Скитальцы Гора

Глава 48 Рабская плеть

Похоже, что та же самая мысль, пришла в голову не мне одному. Несколько человек из тех, что преследователи Ину, почти одновременно со мной приближались у палатке с развешенной рабской одеждой.

В таких местах в задней части торговой площадки обычно имеется несколько небольших занавешенных ячеек, где рабыни могли бы переодеться. Здесь дело вовсе не в том, что кто-то хотел бы оградить скромность рабыни, ей таковое чувство не положено по определению, просто торговцы заинтересованы в том, чтобы она могла сменить одежду невидимой, а потом внезапно появляться перед своим хозяином полностью измененной. Так что все это сделано прежде всего для того, чтобы одетая в новый ансамбль рабыня появилась из-за откинутой занавески с максимальным эффектом, неожиданно представ перед владельцем, вызвав у него желание заставить ее покрутиться и подвигаться перед ним, демонстрирую себя в новой одежде, принимая различные позы, а в конечном итоге подвигнуть мужчину к покупке того или иного комплекта, независимо от того, что она сама о нем думает. Выбирает тот, чьей собственностью она является. Он может отсылать ее в примерочную снова и снова, чтобы испытать то или иное одеяние. Нетрудно догадаться, что организация такого внезапного проявления рабыни перед рабовладельцем, в одежде в которой он, возможно, никогда прежде ее не видел, драматическая пауза перед этим, резко открытый продавцом занавес, и связанное с этим восхищение имеет тенденцию увеличивать объем продаж данного торговца.

К ужасу торговца, мужчина, ворвавшийся в павильон незадолго до меня, недолго думая, принялся срывать предметы одежды со стоек и резать веревки, топча падающие ему под ноги одежды. Я заметил девушку, метнувшуюся из-за прилавка, но это была брюнетка, которая, по-видимому, принадлежала торговцу и использовалась им в качестве модели, полезной для тех, у кого пока нет рабыни, но ее приобретение планируется, или для тех, кто, возможно, хотели бы вернувшись домой, удивить свою девушку, бросив ей новое одеяние, которое она должна была бы носить перед ним.

Я был нескольких ярдах от него, когда он прорвался в заднюю часть павильона, и принялся одну за другой срывать занавески. В четвертом отделении из пяти имевшихся, сидела испуганно сжавшаяся женщина.

— Она у меня! — торжествующе закричал он, поднимая меч над скукожившейся фигурой.

— Стоять! — крикнул я, заставив его обернуться и потерять драгоценные мгновения.

Ина закричала. Она была раздета, избавившись от своей рабской туники. Это было разумным ходом с ее стороны, поскольку позволяло не выделяться на фоне большинством других рабынь в лагере, которых по большей части сохраняли раздетыми. По-видимому, оценив расстояние между нами, он принял решение и, повернувшись к Ине, резко опустил меч… на то место, где она только что сидела. Женщина снова смогла использовать возникшую заминку для своего спасения и скрылась за занавеской следующей ячейки. Мужчина в ярости сорвал легкую матерчатую преграду, но там уже никого не было. Она ушла! Он рванулся дальше, но его ноги запутались в сорванных ранее занавесках, и он плашмя растянулся на земле.

— Нет! — в ужасе выкрикнул он, снизу вверх смотря на меня.

Он нисколько не ошибся в оценке расстояния до меня, моей скорости и времени, которое мне требовалось, чтобы достичь его. Однако он не принял в расчет саму Ину, которой очень хотелось жить. Он также не рассчитывал на то, что потеряет время, прорываясь из одной ячейки в другую. И, конечно, он не мог предположить, своего падения, и моего меча, вошедшего в его живот.

— Здесь! Сюда! — донесся до меня мужской крик.

— Скорее! — послышался другой, более отдаленный вопль.

— Мои занавески? Мой магазин! — причитал торговец.

Поднырнув под веревкой, с которой свисал не один десяток крохотных рабских туник скроенных из реповой ткани, самых различных расцветок, я снова оказался в основных проходах. Особо не раздумывая, я пристроился в хвост парочке целеустремленно двигавшихся мужчин, стараясь держать между нами некоторое расстояние. Все мы быстро, насколько это было практически возможно, принялись обследовать клетки, конуры, привлекательных пленниц многочисленных столбов, шестов, и цепей в попадавшихся нам по пути. Я не сомневался, что Ина должна была находиться где-то не дальше нескольких ярдов от нас.

Передо мной мелькали женские лица и фигуры. Одни испуганно смотрели на меня из-за прутьев решеток клеток и конур, другие, съеживаясь под моим взглядом, притирались к столбам и шестам, или прижимались к своим сестрам по сковывающей их шеи, караванной цепи. Потом, я бросился к рабскому стержню, круглому металлическому шесту, продетому сквозь кольца, вбитые приблизительно в шести дюймах над землей, в два низких столба, больше похожих на пни, и запертый на концах на замки. Невольницы могут быть прикреплены к такому виду стержня, часто вмурованному в бетон или прибитому к деревянному полу различными способами. В большинстве случаев, его текущие заключенные лежат вплотную к нему, будучи прикованными к нему за запястья. Я добрался до искомой женщины, лишь на немного опередив двух своих конкурентов. Пинком отбросив ее в сторону, я занял позицию, преграждая путь преследователям.

— Держись около меня, — бросил я Ине.

— Не убивайте меня! — глотая слезы, прорыдала она.

— Тогда не отходи от меня ни на шаг, — прорычал я.

— Я в ошейнике, я заклеймена, я всего лишь рабыня! — простонала она. — Почему они хотят меня убить?

— Вставай! — бросил я ей.

— Она здесь? — спросил мужчина, появившийся из-за угла в нескольких ярдах от нас.

— Да, — ответил ему один из тех, что стояли передо мной.

— Октантий с остальными уже в лагере, — сообщил им вновь прибывший.

— Замечательно! — воскликнул первый.

— Осталось только не упускать их из виду, — потер руки второй.

— Давайте нападем на него все вместе! — предложил вновь прибывший.

— Подожди, — остановил его первый.

— Нам некуда спешить, — усмехнулся второй.

Похоже, новость о нашем местонахождении распространилась быстрее ветра, и вскоре вокруг нас собралось уже не меньше дюжины охотников, некоторых из которых прежде я не видел.

— Почему они хотят убить меня? — всхлипнув спросила Ина.

— Могу предположить, что Ару требуется переложить на кого-то ответственность за поражение в дельте, — ответил я. — Подозреваю, что твои приятели заговорщики решили, что Ты самая подходящая на роль стрелочника. Возможно, они подобрали еще несколько второстепенных фигур, от которых можно избавиться, выставив их в роли обманутых простофиль. Таким образом, наиболее влиятельные заговорщики смогут удовлетворить требования граждан Ара о наказании виновных и в то же время отвести внимание от себя. Вот только твои более влиятельные соратники, как мне кажется, не хотят рисковать результатами расследования проведенного судом по всей форме.

— Но я же теперь всего лишь рабыня, — удивленно сказала Ина.

— Да, — согласился я, — но такая, которая знает слишком много.

— Но я могла бы пообещать ничего не рассказывать!

— Ты рассказала бы, — усмехнулся я, и встретив ее испуганно недоумевающие глаза, пояснил: — Как Ты, наверное, знаешь, показания с рабынь снимают только под пыткой.

— Отдай ее нам, и мы дадим тебе уйти, — предложил один из охотников.

— Передай ее нам добровольно, и мы поделим награду только между нами и тобой! — попытался торговаться другой, заметив мой оценивающий взгляд.

— Точно! — поддержал его первый.

Один из них оказавшийся или слишком нетерпеливым, иди слишком жадным, чтобы принять предложение второго, бросился на меня. Ударом отбросив его меч в сторону, я продолжил начатое движение, повернувшись лицом ко второму нападавшему, который пораженно замер, скользнул на одно колено, и торопливо отполз назад уже не представляя опасности. Добивать этого у меня времени уже не было. Его едва хватило, чтобы крутнуться назад и отогнать подальше от Ины третьего охотника. Рабыня теперь испуганно сидела позади меня и ни о каком бегстве не помышляла.

— Отдай ее нам, — снова предложил самый рассудительный из них, — и мы разделим с тобой награду за нее!

— Мы дадим тебе десять полновесных золотых тарнов чеканки Ара, — поддержал его второй.

— Это — больше, чем она принесла бы даже на аукционе, — заметил третий.

Мельком взглянув на Ину, я подумал, что это действительно значительно больше, чем она могла бы стоить.

— Принимай наше предложение, — посоветовал тот, который предложил десять золотых тарнов.

— Стой, где стоишь, — предупредил я его, заметив, что он сделал шаг вперед.

— Октантий скоро будет здесь, — сообщил второй, беспокойно оглядываясь назад. — Когда он придет, награду придется делить слишком со многими.

— Соглашайся, пока не поздно, — сказал первый.

— С Октантием будут лучники, — предупредил второй. — Сопротивление бесполезно.

— Соглашайся, — повторил первый.

— Не двигайся, — снова предупредил я его.

— У вас ничего не получится, Господин, — всхлипнула Ина. — Отдайте им меня!

Я махнул рукой за спину, сбив женщину на землю.

— Тебе не давали разрешение говорить, рабыня, — прорычал я.

— Да, Господин! — радостно крикнула Ина. — Простите меня, Господин!

— Рядом, — скомандовал я ей.

Ина подползла к моему боку, и я медленно пошел вперед по проходу, постоянно контролируя пространство вокруг себя. Охотники опасливо расступились в обе стороны, не мешая моему движению. Но стоило мне пройти мимо них, как их строй сомкнулся за моей спиной, однако, ни один так и не решился подойти ко мне ближе определенной черты. Стоило мне направиться в сторону кого-либо из них, как он тут же уходил в сторону, уступая мне дорогу. Они клубились вокруг меня словно стая слинов, окружившая ларла и теперь ждущая, когда он утомится и допустит ошибку, чтобы набросившись всем вместе разделаться с ним.

— Куда Ты собрался? — спросил один из них, но так и не дождался моего ответа.

Я же двигался в том направлении, в котором оглянулся тот который опасался слишком скорого прихода Октантия и его людей, а следовательно уменьшения собственной доли обещанной награды.

— В лагере нет ни одного тарна, — заметил один из наших преследователей. — И внутри периметра нет тарларионов.

Я не счел нужным отвечать на его выпад. На возможность побега я и не рассчитывал. У меня было два плана, но ни один из них не внушал особого оптимизма. Причем оба моих плана предполагали встречу с Октантием. Во-первых, если у него не было с собой золота, я хотел попытаться убедить в сомнительности его получения и, таким образом, надеялся, по крайней мере, выиграть время. Во-вторых, если золото у него все же было, то я планировал соблазном или позором вынудить его принять поединок, после которого, в случае моей победы, я мог бы попытаться захватить золото и распределив его среди остальных, убедить разойтись миром.

Время уже перевалило за полдень, и содержавшиеся здесь животные по большей части уже были накормлены, напоены и ухожены. Лагерь открылся для посетителей, и по пути нам даже попались несколько человек, зевак, гостей, покупателей, оптовиков, клиентов и прочего люда. Разумеется, сейчас было только самое начало рабочего дня, который должен был продлиться до двадцатого ана, то есть до гореанской полночи, так что нельзя было сказать, что народ толпился. Я держал путь в направлении главных ворот.

— А вот и Октантий! — сказал кто-то.

Я остановился, сразу оказавшись в центре широкого кольца людей, что-то около сотни футов диаметром, как выяснилось поджидавших меня на первой от главных ворот достаточно широкой площадке. Их было, по меньшей мере, человек семьдесят — восемьдесят.

— Тал, — усмехнувшись, поприветствовал меня Октантий, поднимаясь со стула, установленного под тентом, и передавая свой кубок подчиненному.

Такие стулья, тенты и прочие удобства, как и еда с питьем, были доступны в лагере любому. Это же касалось и любых других крупных лагерей, обычно разбиваемых на мероприятиях вроде состязаний, скачек на тарларионах или матчах каиссы.

— Тал, — ответил я ему.

Указав мне на мешок в руках помощника замершего около него, он сказал:

— Признаться, я не ожидал, мне будет предоставлена вся рабыня. Вполне хватило бы только ее головы, чтобы я мог упаковать ее в этот мешок.

Ни один из охотников широким кольцом окруживших меня, так и не решился приблизиться ко мне. Тем не менее, я постоянно осматривался, чтобы быть уверенным в этом.

Ина обессилено стекла на колени рядом с моей ногой. Честно говоря, я был даже удивлен, что она вообще смогла так долго продержаться на трясущихся от ужаса ногах. С другой стороны для нее было очень уместно встать на колени, оказавшись в присутствии такого количества свободных мужчин.

— Ты помнишь меня? — поинтересовался Октантий, обращаясь к Ине.

— Да, — дрожащим голосом ответила она.

— А ведь когда-то мне приходилось слушаться ее, — усмехнулся Октантий.

Его заявление было встречено смешками некоторых из его людей.

— И где же теперь твои вуали и прекрасные одежды? — спросил он.

Ина тихонько всхлипнула у моей ноги.

— Ты теперь, стала той, кем должны была быть всегда, — бросил ей Октантий, — рабыней. Разве я не прав?

— Да, — прошептала женщина.

Я недовольно взглянул вниз на нее.

— Да, Господин! — тут же исправилась она.

— И с проколотыми ушами к тому же! — засмеялся мужчина.

— Да, Господин! — всхлипнула моя рабыня.

По кольцу охотников снова прокатились смешки. Действительно, поразительное понижение статуса! Какой важной Леди она была и какой низкой рабыней она стала! Помимо людей Октантия вокруг нас начали собираться и другие. Фактически мы уже обросли пока еще немногочисленной толпой зевак.

— Разве это не будет забавным, — осведомился Октантий, — что когда я представлю твою голову моему начальнику, у нее окажутся проколотыми уши?

Его довольно злая шутка была встречена новой волной смеха. Правда самой Ине было совсем не до смеха. Ее трясло от ужаса.

— Разве не так? — на полном серьезе потребовал он ответа.

— Да, Господин! — заплакала женщина, вызвав лишь смех окружающих.

— Мне сообщили, что Ты здорово дрался, — обратился Октантий уже ко мне. — А теперь отрежь ей голову.

— Нет, — отказался я.

— Тогда отдай ее нам, и останешься жив, — бросил он.

— Нет, — повторил я.

— Замечательно, — пожал плечами Октантий. — Это твой выбор.

Он махнул рукой нескольким своим товарищам, стоявшим с арбалетами в руках. Их был целый десяток. Те вытащили болты и уложили их на направляющие.

— Подожди! — крикнул я.

Октантий поднял руку, и стрелки опустили оружие.

— Вам никто не заплатит за нее золото! — сообщил я им.

— Почему? — поинтересовался Октантий.

— Да потому, что Сафроник мертв, — ответил я, и не без удивления отметил, насколько поражен оказался этой новостью Октантий.

Я, конечно, предполагал, и, на мой взгляд, вполне разумно и очевидно правильно, что он был агентом Сафроника, командующего войсками Ара на севере. Сафроник, по-видимому, возглавлял заговор на севере, а значит, скорее всего, и был тем человеком, который мог направить Октантия и обеспечить награду.

— Сафроник не может быть мертв, — неуверенно сказал Октантий.

— И, тем не менее, он мертв, — настаивал я.

— Откуда Ты мог узнать об этом? — несколько придя в себя, спросил он у меня и усмехнулся.

— Да так, слышал, — уклончиво ответил я.

Конечно, я ничего подобного не слышал, да и слышать не мог. Я просто рассчитывал, на то, что у Октантия золота с собой не было, а, следовательно, в случае смерти Сафроника, ему неоткуда было появиться. Таким образом, я надеялся выиграть время. Я не думал, что они стали бы убивать Ину, которая теперь превратилась в превосходную рабыню ни за что. Есть много чего гораздо более интересного, что можно было бы сделать с красивой рабыней. Например, держать ее при себе, чтобы она могла служить в соответствии с суровыми требованиями полного подчинения мужчине.

Внезапно Октантий запрокинул голову и захохотал.

— Сафроник мертв! — повторил я, обращаясь уже скорее к остальным, а не их главарю.

Многие из людей Октантия, в целом команда довольно разношерстная и грубая, начали встревожено посматривать друг на друга. Кроме того, как я уже упоминал, вокруг нас собралась уже толпа зевак, и, фактически, теперь ставшая куда многочисленнее, чем прежде. Ничего в этом удивительного не было, поскольку посетители все прибывали, и они естественно не могли пройти мимо такого зрелища, не задержавшись, чтобы выяснить, что же здесь происходит.

— Октантий? — с вопросительными интонациями позвал его один из его людей.

— Он лжет, — заявил тот.

Мужчины снова посмотрели друг на друга.

— Это — игра, уловка, чтобы выиграть время, — объяснил главарь своим подельникам. — Неужели вы сами этого не видите?

К моему удовлетворению, я видел, что далеко не все мужчины были полностью убеждены в его словах. Новости на Горе, конечно, не всегда доходят в изначальном, правильном их толковании. Кроме того, учитывая расстояния и методы их передачи, а иногда затруднения и опасности, возникающие в пути, они далеко не всегда распространяются достаточно быстро. В немалой степени, это может зависеть от таких простых вещей, как удача посыльного, и того кто и кому передает. Я нисколько не сомневался, что на Горе нашлось бы немало городов, в которых даже не знали, о падении Форпоста Ара. Не стоит забывать и о том, что в подобной обстановке, люди склонны необузданно раздувать слухи. Если зачастую бывает трудно установить правду даже на суде Убара, возможно из-за неточностей и искажений в отчетах из подконтрольных городов и деревень, то, что говорить о проблемах в отделении правды от вымысла, с которыми сталкиваются обычные люди на рынках, в термах и тавернах.

— Даже если Сафроник мертв, что, конечно, не так, — сердито сказал Октантий, — это не имеет никакого значения.

Мужчины выжидающе смотрели то на своего вожака, то друг на друга.

— Золото, — объявил Октантий, вынимая мешочек на шнурке из-под своей туники, — здесь!

— Ай-и! — обрадовано закричали несколько человек.

Я, конечно, предполагал, что золото будет у Октантия с собой, поскольку он пообещал мне, что принесет его, но, честно говоря, особенно на это не рассчитывал. Все же сто золотых монет, это необыкновенно большая сумма по гореанским меркам, чтобы носить ее с собой, особенно если это стандартные золотые тарны. В действительности, для Гора это — целое состояние. Признаться, я скорее ожидал, что он мог принести не золото, а только извещение на то, чтобы получить его в одном из банков, больше похожих на цитадели, на улице Монет в Брундизиуме. В этом случае я бы просто попытался подвергнуть сомнению подлинность такого извещения. Думаю, большинство из его проходимцев, скорее всего, не умели читать. Кроме того, они относились к тому виду мужчин, которые обычно не склонны доверять финансовым бумагам, таким как кредитные письма, платежные поручения, чеки и прочим. В конце концов, такие документы мало походили на монету на ладони или женщину в руках.

— Брось мне вызов, — пригласил я Октантия, вызвав только кривую улыбку на его лице. — Если она тебе так нужна, подходи, разыграем ее на клинках.

Он затянул горловину своего кошелька и спрятал обратно под тунику.

— Она — ничто, всего лишь имущество, — заметил я. — Пусть она станет на кон нашего состязания.

— Не вижу в этом смысла, — развел руками Октантий.

— Дерись! — крикнул я.

— А почему я должен драться с тобой? — осведомился он. — Она уже и так практически моя.

— Дерись! — повторил я.

— С какой стати? — поинтересовался он у меня. — Что я смогу получить, вступая в драку с тобой, чего я уже не имею?

— Трус! — презрительно бросил я.

— Ты не знаешь этого, — пожал он плечами, — да даже если бы это было верно, то Ты все равно не сможешь этого узнать.

— Трус! — сердито повторил я.

— Думаю, что я достаточно храбр, насколько это достаточно для мужчины, — усмехнулся Октантий. — С другой стороны я не считаю храбростью прыжок в пропасть или в челюсти ларла.

— То есть, Ты признаешь свою трусость? — уточнил я.

— Твои оскорбления, — заметил он, — было бы более уместно отсылать к моему уму, а не к храбрости, раз Ты решил, что сможешь столь бесхитростно манипулировать мною.

— Дерись! — потребовал я.

— Насколько я знаю, Ты уже прикончил нескольких из моих людей, — сказал Октантий, — так вот, среди них были двое, кто намного превосходил меня в искусстве фехтования.

— Если Ты не будешь драться, — заметил я, — Ты потеряешь лицо перед своими людьми.

— А я им не капитан, — развел он руками. — Я — их наниматель.

— Что ничего не весит, но склоняет чашу весов, поскольку тяжелее золота? — спросил я.

— Меня не интересуют загадки, — отмахнулся мужчина.

— А что насчет чести? — осведомился я.

— Неудобство, — пожал он плечами, — препятствие на пути, мешающее двигаться быстрее.

— И все же, Ты кажешься мне тем, — неуверенно заметил я, — у кого, когда-то было иное понятие о чести.

— Я перерос это, — заверил он меня.

— Самая опасная ложь, — сказал я, — та, которой мы обманываем себя.

— Да, когда-то у меня была честь, — признал Октантий, — давно, далеко отсюда, но я пожертвовал ею ради женщины, которая потом решила, что надо мной можно насмехаться и вытирать об меня ноги.

— И что же с ней случилось? — полюбопытствовал я.

— Когда я видел ее в последний раз, — усмехнулся он, — она была закована в цепи голой, и работала вальком у большого чана с кипящей водой в общественной прачечной.

— А как она туда попала? — спросил я.

— Так я же ее туда и продал, — засмеялся Октантий.

— Вспомни о своей чести, — призвал я его.

— Думаю, что завтра будет еще не поздно сделать это, — насмешливо ответил он, поддержанный смехом своих людей.

— Раз боишься сам, тогда пошли их против меня, — предложил я, проводя мечом вдоль кольца собравшихся, — одного за другим!

Смех сразу стих, и его наемники тревожно заозирались.

— Арбалетчики, — скомандовал Октантий, — целься.

Теперь вокруг нас собралась уже толпа из не меньше, чем двух, если не трех сотен человек. Похоже уже довольно много посетителей прошло через ворота. Площадка была переполнена, за исключением того открытого пространства, где стоял я, и Ина на коленях позади меня.

— Всего хорошего, Ина, — бросил я женщине.

— И вам всего хорошего, Господин, — прошептала она, глотая слезы.

— Приготовились, — сказал Октантий.

Честно говоря, в тот момент мне даже стало любопытно, на что это будет похоже, видеть болты, летящие к моему телу. Почему-то я был уверен, что буду в состоянии разглядеть их в полете.

— Стреляй! — махнул рукой Октантий.

Признаться, я даже не знаю, закрыл ли я в этот момент рефлекторно глаза или нет. Но Ина свою голову точно опустила.

У меня внезапно возникло странное ощущение, словно я мог бы как-то помешать этим стрелам.

Но затем, я увидел как стрелки как в замедленной съемке, неуклюже поворачиваясь, стекают на землю. Я смутно различал как одни болты, сорвавшиеся с направляющих, врезаются в грунт, бороздя его как плуги, поднимая пыль словно пену на воде, а другие со свистом уносятся вверх, исчезая вдали. Сначала я ничего не мог понять, мозг отказывался воспринимать реальность, что было и неудивительно в нашей ситуации. Однако в следующий момент, мое сознание взяло верх над, и выйдя из ступора, я рассмотрел стрелы, торчащие из некоторых арбалетчиков, точнее, из их распластанных на земле тел. Другие были залиты кровью из своих же собственных перерезанных глоток. Ина, решившись поднять голову, принялась в ужасе озираться. Но главное, я не чувствовал металла в своем теле. Наконец, до меня дошло, что его там и нет. Я ощущал запахи лагеря. Я видел кружение и мелькание одежд в толпе. Октантий вдруг поднял руки, а его люди принялись торопливо избавляться от оружия.

— Мы живы, — констатировал я, посмотрев на Ину. — Мы точно живы. Мы живы!

Но моя рабыня вдруг повалилась на землю. Испугавшись, я перевернул ее тело и облегченно вздохнул. Ни одной раны на ней не было. Она просто была в глубоком обмороке.

— Ты заставил нас устроить веселенькую гонку, — раздраженно крикнул Марк, глядя на меня через плечо. — Почему Ты не остался в лагере? Мы-то предполагали, что найдем тебя там?

Молодой воин рванул вниз и в стороны тунику Октантия, разрывая ей пополам, и сдернул в его шеи шнурок с заветным кошелем.

— Есть! — крикнул Марк, и бросил золото крупному мужчине, лицо которого было практически полностью скрыто под широким шарфом. — Вот ваше золото!

— Марк! — воскликнул я, наконец-то, выходя из ступора.

— Ты должен был оставаться в лагере! — сердито повторил мой друг.

— Что Ты сделал? — спросил я у парня.

— Нанял наемников, — проворчал он. — Сходил в «Плеть в алмазах» вчера вечером и обо всем договорился. Все прошло бы совсем гладко, если бы Ты остался там, где был.

— Но у тебя же не было никакого золота, чтобы заплатить наемникам, — удивился я.

— Зато он обещал его принести, — напомнил мне Марк, указывая большим пальцем на Октантия, который все еще стоял на прежнем месте, держа руки поднятыми над головой. — Так что, я просто использовал его золото.

— Мой друг, — выдохнул я.

— Мы могли так и не найти тебя, — проворчал он, — хорошо еще до нас дошли слухи о взбесившемся сумасшедшем, который бегает по рабскому лагерю, и убивающем невинных людей направо и налево. Естественно я сразу предположил, что это мог быть только Ты.

— Конечно, — вынужден был признать я.

— Вот мы и поспешили сюда.

— И скольких же Ты привел? — полюбопытствовал я.

— Сто, а может и больше, — пожал плечами юноша. — И уверяю тебя, эти слины не работают задешево.

Я полюбовался, как наемники сноровисто связывали Октантия и его людей, не брезгуя при этом очистить их кошельки от содержимого.

— Мы уведем этих проходимцев на несколько пасангов от Брундизиума, — сообщил мне командир наемников, — разденем и отпустим.

— Благодарю, — сказал я, и надо заметить, что если сказать, что моя благодарность была сердечной, это значит ничего не сказать.

— Нечего их благодарить, — буркнул Марк. — Они — всего лишь наемные слины. Это все входит в их контракт.

— Ты хоть знаешь, с кем имеешь дело? — осведомился я у молодого воина.

— Он имеет дело с Эдгаром из Тарнвальда, — за него ответил командир наемников.

— Конечно, — понимающе кивнул я.

— Наемные слины не работают задешево, — бросил Марк.

У него, как и воина и офицера, было неизбывно презрение к своим наемным коллегам. Он еще не научился отличать наемника от наемника. Это, кстати, стало причиной разгрома нескольких командующих регулярными войсками.

— Почему Ты не сообщил мне, что вы были здесь? — поинтересовался я.

— А нас здесь и не было, — развел руками юноша. — Мы только что прибыли.

Признаться, его слова, заставили меня тяжело сглотнуть.

— Ты должен был оставаться в нашем лагере, — повторил Марк.

— Очевидно, — вынужден был признать я.

Я подошел к Октантию, руки которого теперь были связаны за спиной, а на шею была накинута веревка. Его людей, тем временем строили в караван.

— Я так понимаю, что, — усмехнулся Октантий, — нас теперь уведут подальше и прирежут.

— Ты — храбрый мужчина, — заметил я.

— Легко быть храбрым, когда у тебя нет никакой надежды, — пожал он плечами.

— Я сожалею о том, что наговорил тебе здесь.

— Твоя уловка была шита белыми нитками, — сказал мне Октантий. — Я не принимал твоих слов близко к сердцу.

— Тебя никто убивать не собирается, — заверил я его. — Вас всех просто уведут подальше отсюда и освободят.

Мужчина пораженно уставился на меня.

— Просто завтра вспомни о чести, — посоветовал я.

Он так и не отвел от меня своего удивленного взгляда, пока его не утащили в сторону ворот, чтобы присоединить к каравану вместе с его людьми.

Командир наемников подкинул кошель с золотом на своей руке, и посмотрев на Марка, сказал:

— А Ты не сказал мне, что у тебя нет золота, когда нанимал нас.

— У меня были перспективы его получения, — пожал плечами мой друг.

— А что если бы его здесь не оказалось? — осведомился наемник.

— Тогда, я продал бы свою жизнь, — ответил Марк, — дорого.

— Понимаю, — кивнул наемник.

Я был доволен тем, как Марк сформулировал свой план на случай такого непредвиденного обстоятельства.

— Хорошо, — сказал Марк наемнику, — золото Вы получили. Теперь можете быть свободны.

— Марк, — прошептал я, — пожалуйста.

Наемник, меж тем, подошел к тому месту, где лежала Ина, по прежнему остававшаяся без сознания.

— Так значит, это и есть ваша маленькая изменница и рабыня, — заметил мужчина.

Затем он перевернул ее ногой на живот и осмотрел.

— Неплохо, — признал наемник, а затем вернув тело женщины на спину, добавил: — Хорошие рабские формы.

— Да, — согласился я.

— Куда вы собираетесь пойти теперь? — поинтересовался он у меня.

— В Ар, — ответил я.

— Было бы опасно брать с собой эту рабыню в такое место, — заметил наемник.

— У меня нет намерений, брать ее туда, — улыбнулся я.

— Ей уже преподали что-нибудь относительно ее ошейника? — осведомился он.

— Кое-что, — не стал я вдаваться в подробности.

— Такие как она обычно быстро учатся, — усмехнулся мужчина.

— Я полностью уверен, что она так и сделает, — заверил я его.

— Она или сделает это или умрет, — пожал он плечами.

— Возможно, тогда, в моем лагере, через ан? — намекнул я.

— Я пришлю за ней Минкона, — кивнул наемник.

— Хорошо, — улыбнулся я.

— Эй, если она вам нужна, вам придется купить ее, — встрял в наш разговор Марк.

— Какой меркантильный товарищ, — заметил командир наемников, и со смехом швырнул кошелем золота в Марка.

Марк поймал тяжелый мешочек, прижав к груди, вцепился в него, и удивленно уставился на мужчину.

— Желаю всего хорошего, — сказал мне капитан наемников.

— И вам тоже всего хорошего, — ответил я.

Затем, капитан повернулся к Марку и пожелал:

— И тебе тоже всего хорошего, мой юный друг.

— Не понял, — растерянно проговорил тот.

— Это потому, что Ты не наемник, — усмехнулся капитан.

— Я не понимаю, — повторился юноша.

— Мы уже получили нашу оплату, — пожал плечами умудренный опытом мужчина.

— Но здесь — золото, — показал Марк кошель.

— Не всякая оплата исчисляется в золоте, — объяснил капитан.

— Благодарю вас, — сказал я наемнику.

— Это пустяк, — отмахнулся он.

Он уже повернулся было на выход, но вдруг вернулся.

— Я слышал, как кто-то в толпе, несколько енов назад, говорил, что Ты сказал, что Сафроник умер, — вспомнил капитан.

— Да, — кивнул я.

— Откуда Ты знаешь об этом? — поинтересовался он.

— А я об этом и не знаю, — развел я рукам. — Это просто была уловка, чтобы выиграть время.

— Интересно, — протянул наемник.

— Почему? — не понял я.

— Дело в том, что Сафроник действительно мертв.

— Откуда Вы знаете? — удивился я.

— У меня есть агент, — не стал скрывать он, — в лагере Ара под Хольмеском.

— Как это произошло? — сразу заинтересовался я.

— Это довольно странно, — задумчиво сказал он. — Есть много разных версий случившегося, и все они во многом противоречат одна другой.

Наконец, мужчина развернулся и, откинув плащ за спину, покинул лагерь.

— Желаю вам всего хорошего, — крикнул Марк, озадаченно глядя ему вслед.

— Ты богат, — улыбнувшись, сообщил я Марку.

— Темноволосая рабыня! — вскинулся он. — Теперь я смогу получить ее. Она там в фургоне!

Парень внезапно, повернулся и убежал с площадки. Я же подошел к распростертой на земле Ине и, присев рядом, легонько потряс ее за плечо.

— Я, правда, жива? — спросила она первым делом.

— Похоже на то, — заверил ее я.

— Куда они делись? — поинтересовалась женщина, озадаченно оглядываясь.

— Ушли, — пожал я плечами.

— А они не вернутся? — опасливо спросила она.

— Не думаю, — сказал я. — Золота-то им больше никто не заплатит.

— Почему? — удивилась Ина.

— Я слышал, что Сафроник умер, — объяснил я.

— Правда, умер? — переспросила она.

— Думаю да, — кивнул я.

— Значит, я в безопасности? — уточнила женщина.

— Не знаю, — пожал я плечами.

— А что же теперь будет со мной? — осведомилась она.

— Пока Ты была без сознания, — сообщил я, — кое-кто нашел твои рабские формы интересными для себя.

— Мои «рабские формы»! — воскликнула Ина, в ужасе смыкая колени и прикрывая грудь руками.

— Вот именно, что рабские, — признал я. — Эй, а ну-ка разведи колени и опусти руки на бедра.

— Что же теперь будет сделано со мной? — спросила рабыня, послушно выполнив мой приказ.

— Следуй за мной, — бросил я, направляясь в сторону нашего лагеря.

Однако, пройдя несколько шагов, задумчиво я остановился перед горизонтальной планкой, закрепленной примерно в ярде над землей. Подозвав свою рабыню, я быстро привязал ее запястья к этой конструкции.

— Господин? — испуганно спросила она.

— Ты ослушалась меня, — сообщил я ей.

— Господин?

— Этим утром, — продолжил я, — когда я потребовал оставаться рядом со мной около забора ямы продаж, Ты сбежала от меня.

— Господин! — простонала женщина.

— Да? — сказал дежурный, подходя к нам, среагировав на мою поднятую руку.

— Принеси-ка мне рабскую плеть, — попросил я.