Наследник чародея. Часть 4. Школьная осень

Глава 14

Глава 14.

Школа, секция и ведьма

Уроки в субботу пролетели быстро — биология, история, обществознание да факультатив по литературе.

На биологии было более-менее интересно для меня с точки зрения моей нынешней сущности. Максим Иванович на меня внимания не обращал, пару раз бросил вопросительный взгляд, мол, будешь отвечать, нет? Я едва заметно отрицательно качнул головой, давая понять, что не буду. Он переключил внимание на других. На факультативе наша класснуха Нина Терентьевна объясняла, как будет проходить выпускной экзамен по литературе и русскому. Факультатив объединил желающих с обоих классов: из нашего 10-го «б» и «ашек» — с 10-го «а». С нашего класса пришло 6 человек, включая меня, Мишку и Андрэ, из «ашек» — одни девчонки.

Кстати, неожиданно меня удивил Мишка, пересев на факультативе от Андрэ к Алёнке Крыловой, которая из «а» класса. Аленка, как и Светка занималась гимнастикой, плюс к этому музыкой, неплохо играла на фортепиано и, несмотря на свою привлекательную внешность — «и личиком, боярыня, пригожа, и фигурой хороша!» — ухажеров не имела. Весь урок Мишка и Алёнка мило, но тихо, чтобы не мешать Лаврухе, беседовали. Мишка что-то рассказывал урывками, Алёнка улыбалась…

Я удивился, а Андрэ даже, кажется, немного расстроился. Впрочем, не надолго — после факультатива он уже мило беседовал с (и тоже с «ашкой») Лариской Рысаковой. Я был на сто процентов уверен, что на следующем занятии они будут сидеть за одной партой.

Светлана, ранее записавшаяся на этот факультатив, быстро поменяла своё решение и пошла на физику.

Она весь день сидела на уроках, абсолютно не проявляя интереса ни к кому, ни ко мне, конечно, ни к своему нынешнему соседу по парте и ухажёру Олегу Тараскину. А Олежка назойливо и старательно к ней «клеился», пытаясь привлечь к себе внимание. В конце концов на обществознании Светка чуть ли не во весь голос рявкнула на него:

— Отстань от меня, наконец!

Максим Иванович смолчал, сделав вид, что не заметил этого.

Вообще уроки в субботу были «гуманитарки», щадящие, не особо сложные. Можно было, по большому счету, к ним даже не готовиться. Мишка получил две «пятёрки» у Максима Ивановича (я мысленно хихикнул). Каждая «пятерка» давала ему дополнительный час прогулки в субботу после девяти вечера — по договоренности с родителями. Конечно, со стороны моего товарища эта договоренность соблюдалась далеко не всегда. Но раз он вдруг сегодня так расстарался, значит, дома у него возникли напряги с «предками».

Сразу после уроков я, не переодеваясь, не заходя домой, поехал на секцию, благо форму (куртка + самбовки) захватил с собой в школу. Maman я предупредил, поэтому не переживал. Да она и сама собиралась в город съездить, пройтись по магазинам.

Вместо ОФП — общей физической подготовки — Смирнов, после разминки потянул меня и Сашку Сорокина в угол зала.

— Будем отрабатывать броски в стойке! — объявил он.

— Опять? — застонал Сашка. Ему, увы, в самбо в ближайшее время ничего не светило. Его и сейчас-то назначили мне в пару «манекеном», эдаким «мальчиком для битья».

Впрочем, у меня была одна идейка, как ему помочь. Так же, как и Светке, «почистить» мышцы. Причем, в отличие от моей уже теперь просто одноклассницы, Сашке достаточно было бы усилить руки-ноги, пресс да спину. Эти процедуры заняли бы у меня пару дней. Конечно, до моего уровня я его бы не подтянул, тут еще и реакцию необходимо «подтянуть» (чего я сделать ну никак не мог), но, как минимум, в группе после меня он бы стал самым сильным. Глядишь, и тоже бы на первенство попал бы.

Через час Сашка «сломался».

— Всё, не могу больше! — заявил он.

Геннадий Николаевич удовлетворенно кивнул, поднялся со скамеечки:

— Ну, думаю, на сегодня хватит!

— Не на сегодня, а вообще! — объявил Сашка. — Я устал, я ухожу. Из секции. Совсем.

— Это как? — возмутился тренер. — Ты только-только на третий разряд сдал. И всё? Сломался?

— Да затрахался я! — возмущенно ответил Сашка. — Полтора часа меня сегодня, как манекен, только и швыряли об пол! И так уже второе занятие подряд! И тут выясняется, что и на следующем то же самое ждёт.

— Ну, ладно-ладно! — Смирнов выставил руки ладонями вперед. — На следующее занятие найдем тебе замену. Просто ты, Саш…

Он проникновенно обнял его за плечи:

— Понимаешь, ты по всем параметрам просто идеальный партнер для Антона. И по весу, и по возрасту. Даже по телосложению подходишь. А на следующие отборочные мы тебя выдвинем. Ты ж перспективный самбист!

— Вон Кирюхина дайте ему в напарники! — уже успокаиваясь, отмахнулся Сашка.

— Сань! Дело есть! — объявил я в душевой. Кроме меня и Сорокина здесь не было никого.

— Чего тебе? — угрюмо спросил тот. Похоже, наши приятельские взаимоотношения закончились.

Кстати, я заметил, как только меня выдвинули на отборочные, между мною и ребятами в группе сразу возникла стена отчуждения. Раньше, вроде, и общались теснее, и после секции вместе в кафешку захаживали, даже угощали друг друга, если денег не было. А сейчас здороваться сквозь зубы стали, да и то через раз. Даже Леша Чудной, всегда составлявший компанию для похода в кафе после занятий, сегодня брезгливо скривил лицо, когда я у него спросил насчет «Блинной».

— Да тут такая штука, — начал я. — Меня один весьма компетентный товарищ корейскому точечному массажу научил. Ну, так, кое-какие приемы показал. Реально работает!

— И что? — Сашка закончил вытираться, натянул трусы, закинул полотенце на плечо, собираясь в раздевалку.

— Усталость снимает, силу прибавляет, — ответил я. — Хочешь попробовать?

И пошутил:

— Первый сеанс бесплатно.

Сашка посмотрел на часы. Я — тоже. До встречи с Альбиной оставался час. Успеем!

— Ложись на кушетку лицом вниз, — предложил я. Сашка иронично хмыкнул, сначала постелил влажное полотенце, потом лёг:

— Ну-ну, давай. Показывай своё искусство!

Я начал со спины. Рассеивая его внимание, ткнул одновременно кончиками пальцев несколько раз по лопаткам, ниже до самой поясницы, пропуская импульсы «живой» силы из правой руки в левую через «пациента». Повторил еще и еще раз.

— Всё, вставай!

Я отошел от него.

— Ну, как себя чувствуешь?

Сашка повел плечами, выгнулся, несколько удивленно посмотрел на меня:

— Хорошо… Знаешь, намного лучше! Ничего не болит, и силы вроде прибавилось.

Он заинтересованно спросил:

— А ты только спину можешь так массировать?

— Сань, — отмахнулся я. — Остальное в другой раз. Сейчас уже немного некогда.

Я взглянул на часы:

— Дело у меня через полчаса одно наклёвывается.

Альбина уже сидела в зале, попивая загадочный бурый напиток, который в меню именовался не иначе, как «кофе свареный». Я подошел к ней, протянул пять ярко-красных гвоздичек (ну, не было в цветочном магазине других цветов!):

— Привет!

Она радостно улыбнулась, вскочила, подставила щеку для поцелуя, чем я тут же воспользовался. Потом опустилась на стул, сжав гвоздики в кулачке. Я сел рядом. Она опять была в белой короткой до пояса курточке и тесных джинсах.

— Как ты?

— Нормально, — ответил я и предложил. — Давай отсюда уйдем? Неуютно здесь как-то.

Еще бы было бы уютно! Практически все мужики в кафе таращились на ведьмочку. Включая тех, кто пришел «не один». Но те, правда, таращились тайком, зарабатывая себе косоглазие.

— Давай! — согласилась Альбина.

Мы вышли на улицу, дошли до остановки.

— А куда пойдем? — поинтересовалась она. Я пожал плечами:

— Всё зависит от того, что ты хочешь. Если поесть, можем найти заведение, где народу поменьше, и повкуснее готовят…

Я сразу вспомнил про «Аэлиту» и едва сдержал смех.

— Если погулять, — продолжил я, — можем в кино сходить.

— С ресторанами сегодня засада! — ответила Альбина. — Суббота. Даже и кафе, и то было битком!

Действительно, в обычно полупустой кафешке «Блинная» сегодня было не протолкнуться. А к кассе очередь была как в Мавзолей летней порой.

— Знаешь, — медленно, словно взвешивая каждое слов, предложила Альбина, — мы можем пообщаться у меня дома…

— Только ты ничего такого не подумай! — быстро добавила она. — Только поговорить.

— И еще, — она смутилась, даже покраснела, — у меня дома тебя угостить совсем нечем. Вот такая я хозяйка. Плохая.

Она развела руками.

— Ну, это поправить нетрудно, — усмехнулся я. По дороге к ней как раз находился ресторан «Застава». Мы вышли из троллейбуса, перешли дорогу, зашли в фойе. К нам сразу подскочил швейцар.

— Мест нет! — сообщил он, презрительно глядя на меня. Не успел я переодеться после уроков, так и остался в школьной форме! И даже Альбина не могла повлиять на этого стража общепита.

— Ничего страшного, — ответил я. — Мы в буфет.

— Буфет не работает, — лениво ответил швейцар. Я протянул ему «пятёрку» — гулять, так гулять!

— Что надо? — тон его голоса смягчился. Швейцар сменил гнев на милость.

— Покушать с собой, — ответил я. — Бутылку хорошего вина грузинского полусладкого, пару салатиков и пару шашлыка. С собой! — уточнил я, глядя на его реакцию. — Хлеба тоже. Упакуйте получше, хорошо?

Он величественно кивнул.

— Еще «чирик» за оперативность! — добавил я. Швейцара, наконец, проняло. Он даже вроде как ускорился. Я повернулся к Альбине:

— Сейчас всё будет. И мы с тобой отлично поужинаем у тебя и пообщаемся!

Альбина смущенно кивнула. Она явно не ожидала от меня такой «прыти». А я, честно говоря, заинтересовался причинами такого вдруг возникшего внимания к себе. Ну не могла ведьма просто взять и влюбиться в какого-то школьника!

Нашу идиллию разбил пьяненький субтильный гражданин в военной форме с погонами капитана. Видимо, «товарищ офицер» шел в туалет и, увидев очаровательную блондинку, забыл о своих естественных потребностях. После того, как он издал неопределенный возглас и полез с распростертыми объятиями к Альбине, я хихикнул и немедленно выпустил в него конструкт поноса с минимальным «зарядом» силы.

Реакция его была привычной для меня. Военный схватился за промежность и, тесно сжимая ноги, быстренько на полусогнутых проковылял в туалет. Альбина сморщила носик от неприятного запаха. Конструкт сработал на все сто.

Сморщил нос и швейцар, вышедший в фойе. Он даже помахал перед носом свободной рукой, словно разгоняя воздух. В другой руке у него был непрозрачный черный пакет, в котором рельефно просматривался силуэт бутылки, и что-то позвякивало.

Швейцар подошел ко мне, раскрыл пакет, давая возможность заглянуть в него. Я вытащил оттуда бутылку вина — «Хванчкара» и вроде как нераскрытая. А еще в пакете были (ха!) три стеклянных поллитровых банки: в одной овощная нарезка, в двух других — шашлык.

— 75 рублей, — важно произнес швейцар. Я махнул рукой. Конечно, обмануть он, нас обманул. Задрал цены минимум в 2 раза. Ну. Не может столько стоить «Хванчакара» (3,30 ₽ в магазине), двести грамм огурцов с помидорами и триста грамм шашлыка столько. Но спорить не хотелось, да Альбина, видимо, устала дожидаться, стояла, молча переминаясь с ноги на ногу, держа меня под руку как своего кавалера. Поэтому я без разговоров отсчитал деньги, вручим их ему, сказал «спасибо», перехватил её руку:

— Идём скорей!

Возле ресторана мы прыгнули в первое попавшееся такси на заднее сиденье, захлопнули дверь.

— Диктуй адрес! — сказал я.

— Кропоткина, дом 7, — тут же отозвалась Альбина.

— Три рубля, — обозначил таксист.

— Тут же всего пять минут езды! — возмутилась девушка.

— Да без проблем, — отозвался таксист. — Троллейбус вон там останавливается.

— Поехали! — скомандовал я. Альбина вздохнула.

А новая квартиры у Альбины мне понравилась. И планировка, и обстановка, и отделка.

— Разувайся, раздевайся, проходи! — скомандовала Альбина, кинув мне под ноги мягкие мужские тапочки. — Подошли?

— Влез! — отозвался я, вешая куртку на крючок, туда же определив сумку со спортивной формой и поставив «дипломат» под вешалку.

— Я прямо со школы на секцию, — пояснил я. — Даже домой не успел зайти.

И похвастался:

— К соревнованиям готовлюсь на первенство города. Буду защищать честь общества «Динамо».

По выражению лица Альбины я понял, что и общество «Динамо», и такой вид, спорта как самбо, мягко выражаясь, очень далеки для её понимания.

— Ладно! — я махнул рукой. — Я у тебя похозяйничаю на кухне, если ты не против?

Альбина ушла в комнату переодеваться. Я первым делом поставил чайник, зажег газ. Потом вытащил тарелки, салатницу, нашел более-менее подходящие стаканы для вина. Не граненые, конечно, хрустальные вроде даже. Но явно предназначенные для других напитков, минеральной воды, например, сока…

Вывалил так называемый овощной салат, а если честно, просто обыкновенную нарезку из овощей, из банки в салатницу. В тарелки разложил еще теплый шашлык. Нашел в столе штопор.

— Присаживайтесь, девушка! — пригласил я её.

Альбина уже успела переодеться. Увидав её, я немного смутился. Уж легкомысленным выглядел её короткий розовый халатик. Девушка то ли не заметила, то ли сделала вид, что не замечает моего смущения, села рядом за стол, взяла в руки вилку, наколола кусок мяса.

— Ого! — воскликнула она и заметила. — А ты хозяйственный. Кому-то с мужем повезёт!

Я промолчал: велика, нафиг, хозяйственность, разложить купленный в буфете салат и шашлык по тарелкам!

Отвлекая нас, закипел чайник. Пришлось прервать разговор для заваривания чая, благо заварка, кстати, достаточно неплохая, «со слонами», у неё была. Под удивленным взглядом Альбины я сполоснул чайник кипятком, засыпал три ложки чая, залил кипятком и накрыл вафельным полотенцем.

Наконец мы подняли бокалы, точнее стаканы, с темно-рубиновым напитком.

— За встречу! — провозгласил я нейтральный совершенно тост.

— А ты пил на брудершафт? — лукаво поинтересовалась Альбина. В глазах её играли эдакие бесенята.

— Научишь как-нибудь, — ответил я и поспешно пригубил бокал. На всякий случай я, когда наполнил бокалы, выпустил в свой импульс «живой» силы, разлагающий и нейтрализующий как алкоголь, так и всякого рода колдовские настойки с заговорами-приворотами вплоть до растительных ядов. Конечно, Альбина вряд ли мне что-нибудь успела такое подсыпать или подмешать, но и накачиваться алкоголем я в её обществе не хотел.

— Мммм! Какой шашлык замечательный! — сообщила мне девушка, словно в его качестве была моя заслуга.

Я улыбнулся в ответ, кивнул:

— Очень вкусно!

Я наполнил бокалы опять, мы чокнулись, выпили. Я поинтересовался:

— А где ж ты питаешься?

Я успел посмотреть, что в холодильнике было как-то пустовато: пачка сливочного масла, бутылка молока да пяток яиц… Альбина отмахнулась:

— По выходным в кафе хожу, на заводе — в столовую. Мне ж даже талоны на питание дают!

Она хихикнула, алкоголь, похоже, начал действовать:

— Мне коллега, сосед по кабинету — такой смешной! Свои талоны на питание отдает.

Она опять прыснула в кулачок:

— Он за мной ухаживать начал, а сам такой стеснительный, робкий. Мою подружку, как огня, боится! Чего сидишь? Наливай!

Она взмахнула рукой как шашкой, чуть не зацепив стакан. Я снова плеснул вина, на этот раз совсем немного, почти на донышко. Альбина ухватила стакан, залпом выпила, не дожидаясь меня, схватила меня за руку:

— Пойдем в зал! Скорей!

Я мысленно ухмыльнулся и стал подозревать нехорошее. Девушку то ли развезло, то ли она притворялась. Мы уселись на диван в зале. Вообще квартирка мне понравилась. Только в ней витал непонятный дух отчуждения. В зале я, наконец, понял, почему. Вся мебель была казённой! На ножках стульев, на боковых стенках серванта (вот идиотизм! на самом виду! и не жалко им было мебель портить?) краской изображено — «инв. №___». «инв. № ___».

— У тебя служебная квартира? — спросил я.

Альбина кивнула. Она забралась на диван с ногами, давая мне возможность полюбоваться ими от пяток до того самого места, где природе было угодно их соединить. Надо сказать, что полюбоваться было чем — ноги Альбине достались от папы с мамой длинные, стройные, даже изящные с маленькими круглыми пяточками и трогательными наманикюренными пальчиками.

Я с трудом отвел глаза. Альбина прыснула:

— Нравятся?

Она развернулась и попыталась положить мне ноги на колени.

— На, полюбуйся поближе! Мне не жалко!

Внезапно щелкнул замок. Альбина вскочила, рванулась в прихожую. Я тоже встал.

— Любовника привела, зараза? — в комнату, оттолкнув девушку так, что она стукнулась головой об косяк и взвизгнула, ворвался пожилой мужчина, лет под 60, эдакий старичелло, седой, с залысинами. — Вот ты шлюшка!

— Какого, нафиг, любовника? — мгновенно взвился я и легонько врезал старому по морде — несильно, слегка, скорее, чтоб ошеломить. И сходу объявил:

— Брат я ей! Родной брат! Понял? На отборочные соревнования вот приехал!

Старый схватился за челюсть. Я рванулся в прихожую, достал спортивную сумку, вывалил ему под ноги спортивную форму. В данной ситуации это было самым оптимальным вариантом: защищаться атакуя. Старый посмотрел на меня — в школьной форме, на спортивную форму под ногами, потом на Альбину, стоящую в дверях и держащуюся за затылок.

— А ты кто такой? — продолжал я. — Жених что ли? Старый такой?

Я обратился к девушке:

— Алька! Ты про жениха ничего не писала…

Старый смущенно крякнул, повернулся к девушке, подошел, обнял:

— Прости, Алечка, я не знал… Марья Петровна позвонила, сказали, что ты мужика привела…

Я подмигнул ей из-за его спины. Альбина едва заметно понимающе кивнула мне в ответ.

— Алечка, прости! — старый провел ладонью ей по затылку. Альбина взвизгнула:

— Больно!

И добавила, поддерживая «легенду»:

— Какой любовник, Николай Васильевич? Брат из деревни приехал, ночевать негде…

Старый кивнул мне, хлопнул по плечу:

— Извини, брат. Такое дело, сам понимаешь…

— Какое? — «не понял» я.

— Ну… — теперь старый уже смутился сам, отмахнувшись рукой. Я подобрал форму, сложил в сумку поверх самбовок.

Еще бы он во мне альбинкиного брата не признал! Ему ж вместе с моим кулаком в челюсть прилетел конструкт подчинения, который я после слов насчет брата тут же снял (ведьма всё-таки в квартире) другим конструктом. Теперь, даже если ему наши документы покажут, он будет твердить, что всё это враки, подделка и провокация.

Посмотрел в сторону кухни. Хорошо, что дверь туда оказалась закрытой, а то на столе «полный натюрморт»: вино, шашлык…

— Проходите в зал, Николай Васильевич! — сказал я, толкая его в комнату. Заодно ухватил за руку Альбину и усадил её туда же.

— Проходите, присаживайтесь!

Николай Васильевич сел на диван, где только что весьма фривольно располагались мы.

— Аль, я чайник поставлю? — объявил я. — Чаю вместе попьем, познакомимся.

— Да я… — старый попытался встать. — Да мне некогда…

— Сидите, сидите! — я ушел на кухню, мгновенно смахивая со стола бутылку, которую переставил в напольный шкаф поглубже, чтобы не возникло лишних вопросов. Туда же перекочевали оба стакана. Шашлыки и салат прямо в тарелках поставил в холодильник.

Чайник вскипел повторно почти мгновенно. Я достал керамические бокалы, налил заварки, добавил кипятку, крикнул:

— Николай Васильевич? Вам сколько сахару класть?

— Одну ложку!

Альбине я положил две, себе три. Принес в зал. Он и она уже совершенно мирно сидели на диване, держа друг друга за руки. Хотя, если честно, держала-то скорее Альбина. Оно и понятно: чтоб Николай Васильевич не надумал идти на кухню.

Я протянул бокалы.

— Как же ты бедно, Алька живешь! — с укором заметил я. — Ни хлеба, ни блинчиков у тебя. Или специально голодом себя моришь, чтоб тощей быть, как наша соседка тётя Рита?

— В понедельник с утра в бухгалтерию! — Николай Васильевич отложил бокал. — Напишешь заявление на матпомощь. Ясно?

Альбина послушно кивнула головой.

— Так ты не жених? — «удивился» я.

Николай Васильевич вздохнул:

— Я, в некотором роде, её руководитель. Начальник. Тут, понимаешь…

Он задумался на секунду, почесал затылок и продолжил:

— Твоя сестра — молодой специалист. А за ними глаз да глаз нужен!

— И воспитывать тоже, — добавил он. — Вот и ходим за ними, как за малыми детьми.

Он встал:

— Я пойду, пожалуй. А ты, — он посмотрел на меня, — располагайся. Раз ночевать негде, родная сестра просто обязана приютить. Так ведь?

Альбина опять послушно кивнула головой.

— Вот!

Он пожал мне руку, кивнул Альбине, вышел. Девушка подошла к кухонному окну.

— Ты чего?

— Смотрю, уехал он или нет? — ответила она. — Директор это мой.

— И любовник по совместительству, — заметил я.

— И любовник, — мрачно согласилась Альбина.

Хмель из неё сошел моментально. Настроение сразу же упало.

— А я брат! — засмеялся я. Она посмотрела на меня, сначала хмыкнула, а потом заливисто засмеялась.

— Брат… Ой, не могу! — она аж согнулась. Постепенно приступ смеха сошел на нет. Альбина уселась на табурет.

— Давай уж допьем, чего уж тут, — предложила она.

Я вытащил из стола бутылку с остатками вина, стаканы, разлил. Мы чокнулись, молча, без тоста допили вино.

— Пойдем в зал что ли? — предложила опять Альбина. — Посидим, поговорим.

На этот раз она меня за руку не тащила и ноги мне на колени класть не стала. Мы просто сели рядом друг с другом, причём даже на некотором отдалении, по-пионерски.

— Ловко ты его, — спокойно, чуть ли не равнодушно заметила она.

— Вариантов не было, — ответил я. — Выкручиваться надо было.

— Это да, — согласилась она.

Мы посидели молча еще пару-тройку минут. Когда молчание стало меня совсем уж тяготить, я выдал:

— Поздно уже, пора. Пойду.

Альбина вдруг ни с того, ни с сего взвилась, развернулась ко мне всем корпусом и, сверкая глазами, язвительно поинтересовалась:

— Что, противно стало? Осуждаешь, что с таким стариком связалась? Что молодого парня себе не нашла? А ты знаешь?..

Её как прорвало. Она рассказала про свою жизнь в деревне, про учебу в политехническом институте, жизнь в общаге, как соседки по комнате из зависти ей резали одежду и обувь, как подсыпали толченое стекло в сапожки прямо перед выходом, как её подружки украли у неё же последние деньги, и она целый месяц жила на хлебе и воде. Как вахтерша тётя Валя за рубль пропускала к ним в женское общежитие курсантов, и её чуть-чуть не изнасиловали, а в милиции это всё замяли, повернув дело так, будто она сама виновата. Потом рассказала про завод, про заводскую общагу, куда её поначалу заселили, где соседи воровали друг у друга всё, что плохо лежало, и тут же пропивали. И про то, как «светлое будущее» куда-то вдруг улетучилось и осталось одно «мрачное настоящее».

— Вот так я и жила, — заключила она. — Пока с Николаем Васильевичем не встретилась.

Альбина замолкла, словно что-то обдумывая, потом решилась:

— У меня есть какие-то способности… Понимаешь, Антон, я сама не знаю, что это. Иногда я могу влиять на людей. Иногда могу даже лечить просто так, руками.

Она повернулась ко мне.

— Ты мне веришь? Представляешь? Бородавку могу свести, родинку. Головную боль унять. Больной зуб тоже… Только вот как это всё выходит, не знаю.

Она вздохнула.

— А иногда и гадости могу сделать. Если со злости. Одного на всю жизнь импотентом сделала, от другой мужики бегают, как от огня.

Она поморщилась, как будто вспомнила что-то такое очень противное, неприятное. Я пожал плечами:

— Значит, было за что.

Я внезапно для себя обнял её за плечи, прижал к себе. Она уткнулась мне в грудь, заплакала. Я немного растерялся, осторожно погладил её по затылку. От её тела, её волос шел одуряюще приятный возбуждающий запах, от которого сразу закружилась голова.

Я тут же прогнал пару раз по телу «живую» силу — вверх-вниз. Процесс подействовал отрезвляюще. Я отстранил Альбину от себя. А её аура совсем была без желтого цвета.

— Противно, да? — печально вздохнула она. — У меня другого выхода не было. Родственники от меня отказались, друзей-подруг нет. Понимаешь, как это ни странно, у красивой девушки не бывает подруг.

— В глаза улыбаются, а сами за спиной пакостят, — продолжила она. — Я же вижу, кто мне врёт, а кто нет. Вот я и охмурила директора.

Она улыбнулась, села рядом, положив руки на колени, как примерная девочка. Даже халатик до колен одёрнула.

— А он хороший человек. Помогает мне, заботится. Ревнует, конечно…

Я усмехнулся. Альбина увидела это и нахмурилась:

— Что тут смешного?

— Да я вспомнил, как он сюда ворвался… А тут брат!

— У него ключ есть, — ответила Альбина.

— Сделай щеколду, засов или цепочку, — посоветовал я.

— Возьми и сделай! — немного сварливо отозвалась она. — А я девочка!

— А что, у вас тут слесаря нет? — удивился я.

— Есть, наверное, — пожала плечами Альбина. — Только он ведь бесплатно работать не будет.

— А я буду? — засмеялся я.

— А я тебя поцелую! — хитро улыбаясь, ответила она.

— Ладно, хорошо! — махнул рукой я. — Сделаю я тебе что-нибудь. На следующей неделе сделаю. В магазине посмотрю. Кстати, ты знаешь, что у него серьезные проблемы с животом?

Она замерла, пристально посмотрела на меня и медленно кивнула.

— Говорила ему?

Она вздохнула:

— Говорила. Только он отмахнулся, говорит, что бесполезно лечить.

— Рак?

Она снова кивнула, смахнула с глаза слезинку, развела руками.

— Сказал, что полгода-год ему врачи обещали…

— Понятно.

Я встал.

— Уходишь? — немного разочарованно спросила она.

— Пора! — я пожал плечами.

Она подождала, пока я обуюсь. Я повернулся, осмотрел дверь изнутри, чтобы понять, какой засов или щеколда сюда больше подойдёт. Альбина вдруг сорвалась в комнату, прибежала, сунула мне в руки клочок бумаги.

— Это мой телефон. Рабочий. Звони, с 8 до 16 я на работе. И это…

Она подошла ко мне, встала совсем близко, положила мне ладони на грудь:

— Ты… Ты совсем не мальчик, Антон. Я с тобой общаюсь, а мне кажется, что ты старше меня. Сколько тебе?

— 16, — улыбнулся я и добавил. — Скоро будет.

Она задумчиво взглянула мне в глаза и на полном серьезе сказала:

— Я ведь ведьма…

— Я знаю! — так же серьезно ответил я.

— Дурачок ты, — она печально улыбнулась, видимо, не понимая, что я знаю.

— Как знать, как знать? — отрицательно качнул головой я.

— Мы встретимся? — она продолжала смотреть мне в глаза.

— Ну, я же обещал тебе помочь с дверью, — улыбнулся я и, сам не знаю, почему, но предложил, кажется, даже покраснев. — Если тебе вдруг потребуется помощь, любая помощь, деньгами, прибить что-нибудь или кого-нибудь, можешь на меня рассчитывать.

В ответ Альбина прильнула ко мне и поцеловала меня прямо в губы. Я было ответил, но она отпрянула.

— Всё, иди!

Действие «каменной кожи» закончилось уже у меня дома.