием.

— Мы не знаем, сержант, — Рейнор покачал головой. — Но это… это еще одна причина, почему мы должны остановить Наруда. Если он действительно связан с Зел’нага, и если он способен создавать таких… таких существ и пробуждать в людях псионические способности… кто знает, какие у него на самом деле планы. И чем это все может закончиться.

Он посмотрел на карту сектора на голографическом столе. — А пока… пока нам нужно перегруппироваться, восстановить силы и… и продолжить борьбу. Нам ужны силы, а их может предоставить Тош. За помощь. Планета Бел-Шир. По данным текущим данным, там находятся древние алтари, источающие мощную псионическую энергию. И… там есть терразин. Для каких-то идей Тоша требуется именно он.

Бел-Шир… Терразин… Псионика… Все это складывалось в какую-то зловещую, но интригующую картину.

— Наша следующая миссия, сержант, — Рейнор посмотрел на меня, — будет на Бел-Шире. Нам нужно собрать образцы этого терразина.

Новая миссия. Новая опасность. И новые тайны. Я посмотрел на свои руки. Легкое покалывание в кончиках пальцев. Едва заметное синеватое свечение. Пси-сила… Дар это или проклятие — я еще не знал. Но я знал одно. Я буду сражаться. До конца.

После совещания на мостике меня вызвал к себе лейтенант Килгор. Наш бывший сержант, а теперь — главный тактический советник, заметно изменился. Он все так же был суров и немногословен, но в его глазах появилась какая-то новая, штабная основательность. Его каюта, заваленная картами, тактическими схемами и датападами, больше напоминала командный пункт, чем жилое помещение.

— Сержант Торн, — Килгор кивнул мне, отрываясь от изучения какой-то очередной голограммы. — Рад, что вы поправились. Ну, почти. Потери на Рифоне… это тяжелый удар для всех нас. Особенно для вас. — Он на мгновение замолчал, и я увидел в его глазах тень сочувствия. Мы оба потеряли там друзей.

— Но… война продолжается, сержант, — он снова стал собранным и деловым. — И у нас новые задачи. Командир Рейнор приказал мне… помочь вам с формированием нового взвода. Ваших «Бессмертных»… их больше нет. Но их имя… оно останется. И вы, сержант, поведете в бой новый отряд. Отряд, который будет достоин этого имени.

Новый взвод… Я понимал, что это необходимо. Но мысль о том, чтобы снова вести людей в бой, снова рисковать их жизнями, снова… снова их терять… была для меня почти невыносимой. Призраки «Глыбы», Джонсона, Карвера и остальных все еще стояли у меня за спиной.

— Я… я не знаю, лейтенант, — я покачал головой. — я не уверен, что… что я смогу…

— Сможете, сержант, — Килгор посмотрел на меня твердым, пронзительным взглядом. — Вы — один из лучших командиров, которых я видел. Вы умны, решительны, и ваши люди… они готовы идти за вами. Да, вы потеряли многих. Но это война. И на войне всегда есть потери. Главное — не сломаться. Главное — продолжать сражаться. Ради тех, кто погиб. И ради тех, кто еще жив.

Его слова, грубые, но искренние, немного привели меня в чувство. Он был прав. Я не мог сдаться. Я должен был продолжать.

— Мы подберем вам лучших бойцов, сержант, — продолжил Килгор. — Тех, кто прошел через огонь и воду. Тех, кто не дрогнет перед лицом опасности. И… мы дадим вам лучшее снаряжение, какое только есть на «Гиперионе». Свонн уже работает над модификацией «Крушителей» и созданием новых образцов брони, с учетом опыта. А доктор Чаква… она подготовит для вашего взвода специальные медицинские комплекты, усиленные регенерационными сыворотками. Вы будете готовы ко всему.

— И… сержант, — Килгор на мгновение замялся, затем продолжил, его голос стал тише. — Командир Рейнор рассказал мне о… о ваших новых способностях. О псионике. Это… это может быть вашим главным козырем. Но и вашей главной слабостью. Будьте осторожны, Торн. Очень осторожны. Пси-сила — это огонь. Он может согреть, а может и сжечь дотла.

Следующие несколько дней прошли в лихорадочной подготовке. Я отбирал бойцов для своего нового взвода. Это были и ветераны, прошедшие через многие сражения, и молодые, необстрелянные новобранцы, горевшие желанием проявить себя. Я старался подобрать людей с разными навыками — штурмовиков, снайперов, подрывников, медиков… И, конечно, тех, кто был готов без лишних вопросов идти за мной в самое пекло.

Моим заместителем стал сержант Маркус «Гром» Вэнс — опытный, немногословный ветеран, который служил еще в Конфедерации и прошел через Великую Войну. Он был специалистом по тяжелому вооружению и тактике городских боев. Его спокойствие и рассудительность должны были уравновешивать мою собственную, порой излишнюю, горячность.

Рид, который уже почти оправился от ранения, тоже вошел в состав нового взвода. Он был еще молод, но Рифон закалил его, и я видел в нем потенциал хорошего бойца. Лена, хоть и не была солдатом, настояла на том, чтобы участвовать в подготовке взвода, помогая нам с анализом тактических данных и обучая бойцов работе с новым оборудованием. Эмили и «Док» Холлоуэй, разумеется, стали нашими штатными медиками. Их опыт был бесценен.

Я гонял своих новых «Бессмертных» на симуляторах и на тренировочном полигоне, не давая им ни минуты покоя. Я делился с ними своим опытом, учил их тому, чему научился сам — у Килгора, у «Тесака», у Свонна… И у тех, кого уже не было с нами.

Одновременно я пытался разобраться со своими новыми способностями. Адъютант каждый день проводила со мной тесты, пытаясь определить природу и потенциал моей пси-силы. Это было… странно. Я чувствовал, как внутри меня что-то пробуждается, какая-то скрытая энергия, которой я не мог управлять. Иногда мне удавалось слегка сдвинуть взглядом небольшой предмет, иногда — почувствовать чужие эмоции, как это было на Рифоне. Но чаще всего… чаще всего ничего не получалось. Это было похоже на попытку завести старый, ржавый двигатель, который то чихал и кашлял, то и вовсе молчал.

— Ваш пси-потенциал нестабилен, сержант, — бесстрастно констатировал адъютант после очередной серии тестов. — Он то возрастает, то почти полностью исчезает. И… он какой-то… не такой, как у обычных терранских псиоников. В нем есть… что-то еще. Что-то… чужеродное.

Чужеродное… Это слово заставило меня похолодеть. Я вспомнил то прикосновение, тот поток чужих мыслей… Что, если гибриды не просто пробудили во мне пси-силу? Что, если они… что-то оставили во мне? Какую-то метку? Какой-то… вирус?

Я поделился своими опасениями с Леной. Она внимательно выслушала меня, ее лицо было серьезным. — Мы… мы проведем дополнительные анализы, Джакс, — сказала она, впервые назвав меня по имени без звания. — Но… будь осторожен. Очень осторожен. Не пытайся форсировать развитие этих способностей. И… если почувствуешь что-то… что-то не то… немедленно скажи мне. Или Рейнору. Или доктору Чакве.

Предстоящая миссия на Бел-Шир приобретала для меня новый, личный смысл.

«Гиперион» вышел из гиперпрыжка на орбите Бел-Шира. Эта планета, затерянная на окраине сектора, выглядела на удивление… живописной. Голубые океаны, зеленые континенты, окутанные легкой дымкой облаков. Но эта идиллическая картина была обманчива. По данным разведки, Бел-Шир был обитаем залетными группами протоссов, но его атмосфера была насыщена терразином — редким и очень опасным газом, который, по слухам, мог вызывать сильные галлюцинации и даже безумие у тех, кто не был к нему готов.

— Ну что, сержант, — Рейнор подошел ко мне на мостике, когда мы уже готовились к высадке. — Готов к своей первой миссии в качестве командира нового взвода? И… к встрече с терразином? — В его голосе слышалась нотка беспокойства.

— Так точно, командир, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. Хотя внутри все сжималось от дурного предчувствия. — Мы готовы.

Наш план был прост. Высадиться на поверхность, собрать семь единиц терразина из древних алтарей, отмеченных на карте, и как можно быстрее убраться отсюда, пока протоссы (которые, по данным разведки, тоже проявляли к Бел-Ширу повышенный интерес) или еще какая-нибудь нечисть не успели нам помешать. Дополнительной задачей был сбор трех протосских реликвий, которые, по слухам, были спрятаны где-то на планете.

Мой новый взвод «Бессмертные» был уже в десантном челноке. Бойцы выглядели собранными и готовыми к бою. На этот раз я решил взять с собой не только пехоту, но и несколько КСМ, оснащенных специальными контейнерами для сбора терразина. Этот газ был слишком опасен, чтобы его можно было собирать вручную.

Высадка прошла гладко. Бел-Шир встретил нас густыми, почти тропическими лесами, влажным, тяжелым воздухом и… странным, едва уловимым, сладковатым запахом, который сразу же вызвал у меня неприятные ассоциации.

— Атмосфера насыщена терразином, сержант, — Лена, которая, несмотря на мои протесты, настояла на том, чтобы сопровождать нас в этой миссии (в качестве научного консультанта и оператора связи, разумеется), вывела данные на свой датапад. — Концентрация пока не критическая, но… рекомендую не снимать шлемы и использовать фильтры на полную мощность.

Мы начали продвижение к первому алтарю. Лес был густым и запутанным, приходилось прорубать себе дорогу сквозь лианы и заросли какой-то причудливой растительности. И этот запах… он становился все сильнее, и у меня начинала кружиться голова.

— Сержант, — сержант Вэнс, мой заместитель, подошел ко мне. — Похоже, мы тут не одни. Сенсоры засекли движение впереди. Непонятно, кто это. Может, местные хищники. А может… и что похуже.

И он оказался прав. Через несколько минут мы наткнулись на первый патруль протоссов. Зилоты и сталкеры. Они, похоже, тоже искали эти алтари. Завязался короткий, но ожесточенный бой. Мои новые «Бессмертные» показали себя неплохо — они действовали слаженно, прикрывая друг друга, а «Крушители» Вэнса и еще одного ветерана, капрала «Бритвы» Джонса, быстро разобрались со сталкерами.

Но самое странное началось, когда мы добрались до первого алтаря. Это было древнее, полуразрушенное сооружение, явно протосского происхождения, из которого сочился фиолетовый, пульсирующий газ — терразин. Едва наши КСМ начали процесс сбора, как у меня перед глазами все поплыло. Я услышал голоса…

«…Кхала… Единство… Пустота… Грядущая Тьма…»

— Сержант! С вами все в порядке⁈ — Голос Лены вырвал меня из этого странного, почти гипнотического состояния.

Я потряс головой, пытаясь прийти в себя. — Да… да, Лена, все нормально. Просто…

— Терразин, сержант, — Лена посмотрела на меня с беспокойством. — Он влияет на псионически чувствительных людей. Усиливает восприятие. Но и… может вызывать галлюцинации.

Нужно быть осторожнее. Легко сказать. Я чувствовал, как что-то внутри меня… меняется. Эта слабая пси-искра, которая пробудилась, теперь, под воздействием терразина, разгоралась все сильнее. И я не знал, хорошо это или плохо.