Наследник чародея. Часть 4. Школьная осень

Глава 32

Глава 32

Понедельник день тяжелый.

Вторая часть.

— Обратно-то доставишь? — поинтересовался я уже в машине.

— Довезу в лучшем виде! — осклабился Устинов, выруливая с улицы Химика на шоссе.

— Дэн, — задумчиво сказал я. — Знаешь, мне всё это перестает нравится. У меня складывается нехорошее такое чувство, что вы меня используете.

— Брось, — уверенно ответил Денис. — Мы с тобой, точнее, ты нашим ветеранам помогаешь. И, в первую очередь, выжить. Сколько тому деду, Борису Михайловичу оставалось? А ты ему фактически новую жизнь подарил.

В этом я не мог с ним не согласиться. Да и желтизны в его ауре не наблюдалось. Единственное, что могло быть, то, что Дениса используют, как и меня, втёмную, не говоря ни ему, ни, тем более, мне всей правды. Ладно, посмотрим по ситуации.

— Тебе хоть доплачивают за использование личного транспорта в служебных целях? — спросил я. — Или бензин выделяют?

— Да пару раз дали талоны по 20 литров, — отмахнулся Устинов. — Хоть так.

На этот раз мы доехали почти до центра, завернули во двор пятиэтажного кирпичного дома с большими окнами.

— Чуть подальше по улице наша контора, — заметил Устинов. — Видел?

Я кивнул. Здание областного Управления КГБ располагалось в живописном старинном здании дореволюционной постройки, бывшей гостиницы, в котором впору открывать исторический музей.

— Выходим!

Устинов запер свой «жигуль», показал рукой на подъезд:

— Нам сюда.

Мы поднялись по широкой лестнице на третий этаж. Я обратил внимание на высокие потолки, необычные для таких домов. И двери в квартиры — они были тоже высокие, и все, как одна, из светлого дерева. Даже ручки у них были одинаковые — красивые, из темной бронзы. И еще — подъезд был непривычно чистым: ни бумажек, ни окурков, ни надписей на стенах, ни горелых спичек, прилепленных слюнями к потолку.

Устинов нажал кнопку звонка. Как я и ожидал, трель звонка оказалась мелодичной, а не резким, как школьный звонок на урок. Для такого дома вполне подходяще.

Дверь нам открыли сразу — девушка в темно-синем платье, белом фартуке и чепчиком на голове, по-научному — наколкой.

— Здравствуйте, — девушка отошла в сторону, приглашая нас войти. — Мы вас ждём.

— Я горничная, меня зовут Злата, — представилась она. — А вы Антон?

Я хмыкнул и согласно кивнул. Как-то не привык я, чтобы меня на «вы» величали молодые девушки.

— Добрый день, Злата, — поздоровался я. — Меня можно на «ты». Как-то неудобно…

— Антон, всё же давайте на «вы», — вежливо возразила она. — И я к вам на «вы», и вы ко мне тоже. Так что у нас с вами паритет.

Девушка вежливо улыбнулась и продолжила:

— Вот тапочки. Верхнюю одежду можно повесить в гардероб.

Гардероб оказался четырехстворчатым дубовым шкафом под потолок. Я повесил свою куртку на распялку, у меня её тут же отобрали и определили в этот гигантский шкаф. То же самое проделали с плащом Устинова.

— Прошу Вас на кухню, — предложила девушка. По дороге показала на дверь:

— Руки можно вымыть здесь.

Похожую размерами ванную я уже видел. Только здесь не было душа. Да и ванных было две, а не одна. Одна большая, в длину вроде стандартная, только широкая, не меньше метра, с блестящими ручками по бортику. Вторая ванная была меньше, ступенькой по форме, наверное, для того, чтоб мыться сидя.

Впрочем, разглядывать всё это времени не было, да и желания тоже. Сначала я вымыл руки, потом Денис.

Прошли на кухню, сравнительно небольшую. Сели за стол. Горничная села рядом.

— Зинаида Павловна в соседней комнате вас ждёт, — сообщила она. — Я хотела бы уточнить, что вам необходимо для проведения процедуры?

Устинов посмотрел на меня, кивнул, мол, ваше слово…

— Чаю крепкого сладкого заварите. После «процедуры», — я выделил это слово, — мне будет крайне необходимо.

— Хорошо, — кивнула девушка.

— Всё? Пойдем? — я встал. Следом за мной встал Денис.

Девушка повела нас в комнату. Она открыла дверь. В лицо сразу пахнуло тяжелым запахом больного старческого тела с примесью нечистот. Источник запаха — старушка под 80 — полулежала на подушках широкой кровати, укрытая одеялом, из-под которого торчала пластиковая трубка, уходившая куда-то под кровать. Похоже, источник зловония был как раз там. Я невольно поморщился. Старушка уловила мою гримасу, улыбнулась и сказала:

— Не нравится? Что поделаешь, старость не радость. Но хоть такая, все же жизнь…

Голос у нее был неожиданно ясный и глубокий. Я подошел ближе, присел рядом на стул. Неудобно. На этом стуле с мягкой подушкой под задницей и высокой спинкой сидеть оказалось некомфортно.

— Можно другой стул? — попросил я. — Или табурет. С жестким сиденьем.

— Сейчас, — горничная поспешно вышла из комнаты.

— Значит, это вы, молодой человек, будете меня лечить? — спросила старушка, глядя на меня необычайно ясными голубыми глазами.

— Значит, я, — согласился я и пошутил. — Других здесь вроде не наблюдается.

Старушка улыбнулась:

— И как это будет выглядеть?

— Никак, — я развел руками. Процесс уже был запущен. Я осмотрел её магическим зрением: темно-бордовые, почти черные почки, еще что-то красное, мочевой пузырь, кажется, и красное сердце. Остальные органы в относительном порядке: что-то нормальное, здоровое, что-то бледно-розовое, относительно-допустимое. Конструкт «хвост ящерицы» с обычным количеством магической силы организм воспринял нормально.

Горничная подсунула мне под задницу табурет. Я сел. Отодвинул стойку из-под капельницы, чтоб не мешалась под рукой.

— Обед приготовьте, — посоветовал я. — После лечения у неё будет жуткий аппетит.

— Хорошо! — горничная ушла.

— Денис, — обратился я к чекисту. — Ты тоже посиди на кухне, не мешай. Без обид, хорошо?

— Ладно, — он пожал плечами и ушел вслед за горничной.

Понаблюдав за процессом, я добавил еще конструкт «айболит» и тоже с обычным количеством силы. И снова организм старушки воспринял заклинание без эксцессов. А ведь я думал, что придется сначала заниматься сердцем. Потом уже почками. Нет, процесс пошел нормально от стандартных заклинаний.

Я выпустил еще один «хвост ящерицы», уже вложив в него побольше силы. Сердце стало постепенно терять свой багровый цвет, бледнея прямо на глазах.

— Знаете, юноша, а ведь мне действительно стало полегче, — заметила старушка. — Дышать стало свободнее, в груди камень исчез.

— Вечером еще и станцуете, — задумчиво сообщил я.

— Ой! — вдруг выдала старушка. — Позовите Злату. Срочно!

Я поднялся со стула, подошел к двери:

— Злата!

Горничная тут же подошла к нам.

— Вы, юноша, идите на кухню, а девушка мне сейчас поможет…

Я кивнул и сказал:

— Если вдруг станет плохо, немедленно меня зовите! Ясно?

— Да, да, — согласилась старушка. — Идите уже!

Я вышел на кухню, сел за стол, составив компанию Устинову.

— Что случилось? — забеспокоился тот.

— У бабки шланг выпал, — сообщил я. — В смысле трубка.

Мне-то в магическом зрении всё это было прекрасно видно.

— И что теперь? Врача надо вызывать? В Скорую звонить?

— Да ничего не надо, — отмахнулся я. — Не нужен он стал. Вот организм его и выдавил из себя.

Я наклонился к нему и вполголоса сказал:

— У тебя тоже так пульки выходили, когда я тебя лечил…

И улыбнулся, точнее, насмешливо осклабился. Денис замолчал, сжав губы.

— А что, старушка одна здесь живет? — поинтересовался я.

— Ну, вообще да, — кивнул Устинов. — За ней Злата присматривает. Старший сын в Москве. Младший сейчас за границей.

— А кто это вообще? — снова спросил я. — Что за бабка?

Устинов приложил палец к губам.

— Потом…

Я кивнул. Из комнаты вышла Злата, поманила меня рукой.

— Тут трубка вышла, — сообщила она. — Что делать? Врача вызывать?

Я отрицательно мотнул головой:

— Выздоравливает тётушка… Всё нормально.

Злата немного заторможенно кивнула, потом выдала:

— Всё, к ней можно идти…

Я прошел в комнату, сел рядом с бабкой, присмотрелся. Действие конструктов заканчивалось. Мочевой пузырь был здорового салатового цвета. Почки вроде тоже побледнели. Я добавил еще один «хвост ящерицы».

— Вы кто? — спросила вдруг старушка.

— Колдун, — ответил я.

Зинаида Павловна улыбнулась:

— Злой или добрый?

— Ну, — я засмеялся. — Для кого как.

Вообще старушка к себе располагала. Она посмотрела в сторону двери и поманила меня пальцем. Я нагнулся.

— Запомни: 7−45–66. Мой телефон. Позвони через неделю. Обязательно. Понял? Обязательно позвони! Это важно.

Я выпрямился, кивнул, мол, запомнил, хорошо, позвоню.

Еще минут пятнадцать и «процедуры» были вполне закончены. Я встал.

— Всё, можете вставать.

— Правда? — старушка несмело улыбнулась.

Я наклонился к ней, тихо сказал:

— Будут побочные эффекты, не пугайтесь.

— Какие? — шепотом спросила старушка.

— Вы помолодеете лет на 20, морщины исчезнут, вырастут новые зубы.

Старушка завороженно кивнула.

— А сейчас можете встать. Наверное, есть хотите?

Она улыбнулась:

— Да!

— Я позову вам Злату!

Я вышел на кухню, снова сел за стол.

— Где мой чай?

Горничная поставила мне небольшую чашечку на блюдце, придвинула сахарницу:

— Сахар по вкусу сами добавьте.

— Хорошо, спасибо, — я взял ложку. — Да, помогите там Зинаиде Павловне…

Горничная ушла. Я одним глотком выпил чай, поморщился. Если это крепкий чай… Тьфу, одна вода! Устинов засмеялся, глядя на меня, отхлебнул из своей чашки и чуть не поперхнулся.

— «Ти» по-английски, — заметил он. — Ты как?

— Да вроде нормально, — я прислушался к своим ощущениям. Энергии потратил меньше половины, поэтому в допинге особо не нуждался.

— Можем ехать.

— Поехали! — Устинов встал. В прихожей мы столкнулись со старушкой и Златой.

— Уезжаете? — вежливо поинтересовалась горничная.

— Да, — ответил Устинов. — До свидания.

— До свидания, — поддержал я.

— Спасибо! — старушка ухватила меня за руку. — Спасибо и…

Она подмигнула мне, намекая на обещание позвонить. Я тоже едва заметно кивнул в ответ, надеясь, что и Устинов, и горничная оставят это без внимания.

Я сел в машину, и тут меня внезапно скрутило. Руки-ноги охватило слабостью, закружилась голова. Звуки стали какими-то тягучими, в уши словно кто-то напихал ваты. В глазах потемнело. Я поспешно открыл дверь, согнулся на улицу — накатил приступ тошноты, захотелось проблеваться.

— Ты что? — забеспокоился Устинов, присев рядом на корточки. — Что с тобой?

— Чай у них не той системы! — выдохнул я. — Щазз сдохну без покаяния!

— Эй, эй, эй! — запереживал Устинов. — Не надо дохнуть! Давай в больницу тогда!

Он попытался запихнуть меня обратно в машину, сам запрыгнул на сиденье водителя, двигатель взревел.

— Стой! — поспешно через силу выдавил я. — Погоди, сейчас оклемаюсь. Похоже, перетрудился ненароком. Вода есть?

У Дениса оказалась в машине бутылка «Буратино». Он сорвал пробку, протянул мне. Я с наслаждением в несколько глотков опустошил её до половины. Сразу стало легче. Я обрадованно вздохнул, выдохнул. Тут же накинулся жуткий голод.

— У тебя есть, что можно сожрать? — спросил я.

— В бардачке, — бросил в ответ Денис. Он выруливал со двора, что-то внимательно высматривая по сторонам. Колодцы что ли искал? У нас вдруг ни с того, ни с сего, открытые колодцы стали прямо-таки бедой. Только почему по сторонам?

Я вытащил из бардачка шоколадку. Ну, как сказать, шоколадку? Шоколадный батончик. Мне его хватило. Развернул и проглотил, практически не ощутив вкуса. Зато желудок отошел от голодного спазма. Я допил газировку, откинулся назад.

— Ты так и не сказал, что это за бабка такая? — напомнил я. — Да и хоромы здесь явно не для пролетариев строили.

— Ты так кому-нибудь еще не скажи! — отрезал Устинов. — Враз по шапке получишь!

Но потом смилостивился и разъяснил:

— Эти дома в начале 70-х построили специально для партийных чиновников. А эта, как ты сказал, бабка была председателем исполкома города с 1945-го по 1970-й годы. Понял? Она наш город после войны поднимала. Все предприятия, всё жильё, школы, детсады… Наумова Зинаида Павловна.

Я замолчал, задумался. Про Зинаиду Наумову я слышал. Рассказывали нам в школе. Не думал, что встречу живую легенду. Усмехнулся и подумал, что хорошо вот так, смог помочь ей…

Минут через пятнадцать из подъезда, где была квартира Наумовой, вышли два полковника — Зотов и Зуйков. Оживленно переговариваясь, а Зуйков даже размахивал руками, видимо, от полноты чувств, они направились к выходу со двора, туда, где Зотов запарковал служебную «волгу». Ставить её во двор он не рискнул — Устинов мог её опознать несмотря на подставные «конспиративные» съемные номера.

Через некоторое время после того, как полковники скрылись из виду, из подъезда дома напротив не спеша вышел Ершов, пряча в карман театральный бинокль. Дома стояли совсем недалеко друг от друга, так что этого скромного аппарата вполне хватило, чтобы оперативник опознал своего прямого руководителя и начмеда.