Шрам: ЧЗО

Глава 2

Патруль вернулся на базу к обеду. Левченко принял доклад, отпустил группу. Пьер разгрузился в казарме, почистил винтовку, поел в столовой. Гречка с тушёнкой, чай. После обеда два часа отдыха, потом снова патруль — вечерний, до темноты.

Рашид спал на нарах, Дюбуа сидел у окна, курил. Бросил утром в Марселе, но сегодня попросил сигарету у таджика. Табак горький, дым едкий. Смотрел в окно на плац, на казармы, на забор с вышками. База как база. Такие же видел в Мали, в ЦАР. Бетон, ржавчина, усталые лица.

Зомбированные утром были лёгкой мишенью. Медленные, глупые, беззащитные. Стрелять по ним как по мешкам с песком. Никакого сопротивления, никакой тактики. Просто шли вперёд, пока пуля не останавливала.

Легионер затушил сигарету о подоконник, выбросил окурок в окно. Рашид проснулся, потянулся.

— Скоро построение.

— Знаю.

— Вечером пойдём в город. Припять. Проверка заброшенных зданий, поиск лагерей сталкеров. Опаснее утреннего.

— Почему?

— Сталкеры умнее зомби. Вооружены, знают местность, прячутся хорошо. Если увидят мертвецов — стреляют первыми или бегут. Костя говорит брать живыми если возможно, но обычно приходится убивать.

Пьер кивнул. Встал, надел бронежилет, проверил разгрузку. Магазины полные, нож на месте, дозиметр работает. Шлем взял в руки, посмотрел на череп. Мёртвая голова оскалилась пустыми глазницами.

В четыре построение. Та же группа, те же лица. Костя объяснил маршрут — въезд в Припять с севера, проверка пятиэтажек у площади, зачистка если найдут сталкеров. Левченко напомнил правила: живыми если сдаются, мёртвыми если сопротивляются. Артефакты конфисковать, оружие изымать.

Выехали в половине пятого. Два джипа, двенадцать человек. Дюбуа снова в первом с Рашидом, Сашей и Женей. Костя за рулём. Дорога шла через лес, мимо деревень мёртвых, вдоль реки жёлтой. Дозиметры щёлкали тихо, фон повышался постепенно. Небо серое, низкое, ветер холодный.

Припять показалась через полчаса. Город-призрак. Высотки серые, окна пустые, улицы заросшие. Деревья пробили асфальт, кусты заполонили дворы, плющ оплёл балконы. Тихо. Мёртво. Только ветер гудел в пустых подъездах.

Джипы остановились у площади. Все вышли. Костя показал на пятиэтажку слева.

— Разделяемся. Гриша, бери четверых, проверь здание справа. Я с остальными — слева. Снайперы прикрывают с улицы. Связь постоянная.

Группа разошлась. Наёмник и Рашид остались у джипов. Легионер надел шлем, включил ПНВ. Мир стал синим, контрастным. Рашид пошёл к ближайшей машине — ржавой «Ладе» без колёс. Лёг за капотом, выставил винтовку. Дюбуа пошёл к остановке — бетонное укрытие с разбитой крышей. Лёг за стенкой, упер сошки в бетон, прицелился в окна пятиэтажки.

Костя с группой вошёл в подъезд. Исчез в темноте. По рации тишина. Только дыхание, шаги, скрип дверей. Пьер смотрел в оптику, водил прицелом по окнам. Пусто. Тёмно. Тихо.

Прошло десять минут. Рация ожила.

— Первый этаж чист. Поднимаемся.

Ещё пять минут. Тишина.

— Второй чист.

Легионер перевёл прицел на другое здание. Гриша там с группой. Тоже тихо. Дозиметр щёлкал чаще, фон выше. Радиация ползла невидимо, въедалась в кости, жгла клетки. Противогаз защищал, но не полностью.

Рация снова:

— Третий… стоп. Движение. Кто-то здесь.

Наёмник напрягся. Рашид тоже, повёл стволом.

Костя тише:

— Вижу. Трое. Сталкеры. Вооружены. Автоматы, ножи. Прячутся за дверью.

Пауза. Шаги. Костя громче, по-русски:

— Выходите! Руки вверх! Оружие на пол!

Тишина. Потом голос — молодой, испуганный, с акцентом украинским:

— Не стреляйте! Мы мирные! Артефакты ищем!

— Оружие на пол! Руки вверх! Последний раз!

Шум, грохот, крики. Автоматная очередь. Костя по рации, резко:

— Контакт! Стреляют!

Дюбуа вскочил, побежал к подъезду. Рашид за ним. Ворвались внутрь — темнота, вонь мочи и плесени. Лестница разбитая, стены исписанные. Побежали вверх. На третьем этаже стрельба. Автоматы трещали, пули щёлкали по бетону, кто-то орал.

Выскочили на площадку. Костя и Саша за углом, стреляли в коридор. Женя перезаряжал гранатомёт. Впереди в коридоре мелькали тени — трое сталкеров, прятались за дверьми, стреляли из-за угла.

Снайпер упал на колено, прицелился. Один сталкер высунулся, дал очередь. Пьер выстрелил. Пуля пробила дверь, дерево тонкое. Сталкер закричал, упал. Рашид справа выстрелил в другого — попал в плечо, сталкер отлетел к стене.

Третий побежал вглубь коридора. Женя выстрелил из гранатомёта. Граната взорвалась в конце коридора. Стены затряслись, штукатурка посыпалась. Третий сталкер упал, дымился.

Костя поднялся.

— Проверить.

Группа пошла вперёд. Легионер первый. Винтовка на изготовку, череп на шлеме оскалился мёртво. Первый сталкер лежал у двери. Пуля пробила дверь и грудь навылет. Мужчина лет двадцати пяти, худой, в камуфляже грязном. Автомат старый, «Калашников». Рядом рюкзак, вываливались банки тушёнки, фляга, верёвка.

Второй сталкер у стены. Плечо разворочено, кость торчит. Дышит хрипло, кровь пузырится на губах. Глаза открыты, смотрит на наёмников. На шлемы с черепами. Лицо белое, в поту. Шепчет:

— Мертвецы… мертвецы пришли…

Костя подошёл, посмотрел на рану.

— Не жилец.

Дюбуа приставил ство к виску сталкера. Тот закрыл глаза. Пьер нажал спуск. Глушитель хлопнул тихо. Голова дёрнулась, тело обмякло. Милосердие.

Третий в конце коридора. Разорван взрывом. Куски мяса, обгоревшая одежда, автомат искорёженный. Опознать невозможно.

Костя обыскал первого. Достал из карманов документы — украинский паспорт на имя Андрея Коваленко, двадцать три года, Киев. Фотография: парень улыбается, молодой, живой. Теперь мёртвый. Зачем полез в Зону? Деньги? Артефакты? Не важно. Мёртв.

Наёмник обыскал второго. Карманы пустые, только нож, зажигалка, пачка сигарет. Рюкзак рядом. Открыл — внутри странный предмет. Размером с кулак, форма неправильная, поверхность мерцает тускло, переливается. Артефакт. Легионер взял его, положил в подсумок. Тяжёлый, тёплый, вибрирует слегка. Дозиметр рядом взвыл. Радиация.

Рашид обыскал третьего. Нашёл ещё один артефакт — меньше, светится зеленоватым. И документы — паспорт на имя Петра Бондаренко, тридцать один год, Чернигов.

Костя собрал оружие. Три автомата старых, но рабочих. Патроны, магазины, ножи. Всё в мешок. По рации доложил:

— Три сталкера ликвидированы. Оружие и артефакты изъяты. Продолжаем зачистку.

Левченко ответил:

— Принято. Гриша, статус?

— У нас чисто. Никого.

— Заканчивайте, возвращайтесь.

Группа спустилась. Вышли из подъезда на площадь. Сумерки сгущались, небо темнело. Ветер усилился, гнал мусор по асфальту. Дюбуа снял шлем, вытер пот. Рашид рядом закурил.

— Быстро, — сказал таджик.

— Они струсили.

— Всегда трусят. Видят мертвецов, и разум отключается. Стреляют или бегут. Редко сдаются.

Пьер посмотрел на мешок с оружием. Три автомата, три жизни. Сталкеры были молодыми, глупыми. Полезли в Зону за деньгами, нашли смерть. Обычная история. Видел такое в Африке — копатели золота, контрабандисты алмазов. Заходили в опасные районы, попадали под обстрел, умирали в грязи.

Здесь то же самое. Зона как джунгли. Опасная, мёртвая, соблазнительная. Артефакты как золото. Дорогие, редкие, смертельные. Люди идут за ними, умирают. Всегда так.

Легионер достал артефакт из подсумка. Рассмотрел при свете фонаря. Странная штука. Тёплая, мерцающая, живая почти. Говорят, их продают на чёрном рынке. За тысячи, десятки тысяч. Учёные изучают, коллекционеры покупают, бандиты крадут.

Ему всё равно. Его дело — охранять учёных и убивать нарушителей. Артефакты сдаст Левченко, как положено. Оружие на склад. Деньги уже получены. Контракт выполняется.

Костя скомандовал:

— По машинам.

Все сели в джипы. Двинулись обратно. Припять осталась позади, серая, пустая, мёртвая. Снайпер смотрел в окно на развалины и думал, что город похож на Банги. Те же руины, та же тишина, то же эхо войны. Только там война была живая, здесь мёртвая.

База встретила светом прожекторов и теплом казармы. Группа разгрузилась. Дюбуа сдал артефакты Левченко. Полковник осмотрел их, кивнул удовлетворённо.

— Хорошая работа. Три сталкера минус. Оружие на склад, артефакты в лабораторию.

— Что с ними делают? — спросил Пьер.

— Изучают. Учёные хотят понять природу аномалий. Зачем — не твоё дело. Твоё дело выполнено.

Наёмник кивнул, вышел. В казарме Рашид уже спал. Легионер разгрузился, почистил оружие, лёг на нары. Закрыл глаза, но сна не было. Видел лицо второго сталкера — белое, в поту, в ужасе. Глаза смотрели на череп на шлеме, и парень шептал: «Мертвецы пришли».

Да. Мертвецы. Наёмники в масках смерти. Для сталкеров они страшнее радиации, страшнее мутантов. Потому что мертвецы не прощают.

Дюбуа открыл глаза, посмотрел в темноту. Седьмой патрон в нагане лежал у бедра. Трое убитых сегодня. Плюс десять зомбированных утром. Тринадцать за день. В Мали бывало больше. В Тессалите за шесть часов больше семидесяти.

Цифры не значат ничего. Убийство как работа. Профессия. Функция. Машина работает, пока не сломается. А седьмой патрон ждёт, когда сломается окончательно.

Волк среди мертвецов. Живой среди живых, мёртвый внутри. Стая новая, но война та же.

Он закрыл глаза снова, уснул тяжело, без снов.

На следующий день после обеда Дюбуа пошёл на склад. Серёга сидел за столом, курил, читал газету жёлтую. Поднял глаза.

— Чего надо?

— Патроны к нагану. Семь и шесть десятых, дореволюционные.

Старик усмехнулся, затянулся.

— Наган царский, говоришь?

— Да.

— И патроны к нему хочешь?

— Хочу.

Серёга покачал головой, выдохнул дым.

— Нет у меня таких. И не будет.

— Почему?

— Потому что это музейная хрень, вот почему. Патроны к царским наганам делали до семнадцатого года. Сто лет назад, Дюбуа. Где я тебе их возьму? В антикварной лавке?

Пьер молчал. Серёга затушил сигарету, встал.

— Слушай сюда. У тебя ствол трофейный, старый, красивый. Понимаю. Легион, Банги, память. Но патронов к нему не найдёшь нигде. Даже если найдёшь — они гнилые, порох отсырел, гильзы треснутые. Выстрелишь — наган разорвёт руку.

Немного помолчав он продолжил.

— Вот и береги его. На память. А воевать с наганом в Зоне — самоубийство. Тут автоматы, пулемёты, гранаты. Твой наган против автомата — как камень против танка.

Легионер стоял молча. Серёга вздохнул, пошёл к стеллажу. Вернулся с коробкой чёрной. Положил на стол, открыл.

— Смотри. Кольт 1911, сорок пятый калибр. Американская классика. Семизарядный магазин, затвор автоматический, отдача тяжёлая, но управляемая. Глушитель в комплекте. И патроны Гидрошок — экспансивные, пуля раскрывается при попадании, рвёт ткани, останавливает наповал.

Достал пистолет. Тяжёлый, массивный, чёрная рукоять с насечками. Ствол длинный, мощный. Глушитель толстый, резьбовой. Серёга прикрутил его, положил пистолет на стол рядом с коробкой патронов. Цинк патронов — двести пятьдесят штук, латунные гильзы, пули с полостью в головке.

— Гидрошок бьёт как молот. Одна пуля — одна цель. Сталкер, зомби, бандит — упадёт с первого попадания. Глушитель работает хорошо, выстрел как хлопок. В Зоне это важно. Лишний шум привлекает мутантов.

Пьер взял Кольт, проверил вес. Килограмм с глушителем. Тяжелее нагана, но удобный. Рукоять легла в ладонь правильно. Предохранитель тугой, спуск чёткий. Прицелился в дальний угол склада. Мушка на уровне целика, картинка стабильная.

— Магазинов сколько?

— Десять. Плюс цинк патронов. Хватит на месяц, если не будешь палить по воробьям.

Наёмник опустил пистолет, посмотрел на старика.

— Почему даёшь?

— Потому что ты идиот с царским наганом и шестью патронами. Костя велел обеспечить нормальным стволом. Сказал, ты хороший снайпер, но упёртый как баран. Если не возьмёшь Кольт — пошлёт меня за твоей задницей следить.

— Крид знает?

— Крид одобрил. Левченко тоже. Берёшь Кольт или завтра вылетаешь из Зоны. Выбирай.

Дюбуа помолчал, положил пистолет обратно в коробку.

— Беру.

— Вот и умница. Расписывайся.

Серёга достал журнал, протянул ручку. Легионер расписался. Старик убрал журнал, закурил новую сигарету.

— Слушай, Дюбуа. Я тридцать лет в армии, двадцать на контрактах. Видел всяких романтиков с трофейными пушками. Немецкие люгеры, японские намбу, царские наганы. Все они красивые, историчные, душевные. Но знаешь что? Все эти романтики либо сдохли, либо выбросили свои игрушки и взяли нормальные стволы. Потому что на войне красота не спасает. Спасает надёжность.

Пьер кивнул, взял коробку с Кольтом и цинк патронов. Тяжёлые, килограмма четыре вместе.

— Наган оставишь?

— Нет.

— Как хочешь. Только не вздумай с ним на задание идти. Костя узнает — голову оторвёт.

— Не пойду.

— То-то. Свободен.

Наёмник вернулся в казарму. Рашид спал, храпел тихо. Дюбуа положил коробку на стол, открыл. Достал Кольт, магазины, патроны. Зарядил первый магазин — семь патронов Гидрошок, пули тупоносые, с полостью в головке. Вставил магазин, передёрнул затвор. Патрон в патроннике. Поставил на предохранитель.

Достал наган из кармана куртки. Старый, царский, с длинным стволом и глушителем самодельным. Открыл барабан — один патрон в седьмом гнезде. Закрыл барабан, положил наган на стол рядом с Кольтом.

Два пистолета. Один старый, с историей, с седьмым патроном. Другой новый, мощный, надёжный. Один для памяти, второй для работы. Один для прошлого, второй для будущего.

Легионер взял наган, убрал в кобуру на спине. Скрытно, под курткой. Седьмой патрон останется там, где он есть. На случай. Кольт пристегнул к бедру, открыто. Для задач.

Рашид проснулся, сел, зевнул. Увидел Кольт.

— Откуда зверь?

— Серёга дал. Взамен патронов к нагану.

— Патронов не нашёл?

— Нет. Сказал, музейная хрень.

Таджик усмехнулся, встал, подошёл. Взял Кольт, проверил.

— Хорошая пушка. Сорок пятый калибр — останавливает слона. С Гидрошоком остановит и мутанта. У меня такой был в Сирии. Надёжный, как танк.

Вернул пистолет. Дюбуа убрал его в кобуру.

— Наган оставил?

— Оставил.

— Где?

— Со мной.

Рашид покачал головой.

— Упёртый. Как все легионеры.

— Как все солдаты.

— Верно.

Таджик закурил, сел на нары.

— Завтра дальний патруль. Вглубь Зоны, на десять километров. Проверка аномальных полей, поиск артефактов, охрана учёных. Костя говорит, там опасно. Радиация высокая, мутанты агрессивные, сталкеры наглые. Берут с собой пулемёт, гранатомёт, снайперов. Вся группа.

— Учёным зачем туда?

— Ищут что-то. Артефакт особый или аномалию редкую. Не говорят что. Наша задача — охранять и убивать всех, кто мешает.

Пьер кивнул. Достал фляжку с водой, сделал глоток. Завтра дальний патруль, опасная зона, высокая радиация. Кольт будет кстати. Седьмой патрон останется в нагане, на спине, скрыто. На случай, если Кольт не поможет.

Он посмотрел в окно на серое небо, на забор с вышками, на прожекторы. База как клетка. Зона за забором — дикая, мёртвая, опасная. Завтра пойдёт туда снова. Охранять учёных, убивать нарушителей, собирать артефакты.

Та же работа. Другое место. Но седьмой патрон напоминал — всё временно. Смерть ждёт. Отложенная, но неизбежная.

Волк с новым оружием. Но старое оружие при нём. Потому что седьмой патрон — не для врагов.

Он лёг на нары, закрыл глаза. Через несколько часов ужин. Завтра в шесть подъём. В семь выход. Дальний патруль в глубину Зоны.

Кольт на бедре, наган в рюкзаке. Череп на шлеме. Мертвец идёт на работу.

Вертолёт прилетел на рассвете. Пьер проснулся от гула лопастей — тяжёлый, низкий, вибрирующий. Рашид уже встал, одевался. За окном серое небо, туман, холод. Ноябрь в Зоне. Дюбуа поднялся, натянул термобельё, камуфляж, бронежилет. Разгрузка с магазинами, Кольт на бедре, наган на спине под курткой. Винтовку взял в руки, проверил. Магазин полный, затвор работает, оптика чистая.

Рашид у окна смотрел на посадочную площадку. Вертолёт садился — старый советский Ми-8, зелёный, с опознавательными знаками стёртыми. Лопасти крутились, поднимая пыль и мусор. Сел тяжело, шасси скрипнули. Двигатель не глушили, лопасти вращались на холостых.

— Учёные прилетели, — сказал таджик. — Трое. Один в белом халате, двое в камуфляже. Костя встречает.

Наёмник подошёл, посмотрел. Из вертолёта вышли трое мужчин. Первый высокий, худой, лет пятидесяти, в белом халате поверх куртки. Очки в толстой оправе, седые волосы торчком. Профессор, учёный. Второй и третий моложе, оба за тридцать, оба в камуфляже, но не военном — чистом, новом, без потёртостей. Ассистенты. У всех троих рюкзаки большие, ящики металлические с приборами.

Костя подошёл, поговорил с профессором, показал на казармы. Группа пошла к зданию штаба. Вертолёт остался на площадке, лопасти крутились.

— Построение через десять минут, — сказал Рашид. — Пошли.

Спустились. На плацу собиралась группа. Все двенадцать: Костя, Гриша, Саша, Женя, Петро, Олег, Серый, Борода, Лёха, Витя, Рашид и Дюбуа. Все в бронежилетах, шлемах, с оружием. Пулемёты, автоматы, гранатомёты, снайперские винтовки. Боекомплект полный, дозиметры на разгрузках, рации настроены.

Левченко вышел из штаба с профессором. Остановились перед группой. Полковник коротко:

— Задача. Сопровождение научной группы в аномальную зону номер семнадцать. Расстояние двенадцать километров от базы. Маршрут через лес, деревню Копачи, дальше по грунтовке до объекта. Учёные проведут замеры, заберут образцы. Время на месте — два часа. Возвращение тем же маршрутом. Радиационный фон высокий, противогазы обязательны. Вопросы?

Никто не ответил. Левченко кивнул профессору. Тот снял очки, протер, надел обратно. Голос тихий, интеллигентный, с московским акцентом:

— Меня зовут Виктор Петрович Соколов. Я руководитель экспедиции. Мои ассистенты — Михаил и Дмитрий. Мы изучаем аномальные явления в Зоне. Конкретно — гравитационные аномалии и их влияние на материю. Зона семнадцать содержит редкий тип аномалии, который мы называем «Воронка». Нам нужны замеры и образцы. Ваша задача — обеспечить безопасность. Я понимаю, что вы профессионалы. Прошу только одного — не мешайте нашей работе и не трогайте оборудование. Это опасно для вас и для нас.

Костя буркнул:

— Мы не трогаем ваше, вы не трогаете наше. Идёт?

— Идёт.

— Тогда по машинам. Выезжаем через пять минут.

Группа разошлась. Дюбуа и Рашид сели в первый джип с Костей, Сашей и Женей. Учёные во второй с Гришей и остальными. Багаж с приборами в кузов. Двигатели завелись, ворота открылись, колонна выехала.

Дорога шла через лес. Грунтовка разбитая, ямы глубокие, грязь после ночного дождя. Джипы трясло, колёса буксовали. Туман густой, видимость метров пятьдесят. Деревья по бокам — сосны мёртвые, берёзы голые, кусты колючие. Тихо. Только мотор ревёт и грязь хлюпает под колёсами.

Дозиметр щёлкал тихо. Фон нормальный. Легионер смотрел в окно, держал винтовку вертикально. Костя вёл молча, сосредоточенно. Саша курил, Женя проверял гранатомёт. Рашид дремал, голова качалась в такт тряске.

Копачи показались через полчаса. Деревня мёртвая, дома разрушенные, улицы заросшие. Джипы проехали медленно, объезжая ямы и завалы. Никого. Пусто. Дозиметр щёлкал чаще — фон выше, но не критично.

За деревней дорога сузилась. Лес гуще, деревья ближе, ветви цеплялись за борта джипов. Туман рассеивался, небо светлело. Впереди развилка. Костя свернул направо, на грунтовку узкую, едва заметную.

— Дальше хуже, — сказал он. — Дорога плохая, радиация растёт. Если дозиметр завоет — надеваем шлемы сразу.

Пьер кивнул. Достал шлем, положил на колени. Череп оскалился пустыми глазницами.

Ехали медленно. Грунтовка петляла между деревьев, спускалась в овраги, поднималась на холмы. Дозиметр щёлкал всё чаще, быстрее, злее. Фон рос. Костя остановился, взял рацию:

— Всем надеть противогазы. Дальше пешком.

Все вышли. Легионер надел шлем, застегнул ремень. Мир затемнился, осталась только узкая полоса обзора. Включил ПНВ — картинка стала синей, контрастной. Дышать через фильтры легко, но душно. Учёные надели противогазы простые, резиновые, с круглыми фильтрами. Профессор неуклюже, ассистенты быстрее.

Группа построилась. Костя впереди с автоматом. Гриша с пулемётом справа. Наёмники по бокам и сзади. Учёные в центре с приборами. Снайперы Дюбуа и Рашид замыкали колонну.

Пошли. Грунтовка кончилась, начался лес. Тропа узкая, еле видная. Деревья мёртвые, стволы обгоревшие, ветви голые. Земля серая, трава жёлтая, мох чёрный. Пахло гнилью и химией. Дозиметр визжал непрерывно. Радиация высокая.

Костя остановился, поднял руку. Все замерли. Он показал вперёд.

Впереди поляна. Круглая, метров пятьдесят в диаметре. Земля странная — волнами, как застывшая вода. В центре яма. Глубокая, тёмная, края оплавленные. Воздух над ямой мерцал, дрожал, искажался. Аномалия. Воронка.

Профессор вышел вперёд, осмотрелся. Достал прибор — металлический ящик с экраном и антенной. Включил, посмотрел на показания. Кивнул удовлетворённо. Махнул ассистентам. Те выгрузили ещё приборы, штативы, провода.

Костя скомандовал:

— Периметр. Саша, Женя — на девять часов. Петро, Олег — на три. Серый, Борода, Лёха — на шесть. Витя, проверь подходы на мины. Снайперы — на возвышенности, контролировать всю поляну. Связь постоянная.

Группа разошлась. Пьер пошёл влево, на холм. Рашид вправо, на дерево упавшее. Легионер забрался на холм, лёг за камнем большим, выставил винтовку. Сошки упёрлись в землю. Включил оптику, начал сканировать периметр.

Лес вокруг мёртвый, тихий. Ни птиц, ни зверей, ни ветра. Только шум дозиметров и гул аномалии — низкий, вибрирующий, неприятный. Учёные работали в центре поляны. Профессор стоял у ямы, смотрел в прибор. Ассистенты устанавливали датчики, протягивали провода, записывали показания.

Наёмник смотрел в оптику, водил прицелом по лесу. Деревья, кусты, тени. Пусто. Но ощущение напряжённое. Что-то не так. Зона живая, опасная. Тишина обманчивая.

Прошло полчаса. Учёные работали. Профессор спустился ближе к яме, осторожно. Ассистенты держали его за верёвку. Он протянул руку с прибором к краю ямы. Воздух задрожал сильнее. Профессор быстро отдёрнул руку, закричал что-то. Ассистенты потащили его назад. Отползли от ямы метров на десять.

Костя по рации:

— Что там?

Профессор, тяжело дыша:

— Гравитация аномальная… сильнее расчётной… опасно подходить… нужно больше времени…

— Сколько?

— Час. Может два.

Костя выругался, но не стал спорить. По рации группе:

— Засели крепче. Здесь надолго.

Дюбуа устроился удобнее. Подложил рюкзак под локоть, натянул капюшон — холодно. Продолжил наблюдение. Лес спереди, справа, слева. Периметр чистый. Дозиметр визжал. Радиация въедалась, но противогаз защищал.

Прошёл ещё час. Солнце поднялось выше, туман рассеялся. Учёные двигались по поляне, устанавливали датчики ближе к яме, измеряли, записывали. Профессор говорил в диктофон, быстро, взволнованно. Ассистенты фотографировали.

Легионер перевёл прицел на дальний край поляны. Кусты шевельнулись. Остановился, пригляделся. Тишина. Может ветер? Но ветра нет. Посмотрел через тепловизор. Красное пятно за кустами. Небольшое, тёплое. Живое.

По рации тихо:

— Костя, движение на двенадцать часов. За кустами. Одна цель, тёплая.

— Вижу. Рашид, подтверди.

Рашид по рации:

— Подтверждаю. Что-то есть. Человек или животное.

Костя:

— Следим. Не стрелять без команды.

Пьер навёл перекрестие на кусты. Красное пятно двигалось медленно, осторожно. Приближалось к поляне. Сталкер? Мутант? Зомби? Не ясно.

Пятно остановилось в пяти метрах от края поляны. Замерло. Наёмник ждал, не двигаясь. Палец на спусковом крючке. Давление лёгкое, без нажима.

Куст раздвинулся. Вышла собака. Большая, размером с волка. Шерсть серая, грязная, клочьями. Морда худая, рёбра торчат. Глаза жёлтые, безумные. Пасть открыта, клыки длинные, слюна капает. Мутант. Собака, изменённая радиацией.

Дюбуа навёл прицел на голову. Собака стояла неподвижно, нюхала воздух. Смотрела на учёных. Потом повернула голову, посмотрела в сторону легионера. Прямо в оптику. Как будто видела его.

Костя по рации:

— Пёс мутант. Опасен. Если пойдёт к учёным — убирать сразу.

Собака зарычала низко, утробно. Шагнула на поляну. Ещё шаг. Ещё. Профессор и ассистенты не видели — работали спиной к лесу. Костя поднял автомат, но не стрелял. Ждал.

Пёс пошёл быстрее. Трусцой, крадучись. Метров тридцать до учёных. Двадцать пять.

Костя:

— Снайперы, на изготовку.

Пьер глубоко вдохнул, выдохнул медленно. Прицелился в голову собаки. Перекрестие на затылке. Дистанция сорок метров. Ветра нет. Поправка не нужна. Давление на спуск плавное, медленное.

Двадцать метров. Пёс ускорился, побежал. Профессор обернулся, увидел, закричал. Ассистенты бросились бежать.

Костя:

— Огонь!

Наёмник нажал спуск. Затвор щёлкнул, винтовка дёрнулась. Пуля пробила череп собаки навылет. Пёс упал на бегу, кувыркнулся, лежал неподвижно. Кровь растекалась по серой земле.

Профессор стоял, тяжело дыша. Костя подошёл, проверил тело пса.

— Мёртв. Всё в порядке.

Профессор кивнул, вернулся к работе. Руки дрожали. Ассистенты бледные, напуганные.

Дюбуа передёрнул затвор, вставил новый патрон. Продолжил наблюдение. Лес снова тихий. Но теперь ясно — Зона живая. Мутанты здесь. Может быть и другие. Собаки охотятся стаями обычно. Если одна была, могут быть ещё.

По рации:

— Костя, собаки обычно в стаях. Могут быть ещё.

— Знаю. Все держать глаза открытыми.

Группа напряглась. Прошло десять минут. Тишина. Двадцать минут. Ничего.

Учёные закончили измерения. Профессор махнул Косте. Тот подошёл. Профессор показал на яму.

— Нужен образец грунта. С края аномалии. Я спущусь на верёвке, возьму пробу, вы вытащите.

— Опасно?

— Очень. Но без образца исследование неполное.

Костя подумал, кивнул.

— Давайте. Быстро.

Ассистенты привязали профессора верёвкой вокруг пояса. Двое держали конец. Профессор подошёл к краю ямы, осторожно. Воздух дрожал, искажался. Он опустился на колени, протянул руку с совком. Зачерпнул грунт, быстро. Ассистенты потянули верёвку, профессор отполз назад. Встал, поднял совок. Грунт внутри странный — серый, блестящий, мелкий как песок.

— Готово! — крикнул он. — Уходим!

Костя скомандовал:

— Сворачиваемся. По местам, отходим к джипам.

Группа начала отход. Учёные собрали приборы, упаковали в ящики. Наёмники прикрывали. Легионер последний поднялся, пошёл за колонной. Винтовка на изготовку, оптика включена.

Поляна осталась позади. Вошли в лес. Тропа узкая, деревья мёртвые. Дозиметр визжал. Пьер оглянулся. Никого. Но ощущение, что следят. Зона смотрит.

Дошли до джипов. Все сели. Учёные в кузов с приборами. Двигатели завелись. Колонна двинулась обратно.

Ехали быстрее. Грунтовка тряслась, джипы прыгали на ямах. Дозиметр успокаивался постепенно. Радиация падала. Дюбуа снял шлем, вытер пот. Лицо мокрое, волосы слиплись.

Рашид рядом закурил, протянул пачку. Легионер взял сигарету, закурил. Дым горький, но приятный.

— Нормально прошло, — сказал таджик.

— Пока да.

— Пёс один был. Странно. Обычно стаями.

— Может, разведчик. Остальные за лесом ждали.

— Может. Хорошо, что ушли быстро.

Пьер кивнул, затянулся. Смотрел в окно на лес. Зона отпускала неохотно. Деревья, кусты, тени. Где-то там мутанты, сталкеры, зомби. Аномалии, радиация, смерть.

Но сегодня повезло. Задача выполнена. Учёные получили образцы. Группа без потерь. Везение.

Везение — это когда седьмой патрон ещё не выстрелил.

Базу увидели через два часа. Забор, вышки, ворота. Колонна въехала внутрь. Учёные выгрузились, поблагодарили, пошли в лабораторию. Вертолёт на площадке ждал. Группа разгрузилась.

Левченко вышел из штаба.

— Доклад.

Костя:

— Задача выполнена. Учёные получили образцы. Один контакт с мутантом, пёс, ликвидирован. Потерь нет.

— Хорошо. Отдыхайте. Завтра снова патруль.

Группа разошлась. Наёмник пошёл в казарму. Разгрузился, почистил винтовку, проверил Кольт. Всё работает. Наган на спине, седьмой патрон в барабане. Нетронутый.

Лёг на нары, закрыл глаза. Усталость тяжёлая, но сон не шёл. Видел перед глазами поляну, яму, дрожащий воздух. Собаку с жёлтыми глазами. Выстрел, падение, кровь на сером грунте.

Первый мутант убит. Зона показала клыки. Завтра покажет ещё. И послезавтра. Месяц контракта. Тридцать дней среди мёртвых.

Волк среди волков. Мутировавших, больных, опасных, но всё ещё волков…

Седьмой патрон всё ещё ждал.