Наследник чародея. Часть 4. Школьная осень

Глава 10

Глава 10.

Как покорить ведьму? Или не сто́ит?

Я мгновенно соориентировался и наложил на приятелей тот же конструкт со временем действия в десять минут. Лешка встряхнулся, Сашка выпрямился, вздохнул, потянулся за моим компотом, сделал глоток.

— Что-то в горле пересохло, — пожаловался он.

— Да ладно, — съёрничал я. — Видел, как ты на девок слюнки пустил…

— И ничего не пустил, — сразу смутился Сашка, украдкой вытирая губы

Я же опять повернулся и, здороваясь, помахал Альбине рукой. Она приподняла руку и едва заметно пошевелила мне пальчиками. Её подруга, брюнетка, обернулась, посмотрела на нас, кивнула головой и отвернулась. Ощущение «волны» пропало.

— Вот это красотка! — восхищенно сказал Лёха, не отрывая глаз от Альбины. — Бриджит Бардо, один в один!

Я почувствовал легкий укол ревности. Даже не ожидал, но почему-то мне стало неприятно, что мои приятели так вожделенно-безнаказанно смотрят на Альбину, захотелось, чтобы она сейчас подошла ко мне, присела рядом. Увы, это осталось только желанием, мечтой.

Девушки так и остались сидеть за столом, не выказывая ни единого намека на возможность сближения.

Я встал, взял свои тарелки со стола, понес к окну мойки (в кафе было самообслуживание, даже висело объявление с просьбой убирать за собой посуду со стола), взял со стула куртку:

— Ну, что, пошли?

Мы оделись, вышли, попрощались на ступенях кафе. Сашка с Лешкой направились на остановку автобуса, я прошел на конечную, круг «шестерки». До дома мне приходилось добираться с одной пересадкой.

— Антон!

Я замер. Моего плеча осторожно коснулась чья-то рука. Я резко развернулся, улыбнулся. Рядом стояла Альбина в элегантной белой курточке, отороченной мехом, и тесных узких джинсах, облегающих ноги подобно второй коже. Не девушка, а само вожделение! Поодаль встала её подруга брюнетка.

— Здравствуй, Антон! — Альбина подошла ко мне вплотную и коснулась своей рукой моей щеки. По телу табуном пробежали мурашки.

— Здравствуй, Альбина, — улыбнулся я. — А я думал, ты меня не узнала.

— Узнала, — засмеялась в ответ девушка. — Просто подходить не стала. Твои друзья на меня так смотрели, что даже слюнки пускали!

Я смутился. Еще бы не смотрели! Ведьма есть ведьма. Даже со своей «каменной кожей» я чувствовал, как очаровывает меня идущая от неё волнующая теплая волна.

— А это Ирина, — Альбина показала рукой на подругу. — Моя подруга. Ирина, это Антон.

Брюнетка подшагнула ко мне протянула руку, которую я легонько пожал. Улыбнулась несколько натянуто.

— Я хотела с тобой встретиться, Антон, — продолжала Альбина. — Мне надо с тобой поговорить. Может, сейчас?

— Алька! — возмущенно отозвалась Ирина.

— Альбина, извини, — ответил я. — У меня сегодня дела очень важные. Давай…

Я задумался, прикинул планы.

— Давай в субботу?

В субботу у меня занятия в секции ориентировочно с 13.00, значит, закончим часа в три.

— В субботу в 16.00 здесь? — предложил я. — Нормально?

Мой отказ от продолжения встречи сегодня Ирину обрадовал. На её лице появилась довольная улыбка. Альбина сначала огорчилась, потом, когда я предложил встретиться в субботу, обрадовалась.

— Давай! Конечно, давай! — согласилась она и сообщила. — Я теперь здесь недалеко живу, на служебной квартире. Представляешь?

Она не договорила — подружка потянула её за рукав от меня. Хорошо, что потянула и отвлекла, и что темно уже было. После этих альбинкиных слов о переселении я смутился и покраснел, аж ушам стало жарко.

— Ну, пока! — она неожиданно подшагнула ко мне и чмокнула меня в щеку. — Ты такой классный!

Они пошли вдоль по улице. Подъехал со стоянки троллейбус. Я шагнул в открытую дверь. Щека горела огнем, а на душе у меня пели птицы. Особенно от того, что в ауре Альбины не было ни черноты, ни желтизны. Вот у Ирины желтые искры мелькали. А у Альбины нет. А еще мне было стыдно.

— С ума совсем сошла, Алька? — возмутилась Ирина. Они шли по улице к остановке от кафе.

— Он же мальчик совсем! — продолжила она и тут же добавила. — Но такой парень! Я бы и сама с ним замутила…

Альбина вздохнула, улыбнулась, сказала:

— Это он. Помнишь, я про него тебе рассказывала?

— Да помню, помню, — чуточку сварливо отозвалась подружка. — Пацан совсем. Но хорош, хорош! От него прямо какой-то силой тянет.

Она хихикнула, буркнув едва слышно:

— Ноги сами раздвигаются!

Альбина всё равно услышала, остановилась, повернулась к Ирине, легонько ударила её кулачком в бок и шутливо ответила:

— Не смей так про моего парня!

— Ого! — засмеялась Ирина. — Уже и «твоего парня»? Быстро ты… А он-то знает про то, что он «твой парень»?

Альбина снова улыбнулась. В сумерках Ирина не разглядела, совсем не обратила внимания, что её подружка улыбнулась счастливо.

Кубанова Альбина жила в новом пятиэтажном кирпичном доме, построенным предприятием всего пару лет назад. Десяток квартир заводоуправление зарезервировало под служебные нужды. Одну из них — однокомнатную полнометражку — временно выделили Альбине.

— Но смотри, Альбина! — предупредил директор. — Если понадобится, съезжаешь без разговоров! Несмотря на наши взаимоотношения. Поняла?

— Конечно, Николай Васильевич, — согласилась Кубанова.

— Мне пересуды и сплетни в коллективе совсем не нужны! — предупредил директор. Альбина поднялась со стула, быстро обошла стол и чмокнула его в щечку.

— Ну, ты это… — смутился директор и добавил. — Сдадим еще дом, выделим тебе жильё!

Нет ничего более постоянного, чем временное. В четырех служебных квартирах, наверное, с самой сдачи дома жили на таких же, как и она, «птичьих правах» работники предприятия. А еще в одной поселился вообще совсем посторонний тип — молодой журналист с областного радио, за которого ходатайствовал обком комсомола.

Зато в служебной квартире были и мебель, и телевизор, правда, черно-белый, с холодильником, и посуда на кухне, и даже постельное белье.

Ирина проводила подружку до подъезда.

— Давай постоим, покурим, — предложила она.

— Зачем стоять? — хмыкнула Альбина. — Вон лавочки есть. Пойдем туда.

На детской площадке стоял «грибок» со столиком и скамейкой под ним. Подружки присели туда. «Грибок» стоял поодаль от фонаря, в тени. В сумерках их было почти незаметно, если бы не огонёк сигареты у Ирины.

— Вот и посидели после работы, — задумчиво заметила Ирина. — Ни с кем не познакомились…

— Ну, я не зря сходила, — ответила Альбина. — Антона встретила, давно его хотела увидеть. Да и тебе ужин не готовить.

— Это, конечно, верно, — согласилась Ирина и засмеялась. — Только ведь за свой счет сходили. А то бы парней каких-нибудь раскрутили…

— Ой, брось! — отмахнулась Альбина. Настроение у неё было отличным.

— А твой-то? — Ирина осторожно намекнула на директора. Альбина легкомысленно шевельнула плечами.

— Да последнее время что-то у него со временем никак. Чему, честно говоря, я только рада.

Ирина затянулась, помолчала, потушила сигарету и задумчиво сказала:

— Везет же всяким ведьмам! Ты ж ведьма, а? Альбинка!

Её подружка вздохнула, ответила:

— Да я сама не знаю, Ир. Веришь, нет? Как-то что-то вдруг само собой выходит. А иной раз и никакой выгоды, ничего не получается. Вспомни домового на «Химике»!

Ирина зябко передернулась, вспоминая, ночлег в квартире старого дома в поселке «Химик», и ответила:

— Мне кажется это совсем не домовой был, Аль! Домовые так не вредят хозяевам.

— А кто ж тогда? — хмыкнула Альбина.

— Это злой дух, — Ирина понизила голос. — От цыганки остался. Надо было попа позвать, квартиру освятить.

— Надо, надо! — лениво поддразнила её Альбина. — Всё. Всё закончилось. Ничего больше не надо! В завкоме уже кому-то эту квартиру отписали.

Она хихикнула.

— Вот сюрприз будет!

Я доехал достаточно быстро. В пустом троллейбусе проехал три остановки, пересел на свой «пятый» автобус. Увы, автобус в это время пустым салоном не отличался. К поселку подъезжали уже практически как сельди в бочке.

Я сгрузил сумку на пол, разулся:

— Мэм! Я дома!

Maman вышла в прихожую — еще в «парадно-выходной форме одежды». Видимо, сама только с работы пришла, не успела переодеться. Дежурно чмокнула меня в щеку, подставила свою в ответ.

— У меня тут дела на полчаса, — сообщил я. — До Мишки добегу и обратно.

Maman кивнула.

— Я ужин пока разогрею.

Я прислушался к своим ощущениям. В животе «сидели» порция пельменей и блинов.

— Ма, я, наверное, только чай с бутерами попью, — решил я. — В городе в кафе с ребятами после тренировки заходил. Перекусили плотно: пельмени, блины…

— В «Блинную»? — maman улыбнулась.

— Ага! — я чмокнул её в щеку и выскочил из квартиры.

Сначала я зашел к тёте Маше.

— Вы на месте, тёть Маш? — поинтересовался я, не входя в квартиру, прямо на пороге. — Я сейчас за вещами схожу…

— На месте, — кивнула она. — Где ж мне, старушке, быть-то?

— Ага, — хихикнул я. — Старушке…

Мишка тоже оказался дома. Лежал на своём диванчике в огромных стереофонических наушниках и балдел под… (я чуть оттянул один наушник), конечно же, «Бони М». Он, не вставая, протянул мне руку — здороваться.

— Пошли?

Мишка снял наушники, выключил свой катушечный «Маяк-205».

— Что? — переспросил он.

— Пошли в сарай сходим, — повторил я.

— Не рано? — он посмотрел в окно.

— Нормально, — отмахнулся я. — На улице уже нет никого!

Мишка надел куртку, первым делом проверив наличие сигарет, обулся. Взял с полки фонарик.

— Мы завтра с Комаром на базу после уроков, — сообщил он по дороге. — Ты как? Идешь?

— А смысл? — поинтересовался я.

— Андрюхе дядька сказал, что с Москвы свежий завоз тряпок был, — ответил Мишка. — Наверняка джинса́есть.

— Охота вам возиться, — я пожал плечами.

— Прикольно, — буркнул Мишка, ковыряясь ключом в замке. Дверь с трудом, но открыли.

— Просела…

— Ага!

— И менять смысла нет. Весь сарай заново строить надо.

Мишка включил фонарь, обошел свою «Ригу-7», протиснулся мимо стеллажей, скинул кусок грязного рубероида.

— Забирай!

Сначала он протянул мне завернутое в покрывало ружье. Я отрицательно покачал головой.

— Не, Миш, железяка пускай полежит до лучших времен. Сумки давай!

Мишка одну за другой передал мне сумки. Ружье уложил опять под брезент.

— И это, — я вытащил из одной сумки сверток. — Туда же положи.

— Ладно!

В свертке были патроны и пистолет.

Мы снова присели на ствол поваленного дерева. Мишка достал сигареты.

— Будешь? — ехидно спросил он и пояснил. — Ну, вдруг ты закурил в свете последних событий.

— Не закурил, — усмехнулся я. — Не дождетесь.

Он сунул в рот «родопину», прикурил от спички, затянулся.

— Ну, что, составишь нам завтра компанию?

— А пошли! — решил я.

— Тогда мы за тобой заходим после уроков, — подытожил он. — Впрочем, завтра всё обговорим.

Я затащил сумки в квартиру тёти Маши. Она меня ждала в прихожей, не закрывая дверь. Потрепала по голове, взъерошив волосы:

— Спасибо, Антон!

— Да ладно вам, тёть Маш! — смутился я. — Тут еще кое-что моё…

Я достал из одной сумки своё барахло — деньги, тряпичный сверток с пистолетом, нож-кинжал и «сокровищами» — перстнем, колечком, сережками.

— Ого! — удивилась тётя Маша, увидев деньги. — Откуда у тебя?

— Заработал, тёть Маш, — отмахнулся я. — Здоровье кое-кому поправил. Не украл.

Она усмехнулась.

— Ладно, давай. Домой беги!

Ей-богу, как ребенку.

Maman уже заварила чай, нарезала бутербродов с маслом. Колбаса, увы, нынче у нас в дефиците.

Я выложил деньги (не все, разумеется, «воровские» оставил), остальное убрал к себе в чемодан под диван.

— Тут такое дело, ма, — сообщил я. — Пришлось кое-что спрятать. У тёти Маши обыск делали.

— Я знаю, — кивнула головой maman. — Я так и поняла, что это ты деньги убрал.

— Ага, — согласился я. — Кстати, я тут еще кое-что заработал.

Я протянул maman конверт.

— Премия от компетентных товарищей за оказанную помощь.

Я улыбнулся. Maman настороженно посмотрела на меня, взяла в руки конверт, заглянула вовнутрь, вздохнула:

— Антон! Я не понимаю, за что можно получить такую «премию»…

Она выделила слово «премия», еще не веря мне.

— Я случайно клад нашел, — вздохнул теперь уже я. — Если не веришь, могу пригласить товарища «оттуда» (я специально выделил ей это слово), он тебе подтвердит.

Она, всё еще не совсем поверив мне, осторожно положила конверт к остальным деньгам.

Аура у неё вспыхивала недоверчивым оранжевым цветом.

Видимо, помедитировать сегодня мне не удастся.

Зато занялся желтой розой. В очередной раз немного полил. Потом потихоньку, всё «по-научному», как в книжке написано, сформировал заклинание и постепенно влил его, наполнив живой силой, в корни. Завтра надо будет «вливать» в стебель.

Maman неслышно подошла ко мне сзади, тихо спросила:

— Для Светланы на день рождения? Смотри, цветок на глазах оживает!

— Нет, мэм, — ответил я. — Для нас с тобой. Увы, со Светой мы не сошлись во взглядах на семантику в произведениях Гоголя.

— Балбес! — maman беззлобно несильно стукнула меня ладошкой по затылку. — Еще помиритесь.

— Нет, мэм, — я повернулся к ней. — Она уже нашла себе другого.

— Вот дурочка, — заключила мэм.