Шрам: ЧЗО

Глава 14

Улицы становились уже. Из широких проспектов группа свернула в переулки — двухэтажные дома, заборы, сады, заросшие бурьяном. Асфальт здесь давно превратился в труху, под ногами хрустела земля, смешанная с битым кирпичом. Дозиметр стрекотал чаще — четыреста. Ближе к центру фон рос.

Марко шёл впереди, останавливался у каждого угла, проверял. Лукас следовал за ним, остальные растянулись. Тишина давила. Город был мёртв, но не пуст. Что-то здесь жило. Всегда жило.

Дюбуа услышал первым. Скребущий звук, тихий, далёкий. Как будто кто-то скребёт когтями по бетону. Он поднял руку — стоп. Группа замерла. Все прислушались.

Звук повторился. Ближе. Потом ещё раз, и ещё. Множественный. Не один источник — несколько. Легионер напрягся, перевёл винтовку на автоматический огонь. Марко вскинул автомат, прицелился в угол дома, откуда шёл звук.

Секунд десять тишина. Потом из-за угла вывалилась собака.

Странная собака.

Размером с овчарку, но худее, кости торчат сквозь шкуру. Шерсть клочьями, серая, местами голая кожа. Морда вытянутая, пасть приоткрыта, язык свешивается. И глаз нет. Вместо них пустые впадины, заросшие кожей. Слепая.

Она остановилась, подняла морду, принюхалась. Хвост дёрнулся — раз, два. Не агрессивно. Любопытно.

За ней вышла вторая. Потом третья, четвёртая, пятая. Стая. Десять собак, все слепые, все худые, все с мордами, повёрнутыми в сторону группы. Принюхивались, скулили тихо, переминались с лапы на лапу.

— Блядь, — выдохнул Педро. — Что это?

— Слепые псы, — ответил Рафаэль. — Мутанты. Радиация глаза выжгла, но обоняние осталось. Охотятся по запаху.

— Они нападают?

— Обычно да. Но эти… странные.

Первая собака сделала шаг вперёд. Медленно, осторожно. Хвост дёрнулся снова — уже чаще, почти виляет. Она скулила, тянула морду, нюхала воздух. Остальные следовали за ней, робко, будто боялись.

Марко держал автомат на изготовке, палец на спуске.

— Стрелять?

— Жди, — сказал Лукас. — Пока не нападают — не стреляем.

Собака подошла ближе, метров на пять. Остановилась. Села. Скулила громче, почти жалобно. Хвост молотил по земле. Остальные сели следом, как по команде. Все скулили, все виляли хвостами.

— Они… играют? — недоверчиво спросил Диего.

— Похоже на то, — ответил Рафаэль.

Первая собака легла на живот, передние лапы вытянула вперёд, задницу вздёрнула вверх. Классическая поза — приглашение к игре. Скулила ещё громче, хвост молотил как бешеный.

Марко опустил автомат, посмотрел на Лукаса.

— Они что, ёбнулись?

— Может, бешенство?

— Бешеные не виляют хвостами. Бешеные сразу кусают.

Вторая собака встала, подошла ещё ближе, метра на три. Легла. Перевернулась на спину, лапы задрала вверх. Живот открыла — знак покорности. Скулила, извивалась, хвост хлестал по земле.

Пьер опустил винтовку, сделал шаг вперёд. Лукас дёрнулся.

— Стой. Не подходи.

— Они не нападут.

— Откуда знаешь?

— Знаю.

Легионер сделал ещё шаг. Собаки дёрнулись, но не убежали. Первая встала, подошла совсем близко, метр остался. Принюхалась, скулила. Наёмник присел на корточки, протянул руку, ладонь вниз. Собака потянулась, ткнулась мордой в пальцы. Облизнула. Язык тёплый, мокрый. Хвост молотил как пропеллер.

Дюбуа осторожно погладил по голове. Шерсть жёсткая, грязная, но собака прижалась, скулила ещё громче, почти пела. Легла, перевернулась на спину, лапы задрала. Хотела, чтобы живот почесали.

Он почесал. Собака извивалась, лизала воздух, хвост хлестал по земле. Остальные псы подползли ближе, окружили. Все скулили, все тыкались мордами, все виляли хвостами. Одна положила морду на колено легионера, смотрела пустыми глазницами, скулила жалобно.

— Охренеть, — сказал Марко. — Они ручные.

— Не ручные, — поправил Рафаэль. — Просто одичавшие псы. Были домашними, потом хозяева сдохли или ушли. Они остались, мутировали, но инстинкт помнят. Человек — друг. Человек кормит, гладит.

— Тридцать лет без людей, а они помнят?

— Инстинкт не забывается. Передаётся потомству. Эти, может, в пятом поколении от домашних. Но память осталась.

Третья собака подползла совсем близко, легла у ног Дюбуа, положила голову на сапог. Скулила тихо, дышала часто. Он погладил её по спине, почесал за ухом. Собака закрыла пасть, расслабилась, будто уснула.

Педро присел рядом, протянул руку. Другая собака ткнулась мордой, облизнула пальцы. Он засмеялся.

— Бля, это пиздец какой-то. В Зоне, посреди мёртвого города, собаки как щенки себя ведут.

— Может, они голодные? — предположил Диего. — Ласку за еду меняют?

— Может.

Лукас стоял, смотрел, не опускал автомат. Недоверчиво, осторожно. Рафаэль подошёл ближе, присел, протянул руку. Собака подползла, ткнулась, облизнула. Он погладил, почесал за ухом.

— Странно всё это, — сказал он. — Зона не любит дружелюбие. Тут всё или убивает, или убегает. А эти… играют.

— Может, аномалия какая? — спросил Марко. — Которая мозги меняет? Как тем свободовцам?

— Свободовцы агрессивные были. Эти наоборот.

— Тогда что?

Никто не ответил. Собаки лежали, скулили, виляли хвостами. Одна встала, подошла к Марко, ткнулась мордой в колено. Он замер, потом осторожно погладил. Собака прижалась, легла у ног, положила морду на его ботинок.

— Охуеть, — выдохнул он.

Дюбуа встал, отряхнул штаны. Собаки поднялись следом, окружили, скулили, тыкались мордами. Хвосты молотили. Легионер прошёл вперёд — стая последовала. Как будто он вожак.

Лукас нахмурился.

— Они за нами идут?

— Похоже.

— Нам это не нужно. Отвяжутся?

Пьер обернулся, посмотрел на собак. Те стояли, смотрели пустыми глазницами, виляли хвостами, ждали. Одна скулила жалобно, просительно.

— Не знаю, — сказал он. — Может, да. Может, нет.

— Попробуй прогнать.

Легионер топнул ногой, махнул рукой.

— Пошли отсюда. Уходите.

Собаки дёрнулись, попятились. Но не убежали. Стояли, скулили, хвосты поджали. Одна легла, скулила громче, жалобно. Как брошенный щенок.

— Они не уйдут, — сказал Рафаэль. — Привязались.

— Блядь, — выдохнул Лукас. — Ладно. Пусть идут. Но если начнут мешать — отстреливаем. Ясно?

— Ясно.

Группа двинулась дальше. Собаки последовали, метрах в пяти позади. Шли тихо, только когти скребли по асфальту. Не лаяли, не скулили, просто шли. Как свора, идущая за вожаком.

Марко оглянулся, усмехнулся.

— Теперь нас шестеро плюс десять псов. Если нарвёмся на засаду, хоть мясные щиты будут.

— Заткнись, — бросил Диего. — Не каркай.

Они шли дальше. Город молчал. Дозиметр стрекотал — четыреста пятьдесят. Фон рос. Впереди центральная площадь, за ней здание администрации. Под ним бункер. Цель.

Собаки шли следом. Слепые, преданные, бесполезные. Но живые. В мёртвом городе это было странно. Почти невозможно.

Дюбуа не оборачивался. Но чувствовал — они рядом. Дышат, скребут когтями, идут. Как товарищи, которых не бросают.

Странно. В Зоне всё было странно. Но это — особенно.

Легионер шёл вперёд. Собаки следовали. Город молчал. Тишина давила.

Впереди площадь. Впереди бункер. Впереди ответы.

Или смерть. Как обычно.

Центральная площадь встретила пустотой. Широкая, метров сто на сто, асфальт потрескался, трава пробивалась сквозь щели. Посередине постамент — пустой, памятник давно сняли или украли. Остался только бетонный куб с ржавой арматурой. По периметру здания — магазины, кинотеатр, почта. Все мёртвые, окна выбиты, двери сорваны.

В дальнем конце площади — администрация. Пятиэтажка, серая, советская, с колоннами у входа. Половина крыши обвалилась, стены в трещинах, но здание стояло. Под ним бункер. Цель.

Группа остановилась у края площади, за остовом грузовика. Лукас достал бинокль, осмотрел территорию. Пьер сделал то же самое. Площадь пустая, никого. Только ветер гонит мусор — газеты, пакеты, листья.

Собаки остановились следом, легли, смотрели пустыми глазницами, ждали. Одна скулила тихо, но Марко шикнул, и она замолчала.

— Чисто, — сказал Лукас. — Идём прямо, к администрации. Быстро, без остановок. Если увидите движение — сигнал, залегаем. Ясно?

— Ясно.

Они вышли из-за грузовика, пошли через площадь. Марко впереди, Лукас за ним. Остальные следом. Собаки двинулись тоже, но отстали — поняли, что людям нужна тишина.

Дозиметр стрекотал громче — пятьсот. Высокий фон. Легионер чувствовал — кожу покалывает, во рту металлический привкус. Радиация работала, медленно, терпеливо. Таблетки радиопротектора помогали, но не полностью. Часа три в такой зоне — потом начнутся симптомы. Тошнота, головная боль, слабость.

Прошли половину площади. Впереди администрация — ближе, яснее. Колонны треснуты, ступени осыпались. Двери сорваны, внутри темнота.

И тут Дюбуа увидел.

Справа, метрах в пятидесяти, между зданиями кинотеатра и почты — что-то торчит. Высокое, металлическое. Башня. Или антенна. Сначала он не понял, что это. Потом присмотрелся.

Установка.

Круглая, метров семь в диаметре, на металлических опорах. Высотой метра четыре. Внешне похожа на радар — тарелка, направленная вверх. Но не радар. Посередине тарелки шар, размером с бочку, обмотанный кабелями. Из шара торчат антенны — десятки, тонкие, как иглы. Вся конструкция ржавая, местами обвалилась, кабели висят, искрят.

И она работала.

Слабо, с перебоями, но работала. Шар пульсировал — тускло светился изнутри, голубым светом. Антенны дрожали, гудели низко, как трансформатор. Воздух вокруг установки дрожал, искажался, будто над раскалённым асфальтом.

Пьер остановился, поднял руку. Группа замерла. Все увидели.

— Что это? — спросил Педро.

— Хрен знает, — ответил Марко. — Похоже на «Дугу».

— На что?

— «Дуга». Советская система психотроники. Облучает мозги, делает из людей зомби. Слышал про такие. Думал, легенды.

Рафаэль присмотрелся, покачал головой.

— Это не «Дуга». «Дуга» огромная, километр высотой. Это что-то другое. Меньше. Локальное.

— Может, прототип? Экспериментальная версия?

— Может.

Лукас достал дозиметр, поднёс к установке. Прибор взвизгнул, зашкалил. Стрелка ударилась о предел — тысяча микрорентген.

— Фонит пиздец как, — сказал он. — Радиация плюс что-то ещё. Электромагнитное излучение, может.

— Или психотронное, — добавил Рафаэль. — Если это действительно психотроника.

Наёмник смотрел на установку, соображал. Свободовцы. Ожоги на коже. Неадекватное поведение. Орали лозунги, стреляли без причины. Как будто мозги сломались. А эта штука — психотронная, облучает, ломает разум.

Он повернулся к Лукасу.

— Свободовцы. Может, они наткнулись на эту хрень? Облучились, поехали крышей?

Лукас молчал, думал. Кивнул.

— Может. Времени сходится. Два-три часа назад они живые были, нормальные. Пришли сюда, наткнулись на установку, получили дозу. Мозги поплыли, начали орать и стрелять. Мы их убили.

— А радужная жидкость в ожогах?

— Может, побочка от облучения. Психотроника иногда так действует — плавит мозги, жидкость выходит через кожу. Читал отчёты.

Диего сплюнул.

— Охуенно. Значит, эта хрень может ударить и по нам?

— Может. Если подойдём слишком близко.

— А как близко это «слишком близко»?

— Хрен знает. Но лучше не рисковать.

Легионер смотрел на установку. Она пульсировала, гудела, искрила. Работала с перебоями — свет то ярче, то тусклее. Кабели висели оборванные, опоры покосились. Разрушена частично, но ещё живая. Опасная.

Он повернулся к Лукасу.

— Надо отключить.

— Что?

— Эту хрень. Надо отключить. Или окончательно доломать.

— Зачем?

— Чтобы не ударила по нам. Сейчас она работает с помехами, может, не добивает. Но если вдруг включится на полную — мы станем как те свободовцы. Будем орать про Че и стрелять друг в друга.

Лукас нахмурился.

— Ты уверен?

— Нет. Но рисковать не хочу. Мы пойдём в бункер, будем там часа три, может больше. Если за это время установка включится — мы не узнаем. Выйдем с поехавшими крышами. Или вообще не выйдем.

— А если она не опасна? Если облучает только в упор?

— Тогда мы зря потратим десять минут. Но лучше зря потратить, чем сдохнуть.

Марко вмешался:

— Я за. Видел, что психотроника делает с людьми. Превращает в овощи. Лучше сломать эту хрень, пока она нас не сломала.

Диего кивнул.

— Тоже за.

Педро промолчал, но кивнул тоже.

Рафаэль сказал:

— Рискованно. Если подойдём близко, можем облучиться. Но если оставим — риск тоже есть. Хрен знает, что выбрать.

Лукас думал. Смотрел на установку, на группу, на администрацию. Считал варианты. Потом решил.

— Ладно. Ломаем. Но осторожно. Подходим на пятьдесят метров, не ближе. Стреляем по опорам, валим конструкцию. Если начнётся что-то странное — отходим сразу. Договорились?

— Договорились.

Они отошли на безопасное расстояние — метров семьдесят от установки. Марко поднял автомат, прицелился в опору — металлическая нога, ржавая, толщиной с руку. Выстрелил. Очередь, пять пуль. Опора задрожала, треснула, но не рухнула.

— Прочная зараза, — выдохнул он.

Диего присоединился. Автоматная очередь, потом ещё одна. Опора треснула глубже, накренилась. Установка качнулась, шар пульсировал ярче, загудел громче.

Пьер прицелился через оптику, выстрелил. Пуля вошла в сварной шов, там где опора крепилась к платформе. Металл лопнул. Опора подогнулась.

— Ещё раз, — сказал Лукас.

Все стреляли разом. Автоматные очереди, винтовочные выстрелы. Опора треснула окончательно, сломалась. Установка накренилась, зависла на трёх ногах. Шар пульсировал быстрее, гудел как сирена. Антенны дрожали, искры летели.

— Ещё! — крикнул Лукас.

Вторая опора. Очереди, выстрелы. Металл трещал, ржавчина осыпалась. Опора подогнулась, лопнула. Установка накренилась сильнее, зависла на двух ногах.

Шар вспыхнул — яркий, голубой свет, ослепительный. Гудение превратилось в визг, высокий, режущий уши. Антенны задрожали, воздух вокруг установки вспыхнул, исказился.

— Уходим! — крикнул Лукас.

Группа отступила, метров на сто. Собаки побежали следом, скулили, поджимали хвосты.

Установка визжала, вспыхивала, искрила. Потом шар пульсировал последний раз — яркая вспышка, как взрыв. Звук оглушительный, как удар грома.

И всё погасло.

Установка рухнула. Шар упал с платформы, покатился, остановился. Антенны сломались, кабели оборвались. Гудение стихло. Свет погас.

Тишина вернулась.

Группа стояла, тяжело дышала, смотрела. Установка лежала в руинах — сломанная, мёртвая, безопасная.

Дозиметр стрекотал ровно — пятьсот. Фон как был. Никакого всплеска.

Лукас вытер пот со лба.

— Готово.

— Она мертва? — спросил Педро.

— Похоже на то.

Марко подошёл ближе, метров на тридцать. Посмотрел. Шар лежал, треснутый, внутри что-то дымилось. Антенны сломаны, кабели оборваны. Мёртвая железка.

Он вернулся, кивнул.

— Мертва. Окончательно.

— Хорошо, — сказал Лукас. — Идём дальше. Администрация. Бункер. Времени потеряли десять минут, надо наверстать.

Группа двинулась к администрации. Собаки последовали, молча, послушно.

Дюбуа оглянулся на руины установки. Лежала, дымилась, не светилась. Мёртвая. Больше не опасная.

Свободовцы, наверное, её не сломали. Подошли слишком близко, получили дозу, поехали крышей. Сдохли за пару часов.

Легионер развернулся, пошёл за группой. Установка осталась позади. Впереди администрация. Бункер. Лаборатория.

Неизвестность.

Но хоть одной угрозой меньше. Это уже хорошо.

Администрация стояла мрачно. Пятиэтажка, серый бетон, колонны у входа потрескались, облупились. Ступени осыпались, перила сорваны. Над входом когда-то висел герб — серп и молот, звезда. Остались только крепления, ржавые болты торчат из стены.

Группа остановилась у подножия ступеней, осмотрелась. Дозиметр стрекотал громко — шестьсот. Высокий фон. Легионер чувствовал тяжесть в голове, тошноту подступает. Радиация работала.

Лукас достал схему бункера — распечатка на мятой бумаге, углы стёрлись. Развернул, изучал. Остальные окружили, смотрели через плечо.

— Вход в бункер через подвал, — сказал командир, тыкая пальцем в схему. — Здание администрации, первый этаж, коридор налево, лестница вниз. Подвал, дальний угол, люк. Под люком шахта, вертикальная, двадцать метров вниз. Там первый уровень бункера.

— А лифт? — спросил Марко.

— Был. Не работает лет тридцать. Только лестница.

— Охуенно. Двадцать метров по вертикальной лестнице, с оружием и рюкзаками.

— Справишься. Не первый раз.

Марко выругался по-португальски, но кивнул.

Рафаэль присмотрелся к схеме.

— А внизу что? Планировка какая?

— Три уровня. Первый — жилой. Казармы, столовая, склады. Второй — лаборатории. Третий — секретный, данных нет. Только пометка «Объект Горизонт, доступ ограничен».

— Ограничен как?

— Хрен знает. Может, кодовый замок. Может, бронированная дверь. Узнаем на месте.

Диего сплюнул.

— Не нравится мне это. Секретный уровень, данных нет. Обычно в таких местах либо пусто, либо что-то мерзкое.

— Поэтому мы и здесь, — ответил Лукас. — Корпорация платит за информацию. Пусто — сфотографируем, докажем. Не пусто — возьмём образцы, вернёмся.

— А если там что-то живое?

— Убьём.

Просто. Прямо. По-военному.

Лукас свернул схему, спрятал в карман. Проверил автомат — магазин полный, патрон в стволе, предохранитель снят. Остальные сделали то же самое. Пьер проверил винтовку, глушитель прикручен, оптика чистая. Кольт на поясе, семь патронов. Всё готово.

— Собак оставляем здесь, — сказал Лукас. — В бункере они мешать будут.

Марко обернулся. Собаки сидели у подножия ступеней, смотрели пустыми глазницами, ждали. Хвосты поджаты, скулили тихо.

— Они уйдут?

— Не знаю. Попробуй прогнать.

Марко подошёл, махнул рукой.

— Пошли отсюда. Сидите тут, ждите.

Собаки дёрнулись, но не ушли. Легли на асфальт, положили морды на лапы. Смотрели, скулили.

— Ладно, — сказал Марко. — Пусть лежат. Главное, чтобы не лезли следом.

Группа поднялась по ступеням, вошла в здание. Внутри темно, пахнет плесенью, мочой, гнилью. Стены облупились, штукатурка осыпалась, обои висят клочьями. На полу мусор — битое стекло, бумаги, консервные банки. Следы костров — чёрные пятна на полу, копоть на стенах. Сталкеры здесь ночевали. Или бандиты.

Лукас включил фонарь, посветил. Коридор длинный, двери по сторонам, все открыты. В конце лестница — вниз, в темноту.

— Идём, — сказал он. — Колонной, дистанция три метра. Марко впереди, я за ним. Остальные следом. Шрам — в хвосте, прикрываешь. Фонари включаем все, экономим батареи — светим только вперёд, не по сторонам. Тишина полная. Ни слова. Сигналы рукой. Ясно?

— Ясно.

Они пошли. Марко впереди, фонарь в левой руке, автомат в правой. Лукас следом, светит через его плечо. Диего, Педро, Рафаэль, Дюбуа — цепочка. Сапоги гремят по бетону, эхо гуляет по коридору.

Прошли мимо дверей. Пьер светил внутрь — кабинеты, пустые. Столы перевёрнуты, стулья сломаны, бумаги валяются. Одна комната — архив. Полки до потолка, папки разбросаны. Грызуны всё сожрали, остались корешки.

Дошли до лестницы. Ступени бетонные, крутые, перила ржавые. Вниз, в темноту. Лукас посветил — ступеней двадцать, потом площадка, потом ещё ступени. Подвал.

— Спускаемся, — сказал он. — Медленно. Проверяем каждую ступень. Если треснет — останавливаемся, обходим.

Марко начал спуск. Ступил на первую ступень — бетон держит. Вторая, третья, четвёртая. Скрипит, но не ломается. Лукас следом. Остальные за ним.

Легионер шёл последним, оглядывался через плечо. Коридор наверху пустой, только пыль в луче фонаря. Тишина. Никого.

Спустились на площадку. Развернулись, пошли дальше вниз. Ещё двадцать ступеней. Воздух стал холоднее, влажнее. Пахло затхлостью, сыростью, чем-то мёртвым.

Подвал встретил темнотой. Низкий потолок, метра два с половиной. Бетонные стены, трубы под потолком, вентиляция не работает. На полу лужи — вода сочится откуда-то, капает. Дозиметр стрекотал тише — четыреста. Бетон экранирует радиацию.

Лукас посветил вперёд. Коридор узкий, метра три шириной. Двери по сторонам — все закрыты, ржавые, номера стёрлись. В конце коридора развилка — налево, направо.

— Куда? — прошептал Марко.

Лукас достал схему, посветил. Изучал секунд десять.

— Направо. Дальний угол. Там люк.

Они пошли направо. Коридор сужался, потолок ниже. Диего пригнулся, чтобы не удариться головой. Трубы капали, вода лилась на плечи. Холодная, пахла ржавчиной.

Прошли метров двадцать. Коридор кончился тупиком. В углу люк — круглый, металлический, диаметром метр двадцать. Крышка закрыта, по центру штурвал, ржавый.

Лукас подошёл, присел, осмотрел. Штурвал покрыт ржавчиной, но не намертво. Можно провернуть. Он взялся, потянул. Не поддаётся. Напрягся, потянул сильнее. Штурвал скрипнул, дёрнулся, провернулся на пол-оборота.

— Помогите, — сказал он.

Марко и Диего подошли, взялись вместе. Тянули, скрипели зубами. Штурвал провернулся — скрип металла, ржавчина осыпалась. Ещё оборот, ещё один. Четыре оборота. Щелчок. Крышка люка поддалась, приподнялась.

Лукас откинул её в сторону. Грохот, эхо покатилось по коридору. Все замерли, прислушались. Тишина. Никто не отозвался.

Наёмник подошёл, посветил в люк. Шахта вертикальная, уходит вниз. Стены бетонные, по одной стене лестница — металлические скобы, вбитые в бетон. Ржавые, но держатся. Внизу темнота, фонарь не добивает. Двадцать метров минимум.

Дозиметр запищал громче — шестьсот. Из шахты идёт радиация. Сильная.

— Фонит, — сказал Рафаэль. — Сильно фонит.

— Терпимо, — ответил Лукас. — Таблетки выпили, выдержим. Спускаемся. Марко первый, я второй. Дистанция пять метров между людьми. Если кто-то сорвётся — остальные не падают следом. Понятно?

— Понятно.

Марко перекинул автомат за спину, взялся за скобы, начал спуск. Лезть неудобно — скобы узкие, ржавые, руки скользят. Он спускался медленно, проверял каждую скобу. Одна отвалилась — он повис на одной руке, нашарил следующую, продолжил.

Лукас спустился за ним. Потом Диего. Потом Педро. Рафаэль. Последним Дюбуа.

Легионер висел на скобах, смотрел вниз. Темнота, только фонари товарищей — пятна света, движутся вниз. Эхо — скрежет сапог по металлу, дыхание, тихая ругань.

Спускался медленно. Руки устали, пальцы затекли. Винтовка за спиной мешалась, билась о стену. Дозиметр стрекотал громче — семьсот, восемьсот. Чем ниже, тем сильнее фон.

Через пять минут Марко крикнул снизу:

— Дно!

Остальные ускорились. Ещё минута, и все спустились. Стояли в тесном пространстве — бетонная комната, три на три метра. Потолок низкий, метра два. В стене дверь — металлическая, толстая, с колесом-замком. Советская, бункерная.

Дозиметр орал — девятьсот. Очень высокий фон.

Лукас подошёл к двери, осмотрел замок. Колесо ржавое, но проворачивается. Он взялся, потянул. Скрипнуло, провернулось. Ещё оборот, ещё. Три оборота. Щелчок.

Дверь поддалась. Лукас толкнул — тяжёлая, сантиметров десять толщиной. Открылась медленно, со скрипом.

За дверью темнота. Коридор, длинный, прямой. Стены бетонные, покрашены зелёной краской, облупилась. На потолке лампы — не горят. Провода висят, оборваны. На полу пыль, толстым слоем. Следов нет. Никто тут не ходил годами. Может, десятилетиями.

Воздух спёртый, сухой. Пахнет пылью, металлом, чем-то химическим. Дозиметр стрекотал ровно — девятьсот. Стабильно высокий фон.

Лукас вошёл первым, посветил. Коридор метров пятьдесят, в конце развилка. Двери по сторонам — все закрыты, таблички на дверях. Не разобрать, краска стёрлась.

— Первый уровень, — сказал он тихо. — Жилой блок. Проверяем по порядку. Каждую комнату, быстро, не задерживаемся. Ищем документы, образцы, всё необычное. Нашли — докладываете, берём. Не нашли — идём дальше. Ясно?

— Ясно.

Группа вошла в коридор. Марко к первой двери слева. Дёрнул ручку — не открывается. Закрыто. Пнул ногой — дверь треснула, распахнулась. Внутри казарма. Двухъярусные койки, шесть штук. Матрасы сгнили, пружины торчат. На полу одежда — форма советская, истлела. Шкафчики открыты, пусты.

Марко вошёл, осмотрел быстро. Ничего. Вышел, покачал головой.

Диего — к двери напротив. Тоже казарма. Тоже пусто.

Следующая — столовая. Столы длинные, скамейки. На столах тарелки — алюминиевые, покрылись налётом. Ложки, вилки, всё ржавое. На полу крысиный помёт. Много помёта. Крысы тут жили, пока еда была.

Рафаэль проверил кухню за столовой. Плита газовая, баллоны пустые. Кастрюли, сковородки, всё покрыто плесенью. В углу холодильник — советский, «ЗИЛ». Дверь открыта, внутри пусто, пахнет гнилью.

Ничего полезного.

Дальше — склад. Стеллажи до потолка, ящики деревянные. Пьер подошёл, открыл один. Консервы. Тушёнка, год выпуска — 1983. Крышки вздулись, банки ржавые. Ядовитая хрень. Другой ящик — противогазы. Резина рассохлась, стёкла треснули. Бесполезные.

Следующий ящик — патроны. 7,62×39, советские. Коробки целые, запечатанные. Марко взял одну, открыл. Патроны блестят, не ржавые. Рабочие.

— Берём? — спросил он.

— Берём, — ответил Лукас. — Может пригодиться.

Марко засунул коробку в рюкзак. Взял ещё две.

Дальше коридор кончился развилкой. Налево табличка: «Лаборатории, уровень 2». Направо: «Медблок». Прямо: «Объект Горизонт, доступ ограничен».

Лукас остановился, посмотрел на таблички.

— Объект Горизонт — цель. Но сначала проверим второй уровень. Лаборатории. Может, там документы, образцы.

— А медблок? — спросил Педро.

— Потом. Если останется время.

Группа свернула налево. Лестница вниз, крутая, узкая. Спустились. Второй уровень.

Коридор такой же — бетонные стены, зелёная краска, лампы не горят. Двери по сторонам, таблички. Пьер присмотрелся — одна табличка ещё читается: «Лаборатория № 3. Биологические образцы».

Лукас кивнул.

— Туда.

Марко открыл дверь. Внутри лаборатория. Столы с оборудованием — микроскопы, центрифуги, пробирки. Всё покрыто пылью. На столах бумаги — пожелтевшие, исписанные. Формулы, графики, что-то на русском.

Рафаэль подошёл, взял одну бумагу, посветил. Читал, хмурился.

— Тут про эксперименты. Облучение биологических тканей. Мутации. Результаты. Большая часть не разобрать, текст смазан.

— Бери что можешь. Сфотографируй остальное.

Рафаэль достал камеру, начал фотографировать. Педро обыскивал шкафы — стеклянные, за дверцами пробирки. В пробирках что-то сухое, чёрное. Биоматериал, мёртвый.

Диего нашёл холодильник — большой, промышленный. Открыл. Внутри полки, на полках контейнеры. Пластиковые, запечатанные. В контейнерах жидкость — мутная, жёлтая.

— Лукас, смотри.

Командир подошёл, посветил. Осмотрел контейнеры. На каждом этикетка, выцветшая. Разобрал одну: «Образец 47-Б. Ткань лёгкого. Облучение 1200 Р. Дата: 15.08.1985».

— Берём, — сказал он. — Всё, что запечатано. Корпорация заплатит.

Диего достал рюкзак, начал укладывать контейнеры. Шесть штук поместилось.

Группа обыскала ещё три лаборатории. Везде то же самое — оборудование, бумаги, образцы. Всё старое, мёртвое. Но полезное. Рафаэль сфотографировал всё, что мог. Диего набрал образцов. Марко нашёл папку с документами — советские печати, грифы «Совершенно секретно». Забрал целиком.

Через час обыскали весь второй уровень. Вернулись к развилке.

Лукас посмотрел на табличку: «Объект Горизонт, доступ ограничен».

— Теперь туда, — сказал он. — Главная цель. Готовы?

Все кивнули. Проверили оружие, патроны, фонари.

Дюбуа перезарядил винтовку, проверил Кольт. Всё готово.

— Идём, — сказал Лукас.

Они пошли к двери с табличкой. Впереди неизвестность. Позади пустые лаборатории.

Дозиметр стрекотал громче. Тысяча микрорентген.

Легионер шёл, сжимая винтовку.