Шторм из тени

ГЛАВА 32

– Ну, что ж, очень неплохая работа по считыванию контактов, Петтигрю, – произнесла лейтенант Абигайль Хернс. – Но нам нужно быть немного быстрее при обновлении идентификационных номеров противника.

– Как вам угодно, миледи, – техник по датчикам первого класса Исайя Петтигрю ответил почти кротко, и Абигайль приложила все усилия, чтобы не заскрипеть зубами.

Длинный, протяжный акцент техника был столь же мягок, и такими же небольшими переливами, как и ее собственный. С одной стороны, слышать его было глубоко успокаивающим напоминанием того, кем она была, особенно проведя так много времени вдали от дома. Тем не менее, с другой стороны больше всего ей хотелось придушить Петтигрю – и десяток-другой грейсонцев из экипажа КЕВ «Тристам»– голыми руками.

«Но это не его вина, – сказала она… в который раз. – Он ведь с Грейсона. И не может забыть, что папа – Землевладелец Оуэнс, что делает меня миз Оуэнс, не просто лейтенантом Хернсом. Думаю именно поэтому, что он не помнит слова «мэм», когда обращается ко мне. Дико раздражает. Конечно, можно и с этим жить, если он только прекратит стараться похожим рыцаря, который хочет опуститься на одном колено и поцеловать мою руку всякий раз, когда я говорю с ним!»

В свое время, в свой первый день во флоте, из всех проблем, с которыми она предполагала столкнуться, эта просто не пришла к ней на ум, в ведь следовало! Она была слишком зациклена на предрассудках Грейсона, направленных против службы его жен и дочерей в вооруженных силах, слишком волновалась по поводу того, будут ли мужчины Грейсона готовы принять отдающую приказы женщину Грейсона так же, как они приняли Землевладельца Харрингтон и другим «пришелиц» из КФМ. Она готовила себя к тому, чтобы иметь дело с подчиненными, которым трудно будет смириться, что правильная девочка с Грейсона может стать «настоящим офицером», но она никогда не задумывалась, как будут реагировать более традиционные мужчины Грейсона, чьи нормы социального и религиозного поведения были запрограммированы практически на уровне генетического кода воспитавшим их обществом.

Петтигрю был продуктом ОЧЕНЬ традиционного Грейсонcкого воспитания. Он просто не мог позабыть о дани уважения к дочери Землевладельца, что могло стать настоящей проблемой для Абигайль, учитывая, что она была самой младшей из начальников отделов «Тристрама». Ей хватало и того, что она была единственным членом экипажа, за кем был закреплен ее собственный телохранитель, как того требовал закон Грейсона. Матео Гутиэррес, ее здоровый личный телохранитель, также был незаметен в маленьком экипаже «Тристрама», как и когда-то на «Гексапуме», но все знали, что он всегда где-то рядом, и она подозревала, что некоторые из ее мантикорских товарищей считали его присутствие одной из замашек неоварваров. А еще выдумкой, которая была обязана раздуть ее и без того непомерное самомнение. Ей абсолютно не было нужды интересоваться мнением других, более старших лейтенантов, чтобы понимать, что грейсонские члены экипажа относились к ней с большим уважением и повиновением, чем к кому-либо еще. Ни то что бы Абигайль это очень нравилось. Из своего опыта службы в Королевском Флоте Мантикоры ей больше всего нравилось то, что, насколько большинство монти было заинтересовано, чтобы она и дальше оставалась просто лейтенантом Хернс. Ни один не тратил уйму своего времени, льстя ей или вставая на задние лапки.

Но больше беспокоило ее не это, а очевидный конфликт между флотской дисциплиной и выучкой Петтигрю, с одной стороны, и укоренившейся верой Грейсона, что женщины должны были быть защищены любой ценой. И не только от физических опасностей вселенной. О, нет. Еще они должны были быть защищены от всего, что могло бы оскорбить их тонкую чувствительность! Петтигрю усвоил это понятие с молоком матери, и всей своей сущностью демонстрировал это.

«Абигайль, ты пробыла на борту судна всего шесть дней, – напомнила она себе. – Может пока немного рано позволять твоему градусу расстройства повышаться столь высоко, ты так не считаешь? Кроме того, по крайней мере тридцать процентов экипажа корабля – грейсонцы.»

– Я не говорю, что ты не был превосходен во всем, что делаешь, Петтигрю, – сказала она вслух. – Я просто имею в виду, что мы должны обрабатывать данные немного быстрее, по крайней мере, что касается положительной идентификации класса.

– Да, миледи. Я понимаю.

Абигайль прикусила свой язык прежде, чем напомнить ему – снова, – что она уже говорила ему и всем другим грейсонцам в ее отделе, что она – офицер флота, и именно так к ней и следует обращаться, а не как к грейсонской принцессе.

«Мне действительно нужно сделать ему снова замечание, но не сейчас», – подумала она.

Тактический тренажер был полностью укомплектован, и только трое из людей в нем, кроме самой Абигайль, были грейсонцы. До сих пор большая часть ее мантикорского персонала, казалось, легко принимала «особенности» грейсонских членов экипажа. Обстоятельство, что у Мантикоры была своя собственная аристократия, вероятно, помогало, хотя даже теперь не все Мантикорцы готовы были принимать всерьез грейсонские титулы. Но Абигайль решила еще в начале, что не будет практиковать различный подход к мантикорцам и грейсонцам. Она успела насмотреться на то, как разрешение кликам формироваться на борту военного корабля, в конце-концов, влияет на слаженность работы всей команды. Ее отдел состоял из людей, которые все были членами одного экипажа, и никаких «нас» и «их», мантикорцев и грейсонцев. В то же самое время, она не хотела кошмарить Петтигрю. С одной стороны, и это ее очень раздражало, он не давал для этого ни малейшего повода. А, с другой стороны, сделав это, она лишь привлечет внимание к той скользкой дорожке, которую она так стремилась стереть.

– Хорошо, – сказала она вместо этого, ее спокойный тон не отражал ни одну из ее внутренних мыслей, когда повернулась к ракетному технику 1 класса Наоми Канеширо, следующий пункт ее критического анализа симуляции младший лейтенант Глэдис Молино, самый младший тактический офицер «Тристрама», только что внесла, пока Абигайль вела разбор полетов. – Канеширо, когда Пугало Два оторвался от эскорта и лейтенант Молино назначила его основной целью «Тристрама», ваша секция немного помедлила отметить его правильно.

Несмотря на ее высокий уровень и почти непрерывную цепочку «Хорошо» и «Отлично» от ее преподавателей, Канеширо была очень молода, еще моложе, чем Хелен Зилвицкая. На борт «Тристама» она попала всего через три недели после школы, где ей был присвоен первый класс. Она держалась хорошо под бременем того же имени, что и ее командир (перед которой, знала Абигайль, она ходила по струнке всю первую неделю, или около того), но для Абигайль было очевидно, что Канеширо принадлежала к той породе людей, которые принимали ошибки как личные оскорбления, а не проблемы, и она видела, что ракетный техник колеблется на грани оспаривания ее критики. Абигайль подождала секунду или две, чтобы посмотреть, перетечет ли задетое больное самолюбие женщины в прямое обсуждение комментариев вышестоящего офицера, но Канеширо предпочла проглотить обиду.

– Я понимаю, что у вас были проблемы с компьютером, – Абигайль продолжила спокойно, когда Канеширо прикусила язык. – По сути, есть несколько причин, почему я указываю на это столь определенно. Я знаю, что данные проблемы были изначально запрограммированы, и поэтому внимательно наблюдала, как мы с ними справимся. Вы среагировали быстро и хорошо, когда все-таки поняли, что нужно пометить цель вручную, но это заняло у вас больше времени, чем должно было. Дольше чем мы могли бы себе позволить в реальной боевой ситуации. Вы должны быть лучше подготовлены к возможности отказа оборудования. Все мы. Это – одна из целей, которую преследовала эта симуляция. И причина, по которой на этом было заострено внимание, состоит в том, что все мы учимся большему на наших ошибках, чем на успехах. Только между нами, я предпочла бы познавать подобные вещи на тренежере, а не в реальности, когда ракеты летят на нас.

– Да, мэм, – признание Канеширо получилось немного вымученным, но уже без оттенка личной обиды, который Абигайль вначале заметила.

– Хорошо, – Абигайль вычеркнула этот вопрос в своем планшете и перешла к следующему. – Все это в порядке общего изучения. Я понимаю, что мы вместе не так давно и все еще находимся в процессе притирки, как отдел, так и корабль. К сожалению, время на дорогу до Шпинделя – это все время, что у нас есть прежде, чем нас, вероятно, отправят для развертывания где-нибудь в Секторе. Нам остается не так много, чтобы деликатно обойти все острые углы. Я обсудила это с капитаном Каплан, а она обсудила это с коммодором Чаттерджи, и, как результат, у нас намечается небольшое соревнование.

Она улыбнулась немного, когда ощутила отголоски того, что, возможно, было испугом, или даже предчувствием.

– Начиная с послезавтра, – продолжила она, – мы начнем соревнование 'Лучшего стрелка' эскадры. Коммодор Чаттерджи и коммандер ДэМойн будут придумывать проблемы и назначить задачи. Первый этап будет прямым противостоянием только между только тактическими отделами судов, а разрешать мы его будем в режиме онлайн в прямой – тренажер на тренажер – схватке. Но… – она улыбнулась снова, намного более тонко, – как только мы пройдем первый отбор и выберем лучшее судно от каждого подразделения, то повторим все снова, но уже в режиме реального времени, все против всех, и без всяких тренажеров. Будет задействован каждый отдел на судне, не только люди, вроде нас, но и другие, которые будут смотреть на нас, возлагать надежды. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то думал, что я давлю на вас, но особо отмечу, что, если мы не сделаем нашу работу правильно и, по крайней мере, не пройдем первый отбор, я буду очень… недовольна. И, поверьте мне, вам это очень не понравится.

* * *

– Иисусе, – в тишине прорычал голос лейтенанта Ванды О'Рейли, когда она склонилась над столом к лейтенанту Винченцо Фонзарелли в караульной «Тристрама». – И чья эта траханная идея была?

Фонзарелли, главный инженер «Тристрама», не спеша, потягивал пиво из своей кружки, задумчиво рассматривая О'Рейли. Как и остальная часть экипажа эсминца, ее офицеры раскололись на мантикорцев и грейсонцев. Но, в отличие от остальной части экипажа «Тристрама», они были расколоты примерно равномерно, и О'Рейли относилась к тем мантикорцам, которых, казалось, это особо задевало.

«А одна из этих грейсонцев в особенности, – подумал Фонзарелли. – Идиотка».

– Фактически, – мягко произнес инженер, опуская кружку, – Я полагаю, что это шкипер выдвинула предложение проведения всеэскадрого соревнования «победитель получает все». Оригинальная идея же о проведении учений в режиме все против всех пришла от лейтенанта Хернс, я думаю.

– Ну, это-то и настораживает! – фыркнула О'Рейли.

– И что это значит? – также спокойно спросил Фонзарелли.

– Ну, ты понял меня, – бросила О'Рейли, помахав рукой в воздухе, и – как отметил Фонзарелли – осторожно опустила ее.

– Нет, ничуть, – возразил инженер.

О'Рейли посмотрела на него, сузив глаза, а затем улыбнулась и лишь пожала плечами.

– О, я предполагаю, что какой-то смысл в этом есть. Правда, было бы намного больше толка, если бы у нас было две или три стандартные недели, чтобы как следует встряхнуть наших людей, – она покачала головой. – Я имею в виду, это – прекрасная идея, в теории. Но что это может доказать на столь раннем этапе? Что, никому не приходило в голову, что у этой эскадры пока не было времени для должных тренировок, теперь еще и это?

– Я думаю, что нет. С другой стороны, я не думаю, что кучка пиратов – или, еще хуже, подразделение солли, скажем так – захотят проверить, было ли у нас время притереться друг к другу, прежде чем начнут стрелять.

– Разумеется, нет, – вспыхнула О'Рейли. – Я только сказала, что думаю, что это была хорошая идея. Вряд ли нам светит подобная «удача» – наткнуться на кого-нибудь, кто захочет проверить на нас точность своих ракет – пока мы не доберемся до Шпинделя, Винченцо, а это – еще девять дней. Я просто говорю, что считаю, что имело бы смысл подождать еще несколько дней или даже до конца следующей недели прежде, чем планировать что-то вроде этого.

– Тогда возможно тебе следует обратить на это внимание шкипера, – предложил Фонзарелли.

– Ха! Призрачный шанс, который МОГ БЫ принести пользу!

– В смысле? – голос Фонзарелли стал значительно более резким, чем был, хотя и не превысил обычного разговорного тона… пока. Лицо О'Рейли покраснело, и ее губы сжались вместе, но инженер настойчиво выдержал ее взгляд.

– Я – офицер связи, не тактический офицер, – наконец покачала головой О'Рейли. – И я не знаю шкипера достаточно долго, в отличие от Хернс. Естественно, ее идеи будут иметь больший вес, чем мои, в этом вопросе.

– Понимаю.

Фонзарелли расслабился, рассматривая офицера связи еще более задумчиво. А затем поднял взгляд.

– Не бери в голову лейтенанта Хернс, хорошо, Ванда? – спросил он через секунду.

– По поводу чего? – О'Рейли лишь пожала плечами. – Я же ее едва знаю!

– Я только что подумал именно об этом, – согласился Фонзарелли. – Но ты так и не ответила на мой вопрос. Позволь, я его перефразирую более ясно. В чем твоя проблема с Хернс, Ванда?

Голос инженера прозвучал очень грубо, и О'Рейли воззрилась с негодованием на него. К сожалению, для офицера связи, несмотря на то, что они оба были старшими лейтенантами, выслуга Фонзарелли была почти на один стандартный год больше. Это не оставляло достаточно пространства для маневра перед прямым вопросом.

– Ну, не нравится мне она, – выдавила она наконец. – А еще я не думаю, что она действительно подходит на должность тактического офицера.

– Понимаю, – Фонзарелли слегка улыбнулся. Это не было очень уж приятным выражением. – Давай все снова повторим. Ты знаешь ее меньше одной недели, и но уже решила, что тебе она не нравится. И на основе столь же долгого знакомства, ты также решила, что она не квалифицирована как тактический офицер корабля. Мне внушают страх ясность и немыслимая скорость, с которой твой экстраординарный интеллект пришел к эти выводам.

Лицо О'Райли покраснело еще сильнее, чем прежде. Учитывая ее светлую кожу, это также было крайне очевидно, и она знала это. Что только злило ее еще больше, предположил Фонзарелли.

– Слушай, – огрызнулась офицер связи, – я никогда не била себя в грудь, что знаю ее очень хорошо. Ты спросил, в чем моя проблема с ней, – я тебе ответила. Этого, что, мало!?

– На самом деле, достаточно, – согласился Фонзарелли. – Но еще ты высказывалась, что думаешь, что она недостаточно квалифицирована для ее должности. А это – уже слишком серьезное обвинение, чтобы бросаться им в адрес старшего тактического офицера корабля.

– Пусть и так. Не в первый раз, когда чьи-то семья или связи помогают кому-то взобраться на вершину быстрее, чем он, или она, того заслуживает, и ты сам прекрасно это понимаешь. Господи, Винченцо! Не притворяйся, что никогда не служил вместе – или под командованием – с отборным идиотом, чье единственное достоинство для занимания своей должности, – то, что он приходится кому-то кузеном!

– Так ты думаешь, что Хернс не добилась бы своего положения, если бы не была дочкой Землевладельца?

– Ну, кто я такая, чтобы думать? Ради Бога, она всего лишь три сраных стандартных года как окончила Академию! А еще год назад она была младшим лейтенантом, пока ее последний шкипер не назначил исполняющим обязанности старшего лейтенанта. И когда они вернулись из Талботта, Адмиралтейство утвердило ее производство меньше чем за три дня, чтобы потом, вуаля, она вдруг оказалась старшим тактическим офицером крейсера класса «Роланд»!

Она покачала головой, как будто хотела сплюнуть от отвращения.

– Вот скажи, Винченцо. Ты правда думаешь, что все сложилось точно так же, если бы она не была дочерью Землевладельца и одной из любимчиков Саламандры на Саганами?

Фонзарелли снова отхлебнул пива из кружки, чтобы выиграть немного времени перед ответом. Он знал, что О'Рейли на дух не переносила Хернс, но только теперь он осознал всю глубину этого негодования.

В некоторой степени, инженер мог понять чувства О'Рейли намного лучше, чем ему действительно бы хотелось. Как О'Рейли только что указала, всего каких-то три года назад Абигайль Хернс была всего лишь зеленой, подающей надежды выпускницей. Винченцо Фонзарелли тогда уже был младшим лейтенантом, готовящимся получить заслуженное повышение до старшего… а он сам только за четыре года до этого окончил Академию. Безусловно, тогда немного другое время – активно проводимая Яначеком политика сокращения Флота, столь пагубно аукнувшаяся во время хевенской операции «Удар молнии», существенно замедлила все повышения по службе. Общее замедление особо бросалось в глаза в сравнении со скоростью, с которой раздавались звания во время Первой Войны с Хевеном. Всеобщее расширение Флота и «счастливая» возможность примерить на себя портки мертвецов были у всех на устах, пока шли бои, и поэтому проводимая в мирное время политика решительных сокращений Флота Правительством Высокого Хребта стала неприятным удивлением для всех.

О'Рейли оставила позади Остров Саганами на шесть стандартных месяцев позже Фонзарелли, чтобы как раз в аккурат ощутить на себе все прелести этого периода и провести в энсинах намного больше времени, чем он сам. С другой стороны, звание младшего лейтенанта она проскочила значительно быстрее, посколько сейчас нужда в офицерах была намного острее, чем во время Первой Войны с Хевеном. Однако, не было смысла отрицать, что послужной список Абигайль Хернс имел все шансы установить небывалый рекорд по поощрениям.

– Ладно, Ванда, позволь, я тебе верну твой же вопрос, – наконец сказал Фонзарелли, вновь отхлебнув из кружки. – Ты действительно считаешь, что та, кто, имея под своим командованием всего два взвода морпехов на какой-то захолустной планетке, без всякой внешней поддержки, находясь в своем салажьем рейсе, водила за нос пятьсот пиратов практически целый день, уложив порядка двухсот из них и потеряв всего десять морпехов, а в следующий раз, уже в качестве исполняющей обязанности тактического офицера наскоро сбитой эскадры, умудрилась разнести в галактическую пыль три линейных крейсера солли, не будет повышена, даже если бы ее отец был сантехником?

Ноздри О'Рейли раздулись, но она молчала, и Фонзарелли покачал головой.

– Ты только что треклято далеко зашла в своих догадках о коммодоре Терехове и капитане Каплан, обвинив их в фаворитизме, – сказал он. – В следующий раз, подумай сначала десять раз, прежде чем бросаться подобными вещами. А сейчас ты, наверное, думаешь, кто еще может разделять твое мнение. Я плохо знаю шкипера – во всяком случае, пока. У меня было не так много времени узнать ее… не больше, чем у тебя. Но то, что я вижу в ней, и то, что я видел – и слышал о коммодоре Терехове, говорит мне, что… вряд ли они они из тех, кто позволяет себе лелеять любимчиков. И если ты хочешь распускать досужие слухи, подумай сама, то первой будешь молить, чтобы они и оказались слухами, когда Хернс поймет, кто их распространяет. Можешь мне поверить, в любом случае, вряд ли это понизит шансы Хернс на заслуженное повышение, будь она хоть трижды дочерью главы государства. Как и хорошее отношение со стороны Герцогини Харрингтон. Но Саламандра не из тех женщин, которые позволяют личным пристрастиям подменять собой здравый смысл. Я премного наслышан про это и уверен в этом, даже если до конца не могу быть уверенным во всем, что касается коммодора и шкипера.

– Пусть так, – упрямо кивнула О'Рейли упрямо. – Я тоже могу подтвердить, что у Харрингтон – репутация той, кто не станет пестовать фаворитов. Но по-прежнему утверждаю, что Хернс не была бы там, где она сегодня, если бы ее фамилией была Смит.

– Или, возможно, О'Рейли? – мягко спросил Фонзарелли.

– Возможно, – взгляд О'Рейли мог расплавить камни. – И я не буду единственной, кто считает так.

– Ну, позволь мне предположить, ты решила, что лучше заниматься подстрекательством, позволяя другим поливать ее грязью, – Фонзарелли оглядел ее и покачал головой. – Последнее, в чем нуждается любой корабль – так это офицер, подрывающий авторитет другого офицера. Я верю, что, покопавшись, ты найдешь в регламентах осуждение подобного поведения. И я также верю, что очень скоро сможешь ощутить ботинок старпома на своей заднице и будешь неделю (ну, или около того) грызть локти.

Глаза О'Рейли сузились, и Фонзарелли вновь покачал головой.

– У меня нет ни малейшего желания бежать к коммандеру Таллману, чтобы жаловаться об этом, Ванда. И, судя по тому, что я понял о Хернс, вряд ли и она так поступит, когда это достигнет ее ушей. А это все же случится, если ты продолжишь и дальше гнуть свою линию, и мы оба это прекрасно знаем. Я имею в виду, это – единственная причина, по которой ты сейчас распиналась предо мной вместо того, чтобы обсудить ее непосредственно с ней самой, не так ли? Чтобы убедиться, что тебя поддержат?

Его губа слегка скривилась, и О'Рейли сердито сжала зубы. Фонзарелли сделал вид, что не заметил ее реакцию – да это его не особенно и волновало, – и он продолжил.

– Я бы сказал, что Хернс – тот тип личности, которая сама сражается в собственных битвах, и я думаю, что она вряд ли захочет побежать к коммандеру Таллману, чтобы заставить большого, гадкого лейтенанта монти не обижать ее и прекратить говорить все те противные вещи. Вряд ли тебе понравится, когда она решит разобраться с тобой сама. И, есть еще одна вещь, вряд ли та пресловутая предвзятость, о которой ты столько распиналась, скажется хоть на йоту, если старпом все же узнает все сам. Поверь мне. Или нет, – инженер пожал плечами, поскольку О'Рейли сидела на корточках, обхватив колени руками. – Я и ломанной монетки не поставлю на тебя в этом деле. Но я думаю, что на тебе и так не останется живого места после общения со шкипером и старпомом.

* * *

– Так, что вы думаете об Абигайль теперь? – бодро спросила Наоми Каплан, потягивая послеобеденный кофе, когда старший стюард Бринкман убрал блюда.

– А-аа, прошу прощения? – бесхитростно спросил капитан-лейтенант Алвин Таллман, подняв брови в безмолвном вопросе, и Каплан хихикнула. В ее движениях все еще оставалась некая скованность, но Бассингфорд провел отличную работу по сплачиванию команды, впрочем, как и всегда. И все же было что-то удивительно кошачье в шкипере, думал Таллман. И дело даже не в том, как она двигалась, даже несмотря на какую-то скованность. В ней также был тот вид почти приветливой смертоносной грации, ожидающей любого, кто будет достаточно глуп, чтобы нарушить границу ее территории, и мурлычущей грани чувственности, подумал он, и пожалел – снова – что Военный кодекс запрещал любые виды романтических отношений между офицерами одной цепочки командования.

«Или, возможно, не стоит так уж об этом жалеть, – подумал он. – Она, вероятно, уничтожила бы меня и разложила… конечно, в самом хорошем, самом приятном смысле. Так или иначе я не думаю, что был бы в состоянии не отставать от нее достаточно долго, чтобы умудряться совмещать приятное с полезным. И, Бог знает, есть треклято верные причины, по которым Регламент осуждает того – или ту – кто спит со своим старпомом! Пока еще..».

– О, только не прикидывайтесь невинной овечкой, – пожурила Каплан пальчиком. – Вы прекрасно поняли, о чем я.

– Да, мэм. Я полагаю, что да, – признал он, вырвавшись из раздумий, и сделал глоток из своей кофейной чашки, затем поставил чашку на стол и пожал плечами.

– У меня никогда не было каких сомнений относительно ее способностей, мэм, – сказал он. – Очевидно, я не знаю ее, так же хорошо, как вы, но, судя по ее личному делу, она явно не из тех, кто начинает паниковать и бегать кругами, когда дерьмо все же случается. И, я должен согласиться с вами, какой бы юной она не была, у нее столько же, если не больше, опыта с «Марк-16», как и любого другого офицера здесь. Но, если не лукавить, я действительно лелеял несколько сомнений относительно ее возраста. Она настолько треклято молода, что мне кажется, что вот-вот услышу скрип ее униформы, когда она проходит мимо. И, давайте смотреть правде в глаза, «умеющий разгребать дерьмо» совсем не обязательно эквивалентен образцовому офицеру. Я полагаю, что часть меня только что задалась вопросом, мог ли человек ее возраста получить достаточно опыта по административной и тренировочной части, чтобы управлять всем тактическим отделом.

– И тот вопрос все еще беспокоит вас? – прищурилась Каплан.

– Нет, мэм. Правда – нет, – Таллман покачал головой. – Признаю, я очень внимательно присматривался к ее административным навыкам и навыкам управления персоналом, наверное, больше, чем к кому-либо на борту. До сих пор, в бумажной работе она не пропустила и скрепки. И мои шпионы сообщают мне, что она уже знает каждого члена своего отдела по имени, как и мир, где он родился, его родной город, женился ли он – или находится в романтических отношениях – и даже какие его любимые спортивные команды.

– Судя по всему, вы поставили ей проходной балл по этим дисциплинам?

– И глазом не моргнув, – согласился Таллман.

– А что касается обучения и учений ее отдела?

– Честно говоря, я более впечатлен именно этим, чем ее способностью управляться с документами. О, не поймите меня превратно. У нас слишком много острых краев – не только в тактическом, но и в каждом отделе! – что я даже не знаю, с чего начать считать. Слаживание экипажа судна так быстро – это немного не то, вербовщик обещал мне, когда я позволил себе поддаться на его уговоры и попал на Остров Саганами целую вечность назад, мэм! Но в целом, я думаю, что у нас получается работать в связке, и Абигайль действительно переживает за свои проблемные участки. А эта ее идея – организовать соревнование между судами – не больше – не меньше кладезь для любого тактического офицера эскадры.

– Таким образом, у вас нет никаких серьезных проблем с ней?

– Мэм, если бы у меня были серьезные проблемы с ней, вы бы первая о них узнали, – покачал он головой.

– Хорошо.

Облегчение Каплан было очевидно, и Таллман приподнял одну бровь.

– Наличие вас на ее стороне сбрасывает с меня определенный груз, – объяснила она. – Поскольку тот факт, что все, что я говорила об уровне ее квалификации, – абсолютная правда, то также правдой и является то, что, если бы мне хотелось лелеять любимчков, то я бы более жестко проталкивала ее. Вообще, в некотором смысле, тут за мной есть грешок, и я знаю это.

– Да, так и есть, согласился Таллман. – С другой стороны, в вашей компании не одиноко. Позвольте мне предположить… коммодор Терехов, Герцогиня Харрингтон, адмирал Кортес…

– И не забывайте гранд-адмирала Мэтьюса, – напомнила ему Каплан со шкодливой улыбкой. – Я имею в виду, раз уж мы решили вспомнить всех ее покровителей.

– О, поверьте мне мэм, не забыл.

– Хорошо. Но, – она откинулась назад на своем кресле, – поправьте меня, если я не права, могу ли я стать свидетельницей ропота со стороны офицеров ее ранга?

– Ни в каком виде по общей шкале, – ответил ей Таллман. – Конечно, есть некоторые люди, которых исправно душит жаба, но, честно говоря, ни у одного из них не было ни малейшего шанса для занятия вакантной должности тактического офицера, даже если бы Абигайль никогда не была назначена на нее. Я не волновался бы об этом слишком много, мэм. У нас есть несколько более холодных голов, внимательно следящих за подобными эскападами, да и она сама, оказывается, треклято хороша в разруливании подобных проблем. Я думаю, что это, вероятно, сказывается воспитание дочери Землевладельца. Ей должны были прививать основные навыки управления людьми уже с ранних лет. А если все остальное терпит неудачу – у вас всегда под рукой запатентованный специальный молоток старпома за пять долларов. Не то, чтобы я считал, что он вам скоро понадобится.

– Скрестим пальцы на счастье, – кивнула Каплан. А затем дала себе небольшой пинок под зад.

– Ну, так как вы обратили мое внимание на ту маленькую проблемку, давайте перейдем к следующей в списке,?– предложила она.?– Я обдумала то, что Фонзарелли говорил о передних импеллерных двигателях, и я думаю, что к его мнению стоит прислушаться. Учитывая то, насколько затруднен туда доступ из-за погонного вооружения и пусковых установок, быстрое занятие боевых постов может обернуться тем еще геморроем, большим, чем Бюро Кораблестроения готово позволить. Мы должны рассмотреть несколько вариантов потоков, если хотим избежать появления узкого места, когда мы можем меньше всего сможем это позволить. Я вымучила несколько цифр из общей схемы корабля, и я думаю, если мы сместим маршруты команд для Постов Защиты Два и Четыре на палубу выше, а для Постов Защиты Один и Три?– ниже на одну палубу, нам следует…