Соколиные перья и зеркало Кощеевны

Глава 22. Волчье логово

Дальнейшее терялось в тумане. При попытке подняться желудок скрутил спазм, заставивший рухнуть обратно на колени, выбрасывая содержимое, к тому времени состоявшее из одной желчи, потом перед глазами все поплыло. Кажется, остаток пути Ева проделала на медвежьей спине, положив под голову один из рюкзаков.

Она хорошо запомнила, прикосновение к теплому меху, может быть, не такому шелковистому, как у Нелюба, по структуре напоминающему, скорее, собачий, но все равно мягкому и куда более приятному, чем лошадиная щетина. Впрочем, тут не стоило сбрасывать со счетов и подспудные ощущения покоя и безопасности. Хотя после бешеной скачки на спине кентавра ее все еще немного мутило, медведь, в которого, как она правильно предположила, обратился Лева, шел очень мягкой иноходью. Так что ее почти не укачало.

Жар-птица летела впереди, освещая путь, переярка-Ксюша бежала рядом. Чуть позже, Ева это точно помнила, к ней присоединились другие волки. Стая сопровождала их до самого входа в логово, показывая дорогу. Серые хищники, возбужденно подвывая и повизгивая, бежали рысью, некоторые, видимо, сеголетки, принимались скакать и дурачиться, самые храбрые решились приблизиться и обнюхать гостей. Кто-то даже по-собачьи ткнулся носом Еве в ладонь.

В другой ситуации подобное соседство ее бы испугало, но сейчас она слишком устала. К тому же она чувствовала, что от волков, как и от русалок на озере, не исходит вражды. Проводив гостей к скрытому между камней узкому лазу, в который Лева-медведь протиснулся с огромным трудом, волки куда-то убежали, а Еву вскоре положили на что-то мягкое и начали снимать мокрую одежду.

Помощи она не противилась, не имея сил даже разлепить веки, потом вспомнила про перо, привычно провела рукой по обнаженной сейчас груди, ничего не обнаружила и, мгновенно испугавшись, подскочила, ощутив острую боль в ребрах и испытав новый приступ дурноты.

— Да на месте оно, лежи, не дергайся, — поспешила успокоить ее Ксюша, которая не только приняла человеческий облик, но даже успела надеть джинсы и свою знаменитую косуху, которую Ева предыдущие дни честно несла в рюкзаке.

— Голова кружится? — участливо поинтересовалась Маша, помогая Еве натянуть майку, мягкую фланелевую рубаху и откуда-то взявшиеся домашние штаны.

Обиталище сородичей Ксюши, расположенное в чистой уютной пещере, напоминало не волчье логово, а настоящий отель в этническом стиле. С темных сводов, вызывая ассоциации с трубами органа или колониями актиний, спускались сталактиты, а им навстречу, кое-где срастаясь и разделяя пещеру на отдельные помещения, поднимались сталагмиты. При этом Ева не ощущала сырости. Пол устилали мягкие шкуры. Они же служили одеялами и занавесями.

Ева прислушалась к своим ощущениям. В голове вроде бы слегка прояснилось. Она попыталась подняться, но почувствовала неприятное жжение в груди и закашлялась. На платке, который протянула Маша, отпечаталась кровь.

— Я убью Шатунова! — свирепо встряхивая дредами, пообещала Ксюша, нацеживая в кружку какой-то пахучий отвар и разбавляя его водой из одолень-ключа. — Ничего ему поручить нельзя! Не шаман, а свистулька какая-то! Хуже Полкана!

— Он же уводил последнего всадника, — поспешила вступиться за провожатого Ева. — Со мной все в порядке, — добавила она, пытаясь ощупать ребра, но вместо того наткнувшись на меховое одеяло. — А где все? — добавила она, имея в виду так и не вернувшихся в пещеру сородичей подруги.

— Несут дозор по берегам реки Смородины, — не без гордости пояснила Ксюша, заботливо кутая подругу в меховое одеяло. — Ночь, сама понимаешь, беспокойное время, мало ли кто с той стороны полезет. Дома помимо стражи остаются только дряхлые старики да волчата с мамками. Но их лежбища и гнезда расположены в другой части пещеры. Завтра всех увидишь и познакомишься с моей прабабулей и дедом. А пока отдыхай.

Ева кивнула, вспоминая замечание подруги про санитаров леса. В Слави волки, видимо, выполняли похожую функцию, только охотились на более опасную дичь. Не просто так их в древности называли Хорсовы войска. У Евы, конечно, еще оставались вопросы, но задавать их не хватало сил. Тем временем из-за занавески, видимо, отделявшей эту часть пещеры от других помещений, показался Лева. Деликатно глянул на Еву и виновато покачал головой.

— Ну что там? Сильно Полкан ее расшиб? — поинтересовался он,

— А ты как думаешь, Шатунов? — грозно зыркнула на него Ксюша, поправляя Евину постель.

— Ребра вроде целы, — озабоченно проговорила Маша, развешивая мокрые вещи на протянутой между двух известковых колонн веревке.

У одной из стен обнаружился термальный источник, возле которого она устроила постирушку, используя специально отведенный для этих целей бассейн и наклоненный камень, рифленый, точно стиральная доска.

— Зато на боку гематома размером с футбольный мяч! — грозно нахмурилась Ксюша.

Ева осторожно приподняла майку, пытаясь рассмотреть повреждения, но не преуспела в этом деле. Оказалось, что корпус в районе ребер под грудью охватывает тугая повязка, пропитанная, суда по запаху, все той же одолень-водой. А как же Филипп? На его-то долю хватит? Только как она теперь до терема Карины дойдет?

Ева почувствовала, что у нее дрожат губы, и в глазах закипают горючие слезы, но не жалости к себе, а злости. Она опять не справилась, оказалась слабым звеном. Попала на ровном месте в дурацкую передрягу, из которой спасибо, что выбралась живой. И то лишь благодаря помощи верных товарищей. А сама она между тем ни на что не годна.

А может быть, перо ошиблось, выбирая ее? Она даже с полоумным кентавром не сумела справиться. Куда ей тягаться с дочерью Хозяина Нави? У нее ни силы колдовской, ни способностей, ни хотя бы ловкости или ума. Похоже, ее возможности сильно переоценили. Она всего лишь неудачница, которая только и умеет, что влипать в дурацкие истории, и ничего тут не изменишь.

Похоже, фразу про слабое звено она произнесла вслух, поскольку Лева, не выносивший женских слез, начал ее ласково увещевать.

— Ну будет тебе! Какое ж ты слабое звено? Слабые в тонкие миры не ходят. Столько времени одна возле берега Смородины продержалась. Полкану голову почти заморочила.

— Вот именно что почти, — всхлипнула Ева.

— Я вообще не понимаю, Шатунов, почему ты раньше не вмешался? — строго глянула на кудесника Ксюша. — Ты ж там рядом был.

— Так она и без меня справлялась, — пожал плечами Лева. — Так хорошо держалась, будто всю жизнь в Слави провела. А потом мне понадобилось какое-то время, чтобы обратиться.

— С Полканом я еще разберусь! — пообещала Ксюша. — Совсем он берега потерял. Давно мозги не вправляли и «кусь» не делали.

— Ну зачем же сразу «кусь», — вступился за кентавра Лева. — Ты ему лучше гармошку подари и картуз, чтобы было совсем как у мастеров Каргополя.

— Еще скажи, объединить в дуэт с Дивом, — хмыкнула Ксюша.

— А что? — оживился Лева. — Не такой уж плохой план раскрутки.

— Ты мне, Шатунов, зубы не заговаривай.

— Но вы обе могли бы тоже чуть раньше поспеть, — с легким упреком глянул на спутниц Лева.

— Я с братьями дозор несла, чтобы порождения Нави из-за Смородины до вас не добрались, — сурово проговорила Ксюша. — Ты, надеюсь, в курсе, что мы с родителями эту же службу в людском мире несем? Жаль, не всякая дичь по зубам оказывается.

Ева, веки которой во время звучавшей привычным фоном перепалки бывших одноклассников уже совсем слиплись, встрепенулась. Кажется, она все-таки дождалась пояснений. Ксюша не стала отпираться.

— Ну ты же смотрела разные фильмы и сериалы про борьбу оборотней с вампирами? — уточнила она.

Ева кивнула, пытаясь представить соотнести картинки с реальностью.

— Конечно, там сплошная вульгаризация и примитив, — поморщилась Ксюша. — Никаких клыкастых красавцев во фраках мне в жизни не попадалось. Но упырей периодически приходится упокаивать, да и со своими сородичами, потерявшими берега, разбираться тоже. Так мы с Кириллом и познакомились.

— Так он тоже из ваших? — вспоминая могучего следователя, удивилась Ева.

— Не, оборотни в погонах — точно не по его части, — усмехнулась Ксюша. — Но он со своей кристальной честностью по нашей жизни тоже почти сказочный персонаж.

— А тебя, Маш, что в Ирии задержало? — пытливо глянул на жену Лева. — По глазам вижу, что одним бабушкиным вареньем дело не обошлось.

— Я с Финистом встречалась, — сдвинула красиво очерченные брови Маша.

У Евы из глаз испарились остатки сна. Она сразу разобрала, что речь идет о прародителе рода, супруге первой Жар-птицы.

— И что он говорит? — в волнении спросил она, чувствуя, как на груди трепещет и вырывается заветное перо.

— Что даже молотом Верхнего мира ни на какой наковальне, кроме той, которая когда-то принадлежала Хозяину Нави, отковать иглу заново нельзя. Зато, чтобы выпустить Константина Щаславовича из плена, достаточно окропить Зеркало Нижнего мира кровью наследника Финиста.

Ева поневоле вскрикнула, понимая, какая ужасная участь ожидает Филиппа, если она его в ближайшее время не вызволит.

— Карина это знает? — подобрался Лева.

— Думаю, да, — кивнула Маша.

— Почему же она все еще продолжает идти на различные уловки в надежде раздобыть наковальню? — не поняла Ксюша.

— Владеющий иглой обретает над Хозяином Нави власть, — поморщилась Маша.

— И как Карине только удалось отыскать разрозненные обломки? — обнял ее Лева. — Тогда ж на полигоне светопреставление творилось.

Ответ на этот вопрос Ева смогла узнать, едва провалилась в сон.

Могучий Скипер, облаченный в спортивные трусы, майку и боксерские перчатки, гонял по рингу Никиту. Тот обливался потом, задыхался, но все равно не успевал уклоняться от сыпавшихся на него со всех сторон ударов. Скипер парня не калечил, но, как и положено требовательному тренеру, спуску не давал, пытаясь добиться какого-то ведомого только ему результата.

— И на что ты, такой малахольный, нашей хозяйке сдался? Можно подумать, для утех у нее более подходящих кандидатов нет? И водитель ты никакой, — пыхтел бычара, с легкостью отражая любые попытки атаковать и раз за разом отбрасывая противника на веревки.

— Услугу я ей оказал, — выплюнув в перерыве капу, которой Скипер, кажется, принципиально не пользовался, пояснил Никита. — Немаленькую такую услугу. Во время той заварушки на полигоне обломки иголочки собрал.

— Брешешь! — недоверчиво глянул на него Скипер. — Можно подумать, я там не был. Там себя собрать не всем удалось.

— У Константина Щаславовича не получилось, — с лакейской затаенной злостью хохотнул Никита. — А вот иголочку я добыл. Ту самую, которую Машка держала в чехле-грибочке. Швейную безделицу же тогда унес ее кот, а когда все драпали, он игольницу заветную возле машины выронил, а я подобрал. Смотрю, а там обломки. Как они туда попали, я не допытывался, но скумекал, что это те самые, и догадался передать Карине. Жаль, что особого толка от них пока нет. Сокол-то наш что-то наковальню добывать не торопится.

Хотя на губах Никиты играла улыбка мучительного почти мазохистского наслаждения, в карих телячьих глазах плескалась невыразимая тоска. Единожды солгав самому себе, он, похоже, продолжал блуждать в потемках. К счастью, Скипер, хотя про него говорили, что он умеет читать мысли и подчинять волю, ничего не заметил или не придал душевным терзаниям молодого подельника значения. Он таких оступившихся видел сотни.

— Добудет, куда он денется, — удовлетворенно протянул бычара. — На этот раз птенчик, кажется, поверил, что девчонка у нас в руках.

Никита хотел что-то ответить, но их разговор прервали звуки отчаянной кошачьей потасовки. Из какого-то бокового коридора в зал выкатился черно-белый шипящий ком, из которого временами показывались мутузящие противника когтистые лапы, оскаленные морды с прижатыми ушами, и клочьями летела шерсть. В одном из драчунов Ева без удивления узнала Нелюба, другим ожидаемо оказался преданный Карине Люб. Белый котяра наседал, кусал противника за уши, пытался опрокинуть и мощными задними лапами разодрать живот. Нелюб вынужденно оборонялся, поскольку в зубах сжимал заветную привеску в виде сокола.

Когда драчуны выкатились под ноги Скипера, бычара одним ловким неуловимым движением нагнулся и сгреб за загривок, не успевшего увернуться Нелюба.

— А это у нас кто такой? — прогремел он, поднимая кота за шкирку и держа руку на отлете, чтобы извивавшийся Нелюб не имел возможности его достать. — Никитос, я не понял! Тебе же велели его утопить!

— Так это какой-то другой, — не нашел ничего лучшего, как снова соврать, Никита.

Получилось неубедительно.

— А это у него, по-твоему, что? — решил прищучить парня Скипер, не без труда извлекая из кошачьей пасти привеску. — Это ж, кажется, вещица, которая принадлежала девчонке. Вот хозяйка обрадуется.

— Да это ж не просто кулон, — не подав виду, заинтересовался находкой Никита. — Это же флешка.

— Фиговина, на которой программы и информацию передают? — уточнил, видимо, не очень разбиравшийся в технике Скипер.

Никита охотно кивнул, явно обрадованный тем, что удалось отвести грозу, переключив внимание сурового телохранителя на Филиппа.

— И котяра ее тащил нашему птенчику, чтобы тот раскусил трюк с двойниками? — набычился Скипер.

— Или собирался вернуть девчонке вместе с данными, которые опять у хозяйки похитил, — угодливо закивал Никита. — Пока мы думали, что этот красавчик у нас под колпаком, он, кажется всех опять налюбил!

— Ну я им сейчас устрою! — сурово пообещал Скипер. — И в первую очередь этому мохнатому ушлепку, который вечно путается под ногами, где не надо!

У Евы сжалось сердце. Она пока не видела Филиппа, но понимала, что бабушкиному любимцу сейчас придет конец. Скипер намерений не скрывал, собираясь либо разбить голову Нелюба о стену, либо попросту, как это делали особенно свирепые сторожевые собаки, вытряхнуть из шкуры, переламывая хребет.

К счастью, ничего такого не произошло. Никита, который держал на руках и самозабвенно гладил ластившегося к нему Люба, случайно или намеренно дернул кота за хвост. Тот ожидаемо выпустил когти, Никита его отбросил почему-то в сторону Скипера, который от неожиданности выронил флешку и ослабил хватку на загривке Нелюба. Черному бродяге этого вполне хватило. Извернувшись, он выскользнул из рук Скипера, оставив на запястье след когтей, мягко приземлился на все четыре лапы, подхватил в зубы флешку и был таков.

— Держи его, держи! — помчался вслед за котом Никита, но споткнулся о присоединившегося к погоне Люба и растянулся, едва не раздавив белого кота.

Скипер только скривился, понимая, что Нелюба ему уже не догнать. Почему Никита, сдав с потрохами Филиппа, пожалел кота, Ева не бралась даже гадать. Ее сейчас гораздо больше занимала судьба возлюбленного, который, ничего не подозревая, продолжал разыгрывать комедию, делая вид, что или перековывает иглу, или призывает наковальню.

Выглядело это как попытки сказочного Иванушки сесть на лопату. К сожалению, Карина оказалась все же умнее Бабы-Яги. Да и программисты у нее, хоть и обладали дарованиями Балобанова, но очередное проникновение в систему по наводке обнаружили. Впрочем, судя по новой вспышке ярости Карины, урон пленный сокол нанес немалый. Для начала дочь олигарха устроила разгон своей службе режима и программистам.

— Да я вас всех уволю! — грозилась дочь олигарха. — В жаб и пауков обращу! Сопливый мальчишка без опыта работы вас водит за нос, а вы ничего не замечаете!

— А как мы могли заметить? — оправдывался начальник отдела. — Устройство, на которое установили шпионские программы, зарегистрировано в компании. Вопрос, кто заходил с него во внутреннюю сеть после того, как оно побывало в руках вашего хакера?

Присутствовавший при разговоре Скипер с подозрением глянул на Никиту.

Тот в ответ лишь гаденько улыбнулся:

— Так это Татьяна Евгеньевна Еланьина постаралась. Ей зачем-то ноутбук понадобился.

— А что я? — возмутилась обиженная в лучших чувствах Елань. — Откуда я знала? Сначала меня чуть не искалечили, потом держали взаперти, а едва выпустили, потребовали поднять контакты и составить списки приглашенных на мероприятие. Я схватила первый попавшийся гаджет и начала работать. Могли бы и сказать, для чего его использовали в мое отсутствие.

— А ты и не спрашивала, — в ответ на ее испепеляющий взгляд развел руками Никита.

Умел же этот парень выходить сухим из воды. А вот Филиппу снова пришлось испытать на себе всю полноту гнева Карины. Скиперу и плети не потребовалось, чтобы замордовать пленника до полусмерти.

— Ты что себе возомнил, падла! — ревел бычара, сгребая ничего не подозревающего и продолжавшего работу в кузне Филиппа в охапку, безжалостно приложив его об стену, на которой висели инструменты, а потом приближая лицом к пылающему горну. — Каким этим вашим супергероем себя вообразил? — продолжал он, нанося сокрушительные удары по ребрам и по лицу, выворачивая руки и не давая вздохнуть. — Неужели ты всерьез думал обмануть нашу хозяйку?

— Я никого не обманывал, — кое-как собравшись с силами и сплюнув кровь, отозвался Филипп. — Это вы меня с вашими мороками за дурака держали! Я и вправду едва не поверил! Только вам, нечисти, веры нет.

«Филипп, миленький, что ты творишь?» Не в силах выбраться из цепкой паутины сна, Ева содрогалась от боли, ощущая в помятых при падении ребрах каждый удар, заходилась мучительным кашлем, когда бедный возлюбленный, не в силах отдышаться, сплевывал, кажется, уже не просто кровь, а ошметки собственных легких. Скипер не останавливался на достигнутом. Когда он, сбросив полубессознательного Филиппа на пол, наступил то ли каблуком, то ли копытом на кисть, дробя фаланги пальцев, вмешалась уже Карина.

— Уймись! — велела она — с помощью проклятого осколка отправляя и без того полубесчувственного от боли Филиппа в страну беспамятства. — Как он молот удержит?

— Да не собирается он его держать! — в сердцах выпалил Скипер, закидывая пленника в камеру и вытирая с рук кровь. — После встречи с Великим Полозом я, конечно, утратил большую часть своей силы, но тут не обязательно обладать даром чтения мыслей, чтобы понять, насколько дело глухо. Говорю по-хорошему, надо его кончать, — взмолился бычара, громыхая решеткой. — Принеси парня в жертву, пока тот совсем не подох, и выпусти уже отца.

У Евы снова запекло в груди, поскольку она, кажется, забыла, как дышать. Сбывались самые худшие опасения. К счастью, Карина пока продолжала вести свою игру.

— И как же я его принесу, когда его тело находится в клинике? — презрительно сложила она руки на груди. — Для ритуала зеркало надо окропить живой кровью!

— О том и речь, что ты, девица-краса, со своим желанием получить все и вся как бы сама себя не перехитрила, — сурово глянул на хозяйку Скипер. — Не думай, что я так уж жажду возвращения Хозяина Нави. При нем мне тоже приходилось несладко, воли он не давал. Но он умел делать дела и не боялся замараться.

— Можно подумать, я боюсь, — обиделась Карина. — Выпустить отца я всегда успею, а пока попробую еще раз птенчика убедить. Хотя всадники ничего толком отыскать не сумели, по всем приметам выходит, что хозяйка пера направляется сюда. Вот мы ее и встретим. Гляди в оба, бычара! — мстительно поднесла она к носу Скипера кулак с агрессивным маникюром. — Как только появится, дай мне знать. А птенчика, пока я разгребаю последствия его игр, не трогай. Я сама с ним разберусь!

Она выразительно глянула в сторону своего зеркала, и Ева, почувствовав, что еще немного, и ведьма ее разглядит, поспешила проснуться, с трудом выпутываясь из липкой паутины кошмара. Не стоило недооценивать дочь Хозяина Нави. Конечно, им всем на руку, что она ведет свою игру, но есть ли при этом хоть малейший шанс проникнуть в терем незамеченной?

Карина дала Скиперу указание, чтобы тот предупредил сторожей на заставах и строго-настрого наказал кикиморам из прислуги рассказывать о каждом, кто вздумает на пороге появиться. Становиться пленницей, давая Карине беспроигрышный козырь, не хотелось. Но не отступать же из-за этого, бросив на произвол горькой судьбы бедного Филиппа?

Хорошо, что Карина пока не готова отказаться от своих амбиций и принести пленника в жертву. Может быть, стоило бы затаиться и переждать, но каждый день промедления играет лишь на руку врагам. Чем дольше продолжается кома, тем меньше у бедного сокола шансов из нее выйти. Может быть, мороки Таисьи и Водяного все-таки ее защитят?

Впрочем, прежде чем куда-то идти, следовало хотя бы попытаться встать. Вчера вечером с этим наблюдались явные проблемы. Изменилось ли что-то за ночь?

Для начала Ева осмотрелась. В спальне она оставалась одна. Однако из-за занавесей доносились приглушенные мехом человеческие голоса, которым вторили волчий вой, повизгивание, чавканье, лакание и другие звуки, которые обычно сопровождали кормление хищников в питомниках и зоопарке. Похоже, ночные дозорные уже вернулись и теперь подкрепляли силы. В спальню с легким дымком проникал дивный запах мясной похлебки.

Собравшись с духом, Ева села на постели, с облегчением осознав, что ушибленные ребра ни при движении, ни во время дыхания почти не болят, а гематома размером с футбольный мяч после знакомства с водой из одолень-ключа опала и успела даже пожелтеть. Самостоятельно одевшись и приведя, насколько возможно, себя в порядок, Ева через узкий коридор между известковых колонн вышла в еще одну пещеру, представлявшую собой просторный зал, посреди которого горел костер.

Вокруг на застеленных шкурами топчанах, известковых лежанках и просто на полу расположились вчерашние хищники. Некоторые из них, включая Ксюшу, приняв человеческое обличие, кашеварили у костра. Остальные оставались в более удобном и привычном образе животных и либо ждали похлебки, либо насыщались пойманной ночью свежатиной. Конечно, порождения нави, которых волки выслеживали по берегам Смородины, в пищу не годились. Но, видимо, некоторые успели поохотиться и добыть более съедобную дичь. В углу забавными меховыми колобками под присмотром пестунов и матерей возились волчата.

На возвышении посреди пещеры возле костра лежала белая волчица, отличавшаяся от сородичей размерами и смотревшая на утреннюю суету со снисходительностью многолетнего, если не сказать многовекового опыта. Ее золотые глаза горели, точно янтарь, пронизанный лучами восходящего солнца. В них отражалась вековая мудрость, но без равнодушной отрешенности созданий, переживших слишком много, чтобы сохранить способность сопереживать. Как и положено главе племени, древняя прародительница пеклась и о дозорных, и о непоседливых подростках, и о недавно появившихся на свет волчатах, многие из которых, подобно Ксюше, захотят уйти в людской мир, охраняя от нави уже его.

Вернувшиеся из дозора воины подходили к ней, не скрывая робости, и, получив разрешение, докладывали обстановку на границе, рассказывали об отличившихся в дозоре. Молодые матери, впервые покинувшие гнездо, с волнением и трепетом показывали свои выводки. Бабушка-волчица обнюхивала праправнуков и снисходительно кивала. Четверо чуть менее крупных волков, но такого размера, что могли бы потягаться с медведем или заменить коня, лежали подле нее, но чуть ниже. Похоже, среди них был и запечатленный Васнецовым сказочный Серый Волк, дедушка Ксюши.

Сейчас этот достойный представитель волчьего племени о чем-то общался с внучкой. Маша и Лева расположились чуть в стороне на одном из топчанов среди играющих малышей. Ева решила к ним присоединиться.

— Как самочувствие? — осторожно поинтересовался Лева, освобождая место на топчане.

— Выспалась? — уточнила Маша, протягивая миску с похлебкой.

Ева вздохнула и, утолив первый голод, пересказала события, которые видела во сне.

— Во Балобанов дает, — восторженно покачала головой Ксюша. — Не выходя из комы, взломать систему безопасности Фонда экологических исследований!

— Жалко, что за свою храбрость и смекалку ему приходится так жестоко расплачиваться, — сочувственно глянула на Еву Маша.

— Карина догадывается о том, что я попытаюсь спасти Филиппа, — призналась Ева. — И велела слугам смотреть в оба.

— И ты, ведая о том, что враги готовят тебе западню, чтобы захватить в плен, держать взаперти, запугивать и даже мучить, намереваешься одна и без оружия продолжать путь? Ты, надеюсь, помнишь о том, что твоим спутникам идти с тобой дальше нельзя?

Ева вздрогнула, ибо вопрос задала белая волчица. Поскольку ее речевой аппарат не предназначался для воспроизведения звуков человеческой речи, она общалась мысленно. Почему, интересно, Нелюб так не умел? Хотя от напоминания в ней пробудились все страхи, а горячая похлебка встала посреди пищевода, застыв ледяным комом, Ева постаралась взять себя в руки.

— Ну я же уже почти дошла, — умоляюще глянула она на прародительницу, опасаясь, что та велит ей поворачивать обратно. — Как-нибудь выпутаюсь. Кроме меня ведь никто не может вызволить Филиппа. Хотя оружие мне бы, наверное, не помешало.

— У тебя оно есть, — величаво кивнула, видимо, удовлетворенная ее ответом волчица. — Когда дойдешь до бездны отчаяния, перо в твоих руках превратится в огненный меч. А что до застав, то их миновать тебе поможет моя правнучка.