Глава 19 Ина

Никогда прежде мне не приходилось так близко подбираться к такому. Раньше я даже представить себе не мог, настолько они огромны.

Прошло уже пять дней, с тех пор как я освободился от наручников, из них последние три я двигался на север, навстречу неспешному течению.

Внезапно, существо распростерло свои крылья. Их размах, судя по всему, был, не меньше двадцати пяти — тридцати гореанских футов.

Я оставил плот в нескольких ярдах позади, приткнув его к другой отмели. Ренсовый челнок, который я прихватил у парней Ара, чтобы доставить свои трофеи, оказался гнилым насквозь, и затонул еще до того, как я покинул те заросли ренса, в которых я первоначально прятался. Правда, я сохранил весло, но учитывая вес плота, толку от него все равно не было никакого. Однако позавчера мне повезло найти оставленный кем-то шест, который в управлении плотом оказался для меня более полезным. Кстати, странный шест. Похоже, он когда-то был позолоченным, но позолота по большей части слезла, и в нескольких местах были заметны потемнения, словно он побывал в огне.

Еще издалека я заметил, как это существо кружило над болотом, а потом, сложив крылья, снизилось и село здесь, пропав из виду за стеной ренса. Признаться, мне стало любопытно, и я направил плот к этому месту. Почти сразу я услышал женский крик, долгий, жалобный, полный ужаса и безнадежности. Однако я не стал безоглядно спешить к источнику звука, поскольку мне показалась мудрее, проявить в данном случае разумную осторожность. Нет, я нисколько не сомневался в том, что ужас женщины был подлинным, как не думал, что это может оказаться девушка-приманка, которая была обучена изображать ужас в своем крике. Однако, с другой стороны, я не исключал того, что это запросто может оказаться девушка-наживка, привязанная или прикованная к столбу охотниками ренсоводов, как верр, чтобы привлечь опасную добычу, например, тарлариона. Понятное дело, что для подобных целей они не используют своих собственных женщин, предпочитая других женщин, обычно рабынь. Между прочим, были в том крике, помимо ужаса, нотки кое-чего еще, очень специфичного. Я бы назвал это беспомощной мольбой, или умоляющей беспомощностью, кому как нравится. Эти нотки, как бы намекали, что женщина не просто привлекала к себе внимание охотников, отчаянно извещая их о присутствии добычи, но скорее о том, что в округе могло не быть вообще никаких охотников, или, по крайней мере, никого о ком бы она знала. Соответственно это позволяло предположить, что она, действительно могла быть в одиночестве. Поверьте, есть большая разница, между тем как кричит девушка-наживка, которая знает, что охотники поблизости, просто они хорошо замаскированы, и их опыта хватит, чтобы защитить ее, и тем как кричит та, кто ни о какой помощи даже не догадывается. Разумеется, на охоте бывает всякое, и у любого охотника случаются промахи, именно поэтому ренсоводы не используют своих женщин, или точнее своих свободных женщин, в качестве наживки. Так что, возможность оказаться привязанной к столбу наживкой на тарлариона, является дополнительным стимулом для рабынь ренсоводов, прилагать максимум усилий, чтобы оказаться особенно полезной своим владельцам. Такие рабыни прилежны и старательны. Впрочем, это отличительная особенность всех гореанских рабынь. В конце концов, каждая из них знает, что может быть убита за то, что не окажется таковой.

Я внимательно осмотрел открывшееся моим глазам место. Никаких скрытых охотничьих лежек или их признаков я не обнаружил, как не было здесь и каких-либо доказательств недавнего нахождения здесь людей, по крайней мере, в пределах последних нескольких анов. Нет, следы человеческих ног на песке были, но поверх них отпечатались лапки болотного жука, который выбирается на берег только ночью. Соответственно мужчины могли оставить свои следы не позднее предыдущей ночи. Кроме того, сглаженный по краям песок тоже указывал на то что со времени оставления следов прошло несколько анов, а скорее, что они здесь появились вчера утром или даже позавчера вечером.

Долгий жалобный крик повторился снова. В тот же самый момент я увидел, как над верхушками ренса поднялась маленькая голова существа, точнее, маленькая по сравнению с размером его тела и размахом крыльев. Сразу привлекали к себе внимание, похожие на хобот или на клюв, длинные узкие челюсти, усыпанные острыми зубами, и не менее длинный нарост на затылке, должный уравновешивать вес челюстей, а также придавать дополнительную устойчивость в воздухе, особенно на взлете.

Я осторожно высунулся из ренса. Но похоже, недостаточно осторожно, поскольку существо обернулось и уставилось на меня. Именно в этот момент оно раскрыло свои крылья, продемонстрировав их впечатляющий размах. Впрочем, восхищался я не долго, монстр почти сразу сложил их, прижав к телу. Да, признаться, такого я раньше, действительно, не видел. Помимо огромных крыльев и странно выглядевшей головы, ящер отличался интересной формы хвостом. Он был длинным, змееподобным, заканчивавшимся плоским, похожим на лопату или весло расширением, которым монстр хлестал по песку. Это расширение на хвосте, как мне кажется, выполняло ту же роль, что и хвостовое оперение птицы или стабилизатор самолета, то есть увеличивало устойчивость в полете.

Монстр с шипением и хрипом выпустил воздух из легких.

Посреди островка из песка вертикально торчал довольно высокий, порядка семи футов, крепкий шест диаметром около четырех дюймов. В ярде от основания, сквозь отверстие в шесте была вставлена горизонтальная круглая поперечина в фут длиной. В трех с половиной гореанских футах выше нее, почти у самой вершины, имелась еще одна, точно также закрепленная, перекладина, но длиннее, длиной около ярда. Обе горизонтальные жерди в диаметре составляли приблизительно два дюйма. Если бы они были предназначены для удержания мужчины, то их бы сделали гораздо толще, да и вертикальный шест был бы соответственно выше. Однако для той блондинки, что занимала место на шесте, они были более чем достаточны. Ноги женщины опирались на нижнюю перекладину, и надежно удерживались на ней шнурами, руки же были перекинуты через верхнюю крестовину, бывшую у нее за спиной, а затем связаны шнурами за запястья спереди.

Она запрокинула голову и, глядя в небо, снова издала дикий протяжный вопль. Если она надеялась привлечь к себе чье-то внимание, то у нее это получилось, монстр снова повернулся к ней, и шагнул к шесту, оказавшись от пленницы всего в нескольких ярдах.

Меня, кстати, женщина пока не видела. Она яростно дергалась, выгибалась, извивалась и корчилась, похоже, пытаясь избавиться от пут. Следует признать, что один вид женщины, бьющейся в узах, как впрочем, и просто связанной или закованной, даже в столь простое устройство как рабские наручники, для мужчин является весьма возбуждающим в сексуальном плане.

Кстати, на этом острове, кроме меня, привязанной пленницы и крылатого монстра хватало и другой живности. Во-первых, длинношеий тарларион с веслообразными плавниками, замерший в нескольких ярдах от берега по другую сторону от шеста. Во-вторых, более опасные, по крайней мере, в данный момент, и пара коротконогих и длиннотелых тарларионов крутившихся на песке прямо у подножия шеста.

Женщина снова задергалась, впрочем с ожидаемым результатом, ничем не отличавшимся от ее прежних попыток.

Да, решил я, пожалуй, она довольно привлекательна. И, конечно же, я узнал ее.

Она была выставлена на съедение тарларионам. Похоже, ненависть ренсоводов к ней, оказалось столь велика, что даже несмотря на ее привлекательность, обычно являющуюся самой надежной защитой и спасением для женщины, они не стали ни продавать ее, ни оставлять у себя в качестве рабыни. Возможно, они были не так уж и не правы в данном вопросе. К тому же, то, к чему ее приговорили, было приемлемо для нее, с той точки зрения, что она была свободным человеком. Впрочем, будь она рабыней, с ней могли бы поступить точно также, но только по прихоти ее владельца, однако, на Горе придумано много чего, что можно сделать с рабыней, что было бы намного лучше, приятней и полезнее, чем просто скормить хищникам.

Блондинка снова закричала и принялась дергаться. Да, подумал я, наблюдая за ее беспомощными попытками, можно сделать много чего.

Мне стало интересно, как будет смотреться ошейник на ее шее. Наверное, неплохо, решил я, но тут же напомнил себе, что передо мной свободная женщина. Это делало ее в некотором смысле особенной и доставляло некоторые неудобства.

Крылатый ящер повернулся к длинношеему тарлариону и угрожающе зашипел. Длинношеий, признавая свою слабость, начал медленно, не сводя взгляда с противника, перебирать плавниками, смещаясь назад в воду. Лишь когда его туша полностью скрылась под водой, а над поверхностью осталась только шея, он повернулся и исчез в болоте.

— Убирайся! Убирайся! — верещала девица огромному хищнику, возвышавшемуся на краю пляжа.

Подобные восклицания понять, конечно, можно. Более того, я полагал, что для испуганной женщины они вполне естественны. С другой стороны, если она выкрикивает их, прекрасно сознавая, что они не более чем простой шум, это кажется немного странным. Например, никто, конечно, не ожидает, что такое животное понимает гореанский. Кроме того, разве она еще не поняла, что была выставлена для угощения тарлариона и, учитывая высоту ее положения над сушей, возможно именно для этого существа? А еще, неужели она не понимает, что если она не будет забрана с этого шеста, если можно так выразиться, вовремя, то она все равно погибнет только уже от жажды, голода или перегрева? Разве, учитывая все это, она не должна сама с нетерпением ждать челюстей?

— Уходи! — снова закричала женщина.

Да, похоже, не ждала. Ну ладно, пожалуй, женщине оказавшейся в такой ситуации можно простить определенную истеричность или временную нелогичность поведения. Хотя, как знать, окажись я в подобном тяжелом положении, возможно, и я вел бы себя точно так же. Для того, кто находится в моем положении, легко относиться критично к действиям того, кто оказался в ее ситуации. Кроме того, кто может знать заранее, вдруг это существо чье-то домашнее животное, и может отозваться на определенные слова, сказанные по-гореански, а если человек попал в настолько отчаянную ситуацию, то хватаясь за такую вероятность, как утопающий за соломинку, он может проверить еще и английский, итальянский язык или даже финский языки.

Неуклюже переваливаясь с боку на бок, крылатый монстр прополз еще четыре или пять ярдов, и оказался в каких-то нескольких фитах от испуганно орущего угощения. Голова монстра была теперь приблизительно в двенадцати футах от грунта.

— Убирайся! — заплакала женщина. — Уходи!

Ящер снова раскрыл свои крылья, представлявшие кожистую мембрану, растянутую между его задними лапами и чрезвычайно длинными четвертыми пальцами передних. Он угрожающе зашипел на тарларионов ползавших вокруг шеста. Один из них отполз назад, но другой, по-видимому, решив побороться за потенциальную добычу, открыл челюсти и зашипел в ответ. Его противник, недолго думая, принялся раз за разом хлопать крыльями. Я не ожидал полученного эффекта, а потому от неожиданности, чуть не споткнувшись, отпрянул назад, обратно в заросли ренса. Удержаться на ногах оказалось трудно, двигаться вперед невозможно. Порывы ветра вперемешку с песком, живо напомнили мне бурю в Тахари. Держа руку перед лицом, я прятал глаза и рот от летящего в меня колючего песка. Сквозь шквал я услышал, как коротконогий тарларион издал какой-то странный звук, и из-под руки увидел, что он оторвался от песка и встряхнулся. Следом я услышал, как хрустнула его спина. Удары гигантских крыльев стали резче, и монстр, борясь с весом тарлариона, взмыл в небо. Затем, поднявшись до высоты, возможно футов сто или около того, он выбросил свою ношу в болото. За стеной ренса я, конечно, не видел место падения, но слышал мощный всплеск где-то в двухстах или трехстах футах от того места, где я стоял. Быстро приближающаяся темная тень скользнула по воде, и, через мгновение, когтистые лапы болотного монстра уперлись в песок, примерно в том же месте, где он приземлился в первый раз. Все это заняло не больше нескольких инов. Признаться, до этой наглядной демонстрации, я понятия не имел ни о том, какая мощь заключена в этом существе, ни о том, что оно могло поднять вес такого животного как болотный тарларион. Значит, вес мужчины или женщины, был для него ничем. Стоит ли удивляться, что многие считают хищного ула, крылатого тарлариона, истинным монархом дельты.

Теперь ящер, снова, направился к пленнице, которая не придумала ничего нового, и запрокинув голову, закрыв волосами шест, заверещала и принялась вырываться. Понятное дело, толку от этого было немного. Привязали ее превосходно. Причем привязали именно для тарлариона, насколько я могу судить. И это — все. Почему тогда я должен вмешиваться?

Женщина разрыдалась.

Крылатый ящер теперь стоял прямо перед ней. Пленница находилась в пределах досягаемости его челюстей, вид которых на таком близком расстоянии от себя заставил женщину забиться в панике.

Да, надо признать, она более чем симпатична. К сожалению, она — свободная женщина. Впрочем, на мой взгляд, этот недостаток, не более, чем нелепость, оплошность закона и цивилизации, легко поправим.

Челюсти ула открылись настежь, словно давая жертве полюбоваться острыми зубами.

Должен ли я вмешиваться, спрашивал я себя.

У меня не было никаких сомнений, относительно того, что хищник легко может сдернуть женщину с шеста или даже, если веревки выдержат, выдернуть шест из песка вместе с угощением.

Пленница постаралась прижаться спиной к шесту еще сильнее, словно было недостаточно державших ее беспощадных пут.

Так должен я вмешиваться или нет?

Зажмурившись, она отвернула голову в сторону и закричала от ужаса.

Ул вытянул шею, с явным намерением снять свое угощение с шеста.

— Хо! — неожиданно, пожалуй, даже для самого себя, крикнул. — Хо!

Животное обернулось, и уставилось в мою сторону, а женщина издала какой-то странный звук, нечто среднее между удивлением и беспомощной истерикой.

Подняв крупный камень, я швырнул его в огромную неподвижную мишень, возвышавшуюся неподалеку, попав по левой кожистой перепонке монстра.

Женщина принялась дико крутить головой, пытаясь увидеть меня, и с новой силой закричала:

— Спасите меня! Спасите меня! Спасите меня!

Ул, к моему сожалению, не казался сколь-нибудь обеспокоенным тем камнем, который я в него бросил. Кстати, таким камнем человеку могло размозжить голову.

Я поднял другой камень и отправил его в полет вслед за первым. На этот раз я попал в грудь.

— Прочь! — крикнул я. — Прочь!

Я еще покричал немного, пока для меня не стало окончательно ясно, что громкие звуки на ула не действуют, а гореанского он не понимает. В конце концов, это было мое дело, хотел и кричал. Собственно у каждого человека может возникнуть желание сделать что-то, что касается только его, и зависит это от характера каждого отдельно взятого индивидуума. Кроме того, что может подразумевать тот или иной человек, скажем, говоря: «Иди сюда, старина. Попьем чайку?» или что-нибудь вроде того. Да ничего особенного. По крайней мере, посредством таких криков можно выразить себя, провентилировать эмоции. И я понял это, если не самого ула. Впрочем, мне этого было достаточно.

— Помогите! — а надеждой в голосе закричала пленница.

Лично я думал, что лучше бы она кричала, что-то вроде: «Бегите, спасайте себя!». Это было бы советом, достойным тщательного рассмотрения.

Ящер шагнул в моем направлении. К моему великому сожалению, этот ул нисколько не боялся людей. Признаться, я тешил себя надеждой, что, услышав мои крики и получив камнем в грудь, он улетит. Зря надеялся, улетать он явно не собирался. Тогда я сам сделал несколько шагов назад ближе к ренсу. Монстр повторил мой маневр, в смысле шагнул вперед. Я вытащил меч из ножен, и прикинул, что если ул начнет атаковать меня ветром поднятым ударами своих мощных крыльев, то разумнее всего будет отойти в заросли за спиной. А если по пути я оступлюсь, то можно попытаться отбиться клинком лежа на спине. Из того, что я видел, можно было сделать вывод, что ящер, по-видимому, попытается схватить меня своими челюстями. На мой взгляд, у меня были неплохие шансы защититься от такого подхода. Я рискнул предположить, что раз уж мне так мало известно об улах, то и он был не знаком с людьми и их сталью. Но ул почему-то не начинал размахивать своими крыльями. Вместо этого, он приблизился ко мне, и внезапно бросил свои челюсти вперед, одновременно повернув голову на бок. Я рефлекторно ответил рубящим ударом. Осколки костей и зубов брызнули в разные стороны. Ул отдернул голову. Признаться, я сомневался, что он почувствовало сильную боль, скорее легкий дискомфорт. Следующую атаку ул начал внезапным ударом крыльев. Но на этот раз ящер не стал поднимать ветер, а сразу взлетел на пару ярдов в воздух и паря бросился на меня, пытаясь схватить когтями задних лап. Присев, наполовину ослепленный песком и ренсом летящим мне в лицо, я, особо не целясь, махнул клинком перед собой и с кувырком ушел в сторону, успев почувствовать, что попал. На мече осталась кровь. Ул поднялся выше, выйдя из пределов моей досягаемости, и паря, сделал пару кругов над островом. Затем он хлопнул крыльями и спустился на песок у кромки воды. Песок под его левой когтистой лапой сразу окрасился в красный цвет. Ул поднял свою лапу, с которой летели капли крови, и облизал ее своим длинным языком. Потом он снова перевел взгляд на меня, и резко взмахнул крыльями. Туника надулась пузырем на моей спине и затрещала, грозя порваться. Похоже, я его здорово рассердил. А я-то уже начал надеяться, что если не победил, то хотя бы обескуражил его, и монстр сейчас ударит крыльями и улетит, предпочтя утолить свой голод где-нибудь в другом месте богатой на добычу дельты.

Однако теперь я занимал все его внимание. Насколько мне известно, многие полагают, что слин — животное, самое знаменитое своим упорством. Но я знал другое существо, не менее упорное и куда более опасное, с давних пор ставшее одним из самых опасных союзников человека. Пусть теперь ул познакомится с ним, подумал я, решив выпустить на свет мистерию пламени.

В мои намерения входило, воспользовавшись высохшим ренсом, в изобилии имевшемся на острове, просто поджечь его зажигалкой, это простое устройство, немногим большее, чем круглое кресало и кремень, имелось в моем кошеле. Однако ящер не собирался отдавать мне инициативу, и быстро двинулся на меня, распахнув свои челюсти. Я нырнул в ренс, а хищник, у которого не вышло сомкнуть свои челюсти на мне, распахнув крылья, взлетел над зарослями, и пронесся мимо. Стебли ренса почти легли на воду, по которой понеслись волны, словно от штормового ветра на море. Падая на спину, я успел дотянуться мечом до пронесшейся надо мной темной фигуры, хотя и сомневался, что это могло нанести ей сколь-нибудь значительный ущерб. Оказавшись на в воде, я скользнул под притопленный ствола дерева, по-видимому, смытый где-то на берегу Воска и застрявший в болоте. Неплохое убежище. И кстати, на меня, действительно, попала его кровь, а значит, раны, нанесенные улу были достаточно глубоки. Мне дважды удалось попасть ему по челюстям и один раз по лапе.

Крылатый ящер, набрал высоту и принялся кружить над островом, временно выйдя из боя, то ли из-за боли, то ли потеряв меня из виду, точно сказать трудно. Теперь я опасался, что хищник может вернуться к столбу, снова перенеся свое внимание на женщину.

— Хо! — крикнул я, появившись из-под ствола дерева и размахивая руками.

Свой меч я вложил в ножны, и бросился спешно сгребать ренс в кучу. Заметив меня ул начал разворачиваться в мою сторону, но искры, высеченные мной, уже рассыпались по снопу сухих стеблей, лежавшему у моих ног. Хищник, полого планировал ко мне, его задние лапы с открытыми когтями были опущены вниз. В последний момент, я упал на песок и выкатился из-под его удара. Промахнувшийся в очередной раз ул яростно зашипел и, набирая высоту, ушел на второй заход. Но собранный мною сноп уже горел. Схватив этот импровизированный факел, я бросился в заросли, поджигая по пути сухие верхушки ренса, оставляя за собой огненный след. Прошло не более ена, и вся плантация вокруг меня полыхнула пламенем, и окуталась облаком сизого дыма. Похоже, с огнем ул знаком не был, зато видел меня, бегавшего среди разгоравшихся стеблей, и не недолго думая начал свою новую атаку. Уже через мгновение, шипя в боли, он улепетывал прочь, и вскоре исчез за из виду.

Отбросив в сторону ренсовый факел, уже догоревший почти до моей руки, я нырнул, спасаясь от жара и поплыл под водой выбираясь из догоравшей плантации. К острову я подошел чуть в стороне от дымящихся, почерневших стеблей. Сколько я не обшаривал глазами небо, на ула так и не заметил. Улетел. Можно было выходить на берег. Меня трясло от избытка адреналина. Все, не хочу иметь ничего общего ни с улами, ни с кем-то подобным.

— Он улетел? — спросила женщина, которую трясло не меньше.

— Думаю, да, — севшим голосом ответил я.

Будь у меня копье, не думаю, что встреча с улом была бы такой уж неприятностью. Хищник нисколько не боялся людей и открыто атаковал в лоб. Только вот копья у меня не было. Возможно, я сделал ошибку, что не прихватил одно из них в тот день, когда потрошил солдатские запасы на острове, несколько дней назад. В оправданье можно сказать, я тогда сильно спешил, мухи и близость солдат не располагали к тому, чтобы сесть и составить список всего необходимого в пути.

— Освободи меня, — потребовала пленница.

— Неужели Вы не хотите хотя бы поблагодарить меня за свое спасение? — осведомился я.

— Защита женщины — это обязанность мужчины, — заявила она.

— О-о-о, — протянул я озадаченно.

— Освободи меня, — повторила женщина уже не так уверенно.

— Но Вы же выставлены здесь в качестве угощения для тарлариона, — напомнил я. — нельзя же лишать его такого удовольствия.

Женщина снова принялась дергаться, на этот раз недолго.

— Но Ты же освободишь меня? — спросила она, но уверенности в голосе стало как-то еще меньше.

Я промолчал, с интересом разглядывая привязанное тело.

— Освободи меня! — крикнула она, но, так и не дождавшись какой-либо реакции, неуверенно добавила: — Пожалуйста.

— Ты хорошенькая, — констатировал я.

Маленькие стопы женщины опирались на нижнюю перекладину. Я отметил, что ногти пальцев ног не были накрашены, что и неудивительно. Такое вызывающие поведения, было бы неслыханным нарушением всех возможных традиций, причем не только среди гореанских свободных женщин, но даже и среди рабынь. Обычный гореанин к данному вопросу подходит так — раз ногти на пальцах рук и ног по своей природе, скажем, не красные, то они и не должны быть таковыми. Точно также, с осуждением они рассматривают и окрашивание волос. С другой стороны украшение рабынь такими средствами как бусы и косметика, например, помада, тени для век, духи и многое другое, особенно вечером, весьма распространенное явление. Полагаю, что исходя из тех же соображения, рабыне можно накрасить ногти и на руках и на ногах. В конце концов, она — домашнее животное, которое может быть украшено в соответствии со вкусами ее хозяина. Негативное же отношение к окрашенным волосам, я думаю, является следствием коммерческих отношений. Никто же не хочет, купить девушку с темно-рыжим оттенком, редким и очень ценящимся на Горе, а затем обнаружить, что она была, скажем, блондинкой. В случае такого мошенничества, само собой, закон гарантирует возврат денег. Так что работорговцы сделают все от них зависящее, чтобы установить натуральный цвет волос своих новых пленниц или приобретений, в конце концов, это является одним из пунктов в сопроводительных бумагах рабыни, наряду с отпечатками пальца, измерениями, типом клейма и тому подобными характеристиками.

А лодыжки женщину, действительно, заслуживали внимания, что бы я ни говорил в прошлый раз. Правда, в этот раз они по большей части были скрыты витками шнура, посредством которого крепились к шесту и крестовине. Впрочем, и обнаженные икры и бедра были более чем превосходны, как и низ ее живота, со всеми его прелестями и выпуклым округлым лобком. Талия, венчавшая бедра, охваченная тремя петлями шнура, так и просила положить на нее мужские руки и измерить ее обхват. На животе были видны глубокие отметины, отмечавшие те места, откуда сместились шнуры во время ее отчаянных рывков. В промежутках между туго натянутыми шнурами выступали округлые валики. Запястья, опоясанные тремя витками каждое, торчали по бокам. У нее не было ни единого шанса, вытащить руки из-за барьера верхней перекладины, проходившей под ее локтями ни вверх, ни в стороны. Узость ее талии, столь соблазнительно подчеркнутая опоясывающими ее шнурами, с предсказуемой и сочной плавностью расширялась вверх переходя в невыносимо восхитительные, изящные прелести верхней части ее тела, в уязвимые в своей мягкости груди, округлые плечи и соблазнительное горло. Я оценил взглядом небольшие изящные предплечья и плечи, потом уделил внимание лицу и волосам.

— Прекрасно выглядишь, — высказал я общее впечатление от осмотра.

Ина покраснела, от корней волос до пальцев ног.

— Пожалуйста, не смотрите на меня так! — простонала она, и поняв, что я не собираюсь ни отворачиваться, ни прерывать осмотр, а наоборот, получаю от этого удовольствие, добавила: — Пожалуйста!

Следует признать, что Ина была весьма привлекательна. Я бы даже сказал, была достаточно привлекательна, чтобы быть рабыней. Действительно, ее формы заслуживали комплимента — превосходные рабские формы. Интересно, знала ли об этом она сама?

— Пожалуйста! — всхлипнула женщина.

Да, будь она заклеймена и в ошейнике, не думаю, что нашелся бы кто-то, кто теплым днем на открытом невольничьем рынке отказался бы полюбоваться на нее, прикованную цепью к кольцу, выставленную в палатке или стоящую запрокинув голову с плетью под подбородком на сцене торгов.

— Я беспомощна! — попыталась протестовать она.

Я же продолжил рассматривать ее как это принято среди гореанских рабовладельцев, и не мог не признать, что связанная таким способом, она выглядела превосходно. Если бы не отсутствие клейма и ошейника, ее можно было бы принять за выставленную напоказ рабыню, а не за свободную женщину, привязанную на корм тарларионам.

— Я взываю к вашей чести, — высокопарно обратилась она ко мне, видя что я не собираюсь прекращать начатый осмотр, — воин Ара.

Ну да, на мне же была туника со знаками различия Ара.

— Ты что, из Ара? — осведомился я.

— Да, — поспешила ответить она, — Я — Леди Ина из Ара!

— Зато я никакого отношения к Ару не имею, — озадачил ее я.

Оказывается, она не узнала меня в этой тунике. Впрочем, ничего удивительного, она же видела меня недолго, раздетым, в сумерках несколько дней назад. К тому же шпионка совершенно не ожидала повстречать меня снова, а возможно и подсознательно боялась узнать меня.

— Вы — ренсовод одетый в тунику Ара? — спросила она.

— Возможно, — уклончиво ответил я.

— Я не из Ара, — тут же изменила показания женщина.

— Тогда кто же Ты? — уточнил я.

— Я — простая девушка из деревни ренсоводов, — заявила нахалка.

— А я думаю, что Ты — беглая рабыня, — усмехнулся я.

— Нет! — возмущенно воскликнула она. — Посмотрите, я же не заклеймена!

От ее предложения посмотреть, я отказываться не стал.

— Не смотрите на меня! — взмолилась она, что, на мой взгляд, было совершенно непоследовательно.

— Как же я смогу увидеть, что Ты не заклеймена? — поинтересовался я.

— Тогда смотрите, — простонала Леди Ина, и покраснела еще гуще, под моим взглядом, тщательно исследующим самые распространенные места для постановки клейма.

Я даже немного приподнял ее ноги, словно проверяя, не стоит ли метка на взъеме стопы.

— Ну вот, Вы видите, — нетерпеливо сказала она.

— Некоторые мужчины не клеймят своих рабынь, — пожал я плечами.

— Это глупо! — воскликнула женщина.

— Согласен, — не мог не признать я, — кроме того, это противоречит законам большинства городов, а также и торговому кодексу.

— Конечно, — кивнула она.

Гореанка до мозга костей, она полностью одобряла клеймение рабынь. Подавляющее большинство рабынь на Горе, а в действительности почти все, разумеется, носят клеймо. Помимо вопросов законности, легитимности и прочих лежащих в сфере юриспруденции, это имеет смысл и с точки зрения практических соображений, в частности идентификации ее как объекта собственности. Клеймо позволяет защитить свое имущество, предотвратить его потерю, в случае потери, облегчает ее возврат и так далее. Само собой, главная юридическая цель клейма, несомненно, идентификация женщины, как рабыни. Безусловно, большинство гореан чувствует, что у клейма имеются еще и немалый психологический и эстетический аспект, например, оно помогает девушке понять, что теперь она — рабыня, а также усиливает ее красоту.

— Но Вы же понимаете, что раз я не заклеймена, то совершенно ясно, что я не рабыня!

— Когда я предположил, что Ты, возможно, рабыня, я не имел в виду наличие клейма, — пояснил я.

Женщина гневно вскрикнула, хотя от меня не укрылось, что она была весьма довольна.

— То есть Ты — простая девушка — ренсоводка? — уточнил я.

— Да! — солгала Леди Ина.

— А где находится твоя деревня? — поинтересовался я.

— Там, — неопределенно кивнула она, своей смазливой головкой.

— Ну, тогда я провожу тебя до твоей деревни, — сказал я.

— Нет! — воскликнула женщина.

— Почему это? — разыграл я удивление.

— Я покинула свою деревню! — заявила она.

— Почему? — осведомился я.

— Я сбежала от нежеланного компаньона, — быстро сориентировалась плутовка.

— А зачем Ты забралась на этот шест? — полюбопытствовал я.

— Я не сама, меня ограбили, — ответила Леди Ина, — а потом разбойники привязали меня сюда!

— Странно, — покачал я головой. — Я бы на их месте предпочел продать тебя на границе дельты.

— Они поняли, что я никогда не стану рабыней, — с самым надменным видом заявила она.

— На мой взгляд, Ты вполне могла бы стать рабыней, — заметил я, демонстративно окидывая женщину взглядом, — и возможно даже превосходной.

— Никогда! — закричала она, снова очаровательно краснея.

— Возможно, даже восхитительной, — пришел я к выводу по результатам осмотра.

— Никогда, никогда! — закричала Леди Ина.

— Разумеется, — не обращая внимания продолжил размышлять я, — тебя следует немного обучить. Возможно, вкус плети подвигнет тебя к некоторому пониманию того, что Ты должна быть хороша для кое-чего, и что все аспекты твоей жизни, включая одежду, если, конечно, ее тебе когда-либо разрешат, находятся во власти другого человека.

— Я — свободная женщина! — возмутилась Леди Ина.

— Конечно, — кивнул я, — большинство рабынь, когда-то тоже были таковыми.

Вот тут, она снова дернулась.

— Может, Ты боишься оказаться в ситуации, когда тебе больше не будут позволены твои прихоти, а вместо этого придется повиноваться и служить, немедленно и без сомнений? — осведомился я, любуясь выгибающимся в путах женским телом. — Уверен, Ты понимаешь, как возбуждающе выглядишь двигаясь таким вот образом.

Женщина возмущенно фыркнула, но дергаться прекратила.

— Рабыне иногда приказывают извиваться в путах, или попытаться освободиться, — сообщил я ей. — Правда, они-то как раз знают, что не смогут этого сделать.

На этот раз женщина удержалась и осталась абсолютно неподвижной. Однако это усилие заставило ее тяжело задышать, а наблюдать за ее, то поднимающимися, то опускающимися грудями, было небезынтересно.

— Зато когда они заканчивают дергаться, в бесполезных попытках освободиться, — продолжил я, — они с еще большей ясностью подтверждают для себя понимание своей полной беспомощности.

Подняв глаза, я встретился с яростным взглядом Леди Ины.

— Примерно, как Ты сейчас, — добавил я.

— Освободите меня, — попросила женщина.

— Хорошо, — кивнул я, — я отведу тебя обратно в твою деревню. Может хоть награду какую получу за твой возвращение.

— Я не хочу возвращаться, — испуганно дернулась Леди Ина.

— Это неважно, — отмахнулся я. — Говори, где она находится?

— Если Вы меня вернете, меня насильно отдадут моему компаньону, — попыталась разжалобить меня она, — а он будет держать меня в кандалах.

— Ну и что? — пожал я плечами. — Зато твои щиколотки будут превосходно выглядеть в кандалах.

— Я вас знаю? — внезапно, испуганным голосом спросила Леди Ина.

— Впрочем, кандалы — это вряд ли, более вероятно, что тебя выпорют стеблями ренса, — предположил я.

— Я не знаю, где моя деревня, — снова попыталась увильнуть шпионка.

— Ничего, я могу спросить у людей из окрестных деревень, — заметил я.

— Нет! — вскрикнула она.

— Почему нет? — поинтересовался я.

— Это не разбойники привязали меня сюда, — наконец, созналась Леди Ина.

— Ясное дело, — усмехнулся я, — если бы на тебя напали разбойники, то они связали бы тебя по рукам и ногам, и доставили к границе дельты, чтобы там продать тебя в рабство.

Женщина раздраженно уставилась на меня сверху.

— Ты попалась на лжи, — усмехнулся я, видя как она прижалась спиной к шесту. — Повезло тебе, что Ты не рабыня.

— Да, я не из ренсоводов, — призналась Леди Ина.

— Думаешь, я этому удивлен? — спросил я. — Сомневаюсь, что среди ренсоводов найдется хоть один, говорящий с акцентом Ара.

— А вот я никак не могу определить ваш акцент, — сказала она.

Я замолчал. Несомненно, мой гореанский нес на себе оттенки диалектов самых разных регионов Гора. Кроме того, хотя в действительности мне это было не настолько ясно, но похоже, что у меня остался еще и английский акцент. Многие рабыни, женщины, привезенные сюда с Земли, в услужение гореанским рабовладельцам, говорили мне об этом. Я даже не бил их за это.

— На чьей Вы стороне? — поинтересовалась Леди Ина.

— А Ты сама-то на чьей стороне? — ушел я от ответа.

— Я не думаю, что Вы — ренсовод, — заметила она.

— Это верно, — не стал отрицать я. — Я не ренсовод.

— Но Вы также сказали, что не из Ара, — внезапно вспомнила женщина, и в ее голосе прорезались нетерпеливые нотки.

— Верно, — кивнул я.

— И, судя по акценту, Вы точно не из Ара! — воскликнул Леди Ина.

— Конечно, — подтвердил я.

— Тогда освободите меня! — ликующе, потребовала женщина.

— Почему? — разыграв удивление, спросил я.

— Мы — союзники! — заявила она.

— Каким это образом? — уточнил я.

— Я — агент Коса! — воскликнула Леди Ина.

— И как же Ты здесь оказалась? — полюбопытствовал я.

— Была сожжена деревня ренсоводов, — ответила женщина, — дотла. Позже, ренсоводы, собрав силы, атаковали колонны правого фланга армии Ара двигавшейся через дельту. Немного позже, моя баржа попала в засаду. Мои телохранители скрылись на болотах, оставив меня одну. Мне захватили, и, несмотря на то, что я свободная женщина, раздели и связали! Баржу они сожгли. Меня доставили в какую-то деревню ренсоводов, и, как была голой, бросили в закрытую душную хижину, правда, развязали. Какое-то время, кажется несколько дней, снаружи ужасно жужжали мухи, но внутри хижину было спокойно. После того, как мухи исчезли, меня еще какое-то время продержали в той же хижине, но при этом опять связали руки и ноги. А вчера утром меня принесли сюда.

Я счел возможным на этот раз поверить в рассказ Леди Ины, просто не в ее интересах было и дальше лгать. Кроме того, тот самый шест, который я подобрал на болотах и использовал для управления своим плотом, прежде был позолочен, хотя и облез и обгорел.

— Зачем они привязали меня здесь? — спросила женщина. — Они же не могли не знать о том, что здесь водятся тарларионы?

— Так именно для тарларионов тебя сюда и выставили, — усмехнулся я. — Неужели Ты этого так и не поняла?

— Но за что? — спросила она.

— За сожженную деревню, — как маленькой объяснил я.

— Но я сообщила им о том, что служу Косу, — сказала Леди Ина.

— Подозреваю, Ты говорила им много чего, и кроме этого, — предположил я.

— Конечно, — не стала отрицать женщина.

— С арским акцентом, — добавил я.

— Ну да, — кивнула она.

— А может Ты еще и угрожала им? — уточнил я.

— Да, — признала женщина.

— Еще и лгала им через каждое слово, — предположил я.

— Да. Но это все равно не имело никакого значения, поскольку ренсоводы, как выяснилось, даже не говорят по-гореански.

— С чего это Ты взяла? — удивился я.

— Они ни разу не заговорили со мной, — ответила Леди Ина.

— Они отлично говорят по-гореански, — сообщил я ей, — хотя, что и говорить, с акцентом, который ближе к тому, что распространен в западном бассейне Воска, чем в бассейнах и банях Ара.

Леди Ина резко побледнела.

— Но, по крайней мере, — усмехнулся я, — они отнеслись к тебе как к свободной женщине, выставив здесь для угощения тарларионов.

— Почему же тогда они не оставили меня себе, хотя бы как… в качестве…, - Леди Ина запнулась и замолкла.

— В качестве рабыни? — осведомился я, помогая ей договорить.

— Да! — закивала женщина.

— Подозреваю, тому были разные причины, — пожал я плечами.

— Какие именно? — заинтересовалась она.

— Сожженная деревня, месть, их ненависть к Ару, — перечислил я первые же пришедшие в голову.

— Но я же — женщина! — возмутилась Леди Ина.

— Возможно, — кивнул я. — По крайней мере, тело у тебя женское.

— Я — женщина! — воскликнула она. — Женщина полностью!

— Как такое может быть, — полюбопытствовал я, — если Ты еще не рабыня?

Женщина сердито дернулась в кожаных путах. Мне кстати стало интересно, что она будет делать теперь, в сложившейся весьма непростой для нее ситуации. Начнет ли она естественно и легкомысленно, привлекать внимание к уникальности и особенности ее пола, его отличиям от мужчин и его праве на особое отношение.

— Но я все равно не понимаю, почему они оставили меня здесь? — не отставала она от меня. — Почему они не оставили меня в живых, пусть и рабыней?

— Честно говоря, поначалу я тоже задавался этим вопросом, — сказал я.

— Ни и? — выжидающе посмотрела на меня Леди Ина.

— Из того, что Ты мне рассказала, я сделал определенные выводы, — признался я, — лично для меня ответ ясен.

— И что же? — нетерпеливо заерзала женщина.

— Подозреваю, что причина в их оценке твоего характера, — ответил я.

— Я не понимаю, — сказала она.

— Просто они не рассматривали тебя как достойную того, чтобы стать рабыней, — объяснил я.

— Что! — почти возмущенно воскликнула Леди Ина.

— Да, — кивнул я, — я подозреваю, что они решили, что Ты недостойна быть рабыней.

— Но свободная женщина в тысячу раз ценнее любой рабыни! — возмутилась она.

— Вот только многие мужчины, — усмехнулся я, — ценят рабынь в тысячу раз выше, чем свободных женщин.

Мои слова заставили Леди Ину выкрикнуть что-то сердитое, но непонятное. Кстати, меня заинтересовало, что она упомянула применительно к свободной женщине определенную ценность.

— Правда, — продолжил я, — многие также полагают, что свободная женщина и рабыня — это одно и то же, за исключением юридической формальности.

— Надеюсь, говоря это, Вы не подразумеваете, что рабыни — фактически свободные женщины? — уточнила она.

— Нет, — усмехнулся я. — Все с точностью до наоборот.

— Слин! — возмущенно бросила женщина. — Слин!

— Свободные женщины — это те же рабыни, только пока без ошейника, — закончил я гореанскую поговорку.

— Слин! — крикнула Леди Ина.

— Ну ладно, мне пора, — сказал я, разворачиваясь в сторону своего плота.

— Эй, постойте! — закричала она. — Вы должны взять меня с собой! Я знаю, Вы на стороне Коса! Так же, как и я! Я родом из Ара, но я — агент Коса. Мы с вами — союзники!

— То есть, Ты признаешь, что являешься косианской шпионкой? — уточнил я.

— Да, — несколько нерешительно ответила Леди Ина.

— Правда? — переспросил я.

— Да, — шепотом подтвердила женщина.

— Говори громко и ясно, — потребовал я.

— Я — косианская шпионка, — заикаясь, заявила она.

— А теперь еще отчетливее и громче, — приказал я.

— Я — косианская шпионка, — отрапортовала женщина.

— Замечательно, — похвалил я.

— А теперь освободите меня, — потребовала шпионка.

— Только я не отношу себя, ни к сторонникам Коса, ни к сочувствующим Ара, — сообщил я.

— Но Вы же не из Ара! — воскликнула женщина, явно запутавшись.

— Повторяю, я не имею никакого отношения ни к Ару, ни к Косу, — сказал я.

— Какой у вас Домашний Камень? — внезапно спросила она, задрожавшим голосом.

— Порт-Кар, — коротко бросил я.

У женщины вырвался стон ужаса. Говорят, что в Порт-Каре цепи девушек рабынь самые тяжелые. Я снова повернулся, делая вид, что ухожу.

— Подождите! — в отчаянии закричала шпионка, а когда я повернулся и выжидающе посмотрел на нее, быстро проговорила: — Освободите меня! Я богата! Я хорошо заплачу вам!

— Единственное богатство, которое у тебя есть в наличии в данный момент, — усмехнулся я, — значительным не выглядит. Это всего лишь то, что ренсоводы привязали шнурами к шесту.

— Я отдам вам это! — заверила меня Леди Ина.

— Все это уже и так мое по праву взятия, — указал я ей.

— Ну так возьмите, — предложила женщина.

— Мне пора в путь, — сказал я.

— Вы не можете оставить меня здесь! Здесь же тарларионы! — заплакала она.

— Ренсоводы сочли целесообразным поместить тебя на этом шесте, — напомнил я. — Кто я такой, простой человек из Порт-Кара, чужак в дельте, чтобы оспаривать их решение?

— Они же варвары! — возмутилась Леди Ина.

— Возможно, все же меньшие, чем я, — пожал я плечами.

— Освободите меня, — снова попросила она.

— Почему я должен это сделать? — полюбопытствовал я.

— Я не останусь в долгу, — пообещала шпионка.

— В каком смысле? — уточнил я.

— Чисто по-женски, — намекнула она, потупившись.

— Говори яснее, — велел я.

— Как женщина, согласная на все! — сглотнув, проговорила Леди Ина.

— Это становится интересным, — протянул я.

— Интересным? — переспросила Леди Ина.

— Да, — кивнул я, — Ты уже торгуешь своей красотой.

— Да, — признала она.

— Но мне кажется, что Ты просто не имеешь ничего другого, что можно было бы предложить, — заметил я.

Леди Ина снова покраснела до корней волос.

Свободная женщина, в принципе может заключить сделку, используя свою красоту, и это, конечно, нередко случается. И это совершенно отличается от ситуации рабыни, чья красота, как и она сама, принадлежит рабовладельцу, который вправе использовать в сделке и то и другое.

Я смотрел на нее и ждал.

— Я готова подчиниться вам, если Вы того пожелаете, — выдохнула женщина. — Я буду вашей рабыней.

— Остерегайся своего языка, — предупредил я, — как бы он случайно не произнес слова самопорабощения.

Такие слова, будучи сказаны женщиной, не могут быть забраны назад, ибо та, которая произнесла их уже рабыня.

— Тем не менее, если Вы пожелаете, — повторила она, — я скажу их!

— И будешь рабыней? — осведомился я.

— Да! — ответила Леди Ина.

— Неужели Ты меня не узнаешь? — спросил я.

— А должна? — удивилась она.

— А Ты вспомни лагерь на болоте на юго-востоке отсюда, несколько дней назад, — намекнул я, — вечер, закованный пленник?

Она уставилась на меня, и в глазах ее мелькнул испуг.

— Не Ты ли, намеревалась замучить меня, беспомощно стоящего на коленях перед тобой, видом своих лодыжек? — усмехнулся я.

— Ой! — только и смогла выдавить из себя она, когда я провел пальцами по ее щиколоткам.

— О, да, — протянул я, — я был прав, они будут превосходно выглядеть в кандалах.

— Вы! — всхлипнула шпионка, теперь уже бывшая.

— Точно, — кивнул я.

Женщина запрокинула голову и застонала. С болот прилетел тоскливый рев тарлариона. Голодный, похоже. Леди Ина дернулась, как от удара, услышав этот звук. Ее глаза расширились от страха.

— Я — женщина, — внезапно жалобным голосом произнесла она.

Я видел, что это было правдой. Несмотря на ее характер, под всей ее холодностью, в глубине души, в сердце, она была женщиной.

— Желаю тебе всего хорошего, — сказал я.

— Не уходите! — взвизгнула она.

— Возможно, Ты сможешь освободиться сама, — предположил я.

— Мои ноги связаны! — всхлипнула женщина.

— Да, кажется, они действительно, хорошо удерживаются, будучи привязанными к шесту и перекладине. Честно говоря, я сомневаюсь, что у тебя получится освободить.

— И мои руки! — добавила она.

— О, да, — улыбнулся я, — они тоже кажутся мне превосходно связанными, просто и эффективно.

— Пожалуйста, — простонала Леди Ина. — Пощадите!

— Интересно, понимаешь ли Ты, насколько умны, оказались ренсоводы? — спросил я.

Женщина подняла на меня удивленные глаза. Похоже, не поняла.

— Ты не можешь даже попытаться перетереть шнуры о дерево, ни один из трех, — объяснил я. — Просто дерева касаются только руку, а шнуры, от запястья к запястью идут через живот. Да, умные ребята. Что дерево, что кожа, намного крепче твоей плоти.

— Вы прекрасно знаете, что я не смогу освободиться, — всхлипнула Леди Ина. — Я абсолютно беспомощна!

— В этом Ты права, — согласился я.

Тарларион снова проревел на болоте, на сей раз гораздо ближе.

— Но Вы же рисковали своей жизнью, чтобы спасти меня! — напомнила она.

— Поверь мне, — сказал я, — с тот момент, я не понимал, что рисковал. Я был уверен, что тот ящер после первого камня просто улетит.

— Но он не улетел, — заметила шпионка.

— Верно, — проворчал я. — К моему сожалению.

— Получается, что Вы защищали меня! — сделала она вполне логичный вывод, надо признать.

— По крайней мере, так может показаться, — кивнул я.

— А еще Вы привлекли к себе его внимание, когда поняли, что он опасен и улетать не собирается! — торжествующе воскликнула женщина.

— И что? — спросил я.

— Таким образом, получается, что я вас заинтересовала! — заявила нахалка. — Вы хотели меня!

— Расправь плечи, — приказал я, — выпяти грудь, подними подбородок.

Она повиновалась немедленно и, как ни странно, красиво.

— Да, — сказал я, — вижу, что Ты могла бы представлять интерес для мужчины.

Кроме того, я не без интереса отметил, как хорошо она повиновалась.

— Вы хотите меня, — уверено заявила она и потребовала: — Освободите меня!

— Разумеется, хочу, — признал я, но тут же пояснил: — Прошло слишком много времени, с тех пор, как у меня была женщина.

— Я — желанный трофей! — рассердилась Леди Ина.

— Ты даже не рабыня, — напомнил я.

Женщина раздраженно вскинула голову.

— Ты — девственница? — полюбопытствовал я.

— Нет, — мотнула головой она. — Я не девственница. Я позволила мужчинам заняться со мной любовью дважды. Я уверяю вас, что смогу выдержать это.

Это ее заявление заставило меня улыбнулся.

— Вы предпочли бы, чтобы я была девственницей? — напряглась женщина.

— Нет, — отмахнулся я.

С девственницами зачастую возникали разного рода проблемы, в особенности в психологическом плане. Кроме того, их сексуальные реакции обычно требовали длительного углубления и оттачивания. В целом я, как и большинство гореан, предпочитал вскрытых женщин. И, по понятным причинам, большинство женщин вскрыто. Например, девственницы, почти никогда не попадаются на невольничьих рынках.

Леди Ина выжидающе смотрела на меня с шеста.

— Надеюсь, Ты понимаешь, — усмехнулся я, — что лгать в этом вопросе бессмысленно.

— Понимаю, — кивнула она.

— С другой стороны, Ты, оказавшись на мехах, в практическом плане, мало чем будешь отличаться от девственницы.

— Нет, — поспешила заверить меня Леди Ина, — я дважды позволила мужчинам заниматься со мной любовью.

— Наверное, это были удачливые товарищи, — заметил я.

— Никому из них я не разрешила повторить это снова, — сообщила она.

— Нисколько не сомневаюсь, что они провели годы в тоске, — усмехнулся я.

— Возможно, — сказала она. — Не знаю.

— Значит, Ты уверена, что сможешь это выдержать? — уточнил я.

— Да, — кивнула женщина, — я смогу выдержать это.

Она немного прянула назад, увидев нож, блеснувший в моей руке, но я лишь очень осторожно, подсунув самый его кончик между кожей ее лодыжек и витками шнура, освободил ее ноги.

— Ах, — с неподдельным облегчением вздохнула Леди Ина.

На коже от шнуров остались довольно глубокие отпечатки шнуров. Впрочем, эти отметины должны были бесследно исчезнуть через пару анов. Шнуры не были затянуты слишком сильно, не врезались глубоко в кожу и не повредили ее.

Я окинул женщину взглядом.

— Мои руки, — напомнила мне она. — Я все еще беспомощна!

— Возможно, теперь мне следует оставить тебя, — предположил я.

— Нет! — запротестовала Леди Ина. — Нет!

— Ты просишь освободить тебя? — осведомился.

— Да, да! — прорыдала она.

— Тогда, говори, — велел я.

— Пожалуйста, освободите меня, — всхлипнула женщина. — Я прошу об этом! Я прошу вас!

Спрятав нож в ножны, я встал ногой на нижнюю перекладину, и поднялся на шест.

— Почему Вы убрали нож в ножны? — забеспокоилась Леди Ина.

— А отсюда можно далеко видеть поверх ренса, — заметил я, держась левой рукой за шест и не обращая внимания на ее вопрос.

— Освободите меня, — попросила она. — Ой!

Женщина вывернула шею и пораженно уставилась на меня. Но уже через мгновение, вздрогнула и стремительно отвела взгляд.

— Пожалуйста! — попыталась протестовать она. — Пожалуйста!

— Смотри на меня, — приказал я ей.

Леди Ина снова повернула голову, оказавшись со мной лицом к лицу. Глаза женщины были широко открыты и полны удивления. Затем она снова, отчаянным движением, отвернула голову в другую сторону.

— Я — свободная женщина! — всхлипнула она.

— Это — всего лишь моя рука, — заметил я.

— Но что она делает со мной! — вспыхнула женщина.

— Уверена, что можешь выдержать это? — поинтересовался я.

— Я не знаю! — простонала она.

Руку я убрал, но только после того, как ее тело задрожало. На этот раз она сама повернулась и посмотрела на меня. В ее глазах читался протест, почти жалоба, но одновременно, что не могло не вызвать во мне интереса, просьба, испуг и изумление. Похоже, вспыхнувшие в ней ощущения оказались для нее глубоко неоднозначными. Среди них, как мне показалось, помимо негодования, появились, по крайней мере, удивление и любопытство. А еще, в этом я уверен, страх. Не трудно было прийти к выводу, что она сейчас пытаться осознать и справиться с темы необычными эмоциями, что загорались в ее теле. Скорее всего, это были первые подобные ощущения, которые, даже на их первой, начальной стадии, глубоко взволновали ее, возможно, намекнув на глубоко скрытые в ней самой, едва ли подозреваемые прежде чувства. Возможно, я, к тревоге или ужасу этой женщины, заставил ее предположить, что может случиться с ней, если мужчина захочет заставить ее чувствовать по-настоящему. Безусловно, Леди Ина, чтобы она ни говорила, никогда прежде не была во власти мужчины, по крайней мере, не таким образом. Ее рабские рефлексы, отметил я про себя, оказались скрыты не так уж и глубоко, как ей бы того хотелось. Однако я не думал, что стоит ставить ее об этом в известность, по крайней мере, не немедленно. Все же в данный момент, в некотором смысле, она оставалась свободной женщиной.

— Как это называется, — спросила она чуть позже, — то, что Вы со мной сделали?

— По-разному, — ответил я, — я предпочитаю называть это, одним из способов, который мужчина может по-хозяйски положить руку на женщину.

— «По-хозяйски»! — повторила Леди Ина.

— Да, — кивнул я.

— Никто и никогда не трогал меня так прежде! — призналась она.

— Я в этом даже не сомневался, — усмехнулся я.

— Уверена, такое — прикосновение, обычно достается рабыням! — заметила женщина.

— Верно, — согласился я.

— Заклейменным шлюхам, простому имуществу, с которым может быть сделано все что захочется! — прошипела Леди Ина.

— Конечно, — кивнул я.

— Но я ведь свободная женщина! — напомнила она.

— Верно, — признал я. — Вероятно, было очень неуместно, трогать тебя таким способом. Приношу свои глубокие извинения.

— Очень хорошо, — как-то неуверенно произнесла женщина.

— Ты принимаешь мои извинения? — спросил я.

— А если я не сделаю этого? — осведомилась Леди Ина.

— Тогда я оставлю тебя здесь, — намекнул я.

— Я принимаю ваши извинения, — торопливо сказала она.

— Искренне и охотно? — уточнил я.

— Да, — почему-то заплакала она. — Да!

— И Ты прощаешь меня? — не отставал я.

— Да, — ответила женщина.

— Глубоко, чистосердечно, и без тяжести на сердце?

— Да, — выдохнула она. — Да! Да!

— Ну, что ж, в таком случае, возможно, я освобожу тебя, — пообещал я.

— Возможно? — встревожилась Леди Ина.

— Да, возможно, — улыбнулся я про себя, вынимая нож из ножен.

Аккуратно подсунув лезвие между животом женщины и тремя темными шнурами, наполовину утопавшими в ее плоти, и вместе с перекладиной, удерживали запястья на месте. Короткое движение, и ремни распались пополам.

— Замри, — предупредил я женщину, и спрятал оружие в ножны.

Леди Ина мучительно застонала, когда я медленно и осторожно поднял ее запястье и переправил ее левую руку через перекладину. Точно так же, прижимая тело Леди Ины к шесту, я освободил и ее правую руку. Некоторое время пришлось поддерживать женщину, иначе она бы просто свалилась вперед. Понятно, что все ее тело, в особенности руки затекли, и теперь болели.

— Держись за перекладину, — велел я, когда понял, что она уже в состоянии пользоваться своими конечностями.

Леди Ина тут же вцепилась в деревянный стержень, а я спрыгнул и, подхватив женщину под бедра, поставил ее на песок. Освобожденная, даже не пытаясь удержаться на ногах, сразу повалилась на четвереньки отползала от шеста на несколько футов. За ней, оставляя в песке две дорожки, тянулись шнуры, все еще остававшиеся на ее запястьях. Наконец, она, отдышавшись и набравшись сил, поднялась на ноги и, неустойчиво покачиваясь, повернулась ко мне лицом. Было трудно что-либо прочитать в ее глазах, но я почему-то не сомневался, что она попытается убежать. Для себя я решил, что даже не стану мешать ей в этом.

Потом я подумал, что ренсоводы, не обрадуются, найдя этот шест пустым. А мне бы очень не хотелось бы следующие несколько дней, а то и недель, провести в попытках избавиться от их преследования. Соответственно, лучше всего было заставить их прийти к выводу, что отсутствие жертвы на нем стало следствием изменения течений или действий все тех же тарларионов, закусивших предложенным угощением. Соответственно, шест из песка необходимо было удалить.

— Он слишком тяжелый, — сказала Леди Ина, наблюдая за моими действиями.

— Ничего, если подсесть и упереться плечом в нижнюю перекладину, — сказал я, — то думаю, что это будет не трудно.

Отвернувшись от нее, я все свое внимание уделил шесту, действительно оказавшемуся тяжелым. Впрочем, подставив под него плечо, как я и ожидал, мне удалось выдернуть шест из мягкого песка, хотя и пришлось поднапрячься. Когда я с облегчением оттолкнул от себя ношу, и обернулся, то, ожидаемо, увидел, что остался на острове в одиночестве. От Леди Ины осталась только цепочка следов на песке, исчезавшая в болоте. Ну, что ж, теперь она могла выбирать любой путь. Впрочем, я мог предугадать, каким именно маршрутом она собирается пойти, по крайней мере в течение первого времени, но преследовать ее я не собирался. Были дела поважнее. Прежде всего — шест. Его я утащил в воду, пустил по течению в центре протоки, которая казалось мне самой глубокой и многообещающей. Потом вернулся на остров, замел следы, и ушел обратно в ренс, чтобы вернуться к своему плоту и моим вещам.

Я только и успел добраться до плота, как до меня донесся испуганный женский вопль, с того самого направления, откуда я пришел. Потом еще один, уже ближе.

Обернулся я как раз вовремя, чтобы увидеть, как в сотне ярдов от меня над ренсом появилась голова ула, явно кого-то преследовавшего. Не трудно догадаться кого именно. Снова послышался женский крик, и Ул взмахнув своими огромными крыльями, поднялся над ренсом.

Опять отчаянные крики, на этот раз под аккомпанемент плеска воды. Ул медленно поднялся выше, затем перевернулся через крыло и начал кружить, высматривая свою добычу, которая, как я предположил, спряталась где-то в ренсе, да так что монстр на время потерял ее из виду. Похоже, ненадолго. Поведение крылатого ящера резко изменилось, он повернул и начал полого скользить вниз, в полной тишине, приближаясь к болоту, и наконец, подняв футов двадцать — тридцать в воздухе фонтаны брызг с шумом ударил по поверхности водоема. Теперь в воплях слышались панические нотки, а через мгновение и сама Леди Ина, выскочила из зарослей и, размахивая руками, не разбирая дороги, бросилась по отмели с такой скоростью, что ее волосы развевались позади нее почти горизонтально. Вслед за женщиной над верхушками ренса снова показалась маленькая голова ула, в этот момент чем-то похожего на любопытного цыпленка.

Побежал и я, на бегу выхватывая меч, к острову, намереваясь перехватить женщину там, на твердом грунте. Я снова увидел мелькнувшую за стеблями маленькую, белую фигуру со светлыми волосами. Теперь у ула, голова которого, была выше ренса больше не было никаких трудностей с выслеживанием добычи. Один раз я даже увидел его тело, с большой скоростью, перемещавшееся в зарослях, помогая себе ударами огромных кожистых крыльев, но в основном мелькала только его голова. Женщину я видел редко, но определить ее местоположение было легко, целеустремленно двигавшийся ул точно указывал на это. Леди Ина убегала, а ящер шагал следом за ней. Но вот она снова появилась из зарослей, споткнулась, шлепнулась в воду, вскочила, рванулась вперед, приближаясь к краю острова, то снова падая, то ускоряясь. Наконец, она, выбравшись на остров, утопая в песке по самые щиколотки, оглянулась и увидела своего преследователя продиравшегося через ренс. Женщина в ужасе заверещала, повернулась, собираясь бежать, но споткнулась и растянулась на песке. В тот же самый момент ул рывком преодолел разделявшее их расстояние, и прижал свою добычу к песку гигантской, когтистой ногой. Леди Ина дико задергалась, пытаясь выдраться, но ул уже обхватил ее тело пальцами. То же самое он проделал и другой лапой. Теперь женщина была столь же беспомощна, как если бы она оказалась в когтях тарна. Она подняла голову на несколько дюймов над песком и в панике закричала. Ул уже опускал вниз свои челюсти, когда заметил меня, приблизившегося к нему на расстояние в несколько ярдов. Похоже, мое появление ящеру положительных эмоций не добавил, он поднял голову, закрыл челюсти, и настороженно уставился на меня. Трудно сказать по какой причине, возможно памятуя об огне, или из-за ран, оставленных мною, а возможно просто из желания защитить свою добычу, ул расправил крылья, взмахнул и, подняв тучу песок и пригнув к воде ренс, начал размахивать ими, поднимаясь в воздух. Прикрыв глаза и пригнувшись, преодолевая сопротивление внезапно уплотнившегося воздуха, я прыгнул к ящеру. В этот раз я не мог просто так размахивать мечом, из опасения попасть по женщине, нужно было бить наверняка. В какой-то момент сложилась ситуация, когда ул парил в сторону берега, а я бежал прямо под его кожистым крылом. Недолго думая, я подпрыгнул, и мой клинок, встретившись с идущим на махе вниз крылом у самой его передней кромки, проткнул туго натянутую кожу, словно бумагу, прошел дальше, и через мгновение в дыре оказалась вся моя рука. Округу потряс дикий шипящий крик монстра, и он, не выпуская из когтей своей добычи, начал медленно забираться в небо, унося заодно и меня повисшего на пробитом крыле. Летел ул неустойчиво, то медленно поднимаясь, то вдруг резко проваливаясь, срываясь во вращение вправо, на травмированное крыло, на котором висел я. Воздух, свистел сквозь пробитую дыру, что в совокупности с моим немаленьким весом делало его правое крыло неэффективным. Меня мотало из стороны в сторону. Внизу головокружительно металась и вращалась поверхность болот. Сверху раздавался дикий оглушительный визг ящера. Криками, стенаниями и завываниями вносила свою лепту в общий шум и добыча монстра, чья белая плоть проглядывала между его пальцев, а светлые волосу развевались на ветру. Честно говоря, для меня было загадкой, как у нее получалось так громко орать, я-то был уверен, что она, зажатая в когтях, и мотаемая во все стороны едва ли могла дышать. От постоянных рывков кожаная перепонка затрещала под моей рукой, и я сполз заметно ниже. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Если крыло разорвалось бы до конца, меня ожидал свободный полет вниз с высоты порядка ста футов, и не факт, что в воду. Наконец, ул, наверное решив избавиться от меня, начал пробовать, выгнув шею, достать зубами и сдернуть с крыла. На лету было нелегко, но у меня получилось извернуться, и ударом ноги оттолкнуть его челюсти прочь. В следующий раз, я в самый последний момент успел отдернуть левую руку, и острые зубы монстра бесполезно щелкнули в каком-то хорте от моих пальцев. После каждой такой попытки полет ула превращался в беспорядочные рывки и вращение. В какой-то момент относительно стабильного полета, когда меня не мотало из стороны в сторону, а лишь слегка покачивало, у меня получилось перехватить меч в свободную левую руку. Как только у меня появилась возможность, я принялся тыкать клинком в бок ящера. Конечно, у меня практически не было точки опоры, и силы в моих ударах не было никакой, но а повторял их снова и снова, раз за разом нанося улу кровоточащие раны. Вдруг пасть монстра широко распахнулась, продемонстрировав мне пять футов острых зубов, и почти достала меня. Ни отшатнуться, ни пнуть, ни размахнуться мечом я уже не успевал. Все на что меня хватило, это рефлекторно выставить вперед руку с мечом, попав как раз между начавшими закрываться челюстями. Торец эфеса уперся в нижнюю челюсть, я острие клинка прошло сквозь кость верхней, и показалось сверху. Язык, заметался в пасти, появляясь то с одной то с другой стороны меча, то прижимаясь к моей руке, то исчезая. Каждое его появление заканчивалось кровоточащим порезом. Наш полет снова превратился в беспорядочное метание и вращение. Ул, отчаянно шипя, пытался сомкнуть свои челюсти, но в результате лишь дальше загонял клинок в верхнюю челюсть. Наконец, лишь чуть-чуть не сомкнув зубы на моей руке, челюсти ящера остановились, уперевшись в гарду. Язык ящера прижался к моей руке, сжимавшей эфес. Теперь уже монстр, поняв тщетность попыток сжать челюсти, начал открывать разевать пасть. Я же попытался провернуть клинок, держа его воткнутым в верхнюю челюсть. Правый глаз чудовища, пылая злобой, косил на меня. Правый бок кровоточил дюжиной ран.

Наконец, мы начали снижаться, то падая и беспорядочно вращаясь в воздухе, то снова переходя в относительно стабильное скольжение. Я видел, что ул взял левее, примеряясь к одному из островков. До верхушек ренса оставалось еще футов пятьдесят — семьдесят. Ящер с немалой силой мотнул головой, вырвав из моей руки меч, по-прежнему оставшийся в его челюсти. Снизу донесся отчаянный крик. Посмотрев вниз, я увидел падавшую в болото Леди Ину. Ул разжал свои когти, избавившись от ставшего обременительным груза. Став немного легче, крылатый тарларион несколько выровнял полет и попытался подняться, но смог отыграть лишь несколько футов. Похоже, огромные крылья были больше не в состоянии биться также бешено, как прежде. Теперь ул попытался дотянуться до меня своими задними лапами. Правой лапой, по причине ее строения и моего положения, он меня достать не мог, зато потянувшись через все тело левой, несмотря на все мои попытки увернуться, смог ощутимо царапнуть когтями по моей ноге. Затем, попытался воспользоваться когтем правой передней конечности, находившимся на суставе крыла. Эти когти, как мне кажется, учитывая изменение передней конечности, чьей основой задачей стала поддержка крыла, являются рудиментом. Впрочем, совместно с когтями задних конечностей, они позволять подобному существу, в соответствующих условиях, цепляться, как, например, это делают летучие мыши, за поверхности вроде как скал или деревьев. Не исключено, что улы их также используют в случаях внутривидовой агрессии. Я просто отпихнул коготь в сторону левой рукой. Попытавшись дотянуться до меня этими когтем, ящер, конечно, потерял устойчивость в воздухе, и начал падать. На короткое мгновение, мне показалось, что ящеру удалось выровняться, однако он, вместо того, чтобы набрать высоту, опять попытался ударить меня крылом, но добился только того, что начал беспорядочно падать. Ул, конечно, не оставил попыток выровняться. Он раскрыл крылья, и даже смог взмахнуть ими, но если и поднялся, то лишь на пару ярдов, после чего его полет превратился в медленное падение в болото. Внезапно, сам не поняв как, я оказался по пояс в воде. Быстро высвободив свою руку из рваной раны в крыле, я отступил в сторону. В то место где я только что стоял медленно прижался коготь передней конечности и все крыло целиком. Я отошел еще немного и окинул взглядом, лежащее передо мной тело. Гигант лежал, наполовину погрузившись в воду, распластав по поверхности искривленное и прорванное правое крыло. Голова была повернута в мою сторону, а медленно гаснущие глаза светились яростью. Пришлось выждать какое-то время, пока тело не погрузилось в воду полностью. Лишь убедившись, что ул мертв, я решился подойти к нему и осторожно освободить меч из его челюстей. Напоследок я вонзил клинок, вошедший глубоко и чисто, в левый бок монстра. Ул, как оказалось, не был монархом дельты. Человек, маленький слабый человек, со своим оружием, вот кто — истинный властелин дельты. Из тела поверженного гиганта медленно вытекала кровь, распространяясь в воде. Пора было выбираться отсюда, пока здесь не собрались все окрестные хищники. Пока я пробирался назад к острову, мимо меня проплыли два коротконогих тарлариона, явно направляясь в сторону туши мертвого ула.

Выбравшись на песчаный брег, я сориентировался, пересек остров, пошел по направлению к плоту. Свой меч я так и держал в руке.

— Подождите! — послышался еле слышный дрожащий тонкий умоляющий голос.

Признаться, я даже не сразу сообразил, ведь мне и в голову не приходило, что он могла выжить, а потому, я, не оборачиваясь, продолжал, идти к другой стороне острова.

— Ну пожалуйста, подождите! — услышал я снова, и только тогда обернулся, и увидел ее в нескольких ярдах позади себя.

Я заметил, что ее следы на песке следовали за моими. Леди Ина приблизилась, и замерла в нескольких шагах от меня, видимо не решаясь подойти ближе. Она так и стояла там, испуганно дрожа всем телом, которое, кстати было вымазано с того до головы грязью.

— Я думала, что Вы погибли, — прошептала женщина.

— Я думал, что Ты разбилась, — сказал я, практически одновременно с ней.

— Я упала в воду, — пояснила она.

— Повезло упасть в протоку, — констатировал я.

— Я чуть не утонула в грязи, — пожаловалась мне Леди Ина.

— Да, — признал я, — вид у тебя еще тот.

— Он мертв? — спросила она, испуганно озираясь.

— Да, — кивнул я, подумав, что ей стоило бы опуститься на колени, иначе, она сама просто свалится на песок. — Он мертв.

— Вы же ранены! — воскликнула она, уставившись на мою левую ногу, покрытую кровью.

— Это ерунда, — отмахнулся я. — Царапина.

— А вдруг здесь есть и другие, — предположила Леди Ина.

— Вполне возможно, — ответил я, — но точно не поблизости.

Гигантские улы, в отличие от своих не таких больших сородичей, некоторые из которых не больше джарда, являются существами территориальными и предпочитающими вести одиночный образ жизни.

— Но ведь в дельте есть много других опасностей, — заметила она.

— Возможно, — не стал успокаивать ее я.

Внезапно Леди Ина сделала несколько шагов и, быстро преодолев разделявшее нас расстояние, упадала на колени передо мной. Неудержимо рыдая и дрожа, женщина согнулась и уткнулась лбом в песок. Ладони ее рук погрузились в песок по обе стороны от головы. Леди Ина нескольких инов удерживала это положение. А потом подняла голову и, жалобно посмотрев на меня снизу вверх, встала на четвереньки и взмолилась:

— Пожалуйста. Пожалуйста!

А затем снова выполнила почтение передо мной.

— Пожалуйста! — всхлипнула она.

Я спокойно смотрел на нее с высоты своего роста и молчал.

Не дождавшись моей реакции, женщина подползала ко мне вплотную и обхватила мои ноги под коленями. Когда она подняла ко мне лицо, я увидел в ее глазах слезы. Она так плотно прижималась к моим ногам, что я мог почувствовать, как дрожит ее тело, каждый ее вдох, каждый всхлип. Наконец, Ина приложила щеку к моей залитой кровью ноге. Теперь я почувствовал и ее слезы, сбегавшие со щеки женщины и щекотавшие кожу на моей ноге.

— Пожалуйста, — жалобно шептала она. — Пожалуйста! Пожалуйста!

— Слижи кровь с моей ноги, — приказал я.

— Да! — выдохнула Леди Ина. — Да!

Я смотрел, как маленький привлекательный розовый язык женщины, покорно нетерпеливо и усердно очищает кожу моей ноги. Но каким же контрастом его мягкость, цвет и внимательная деликатность смотрелись на фоне потрепанной грязной фигуры со спутанными волосами, согнувшейся у моих ног. Нет, как раз фигура-то была более чем соблазнительной, но вот все остальное….

Лишь только когда она полностью выполнила поставленную задачу, вычистив кровь и грязь с моей ноги, она осмелилась снова с надеждой посмотреть на меня, причем она опять обхватила мои ноги руками, словно боялась, что я убегу от нее.

— Отодвинься, — велел я. — Встань на колени.

Леди Ина послушно отползла на пару ярдов и замерла там на коленях.

— Подними подбородок, — скомандовал я, немного приподняв меч.

Женщина снова покорно выполнила мою команду.

— Ты вся в грязи, — заметил я.

— Позвольте мне идти с вами! — всхлипнула Леди Ина.

— Мне трудно оценить тебя в твоем текущем состоянии, — бросил я, пораженно уставившейся на меня женщине. — Иди вымойся, и приведи себя в порядок. Сделай себя презентабельной.

Конечно, она должна была помнить, как солдатам Ара приказали сделать меня презентабельным, незадолго до того, как я предстал перед ней, во время нашего недолгого общения, произошедшего несколько дней назад на другом острове. Именно тогда она сама призналась, что была шпионкой Коса. Кроме того, тогда же, я заметил, что ее лодыжки будут отлично смотреться в кандалах.

Судя по тому, как брызнули из ее глаз слезы, она ничего не забыла.

— Заставь себя сиять, — добавил я ей.

Леди Ина, не переставая заливаться слезами, вскочила на ноги и поспешно миновала полоску суши, отделявшую нас от воды. Забежав в протоку по колено, она принялась оттирать с себя грязь и тину, с тела, лица, конечностей, то окунаясь, то плеская воду на себя. Я с интересом наблюдал, как разлетаются во все стороны брызги, как струями стекает с нее вода, смывая грязь, оставляя светлые полосы чистой кожи. Зрелище это, надо признать, было весьма приятно для глаз. Нет, конечно, любая рабыня исполнила бы такое намного лучше, да еще и, сделала бы это так, что наблюдавший за ней мужчина мог бы с ума сойти от страсти. А Леди Ина, понятное дело, была всего лишь свободной женщиной. Она, конечно, тоже то и дело с тревогой оглядывалась назад, только делалось это не ради того, чтобы контролировать мою реакцию и заинтересованность, а лишь затем, чтобы убедиться, что я не ушел. Потом, женщина опустилась на колени, погрузившись в воду по грудь, и принялась мыть волосы. Вот здесь в ее действиях уже появилась легкая чувственность, возможно, потому что теперь она удостоверилась, что я не собирался в какой-то момент исчезнуть, растворившись в зарослях ренса. Эта чувственность стала совсем явной, когда Леди Ина начала расчесывать волосы пальцами, а также когда стала сушить их, то отжимая, то слегка встряхивая, то поднимая и бросая. Наконец, женщина отбросила волосы за спину и, встав на ноги, медленно приблизилась ко мне.

И вот она снова замерла передо мной, выпрямившись и, на этот раз, с некоторым намеком на изящность. После омовения ее коже вернулась прежняя белизна, на которой не осталось ни пятнышка грязи. Волосы снова радовали глаз прежней белизной. Она действительно сияла на солнце. И она улыбалась. Думаю, что она знала о своей красоте, или, точнее, думала, что была красива. Правда, по мере того, как я скользил по ее телу внимательным оценивающим взглядом, довольная улыбка начала сползать с лица, а выражение становиться все менее уверенным и более робким.

А когда я указал на песок перед собой, вид у нее был уже испуганный, и она немедленно упала на колени, быстро прижав лоб к песку, а ладони рук положив по обе стороны головы.

Думаю, что большинство мужчин согласятся со мной, что вид женщины исполняющей перед ними почтение, не может не доставить удовольствия. К тому же, женщина этим, в обычной и цивилизованной манере, символически как бы выражает свое признание того места что назначено ей законом природы и глубокую истинность этого.

Безусловно, в данный момент этот жест не был выполнен женщиной добровольно, и типичную позу почтения выраженного мужчине, природе и своему значению в ней, она приняла по моей команде. Кроме того, я приказал ей сделать это не столько просто ради моего собственного удовольствия, чтобы полюбоваться на красоту женщины оказавшейся передо мной, сколько для ее же собственной пользы, чтобы она смогла быстрее и яснее понять характер наших отношений, чтобы она до самых глубин своего живота поняла и приняла себя, как подчиненную. В действительности, я потребовал этого от нее категорически и несомненно, как рабовладелец мог бы потребовать этого от своей невольницы.

— Можешь поднять голову, — разрешил я.

Когда я увидел ее лицо снова, улыбки на нем больше не была, а ее губы заметно дрожали.

— На колени, спину прямо, — скомандовал я. — Разведи колени. Шире. Еще шире. Так лучше.

Я не сомневался, но что она вспомнила, как несколько дней назад на другом острове, когда у нее были власть и поддержка многочисленных вооруженных мужчин, она сама отдавала мне подобные команды.

— Положи ладони на бедра, — приказал я. — Подними голову.

— Это — поза рабыни, не так ли? — решилась спросить Леди Ина.

— Да, — признал я.

— Но я же не рабыня! — попыталась возмутиться она.

— Не вздумай изменить позу, — строго предупредил я, и ее глаза снова заволокло слезами. — Ты все еще хочешь о чем-то просить меня?

— Да! — дернулась было она.

— Позу не менять, — прикрикнул я, и она замерла в прежнем положении. — Ты можешь говорить.

— Возьмите меня с собой! — заплакала Леди Ина. — Охраняйте меня! Защитите меня! Спасите меня! Я не могу защититься сама! Я не могу защищаться! Я — женщина. Мне нужна мужская защита! Я — всего лишь женщина! Без вашей защиты я просто умру в дельте. Без вас мне никогда не выйти из дельты живой. Я — женщина, всего лишь женщина. Я отчаянно нуждаюсь в вас!

— Женщины ренсоводов, живут в дельте, — напомнил я.

— Я не ренсоводка! — всхлипнула Леди Ина.

Разумеется, местные женщины, так же как и любые другие, тоже нуждались в защите мужчин. Если бы не это, работорговцы давно бы выследили их и заполучили в свои цепи. Все женщины нуждаются в защите мужчин, хотя иногда эта защита настолько естественна и привычна, что ее перестают замечать и воспринимают, как нечто само собой разумеющееся. Но позвольте барьерам цивилизации хотя бы на один день дать сбой, и их потребность в мужчинах станет очевидной, прежде всего для самих женщин.

— Как могу я, голая женщина, леди Ара, со своим знатным происхождением, нежным воспитания и высоким положением, надеяться выйти живой из дельты? — заливаясь слезами, спросила Леди Ина.

— Понятия не имею, — честно ответил я.

— Меня могут поймать ренсоводы, — добавила она, — и снова выставить на съедение тарларионам.

— Я бы не исключал такой возможности, — признал я.

— Защитите меня! — взмолилась женщина, порываясь броситься ко мне.

— Не меняй позу, — предупредил я ее, заставив разочарованно застонать.

Отведя взгляд от женщины, я осмотрелся. Дело шло к закату.

— Думаю, в одиночку у меня бы не возникло каких-либо трудностей с выходом из дельты. Однако беря с собой женщину, в особенности такую как Ты, я рискую получить эти трудности в огромных количествах. Надеюсь, Ты это понимаешь?

— От меня не будет никаких проблем! — нетерпеливо заверила меня Леди Ина.

— Это совсем не то же самое, как если вести с собой рабыню, — не обращая внимания на ее реплику, продолжил я, — то есть, собственность, с которой не хочется расставаться, или выбросить.

— Я могу быть порабощена, — заявила женщина, на мгновение запнувшись.

— Кроме того, как известно, в силу своей полной зависимости, рабыня точно не будет доставлять каких-либо проблем.

— Тогда, поработите меня, — уже решительнее предложила она.

— Но Ты — свободная женщина, — сказал я.

— Это верно! — закивала Леди Ина.

— А разве не Ты совсем недавно заявила, что никогда не станешь рабыней? — напомнил ей я.

— Да, — признала она, слегка задрожав.

— Неужели, Ты уже пересмотрела это вопрос? — поинтересовался я.

— Да, — поспешила заверить меня стоявшая на коленях женщина.

— И каков же результат твоего пересмотра? — уточнил я.

— Любая женщина может стать рабыней, — с готовностью ответила она.

— Проницательная способность проникновения в суть дела, — усмехнулся я.

— Возьмите меня с собой, — снова попросила Леди Ина.

— А если я возьму тебя с собой как свободную женщину, какие условия Ты выставишь? — спросил я.

— Немногие, — ответила она. — Хочу только, чтобы ко мне относились с уважением и достоинством. Ой, вернитесь! Вернитесь!

Я обернулся, и посмотрел через плечо коленопреклоненную фигуру. Было видно, что Ина в отчаянии, однако, позы она не изменила.

— Я не ставлю никаких условий! — закричала женщина. — Вообще ни одного!

Это уже было интересно, и я возвратился и стал перед ней.

— Я — женщина из Ара! А Вы из Порт-Кара. Оба наших города в состоянии войны с Косом! — сделала еще одну попытку Леди Ина. — Ведь получается, что мы — союзники!

— Вообще-то, Ты — шпионка Коса, — напомнил я.

— Я не выдвигаю никаких условий, — сразу пошла на попятный она.

— Если я возьму Тебя с собой, — предупредил я, — то только полностью бесправной.

— Согласна, — торопливо отозвалась женщина.

— Такой же бесправной, как рабыня, — добавил я.

— Согласна, — повторила Леди Ина.

— Кроме того, я возьму тебя с собой как пленницу, — сообщил я ей. — Пленницей во всех смыслах этого слова. Полностью.

— Я понимаю, — вздрогнула она.

— Ты понимаешь то, чем это должна быть полная пленница? — спросил я.

— Да, — прошептала Леди Ина.

— Ты будешь рассматриваться мной, почти так же, как если бы была рабыней, — предупредил я.

— Понимаю, — сказала она.

— Ты будешь моей, и я буду делать с тобой все, что и как мне захочется, — добавил я.

— Я понимаю, — сказала Леди Ина.

— Ты можешь быть выдана, продана, арендована, убита, все что угодно.

— Я понимаю.

— И я могу, — добавил я, — поработить Тебя, и держать тебя в рабстве.

— Я понимаю.

— И, — тут я сделал длинную паузу, — я, если того пожелаю, могу оставить тебя в дельте.

— Я постараюсь быть такой, — поспешила заверить меня она, — чтобы у вас не возникло этого желания. Честное слово.

— Ты поняла все, что я сказал? — осведомился я.

— Да.

— И это? — спросил я, зловеще прижав острие, все еще липкого от крови ула, обнаженного меча к ее груди.

— Да, — прошептала Леди Ина, не отводя от меня взгляда.

— Ложись на спину, — скомандовал я, — руки вдоль боков ладонями вверх, колени поднять, пятки назад, еще немного, пальцы ног вдави в песок, ноги сожми вместе.

Давно хотел посмотреть, как она будет выглядеть в такой позе.

На ее запястьях, сейчас лежавших по обе стороны от бедер, все еще красовались витки шнуров, чьи свисавшие концы, темнели на песке.

— Меня оценили благосклонно? — осторожно поинтересовалась женщина.

Не обращая внимания на ее вопрос, я обтер клинок сначала о верхнюю поверхность ее бедер и живота. Потом, я стер остатки засохшей крови песком и в конце смахнул пыль ее волосами.

— Надо ли мне снова помыться? — спросила Леди Ина.

— Нет, — буркнул я. — Дельта — это не то место, где нужна излишняя разборчивость.

— Понимаю, — задрожала она.

Энергичным движением, вбросив меч в ножны, я вызвал резкий хлопок, на который женщина отреагировала вполне предсказуемо. Она вздрогнула, испуганно вжавшись в песок.

— Поза! — громко скомандовал я, и не без удовлетворения отметил, как стремительно Леди Ина снова встала на колени, причем в ту же позицию, что я показал ей ранее.

— Ты повинуешься с готовностью рабыни, — заметил я.

— А если я не буду этого делать, Вы меня сразу накажете, не так ли? — спросила женщина.

— Конечно, — кивнул я, — и немедленно.

Я обошел вокруг нее, осматривая со всех сторон. Леди Ина держалась очень прямо, подняв подбородок. Я отметил, что ладони ее рук, опиравшихся на бедра, столь мягкие и уязвимые, смотрели вверх. Среди рабынь этот жест является самым распространенным способом подать знак о своих потребностях, беспомощности и желание доставить удовольствие господину. Поскольку я сомневался в том, что она знала об этих сигналах, то оставалось предположить, чтобы это было инстинктивное, полуинстинктивное или, возможно, подсознательное, использование символических аспектов ладоней женских рук. Стоит заметить, что это — очень естественное поведение, в конце концов, почти все рабыни, попав в сходные ситуации, используют такие знаки, даже прежде, чем их этому обучит, скажем, дрессировщик или мастер плети. Кроме того, это весьма распространено, в определенных ситуациях, и среди попавших в плен свободных женщин, что только что и продемонстрировала Леди Ина. Конечно, в репертуаре опытной рабыни, повернутые вверх ладони, это всего лишь один из многих возможных невербальных знаков, один из тех многочисленных сигналов которым она может выразить то, какую потребность в мужском прикосновении испытывает ее тело, даже если ей запрещено говорить. Опять же, эти знаки также могут использоваться в качестве умиротворяющего поведения. Кстати, шнуры на запястьях Леди Ины и из раскинувшиеся на песке около бедер концы, смотрелись превосходно.

— Я надеюсь, что ваша оценка благоприятна, — сказала женщина.

— Ты весьма привлекательна, — признал я.

— Я рада, что Вы мною довольны.

— Чему рада? — поинтересовался я.

— Чему? — переспросила Леди Ина.

— Да, — кивнул я. — Чему Ты радуешься?

— Я подумала, — ответила женщина, — что раз я вам понравилась, то Вы согласитесь взять меня с собой.

— Неужели нет никакой другой причины? — полюбопытствовал я.

— Конечно, нет! — на мгновение запнувшись, сказала Леди Ина, заставив меня улыбнуться.

Ну какая же тщеславная красотка, например такая как она, впрочем как и любая женщина вообще, не надеялась бы понравиться мужчине. Леди Ина, как и все женщины, хотела быть привлекательной и желанной.

— Почему Ты повернула ладони вверх? — полюбопытствовал я.

— Не знаю! — ответила она, пораженно посмотрев вниз, и быстро прижала ладони к бедрам. — Я даже не заметила этого. Я сожалею. Я не хотела менять позу. Это случайно! Пожалуйста, простите меня. Я не хочу быть избитой!

— Ну, обычно это не рассматривается как изменение положения, — успокоил ее я.

Женщина вздохнула с заметным облегчением и откинулась на пятки.

— Я буду звать тебя «Ина», — сообщил я.

— Не Леди Ина? — спросила женщина.

— Нет, — ответил я.

— А как мне обращаться к вам? — немного испуганным голосом поинтересовалась она.

— Можешь обращаться ко мне «Похититель», или как-нибудь в этом роде, — сказал я ей.

— Ах, — облегченно выдохнула Ина.

— Ты поняла? — осведомился я.

— Да, — ответила она, и с заминкой, напоровшись на мой строгий взгляд, добавила: — похититель.

— Встань, — приказал я и указал: — Нам туда.

Мы быстро пересекли небольшой песчаный остров, а затем, Ина шедшая передо мной, после недолгого колебания, закончившегося моей короткой командой, углубилась в болото. Не прошло и нескольких инов и мы, выбравшись из зарослей ренса, увидели перед собой совсем уж маленький островок, намного меньший, чем тот на котором Леди Ина была привязана к шесту.

— Плот! — радостно воскликнула женщина, увидев приткнутый к отмели за островком трехбревенный плот.

Думаю, что в тот момент она была даже более рада, чем если бы обнаружила здесь свою неповрежденную баржу. Все же такое простое устройство как плот увеличивало шансы на выживание в дельте стократно.

— Смотрите! — указала она, — это же один из шестов с моей баржи! Вот видите, тут даже немного позолоты осталось, где огонь не добрался.

Жаль только, что этот плот был так тяжел. Я сомневался, что Ина смогла бы так же легко тянуть его, как, например, это делал я в ярме и сбруе. Впрочем, я не думал и о том, что она сможет работать шестом. Тот тоже был слишком увесист для ее рук.

— У нас есть плот! — радовалась Леди Ина.

— Это у меня есть плот, — поправил ее я.

— И продукты! — заметила она.

— Мои продукты, — осадил я нахалку.

— Но Вы же выделите немного маленькой Ине, — обернувшись ко мне и многообещающе улыбаясь, принялась было подлизываться плутовка, но тут же отпрянула. — Почему Вы на меня так странно смотрите?

— Я думаю, какая от тебя может быть польза, — продолжая разглядывать женщину, ответил я.

— Польза? — удивленно переспросила Ина.

— Сомневаюсь, что Ты можешь мне помочь управляться с плотом, — пояснил я.

— Конечно, не смогу, — опешила она. — Ведь я — женщина.

— Я заметил, — усмехнулся я.

— Некоторые мужчины думают, женщин есть определенная ценность, — прозрачно намекнула мне она.

— Ценность рабынь, ясное дело, — кивнул я.

— Тогда думайте обо мне, как о рабыне, — сразу предложила Леди Ина.

— Это куда проще, чем Ты даже можешь себе вообразить, — усмехнулся я.

Женщина, стоявшая в воде по колено, напрягалась и сердито сверкнула глазами. Но через мгновение уже она расслабилась и улыбнулась.

— Я могу продемонстрировать свою ценность, — заявила она, приближаясь ко мне, а когда подошла уже совсем вплотную, так что я мог почувствовать ее дыхание, подняла на меня глаза и спросила: — Ну что теперь Вы чувствуете, что у меня есть ценность?

— Мы встанем лагерем здесь, на этом острове, — сказал я, — отправимся в путь через несколько анов.

Судя по тому, как засмеялась Леди Ина, она не сомневалась, что это мое решение имело некоторое отношение к ней.

— Но ведь скоро стемнеет? — опомнилась она.

— Все правильно, — кивнул я.

— Но почему? — полюбопытствовала Леди Ина.

— Прежде всего, по соображениям безопасности, — объяснил я.

Это было важным раньше, и стало еще важнее теперь, когда нас стало двое.

— А как Вы будете ориентироваться? — спросила женщина.

— По лунам и звездам, — ответил я.

— То есть, мы проведем здесь несколько анов? — уточнила она.

— Да, — кивнул я.

— Значит, у меня будет время, чтобы отработать мою поездку, — улыбнулась женщина.

— Поход, — поправил ее я. — Ты будешь идти пешком, следом за плотом, привязанная к нему веревкой.

— Мой похититель шутит, — засмеялась она.

— Ступай на остров, — велел я.

— Я сделаю все, что Вы пожелаете, — промурлыкала она, и не дождавшись моей реакции, провела пальцем по моему плечу и, не сводя с меня глаз, повторила: — Я сделаю все, что Вы пожелаете.

Потом она повернулась и вышла на берег крошечного островка затерянного посреди болот дельты. А через пару енов, прихватив с плота кое-что из продуктов, вышел на остров и я. Леди Ина ждала меня, стоя на сухом пятачке теплого, мягкого, освещенного солнцем песка.

— Пленница ждет своего похитителя, — заявила она, протягивая ко мне руки.

— Разве так пленница должна ждать своего похитителя? — насмешливо спросил я. — Может мне стоит уйти, а вернуться через пару дней?

Женщина, сообразив, что от нее ожидается, мгновенно опустилась на колени, приняв ту позу, которую я ее показал. Точнее, почти ту.

— Твои колени, — указал я ей, — должны быть разведены гораздо шире.

Леди Ина поспешила исправить оплошность, и ее колени, оставив в песке неглубокие борозды, разошлись в стороны.

— А вот теперь Ты можешь сказать те слова, что, говорила мне до того, — сказал я.

— Пленница ждет своего похитителя, — повторила Ина.

— Теперь следует покорно склонить голову, — продолжил я обучение.

Женщина опустила голову, но сделала это уже испуганно. Оценив красотку теперь, я вынужден был признать, что в положении подчинения она была прекрасна.

Зачастую рабыни, выбранные для ночных утех, возможно, еще утром получив распоряжение относительно того, что вечером они должны прийти на меха своего господина, приветствуют его стоя на коленях у его постели очень похожими словами. Я готов был поспорить, что Леди Ина отлично знала, что если в сказанной ей фразе заменить слова «пленница» на «рабыня», а «похититель» на «господин», то получится именно та форма приветствия. Многие свободные женщины знают о поведении рабынь и деталях их отношений с рабовладельцами куда больше, чем многие свободные мужчины это могут себе представить. В действительности, многие из свободных женщин, на словах выражая полную незаинтересованность такими вопросами, или даже отвращение к самой мысли об этом, на деле очарованы ими и при случае нетерпеливо выспрашивают все, что только можно о них узнать. Конечно, не исключено, что у такого интереса есть и чисто практические причины. Возможно, они просто хотят получить эти знания на случай, если однажды окажутся в положении, когда их сдергивают со станка для клеймения, со свежей отметиной на их плоти, оставленной раскаленным железом. Безусловно, на самом деле ни одна свободная женщина не может знать того, чем должна быть рабыня. Этот секрет известен только самой рабыне. Точно так же очень многое в отношениях между рабыней и ее господином не может быть известно свободной женщине, очень о многом она не может даже подозревать, в силу своей неготовности их понять. Впрочем, она обязательно, к своему изумлению, поймет и изучит эти драгоценные, интимные и тайные детали их отношений, столь глубокие, восхитительные и бесценные, но только тогда, когда ошейник окажется на ее собственном горле. Вот тогда она сможет понять, почему очень многие рабыни готовы скорее умереть, чем отдать свой ошейник. Просто эти женщины, только оказавшись в ошейнике, нашли свою радость и значение. Конечно, не надо забывать и того, что многие рабыни проводят все свое время в упорном труде, и живут в постоянном страхе перед плетью. Именно им приходится служить в общественных кухнях и прачечных, разносить воду в карьерах и на больших фермах. Ничего удивительного, что такие женщины рано или поздно, начинают жаждать оказаться в собственности единственного владельца.

— Можешь поднять голову, — разрешил я.

Леди Ина подняла голову, и я понял, что она собирается сделать попытку показать свой характер.

— Ваш небольшой ритуал закончен? — ехидно осведомилась она.

— Голову вниз, — прорычал я, и женщина, испуганно вздрогнув, быстро опустила голову, и я продолжил: — Ритуал очень важен. И его исполнение имеет огромное значение. Прежде всего, это красиво. Затем, это символично и поучительно. Это установлено правилами. Он точно выражает, определяет и разъясняет статус. Он необходим, как один из компонентов цивилизации. Точно так же не стоит принижать значение и ценность символизма. Даже цепи на рабыне зачастую в значительной степени несут на себе символический смысл. Куда ей бежать, одетой как рабыня, в стальном ошейнике на горле и с рабским клеймом на теле? Она знает, что ее быстро поймают и вернут хозяину.

— И все же ее цепи — остаются цепями, и они реальны, они держат ее в полной беспомощности, и отлично держат, — проговорила она, не решаясь поднять головы.

— Верно, — согласился я.

Женщина вздрогнула.

— Тебе известны какие-нибудь ритуалы, связанные с рабством? — поинтересовался я.

— Целование и облизывание ног хозяина, принесение ему плети или его сандалий, в зубах и на четвереньках, стояние на коленях и ползание на животе перед ним, исполнение почтения, — перечислила Ина то, что знала.

— И в случае с рабыней, Ты понимаешь уместность, законность и предписанность таких действий, не так ли?

— Конечно, — кивнула она.

— Возможно, теперь Ты понимаешь важность ритуалов и применительно к тебе самой? — спросил я.

— Да, — ответила женщина.

— Можешь поднять голову, — разрешил я снова.

На сей раз Ина подняла голову со всем возможным почтением.

— Но я же не рабыня, — робко напомнила она. — Я — свободная женщина.

— Верно, — кивнул я.

— А если бы я была рабыней, Вы меня наказали бы? — полюбопытствовала она.

— Можешь даже не сомневаться, — заверил ее я.

— И что бы Вы со мной сделали? — не отставала от меня Леди Ина.

— Не знаю, — пожал я плечами, — это зависит от обстоятельств и настроения. Возможно, отвесил бы пощечину, или выпорол своим ремнем.

— Неудивительно, что рабыни так послушны, — вздрогнув, сказала женщина.

— Да, — усмехнулся я. — Рабыни послушны.

— Я тоже, — вдруг заявила она, — могу быть послушной.

— Встань, — приказал я, и через мгновение женщина стояла на ногах, по самые щиколотки, утонув в теплом песке.

— Ко мне, — скомандовал я.

Леди Ина сделала несколько осторожных шагов, пока не оказалась так близко, что мне достаточно было просто поднять руки, и она оказалась бы в моих объятиях.

— Вот видите, — прошептала Ина, — я могу быть очень послушной.

Я не двигался, и тогда она подняла руки и положила их мне на плечи.

— Теперь я готова отработать мою поездку, — промурлыкала она.

— Твою поездку? — насмешливо переспросил я.

Конечно же, она не забыла того, что я пообещал ей привязать ее к плоту и вести пешком.

— Мое содержание, — улыбнувшись исправилась Ина.

— Не сомневаюсь, что это будет первый раз, когда тебе, свободной женщине, придется зарабатывать свое содержание таким способом, — усмехнулся я.

— В некотором смысле, да! — рассмеялась она.

— А Ты уверена, что сможешь это выдержать? — поинтересовался я.

— Конечно, — кивнула она, — уверена!

Наконец, она, не дождавшись моих действий, подняла голову и поднялась на носочки, чтобы поцеловать меня, но я снял ее руки со своих плеч и сделал шаг назад, продолжая удерживать женщину за запястья перед собой лицом к себе. Леди Ина озадаченно уставилась на меня.

— Повернись, — приказал я, выпуская ее руки их своих. — На живот.

— Я не понимаю, — пробормотала она.

— Что-то Ты не похожа на послушную пленницу! — бросил я, всем своим видом демонстрируя недовольство. — Решила проявить непослушание?

— Нет! — вскрикнула Ина, и торопливо повернувшись, ничком растянулась на песке.

Я моментально, скинув с себя тунику и оружие, нырнул следом.

— Ой! — вскрикнула от неожиданности, схваченная и беспомощно удерживаемая пленница, и тут же возмущенно закричала: — Я — свободная женщина!

Я тоже закричал, но уже торжествующе.

— Вы не можете делать это со свободной женщиной! — заверещала Леди Ина, но ее крики протеста сразу перешли в подвывание: — О-о-а-и!

Я честно пытался не шуметь слишком сильно. Не хотелось бы привлечь к этому островку внимание ренсоводов или хищников. Однако это было легче подумать, чем удержаться от крика удовольствия. На моих глазах выступили слезы.

Женщина подо мной извивалась в тщетных попытках вырваться из-под моего тела. Она, то дергалась, то пыталась перевернуться, то приподнимаясь на локтях, старалась ползти по песку.

Потом я снова закричал, выплеснув в рвущемся помимо моего желания наружу крике, всю мощь своего облегчения, наслаждения, удовольствия. Как же давно у меня не было женщины!

— Я — свободная женщина, — донеслись до меня рыдания снизу.

Я по-прежнему удерживал свою беспомощную пленницу с беспощадностью тисков прижатой животом к песку.

— А-и-и, — тихо простонал я.

— Выпустите меня! — отчаянно закричала женщина.

— Не стоит так шуметь, — укорил я ее.

— Это я шумлю? — возмутилась Леди Ина.

— Лежи спокойно, — велел я.

— А что, у меня есть выбор? — сердито спросила она.

— А Ты что, забыла, кто здесь пленница? — осведомился я.

— Нет, — буркнула она.

— Нет, что? — зловеще спросил я.

— Нет, похититель! — в ярости бросила Леди Ина.

Я сомневался, что она получила много удовольствия от произошедшего, по крайней мере, не сразу и если вообще получила. Возможно, мне следовало бы уделить ей немного больше внимания, чем я это сделал, все же Ина была свободной женщиной, и не простой рабыней. Однако, откровенно говоря, я в тот момент был совсем не в том настроении, чтобы интересоваться чувствами женщины. Действительно, будет ли мучимый жаждой человек где-нибудь в Тахари, интересоваться мнением воды, дорвавшись до которой, он, наконец-то может утолить свою жажду? Вряд ли оголодавший после долгого похода моряк из Торвальдслэнда, будет интересоваться чувствами тех продуктов которыми он собирается закусить?

Я тяжело дышал, с хрипом пропихивая воздух в легкие и выталкивая обратно. Однако свою пленницу я продолжал жестко удерживать под собой. Как бы то ни было, подумал я, но если мужчина пережил долгое воздержание, а ничего более подходящего рядом нет, то можно обратиться за помощью даже к свободной женщине. Возможно, пришло мне в голову, именно поэтому многие свободные женщины стараются держать своих мужчин в состоянии сексуального голода, просто они надеются, что тогда продолжат представлять для них интерес. Интересно, они хоть понимают, чем рискуют? И как же это совершенно отличается от рабыни, чья сексуальность была освобождена, разбужена и отточена, что она превратилась в беспомощную жертву своих потребностей, и зачастую вынуждена умолять своего хозяина о внимании.

— Ох! — простонала подо мной Ина.

— Ах! — с облегчением вздохнул я, наконец-то, отдышавшись и готовый к новому приступу.

Через некоторое время, на этот раз значительно большее, я снова затих, получив желаемое удовольствие от своей пленницы. Однако я и не подумал выпустить ее из своих рук. Кажется, она снова рыдала.

— Ну что? — тяжело дыша, поинтересовался я. — Ты можешь выдержать это?

— Это ведь не имеет никакого значения, не так ли? — спросила Леди Ина, не переставая дрожать и всхлипывать.

— Нет, — признал я.

— Слин! — выплюнула она. — Слин!

— Сейчас у меня нет потребности в разговорах, — сказал я.

— Выпустите меня, — потребовала она, попытавшись взбрыкнуть.

— Нет, — осадил ее я.

— Ну пожалуйста, — попросила Леди Ина, со странными нотками с голосе.

— Почему это? — полюбопытствовал я. — Неужели Ты боишься, что можешь начать чувствовать?

— Нет, — дернулась женщина, как от удара. — Конечно, нет!

— А мне кажется, что Ты уже начинаешь кое-что чувствовать, — усмехнулся я.

— Нет, — замотала она головой. — Нет!

Я почувствовал, как ее тело беспомощно задергалось подо мной. Признаться, все ее потуги высвободиться только доставляли мне больше удовольствия. Мне даже стало немного жаль, что она не была рабыней. Трудно описать насколько свободные женщины ниже рабынь в этом плане. Стоит отметить, что одним из самых больших удовольствий занятия любовью с рабыней, является бескомпромиссная эксплуатация ее изумительной сексуальной чувствительности, ее полной беспомощности, бросающей женщину во власть мужчины, позволяющей ему делать с ней все, что ему нравится и получать от нее все, что он хочет. Она может быть вознесена на вершину блаженства, а потом сброшена в пропасть страсти, все в руках господина, все в рамках его желаний, в его власти. Он может играть на ней, как на музыкальном инструменте, и добиваться, от нее, чтобы она звучала так, как ему хочется. Стоит только пожелать, и можно безжалостно удерживать ее на краю экстаза столько, сколько будет нужно господину, а через мгновение, легким касанием, сбросить ее в пучины рабского огня. Трудно найти что-либо столь же притягательное, захватывающее и прекрасное, как беспомощно оргазменная рабыня, исходящая криками подчинения и любви.

— Ты двигаешься, — заметил я.

— Мне трудно противостоять этому, — простонала женщина.

— Ничего, я не возражаю, — усмехнулся я.

— Монстр! — вяло запротестовала она.

— Ого, Ты делаешь это снова, — сообщил я.

— Это делает мое тело! — попыталась оправдаться Леди Ина.

— Возможно, — не стал спорить я. — Кажется ему стали любопытны некоторые ощущения, а может даже, оно оголодало без них.

Ина, распростертая подо мной, прижимающаяся щекой к песку, издала какой-то неразборчивый сердитый звук. Ее ладони, лежавшие по обе стороны от головы, вдруг сжались в кулаки.

— О-о-ох! — простонала она, заставив меня засмеяться.

Теперь она подняла, почти запрокинула, голова. Плечи поднялись, тело напряглось, и выгнулось дугой, опираясь на предплечья, утонувшие в песке. Кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев. Это было очень красиво, жизненно и чувственно.

— Я не знала, что есть такие мужчины, как Вы, — вздохнула Леди Ина, через некоторое время, немного отдышавшись, — которые делают с женщинами все, что им захочется.

— Была бы Ты рабыней, — усмехнулся я, — Ты знала бы много таких мужчин.

— Ох! — только и смогла произнести она.

— Возможно, теперь Ты снова должна попытаться не двигаться, — предположил я.

— Я и так пытаюсь не двигаться, — сердито буркнула женщина. — Можете быть уверены в этом!

— Как же я могу тебе поверить, если Ты опять делаешь это? — осведомился я, заставив ее застонать от обиды и раздражения. — Эй, Ты поосторожнее, а того и гляди, возбудишь меня снова.

— Нет, нет! — задергалась Ина.

— О-о, превосходно, — похвалил ее я.

— Нет! — выкрикнула она и дернулась еще сильнее.

— Молодец, так еще лучше! — выдохнул я.

— Нет, пожалуйста, не-е-ет! Ой! О-о-о-ох!

— Ай-и-и! — внезапно закричал я, снова оказавшись во власти моих рефлексов, и потеряв возможность издавать членораздельные звуки.

Мы на какое-то время выпали из реальности, задыхаясь, дергаясь словно в агонии, извиваясь как в змеи, взрывая песок вокруг своих тел. Теперь я прижимал к себе ее, ставшее беспомощным, словно кукла, тело почти нежно. Потом мы замерли в прежнем положении и примерно на том же месте. Обоим нашим, покрытым потом и песком телам, нужен был отдых. Мы тяжело дышали.

— Вы обращаетесь со мной, как будто я простая рабыня, — сказала моя пленница, когда смогла разговаривать.

Я не стал отвечать на ее необоснованное обвинение. Фактически, у нее было крайне слабое представление относительно того, как можно было бы обращаться с рабыней.

— Я не игрушка, — обиженно пробормотала она.

— Среди женщин есть много таких, кому судьбой назначено быть игрушкой, — заметил я.

— Значить теперь я — ваша игрушка, — прошептала Леди Ина.

— Да, — не стал отрицать я.

— А помните, как дотронувшись до меня, привязанной к шесту, как Вы выразились, по-хозяйски, Вы принесли мне извинения и попросили прощения? — спросила женщина.

— Помню, конечно, — кивнул я.

— Вы просто дразнили меня, не так ли? — поинтересовалась Леди Ина.

— Конечно, — признал я.

— Вы очень сильный, — сказала она. — Я даже представить себе не могла, что может существовать такая мощь и похоть.

— Тем не менее, Ты уже дважды была с мужчинами, — припомнил я.

— Теперь даже не уверена, что они были мужчинами, — призналась она.

— Рискну предположить, что они-то как раз были мужчинами, — усмехнулся я. — Скорее уж в тот момент это Ты не была женщиной.

— Я не понимаю, — удивилась Ина.

— Была ли Ты покорна им, как этого требует твоя природа? — спросил я.

— Конечно, нет, — ответила она. — Я же свободная женщина!

— Возможно, твой опыт был бы сильно отличным от уже известного тебе, — заметил я, — если бы твое поведение в тех отношениях, было более естественным для женщины.

— Мне трудно это понять, — призналась Леди Ина.

— А Ты попробуй представить, какими были бы ваши тогдашние отношения, — предложил я, — если бы Ты была их пленницей или, в идеале, рабыней.

— Теперь понятно, — сказала женщина, заметно задрожав.

— Подчинение больше подходит для женщины, — заметил я.

— Нет! — мотнула головой Ина, но тут же тихонько всхлипнув, прошептала: — Или да.

— Да, — заверил ее я.

— Но Вы же не знаете тех мужчин, — вскинулась она. — Как можно было подчиняться им? Они же были слабаками!

— Возможно, они были слабаками, но не исключено, что и нет, — сказал я.

— Были! — уверенно заявила Леди Ина.

— Тогда, зачем Ты допустила их к своей постели? — полюбопытствовал я и, не дождавшись ответа, спросил: — Может быть, Ты сама хотела видеть рядом с собой таких мужчин, над которыми могла бы доминировать, или которых не должна была бояться?

— Я не знаю, — отозвалась женщина.

— Но даже слабаку, для тебя было бы вполне уместно полностью подчиниться, — сказал я вдруг заплакавшей женщине. — Отдаваясь ему, Ты обязана подчиниться принципу мужественности, воплощенному в нем. Своим подчинением Ты бы признала за ним право на мужественность и исполнила бы свою потребность, представив ему свою женственность. Безусловно, я нисколько не сомневаюсь, что сделать это намного легче и прийти к этому намного быстрее, если мужчина силен, если он бросает тебя к своим ногам и возвышается над тобой с плетью, и у тебя не возникает ни капли сомнения, что за самое минимальное сопротивление последует неминуемое наказание.

— Я готова подчиниться, но только истинному господину, — признала моя пленница, — никак не слабаку.

— Как знать, возможно, подчинись Ты любому мужчине, ясно и без оговорок, — продолжил я, — и Ты могла бы обнаружить, что тот, кто по твоему мнению был слабаком, в действительности может вовсе не быть таковым. Найдется немного мужчин, которые однажды почувствовав аромат господства, и тем более войдя во вкус, согласятся хотя бы подумать над тем, чтобы отказаться от него.

— Пожалуй, я сказала это не подумавши, — заявила Леди Ина. — По своей воле я никогда не смогу подчиняться ни одному мужчине. Я — свободная женщина! Я никогда не стану рабыней!

— Просто, — пожал я плечами, — Ты никогда не чувствовала клейма, плети и ошейника.

Женщина наедолго замолчала, но я чувствовал, как дрожит ее тело. Похоже, она мысленно примеряла подобные вещи на себя.

— Рабыни обязаны быть покорными, это закон, — сказал я.

— Но они заслужили быть таковыми, — быстро проговорила женщина. — В конце концов, они — всего лишь рабыни.

— Вот Ты сейчас находишься в моей власти, почти также как рабыня, — заметил я.

— Но с этим я ничего не могу поделать, — ответила моя пленница.

Я еще немного сжал свои объятия.

— А рабынь часто наказывают плетью? — спросила Леди Ина так, словно это было невинное любопытство.

— Почему Ты спрашиваешь об этом? — уточнил я.

— Мне просто стало любопытно, — пожала она плечами.

— Хозяин наказывает их всякий раз, когда ему этого захочется, — ответил я.

— Понятно, — протянула Ина.

— Возможно, мой ответ тебя не удовлетворил? — осведомился я.

— Я — свободная женщина, — напомнила она.

— Рабынь часто наказывают, когда они вызывают неудовольствие, — объяснил я.

— Но часто ли их бьют плетью? — уточнила свой вопрос женщина.

— Нет, не часто, — заверил ее я.

— Возможно, потому что они не вызывают неудовольствия? — предположила она.

— Конечно, — согласился я.

— Я никогда не стану рабыней, — повторила Леди Ина снова. — Но если бы мне пришлось стать рабыней, то думаю, что постаралась бы изо всех сил, и приложила бы все усилия, чтобы не вызвать неудовольствия у рабовладельца.

— Я уверен, что все так и было бы, — кивнул я.

— Животное, — проворчала моя пленница, и я еще чуть-чуть сильнее сжал ее в своих руках и, почувствовав, как она напряглась и попыталась вывернуться, осведомился: — Собираешься убежать от меня?

— Нет, — ответила она, расслабляясь и переставая шевелиться.

Она была совершенно беспомощна в моих объятиях, и отлично понимала это.

— Нет! — внезапно прошептала моя пленница, почувствовав, что я ослабил руки. — Не позволяйте мне уйти!

— Странно слышать такую просьбу от свободной женщины, — заметил я.

— Во мне бурлят странные чувства, — призналась Леди Ина. — Я не понимаю их. Они пугают меня. Я никогда не чувствовала ничего подобного прежде.

— Какие чувства? — поинтересовался я.

— Неважно, — ушла она от ответа. — Только держите меня. Не дайте мне уйти!

— Ты просишь этого? — переспросил я.

— Да, — ответила она. — Да!

Признаться, мне было любопытно, что же такое происходило внутри ее я. Но, что бы это ни было, очевидно, что это имело для нее определенное и немалое значение.

— О чем Ты сейчас подумала? — спросил я.

— Хотя я — свободная женщина, — начала Ина, — но я думала о том, на что могло бы это походить — быть рабыней.

— Ты думаешь, об этом, из-за этих необычных чувств? — полюбопытствовал я.

— Наверное. Частично. Я не знаю! — запуталась женщина.

— Ты двигаешься, — сообщил я ей.

— Ох! — расстроено вздохнула она.

— И как по-твоему, каково бы это могло быть, — спросил я. — Быть рабыней?

— Не знаю, — пожала плечами Леди Ина. — Возможно, это было бы единство значимости, категоричности и беспомощности неволи, того чтобы принадлежать кому-то, подвергаться наказаниям и жить в необходимости повиноваться! Не знаю! Я не знаю!

— Твое тело снова становится взволнованным и наполненным энергией, — заметил я.

— Держите меня, — простонала женщина. — Держите.

И я снова сжал ее в своих объятиях.

— Я для вас почти как рабыня, не так ли? — задыхаясь спросила она.

— Да, — не стал отрицать я.

— Я являюсь объектом наказаний точно так же, как если бы была рабыней? — срывающимся от волнения голосом спросила Леди Ина.

— Да, — ответил я.

— Но у вас нет плети! — заметила она.

— Мне ничего бы не стоило, например, связать тебя по рукам и ногам, а потом выпороть моим поясом, — объяснил я.

— Я никогда не чувствовала таких эмоций прежде! — призналась моя пленница. — Они подавляющие. Они охватывают меня всю, целиком!

— Не бойся их, — улыбнулся я.

— Я чувствую себя необыкновенно женственной, — сказала она. — За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя настолько женственной!

— Не бойся этого, — повторил я.

— И я хочу доставить вам удовольствие! — сообщила мне, пораженная сделанным открытием женщина.

— Не надо бояться своих чувств, — посоветовал я.

— И мне жаль, что я не была рабыней! — вдруг в ужасе выкрикнула она. — Я хотела бы быть свободной сексуально, чтобы мне приказали быть таковой, чтобы у меня не было бы никакого выбора! Чтобы меня заставили быть той, кто я есть! Чтобы я действительно беспомощно заняла свое место, где мне надлежит быть, под абсолютным мужским доминированием!

— Но Ты же — свободная женщина, — напомнил я ей.

— А я хочу стать объектом покупки, продажи или обмена! — призналась мне Леди Ина. — Слышать команды мужчин, стоять перед ними, быть красивым и волнующим объектом их желаний, товаром, за который они торгуются и предлагают цену, слышать, как они требуют продемонстрировать себя им, чтобы в конце увести меня в цепях и ошейнике одного из них. Я хочу любить и служить, цельно, самоотверженно, беспомощно, не скрывая своих чувств!

— Ты — свободная женщина, — снова напомнил я ей.

— Забудьте о том, — горько усмехнулась женщина, — что я — ваш враг, что Вы ненавидите меня за то, что я — шпионка Коса, презираете меня за то, я предала свой Домашний Камень! Теперь можете начинать думать обо мне только как о женщине, которая впервые начала чувствовать свою женственность, и держите меня! Держите меня!

— У меня нет ненависти к тебе, и я не презираю тебя, — поспешил успокоить я Ину. — Тем более, что лично меня мало беспокоит война Ара и Коса. Хотя, конечно у меня действительно есть к тебе кое-какие претензии, касающиеся твоего характера, но я думаю, что подобные чувства по отношению к тебе возникали у большинства людей, включая ренсоводов, которые даже не захотели оставить тебя в качестве рабыни. В данный момент, я думаю о тебе, прежде всего как о высокомерной и наглой свободной женщине, которую я сделал своей пленницей.

— Теперь во мне больше не осталось ни высокомерия, ни наглости! — заверила меня Леди Ина.

— Верно, — согласился я.

— Держите меня! — попросила она меня снова, почувствовав, как я слегка ослабил объятия.

— Ты только-только начала чувствовать свою женственность, — заметил я.

— Сделайте меня рабыней! — вдруг потребовала женщина.

— Ренсоводы не стали порабощать тебя, — усмехнулся я.

— Нет! — кивнула она.

— Похоже, они оценили тебя, как недостойную того, чтобы сделать рабыней, — предположил я.

— Неужели я недостойна даже такой малости? — разочарованно спросила женщина.

— Возможно, они сильно ошиблись, не поработив тебя, — успокоил ее я, — особенно, если их сомнения по этому поводу имели отношение к претензиям к твоему характеру.

— Почему? — поспешно спросила Леди Ина.

— Потому, что характер женщины, меняется сразу, стоит только ей оказаться в ошейнике, — усмехнувшись, объяснил я.

— Только не дайте мне уйти! — взмолилась моя пленница. — Я прошу вас об этом!

— Ах! — выдохнул я, делая вид, что собираюсь разжать руки.

— Пожалуйста! — вскрикнула женщина.

— Неужели Ты думаешь, что теперь я позволю тебе уйти? — поинтересовался я.

— Спасибо, — довольным голосом прошептала она, — мой похититель!

— И что Ты чувствуешь сейчас? — полюбопытствовал я.

— Я не знаю! Не могу описать! — призналась она.

— Женские потребности, быть может? — предположил я.

— Пожалуйста, не надо использовать такие слова, — воскликнула Леди Ина со страданием. — Я же свободная женщина.

— А что, разве у свободных женщин нет никаких потребностей? — удивился я.

— Конечно, есть, но не такие! — всхлипнула Ина.

— Не надо стыдиться того, что является естественным и прекрасным, — постарался успокоить я женщину.

— Чем Вы меня сделали! — никак не могла успокоиться она. — Во что Вы меня превратили?

— Мне отпустить тебя? — осведомился я.

— Нет! — вскрикнула женщина.

— Не стоит винить меня во всех грехах, — сказал я. — Ты должна понимать, что эти чувства являются частью твоей природы.

— Ой, — вздрогнула Ина. — О-о-ой!

Я быстро перевернул ее и вдавил бедрами в песок.

— О-о-охх, — застонала она.

— Ты сможешь выдержать это? — спросил я.

— Я не знаю! — закричала женщина. — Я-я-яйя не-е-е знаю-ю-юхх!

Леди Ина цеплялась за песок, извивалась подо мной и задыхалась.

— Ты дергаешься и верещишь, как проткнутый тарск, — засмеялся я.

Женщина подо мной что-то возмущенно выкрикнула и задергалась еще активнее.

— Аргхх, — зарычал я.

— О-о-о-о! — заходилась в крике Ина, зарываясь пальцами в песок, мотая головой из стороны в сторону, разбрасывая волосы.

— А вот теперь, — тяжело дыша прокомментировал я, — Ты извиваешься как возбужденная рабыня.

Моя пленница, раздавленная под моим весом, извивалась, сжимая в своих маленьких кулачках пригоршни песка.

— Возможно, все же, что дело в потребностях, — предположил я.

— Потребности! — возмутилась Леди Ина. — Это просто бледное слово! Это похоже на крик внутри моего тела. Это похоже на бьющиеся во мне волны, на жалобные, беспомощные мольбы!

— Это интересно, — заметил я.

— Интересно! — крикнула она.

— Да, весьма интересно, — сказал я.

— Это были чувства рабыни? — спросила Леди Ина.

— В некотором смысле — да, — признал я. — В конце концов, все женщины — рабыни, а Ты — женщина.

— Я — свободная женщина! — попыталась настоять она.

— Конечно, — не стал спорить я, — в юридическом смысле этого слова.

— О! — возмутилась моя пленница.

— Успокойся, — велел я.

— Остановитесь! — потребовала она.

— Хорошо, как скажешь, — сказал я, замирая.

— Нет! — тут же закричала Леди Ина. — Не останавливайтесь! Не останавливайтесь!

— А Ты сможешь выдержать это? — уточнил я.

— Мне наплевать, смогу я выдержать это или нет! — простонала она. — Только не останавливайтесь! Делайте это! Делайте это со мной!

Я немного ослабил свои объятия и отстранился.

— Что Вы делали со мной? — спросила женщина, едва смогла говорить членораздельно. — Где я была?

Я, молча, лежал рядом, прижимая к себе податливое мокрое тело.

— Уведите меня туда снова, — взмолилась она сквозь слезы. — Возьмите меня туда с собой, унесите меня туда на своих руках. Туда, выше и выше, к тем головокружительным высотам ужаса, к облакам, ветрам, солнцу и тому что еще выше их. Я завишу от Вас!

Я молчал и слушал.

— Заставьте меня взлететь туда снова, — всхлипнула женщина. — Унесите меня туда на крыльях или загоните туда ударами плети. Не давайте мне пощады!

— Никакой пощады? — уточнил я.

— Я не хочу никакой пощады или снисхождения! — прорыдала Леди Ина.

— Тогда и не жди ее, — предупредил я, начав снова уводить ее вверх, как она того и желала.

— Похититель! Мой похититель! — то плакала, то кричала, то стонала она.

— И никакого пути назад, — добавил я.

— Именно это и означает быть рабыней! — закричала Леди Ина.

Она была прекрасна, вспотевшая, живая, извивающаяся на песке, прижимающаяся ко мне.

— Цепи, цветы, огонь, беспомощность, любовь! — вскрикивала женщина сквозь слезы. — Любовь! Любовь!

Потом она долго плакала, но это были слезы благодарности, а когда рыдания смолкли, медленно трезвея, лежала на песке, удивленная случившимся с ней.

— Так вот чем должна быть рабыня, — прошептала женщина.

— Ты пока всего лишь свободная женщина, — заверил ее я. — Твой сегодняшний опыт не был обусловлен категоричностью неволи, действительностью этого и осознанием рабыней этой действительности, полной принадлежностью рабыни ее хозяину, и если можно так выразиться, ее пониманием законности этой полной принадлежности. Кроме того, обычно требуется значительное время, чтобы развить, улучшить и отточить рефлексы рабыни. Невольницы постоянно растут и совершенствуются в таких дисциплинах.

— Ох, — тихонько вздохнула Леди Ина.

— Но возможно теперь, в силу этого опыта, который у тебя появился, Ты начинаешь понимать, — сказал я, — что возможно, не только и не столько лишь плеть и другие наказания, объясняют желание рабыни доставлять удовольствие.

— Да! — выдохнула она.

— И какова же роль плети, по сравнению с этим? — спросил я.

— Ничтожна, — прошептала женщина.

— И все же плеть реальна, — предупредил ее я.

— Да, я понимаю, — кивнула Ина.

— И Ты не сомневаешься относительно этого? — уточнил я.

— Нет, — ответила она, — нисколько.

— Тем не менее, — продолжил я, — то, как Ты реагировала сейчас, будучи свободной женщиной, намекает мне, что, если Ты стала бы рабыней, Ты со временем, превратилась бы в горячую рабыню.

— Горячая рабыня! — повторила женщина в ужасе.

— Все указывает на это, — улыбнулся я.

— Горячая рабыня! — на этот раз возмущенно воскликнула она.

— Да, — подтвердил я.

— Но ведь такая рабыня, совершенно беспомощна в руках мужчин, ее реакции не поддаются контролю! — ужаснулась моя пленница.

— Зато как это поднимает ее цену, — усмехнулся я, заставив женщину застонать. — Думаю, тебе несложно представить себя голой в цепях на помосте торгов. А теперь вообрази, как эта твоя замечательная особенность представляется продавцом вниманию покупателей, тут же увеличивает твою цену в разы, и что Ты стоящая перед ними, голая в цепях, знаешь, что это абсолютная правда.

По ее телу пробежала легкая дрожь, и послышался стон.

— Вижу, что у тебя неплохо получилось представить это, — улыбнулся я.

Потом мы долго спокойно лежали рядом, каждый думая о своем.

— Если бы я была рабыней, — наконец нарушила молчание Леди Ина, — меня мог бы купить любой мужчина.

— Да, — кивнул я, — любой, кто мог бы заплатить цену, назначенную за тебя, и вначале это, скорее всего, будет не слишком высокая цена, обусловленная недолгим твоим нахождением в рабстве.

— И я должна была бы подчиниться тому, кто меня купил, кем бы он ни был, — прошептала женщина.

— Да, — поддержал я.

— Даже если он был отвратителен или презренным слабаком?

— Рабыня должна подчиниться, со всем возможным совершенством, любому мужчине, — не стал успокаивать ее я.

— Да, — выдохнула она, вздрогнув, — она должна.

— И как Ты чувствуешь себя теперь? — полюбопытствовал я.

— Женщиной, — ответила Леди Ина. — Очень-очень женщиной.

— Ну что ж, — сказал я, — пожалуй, теперь пришло время для отдыха.

Я поднялся на колени, перевернул женщину на живот, и сев поверх ее бедер, соединил ее руки за спиной.

— Что Вы делаете? — удивилась она.

— Связываю тебя, — спокойно объяснил я.

Шнуры по-прежнему оставались на ее запястьях, так что оставалось только связать их свисавшие концами, и руки женщины оказались надежно закреплены у нее за спиной.

— Что Вы сделали со мной сегодня! — внезапно, с горечью в голосе спросила Леди Ина.

— Возможно, всего лишь помог тебе узнать кое-что о тебе самой, — ответил я.

— Тогда сделайте это со мной снова! — попросила она.

— Я бы рад, но теперь мы оба должны отдохнуть, — отрезал я.

Скрестив лодыжки женщины, я плотно обмотал их куском пенькового шнура, нашедшегося в моем кошеле лежавшем рядом вместе с моим поясом.

— Ой! — пискнула Леди Ина, почувствовав, как я подтянул ее ноги вверх, и связал вместе со шнурами запястий и щиколоток.

Закончив со связыванием, я взял женщину за предплечья и рывком поставил на колени. Немного отойдя от нее, я устроился на песке, лежа на боку и опираясь на один локоть, я полюбовался получившимся результатом. Леди Ина еще какое-то время подергалась, а затем замерла, сердито глядя на меня.

— Я беспомощна, — вынуждена была признать она.

— Нам нужно хорошо отдохнуть, — пожал я плечами.

— И где же я буду отдыхать? — поинтересовалась моя пленница.

— Не здесь, — ответил я.

— Где же тогда! — осведомилась связанная женщина.

— Вон там! — указал я, — в тех камышах.

— А Вы ничего не забыли? — возмущенно спросила она.

— Все может быть, — сделал я вид, что задумался. — Что именно?

— Как я смогу туда добраться? — иронично поинтересовалась Ина.

— Ах это, — усмехнулся я, — на коленях, дюйм дюймом.

— Вы — тип мужчины, которому привычно властвовать над женщинами, не так ли? — осведомилась она.

— Иди, отдыхай, — отмахнулся я. — Через несколько анов мы выступаем.

Я полюбовался, как она медленно, по дюйму за раз, проделала весь путь до места, которое я назначил ей для сна, а затем завалилась там на бок. Сквозь редкие камыши я видел ее белое тело, лежавшее на песке. Убедившись, что все в порядке, я отвернулся и быстро заснул.

Проснувшись через несколько анов, я, первым делом скинул стебли ренса, маскировавшие плот и, столкнув его на воду, подготовил к отплытию. Только закончив со всеми приготовлениями, я подошел к своей соблазнительной пленнице, и растолкал ее. Развязав узел, державший лодыжки и запястья женщины вместе, я пока оставил руки и ноги связанными. Потом я перекинул Ину через плечо, головой назад, как обычно носят рабынь, и унес к плоту, где усадил ее на корму. Подняв короткий ремень с пряжками, срезанный с той самой сбруи, которую я носил столько времени, буксируя этот же самый плот через болота, я дважды плотно обернул его вокруг шеи женщины, и скрепил пряжкой. Потом пришла очередь длинной веревки, бывшей элементом все той же сбруи, один конец которой уже был закреплен к плоту. Ее свободный конец я, продев под обеими петлями ремня на шее Ины, завязал на узел. Просунь я веревку только под внешний виток ремня и внутренний, при малейшем натяжении, мог бы запросто задушить пленницу. Теперь же натяжение ведущей веревки просто передавалось на заднюю часть шеи женщины, точно так же, как это происходит в поводке рабыни ведомой за собой. Все эти детали были подготовлены мною заранее, как часть общих приготовлений к отплытию.

Из рюкзака, позаимствованного на острове, занятом солдатами Ара во время роения мух, я достал ломоть сухого хлеба, и принялся с видимым удовольствием грызть его.

— Я голодна, — сглотнув слюну, сообщила мне Леди Ина.

Разломив ломоть пополам, я принялся откусывать небольшие кусочки от ее половины и вкладывать ей в рот. Таким способом иногда кормят рабынь. В будущем, по мере возможности я планировал добывать пищу охотой и рыбалкой. Дельта богата на ресурсы, надо просто уметь их добыть.

— Я хочу пить, — заявила Ина.

— В этом месте дельты, — сказал я, — воду можно пить.

— Но ренсоводы, когда давали мне воду, приносили ее в ковшике, — растерянно сказала женщина.

— И где, по-твоему, они эту воду набрали? — поинтересовался я.

— Ой, — только и смогла выговорить моя пленница.

Я даже залюбовался ей, сидящей при свете гореанских лун на грубом плоту, со скрещенными и связанными лодыжками, связанными за спиной руками и в импровизированном ошейнике.

— Я думаю, что смогу поспать здесь, — сладко зевнув, сказала Ина, ложась на бок на бревна плота, и двигая своим телом так, что ни у кого не возникло бы ни малейшего сомнения в женственности этой прекрасной и хитрой самки слина.

Так, лежа на боку, она не сводила с меня своих глаз, пока я сталкивал плот полностью в воду. Я же, поднявшись на плот, наклонился и освободил ее щиколотки от пенькового шнура.

— Спасибо, — поблагодарила женщина, сразу принявшись разминать свои прекрасные ножки. — Эй, что Вы делаете!?

Я поднял женщину и, не обращая внимания на протесты, сбросил ее в болото позади плота. На мгновение она полностью ушла под воду, но почти сразу встала на ноги и появилась над поверхностью, кашляя и отфыркиваясь.

— Что все это значит! — возмущенно сверкая глазами, закричала Ина.

— Почему я должен толкать шестом дополнительный вес? — спросил я, спокойно поднимая шест.

— Но я же — женщина! — попыталась настаивать она, стоя в воде по пояс.

— Между прочим, я предупреждал тебя, — напомнил я, — что Ты будешь идти следом за плотом на веревке.

— Нет! — возмутилась Ина. — Вы же это не серьезно!

Я пожал плечами и уперев шест в дно, поднапрягся и послал плот вперед.

— Но Вы же не можете всерьез так со мной поступить! — крикнула женщина. — Ой!

Когда я оглянулся назад в следующий раз, то увидел, что она следовала за плотом ведомая натянутой веревкой.

— Нет, Пожалуйста! — принялась упрашивать она, поймав на себе мой взгляд.

Я не счел нужным отвечать на ее глупости.

— Но здесь же полно опасностей! — попыталась зайти с другого бока Леди Ина.

— Внимательно смотри по сторонам, — посоветовал я ей.

— Я же почти ничего не вешу! — заплакала женщина.

— Верно, — не стал спорить я, в конце концов, для мужчины ее вес был не тяжелее, чем для рабыни ее пригоршня.

— Ну позвольте мне ехать с вами, — попросила моя пленница, и видя, что я не собираюсь ей отвечать принялась канючить: — Пожалуйста, пожалуйста!

Но я теперь все внимание уделял только шесту и плоту, отталкиваясь от дна первым и направляя второй.

— Вы сильный, — попыталась подольститься женщина. — Мой вес для вас не имеет никакого значения!

Так и не дождавшись моей реакции, Леди Ина выкрикнула: — Дело ведь не в моем весе, правильно?!

— Конечно, нет, — снизошел я до ответа.

— Тогда в чем? — спросила она. — Что Вы от меня хотите? Что я должна сделать? Кем я должна быть?

Я опять замолчал.

— Ну почему? — заплакала пленница. — Почему?

— Тебя следует научить быть скромной и послушной, — пояснил я.

— Но я и так скромная и послушная, — принялась уверять меня она. — Я уже скромная и послушная!

— Посмотрим, — пожал я плечами и, не обращая больше никакого внимания на ее слезы и жалобы, продолжил двигать плот.

Однако спустя несколько енов женщина внезапно вскрикнула:

— Подождите!

От неожиданности я действительно остановил плот.

— Кажется, мы идем не на север, не так ли? — поинтересовалась Леди Ина.

— Правильно, не на север, — кивнул я. — Мы идем на юг.

Признаться, меня уже давно интересовало, когда же она это заметит.

— Но я думала, что Вы направлялись на север, — растерянно сказала она.

— Я передумал, — безразлично бросил я.

— Но на юге находится Ар! — испуганно воскликнула Леди Ина.

— Ну и что? — пожал я плечами, — там еще и Брундизиум с Торкадино находятся и сотни других городов поменьше.

— Но Вы же не собираетесь передать меня людям Ара? — задрожав, спросила она.

— Все может быть, — не стал успокаивать ее я.

— Нет! — в ужасе закричала бывшая шпионка.

— Но ведь Ты же из Ара, — заметил я.

— Да, но я предала Ар! — напомнила она мне.

— А что, об этом известно всем и каждому? — поинтересовался я.

— Я находилась при штате Сафроника, — напомнила шпионка, — в качестве наблюдателя от Талены из Ара. Уверена, что те, кто побывал в дельте, теперь не сомневаются в том, что их предали.

— Вполне вероятно, — не мог не согласился я с ее предположением.

— Уж они-то точно про меня знают! — всхлипнула Леди Ина.

— Не трудно предположить, что так оно и есть, — не стал успокаивать ее я.

— Не выдавайте меня мужчинам Ара! — взмолилась бывшая шпионка.

— Неужели Ты думаешь, что они не хотели бы заполучить в свое распоряжение настоящую косианскую шпионку?

— Не выдавайте меня им! — снова попросила Леди Ина.

— Я вот думаю, будешь ли Ты учиться быть скромной и послушной, — задумчиво произнес я.

— Да, — поспешила заверить меня она. — Я буду! Буду!

— Впрочем, я сомневаюсь, что мужчины Ара смогут узнать тебя, — заметил я.

— Похититель? — не поняла моего намека Леди Ина.

— Но Ты ведь сейчас голая и связанная, — указал ей я на очевидное, — скорее это у тебя могут возникнуть трудности, с доказательством своей личности, даже если бы Ты захотела заявить, что Ты — Леди Ина.

— Ну конечно, ведь они будут видеть во мне только голую связанную женщину, — обрадовалась она, наконец-то поняв, что к чему, — соответственно они и будут ко мне относиться!

— Вот именно, — кивнул я и, услышав глубокий стон, добавил: — Впрочем, тебя можно передать и косианцам.

— Но Вы же не осмелитесь на такое! — крикнула Леди Ина.

— Поехали, — бросил я, налегая на шест.

— Ой, — ойкнула женщина, почувствовав, как натянулась веревка, и спотыкаясь побрела вслед за плотом.

— Кстати, это могло бы быть интересно, — усмехнулся я, — учитывая твой акцент.

— Нет! — запротестовала пленница.

— Ты всегда могла бы попытаться объяснять им, в цепях стоя на коленях у их ног, что фактически все время была косианской шпионкой.

— И каким образом я смогла бы заставить их поверить моим словам? — спросила Леди Ина. — Они просто решат, что я обыкновенная лгунья, пытающаяся улучшить свои условия или получить лучшее обращение.

— Ну да, я бы тоже не поверил, — усмехнулся я.

— За такое меня могут жестоко наказать или даже убить!

— Разумеется, — заверил ее я, — для тебя это был бы опыт, который, я уверен, Ты не захотела бы повторить еще раз с тем же самым владельцем, или даже с любым другим владельцем.

Леди Ина издала горестный стон.

— Кстати, — засмеялся я, — даже если бы они тебе и поверили, думаю, что тебе следовало бы знать, что средний косианец, любит шпионов, причем любой стороны не больше, чем средний житель Ара.

— И что бы они сделали со мной? — поинтересовалась шпионка.

— Ну не знаю, — протянул я, — но я не думаю, что оказавшись на твоем месте, я бы захотел носить свой ошейник в их доме.

— Значит, моя единственная надежда, — сказала она, — будет состоять в том, чтобы попасть в руки тех, кто знает обо мне и моей работе.

— Боюсь, что это крайне маловероятно, — заметил я.

— Но это возможно! — воскликнула женщина, с надеждой в голосе.

— Даже в этом случае я бы не стал лелеять слишком больших надежд на избавление от такой участи, — предупредил я, — насколько я понимаю, твоя полезность для Коса к настоящему времени, по-видимому, закончилась, их цели в дельте достигнуты.

— Вы думаете, что они не освободят меня? — удивилась Леди Ина.

— Я бы на это не рассчитывал, — ответил я.

— И что в таком случае они могут со мной сделать? — спросила она.

— Откуда мне знать, — пожал я плечами. — Возможно, оставят себе, или подарят кому-нибудь, а может, и продадут.

— Но я посвящена в серьезные тайны, — заявила женщина. — Я — соратница Леди Талены из Ара!

— То есть Ты хочешь сказать, что она такая же предательница Ара, как и Ты сама? — спросил я.

— Да! — не стала отрицать шпионка.

Я обернулся и хмуро посмотрел на нее.

— Только она очень хитрая предательница, — засмеялась она, но тут же осеклась. — Почему Вы на меня так странно смотрите? Не убивайте меня!

— Тебя я впредь буду расценивать, как продажную шпионку, — проворчал я, вернувшись к управлению плотом. — А Леди Талена пока будет оставаться вне подозрений. В настоящее время, я буду рассматривать ее отдельно от тебя.

— Боюсь, что это не так просто, — заметила Леди Ина. — Я посвящена во многие тайны.

— Я уже понял, — раздраженно бросил я, а женщина засмеялась.

Мне даже показалось странным то, что она, похоже, до сих пор не поняла, что те, кто оплатил ее измену, теперь могут расценивать ее как опасность для себя.

— С другой стороны, возможно, мне стоит просто передать тебя любому, скажем, какому-нибудь парню из Брундизиума, — предположил я.

— Но для него, я буду всего лишь женщиной из Ара! — попыталась возмутиться Леди Ина.

— Да, — согласился я, — просто одной из женщин Ара.

— И какова была бы моя судьба в этом случае? — полюбопытствовала она.

— Ну, рост у тебя невысокий, тело пышное и сексуальное, — заметил я. — Думаю, у тебя не плохие шансы стать танцовщицей в какой-нибудь из таверн Брундизиума.

— Но я же не умею танцевать, — удивилась женщина.

— Пустяки, — отмахнулся я. — Под плетью любая женщина быстро этому научится.

Сзади донесся негромкий плеск воды. Пленница решила побороться с путами, бесполезно, само собой. Потом веревка натянулась, и ей ничего не осталось, кроме как следовать за плотом.

— Что это Ты так расстроилась? — спросил я. — Мы с тобой оба знаем, что Ты хочешь танцевать голой или скудно одетой в ошейнике и цепях перед мужчинами.

— О! О! — задохнулась она от возмущения, однако мои слова отрицать не стала.

— Возможно, Ты предпочла бы, чтобы тебя продали на корм слинам? — осведомился я.

— Нет! — выкрикнула женщина.

— Не исключено, что тебя, как и многих из женщин Ара и Форпоста Ара, могут отправить через море на Кос или Тирос, или на любой из других островов, — предположил я.

— А что там?

— Понятия не имею, — ответил я. — Возможно, тебя мог бы купить какой-нибудь писец, чтобы убирать в его комнатах и содержать в порядке его бумаги.

— Что? — удивленно переспросила Леди Ина.

— Ну Ты же умеешь читать, не так ли? — осведомился я.

— Да! — ответила она.

— Кроме того, Ты будешь служить ему и другими способами, — заметил я.

— Но все писцы — слабаки! — разочарованно воскликнула женщина.

— Далеко не все, — заверил я ее, — и Ты запросто сможешь в этом убедиться под его плетью.

Она застонала и, споткнувшись, полетела в воду.

— Или, — продолжил я, когда она отдышалась, — тебя мог бы купить мелкий торговец или ремесленник, чтобы разделить с тобой свою циновку и чайник.

— Я, — заявила женщина высокомерно, — Леди Ина!

— Нет, тогда Ты была бы просто Ина или Тула, или еще кто-нибудь, в зависимости от того, как решил бы называть твой хозяин тебя, всего лишь свою рабыню. Зато, как бы Ты была рада потом, перейдя на более высокую ступень, — усмехнулся я.

— Несомненно, — буркнула женщина, и после этого целый ен молчала, идя следом за плотом.

— И, я могла бы танцевать даже для таких рабовладельцев? — полюбопытствовала она, нарушив тишину.

— Нисколько не сомневаюсь, что это даже потребовалось бы от тебя, — заверил ее я, услышав, как у нее перехватило дыхание. — Тебя может ожидать великое множество судеб. Возможно, даже, что это окажется соломенная циновка, в подвале общественной кухни или прачечной, куда Ты будешь заползать по окончании пятнадцатианового рабочего дня.

— Уверена, что я слишком красива для этого, — заявила Леди Ина.

— Ты считаешь себя старательной? — поинтересовался я.

— Я могу быть очень старательной, — поспешила заверить меня она.

— Тогда, у тебя будет шанс рано или поздно, обычно рано, стать старшей над другими девушками в кухнях или прачечных, — пообещал я ей.

— Я предпочла бы более деликатное, интимное и подходящее для женщины служение, — сообщила мне моя пленница.

— Это потому, что в тебе есть все задатки для превращения в горячую рабыню, — усмехнулся я.

— Пожалуйста, не говорите обо мне так! — попросила Леди Ина.

— То, что Ты сексуально отзывчива, и можешь стать еще отзывчивее, — сказал я, — вовсе не причина для тревоги, как и не унижение или позор. Скорее Ты должна радоваться, что твое тело настолько удивительно здоровое и живое.

— Но это бросает меня во власть мужчин! — вздохнула женщина.

— Верно, — согласился я.

— А что, если бы я была холодной? — полюбопытствовала Леди Ина.

— Тебе просто никто не разрешил бы быть таковой в ошейнике, — ответил я. — Рабыни должны быть горячими и научиться умолять.

— Подозреваю, что рабыни еще и гордятся своим рефлексами, — сердито проговорила она, но с заметными нотками живого интереса в голосе.

— Хорошо, что они не свободные женщины, — проворчал я.

— Но права ли я, считая, что они гордятся своими рефлексами? — не отставала женщина.

— Да, — ответил я, — более того, они постоянно пытаются улучшить их еще больше.

— Отвратительно! — воскликнула она, но получилось как-то фальшиво.

— Они же не свободные женщины, — усмехнулся я.

— Полагаю, что у них просто нет никакого выбора, — проворчала Ина.

— Это часть того, что означает быть рабыней, — пояснил я.

— Разумеется, у них же нет никакого выбора, — сказала она, с кажущимся сочувствием, но со скрытым напряжением и волнением.

— Они хотят улучшить себя, а потому рьяно пытаются добиться этого, — объяснил я.

— Но у них совершенно нет выбора! — повторила женщина.

— Верно, — признал я. — Им не дано выбора, от них это требуется, и они должны повиноваться.

— То есть быть сексуальными — это их обязанность?

— Да, — кивнул я, — желают они того или нет. Кроме того, они могут быть строго наказаны и даже убиты, если они этого не добьются.

— Да! — рьяно воскликнула женщина.

— Конечно же, Ты возражаешь и жалеешь эти жалкие создания, такие оскорбленные, униженные, беспомощные и бесправные, обязанные не сомневаясь гнуть свои желания и охваченные сталью шеи, перед похотью властных рабовладельцев? — предположил я.

— Нет, — мотнула она головой. — Они же рабыни. Поделом им, они это заслужили, это приличествует им. С рабыней может быть сделано все, что захочет хозяин.

— Однако если бы Ты была рабыней, — заметил я, — быть такой горячей и такой сексуальной, приказали бы тебе самой.

— Но я-то не рабыня, — напомнила мне Леди Ина.

— Так я и сказал, если бы Ты была рабыней, — объяснил я.

— Ну ладно. Да, — признала она, — в таком случае, я полагаю, что тоже должна была бы повиноваться.

— И улучшаться, — добавил я.

— Да, — согласилась женщина, — и улучшаться.

Я налегал на шест, ведя свой плот на юг сквозь заросли ренса. В небе над головой висели гореанские луны, освещавшие мне дорогу. Решение пойти в этом направлении я принял, после появления у меня хорошенькой пленницы. Она, в некотором смысле, стала мне живым напоминанием о войне и о никуда не исчезнувшей угрозе. Кроме того, именно на юге лежали мои наиболее насущные проблемы данного момента, и я решил, что не стоит пренебрегать ими в дальнейшем. Там же на юге находится Дитрих из Тарнбурга, блокированный в Торкадино. Там Ар, в котором я был предан. А еще Ина напомнила мне, о другой женщине, которую звали Талена, и которая когда-то была дочерью Марленуса из Ара.

— Похититель, — окликнула мне Леди Ина.

— Что, — отозвался я.

— Скажите, Вы пошутили о возможных вариантах судьбы, которые могли бы случиться со мной? — задала она, похоже, давно мучивший ее вопрос.

— Нисколько, — ответил я.

— Но что я — женщина Ара, могу делать на Косе? — спросила моя пленница.

— Много чего, — сказал я. — Ты привлекательна. Возможно, тебя могли бы приковать цепью к кольцу в каком-нибудь борделе на Косе.

— Это могло бы продлиться какое-то время, — кивнула она, — но я думаю, что предпочла бы единственного господина.

— Возможно, Ты могла бы встретить такового в борделе, — сказал я, — среди клиентов, и привлечь к себе его внимание, например, продемонстрировав ему свои услуги в самом выгодном свете, дабы вынудить его сделать за тебя приемлемое предложение владельцу борделя.

— Возможно, — задумчиво проговорила женщина.

— Было бы интересно посмотреть на тебя в тот момент, когда Ты будешь отчаянно пытаться показать себя достойной его рассмотрения, — признал я.

— Не сомневаюсь, — буркнула она.

— Возможно, Ты смогла бы даже отбить у него желание посещать такие места, — предположил я.

— Как это? — заинтересовалась Леди Ина.

— Превратив его собственную спальню, благодаря своему усердию, деликатности и воображению, в более волнующее место, чем любой общественный бордель, — объяснил я.

— То есть, сделав из его дома его собственный бордель? — уточнила она.

— Вот именно, — сказал я.

— Его персональный бордель? — переспросила женщина.

— Да, — подтвердил я.

— Понимаю, — прошептала она.

— Есть еще кое-что под названием — «любовь», — добавил я.

— Да! — воскликнула моя пленница.

— Но если это случится, что, кстати, не такая уж редкость, рабыня все равно остается ничем, а ее господин — всем, — предупредил я. — Надеюсь Ты не думаешь, что случись такое с тобой, и тебе больше не придется бояться его плети?

— Конечно же, нет, — заверила меня она.

— Ты понимаешь, что по-прежнему удерживалась бы под безупречной дисциплиной?

— Конечно, — согласилась Ина. — Ведь я была бы рабыней.

— Но, с другой стороны, — продолжил я, — кроме таких возможностей, и в свете рассмотрения вопроса единственного хозяина, Ты могла бы оказаться под опекой надсмотрщика в садах удовольствия какого-нибудь богача.

— Но в этом случае, я оказалась бы там всего лишь одной из многих его женщин? — уточнила она.

— Несомненно, — заверил ее я. — Возможно, одной из пятидесяти, а то и ста.

— Я думаю, что предпочла бы быть единственной рабыней единственного господина, — задумчиво проговорила женщина.

— Боюсь, подобный выбор, — усмехнулся я, — оказался бы вне твоей компетенции.

— Вы шутите об этом, не так ли? — осведомилась она.

— Ни в коем случае, — ответил я.

— Я — свободная женщина! — напомнила она мне.

— Я в курсе, — кивнул я.

— Что Вы собираетесь сделать со мной? — поинтересовалась Леди Ина.

— Прежде всего, — сказал я, — я хотел бы выбраться из дельты.

— Но если мы преуспеем в этом, — настаивала она, — что Вы сделаете со мной?

— Увидим, — пожал я плечами. — Поживем — увидим.

— Значит, я полностью в вашей власти? — спросила Ина.

— Да, — признал я.

— И Вы сделаете со мной все, чего вам бы ни захотелось, не так ли?

— Конечно, — кивнул я.

Леди Ина отозвалась стоном и продолжила следовать за плотом. А куда бы она делась, будучи привязана к нему веревкой?

Загрузка...