Шторм из тени

ГЛАВА 52

— Я хотела бы сказать, что удивлена, — сказала Елизавета III тоном глубокого отвращения, когда она перевернула ее бумажную копию отчета кузины о Второй Битве при Новой Тоскане на тот же конференц–стол в том же зале. Первоначальный доклад прибыл три дня назад, с известием о глупости Джозефа Бинга и уничтожении его флагмана. Это было достаточно плохо, но остальное, что Мишель обнаружила после битвы было еще хуже, и королева покачала головой с лицом непроницаемым от гнева.

— Солли возмущали нас в течение многих лет, — продолжила она жестко, — а мы ходили на цыпочках вокруг них так долго, как может вспомнить любой. Думаю, что подобное должно было рано или поздно случиться, даже если сроки могли быть намного лучше. На самом деле, я думаю, единственное, чем я действительно удивлена в этом положении — как очаровательно говорят военные? Ах, да. Всем этим сексом с двумя партнерами.

Древесный кот на спинке ее кресла шевельнулся, уши его наполовину прижались, его игольно–острые когти вонзились в обивку кресла, и все в комнате могли услышать его мягкое шипение, как выражение гнева его человека. Ясно, что была ли Елизавета удивлена или нет, события в Новой Тоскане — и тот факт, что действительно не было выживших с убитых эсминцев коммодора Чаттерджи — являлись достаточными, чтобы довести ее ярость до белого каления даже до того, как утверждения о внешнем манипулировании достигли ее.

Двое других присутствующих древесных котов были менее явно разъярены, чем Ариэль, но никто из них не был защищен от человеческого гнева — и тревоги — вихрящихся вокруг. Однако, они были несколько дальше, и премьер–министр Грантвилль, сидящий рядом с королевой, задержал осторожный взгляд на Ариэле, когда покачал своей головой.

— Я не думаю, что есть такая вещь, как«хорошие сроки» для противостояния с Солнечной Лигой, Ваше Величество, — сказал он, обратившись более формально, чем было в его привычках. — С другой стороны, как вы только что сказали, это не было огромным сюрпризом, не так ли?

— Я всегда удивлялась глупости солли, Вилли, — сказала хлестко Елизавета. — Не должна бы, я думаю, но каждый раз, когда я думаю, что видела самую глупую вещь, которую они могли бы сделать, они находят способ, чтобы превзойти самих себя! По крайней мере, этот идиот изъял себя из генофонда. Жаль, что он прихватил с собой многих других!

— Я согласен, Ваше Величество, — его собственный гнев грохотал в голосе сэра Энтони Лэнгтри, — и тот факт, что эти пылающие идиоты в Чикаго до сих пор официально не отреагировали на наши первоначальную ноту только доказывает данную точку зрения.

Он с отвращением покачал головой. Нота с проблемой достигла Старой Земли за три недели до этой встречи, но ответа из Министерства иностранных дел Лиги все равно не было.

— Конечно, это так, Тони, — признал Грантвилль. — Тем не менее, я остаюсь при своей точке зрения. То, что мы все видели в ближайшие или, по крайней мере, в качестве серьезной вероятности с тех пор, как мы выяснили, что Бинг обстрелял Чаттерджи первым.

— О, я не знаю, Вилли, — сказал его брат, протягивая руку, чтобы погладить мягкие ушки Саманты, когда кошка сзади прижалась к его шее. — Я думаю, что этот незначительный вопрос о шестидесяти или около того супердредноутов Боевого Флота, о которых были так готовы рассказать Мике Вежьен и Кардот, вероятно, может пройти под этим заголовком. Сюрпризов, я имею в виду.

— Если предположить, что они действительно существуют, Хэмиш, — указал Грантвилль.

— Лично я, — сказала Елизавета, — меньше всего беспокоюсь о шестидесяти устаревших соларианских супердредноутах, чем о все еще имеющихся у народников нескольких сотнях современных подвесочных супердредноутов. Вы правы, Вилли. Мы обсудили солли почти до смерти. Я не говорю, что мы выяснили все же, что с ними делать, даже если я чувствую себя немного лучше в этом отношении, чем месяц назад, но я думаю, что мы могли бы позволить себе не сосредоточиваться на них. Я имею в виду, что вид угрозы от Солнечной Лиги может представляться в долгосрочной перспективе, но мы должны теперь беспокоиться о народниках. Таким образом, хотя я вполне готова признать, что Лига может быть большей опасностью в абсолютном выражении, я думаю, мы должны сосредоточиться на устранении угрозы, которую мы можем удалить как можно быстрее.

Она острым взглядом посмотрела на Белую Гавань.

— Когда мы получили первый доклад о коммодоре Чаттерджи, Вилли спросил вас и сэра Томаса о нашей способности сейчас ударить Хевен достаточно сильно, быстро и больно, чтобы заставить их понять, что у них нет выбора, кроме как сдаться сразу. Вы, казалось, думали, что это было бы целесообразно в течение нескольких месяцев. Я понимаю, что этот разговор состоялся меньше месяца назад, но мы можем сделать это сейчас? И смогли бы мы удержать солли в Талботте, пока это делаем?

Впервые за свою флотскую карьеру, Хэмиш Александер–Харрингтон почувствовал почти непреодолимое искушение потянуть время и увернуться от существа вопроса. Но как бы ни велико было искушение, он был еще Первым Лордом Адмиралтейства Елизаветы Винтон, и он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я намеренно держу свои руки подальше от многих оперативных деталей, — сказал он. — Последнее о чем Тому Капарелли сейчас нужно думать так это, что он получил на заднем сиденье водителя — и гражданского к тому же — который теперь пытается перехватить у него контроль, также он и я стараемся очень уважать сферы власти друг друга. Сказав это, я думаю, что, вероятно, мы можем выбить системы Хевена с тем, что мы имеем в наличии прямо сейчас. Если мы хотим сделать это прежде, чем мы окажемся против солли, хотя и с учетом транзитного времени и всем остальным, мы должны использовать Восьмой Флот, который оставит без прикрытия домашнюю систему, по крайней мере, временно. Я не очень тревожусь от этой мысли, но думаю, что будет достаточно новых конструкций, имеющихся в наличии или в почти боевой готовности, чтобы закрыть разрыв, и мы получили больший прогресс, чем я действительно ожидал, получив в эксплуатацию вариант «Аполлона» для защиты системы.

Но, кроме этого, есть еще один вопрос. Если в Талботте действительно имеются СД солли, мы не можем позволить, чтобы наша главная ударная сила находилась в неделях дальности от домашней системы, когда они, наконец, сделают свое присутствие ощущаемым. Это означает, что если мы твердо решим в пользу принятия военной операции против Хевена первой, мы должны будем начать ее сразу же — без всяких усилий о переговорах с народниками — и что она должна будет быть решающей в военном отношении, в кратчайший возможный период времени. Если предъявлять любые ультиматумы, они должны быть доставлены с флагманского мостика флота, находящегося фактически в состоянии атаки, чтобы другая сторона не имела времени заранее обдумать их или переварить последствия. Что, честно говоря, делает гораздо менее вероятным, на мой взгляд, что они будут готовы уйти без боя. Столкнувшись с такой же ситуацией, мы бы, конечно, более вероятно, стали бороться, чем просто перевернулись, поэтому я подозреваю, мы должны будем в значительной степени уничтожить Столичный Флот, прежде чем они будут готовы сдаться. А мы смогли бы на самом деле пойти вперед и действительно вынести всю или почти всю их инфраструктуру.

Четвертый и последний человек, присутствующий на конференции, слегка шевельнулся рядом с ним в кресле, но он не сводил глаз решительно сосредоточенных на королеве. Он уже точно знал, что его жена думает о намерении отправить систему Хевен на свалку.

— Как я уже сказал, — продолжил он, — мы смогли бы выбить Хевен. Но вы задали мне вопрос в двух частях, и мой ответ на вторую половину его — сможем ли мы удержать солли в Талботте, пока сделаем это — я просто не знаю. Вот почему я говорю, что мы не можем позволить себе не торопиться, чтобы отправлять дипломатические ноты туда–сюда, если мы собираемся атаковать первой из всех систему Хевена.

Сказав это, однако, я также должен сказать, что, судя по моему предварительному прочтению технических приложений к этому докладу, я думаю, что все наши оценки того, что солли имеют превосходство в развернутом оборудовании, возможно, были чрезмерно пессимистичны. Но у них есть много кораблей, Елизавета. И все наши долгосрочные перспективы могли бы быть, если они на самом деле есть, что когда множество супердредноутов будут развернуты в непосредственной близости от Квадранта Талботт, то способности Мики и Хумало к отражению их с чем–то не тяжелее крейсеров, это… сомнительно, если не сказать больше. Если у солли доступно так много кораблей стены, и если они решат ответить, что звучит очень похожим на эту адмирала Крэндалл, то скорее всего, мы найдем в новых системах Квадранта сожженную землю, пока мы ударим молотком по Новому Парижу.

— Но, как Вилли только что указал, мы даже не знаем, что эти супердредноуты существуют, — ответила Елизавета. — Все, что нам известно сейчас, составлено с чужих слов кучки новотосканцев, которые признали, что они были частью стратегии для уничтожения Квадранта, прежде чем он действительно встанет на ноги. Простите меня, если я нахожу информацию, которую они предлагают в качестве какой–то qui pro quo, чтобы удержать нас от нивелирования их ушей к их системе, если не будут полностью убедительны. Это, конечно же, еще не было подтверждено!

Она вновь взглянула на бумажную копию отчета, задержавшись на нем мгновение или два, потом еще раз подняла глаза на Белую Гавань.

— А что касается вопроса о сроках, то, честно говоря, мне точно не будут мешать спать собственные крики, если мы направим наш ультиматум Причарт вместе с Хонор. Если они слишком упрямы, чтобы увидеть причину и капитулировать, это будет их головная боль, а не наша. И давайте не забывать, что они не только люди, которые начали эту войну, но они также и те, кто саботировал свой предлагаемый саммит, а затем начали атаку всеми средствами на нашу домашнюю систему. — Карие глаза королевы сверкали неистовством. — Я думаю, мы все знаем, кто настоящий враг, и он чертовски много ближе, чем Солнечная система. Можем ли мы позволить себе, чтобы гипотетический парк супердредноутов, который может не быть в действительности вообще, парализовал наше стратегическое мышление и отвел наши глаза от реального врага, когда у нас, наконец, есть шанс покончить с народниками раз и навсегда?

— Я думаю, мы должны предположить, что он есть, — выразилось сопрано. Этот голос был тихим, но было что–то в его тембре, намекавшее на стальную решимость, и глаза Елизаветы повернулись к говорившей.

— Во–первых, мы должны предположить, потому что это наша обязанность — делать самые пессимистические предположения, — продолжила Хонор Александер–Харрингтон. — Но, во–вторых, я думаю, что они есть на самом деле. Я думаю, что мы фундаментально недооценивали возможности «Рабсилы», и, поверьте мне, гораздо больше удивляет, насколько я могу судить, что упрямый, высокомерный соларианский адмирал увидел причину и получил убитым весь экипаж своего флагмана, упражняясь в глупости. Все это вновь заставляет меня задаться вопросом, что мы на самом деле знаем, кто наш настоящий враг.

— Хонор, я знаю, что ты подумала… — начал Грантвилль, но Хонор оборвала его с нетипичной резкостью.

— Вилли, я устала от людей, делающих скидки на то, что я думаю и почему я так думаю. Да, я была в тесном контакте с Баллрум — и с Антоном Зилвицким и Виктором Каша, — лицо Елизаветы заметно напряглось при втором имени, но голос Хонор не сделал даже паузы, — чем кто–либо другой в этой комнате. И, да, моя семейная история предрасполагает меня ненавидеть «Рабсилу» всеми фибрами своего существа. Все это правда. Но я устала от людей, которые упорно игнорируют эти факты, чтобы оправдать свой отказ взглянуть на доказательства, поскольку они не соответствуют их предубеждениям.

— Что это выражение означает, Хонор?

Голос Елизаветы был колким, и взгляд ее карих глаз был тверд, приближаясь к свирепости, с которой она никогда не смотрела на Хонор Александер–Харрингтон. Но Хонор встретила ее взгляд, не дрогнув.

— Это значит, Елизавета, то, что я говорила вам буквально в течение нескольких месяцев, что не было абсолютно никакого смысла для хевенитов убивать адмирала Вебстера или пытаться убить Руфь и Берри. Я не собираюсь спорить с вами о том, кто что сделал с нашей довоенной дипломатической перепиской, хотя я понимаю, вы знаете, что это настолько просто, как множество людей, кажется, верят. Но я говорю вам, что Элоиза Причарт не похожа на того, кто убивает людей просто для удовольствия, и она не идиотка! Если бы она действительно хотела сорвать свой собственный саммит, а убийство адмирала Вебстера выглядело единственным способом сделать это, она нашла бы кого–то чертовски гораздо более спорного, чем водитель ее собственного посла, чтобы нажать на курок.

Белой Гавани удалось не поежиться, но ему не нужно было эмпатического таланта Хонор, или даже мягкого шипения Саманты и Нимица, чтобы понять, как действительно сердита была его жена. Она не повысила голоса, не подала даже знака на неуважение в тоне или манерах, но показатель был в не первозданной чистоте ее речи, «Саламандра» была известна тем, что она никогда не клялась.

— Это мнение не разделяет большинство в разведывательном сообществе, — Елизавета ответила таким тоном, который сделал очевидным то, что она пыталась задушить ее собственные эмоции.

— Это не совсем правильно, — сказала наотрез Хонор. Ноздри Елизаветы вспыхнули от гнева, но Хонор уже была не простым капитаном крейсера, встретившей своего монарха в первый раз, и она продолжила без колебаний.

— Это мнение не разделяло большинство разведывательного сообщества в то время, учитывая то, что они знали, поэтому они так заключили, потому что не могли думать ни о ком другом, у кого был мотив.

Но сейчас мы знаем, те вещи, которых мы не знали тогда, и не только из материалов, которые Мика только что обнаружила на Новой Тосканы. Лестер Турвиль, с одной стороны. Вы знаете, что я знаю, что он говорил мне правду, когда сказал, что, когда Томас Тейсман первоначально проинформировал его об операции «Беатриса», он сказал ему, что никто в администрации Причарт не ожидал возобновления операций. Причиной, по которой они начали сборку своей ударной силы, было то, что мы отказались от переговоров на высшем уровне. Конечно, Тейсман мог бы солгать ему, и, конечно, это до сих пор может быть операцией, начатой своего рода изгоями, без знания Тейсмана или даже Причарт, предполагая, что у кого–то в данном вопросе были некоторые личные причины для предотвращения саммита. Таким образом, подразумевая, что Турвиль говорит нам правду, и что Тейсман сказал ему правду, проявляется вопрос, у кого еще был мотив.

Что ж, я представляю вам, того, кто был просто наглядно продемонстрирован — вновь — в Новой Тоскане, у кого был прекрасный мотив, и этот кто–то «Рабсила, Инкорпорейтед». Адмирал Вебстер дубасил их на Старой Земле;. Берри является символом всего, что они ненавидят; само существование Факела является оскорблением для них; оружие для нападения было биологическим; и они заняты тем, чтобы заставить нас — успешно, могла бы добавить, судя по всему — втравить нас в войну с Солнечной Лигой. Согласно докладу Мики, один из их оперативников обыденно убил более сорока тысяч человек в Новой Тоскане, чтобы помочь достичь этого! И давайте не будем забывать об отщепенцах из Госбезопасности, которых субсидировала «Рабсила», чтобы напасть на Факел. Я признаю, что до сих пор не знаю, как им удалось ответить так быстро, чтобы сбить саммит, разве что у них есть достаточное проникновение в Хевене, чтобы узнать об этом по крайней мере, за пару недель прежде, чем мы начали готовиться, но я не готова просто предположить, что они не могли иметь такого проникновения. Не с тем, остальным, что мы знаем прямо сейчас! А вы думаете хотя бы секунду, Елизавета, что «Рабсила» не знает, как вы относитесь к Хевену? Или то, что они не будут готовы разыграть любую карту, с которой они могут получить то, что хотят?

Да, мы в состоянии войны с Республикой Хевен. И, да, они выстрелили первыми. И да, они даже начали атаку на нашу домашнюю систему, и многие люди были убиты. Многие люди, которых я знала, люди, которые были не только коллегами по работе, но кто был моими друзьями на протяжении десятилетий. Друзьями, которые буквально рисковали своей жизнью, преодолевая огромные трудности, чтобы спасти меня, когда они не должны были этого делать, если вы вспомните небольшую прогулку до Цербера. Поэтому, поверьте мне, я знаю все о гневе, и мне известны все причины для недоверия и враждебности. Но, Бога ради, давайте посмотрим на факты. Мика точно отразила это в своем докладе — «Рабсила» работает как враждебная звездная нация, и мы объект ее враждебности! Хуже того, у нее есть чертовски много больше ресурсов, чем мы когда–либо думали, что есть, даже если они угнали некоторые из них от солли. И, — ее миндалевидные темно–карие глаза пригвоздили Елизавету в кресле, — если есть кто–либо другой в Галактике, кто даже более склонен, чем Законодатели или Госбезопасность Оскара Сен–Жюста использовать убийство как инструмент, это «Рабсила».

Я восхищаюсь вами, и я уважаю вас как своего монарха, как человека и друга, Елизавета, но вы не правы. Что бы вы ни думали, реальная угроза Звездной Империи в данный момент не находится в Новом Париже или вообще в Старом Чикаго. Она в системе Меза… и она собирается уничтожить Звездное Королевство, в котором вы несете ответственность за решение.

Напряжение, витающее в конференц–зале, было достаточно сильным, чтобы его можно было резать ножом, когда две женщины встретились глазами. И когда эти две пары карих глаз встретились, Елизавета Винтон поняла эмоционально то, что она давно признала интеллектуально. Приблизительный анализ Хонор любой возможной конфронтации с Солнечной Лигой приведенный в этой самой комнате только тремя стандартными неделями раньше.

Хонор Александер–Харрингтон стала самым близким пэром из верных Елизавете III. Адмирал, графиня, герцогиня, и Землевладелец, третий по рангу представитель сословия пэров3 Звездной Империи, правящий глава государства в своем собственном праве, и та, кто была рождена, не имея ни одного из этих титулов и идентичности. Та, кто добилась их. Кто заплатил за них не деньгами, а холодными, жестокими боями, потерями людей, о которых она глубоко заботилась, тысячи смертей всех — одинаково, врагов и друзей — она приняла на свою совесть на службе королевству Елизаветы, и ее собственной кровью. Та, кто получил множество этих титулов и наград из собственных рук Елизаветы, потому что она чертовски хорошо заслужила их.

И этот пэр — личность, как теперь поняла Елизавета, чьей абсолютной целостности и суждениям о любом другом вопросе, которым она наиболее доверяла — не согласен с ней в этом.

На несколько бесконечных секунд, она чувствовала, как будто люди вокруг стола забыли дышать, но потом Елизавета резко, глубоко вдохнула, и покачала головой, как боксер, получивший жесткий удар слева.

— Я знаю, что ты и я не видели лично, где уже долгое время беспокоятся народники, Хонор, — тихо сказала она. — Я пыталась делать вид, что мы сделали. Я пыталась не обращать внимания на то, чего мы не сделали. А когда у меня этого не получилось, я пришла к выводу, что ваше личное знакомство с такими людьми, как Тейсман и Турвиль повлияло на ваше мнение. Я все еще думаю, что это возможно, на самом деле. Но…

Она замолчала, и тишина еще раз повисла в течении нескольких ударов сердца, прежде чем она снова заговорила.

— Но, — продолжила она, — может быть, я та, чьи решения были пристрастны. Вы знаете почему это может быть правдой, лучше, чем кто–либо другой, как я подозреваю. И вы правы, мы знаем теперь вещи, которых мы тогда не знали. Как вы говорите, есть еще проблема того, как они могли бы сотворить что–то вроде этого так быстро — просто из–за расстояний, которые сделали бы это невозможным. Но, — выражение лица было как у женщины, чья упорная целостность шла вразрез с глубоко укоренившимися убеждениями, — объяснение действительно может быть таким простым, как наличие того, кто достаточно близок к Причарт, чтобы узнать обо всем, что она думала, раньше времени. Я все еще не знаю, как они смогли узнать, что я выбрала Факел как место саммита, но если вы правы, если это был случай, что кто–то пытался манипулировать мной, потому что знал, как я буду реагировать на покушение в любом месте, Факел был бы логической мишенью для «Рабсилы». Могло быть простой интуицией, что он также был предполагаемым местом встречи на высшем уровне.

Она глубоко вздохнула и покачала головой.

— И вы правы в том, что Мика обнаружила на Новой Тоскане. Была ли «Рабсила» вовлечена в то, что произошло с адмиралом Вебстером и то, что произошло на Факеле или нет, но она явно поставила нас на грань реальной войны с Солнечной Лигой. Тем не менее, даже если мое суждение было менее точным, и даже если это крайне важно для нас, чтобы считать, что эта война является гораздо более долгосрочной угрозой для нас, чем Хевен, не значит, что мы не будем иметь дело с народниками прежде чем мы сможем ответить солли. И в дополнение к этому, я должна думать о том, как Причарт, скорее всего, отреагирует, когда узнает о том, что происходит в Квадранте. Когда она поймет, что мы вновь столкнулись с угрозой войны с Солнечной Лигой, она, конечно, поймет, что мы не сможем бороться с обоими сразу. После того, что случилось в Битве при Мантикоре, после появившихся многих жертв этого боя, кто знает, что она, скорее всего, потребует — или сделает — в таких обстоятельствах? Мы даже не знаем, что она была готова предложить или потребовать на ее предполагаемом саммите, она будет требовать гораздо меньше, чем килограмм мяса, как цену за мир в этой точке. Вы сказали, что наша обязанность предположить, что эти супердредноуты действительно существуют. Ну, а моя обязанность предпочесть победу над народниками, чем признать свое поражение.

— Да, это так, — тихо согласилась Хонор. — Но давайте предположим, что вам удастся навязать мир на ваших условиях. Каковы эти условия будут? Помните, о чем мы говорили здесь меньше месяца назад. Сэр Томас дал вам план Адмиралтейства для победы и занятия Солнечной Лиги. Вы действительно думаете, что мы могли бы сделать то же самое с Хевеном, а? Особенно, если мы очутимся в положении сделать их обоих сразу?

Мы даже не знаем, где находится Болтхол, Елизавета, так что даже если мы потребовали, чтобы они пустили на лом весь свой существующий флот, мы не сможем взять их самую большую и лучшую верфь с какого–нибудь дальнего удара. И это также означает, что мы не сможем оставить пикет, чтобы убедиться, что их флот отправился на слом. Значит, Республика Хевен по–прежнему будет иметь военный флот — и этот флот по–прежнему будет крупнейшим флотом подноутов — когда мы повернемся лицом к солли. Мы все знаем, как хорошо, что он сработал в прошлый раз. Но давайте предположим, что мы знаем, где Болтхол, или потребуем его местоположение как часть условий капитуляции, а затем выбьем дерьмо из него. Что произойдет потом? Если вы наложите карательные условия мира на кончике ножа из–за временного преимущества, который «Аполлон» дает нам, у нас еще будут суда и для обеспечения соблюдения этих условий после… до того момента, когда вы столкнетесь в борьбе за существование с Лигой.

Вы действительно хотите верить, что мы каким–то образом сможем построить флот достаточно большой, чтобы обработать оба этих дела одновременно? И неужели вы думаете, что Причарт — или, что более вероятно, некоторые другие в хевенитской администрации — не захотят идти вперед и ударить вас в спину при первой же возможности? Или даже просто предложить «техническую помощь» солли, чтобы помочь им преодолеть разрыв между их возможностями и нашими еще быстрее? А если наложить эти условия путем продувки инфраструктуры системы Хевен, и, убив при этом тысячи их людей, когда они даже не могут эффективно выстрелить, я могу абсолютно точно гарантировать вам, что любая хевенитская администрация только и будет ожидать наилучшего момента, чтобы ударить вас от сзади.

— Так что же вы предлагаете взамен? — спросила Елизавета. Глаза Хонор слегка расширились от разумного тона королевы, и Елизавета неприятно усмехнулась. — Шаг к тарелке для сбора пожертвований, кажется так говорят на Грейсоне, герцогиня Харрингтон. Вы только что провели меня через общественно–показательный — ну, полуобщественный, по крайней мере, — эквивалент порки, и я, возможно, это заслужила. Но если вы готовы сказать мне, что я была неправа, то я готова предложить вам сказать что будет лучше!

— Хорошо, — сказала Хонор, спустя секунду. — Я согласна, что мы должны быть в состоянии противостояния с одним противником за раз. Я не думаю, что кто–то в этой комнате, или кто–то во всем Флоте, хочет бороться с солли. В любом случае, нет, если у них есть даже малейшее представление о том, насколько большая и мощная Лига. Меня не волнует то, что любой из нас говорит о потенциальной соларианской слабости, или возможной политической стратегии или возможностях. Правда, никто из нас не может знать, что из этого анализа было действительно точным, и только сумасшедший охотно рискнет самим выживанием своей звездной нации, даже если эта возможность вообще существует!

Но, сказав это, я думаю, мы должны позиционировать себя на борьбу с ФСЛ, хотим мы того или нет. И это означает, что достижение какого–то урегулирования, дипломатического или военного, с хевенитами в первую очередь. Я никогда не соглашалась с вами в этом. Но я думаю, что вместо того, чтобы выдуть еще больше их кораблей из космоса, и вместо того, чтобы уничтожить еще больше их инфраструктуры, мы должны сказать им, что пришло время поговорить. Хэмиш прав в отношении сроков если мы решим начать какой–то упреждающий удар, но вспомните, что Причарт сделала, когда она имела преимущество из–за происходящего в Талботте. Она не стала стрелять первой, она предложила поговорить, и я искренне верю, что она говорила правду, когда сказала, что не намеревалась сорвать саммит.

Поэтому я думаю, настало время показать Хевену, что мы тоже можем отказаться от своих преимуществ в интересах мира. Здесь, у Мантикоры, мы их решительно победили, несмотря на собственные потери, и они это знают. На сегодняшний день, они знают, что мы могли бы уничтожить систему Хевен в любое время, когда так решим. Поэтому, полагаю, что мы должны держать Восьмой Флот здесь, рядом с домом, на случай, если, в конечном итоге, в нем будут нуждаться в Талботте. Вместо того, чтобы посылать меня в Новый Париж приставить пистолет к их головам и заставить их подписаться под пунктирной линией, давайте вместо этого отправим аккредитованных дипломатов. Кого–то, кто сможет сказать им, что мы знаем, что тоже можем их уничтожить, и что мы готовы это сделать при необходимости, но, что мы не хотим этого, если не придется. Дайте им возможность и немного времени для обдумывания, немного времени, чтобы подойти к решению с достоинством, Елизавета, а не только потому, что они лежат лицом вниз в грязи и дуло пистолета упирается им в шею сзади. Дайте им шанс сдаться в какие–то разумные сроки, прежде чем я должна буду идти и убить больше тысяч людей, которые могли бы не умереть вообще.

— Пора, адмирал, — сказала Фелисидад Колстад.

— Знаю, — ответил адмирал Тополев.

Он снова сидел на флагманском мостике «Мако». За пределами корпуса флагмана держали идеальный строй ещё четырнадцать кораблей Оперативного Соединения 1, а перед ними сверкал яркий маяк Мантикоры–A. Сейчас они были лишь в одной световой неделе от звезды и замедлились всего до двадцати процентов скорости света. Это был момент, к которому они стремились с самого отправления с Мезы четыре стандартных месяца назад. Теперь пришло время выполнить то, для чего они прибыли сюда.

— Начать развертывание, — сказал он, и огромные люки открылись, а подвески начали выплывать на свободу.

Другие единицы Оперативного Соединения 1 были в другом месте, приближаясь к Мантикоре–Б. Они не начнут развёртывание своих подвесок, пока не достигнут своей заранее заданной точки запуска. Тополев хотел бы, чтобы у него было больше кораблей на том направлении атаки, но решение ускорить «Устричную бухту» продиктовало имеющиеся ресурсы, и это направление было решающим. Кроме того, в подсистеме Мантикоры–Б, так или иначе, было меньше целей.

«Этого будет достаточно, — сказал он себе, наблюдая, как подвески непрерывно исчезают за его замедляющимся кораблем, растворяясь в бесконечной межзвездной тьме. — Этого будет достаточно. И примерно через пять недель, манти получат запоздалый рождественский подарок, который они никогда не забудут».

Переведено на Нотабеноиде

http://notabenoid.com/book/16505/54297

Переводчики: loks