Соколиные перья и зеркало Кощеевны

Глава 10. Угроза

— Что случилось? — подалась к Еве встревоженная Дина. — Это ведь не твое? — уточнила она, указывая на кулон.

Ева покачала головой, нервно обнимая рукой все еще висевшую на шее привеску в виде сокола. Работа родича Филиппа отличалась изяществом и тонкостью исполнения и стоила явно намного дороже магазинного ширпотреба. И все же серебряная привеска с перышками, напаянными зернью, не могла тягаться с тоже явно авторским шедевром ювелирного искусства, стоимость которого Ева даже боялась прикинуть.

При этом от вложенного помимо пакета в прозрачный файл кулона исходила явная угроза, будто змея и вправду могла ожить и ужалить. Ева потянулась, чтобы убрать ее подальше от своих носильных вещей, мало ли что, но ее опередила Ксюша.

— Не трогай! — бросилась она наперерез. — Отойдите в сторону и постарайтесь ни к чему здесь не прикасаться.

Ева и совершенно сбитая с толку Дина повиновались. В том, как и с какой именно целью сюда попал злополучный кулон, сомневаться не приходилось. Потерпев неудачу с похищением пера, Карина не успокоилась, готовя новые ловушки. Если бы не желание помочь Вадику, Ева вряд ли притронулась к полупустому чемодану. Все необходимое, включая косметику, лекарства и кошелек с наличкой, которой они расплачивались с водителем за сладости, она хранила в платяном шкафу или в тумбочке. Или это заветное перышко опять ее уберегло?

— Вот сука! — имея в виду Карину, выругалась Ксюша. — Совсем берега потеряла!

Она достала телефон и сначала просканировала свои ладони, потом взяла отпечатки пальцев у Евы и Дины.

— Что ты задумала?

— Надежда, конечно, небольшая, но вдруг удастся что-то найти, — проговорила Ксюша, с почти профессиональной сноровкой обрабатывая черным порошком, в котором Ева не без удивления опознала готический грим, ручку шкафа и чемодан. — А потом потрясу кастеляншу. Может быть, видела кого.

— Ты прямо как мисс Марпл, — нервно хохотнула Дина.

— Почему как? — фыркнула Ксюша. — Я криминалистику, между прочим, проходила.

— Кажется, мне придется взять на себя еще и экологов, — вздохнула Ева.

— К началу занятий управлюсь, — пообещала Ксюша. — Вы мне только полдник в класс принесите. И можно порцию Балобанова тоже. Он все равно сладкое не любит.

Насчет последнего утверждения Ева могла бы поспорить. Выпечку тети Гали, которой та радовала обитателей лагеря, Филипп ценил, но просьбу подруги выполнила. Филипп обещал вернуться только к ужину и уверял, что в городе пообедал. Когда она принесла в класс экологии два кольца с творогом и немного остывший чай, Ксюша уже ее ждала, ведя одновременно оживленную переписку со своим приятелем из следственного комитета.

— Что-то удалось узнать? — осторожно спросила Ева.

Ксюша удовлетворенно кивнула.

— Конечно, Карина — баба ушлая, — начала она бодро, откусывая сразу половину кольца, — но ее подручным не хватает профессионализма. Хотя к кулону прикасались, очевидно, только в перчатках, на крышке чемодана удалось кое-что найти. Там же у тебя замок мудреный, без должной сноровки не откроешь. Уборщица сначала отпиралась, потом призналась, что видела в коридоре незнакомую женщину, по описанию похожую на Танечку Еланьину. Отпечатки я уже отправила, хотя в базе, как и следовало ожидать, их нет. А еще мне не нравится, что ты вчера оставалась одна в кабинете Карины и прикасалась не только к столу, но и к той же чашке. На файле твои отпечатки, и где они могут еще оказаться, я даже представить не возьмусь.

Ева почувствовала, как от лица отхлынула кровь, стуча в виски предобморочным набатом. Хотя, оставшись одна, кроме чашки она ни к чему не прикасалась, кто знает, какое еще видео могла сфабриковать, чтобы ее погубить, Карина. Ева в ужасе представила себе зарешеченные помещения следственного изолятора, отчисление из института и крушение всех надежд, да что там говорить, всей жизни. Бедные родители! Мама точно не переживет. Папа будет бороться, но хватит ли у него сил и денег на хорошего адвоката? Но при этом она понимала, что даже под угрозой тюрьмы и сумы не отдаст Карине перо.

— Монтаж годится для информационного вброса и подогрева общественного мнения, а специалисты фальшивку без труда распознают, если, конечно, захотят, — успокоила ее Ксюша. — В конце концов, кулон ты нашла, отпечатки пальцев с чемодана сняли, так что врасплох нас застать не получится.

Слова Ксюши Еву немного успокоили, да и знакомый из следственного комитета обещал подключиться. Однако вечернее занятие прошло как в тумане. Хорошо, что подростки, которых она разбила на команды, достаточно быстро нашли общий язык и увлеченно выполняли задание.

И все же Ева с трудом смогла дождаться возвращения Филиппа, не забыв, впрочем, заварить источающий пряные запахи мяты, ромашки и шалфея травяной сбор. На обратном пути Балобанову с Вадиком повезло состыковаться с директорской четой. Да и по дороге до города они, как и планировали, поймали попутку, оставив мотоцикл у поста ДПС.

— Туда нас просто удачно нас подбросили, — пояснил Филипп. — Думали тормознуть хоть трактор, а остановился крутой джип. Нормальные такие мужики оказались. Хотя из коттеджного поселка на том берегу. Металлурги. Моего дядю Мишу откуда-то знают. Впрочем, он среди оружейников и коллекционеров человек известный. Когда мы упомянули телохранителя Ищеевой, оба так напряглись. Один из них предложил показать Вадика жене, у которой в Москве клиника. Дал ее визитку.

Филипп достал карточку, на которой около номера телефона значилось Ефросинья Николаевна Яшина, и Ева сразу вспомнила женщину, зачаровывавшую живую изгородь. Хотя Василиса называла тетю как-то по-другому, простая, но звучная фамилия Яшина крепко засела в памяти.

— И почему вы отказались? — строго глянула на парней Ксюша, кивавшая с таким видом, будто ей известно, о ком идет речь.

— Неудобно как-то и, наверное, дорого, — замялся Филипп. — Если до утра все останется без изменений, позвоним.

На Вадика и в самом деле было жалко смотреть. Он совсем обессилел и самостоятельно передвигаться уже не мог.

— Да что у нас за вожатые такие! Вторая травма за неделю! — в один голос причитали тетя Зина и Татьяна Ивановна, пока Филипп и Николай Федорович вели его к медпункту.

К этому времени Ева договорилась с тетей Зиной о том, чтобы промыть рану хорошо настоявшимся сбором.

Хотя строгая фельдшер выразила скепсис не меньший, чем Ксюша, она решила, что вреда точно не будет. Вроде бы на аллергию Вадик не жаловался. Сама Ева, несмотря на новые волнения, тоже успела оценить живительную силу наговорных трав. Краснота возле губ бесследно исчезла, да и синяки побледнели и перестали саднить. Ксюша, конечно, списала это на самовнушение, но Ева-то знала, что дело не в этом.

— Да ты настоящая ведунья! — удивленно проговорил Филипп, наблюдая, как от первых же капель заветного сбора из нарывающей раны на многострадальной губе Вадика начинает выходить даже не гной, а какая-то черная слизь.

— Что ж там, в этом травм-пункте, за врачи? — возмутилась тетя Зина. — Рентген сделали, а промыть рану не удосужились?

Вадик попытался что-то сказать, но Филипп его остановил.

— Там промывали, — пояснил он. — К сожалению, не помогло.

— Никогда такого не видела, чтобы от простых трав, — покачала головой тетя Зина, вколов Вадику обезболивающее и укладывая его спать.

— Травы травам рознь. Многое зависит от сочетания. — заметила Ксюша, пока Ева, закончив с Вадиком, мыла руки.

Следовало еще обработать ссадину Филиппа, где тоже могла остаться скверна. Балобанов не сопротивлялся. Из рук любимой он бы выпил и касторку.

— Пахнет, почти как в мастерской дяди Миши, — принюхиваясь к сбору, сообщил он. — Дядька обычно свои клинки закаливает не в воде, а в каком-то особом отваре. Меня все зовет в ученики, — добавил он с ностальгической улыбкой. — Обещает мастерскую оставить. Своих-то детей у него нет. Но куда мне еще и кузнечное дело осваивать? Хотя, конечно, интересно.

Ева снова подумала о шаманах-хранильниках и загадочном создателе меча-кладенца и ее привески-флешки.

Хотя Филипп в пути намаялся не меньше бедняги Вадика, к ужину почти не притронулся, а, едва услышав про кулон со змеей, пришел в ярость. Свое отношение к поступку Карины он высказал в выражениях крепких и совершенно непечатных, а потом долго извинялся.

— Ты же сможешь раздобыть запись с камер наблюдения, установленных в кабинете Карины? — спросила у него Ксюша.

— Без особых проблем, — заверил ее Филипп. — Тем более что мы знаем точное время.

Он принес ноутбук, подключился к системе безопасности коттеджа Карины, и вскоре запись с камер из кабинета оказалась в их распоряжении. Другое дело, что Еву продолжало трясти.

— Как вы собираетесь поступить с кулоном? — поинтересовался Филипп, пытаясь ее успокоить.

— Отдам Кириллу, — впервые называя своего знакомого следователя по имени, пожала плечами Ксюша. — Он завтра обещал подъехать.

— Неплохой вариант, — кивнул Филипп, но азартный блеск в глазах говорил о том, что у него есть идея получше, и Ева даже примерно представляла, в чем именно она заключается.

Она обвила руками шею любимого, прижалась к мускулистой груди, не желая отпускать. Филипп лишь ответил на ласку, глядя на нее невинным взглядом карих соколиных глаз. И что ты тут будешь делать? Еще даже не поженились, а начинаются какие-то мужские тайны и недомолвки. Но разве сокола возможно в тесной клетке удержать? К тому же она не совсем понимала, каким образом он собирается свой дерзкий замысел осуществить. Он же принимал соколиный облик только непроизвольно в минуту опасности. Или она что-то пропустила?

Хотя легли они с Ксюшей рано, Ева долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к звукам ночи. Цикады сегодня пиликали особенно оглушительно, аккомпанируя заунывному соло сыча и ее заходящемуся от тревоги сердцу. А что если эта ловушка предназначена не для нее, а расставлена на Филиппа? И что принесет следующий день? Удастся ли защититься от навета и какие еще ловушки придумает Карина в стремлении заполучить заветное перо?

Сон перенес Еву в сумрачное подземелье, в сравнении с которым следственный изолятор и даже камера предварительного заключения выглядели просто санаторием. Филипп, обнаженный и окровавленный, висел в цепях на стене. Рядом с набором жуткого вида палаческих инструментов деловито копошился Скипер. Чуть в стороне стояла разъяренная Карина, за спиной у которой клубилось тьмой знакомое по предыдущему сну зеркало.

— Последний раз спрашиваю. Где находятся молот и наковальня? Если ты сам ни на что не годен, я найду другого кузнеца и перекую иглу. Филипп упрямо молчал, а когда ведьма приблизилась, просто плюнул кровью ей в лицо.

Карина покачнулась, а потом сделала знак Скиперу. Тот выразительно поднял внушительных размеров тяжелый бич, с которого уже стекали багровые капли.

— Ты думаешь, таким образом сумеешь его сломить? — раздался за спиной у Карины вкрадчивый насмешливый голос. — Разве что искалечишь. Да и почему ты уверена, будто он хоть о чем-то знает? Вряд ли он способен настолько искусно прятать от Скипера свои мысли.

Ева не сразу разобрала, что собеседник находится за гранью темного зазеркалья, но узнала голос Константина Щаславовича. Похоже, олигарх то ли не умер, то ли даже оттуда, где сейчас находился, мог следить за событиями в мире людей.

Карина, впрочем, его появлению не обрадовалась.

— Тебя не спросили, — проворчала она. — Есть идеи получше? Что же ты их не применил, когда в прошлом году этот сосунок не только не стал на тебя работать, но сдал с потрохами Мудрицкому? И попробуй на этот раз насчет матери обмануть! — пригрозила собеседнику Карина.

— Сначала восстанови иглу, — рассмеялся ей в лицо Бессмертный.

Ева подумала о том, что отношения отца и дочери и в самом деле далеки от даже просто почтительных. Но в это время свист плети, сопровождавший разговор, прозвучал особенно свирепо, и ответом ему стал сдавленный, но исполненный боли стон Филиппа.

Она проснулась в холодном поту, не понимая, почему в окно светит солнце и куда делись мерзкий палач и Карина с ее проклятым зеркалом. Над лагерем бодро играл горн, а в мессенджере ждал приветственный смайлик от Филиппа. Френч-пресс, в котором Ева поспешила заварить свежую порцию сбора, сиял блеском нержавейки, явно задаваясь перед чайником. В медпункте, куда они с Ксюшей пришли после завтрака со свежей порцией настоявшегося сбора, их встретили повеселевший Вадик и слегка озадаченная тетя Зина. После вчерашнего Евиного вмешательства воспаление не просто уменьшилось, но практически сошло на нет.

— Ну а что тут необычного? — урезонивала сбитого с толку фельдшера Ксюша. — Видимо, к вечеру гнойник назрел, а потом мы его хорошо вычистили.

Ева на всякий случай еще раз промыла рану, чувствуя, как под пальцами что-то пульсирует и дергается в безуспешных попытках ускользнуть.

Минут за пятнадцать до начала утренних занятий к воротам лагеря в сопровождении пары машин правоохранительных органов подъехал внедорожник Карины Ищеевой. Хотя Ева к этому фарсу морально готовилась, в тот момент, когда сытый лоснящийся следователь районной прокуратуры предъявил ей обвинения и показал подписанный судьей ордер на обыск, испытала не страх, но чувство гадливости. Особенно когда услышала завывания Татьяны Ивановны:

— Евангелина Романовна, как вы могли? Мы были о вас лучшего мнения.

Ну вот. Теперь, даже если все обойдется, по лагерю пойдут слухи. Впрочем, о них ли сейчас думать? Когда же подъедет этот загадочный, прямо сказать, интригующий Кирилл? Не переценивает ли Ксюша его возможности? И куда, интересно, запропастился Филипп? У него, конечно, сейчас утренние занятия у программистов, да и что он может изменить? Но с его поддержкой она бы чувствовала себя как-то спокойнее. Ева вопросительно глянула на Ксюшу. Та уверенно кивнула: мол, все путем.

К тому, что будут рыться в вещах, Ева тоже почти подготовилась. В конце концов, одежду можно постирать, а вот косметику, пожалуй, придется выбросить или протереть каждую коробочку спиртом. Впрочем, рьяные оперативники сразу открыли шкаф и достали чемодан. Явно действовали по наводке.

«Ну-ну, — подумала она про себя. — Ищите да не обрящете».

Она стоически смотрела, как выкидывают свитер и пляжное полотенце. Интересно, почему именно на пол? Вроде бы при обыске такое нельзя, а при оперативно-розыскных мероприятиях можно. Или наоборот? Впрочем, все негативные эмоции компенсировала растерянность на сытых лицах дознавателей, явно не ожидавших подвоха.

— Что встали? Посмотрите в шкафу или в тумбочке! — по-хозяйски прикрикнула на них Ищеева.

Ева с грустью подумала, что чисткой одного свитера дело не обойдется. Не дошло бы до личного обыска. Кажется, рьяные правоохранители готовы ее задержать даже при отсутствии улик. Может быть, стоило позвонить отцу? Он бы сумел хотя бы подключить коллег с телевидения. Почему так душно? Но при этом зябко. И темно.

К счастью, в это время в комнате раздался бодрый голос:

— Здравия желаю! Что тут происходит? Никак обыск, а на каком основании?

В тесную комнатенку, куда и так набилось уже немало народа, не без труда протолкался высокий, крепко сбитый мужчина лет тридцати в форме следственного комитета.

— Боровиков Кирилл Сергеевич, — представился он, показывая служебное удостоверение. — Центральное управление. Так что послужило основанием для постановления? — поинтересовался он, внимательно изучив ордер.

Местные оперативники, слегка стушевавшиеся перед столичным коллегой, который, насколько Ева поняла, был еще и старше них по званию, пояснили.

— Кулон, говорите? — участливо поинтересовался Кирилл. — Не этот ли случайно? — спросил он, доставая злополучную золотую змею, помещенную в стандартный пакет с вакуумной застежкой. — В машине у гражданки Ищеевой нашли. Завалился между сидениями. Водитель может подтвердить.

— Его только что вы и подбросили! — возмутилась Карина, блестящий план которой трещал по швам.

— Попрошу обойтись без голословных обвинений, — строго глянул на нее Кирилл. — Момент обнаружения заснят и приобщен к делу, как и записи с камер, на которых видно, что Евангелина Коржина во время своего единственного посещения вашего особняка, оставшись в кабинете одна, сидела за столом и никуда не отлучалась. Так что, если кого и проверять, то ваших же сотрудников. Мне также непонятно, почему отпечатки пальцев вашего секретаря Татьяны Еланьиной на моем служебном удостоверении совпадают с теми, которые удалось обнаружить на замке чемодана.

— Да как вы посмели! — взвилась огненным столпом Карина.

— Ничего противозаконного, — пожал плечами Кирилл. — Я, собственно, приехал в коттеджный поселок пообщаться по поводу вызвавшей у моего начальства вопросы сделки по приобретению «Окских зорей» и организации на этом месте свалки отходов, а тут и местные коллеги кстати подъехали.

— Как приобретению!? — потрясенно воскликнула Татьяна Ивановна. — Речь же шла об инвестициях.

Кирилл Боровиков сунул ей под нос распечатку. Одну из тех, которые во время своего проникновения на сервер добыл Филипп. Хотя явившийся вместе с Ксюшиным приятелем Балобанов старательно делал вид, что он тут ни при чем, Ева не знала, вздыхать ли ей облегченно или тревожиться с новой силой. Она старалась даже не думать, каким образом ее возлюбленный проник в поместье и перепрятал в машине кулон. Но, видимо, не просто так Карина Ищеева смотрела на него взглядом аспида и василиска. Впрочем, основной ее яд предназначался Кириллу Боровикову.

— Протестую! — воскликнула она. — Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.

— Ваше право, — кивнул Боровиков с таким невозмутимым видом, будто щит и меч на эмблеме комитета материализовались и надежно хранили его от вражьих происков. — Я уже с ним связался, и он обещал подъехать с минуты на минуту. Да вот и он, легок на помине, — указал он на лощеного молодого человека в дорогом костюме, который в сопровождении Скипера просочился в комнату, заняв последнее свободное место.

— Ну вот, поскольку все в сборе, думаю, стоит переместиться в более удобное помещение. Например, в кабинет директора лагеря, — кивнул Кирилл Боровиков. — Надеюсь, инцидент с кулоном исчерпан, и гражданка Ищеева заберет свое заявление, пока против нее не подали встречный иск за клевету?

Когда директорская чета, понятые и оперативники вслед за Боровиковым направились в сторону административного корпуса, будто повинуясь дудочке Крысолова, а Карина, прихватив свиту, унеслась черным вихрем, и хорошо если не через окно, силы оставили Еву. На какое-то время, кажется, она даже отключилась, поскольку совершенно не помнила, как оказалась на кровати.

— Натоптали-то, как! А надышали! — ворчала Ксюша, елозя мокрой тряпкой по полу, пока Филипп, распахнув окно, суетился возле Евы со стаканом воды.

Та поймала его руку и усадила рядом, с беззвучным плачем прижалась к груди.

— Ну, полно, полно, — поставив стакан на тумбочку, увещевал ее Филипп. — Ты ж видишь, все обошлось. Ты таким молодцом держалась.

— Да каким молодцом? — всхлипнула Ева. — Как подумала, что могут устроить личный обыск, чуть в обморок не грохнулась.

— Кто бы этим мусорам позволил, — строго глянула Ксюша.

Прибравшись, она хотела было оставить Филиппа с Евой наедине, но тут у Балобанова зазвонил телефон. Его вызывали в здание администрации для дачи показаний. Оказывается, Кирилл Боровиков приехал не один, а с целой командой столичных оперов. В это время другие его коллеги проводили обыск в помещениях Фонда экологических исследований.

— Давно было пора вывести эту Ищееву на чистую воду, а тут такая зацепка, — поделился он, присоединившись к Ксюше и Еве с Филиппом во время обеда, пока его коллеги, не добившись ничего от Карины и увязнув в витиеватых пояснениях ее адвоката, копались в документации лагеря.

— Спасибо вам, — с чувством пожал протянутую для приветствия руку Филипп.

— Не стоит благодарности, — улыбнулся Кирилл, который хотя и выглядел солидно, но держался просто, по-дружески, о чем-то перемигиваясь с Ксюшей. — Это вы нам помогли. Хотя с кулоном рискованно вышло. Да и со взломом системы тоже. Впредь постарайтесь без самодеятельности.

Во время обеда, чтобы не смущать напуганных коллег и детей, говорили о пустяках и обсуждали общих знакомых. Выяснилось, что отец Кирилла хорошо знал профессора Мудрицкого и родителей Евы, а его дядя и вовсе прошел с Балобановым-старшим несколько войн и был в числе заложников, которых собиралась принести в жертву Елена Ищеева.

— Так что, выходит, за дядю Сашу я еще вам должным остаюсь, — отсалютовал Кирилл, забирая Филиппа и попросив Еву с Ксюшей зайти чуть попозже.

Пообщавшись со столичными следователями, которые, словно извиняясь за утреннее самоуправство коллег, вели себя с подчеркнутой любезностью, Ева навестила Вадика. Бравый вожатый чувствовал себя хорошо и, кажется, больше переживал, что пропустил все утренние события, о которых ему поведала Дина. Опухоль опала, ссадина потихоньку затягивалась, и он собирался уже завтра вернуться к своим обязанностям. Ева от души порадовалась за товарища и отправилась на занятия, морально готовясь к косым взглядам и провокационным вопросам. Однако девочки, даже Ника Короткова, вели себя максимально корректно, выполняли задания и старательно обсуждали предложенные темы.

Отпустив учениц, Ева задержалась в домике, привычно отключая ноутбук и рассовывая по файлам распечатки. Внезапно налетевший порыв ветра поднял листки в воздух, раскидав их по всей комнате. На солнце набежала туча, и сразу сделалось как-то зябко, словно сердце опять стеснила ледяная скорлупа. На пороге стояла Карина Ищеева.

А Ева еще радовалась, узнав, что бизнес-леди, оставив местных оперов и своего адвоката разбираться с командой Кирилла Боровикова, отбыла из лагеря еще до обеда. Впрочем, судя по тому, что Карина успела переодеться, сменив деловой костюм цвета фуксии на белые брюки свободного покроя и облегающий открытый топ, она побывала у себя в поместье и теперь прибыла инкогнито и, возможно, по воде.

— Неужели вы всерьез рассчитываете меня победить? — начала она, входя в класс и без приглашения занимая один из стульев.

— На моей стороне правда, и вы это отлично знаете, — собрав всю свою волю в кулак, ответила Ева. — Я не бросала вам вызов, но, если вы еще попытаетесь очернить мое имя, приложу все усилия и задействую максимальные ресурсы для своей защиты.

— Ненормальная! — передернула плечами Карина, нервно вскакивая на ноги и с шумом отодвигая стул. — Если вам наплевать на собственное будущее, подумайте о близких, об этом мальчике, в конце концов, как его, Балобанове. Кажется, он вам не безразличен.

— Вы мне угрожаете? — прилагая неимоверные усилия, чтобы ее голос звучал достаточно твердо, спросила, тоже поднимаясь из-за стола, Ева.

Перед глазами, как наяву, стояла картина жуткого подземелья и распятый на стене истерзанный Филипп, но она гнала ее прочь.

— Я предлагаю вам сделку, — начала Карина, твердо убежденная, что неподкупных людей на свете нет.

— Мне ничего от вас не нужно, — поспешила оборвать ее Ева. — Спасибо. Португальским уже позанимались!

— Отдайте перо! — теряя терпение, подалась вперед Карина.

— Попробуйте забрать! — выпалила в ответ Ева, впервые осознав, что дочь Константина Щаславовича над даром леса не властна.

— Пеняйте на себя! — пригрозила Ищеева и вышла, громко хлопнув дверью.