Смута

Глава 11. Великая Пустошь

Поход нашей экспедиции оказался крайне успешным. Не смотря на достаточно большие потери, была достигнута главная задача всего похода – склонить оставшиеся независимые племена рагладов по руку сурского царя. Делегация всех независимых племён прибыла в столицу всего лишь через неделю после нашего возвращения. Царь был рад новым вассалам, даровав рагладским вождям княжеские титулы, после чего направил туда несколько отрядов гвардии для защиты границы. Это было достаточно забавно, ведь их земли были меньшими, чем у некоторых родовитых бояр. Впрочем, эти титулы были направлены именно на успокоение вождей, дабы не проводить принуждение огнём и мечом, ведь войска скоро могут понадобится на восточном направлении.

Что же там было такое, что нужны царские регулярные войска? Земли, лежащие к востоку от Сурии римляне бы назвали «Terra Vacua», с сами суры звали её просто «Великая Пустошь». Земли на востоке были обширны и мало заселены. Великая Пустошь была столь большой, что некоторые посланные царями и князьями Сурии экспедиции проходили вглубь на восемь сотен вёрст, но не находили хоть какое-то подобие государственности. Люди, жившие там, не знали даже системы вождеств и жили отдельными разрозненными хуторами, между которыми могли быть многие десятки, а то и сотни километров, разделяемых пастбищами кочующих семейств. Даже так, не смотря на разрозненность, раз в несколько десятков лет у живущих в Пустоши находится вождь, который собирает из разрозненных селений и кочевых семей великое воинство, которое может превышать три десятка тысяч. Вся эта орава обязательно наваливается на Сурию, грабя и уничтожая царские земли. Часть этих походов оканчивались успехом и в Пустошь уводили множество пленников и богатств, вернуть которые практически невозможно.

Почему правители Сурии не подчиняли совей воле эти земли? Пытались. Отправляемые экспедиции основывали остроги на берегах рек Пустоши, но дальше дело не заходило. Земли пустоши были неплодородны и кроме вездесущей травы там практически ничего не росло, а потому держать большие гарнизоны в острогах не получалось. Иногда встречались островки плодородного чернозёма, но все они уже были заняты хуторами местных жителей, а те, только завидев экспансию суров, сражу же объединялись и выбивали малочисленные гарнизоны северян с занятых земель. Вот и выходило, что экономически слишком сложно колонизировать Пустошь, тем более что продолжающийся без окончания конфликт с Харисиндией не мог позволить царству выделять на заселение значительные ресурсы. Сами харисиндцы триста лет назад вышли из Пустоши и, захватив некоторые земли, умудрились создать своё полноценное государство, не забывая о своих кочевых корнях.

Но как-то же должны были суры отвечать нападкам жителей Пустошей. Не просто же так ждать очередного масштабного похода. И они отвечали, проводя небольшими группами превентивные удары по самым близким к Пустошам поселениям. Вот в один из таких рейдов я и вызвался, переждав зиму и дождавшись пока земля порастёт травой. За это время наладился выпуск аркебуз на мануфактуре, и Мадир принялся за литьё первый пушек, которых уже так желал царь. Вместе с тем я подготовил ещё две роты стрельцов, которые должны будут оставаться всегда в столице и охранять её спокойствие. Вместе с тем появилось ещё и двадцать моих страдиотов, снаряжённых из личной казны. Всё чаще и чаще у меня возникало желание создать себе рейтар, способных вести огонь с коня, но было понятно, что пороховые аркебузы слишком неудобны для такого типа стрелковой кавалерии и стоит с этим пока повременить, но совсем от идеи не отказываться.

Зачем же я вообще решился отправиться в эти Пустоши? Во-первых, мне в очередной раз стало скучно сидеть в столице и постоянно муштровать бойцов. Да, это полезно для боеспособности стрелецкого корпуса, но вместе с тем это могут делать и мои офицеры. Во-вторых, нужны были деньги и деньги большие. Конечно, доход с мануфактуры, контракта и корабля шёл, а деньги там были приличными, но и расходы оставались значительными. Помимо выплаты жалования своим людям, было необходимо также закупть провизию и некоторое снаряжение, а также нанимать новых людей. К тому же корабль также требовал больших затрат на содержание. К тому же, одной оружейной мануфактурой я ограничиваться не хотел.

Какие ещё хотелось мне возвести промышленные объекты? Как минимум винно-водочную мануфактуру. Люди пили раньше, пьют сейчас и будут пить дальше, а потому на этом можно построить на этом неплохой бизнес. Похожий на водку напиток в этом мире уже был, но производился небольшими партиями, а потому при полноценном промышленном производстве может получится отгрызть часть местного рынка, хотя монополистом стать скорее всего не получится. Куда как более важным элементом в моём экономическом плане должна была стать ткацкая мануфактура. Сия идея развилась у меня в голове благодаря Рюгленду. Немалый кусок экономики этой страны стоял как раз таки на ткаческом ремесле. Бывало, что целые города были заняты тем, что пряли ткань, окрашивали её, а затем и шили одежду. Рюгленд был слишком далёк от Сурии, а потому стоимость рюглендской ткани для местных был дорог, но я мог это исправить. Благодаря связям в столичном городе Рюгленда Безале, у меня очень даже может получится закупить все необходимые станки, переманить мастеров, а также привезти овец, шерсть которых потом и отправится на производстве. Именно для будущих пастбищ я во многом и просил у царя земли. Вот для этих двух производств мне и нужен был денежный капитал, даже четверти которого я ещё не накопил.

Поэтому я взял два десятка своих страдиотов и отправился в восточную страны. Сейчас страдиоты были набраны из младших боярских сынов, которые не получили собственных земель, а потому были не против послужить в качестве наёмников за хорошую плату. Особенно меня радовал тот факт, что местная доктрина во многом строилась на применение больших масс стрелковой конницы. Эта доктрина диктовалась тем фактом, что последние сотни лет Сурии приходилось воевать с харисиндцами, которые также бились в седле и с луком в руках. Такую бы мне кавалерию в борьбе с Ларингией, то удалось бы победить куда быстрее. В общем, своими конниками я был доволен.

Границей с Великой Пустошью, как и во многих других местах, служила полноводная река, имеющая имя Ярык. Перебираться через неё при помощи местных жителей. Не смотря на постоянную опасность, исходящую от жителей Пустоши, они предоставляли услуги паромщиков для тех лихих отрядов, которые отправлялись в Пустошь за богатствами и славой.

Всего под моей рукой, не считая Вирта, было всего двадцать один человек. Этого не так уж и много, но учитывая выучку моих всадников, мы представляли грозную силу. Вирт, как и я, с луками совсем не дружили, а потому он решил взять для себя кавалерийский арбалет, коими пользовались конные сержанты на западе континента, а я же вооружился ещё тремя пистолями и захватил одну аркебузу. Пистоли Мадир изготавливал лишь по личному заказу, а потому во всей Сурии подобным оружием обладали лишь двое: я и царь Владислав. Государь имел при себе всего один пистоль, но тот был инкрустирован золотом и дорогой слоновой костью, являясь скорее очередным украшением, улучавшим имидж правителя мощного царства.

Переправившись через Ярык, мы тут же двинулись по заранее запланированному пути. Ествественно, я не стал наедятся на свою удачу, отправляясь в столь опасное путешествие, а потому нашёл человека, что уже не раз ходил за Ярык за добычей. Это был Военаг и в его компетентности сомневаться не стоило. Он был не молод, но даже его движения указывало на то, что вступать с ним в конфликт не стоит. Военаг не сильно высок, но выделяло его даже не рост, а длинные вислые усы и полностью обритая голова. Такая внешность выделяла самых южных из суров, что владели степными землями. Если у северной части страшным преступлением срубить бороду, то на юге срубить усы. Как стало известно позже, то его земли выжгли халисиндцы, а потому он и стал зарабатывать походами за Ярык. При прошлом царе ходить туда мог любой, лишь бы был готов, то сейчас это стало регулироваться сильнее и необходимо будет уплатить фиксированный процент за каждого бойца, что вернулся из похода, да и пересекать реку можно лишь в определённых местах, а иначе можно будет столкнуться с пограничными отрядами, которые отберут вообще всё награбленное в пользу государства.

- Военаг, а там куда ты нас ведёшь, точно никто нас не встретит?

- Сомневаюсь, Вадим. – махнул рукой наш усатый проводник, - Там местный главный слишком суровый. К нему даже кочевники не суются. Думают, что он злой колдун какой-то.

- А мы сунемся? – усмехнулся я.

- А мы и не кочевники. Под ним человек сорок конных, но он вменяемый – поймёт, что мы в седле лучше бьёмся и на попятную попрёт.

- То бишь кочевники его боятся, а он должен бояться нас? Совсем не вижу изъяна в твоих мыслях. – с явной долей сарказма заметил я.

- Ну, придётся немного саблями поработать. Тебе впервой чтоль?! – ухмыльнулся Военаг, - Он только кажется грозным, а воины его не больше, чем пахари обычные. Поселение у него укреплённое, так что нам кровь из носу надо его вытянуть в поле. Если твои парни и вправду столь боевитые, то всё у нас будет отлично.

Достоверно узнать, насколько хорошими вышли эти страдиоты узнать мне не довелось, но на обучении они показывали себя просто отлично. Работали они слажено, а в схватках один на один и вправду могли уверено биться с Виртом и Берндом, а это уже результат более чем впечатляющий.

До нужного места мы добрались всего через сутки пути, преодолев километров так шестьдесят. Похоже, что это был один из немногих местных чернозёмных «оазисов» и это пятно заселил какой-то крепкий хозяйственник. Свой хутор он обнёс земельно-каменным забором, высотой всего в два с половиной человека. Больше было и не нужно, ведь никто здесь осадами не воевал, ограничиваясь полевыми сражениями. Да и как вообще вести осаду, если армии здесь редко когда превышали полсотни.

Ночью воевать никто не собирался, однако Военаг несколько раз проехался из стороны в сторону на грани видимости из поселения. Делал он это не просто так и явно понимал дела в Пустоши гораздо лучше нас. Собственно, я это и решил уточнить.

- А зачем ты это сделал?

- Ночью здесь никто не бьётся, но я предупредил его о том, что мы готовы к разговору. Скорее всего он пошлёт к нам переговорщика, чтобы узнать зачем мы прибыли и каковы наши условия. Поверь мне, если он поймёт, что мы слабы, то он атакует и тогда ему конец. Но на самом деле, сколько бы он не казался опасным, но как таковой силы за ним нет.

- С чего ты так в этом уверен?

- А я на его хуторе бывал и разговоры жителей его слышал. Они боя боятся больше, чем любой холоп у нас в Сурии.

- В поле же он выйдет из-за того, что иначе потеряет свой авторитет и грабить его придут все кому не лень?

- Правильно мыслишь.

Военаг не ошибся. Ночью никто так к нам и не подошёл, но ближе к рассвету в наш лагерь и вправду наведался всего один всадник. Он был молод, но его цепкий взгляд подмечал абсолютно всё, что могло его заинтересовать. Сам он тоже выглядел необычно. Он был одет в длинную тунику дорогого синего цвета, поверх которой надета меховая жилетка, чёрные штаны из крепкого войлока, а на ногах и вовсе были короткие сапожки из мягкой кожи. Тунику он подпоясывал поясом из грубой кожи с украшением из хаотично перфорированной пряжки. Пирамидоподобную шапку при приближении к нам он снял и сейчас держал заткнутой за пояс.

- Что вам нужно? – на плохом сурском спросил молодой человек, не слезая с коня и не убирая с рукояти своего клинка ладонь.

- Золото, серебро, медь, ткани, драгоценные камни, лошади и скот. В общем всё что имеет ценность. – коротко обрисовал я ему ситуацию.

- У тебя мало воинов, сур. – заметил переговорщик, - Лучше уйди с этих земель, а инче тебя ждёт смерть.

- Это мы решим в бою. – дерзко заметил я.

Он ничего не ответил мне и просто повернул коня обратно в сторону своего хутора, на башнях у которого его уже ждали люди. Успел только он скрыться за воротами, как мы сразу же выстроились в цепь, приготовившись обстрелять врага, который не заставил себя долго ждать. Меньше, чем через полчаса из-за ворот стали выезжать всадники, число которых было чуть меньше четырёх десятков. Доспехи у них были необычными: кольчуги были всего у четверых, ещё двое имели доспехи из кожи, на которые были нашиты широкие металлические пластины, а остальные и вовсе носили какие-то тканые кирасы. Шлема же имели вообще все. Кто-то имел округлые шлема из нескольких стальных пластин, прикрывающие щёки и нос, а другие плотные хлопковые шапки. Оружием же этим воинам служили луки, копья и топоры на длинных рукоятях. Щитов же они не имели, ввиду того что хоть какое-то дерево отыскать в степи было сложно. Кони же у них были подобны нашим – степные, выносливые, но коротконогие.

Двигаться наш враг начал первым, приближаясь к нам такой же развёрнутой стеной. Я приказал сближаться, готовясь к стрельбе. Не успели мы подойти на достаточное расстояние, как жители хутора выстрелили нестройным залпом. Самая близкая стрела упала в доброй дюжине метров от нас. Стало понятно, что эти всадники если и умеют воевать, то только в своих мечтах, а это развязало мне руки. Я отправил людей в бой. Мои конники оказались куда как более точными и после первого залпа противник потерял четырёх человек, сражённых стрелами. После этого моя конница резко разделилась на две части, огибая нестройные ряды всадников хутора. Стремительный манёвр страдиотов напугал врага, и они стали хаотично стрелять по моим бойцам, тогда как боярские сыны били прицельно, выбивая врагов из сёдел тяжёлыми стрелами. Сделав ещё один залп, мы ринулись в атаку, перекрывая отход врага обратно в хутор. Хуторяне, заметив это, сразу же схватились за копья и поскакали к нам, но скорость их была куда как меньше, чем нужно для вменяемого таранного удара.

Мои боярские сыны, поняв, что добыча будет лёгкой, врезались в хуторскую кавалерию. Таранный удар закованной в доспехи сурской конницы был страшен. От копейного удара тут же пало несколько бойцов Пустоши, а когда дело дошло до сабель, то схватка превратилась в страшное кровожадное избиение. Тканые доспехи не могли защитит от острых клинков суров, и хуторяне стали падать замертво один за другим. Я сам почувствовал на себе кураж битвы и работал саблей с завидной скоростью, рубя практически беззащитных жителей Пустоши. Первой моей жертвой стал юный парнишка, отпечатавшийся в памяти выбивающимися из-под шапки тёмными локонами. Он попытался было защититься от моего удара, но попытки были тщетны, ведь двумя быстрыми ударами я перечеркнул его грудь, оставляя глубокие смертельные раны. Вторым оказался воин, приближённый к властителю хутора. Он явно имел какой-то опыт в битвах и тело его прикрывалось кольчугой, не позволявшей убить так легко. С ним пришлось повозиться и обменяться несколькими ударами. Воин попытался достать меня своим топором в лицо, но я оказался быстрее. Моя сабля наверняка бы отскочила от его шлема, но тот оказался слабее чем выглядел и лопнул под моим клинком, который раскроил череп конника. Он умер мгновенно, но его топор по инерции всё же ударил в мой шлем. Удар вышел слабее чем мог, но даже так картинка перед глазами поплыла.

Первые несколько минут хуторяне вяло отмахивались, ещё не осознавая собственной смерти, но не прошло и десяти минут, как они дрогнули и стали убегать обратно под безопасные стены хутора. Сделал так и его хозяин, выделявшийся тем, что он один на шлеме имел плюмаж в виде хвоста из окаршенных в красный конских волос. Нельзя было допускать, чтобы хуторской хозяин укрылся за стенами, а потому я, всё ещё чувствуя значительное головокружение, вырвал из перевязи на груди пистоль и выстрелил. Выстрел оказался удачным, и пуля врезалась прямиком в круп коня хозяина хутора. Конь завалился наземь, вздымая комья грязи, подгребая под себя застрявшего в стремени всадника. Остальные же либо сдались, либо же смогли уступить за стены хутора.

Спрыгнув с коня, я ещё одним выстрелом добил умирающую лошадь, после чего вытащил властителя хутора из-под мёртвого животного. Он был напуган до смерти и постоянно тряс руками, лопоча что-то на своём языке. Тут же подскочил Военаг и что-то яростно прорычал на одном из языков Пустоши. Хуторянин моментально замер, будто его сковало неизвестной болезнью, после чего наш проводник демонстративно вытер об одежду пленённого свою саблю и улыбнулся мне, сверкнув целым рядом золотых серьг в ухе.

- Он даст нам всё, что мы хотим.

Хозяин хутора не соврал. Нам понадобилось три телеги, чтобы унести всё что мы забрали. Казалось бы, всего три телеги — это мало, учитывая, насколько обширны поля, принадлежащие хуторянам, но в этом рейдерском походе я не хотел слишком сильно лютовать. Забирали мы исключительно то, что можно было быстро продать в Сурии, а потому спектр изымаемых вещей был несколько сужен. Теме не менее, телеги наши нагружало множество свёртков льняной и шерстяной ткани, окрашенной в различные оттенки синего, сундуки с золотом и серебром, кони, выделанная лошадиная и коровья кожа, да бусы и украшения из южных стран, которые попадали сюда вместе с торговцами. На мой скромный взгляд мы набрали товаров и чистых металлов примерно на четверть тысячи золотых сурских монет или триста пятьдесят золотых рюглендских дардаллеров. Это было цифрой приличной, но даже так, учитывая премиальные доли воинов и царский налог, доход был меньше пятой части, которую я хотел бы вынести из этого похода, а потому придётся продолжать углубляться в Пустошь.