Скитальцы Гора

Глава 13 Дальше в дельту

— Замри! — прошептал мужчина, до того осторожно пробиравшийся передо мной, а сейчас остановившийся и выставивший руку с открытой ладонью.

Облегченно вздохнув, я замер, слегка шевеля затекшими кистями рук, привязанными к ярму. Тяжелый плот, связанный из трех крупных бревен, по инерции продолжил медленно двигаться вперед, отчего ремень упряжи, соединявший мою сбрую с плотом, опустился под воду. Через мгновение я почувствовал, как бревно ткнулось в мою спину. Сзади донесся характерный шорох стали покидавшей ножны.

Баржа офицера, командовавшего этим отрядом, плыла справа от меня и чуть впереди. Впередсмотрящий, стоявший на наблюдательной платформе на носу баржи, сразу присел.

— Сейчас они будут в наших руках, парни, — шепотом пообещал офицер нескольким солдатам, шедшим вброд между плотом и баржей.

Он подал сигнал, и десятники принялись разворачивать своих подчиненных в боевое построение.

Внезапно я почувствовал как на доску ярма легла чья-то рука. Вторая рука сжалась на моей шее, удерживая меня на месте. Затем к моему горлу, заставив отпрянуть назад, прижавшись затылком к ярму, прижалось лезвие ножа.

— Не двигаться, — шепнул мне конвоир, теперь лежавший животом на плоту.

Того, что я могу закричать, они не опасались. Довольно трудно кричать с кляпом во рту. Зато, похоже, они не исключали возможности того, что я могу попытаться поднять шум, например, шлепнуть по воде, или ударить ярмом по плоту, а потому решили подстраховаться.

Колонны солдат проходили мимо меня, попадая в поле моего зрения, как только они огибали баржу. Какие-то отряды концентрировались в зарослях ренса, другие уходили на левый фланг, не трудно было догадаться, что если бы я мог выглянуть из-за плота, то справа увидел бы примерно ту же картину.

Уже в течение многих дней мы все дальше и дальше забирались в дельту, преследуя косианцев. Несколько раз за это время впередсмотрящие замечали маячившую впереди неуловимую баржу, которая явно не принадлежала Ару.

Она уже стала чем-то вроде символа, обозначавшего косианцев, символа преследуемого противника. Конечно, с военной точки зрения, учитывая принятую за догму основную гипотезу руководства армии Ара, нетрудно было связать эту баржу с косианцами, предполагая что, это некое их арьергардное плавсредство. Ну а тот факт, что настигнуть это судно оказалось крайне сложно, только поощрял такую гипотезу.

— Ну же, давай слин, — прошептал конвоир, еще плотнее прижимая сталь к моему горлу, — попытайся предупредить своих дружков. Давай!

Но я оставался абсолютно неподвижен.

— Уже скоро, — прошипел он, — наши парни напоят свои мечи кровью слинов с Коса.

Неприятно было чувствовать лезвие его ножа на своем горле. Я замер, как каменное изваяние. А мимо меня все шли и шли солдаты.

— Именно поэтому тебя взяли с собой в дельту, — усмехнулся мой охранник, — чтобы Ты смог своими собственными глазами увидеть всю бесполезность своих действий против Ара и уничтожение твоих работодателей.

Я даже дышать стал через раз, чтобы не дать повода этому сумасшедшему с ножом в руке.

— Впрочем, Ты же шпион, — засмеялся парень, — так что Ты не будешь даже пытаться предупредить их. Я в этом уверен. Ты бы слишком умен, чтобы поступить столь опрометчиво. Шпионов, насколько я понимаю, всегда больше интересует их собственная шкура. Но теперь твоя шкура, больше не твоя, мой косианский слин, теперь она принадлежит Ару. Ведь именно об этом говорят ярмо на твоей шее и сбруя на спине, не так ли?

Я даже не кивнул в ответ на его вопрос. Сейчас я больше всего опасался, как бы он, будучи столь возбужден, не дернул рукой, услышав сигнал к атаке, прозвучавший с баржи, нависавшей прямо над нами.

— Твоя шкура, шпион, — продолжил издеваться он, — принадлежит Ару, так же, как шкура рабыни принадлежит ее хозяину.

Я чувствовал, что сигнал протрубят совсем скоро. К этому времени все солдаты должны были выйти на позицию атаки.

— Возможно, Ты задумал попытаться сбежать? — осведомился мой конвоир, и я почувствовал, как нож вжался в кожу чуть сильнее.

Как все же страшно чувствовать своим горлом сталь гореанской остроты. Вдруг он повернул клинок так, что я почувствовал не лезвие, а боковую поверхность. Почти в тот же самый момент, спереди и с флангов, донеслись боевые крики Ара и звук движения больших масс людей, сотен, если не тысяч ног, спешащих преодолев болото, сойтись с невидимым пока противником, олицетворением которого была неуловимая баржа, наконец-то почти настигнутая. Когда конвоир прижал свой нож к моему горлу боковой стороной, я рефлекторно закрыл глаза и задержал дыхание. Но едва отгремели первые боевые кличи, топот и плеск стал привычным, как нож немедленно вернулся в прежнее положение, острое, как бритва, лезвие снова угрожало моему горлу.

— Спокойно, спокойно, — шептал мне прямо в ухо конвоир.

Я и не собирался шевелиться, в моем положении это было вредно для здоровья.

Однако мы так и не услышали ожидаемого звона скрещивающихся мечей, криков победы и мольбы о пощаде. Все что мы действительно слышали, это мужчин, поднимающихся на баржу.

Само собой, мой конвоир был удивлен происходящим куда больше меня. Но свой нож от моего горла он убирать не спешил. Если бы бегущие с поля боя через болото косианцы случайно оказались бы рядом с нами, то я нисколько не сомневался, что в его намерения входило первым делом перерезать мое горло. В принципе я его понимал, только так он мог предотвратить мое спасение и освободить руки, чтобы или защищаться или убегать.

Но прошло совсем немного времени, и конвоир убрал нож от моего горла, и встал, озадаченно озираясь.

Никаких беглецов, пробирающихся через заросли ренса не наблюдалось. Лично я не видел в этом ничего удивительного, поскольку изначально предполагал подобный финал.

Спустя несколько енов из изрядно переломанных пробежавшей через них толпы зарослей ренса появился мужчина, покрытый илом и налипшими листьями ренса. Мне не нужно было долго гадать, что это посыльный, да и суть его миссии для меня уже была в принципе ясна. Оружие его, кстати, пока что было обнажено.

— Веди пленника, — скомандовал он конвоиру, и тот набросил веревку на мою шею и только лишь затем снял ремния сбруи.

Конвоир, вместе с курьером, приткнул плот к небольшой отмели, опасаясь, что потом его просто не найдут в изобилующей предательскими течениями дельте.

— Пойдешь впереди, — приказал конвоир, кивая в сторону, откуда прошел посыльный.

Выкарабкавшись из густых зарослей, я почти уткнулся носом в борт низкой крытой баржи. Вокруг расположилось множество солдат, уже притащивших сюда часть своих плавсредств. Баржа, как оказалось, сидела на мели, сильно накренившись на правый борт. Это был очередной песчаный наносной островок, приди сюда солдаты на ан позже, изменись ветер или течение, и они ничего бы не нашли, судно просто унесло бы в неизвестном направлении.

— Доставьте его на палубу, — приказал офицер, находившийся на барже.

Чтобы увидеть его, мне пришлось задрать голову. Долго разглядывать офицера мне не дали, подтолкнув к борту. Сразу несколько человек не затрудняя себя моим удобством, схватили меня под руки и затащили на палубу. Мой конвоир, так и не выпустив из рук веревку, вскарабкался следом за мной самостоятельно.

Ставня небольшого иллюминатора, выходившего на левый борт, в невысокой надстройке, едва возвышавшейся над палубой баржи ближе к корме, была разломана вдребезги. Дверь, ведущая внутрь, за которой был виден короткий, в три ступеньки трап, ведущий вниз, криво свисала на одной петле.

Капитан выжидающе посмотрел на меня. Пришлось опуститься на колени.

— Вытащить кляп, — приказал он.

Кляп вытащили, но далеко не убрали, привязав к кожаному ремешку, крепившему мою шею к доске ярма. Какое, оказывается, облегчение можно испытать, когда тебя освободили от промокшей тряпки, уже почти сутки затыкавшей рот.

— Кое-кто здесь думает, что Ты знаешь дельту, — глядя на меня сверху вниз, обратился ко мне офицер.

— Я не ренсовод, — напомнил я. — Если кто-то действительно знает дельту, так это они. А я из Порт-Кара.

— Но ведь тебе приходилось бывать здесь прежде, — сказал он.

— Да, — не стал скрывать я.

— Тебе приходилось видеть подобные баржи прежде? — спросил офицер.

— Конечно, — кивнул я.

— Закрепи веревку вокруг ярма, — бросил офицер моему конвоиру. — Ответственность за него я беру на себя.

Как только охранник намотал привязь на доску позади моей руки, офицер скомандовал:

— Следуй за мной.

Я поднялся на ноги, что было не трудно сделать, в конце концов, на мне было легкое рабочее ярмо, а не тяжелые колодки, часто используемые для наказания рабов и заключенных. Опустив голову и повернувшись боком, я проследовал за офицером через маленькую дверь и, спустившись по трапу вниз, оказался внутри трюма. Скривив лицо, командир дал понять остальным, что они должны оставаться снаружи.

Света в помещении было достаточно. Он проникал сюда сквозь разломанные ставни двух иллюминаторов, расположенных по обоим бортам. Причем, мне показалось, что некоторые планки были разбиты не сейчас, а значительно раньше. Впрочем, я не сомневался, что основная часть разрушений была причинена солдатами Ара, ворвавшимися сюда в яростной атаке, по крайней мере, выбитая дверь точно на их совести. Я осматривался в полутемной каюте, подмечая различные детали, разгрома произошедшего под низким подволоком этого трюма.

— Великая победа, — прокомментировал я, заставив офицера поморщиться.

Фактически в помещении было пусто, за исключением нескольких скамей и других, обязательных на таком судне принадлежностей. Все это было по большей части разломано. Бросалось в глаза обилие пыли, что помимо всего прочего говорило о том, что здесь давно никого не было.

— Я ничего не понимаю, — глядя на меня негромко проговорил офицер, и не дождавшись моего ответа, спросил:

— Где косианцы?

— Почему бы не задать этот вопрос команде баржи? — поинтересовался я, заранее зная ответ.

— Не было здесь никакой команды, — сердито ответил офицер, полностью подтвердив мои догадки.

Будь здесь экипаж, то весьма сомнительно, что баржа сидела бы на мели, учитывая то, что ее преследователи были поблизости. Тем более, что это были солдаты Ара, двигавшиеся только днем, незнакомые с дельтой, и шумевшие как стадо тарларионов. Это только ренсоводы умеют ходить здесь тихо и незаметно.

— Возможно, команда была, — неуверенно предположил офицер. — Просто у них не было времени, чтобы столкнуть баржу с мели.

— Здесь очень мало свидетельств того, что экипаж здесь был, зато многое говорит о том, что в течение долгого времени в это помещение никто не заходил, — заметил я.

Я, конечно, не отрицал, что время от времени кто-то мог бы перемещать эту баржу, используя шесты, но то что в трюм никто не заходил уже давно я мог сказать наверняка.

— Тогда где искать косианцев? — задал он больше всего мучивший его вопрос.

Я снова обвел взглядом запыленное, погруженное в полумрак помещение и, пожав плечами, сказал:

— Точно не здесь.

— Мы преследовали эту баржу в течение многих дней, — зло прорычал офицер. — А теперь, когда, наконец, догнали, оказалось, что здесь пусто!

— Судя по тому, что я вижу, здесь пусто уже в течение многих недель, — добил его я.

— Но этого не может быть! — воскликнул он. — Это невозможно!

— Вы что, не видите, что это — просто брошенная баржа? — осведомился я. — Таких в дельте наберется не один десяток.

— Нет, — взвился офицер, — это — судно косианского арьергарда!

— Все возможно, — не стал спорить с ним я.

— Или одно из их транспортных плавсредств, оставленное по причине того, что село на мель! — уже спокойнее предположил он.

— Возможно, — пожал я плечами.

Офицер подошел к одному из маленьких иллюминаторов и выглянул наружу, по-видимому, пытаясь взять себя в руки. Было заметно, как он рассержен и смущен происходящим.

— Вот только какой-то странный выбор для военного транспорта, не находите? — поинтересовался я.

— Что Ты имеешь в виду? — спросил он, резко обернувшись.

— Вы не из этих мест, — констатировал я, — никогда не были ни в дельте, ни в городах на берегах Воска или в Порт-Каре.

— К чему это Ты? — осведомился мой собеседник.

— Присмотритесь к окну, что находится перед вами, обратите внимание на ставню, — посоветовал я.

— Ну что? — спросил он, непонимающе уставившись на разбитое приспособление, в настоящий момент свободно свисавшее с одной петли.

— Обратите внимание, на расположение закрывающего рычага, — указал я.

— Ну, вижу, — кивнул он.

— Эту ставню нельзя открыть изнутри, — пояснил я. — Только снаружи.

— Да, это так, — согласился офицер.

— Кроме того, в данной конкретной барже, — продолжил я, — учитывая глубину трюма, те кто сидят на этих скамьях, если посмотрят в окно, расположенное почти под подволоком, ничего там не смогут увидеть, даже если те будут открыты, в лучшем случае, только кусочек неба.

— Вижу, — хмуро признал мою правоту мой собеседник.

— А если ставни будут закрыты, внутренности помещения будут погружены во мрак, — продолжил я свою мысль. — Кроме того, нетрудно вообразить какие условия будут здесь при закрытых ставнях. Жара, духота, вонь.

— Конечно, — согласился офицер.

— Теперь внимательно присмотритесь к скамьям, тем, что сохранились в более или менее целом состоянии и на своих местах, — обратил я его внимание.

— Я уже все понял, — с горечью в голосе отозвался он.

— Для вас или для меня сидеть на них было бы неудобно, они слишком низкие, — тем не менее, продолжил я свою мысль, — но для того, у кого ноги короче, они вполне подходят.

— Согласен, — кивнул офицер.

— А еще вон там и там, — указал я, — под скамьями, уцелели доски ножных колодок. Вы их сможете обнаружить, если немного наклонитесь. А вон там валяется обломок доски, который раньше явно был колодкой для запястий.

— Для довольно маленьких щиколоток и запястий, — хмуро добавил он.

— Вот именно, — кивнул я. — Еще вон там, посмотрите, на борту, над скамьей, имеется железное приспособление, в которое раньше была вставлена доска колодки для шей. Если бы она была на месте, то Вы бы отметили, что соответствующие полукруглые вырезы в ней, а также в ответной доске, тоже довольно маленькие. Кстати, вон, кажется, они валяются в углу трюма.

— Да, вижу, — сказал мой собеседник.

— Это баржа, одна из многих этого типа, используемых в каналах Порт-Кара, а также в дельте, например, для транспортировки между Порт-Каром, и другими городами Воска, в особенности Турмусом и Веном, живого товара, который следует держать в полной беспомощности и абсолютном невежестве. Понятно кого я имею в виду?

— Да, — ответил офицер. — Я уже догадался.

— Само собой, такие суда можно встретить и в других местах, — добавил я.

— На юге, — сказал он, — мы тоже зачастую транспортируем рабынь в рабских капюшонах, или в покрытых брезентом клетках. Бывает, что отправляем их в ящиках, в стенках которых имеются отверстия для доступа воздуха, чтобы товар мог пережить такое путешествие.

Я понимающе кивнул. Аксессуаров для подобных целей придумано множество. Одним из самых простых и наиболее распространенных является рабский мешок, в который девка, упаковывается с заткнутым ртом и руками скованными или связанными за спиной, обычно головой вперед. Основное назначение любого из этих устройств — обеспечение полной беспомощности рабыни и, если это требуется, ее полное незнание мест отправки и назначения, а также и маршрута следования. Конечно, бывает и так, что заказчик хочет, чтобы рабыня знала, откуда ее забирают и что именно ее ждет, особенно если эта информация может усилить ее возбуждение, страх, желание понравиться новому владельцу, или по каким-либо другим возможным причинам. Например, совсем не повредит позволить голой рабыне еще недавно бывшей свободной гордячкой, узнать, что теперь ей предстоит оказаться в садах удовольствий у ее заклятого врага. Ну и конечно рабский фургон — один из наиболее распространенных способов транспортировки рабынь. Вид, который чаще всего можно встретить на гореанских дорогах — это крепкий фургон с почти квадратным кузовом и брезентовым тентом. Отличительной особенностью такого фургона является стальной стержень или толстый деревянный брус, одним концом закрепленный на петле в центре передней части фургона и подпружиненный, благодаря чему может приподниматься, и вторым свободным концом, на который рабыни, входя внутрь, нанизываются цепями кандалов, после чего стержень опускается, и закрывается на замок. Тент можно снимать или устанавливать, в зависимости от погоды, необходимости или желания возницы. Таким образом, можно оградить товар, если конечно, есть желание от солнца и дождя, или от взглядов заинтересованных лиц, могущих передать информацию о грузе не самым честным гореанам. Многих рабынь, конечно, переводят с места на место просто пешком, сковав в караван с помощью цепей и ошейников.

Офицер, наконец, отошел от иллюминатора и, присев, присмотрелся к одной из целых скамей, в нескольких местах которой, между подлокотниками были заметны выглаженные до блеска пятна. Не трудно было догадаться чем именно выглаженные. Рабынь обычно транспортируют нагими. Насколько я понял, эта баржа, в лучшие времена, частенько пересекала дельту, курсируя между Порт-Каром и другими городами, например Турмусом и Веном.

— Итак, — сжав до хруста кулаки, сердито произнес офицер, — мы потратили несколько дней, преследуя невольничью баржу.

— Похоже, что так, — согласился я, с трудом сдерживаясь, чтобы не усмехнуться.

— А косианцы, значит, — продолжил он, — по-прежнему где-то впереди нас.

А вот теперь я предпочел промолчать, поскольку имел по этому поводу свое мнение. Этот вариант казался мне наименее правдоподобным, ну, или, по крайней мере, не в тех количествах, о которых думал этот офицер.

В этот момент снаружи донесся чей-то крик, сразу поддержанный другими.

Офицер удивленно посмотрел вверх, в дверной проем, и словно забыв обо мне, подскочил к трапу и вышел на корму. Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

— Оказывается, мы изредка видели их и раньше! — кричал какой-то мужчина. — Это было похоже на то, как будто ренс был живым!

Я еще не успел проморгаться, выйдя из полумрака трюма на ярко освещенную полуденным солнцем палубу, а мой конвоир, все это время ожидавший меня снаружи, уже смотал с ярма веревку, и взял меня на короткий поводок, то есть между его кулаком и моей шеей осталось всего около одного гореанского фута. Охранник недвусмысленно дал мне понять, что он снова приступил к своим обязанностям.

— У нас не было ни единого шанса, — задыхаясь, рассказывал мужчина, стоявший в воде. — Мы даже их толком не видели!

— Где? — спросил офицер, перегнувшийся через леер.

— На правом фланге! — ответил солдат.

Вслед за моим конвоиром, которому, конечно, было любопытно, подошел к лееру и я. Под бортом баржи, по колено в воде, среди множества других, тех, кто столь отважно штурмовал эту баржу, стояли семеро солдат. Выглядели они, прямо скажем, не геройски, безумные глаза, измученные лица, кровоточащие раны, а кое-кого поддерживали под руки их товарищи.

— Количество? — рявкнул офицер.

— Может быть сотни, на многие пасанги вокруг, — ответил один из солдат снизу, пытаясь изобразить строевую стойку.

— Мы не смогли даже вступить с ними в бой, — добавил второй. — Мы просто не видели их. Они к нам не приближались!

— Только неясные тени и движения в ренсе, — всхлипнул третий, — мы даже не успели ничего толком заподозрить, как на нас посыпались стрелы, сотни стрел!

— Потери? — прорычал офицер.

— Не знаю, началась паника, это была просто бойня! — схватившись за голову, простонал раненый солдат.

— Какие потери, по вашему мнению? — повторился чиновник, настойчиво.

— Правого фланга больше нет! — заплакал раненый.

— Никого не осталось! — вторил ему другой солдат.

С высоты баржи я видел, как сквозь заросли ренса в нашу сторону продирались другие выжившие, как минимум несколько десятков, многие из которых были ранены. Лично я не думал, что правый фланг уничтожен полностью, но не сомневался и в том, что потери были довольно серьезны. Судя по всему, их отряд потерял до десяти процентов личного состава, и теперь требует срочной реорганизации. Например, эти пораженцы прибыли именно с правого фланга. Похоже, они оказались не в состоянии ни перестроиться, ни организовать сопротивление. В ситуации, когда произошло внезапное нападение, людей охватила паника, вокруг один за другим гибнут товарищи, все бегут, никто ничего не понимает, выжившим свойственно переоценивать свои потери. Например, человек, увидевший нескольких бойцов убитых рядом с ним, на занимаемой им позиции, в его крохотном участке боя, зачастую шириной не больше нескольких ярдов, склонен переносить подобные потери на все поле боя. Конечно, не редка и обратная ситуация, когда боец, одержав победу на своем участке поля боя, только позже с ужасом узнает, что его армия отступает, и что все сражение в целом проиграно.

— Приготовиться к контратаке! — приказал офицер. — Построиться!

— Поздно, вашего противника там уже нет, — тихо подсказал я ему.

— Это — трагичный день для армии Ара, — заметил конвоир.

Все больше и больше солдат с правого фланга прибывало к сидящей на мели барже, многие из них были ранены.

— Первое же столкновение с Косом, и такое поражение, — с горечью в голосе поддержал его другой солдат.

— Кто бы мог подумать, что такое могло произойти? — вздохнул третий.

— Отомстим косианским слинам! — яростно закричал четвертый.

— Готов поспорить, что в вас стреляли не болтами и не короткими стрелами, — предположил я.

— Нет, — признал солдат в воде, — только длинные стрелы.

— Длинные стрелы, выпущенные из крестьянских луков, — кивнул я.

За последние несколько лет крестьянский лук, впервые появившись среди кланов, обитавших в полосе болот подверженных действию приливов, быстро распространился в восточном направлении, и теперь стал самым популярным оружием повсюду в дельте. Материалы для этого оружия и стрел в дельте найти невозможно, но торговля позволяет легко компенсировать этот недостаток. Изучив однажды мощь этого оружия, ренсоводы больше не забывали об этом, в результате став опасными противниками. Сочетание дельты, места непревзойденного с точки зрения обороны и крестьянского лука, сделало ренсоводов практически неуязвимыми.

Офицер посмотрел на меня, по-видимому, ожидая продолжения.

— Вы столкнулись не с косианцами, а с ренсоводами, — объяснил я.

— Люди вооруженные шкерочными ножами, легкими дротиками и острогами! — засмеялся кто-то.

— Ага, Ты только про крестьянские луки забыл, — напомнил я.

— Шутить изволишь? — нахмурился офицер.

— Перед нападением вы случайно не слышали крики болотных гантов? — уточнил я.

— Да, было такое, — удивленно ответил один из стоявших в воде.

— Так вот, днем ренсоводы общаются посредством таких криков, — объяснил я. — Ночью же они используют крики речных чаек обитающих по берегам Воска.

— Мы должны контратаковать, — заявил офицер.

— Вы даже никого не сможете найти, — предупредил я.

— Сначала мы вышлем разведку, — сказал он.

— Тогда проще будет их сразу убить, все равно ни один не вернется, — осадил его я.

Нет, я не сомневался, что разведать силы ренсоводов вполне возможно, вот только для этого нужны люди знакомые с особенностями дельты, то есть, по большому счету, другие ренсоводы. А у армии Ара в дельте, если я не ошибался, таких разведчиков не было. Это, как и множество других мелочей, ясно указывало на полную неготовность и поспешность с которыми генералы Ара влезли в дельту.

— Но мы же не должны позволить им развить свое преимущество, — задумался офицер.

Люди с правого фланга все подходили и подходили.

— А они и не будут развивать свое преимущество — успокоил его я. — По крайней мере, пока не будут.

— Что значит пока? — вскинулся он.

— Вы столкнулись с другой формой войны, — объяснил я.

— Это не война, — возмущенно проворчал кто-то из стоящих на палубе. — Это — бандитизм, это — засады и разбой!

— Я бы не стал преследовать их, — сказал я. — Они просто будут отступать перед Вами, чтобы потом ударить по вашим флангам и тылу.

— Хорошо, что Ты можешь порекомендовать? — смирив гордость спросил офицер.

— Первым делом, я бы организовал защиту периметра, — посоветовал я.

— Не слушай его Лабений, — сердито сказал один из стоящих рядом солдат. — Он же может работать на них!

Ага, значит, офицера зовут Лабений.

— Да он вообще один из них! — прошипел другой.

— Он — враг! — крикнул третий.

— Убейте его! — призвал четвертый.

— Ты ожидаешь повторного нападения? — спросил офицер, не обращая внимания на рекомендации своих подчиненных.

— Навскидку могу предложить следующие меры: охранный периметр против просачивания в ваши порядки, передвигаться предпочтительно по открытым пространствами дельты, остерегаться плавающих скопления соломы или ренса, — перечислил я.

— А что насчет повторного нападения? — напомнил Лабений.

— Элемент внезапности утерян, — пожал я плечами, — так что я не ожидал бы новой атаки, по крайней мере не в ближайшие аны, и не тем же способом которым они напали в этот раз.

— Ты говоришь о простых ренсоводах, как будто это обученные воины, знакомые с военными хитростями, стратегией и тактикой, которых можно было бы ожидать от Максима Хигезия Квинтилия Дитриха из Тарнбурга, — возмутился было офицер.

— Или Хо-Хака, или Тамруна Ренсовода, — спокойно добавил я.

— Я ничего не слышал об этих людях, — проворчал мужчина.

— Как и многие в ренсе, возможно, никогда и ничего не слышали о Марленусе из Ара, — усмехнулся я, и дождавшись пока стихнут возмущенные крики, добавил: — Они вам ясно дали понять, что в их землях, вы теперь непрошеные гости.

— Какие-то ренсоводы! — презрительно усмехнулся какой-то солдат, по виду ветеран.

— С крестьянскими луками в руках, — напомнил я ему.

— Толпа! — вторил ветерану другой солдат.

— Скажи это тем, кто вернулся с правого фланга, — предложил я, — похоже, у них другое мнение.

— Организовать охранный периметр, — наконец, приказал Лабений.

Его подчиненные, недовольно ворча, передали его приказ своим людям.

— Думаю, заметив, что вы организовали охрану, — сказал я, — ренсоводы будут держать дистанцию, по крайней мере до, темноты.

— Они никогда не посмеют напасть на армию Ара снова, — заявил Лабений.

— Это позор для нас, опасаться ренсоводов, — выплюнул ветеран.

— Нападавшие, скорее всего, были косианцами, — высказался другой солдат.

— Или ими просто командовал косианец, — предположил третий.

— Я так не думаю так, — покачал я головой, — хотя и не исключаю, что у косианцев здесь найдется немало друзей и сторонников. Они долгие годы налаживали связи с обитателями дельты. Нисколько не удивлюсь тому, что агенты Коса, под личиной, скорее всего, торговцев, заранее подготовили ренсоводов к вашему визиту. Думаю, вы и сами в состоянии предположить, какую пропаганду они здесь проводили, и что про вас рассказали местным.

Солдаты пораженно уставились друг на друга, похоже начав осознавать упущения своих руководителей, разведчиков и политиков.

— Думаю, что у большинства не возникает никаких сомнений относительно того, что агенты влияния Коса политически куда более проницательны, чем таковые из Ара, — сказал я.

Превосходным примером этого, кстати, была поддержка Косом вхождения Порт-Коса в Лигу Воска. По-видимому, в метрополии надеялись, таким образом, получить влияние и доступ к рычагам управления лигой через политику своей главной колонии на континенте, в то время как Ар отказал в такой возможности Форпосту Ара, тем самым практически изолировав свою колонию от остальных городов на реке.

— А вот теперь задумайтесь над сложившейся ситуацией: Кос присылает в дельту своих послов с улыбками и подарками, как союзник и друг, а Ар приходит незваным агрессором.

— Но ведь это ренсоводы напали на нас, — напомнил кто-то. — Мы должны наказать их за это!

— Это вы были наказаны, — указал я на его отсутствие логики.

— А нас-то за что? — удивленно спросил мой оппонент.

— А это не вы ли только вчера разрушили деревню ренсоводов? — напомнил я.

Ответом мне была гробовая тишина.

— Не это ли было объявлено «великой победой»? — поинтересовался я.

— Но как ренсоводы смогли нанести ответный удар так быстро? — спросил офицер. — Солдаты докладывают о сотнях нападавших.

— Я и не исключаю того, что их были сотни, — кивнул я. — Подозреваю, что они собирались в течение нескольких дней, с тех самых пор, как вы вошли в дельту.

— Но они же не могут не знать, что мы пришли сюда только за тем, чтобы настичь косианцев, их экспедиционные силы на севере, — сказал кто-то.

— Думаю, что с недавнего времени им стало очень трудно поверить в это, — осадил я говорившего.

— Почему? — вскинулся тот.

Но я уже смотрел на офицера.

— Нет, — раздраженно мотнул головой Лабений. — Это невозможно.

— У нас нет никаких разногласий с ренсоводами, — заявил один из солдат.

— Мы их только что заполучили, — с горечью напомнил ему другой.

— Но почему тогда они скрывались? — спросил третий.

— Мы даже не видели их, — заметил четвертый.

— Может быть, они напали и сбежали, как разбойники, которыми они собственно и являются, — предположи еще один, присоединяясь к разговору.

— Конечно, — поддержал его товарищ, — по-другому и быть не может!

— Даже не надейтесь, — развеял я их надежды. — Они по-прежнему находятся где-то поблизости.

— Дельта огромна, — вздохнул мужчина, стоявший рядом со мной на палубе, обводя взглядом окрестности.

— Да уж, огромная, зеленая, кругом все одинаковое, и одновременно совершенно другое, — согласился с ним молодой солдат. — Признаться она меня пугает.

— Сейчас нам больше всего нужна нормальная разведка, — заметил ветеран.

— Точно, нам нужны глаза, — поддержал его солдат помоложе.

— Смотрите! — крикнул наблюдатель, указывая пальцем вверх.

— Вот они наши глаза! — воскликнул тот, который уже говорил про глаза.

Приветственные крики сотен мужчин разнеслись по округе. В нескольких сотнях футов над нашими головами рисовал круги в небе одинокий тарн, появившийся с юга. Даже с такого расстояния можно было разобрать алый цвет его униформы.

— Кружит прямо над нами, — заметил ветеран, прищурившись глядя в небо и прикрывая ладонью глаза.

— Он заходит на посадку, — сказал его сосед.

Несколько человек принялись размахивать руками, приветствуя фигуру, сидевшую на спине тарна. Вместе с ними, словно приглашая тарнсмэна приземлиться, обеими руками размахивал впередсмотрящий, стоявший на наблюдательной площадке позади нас, на той барже, которая служила офицеру в качестве штабного судна.

Я тоже смотрел в небо вместе со всеми, только в отличие от радовавшихся вокруг меня солдат, меня не оставляло ощущение некой неправильности в небе. Полет птицы был каким-то слишком гладким, круги слишком плавными… и вдруг. Подтверждая мои худшие опасения, тарн распростер свои крылья.

— Берегитесь! — заорал я не своим голосом. — Он собирается атаковать!

Широко раскрытыми от ужаса глазами, я наблюдал плавное, словно скользящее, снижение тарн прямо по направлению к нам. Могло показаться, что он неподвижно завис в воздухе, просто почему-то начал быстро увеличиваться в размере. Лапы гигантской птицы были прижаты к телу, а острые когти смотрели назад.

— Берегитесь! — кричал я, озадаченно замершим людям. — Он не приземляется! Это — атака!

Ну неужели же они не видели того, что ясно видел я? Неужели не понимали, что сейчас произойдет? Неужели так трудно сопоставить факты, и понять причину такой устойчивости птицы в полете, почувствовать угрозу, исходящую от неподвижности этих огромных крыльев? Ведь только идиот может не понять, что то, что к ним приближалось, плавно снижаясь к поверхности воды, в действительности было невероятно устойчивой, поднятой высоко над противником платформой для стрельбы?

— Прячьтесь! — уже срывая голос орал я.

Впередсмотрящий на смотровой площадке, опустил руки и, озадаченно замерев, уставился на быстро увеличивавшихся в размере птицу и ее всадника.

— Прячься! — крикнул ему я, уже поняв, кто именно станет мишенью.

Полет арбалетного болта глазу был практически не виден. Только звон тетивы, свист оперения, тупой стук, крик боли и ужаса, сразу перешедший в предсмертный стон. Мощные крылья пронеслись над головами опешивших людей, взмахнули, и птица перешла в набор высоты, быстро удаляясь в южном направлении.

— Он мертв, — сообщил солдат, первым из стоявших на палубе штабной баржи, пришедший в себя и подбежавший к упавшему телу, из груди которого торчало оперение болта.

Не трудный был выстрел, все равно, что в тире по неподвижной мишени.

— Это были не ваши глаза, — сказал я парню ошарашено смотревшему на меня. — Это глаза Коса.

Тарн уже превратился у едва различимую точку, быстро удаляющуюся на юг. Все произошло в точности как я и ожидал, вот только легче мне от этого почему-то не стало. Люди вокруг меня выглядели оцепеневшими статуями.

— А где же наши тарнсмэны? — растерянно спросил кто-то из молодых.

— Похоже, Кос полностью контролирует небо, — ответил ему я. — Вы остались в дельте без поддержки.

— Убить его, — потребовал какой-то солдат, тыкая в меня пальцем.

— Надеюсь, — спокойно заговорил я, — вы не думаете, что отсутствие ваших тарнасмэнов этих местах, впрочем, как и до настоящего времени на севере, в районе Хольмеска, это всего лишь какая-то случайность?

— Убить его! — выкрикнул еще один солдат.

— Убить его! — вторил ему другой.

— Что мы будем делать, Капитан? — спросил ветеран.

— У нас есть четкий приказ, — устало проговорил Лабений. — Мы продолжим двигаться запад.

— Конечно, Капитан, — кивнул мужчина, — кроме того, мы должны отомстить ренсоводам!

— Тогда Кос может остаться безнаказанным! — воскликнул другой солдат.

— Конечно, наш основной противник — косианцы, — признал первый. — Но и о ренсоводах забывать не стоит.

— Верно, — согласился второй.

— Кроме того, мы их уже почти настигли, — присоединился к ним третий.

— Точно! — поддержал четвертый.

— А я бы рекомендовал вам со всей возможной скоростью выводить войска из дельты, — вмешался я в их планы.

— Превосходный совет, — рассмеялся один из них, — особенно, если учесть, что он исходит от шпиона!

— Да уж, — усмехнулся второй, — особенно теперь, когда мы вот-вот увидим нашу дичь!

— Когда же до вас дойдет, что дичь здесь — вы все? — не выдержал я.

— Косианский слин, — презрительно сплюнул солдат.

— Мы продолжим двигаться в западном направлении, — подтвердил свое предыдущее решение офицер.

— И разумеется при этом вы столкнетесь с наименьшим сопротивлением со стороны ренсоводов, — горечью произнес я, — просто потому, что чем дальше вы заберетесь в дельту, тем в большую зависимость от них вы попадете.

— Приготовьтесь выступать, — приказал Лабений одному из своих помощников.

— Ренсоводы еще не закончили с вами, — предупредил я.

— Нам не зачем бояться ренсоводов, — пренебрежительно бросил один из солдат.

— Они будут висеть на ваших флангах как слины, — попытался переубедить их я. — Они постепенно будут сжимать ваши порядки, пока вы не превратитесь в скученную неуправляемую толпу, и будут пасти вас как отару верров. А когда, когда выдохнетесь и ослабнете до полной беспомощности, на вас обрушатся их стрелы. Если после этого вы сломаетесь и рассеетесь по окрестностям, то они выследят вас и просто перебьют одного за другим. Возможно, если некоторые из вас разденутся и поднимут руки, то их оставят в живых, но лишь для того, чтобы заковать в цепи, и отвести к торговым точкам и продать в рабство. Вы хоть понимаете, что дорога отсюда на запад ведет вас прямиком на скамьи косианских галер?

— Слин! — с ненавистью прошипел один из окруживших меня солдат.

— Впрочем, — пожал я плечами, — возможно, некоторые из вас окажутся в шахтах Тироса.

— Убить его! — послышались возмущенные крики.

— Вы должны убираться из дельты, пока у вас еще есть силы, — сказал я офицеру, — немедленно!

— В дельту вошли несколько колонн, — сообщил мне Лабений.

— Но за эту колонну отвечаете лично Вы, — напомнил я.

— У меня приказ, — твердо ответил он.

— Как мне убедить вас уйти отсюда? — спросил я.

— Никак, — пожал плечами Лабений, — мне просто не оставили приказа на отступление.

— Ну так найдите его! — призвал я.

— Колонны двигаются независимо друг от друга, — сказал он.

— Неужели Вы думаете, что это нелепая случайность, что Вы оказались в таком месте без связи и вертикали командования? — поинтересовался я, из-за чего пришлось выдержать очередной сердитый взгляд.

— Ар никогда не отступает, — вступился за своего командира ветеран.

— Вы здесь командуете, на вашей совести жизни этих людей, — не отставал я от офицера. — Решение принимать вам.

— Мы пришли в дельту не затем, чтобы вернуться без косианской крови на наших мечах! — заявил выступил один из помощников Лабения.

— Решение принимать вам! — напомнил я.

— И я его уже принял, — кивнул офицер. — Мы идем на запад.

Его слова были приняты криками одобрения большинства его людей.

— А ведь Сафроника даже нет в дельте! — сделал я последнюю попытку переубедить его.

— Если это так, — заметил Лабений, — то это мог знать только шпион.

— А я это узнал именно от шпиона! — сообщил я.

— Значит, Ты тоже шпион, — сделал вывод Лабений.

— Шпион! — поддержал его один из его помощников.

— Заткните ему рот, — приказал офицер, и конвоир не заставил себя долго ждать.

— Разрешите мне зарезать его, — выступил один из солдат, вытянув нож, однако Лабений уже отвернулся и начал о чем-то шептаться со своими помощниками.

— Он пытался предупредить Аурелиана об атаке тарнсмэна, — заметил какой-то солдат.

— Он боялся только за собственную шкуру, — отмахнулся мой конвоир.

— Пусть теперь боится за нее еще больше, — проворчал другой солдат, и я почувствовал, как острие его ножа коснулось кожи моего живота с левой стороны.

Вот клинок поднялся немного выше и остановился прямо под ребрами. Теперь ему оставалось только ткнуть, направив лезвие немного вверх и быстро провести им вправо завершая движение, просто выпотрошив меня. Я замер, ожидая самого худшего, но этот злой парень сдержался, убрал нож и спрятал его в ножны.

— Косианский слин, — сплюнул он напоследок и отвернулся.

Мой конвоир, дернув за поводок, подвел меня к лееру, и толкнув в спину, просто сбросил меня за борт. Привязанный к ярму, я неловко плюхнулся в воду. Кое-как перевернувшись, поскальзываясь в грязи, мне удалось встать на ноги. Ничего не видя вокруг, я замотал головой, пытаясь стряхнуть тину и прелые листья, залепившие мне глаза. Однако пока я был под водой, я услышал несколько щелчков, как будто кто-то под водой постукивал камнем о камень.

— Иди впереди меня, — приказал мне конвоир, уже спрыгнувший с баржи, толкая меня в сторону плота и подхватывая веревку.

Меня переполняли дикий гнев и полная беспомощность. Хотелось кричать, но сквозь кляп прорывалось только еще слышное мычание. Я смотрел на окружавших меня мужчины Ара, и видел перед собой только безумцев! Ведь только безумец за столько времени мог не понять того, что их просто подставили! Я хотел кричать на них, ругать их, объяснить им, предупредить их! Но кляп в мой рот вставил гореанин, и все что мне оставалось, это отвечать на вопросы мычанием, один раз — «Да», два раза — «Нет», как это принято в целом на Горе при общении с пленниками, которым по какой-либо причине заткнули рот. Впрочем, мне уже в доступной форме дали понять, что слушать они меня не будут, как не хотели слушать прежде. Все что мне оставалось, это бежать от этих безумцев! Да! Мне нужно сбежать от них. Я должен бежать! Так или иначе, но я обязан избежать той судьбы, которой им уже не миновать. У меня не было никакого желания разделить с ними результат их глупости, упрямства, их гибельного сумасшествия. Я должен бежать! Я обязан сбежать!

Наконец, мы оказались у плота. Он так и остался на том же месте, где его оставили, приткнутым к небольшому наносу. Конвоир наклонился и поднял сбрую, привязанную к плоту. Я напрягся. Мимо нас по пояс в воде брел какой-то солдат.

— Спиной ко мне, — скомандовал мой охранник, и послушно отвернулся, провожая взглядом того, другого. — Стой смирно, тягловое животное.

Я и так стоял. Провожая взглядом еще одного невесть откуда появившегося солдата.

— Не дергайся, — привычно бросил конвоир.

Я не шевелился, не спуская глаз со второго проходившего мимо мужчины. Сбруя уже лежала на моих плечах, а тот все никак не мог добрести до достаточно густых зарослей ренса. С екнувшим сердцем я почувствовал как конвоир затянул пряжку на моей сбруе. Я не знал, сколько времени ренсоводы дадут им, но не исключал, что только до темноты. В это мгновение мне показалось, что мы остались наедине, ни одного постороннего поблизости не было. Резко крутнувшись вокруг своей оси, я еще успел заметить удивленно раскрывшиеся глаза конвоира, на мгновение до того как конец ярма встретился с его лбом. Мне показалось, что звук удара был таким оглушительным, что его наверняка должны были услышать остальные! Но быстро окинув взглядом камыши, я никого не заметил. Никто не ломился сквозь заросли, не кричал, в ярости размахивая оружием. Короткий взгляд на конвоира. Лежит на песчаном берегу наноса. Упал он, не издав ни единого звука. Напрягаясь изо всех сил, я стянул плот с отмели. Если у меня получится пробраться мимо солдат, то я был уверен, что смог бы раздробить ярмо на кусочки о бревна плота, откалывая от него щепку за щепкой и, таким образом, освободив руки. Со свободными руками мне ничего не стоило уйти от погони.

Я напрягал силы, таща за собой плот.

Нескольких енов я смог держаться в самых густых зарослях ренса, какие нашлись в этом месте. Видимость сократилась до считанных футов. Иногда до меня доносились голоса солдат. Дважды они проходили в пределах нескольких шагов от меня. Порой плот запутывался в зарослях, пару раз мне пришлось перетаскивать его через отмель, а один раз, с бешено колотящимся сердцем, я должен был миновать открытое пространство.

— А ну стоять, — услышал я в тот момент, когда уже с радостью снова вломился в заросли высокого ренса.

Я замер. Было обидно и неприятно, чувствовать острие меча, уткнувшееся в мой живот. Чуть в стороне стоял еще один солдат.

Меня угораздило нарваться на пикет защитного периметра. Один из тех самых, в ярости подумал я, организовать которые сам же и порекомендовал. Удивляло только то, как быстро установили посты, и как тщательно их замаскировали.

Сзади донеслись приближающиеся мужские голоса.

— Он у вас? — услышал я знакомый голос.

Это был голос моего охранника. Крепким он оказался парнем.

— Да, — отозвался один из патрульных, тот что держал меч у моего живота.

Он немного надавил на клинок, и я волей-неволей вынужден был отступить, прижавшись спиной к плоту. Теперь я не мог ускользнуть в ту ли иную стороне, попытавшись уйти с линии атаки, и был полностью открыт для короткого колющего удара. Я замер и не шевелился.

— Здесь он, — крикнул второй патрульный, — тебя ждет, в ярме и сбруе, столь же послушный как рабыня.

Послышался звук звякнувшего железа, не трудно было догадаться, что это цепь наручников.

— Железо ему на руки, — велел мой охранник. — Нет, спереди.

Значит, моя спина останется не защищенной.

Первый браслет наручников защелкнулся на моем правом запястье прежде, чем оно было отвязано от доски. Как только мою руку освободили от ярма, то первым делом ее подтянули к левой и накинули на ней второй браслет. Только после этого с меня полностью сняли ярмо. Мои скованные руки сразу прикрепили к животу, затянув узел в центре веревки на цепи кандалов, а концы, связав у меня за спиной.

— Неужели животное вызвало неудовольствие? — с фальшивым сочувствием осведомился один из патрульных, вызвав взрыв смеха среди остальных.

Конвоир занял позицию позади меня на плоту. Постепенно подтягивались и остальные. Послышался первый хлопок плети по моей коже.

— Поворачивайся тягловое животное, — прохрипел охранник, с трудом переводя дыхание. — Мы идем на запад!

Мои запястья были беспомощно скованы безжалостным железом.

— Быстро! — рявкнул он.

Я почувствовал, как плеть снова обожгла мою спину. Потом снова.

— Поторапливайся!

Еле переставляя трясущиеся ноги, разъезжающиеся в скользкой грязи, я повернулся спиной, горящей от ударов, мокрой от крови, к плоту и замер. А потом мне снова пришлось тянуть этот тяжелый плот. На запад, все дальше в дельту.

— Быстрее! — крикнул конвоир, и плеть снова обрушилась на мою спину.

Я налег на сбрую, таща плот за собой на запад.