Наследник чародея. Часть 4. Школьная осень

Глава 37

Глава 37.

А я вот День рожденья не буду справлять!

С утра maman разбудила меня поцелуем. Пока я продирал глаза, она еще раз чмокнула меня, поздравила и вручила коробку:

— С Днём рождения, сынок!

И убежала на кухню. Я развернул подарок — часы! Наручные часы «Ракета» со знаком качества на черном циферблате, которую прозвали за схожесть со швейцарскими «Ракета-Ролекс». Супер!

Естественно, в честь дня рождения я ни на какой стадион не побежал, но после ухода maman на работу (еще один чмок в щечку) зашел в Астрал в обязательном порядке, понимая, что вечером помедитировать не удастся. И с удовольствием обнаружил, что следующая глава или параграф уже был посвящен изучению заклинаний магии крови — конструкту поиска объекта. Я даже немного расстроился: захотелось подольше посидеть в Астрале, поупражняться, а времени, увы, не было.

Maman, уходя, мне приготовила белую рубашку, отгладила брюки, пиджак (и когда только успела⁈). Я взял новый галстук, повязал «виндзорским узлом», побрызгался вкусным польским «Консулом».

Первым уроком была химия. Опаздывать не стоило. Я вчера предупредил друзей, что утром заходить за ними, возможно, не буду.

В булочную торты с горпищекомбината привозили к открытию магазина — к 7.00. Я подошел к 7.15. Никого еще не было, поэтому я смог выбрать из всего ассортимента самый, на мой взгляд, лучший — «Лесную сказку» — бисквитный торт со сливочным кремом с ёлочками, пеньками, грибочками и ёжиками. Я даже успевал отнести его домой!

Молекула встретила меня привычно неласково.

— Надухарился-то! — вдохнув аромат моего одеколона, пробормотала она на моё «здрасьте». — Вырядился! Чисто жених.

— Татьяна Федоровна! — сказал я. — Я тоже рад вас видеть в добром здравии. Это вам!

Я протянул ей пяток каракумных конфет.

— Можно я оторву три минуты от урока?

— День рождения что ли? — проскрипела Молекула. — Ладно, отрывай!

Когда все конфеты были розданы, она милостиво сообщила:

— В честь дня рождения не буду тебя спрашивать, чтоб настроение не портить плохой отметкой!

Мишка не удержался, прыснул. Молекула строго взглянула на него и ткнула пальцем:

— Савин, к доске!

Мишка встал и пробурчал:

— Ну, ангидрид твою перекись водорода в двуокись магния!

— Что, что? — не поняла Молекула.

— Ничего, ничего, — отмахнулся мой приятель и вздохнул.

После его ответа Татьяна Федоровна выставила в журнал «тройку», в дневник тройку с минусом и, мрачно оглядев класс, сообщила:

— А вы знаете, что труднее всего в школе приходится нам, учителям химии? Мы знаем, как взорвать или отравить любого дебила, но держимся изо всех сил!

Почему-то класс встретил её фразу гробовым молчанием. Задумались, что ли?

Сразу после урока все принялись меня поздравлять, тянуть за уши. Хорошо, что шутя. А Ленка-Жазиль, улыбаясь, поинтересовалась застенчиво:

— А когда ты мне духи принесешь?

— Как с делами разгребусь, так принесу, Лен! — пообещал я. — Я помню. Думаешь, забыл что ли?

Остальные уроки прошли ни шатко, ни валко. Учителя, узнав про днюху, поздравляли, а в качестве подарка обещали сегодня не спрашивать. Даже Максим Иванович. Впрочем, он после своего урока сразу настойчиво озадачил:

— Наливать-то будешь?

Пришлось выделить ему 3 рубля на чекушку.

После уроков пришлось спешно бежать домой жарить котлеты и накрывать на стол, напомнив Мишке и Андрюхе:

— В три часа жду!

Десятка котлет, я подумал, будет достаточно. Потом вытащил с кухни стол, отнес его в комнату, разложил. Сервировка много времени не заняла: нарезал хлеб, разложил тарелки, расставил стаканы на пятерых. Гостей, кроме Мишки и Андрюхи с девчонками, не ожидалось. А maman придёт, ей тогда прибор и поставим.

Незадолго до расчетного времени зазвонил дверной звонок. Я, как был в фартуке, футболке и трико с пузырями на коленях, так и пошел встречать гостей. Оказалось, это пришла тётя Маша.

— Заходи, тёть Маш, — пригласил я. — Я тут хозяйничаю.

— Я на минуту, — объявила соседка. — Поздравляю тебя с Днем рождения! Здоровья тебе, счастья, удачи! И это вот от меня!

Она вручила мне коробку. Я раскрыл — это был зеркальный фотоаппарат «Зенит-Е»!

— Спасибо, тёть Маш! — я растроганно обнял соседку. — Большое спасибо!

— А то у тебя старенький «ФЭД», насколько я знаю.

— Да, — согласился я. — Отцовский. Он подарил три года назад.

Отцовский «ФЭД-2», который он мне оставил, когда разводился, несмотря на свой возраст, работал вполне нормально. Но этот — зеркальный, с фотоэкспонометром. Блин! Я так и не проявил плёнку, которую отснял в Москве в начале лета. А там же Олимпиада была. Мы даже с олимпийским Мишкой сфотографировались в парке Горького. Тут же сделал себе заметку, заняться этим в ближайшее время.

— Ладно, я пошла!

Тётя Маша скрылась за дверью.

Я достал из чемодана коньяк, поставил на стол. Ребята не опоздали и девчонок с собой привели, в том числе и на мою долю. Вместе с Алёнкой и Лариской пришла их одноклассница узкоглазая миловидная кореянка Алина Ким. Пришлось доставать еще один прибор.

«Альбины нет, пришла Алина!» — мелькнула мысль. Девчонка была симпатичной, невысокой, фигуристой, несмотря на возраст. Правда, эта фигуристость в дальнейшем с возрастом грозила превратиться совсем в другое.

Девчонки тут же включились в хозяйственный процесс, помогли накрыть на стол, вытащив из холодильника купленные вчера соленья, вареную целиковую картошку, разложили по тарелкам еще горячие котлеты.

Андрюха и Мишка привели в чувство проигрыватель, поставив импортный винил «Скорпионс».

Я разлил себе и ребятам по рюмкам коньяк, девчонкам в бокалы шампанское. После первого тоста Мишка и Андрей мне торжественно вручили портмоне из черной кожи с одним рублём (на развод! кошельки пустыми не дарят!) внутри и кожаный левайсовский фирменный ремень (Мишка точно от сердца оторвал!).

После второго тоста наступила очередь девчонок. Алёнка и Лариска подарили мне по книге — «макулатурного» Дюма «Сорок пять» и «Графиня де Монсоро», а Алина перьевую ручку с позолоченным пером.

Потом мы снова выпили. Ребят повело. Девчонок слабее.

— Давайте танцевать! — предложила Лариска. Мишка скакнул к выключателю и погасил свет в комнате.

Танцевать в малосемейке было неудобно, тесновато. В результате мы отодвинули стол и могли только топтаться на месте, изображая медленный танец, рискуя задеть друг друга локтями.

Я вскоре отказался от этой затеи, вызвав неудовольствие Алины. А поскольку нынешним вечером она вроде как играла роль моей девушки, то села рядом.

— Ты завтра выступаешь? — спросила она.

Я кивнул.

— А это не помешает? — Алина показала на бутылку коньяка.

Я отрицательно мотнул головой. Тем более, что я, в основном, только пригублял, делая вид, что пью.

Андрей поменял пластинки, поставив «Спейс». Они опять начали танцевать.

— А ты не любишь танцевать? — продолжала допытываться Алина.

— Люблю. Но здесь тесно…

— А у тебя девушка есть?

Я задумался. Даже пожал плечами.

— Дружу с одной девушкой. А что?

— Может, куда-нибудь сходим в воскресенье?

— Я в воскресенье с maman еду в деревню, — сообщил я.

— Может, среди недели?

Я пожал плечами.

— Видно будет. Не знаю.

— Может, тогда в среду или в четверг? — Алина взяла меня за руку, заглянула в глаза.

Мне её назойливость уже стала надоедать. Несмотря на симпатичность, она не вызывала у меня ни желаний, ни каких-то чувств.

Аура у нее светилась непонятным мне ровным лиловым цветом. Я такого не встречал. У Мишки и Андрея ауры были розовые, иногда вспыхивали желтые цвета. У Алёнки и Лариски тоже, в основном, розовые. В магическом зрении я заметил, что у Лариски поясница сзади была с красными точками. А у Алёнки, видимо, болело горло. Пока я сидел, кинул в них конструкты «айболита». Мне не сложно, а им полезно.

Тем временем Алина прижалась ко мне, попыталась меня обнять, положила мне голову на плечо. Мишка украдкой показал мне кулак с выставленным вверх большим пальцем. А на меня накатило равнодушной волной безразличие. Тем не менее, я тоже приобнял её, положив руку на плечо.

Ситуацию спасла maman. Скрежетнул замок, из прихожей послышалось:

— Я дома! Стол накрыт?

Я освободился от «захвата» Алины, встал, вышел в прихожую.

— Привет, мэм! А мы тебя заждались! Давай мой руки и за стол быстрей. А то у нас тут уже безобразия планируются.

Андрюха снял иглу с пластинки, отключил проигрыватель. Бутылка коньяка сразу исчезла со стола. Так же мгновенно куда-то испарились и три коньячных рюмки. Зато появились три высоких фужера. Включился верхний свет.

Я поставил еще один прибор — тарелку, вилку, фужер.

— Садись, мэм! — а сам направился за второй бутылкой шампанского.

— Ну, ты, может быть, сначала представишь мне наших гостей, кроме ребят, — попросила maman. — Этих-то двоих я знаю, как… Давно знаю.

Она специально оговорилась, вызвав у всех улыбки.

— Это Алёна с военного городка. Это Лариса…

— Я её помню! — перебила maman. — Она с тобой в детсад ходила в одну группу.

Еще бы не помнить! В детском саду наши шкафчики рядом были. И за одним столиком на завтраках-обедах сидели рядом.

— А это Алина…

Maman внимательно посмотрела на неё, переспросила:

— Твоя девушка?

Я подмигнул maman и едва заметно шевельнул плечом, типа, не знаю.

— Понятно!

Я налил родительнице шампанского. Ей — первой, потом девчонкам, далее ребятам. Себе — нет.

— Мне завтра бороться, — объяснил я. — Не хотелось бы в первый же день получить по шее.

— Только попробуй, получи! — строго сказала мэм. — Домой не приходи.

— За родительницу не пили! — провозгласил я тост. Гости меня поддержали, довольная maman тем более. Вторая бутылка шампанского как-то быстро опустела, да и закусок на столе поуменьшилось.

— Давайте торт с чаем, — предложила maman. Она, как пришла, сразу провела ревизию холодильника.

— Можно завтра опять собраться, — намекнул Мишка на остатки коньяка. — Обмыть твою победу.

— Ты так в нём уверен? — улыбнулась Алина.

— На сто процентов! — осклабился Мишка. — Он еще чемпионом города станет. И области, если захочет.

Михаил имел ввиду мои способности.

— Ты завтра придешь за меня поболеть?

— Не, — нахмурился Мишка. — Лавруха запретила уходить с уроков. Хотя можно и попробовать слинять.

Он развел руками.

— Я поболею, — заявила maman. — Обязательно!

— Почему ты такой бука? — Алина взяла меня под руку, прижалась ко мне боком.

Я вышел проводить гостей, а заодно и самому прогуляться. Maman выставила меня, чтобы я лучше погулял с друзьями, а не убирал со стола и не мыл посуду в день рождения.

— Да ничего я не бука, — почему-то смутился я. — Просто как-то неудобно…

— Лин! — позвала её Лариска. — Успокойся. Я тебе потом объясню. Она подмигнула ей, затем мне.

Сначала мы пошли провожать девчонок. Посадили Алёнку на последний рейсовый автобус в военный городок, потом Ларису, Алину. Потом довели до дома Андрюху.

— Ты коньяк заныкал? — спросил Мишка.

— Не-а.

— Блин! Он ведь там и остался, за занавеской на окне. И рюмки там же.

— Ну и что?

— Мать не будет ругаться?

— Не должна!

Потом пошли до Мишкиного дома.

— Что с Алиной-то терялся? — усмехнулся Мишка. — Девочка на тебя давно запала. Ей Алёнка только намекнула про твою днюху, она уже рысью к тебе рванула!

— Да не нравится она мне, — вздохнул я.

— Всё по Светке сохнешь? Зря. Алинка не хуже. И тоже гимнастикой занимается. Правда, какой-то своей, корейской. Говорила, что отец её учит.

— Не знаю, не лежит у меня к ней душа! — я развел руками. — Вот к Светке лежала. К Альбине лежит. А к этой «корейке» — ни капельки.

У подъезда Мишка достал сигареты, по привычке сначала протянул пачку мне. Я опять отказался.

— Всё не могу привыкнуть, что ты не куришь, — пояснил Мишка. — До аварии-то вроде курил.

Он ловко выбил сигарету одним щелчком, чиркнул спичкой, затянулся.

— Не помню, — буркнул я. Конечно, всё я помнил. Только после аварии Герис мне психику настроил так, что я не только бросил курить, но и первое время табачный дым на дух не переносил. Сейчас-то попривык уже.

— Родик Светку шантажировал, — зачем-то сказал я Мишке. — Не Хляпик. Родик у него фотки нашел и, в общем… Правда, Хляпика заставил её к себе привести.

— Во как! — Мишка аж присвистнул. — А кто им люлей навешал, не знаешь?

Я покачал головой. И про посылку я говорить не стал.