Шторм из тени

ГЛАВА 22

Алдона Анисимова и представить себе не могла, что вернется в Скопление Талботта столь быстро. И более чем по одной причине!

Простой мысли, какое операция на Монике потерпела сокрушительное фиаско, было достаточно, чтобы похолодело чуть ниже спины, даже у той, кто принадлежала к альфа-линии Мезы. Она была более чем слегка удивлена, как она и Изабель Бардасано пережили закручивание гаек Стратегическим Советом.

Но, даже учитывая ее непредвиденное выживание, она и представить себе не могла назначение обратно, в Скопление Талботта, так быстро. С другой стороны, она также ничего не знала и о сверхсекретном «межполосном двигателе». Она оказывалась перед необходимостью помнить, что весь путь занял у нее намного больше времени – по крайней мере, официально – чем было на самом деле.

А еще она пошла еще дальше в своих домыслах и признала, что была и другая причина ее удивления; она никогда не предполагала, что возможно переиграть последствия пагубного провала на Монике так быстро.

Было бы очень кстати, если бы Альбрехт – и Изабель – намекнули бы мне, чего мы, на самом деле, достигли в прошлый раз. Или хотя бы сколько ресурсов было в действительности доступно, размышляла Алдона, когда она и ее новый телохранитель ехали на роскошном, если не сказать старомодном, лифте к назначенной встрече. Конечно, я не уверена точно, что еще могла бы тогда сделать, даже если бы и точно знала об их наличии. И мне не кажется, что они и в правду могли рассказать мне о них… по крайней мере, не сообщая остального.

Было удивительно, насколько ее Вселенная полностью сдвинулась с объяснением Альбрехта того, что действительно происходило. Часть ее была абсолютно ошеломлена, что весь Стратегический Совет Мезы и все его глубоко лежащие планы и махинации, в действительности, были только частью – и не самой большей – реальной стратегии, которой она служила, хотя и не осознавая, в течение очень многих десятилетий. Однако, другая часть ее была более чем немного раздражена из-за того, что обнаружила, сколько из всего того, что она думала, что знала, даже на уровне интуиции, было практически полностью и преднамеренно сфальсифицировано. Вроде «факта», что туннельный переход в Конго так и не был должным образом изучен прежде, чем те фанатики Одюбон Баллрум откусили этот кусок от владений Мезы или кто действительно отвечал за «ее» операцию на Монике. Ошеломляло открытие, что кто-то еще мог дергать за ниточки настолько же тонко, насколько она всегда гордилась своим умением манипулировать другими. Но ее раздражение из-за нехватки полной информации и обрывочности необходимых знаний было ничто по сравнению с чистым шоком от того, что на самом деле происходило. Алдона Анисимова всегда была не из пугливых, но даже ей внушала страх и ужас великая и обширная область истинных целей и ресурсов Согласия Мезы.

Я всегда считала, что все это была лишь обычная грызня из-за политической власти, призналась она себе. И, честно говоря, я всегда думала, что политическим аспектом была просто самооборона, как способ защитить наши действия и нашу экономическую мощь. Мне и не снилось, что кто-либо мог думать таком… большом масштабе.

Или что большая часть фундамента, возможно, была уже заложена.

Лифт остановился. Кириллос Талиадорос, недавно назначенный телохранитель из той же самой гамма-линии, которая произвела личных телохранителей Альбрехта Детвейлера, первым прошел в раздвинувшиеся двери, бросив взгляд глядя вверх и вниз по коридору. Физические чувства Талиадороса были резко увеличены, как часть модификаций его генотипа, и Анисимова знала, что дополнительно ему были внедрены хирургическим путем нано-роботы, чтобы максимально приблизить его для выполнения действующих функций. Она обнаружила, что даже внушающая страх репутация телохранителя Детвейлера фактически преуменьшала то, на что он был способен, и то же самое было верно для Талиадороса. Который, до некоторой степени, был столь же пугающим, и это успокаивало.

С другой стороны, все то, во что она погрузилась в последние несколько недель, были также столь же пугающими, сколь обнадеживающими

Она отбросила эту мысль и последовала за Талиадоросом из лифта, когда его крошечный жест указал на его удовлетворение их окружением. Он отступил к своему исходному почтительному положению – за ней по пятам, когда она последовала вперед по короткому коридору, и смазливая секретарша, сидящая в его дальнем конце за столом, встретила ее с профессиональной улыбкой, когда она подошла.

О, а она очень симпатична, с удовольствием подумала Анисимова, окидывая ниспадающие черные волосы девушки, влекущие голубые глаза и почти совершенный цвет лица. Она бы почти наверняка подошла для одной из линий удовольствия без любой модификации вообще. Конечно, у нее есть небольшая родинка. И, как мне кажется, ее левая бровь также немного выше правой. Но, в ее случае, так даже лучше. Я думаю, что она смотрелась бы… слишком идеальной без этих небольших недостатков.

– Алдона Анисимова, – представилась она громко. – Я полагаю, что президент Боутин ожидает меня.

– Конечно, госпожа Анисимова, – голос секретаря был столь же правильным мелодичным контральто, чтобы соответствовать ее поразительной внешности, подумала Анисимова с удовольствием. – Одну минутку.

Она нажала кнопку на своей панели.

– Госпожа Анисимова здесь, господин президент, – сказала она, прислушавшись к наушнику на мгновение. – Да, сэр, – ответила сказала, и вновь взглянула на Анисимову. – Президент Боутин ожидает вас, госпожа, – она нажала другую кнопку, и достаточно великолепно украшенная дверь скользила в сторону. – Прошу через ту дверь, госпожа.

– Спасибо, – Аниcимова улыбнулась немного теплее, чем она обычно улыбалась слугам, затем кивнула Талиадоросу, и они оба прошли сквозь открытую дверь.

– Прошу прощения, госпожа, – сказал широкоплечий молодой человек, когда они вошли в приемную роскошного офиса.

– Да? – Анисимова одарила его довольно прохладным взглядом, и он улыбнулся с легким извинением.

– Я боюсь, что некоторые из имплантантов вашего телохранителя высветили несколько тревог на наших сканерах безопасности. Я сожалею, но инструкции безопасности запрещают допуск кого-то с неопознанными имплантантами к президенту.

– Я вижу, – Анисимова замерла, изучая его, на мгновение, а затем повернулась к Талиадоросу.

– Я боюсь, что ты оказываешься перед необходимостью ждать меня здесь, Кириллос, – сказала она.

– Госпожа, согласно инструкциям, мною не предполагалось… – начал он, как будто они ни разу не репетировали этот момент.

– Я понимаю, что это противоречит правилам, – в ее тоне смешались терпение с легкой резкостью, – но сейчас мы – всего лишь гости на чужой планете. И дань вежливости требует от нас соблюдать их правила и обычаи.

– Я знаю это, мэм, но…

– Разговор закончен, Кириллос, – отрезала она твердо, а затем улыбнулся. – Я возьму на себя полную ответственность, но на сей раз благовоспитанность превосходит инструкции. Так или иначе, я уверена, что служба безопасности президента подойдет к задаче моей защиты столь же ответственно, как и к его, пока я рядом с ним. И, так или иначе, я не думаю, что кто-то захочет убить меня в середине нашей с ним встречи.

– Да, мэм, – кивнул Талиадорос с явным нежеланием, и Анисимова вновь повернулась к широкоплечему молодому человеку.

– Я полагаю, что все улажено, – сказала она решительно.

– Да, мэм. Спасибо за то, что отнеслись ко всему с пониманием. Прошу следовать за мной!

Анисимова последовала за ним через приемную. Она не была уверена, что немного театра было так уж необходимо, но не будет лишним порой напомнить ее хозяевам о своей важности, тем более, что, официально, она была здесь с частным визитом. Конечно, большинство частных персон не путешествовало в своих личных яхтах с гипердвигателем, и вряд ли им полагались личные улучшенные телохранители. И ссылка Талиадороса на «инструкции» должна была посеять сомнения, действительно ли она здесь с частным визитом или же, что и соответствовало истине, – нет.

Что было достаточно справедливо – пока я сама не признаюсь, им придется провести следующие несколько часов, пытаясь раскусить, кто же я.

Она прошла через следующую дверь в абсолютно великолепный офис с открывающимся обзором из окон на центр Сиены, столичной планеты Новой Тосканы. Несколько человек ожидали ее.

Президент Ален Боутин, официальный глава системы Новой Тосканы, стоял в учтивом приветствии позади своего раздвижного стола, когда она вошла. Системный премьер-министр Максиме Вежьен, действующий глава правительства, оторвался от созерцания планетарной столицы Ливорно с улыбкой самолюбования, а Алеста Кардот, министр иностранных дел, и Николас Пелисард, военный министр, отвлеклись от своей тихой беседы с Хонорин Хуппе, министром торговли. Дэмиан Дюссерре, министр безопасности Новой Тосканы стоял в одиночку возле книжных шкафов, выравнивающих одну стену офиса, и его улыбка была намного более прохладной – и менее профессиональной, – чем у Вежьена.

Какая жалость, что не было достаточно времени для более плотного изучения, размышляла Анисимова, пока пересекала большую комнату до стола. На всем пути сюда ей едва хватило времени, чтобы полностью проглотить отчет о текущем состоянии дел на Новой Тоскане; конечно, ни о каком подробном историческом изучении не могло быть и речи и у нее не было ни малейшего понятия, например, почему планета, названная по имени области в Италии на Старой Земле, должна быть населена людьми с почти однородно французскими именами.

– Госпожа Анисимова! – Боутин протянул свою руку через стол. Когда она пожала ее, он поднес ее руку к своим губам и поцеловал ее, и Алдона улыбнулась ему.

– Вы были так добры, что согласились меня принять, господин президент. И, особенно, так быстро.

– Господин Меткалф пояснил, что ваше дело не терпит отлагательств, – ответил Боутин. – И, если уж быть до конца честным, что вы… неофициально представляете интересы Мезы.

– Полагаю, что да, – ответила она с причудливой улыбкой. Она бы предпочла, чтобы Валерий Оттвейлер, атташе Мезы, который был ее официальным помощником в Мейерсе, когда организовывалась операция на Монике был с ней здесь. Его компетентность одновременно впечатляла и успокаивала. Но он опять вернулся в Мейерс, где у него была своя партия в игре, а Янсен Меткалф, торговый атташе Мезы, повышенный до полного посла, когда Новая Тоскана покинула Конституционное Собрание Шпинделя, как и предполагалось, был также чрезвычайно компетентен. Хотя, конечно, он не смог бы сегодня присутствовать здесь. Обстоятельство, что официальный представитель Мезы отсутствовал – и, между тем, что он подчеркнул ее собственный «неофициальный» статус – были двумя небольшими намекам, что, по сути, она не только говорит от лица истинных правителей Мезы, но и что то, что она должна была сказать, было и в правду очень важно.

– Пожалуйста, позвольте мне представить своих коллег, – сказал Боутин, и Анисимова приятно кивнула каждому из других в свою очередь, пока президент бормотал их имена. И не то, чтобы кто-либо в этой комнате действительно нуждался бы представлении, в этом она была абсолютно уверена.

Закончив прелюдию, она обосновалась на удобном кресле, скрестив свои длинные ножки, и откинулась назад. Во время своего первого посещения Роберто Тайлера Анисимова сознательно выбрала платье, которое подчеркивало совершенство ее природных данных. Вряд ли Боутина или – что еще более важно – Вежьена поколеблет любое физическое очарование, выставленное напоказ, и поэтому она выбрала строгое, сделанное на заказ темно-синее выходное платье. И, пока ей не приходится заморачиваться, какую же тактику – или инструменты – лучше всего использовать, признавалась она себе, что предпочитала не чувствовать себя подобно размалеванной рабыне для удовольствия.

– А сейчас, госпожа Анисимова, позвольте наконец узнать, что же привело вас в Новую Тоскану?

– Если уж быть до конца честной, господин президент, я здесь в немалой степени из-за довольно бедственных происшествий на Монике, – сказала она и скрыла улыбку из-за отразившегося на лицах новотосканцев шока.

«Что, не ожидали, что получите в лоб от меня признание факта нашей причастности той небольшой катастрофе?» – ехидно подумала она. – «Ну, у меня все еще припасено несколько сюрпризов для вас».

– Я уверена, что вам всем хорошо известно, что произошло с Союзом Моники, – продолжила она спокойно. – То прискорбное положение дел стало результатом стечения обстоятельств, которые никто не мог предсказать, также можно говорить об определенной степени некомпетентности выполнения планы со стороны Моники.

– У нас были отчеты о тех… событиях, – медленно проговорил Боутин, стрельнув глазами в сторону Дюссерре. – Могу я задать вопрос, вы хотели сообщить нам о них что-то определенное?

– Говоря начистоту, господин президент, мы не заинтересованы наблюдать, как монти распространяют свои контроль и влияние на эту область космоса, – ответила с выражением чистой искренности. – Я уверена, что вы все очень хорошо осведомлены о давней враждебности между бизнес-сообществом Мезы и Звездным Королевством Мантикорой. И то что Мантикора демонстрировала довольно часто в прошлом – а совсем недавно, и на Монике – «Звездное Королевство» никогда не чуралось использования голой силы в достижении своих политических целей. Для нас в Системе Мезы кажется достаточно очевидным, что установление перевалочной базы Мантикоры здесь в Талботте почти неизбежно приведет к дальнейшему преследованию Мезы и, вполне возможно, к фактическому развязыванию военных действий Мантикоры против Мезы в не слишком отдаленном будущем. Это, если уж быть до конца честной, и было причиной наших первоначальных контактов с президентом Тайлером.

– К сожалению, как вам всем известно, Конституционное Собрание в Шпинделе ратифицировало эту новую конституцию, по сути, превращая все Скопление в еще один придаток Звездного Королевства. Что означает, конечно, что, что мы бы хотели предпринять дополнительные меры самозащиты, раз уж факт нашей поддержки президента Тайлера стал достоянием широкой общественности.

Несколько лиц напряглись при ее упоминании об Конституционном Собрании, и она скрыла мысленную улыбку кошачьего удовлетворения, поскольку видела их насквозь. Откровенно говоря, она сначала была, по меньшей мере, сильно удивлена, узнав, что Новая Тоскана, фактически, отказалась ратифицировать новую конституцию. На их месте она, не задумываясь, проползла бы весь путь на карачках, чтобы попасть под мантикорский зонтик безопасности и разделить приток торговли и инвестиций, которые, вероятно, хлынет в Скопление. Кроме, конечно, одной маленькой проблемы, которая у них была. Она пришла к этому заключению, на основе анализа Бардасано, уже во время короткого пути от космопорта на эту встречу, что в основе всех поступков новотосканских олигархов лежали деньги. По сути, здесь, на Новой Тоскане, все было еще более запущено, чем она ожидала после прочтения отчетов Бардасано. Силы безопасности, одетые в форму были слишком уж бросающейся в глаза частью дорожного движения, кроме того она заметила чрезвычайно много очень уж очевидных (для планеты с технической базой Новой Тосканы) камер видеонаблюдения на перекрестках и светофорах. Без сомнения, были и другие, намного менее навязчивые меры, чтобы контролировать ситуацию, не выдавая своего присутствия, но было ясно, что новотосканские силы безопасности хотели большего, чем просто пристально следят за вещами. Они также стремились, чтобы любые потенциальные нарушители спокойствия знали и понимали, что, что бы ни случилось, за ними наблюдают.

Между дьяволом и океанской бездной, не правда ли, господин президент? Ее внутренний голос развлекался, хотя она предположила, что, с точки зрения новотосканцев, вряд ли это было очень уж забавно. Раз вы не ратифицировали конституцию, вам остается только сосать лапу, когда все эти сладенькие инвестиции и потоки капитала поплывут мимо вас. Но, если бы вы действительно ратифицировали ее, у вас были бы монти, роящиеся по всей Новой Тоскане, и вряд ли бы им понравились ваши «меры безопасности», ведь так?

Оценивая все с этой точки зрения, она предположила, что решение Новой Тосканы выйти из конституционного процесса, когда Мантикора и дружественные ей делегаты Талботта отказались давать им внутренний карт-бланш безопасности, было, по сути, принято под влиянием эмоций. Последнее, на что согласится пойти любой уважающий себя олигарх-эксплуататор, – это позволить кому-либо из тех, кто всегда кормился от его подачек, нагло диктовать свои условия. К сожалению для Новой Тосканы, простого примера, что происходило в остальной части Скопления, было достаточно, для загрязнения их звездной системы теми мерзкими идеями. Их единственная реальная надежда состояла в том, чтобы попытаться откусить от увеличивающегося мантикорского потока торговли и инвестиций, чтобы обеспечить, по крайней мере, скромное, но реальное улучшение общего новотосканского уровня жизни. Откровенно говоря, их шанс когда-либо контролировать ситуацию с помощью удочки и морковки, по мнению Анисимовы, никогда не был реалистичен, но это, казалось, было единственным, что они были в состоянии придумать.

Что не удивительно, так как их единственная альтернатива состояла в том, чтобы признать, что проиграли, и попытаются создать наилучшие условия, какие только могли, для людей об которых они систематически вытирали ноги на протяжении двух или трех последних поколений, думала она. Так или иначе, я не думаю, что последние по-прежнему согласились бы довольствоваться подачками.

– Как вы и говорите, организация этого так называемого «Сектора Талботт» является свершившимся фактом, госпожа Анисимова, – сказал премьер-министр Вежьен. Его тон был кислым, но она заметила, что он проницательно оценивал ее. – Все же, так или иначе, меня терзают смутные сомнения, что вы здесь не для того, чтобы рассказать – скажем так! –о вашей причастности к событиям на Монике, если бы не считали, что положение дел можно, так или иначе, все еще… исправить.

– Я вижу, что вы столь же проницательны, как мои отчеты и сообщили, господин премьер-министр. Да, мы действительно полагаем, что ситуация может быть исправлена, что, я уверена, вы здесь в Новой Тоскане найдете это столь же приветственным, как нашли мы на Мезе. И, предвосхищая ваш следующий вопрос, снова да. Я приехала сюда, чтобы обсудить возможности, которые мы вместе можем использовать для выхода из сложившегося положения.

– Вы уж постите меня за резкость, госпожа Анисимова, – указала Алеста Кардот, – но последняя звездная система, которую вы подрядили для достижения этой, без сомнения, благородной цели, не очень хорошо кончила.

– И есть также небольшой вопрос об определенном побочном ущербе, нанесенном предыдущими усилиями, если вы простите меня за выражение, – добавил Дюсерр. Министр безопасности встретился глазами с Анисимовой очень спокойно, и она слегка кивнула в знак признания его точки зрения.

– Госпожа министр, – ответила она Кардот, – вы абсолютно правы в оценке того, что произошло с Моникой. Однако, как я уже и сказала, это происходило из-за абсолютно непредсказуемого совпадения обстоятельств – обстоятельств, которые, по меньшей мере, маловероятны, чтобы когда-нибудь повториться. Кроме того, даже если бы они – или что-то вроде них – действительно повторилось, то они не оказали бы значительного влияния на стратегию, на которую мы опираемся на сей раз. И, господин Дюссерре, – сказала она, повернувшись прямо лицом к министру безопасности, – я боюсь, что мы должны признать свою вину в поставке Агнес Нордбрандт и ее подручным психам средств для их кампании против властей Корнати. Я уверена, что это вылилось в последующие трудности для вас здесь на Новой Тоскане и, как мне видится, помогло Альквезару и его союзникам протолкнуть конституционные положения, которым они так благоговели. Мне жаль, говоря начистоту, должна признаться, что в то время, когда мы решили снабдить Норбрандт, наши цели вращались вокруг Моники, а не всех и каждого здесь в Скоплении. Последствия здесь на Новой Тоскане… неудачны, но, если уж быть жестоко честными, в то время Новая Тоскана была абсолютно вторична к нашим вычислениям и проблемам.

– Ну, что ж, это, конечно, достаточно честно, госпожа Анисимовна, – сухо сказала Кардот.

– В этом случае, госпожа министр, – ответила Анисимова, – искренность – явно лучшая политика. И так как это действительно имеет место, было бы недальновидно пытаться отмазываться, что мои интересы здесь сводятся к чему-либо, кроме брака по расчету. Перво-наперво, должна признать, у вас здесь прекрасная планета. Действительно, я наслаждалась видом и с орбиты, и во время полета вниз, и пейзаж около космодрома потрясает воображение. Тем не менее, было бы нечестно, притворяться, что Мезe в Новой Тоскане интересует что-либо… кроме способа, которым мы оба можем помочь друг другу в достижении целей, столь желаемых и нами, и вами.

– Понимаю, – президент Боутин замер, сложив руки на крышке своего стола, слегка приподняв голову. – Я думаю, что вы, вероятно, правы в том, что нет никакой необходимости Новой Тоскане и Мезе притворяться, что они – закадычные друзья. В то же самое время, однако, вопрос Алесты по поводу того, что произошло с Моникой, остается открытым. Я уверен, что скажу и за остальных моих коллег, когда выскажусь, что у нас нет абсолютно никакого интереса сталкиваться с подобными проблемами. И, честность в обмен на честность, удаленность Мезы от Скопления и привычка вашей планеты… дергать за ниточки из-за кулис, скажем так, предполагает вам некоторую защищенность, которая не будет доступна нам, если мы обратим на себя гнев монти. Как вы уже сказали, у них есть опыт использования грубой военной силы для достижения воих стратегических целей, и, пожалуйста, не сочтите за оскорбление, мне бы очень не хотелось, чтобы Королевский Флот Мантикоры сделал бы с нами то же, что с Моникой.

– Господин президент, откровенность вряд ли может оскорбить меня. И я полностью понимаю ваши чувства. Однако, я полагаю, что могу объяснить, почему то, что произошло с Моникой совершенно определенно, не случится с с Новой Тосканой.

– Говоря за себя, как военного министра, и, я уверен, от имени всех, я был бы очарован услышать то объяснение, – сказал Николас Пелисард, и его тон был даже более сухим, чем прежде у Кардот.

– Основное отличие между тем, что мы предлагаем на сей раз, и операцией на Монике – в том, что мы решили, что наша самая большая ошибка на Монике состояла в том, мы пыталась поддержать слишком большую степень скрытности. Мы остались далеко от петли управления и положились слишком в большой степени на Монику, когда договаривались снабдить президента Тайлера линейными крейсерами, которые он потребовал для своей части операции.

– Которое из? – мягко спросил Дюссерре, и она взглянула на него. – Мы услышали несколько возможных объяснений. Я просто задал вопрос, которое из них – если среди сказанного хоть что-то правдиво – было точным? – добавил мягко министр безопасности и улыбнулся.

Это было цинично, та улыбка, но за всем этим она увидела что-то еще. Что-то, что даже все его годы расчета и власти не могли скрыть. Дюссерре был игроком, тем, кто стремился столь непринужденно к власти – и к своей позиции главы полиции Новой Тосканы, – как моль стремится к открытому пламени, и все же Алдона задалась вопросом, знал ли он действительно о страхе, что она заметила позади той улыбки. Подсознательном чувстве, что вся структура власти его мира неуклонно скользила к краху…

Альбрехт и Изабель были правы, размышляла Анисимова. Эти люди являются достаточно отчаянными, чтобы пытаться спасти свой небольшой карточный домик, что делало их приятно восприимчивыми. Как было в том изречении короля, жившего на Старой Земле? Вроде как «После нас хоть потоп»? (прим.пер.:"Выражение ошибочно приписывается французскому королю Людовику XV. Как свидетельствуют его современники в своих мемуарах, автор этих слов — его фаворитка Жанна Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур (1721 — 1764). Их она сказала королю, чтобы утешить его после поражения французских войск при Росбахе (5 ноября 1957 г.) от армии прусского короля Фридриха II Великого. Вскоре эти слова стали негласным девизом королевского окружения, известного распущенностью нравов, казнокрадством и забвением общественных интересов.») Ну, что ж, эти люди уже чувствуют, как вода ласкает их лодыжки, не так ли? Очень хорошо.

– Наша цель, – произнесла она громко, смотря ему прямо в глаза, – заключалась в том, чтобы обеспечить Тайлеру контроль над Терминалом Рыси Мантикорской Туннельной Сети. Комиссар Веррочио из Управления Пограничной Безопасности, был готов поддержать его действия – полностью беспристрастно, разумеется, – в то время как Лига приняла бы все меры, чтобы новый референдум под наблюдением УПБ определил законность результатов первоначального референдума о присоединении к Мантикоре. Я боюсь, что комиссар ожидал обнаружить повсеместную фальсификацию в референдуме Мантикоры, – она печально покачала головой. – Если бы оказалось, что все это имело место, то, очевидно, у Пограничной Безопасности не осталось бы никакого выбора, кроме как признать те некорректные результаты легитимными, отдав предпочтение результатам собственного референдума. Что, несомненно, привело бы к избранию нового правительства всего Скопления под предводительством и защитой флота Моники, которое и было бы признано Солнечной Лигой в качестве законного правительства Скопления.

Она ощутила мысленное удовлетворение, заметив, что даже у отъявленного скептика, вроде Дюссерре, слегка расширились глаза, когда она признала всю широту и размах оригинального плана. Она и сама считала, что это был смелый, но вполне осуществимый план, когда впаривала его Роберто Тайлеру. Конечно, тогда она и понятия не имела, в чем состояла реальная цель Согласия. И у нее также не было абсолютно никакого намерения объяснять ее этим людям.

– Я не думаю, что Новой Тоскане это бы сильно понравилось, госпожа Анисимова, – проговорила Хонорин Хуппе спустя несколько секунд, и Алдона лишь хмыкнула.

– Я тоже так не думаю, госпожа министр. И уж конечно меньше всего это заботило нас, когда мы составляли этот план. И в этом отношении несчастье Новой Тосканы, как и многое другое, представлялось лишь вопросом отдаленной перспективы, не так ли? – она обворожительно улыбнулась, поскольку нескольких из новотосканцев передернуло от возмущения. – В конце концов перспектива всегда отличается, в зависимости от того, кто находится у основания, а кто – на вершине.

Боутин уже собирался сказать что-то. Теперь же президент застыл, выражение его лица окаменело, а рот медленно закрылся.

– Мы должны понять, госпожа Анисимова, – спросила Кардот слегка язвительно, – это вы так нас приглашаете на вершину горы, чтобы показать нам ту же самую перспективу, которую вы предложили президенту Тайлеру?

– В общих чертах, да, – спокойно ответила Анисимова министру иностранных дел. – За исключением нескольких незначительных изменений.

– Каких рода «незначительных изменений? – спросил Вежьен.

– Вместо того, чтобы нанести удар по Терминалу Рыси и использовать его спорный статус владения – плюс, конечно, жесткое подавление патриотических групп сопротивления, спонтанно организовавшихся в ответ на фальсификацию референдума – как ключик для того, чтобы пригласить Пограничную Безопасность вмешаться, чтобы предотвратить дополнительное кровопролитие, мы намереваемся продемонстрировать мантикорскую мстительность и высокомерный империализм всей галактике, – ответила Анисимова. – В частности, мы хорошо осведомлены о способе, которым баронесса Медуза и премьер-министр Альквезар уже пытаются помешать вступлению Новой Тосканы в новый экономический порядок Скопления. Увы, у нас есть причина полагать, что это – только первый шаг в попытке Мантикоры наказать Новую Тоскану за ее принципиальный выпад против той жалкой пародии на Конституционное Собрание, из которого вы отозвали своих делегатов. Хуже, мы уверены, что все только начинается.

– Насколько «хуже»? – спросила Хуппе, сузив свои темные узкие глаза.

– Преследование вашего судоходства, нарушение вашей территории, вот насколько, – вздохнула Анисимова. – По правде, я не сильно бы удивилась, узнав, что они уже ставили препоны вашим торговым операциям, пытаясь выжать вас с рынков Лиги.

– И, если бы смогли документально подобное преследование, что бы вы с этим сделали? – спросил Пелисард.

– Да ведь мы бы ничего и не смогли сделать с этим, – Анисимова невинно расширила глаза. – Я уверена, однако, что, если бы вы подняли эти тяжкие вопросы перед комиссаром Веррочио, он был бы вынужден отнестись к ним более, чем серьезно. Особенно после способа, которым Мантикора жестоко напало на Союз Моники в мирное время. При этих обстоятельствах, я уверена в этом, он послал бы существенную силу сюда, на Новую Тоскану, чтобы полностью расследовать происшествия, имевшие место. И, как только выяснится, что ваши утверждения о преследовании оправданы, та же самая существенная сила, согласно указаниям, должна будет защитить вас от дальнейших посягательств на вашу территорию.

– Простите, что указываю на это, – вставил Пелисард, – но флотские ресурсы, находящиеся под личным контролем комиссара Веррочио, очень ограничены. Я боюсь, что горстка эсминцев, или даже подразделение или два крейсеров, едва бы существенно напугали мантикорский флот.

– Нет, им это не по силам, – согласилась Анисимова. – Однако, полной эскадре, или двум, линейных крейсеров Пограничного Флота это было бы по силам, как мне кажется.

– Эскадра или две? – моргнул Пелисард.

– Или даже три, – сказала она спокойно. – Так уж случилось, что мне известно, что оперативная группа Пограничного Флота была послана в Сектор Мадрас, чтобы усилить подконтрольные комиссару Веррочио силы флота УПБ. Она находится под командованием адмирала Бинга, как я предполагаю. И, если это действительно так, у меня собой есть маленькое досье на чипе, – Она извлекла чип данных из сумочки и положила его на угол стола Боутина. – По сути, это – захватывающее чтение. Или, по крайней мере, мне так кажется. Адмирала Бинга можно отнести к тому типу офицеров Лиги, которые видят насквозь мантикорское высокомерие и имперские замашки. Тип офицера, который был бы расположен, по меньшей мере, выслушать жалобы некой одинокой звездной системы, которая подвергается запугиваниям и притеснениям со стороны «Звездного Королевства». Если комиссар Веррочио – или, к примеру, ваше собственное правительство – обратится к нему с просьбой прибыть с подразделением сюда на Новую Тоскану, чтобы лично расследовать инциденты, я уверена, что он наверняка согласится.

– А если все это выльется в… противостояние между ним и монти? – хрипло вставил Пелисард, и Анисимова кивнула.

– Конечно, безусловно, наиболее вероятно, что мантикорцы, в конечном итоге, уступят, – сказала она. – Захватить линейные крейсеры Лиги под неопытным управлением Моники – это предел, на который они смеют надеяться, у флота Моники не было ни опыта использовать их на полную, ни индустриальной мощи, чтобы заменить их, если бы они были повреждены или разрушены, но, я подозреваю, что они отнесутся с большей осторожностью к большему количеству линейных крейсеров, находящихся под командованием Солнечной Лиги. А если они будут слишком глупы, что выкинуть что-то подобное, я уверена, что Флот Лиги быстро справится с ними.

Похоже, Пелисард все еще слегка сомневался в точности последнего предложения. С другой стороны, размышляла Анисимова, он должен был знать об огромной разнице между ресурсами Солнечной Лиги и Звездного Королевства Мантикоры. В конечном счете, ни у какой другой звездной нации не было средств сопротивляться безжалостному Джаггернауту, которым могла обернуться Лига. Что означало…

Она почти видела, как поворачивались шестеренки в его голове, когда он прокладывал свой путь к осознанию того, что она только что предложила. Она могла назвать точный момент, когда он достиг конца процесса, потому что его глаза внезапно сузились, и он взглянул на нее очень пристально.

– В некоторой степени, было бы очень печально, если бы они повернули назад, ведь так? – медленно выдавил он.

– Ну, это бы означало, что ситуация останется… нерешенной, – согласилась Анисимова. – Порой необходимо доводить до кипения, чтобы нейтрализовать всю отраву. Это редко – приятный опыт, но от этого не становится менее необходимым, в конечном счете. Относитесь ко всему, как к… оптимизированному варианту.

– Но если их местный командующий не прислушается к голосу разума, – еще более медленно проговорил Пелисард, – и если все дойдет до стрельбы, то этот адмирал Бинг, которого вы упомянули, был бы практически вынужден двигаться до конца.

– Да как ты смеешь, Николас! – отрезал Дюссерре. – Безусловно, «инцидент со стрельбой», был бы очень хорош, даже я так думаю. Но мне нисколько не нравится мысль о наличии одного из них прямо здесь, на Новой Тоскане!

– Я нисколько не виню вас, господин Дюссерре, – спокойно сказала Анисимова. – Мне не приходится волноваться, что что-то, вроде этого, произойдет в моей звездной системе. Как я и говорю, вряд ли что-то подобное случится, если адмирал Бинг будет здесь во всей боевой мощи. Я думаю – что и имел в виду господин Пелисард – дополнительный инцидент может произойти где-то в другом месте. Что продемонстрировало бы… всю жестокость и злобу мантикорцев. Скажем, один из ваших военных кораблей, ужасно поврежденный или даже разрушенный, неспровоцированным нападением монти. Маленькая ложь во спасение. В идеале, у нас уже будет поблизости адмирал Бинг, когда мы будем жаловаться на это злодеяние комиссару Веррочио.

– Начиная с этого, надо полагать, он и переместит незамедлительно свое подразделение, которое вы упоминали, в Новую Тоскану, – сказал Пелисард. – С приказами пресечь дальнейшую агрессию мантикорцев. Фактически, он, вероятно, может направиться прямиком к Шпинделю, чтобы потребовать объяснения, не так ли?

– О, я уверена, что он пойдет на это, – улыбнулась Анисимова. – И я представляю разногласия в результате неудачной конфронтации между ним и монти будут значительно увеличены его стараниями. О, и я предполагаю, что должна также упомянуть, что мои источники сообщили мне, что значительная группировка Боевого Флота Лиги также находится в этом участке галактики. Выполняя учебные маневры в системе Макинтош, я полагаю.

И сразу в офисе президента Боутина стало очень-очень тихо. Система Макинтош была всего в пятидесяти световых годах от Мейерса, и Мейерс располагался на расстоянии немногим больше трехсот световых лет от Новой Тосканы. Что означало, что любая оперативная группа, выполняющая учения в Макинтоше, могла достигнуть Новой Тосканы всего за тридцать два стандартных дня.

– Учитывая близость Макинтоша к Мейерсу, я сильно подозреваю, что комиссар Веррочио пошлет туда сообщение в адрес командующего группировкой, запросив ее помощь, в то же самое время, когда он отправит адмирала Бинга – или, по крайней мере, одну из эскадр адмирала – в Новую Тоскану, чтобы расследовать ваши утверждения. Что означало бы, что даже некий мантикорский офицер был достаточно глуп, чтобы открыть огонь в адрес новотосканских единиц или кого-то вроде этого, у адмирала Бинга вблизи будут достаточные силы в непосредственной близости, которые он сможет призвать… чтобы восстановить статус-кво.

Тишина стала еще более интенсивной, чем когда-либо, и, поскольку Алдона Анисимова слушала ее внимательно, она знала, что все их внимание было приковано к ней.