Шиноби Мрачного Рассвета

Глава двадцатая

За свои две жизни Ульгриму доводилось просыпаться в самых разных обстоятельствах. Больше всего грандмастер не любил, когда из сна его вырывал пинок, сопровождаемый флегматичным оповещением Варкастера о том, что через пару минут их будет убивать очередная хтонийская тварь. Где-то рядом с этим находились и такие будильники как взрыв минометного снаряда или вой почуявшего кровь каннибала Угденской топи.

Впрочем, нынешнее его пробуждение определенно относилось к противоположному краю шкалы оценок.

Зевнув, мечник обвел сонным взглядом небольшую спальню: стены, задрапированные светло-бежевого оттенка тканью; раздвижную дверь, ведущую в соседнюю комнату; незамысловатую, но качественную мебель. В обстановке чувствовалась женская рука — на любой свободной поверхности или стояла вазочка с икебаной, или лежала вышитая салфетка, или еще какое-нибудь бессмысленное, но симпатичное украшение.

Сама хозяйка комнаты мирно посапывала в своей постели, закинув одну ногу на Ульгрима и пристроив свою очаровательную головку на его плече. Мечник с удовольствием окинул взглядом открывшийся ему вид. За ночь одеяло сползло и ничуть не скрывало теперь обворожительных форм девушки. Любуясь завитками черных как смоль локонов на атласной коже, он невольно задумался о продолжении ночных утех. Однако, поразмыслив, с тяжелым вздохом все же отказался от этой идеи. Судя по легко пробивающемуся сквозь занавески яркому свету, окрашивающему комнату в теплые солнечные тона, времени у него оставалось не так уж много. А торопиться в подобных вещах Ульгрим всегда считал последним делом.

Девушка мурлыкнула, просыпаясь, когда пальцы мечника ласково пробежали по ее волосам. Несколько секунд Ульгрим смотрел в огромные зеленые глаза, затянутые сонной поволокой. Потом девушка моргнула, окончательно просыпаясь, ее взгляд прояснился.

— Доброе утро.

— Доброе... Уже уходишь?

Ульгрима всегда ставила в тупик способность Аири сходу определять, что он собирается делать поутру.

— Увы, время поджимает.

— Тогда я займусь завтраком, — сладко потянувшись в объятиях мечника, девушка поднялась с постели.

Ничуть не смущаясь своей наготы, она продефилировала к брошенному вчера в кресле кимоно и, неторопливо одевшись, выскользнула за дверь, напоследок лукаво улыбнувшись мечнику, наслаждающемуся зрелищем точеной женской фигурки.

Вздохнув — он определенно предпочел бы задержаться под этой крышей подольше — Ульгрим все же встал и потопал в ванную.

Спустя полчаса, сытый и довольный мечник уже шел по одной из улочек Танзаку.

Этот небольшой город располагался недалеко от Конохи — всего в часе бега шиноби — и был известен как один из крупнейших центров развлечений в стране Огня. Возник он довольно давно, спустя всего десяток лет после основания Деревни-Скрытой-в-Листве.

Коноха изначально создавалась как оплот для семей шиноби, место, где они смогут в безопасности растить и воспитывать детей. Игорным домам, борделям и иным развлекательным заведениям сомнительного толка хода туда не было. Максимум, что можно было найти на улицах Конохи, это бар.

Однако игнорировать потребности все растущего числа холостых молодых людей, постоянно ходящих по грани и нуждающихся в средствах снять напряжение, тоже нельзя было бесконечно. Так и возник Танзаку — город-спутник Конохи, предоставляющий молодым шиноби те развлечения, которые нельзя было найти в самой скрытой деревне. Со временем, поток денег от подобных всегда обеспеченных клиентов, вкупе с предоставляемой ими же безопасностью, привели к бурному росту городка, сделав его желанным местом отдыха и среди неодаренных.

Здесь можно было твердо рассчитывать за свои деньги получить именно то, что заказывал, а не нож под ребро; напившись допьяна, очнуться в своем номере, а не обобранным в канаве; выиграв в казино круглую сумму, спокойно дойти с ней по темным улочкам до своего дома, а не сгинуть в подворотнях. Безопасность обеспечивалась просто и незамысловато — стоило возникнуть хотя бы слухам о появлении каких-нибудь умников, решивших, что смогут срубить легких денег на богатых туристах, из Конохи прибывала пара-тройка мрачноватых полицейских-Учих и решала проблему радикально и кроваво, не утруждаясь долгим судопроизводством.

Когда Ульгрим пришел к выводу, что пора решать проблему бушующих гормонов так, как это предначертано природой, а не бесконечными медитациями, он направил свои стопы именно в это благодатное местечко. Бордели он не рассматривал — не только из-за некоторой брезгливости по отношению к их работницам, но и в силу своего положения — все же, для сына главы клана Учиха шататься по подобным заведениям не пристало. Изначально рассчитывая познакомиться с какой-нибудь вдовушкой ради одной-двух ночей, Ульгрим неожиданно для себя выяснил довольно очевидную вещь — он такой не один. И к услугам подобных гостей, поразборчивей и побогаче, в городе развлечений была целая сеть сводников.

Так Ульгрим и познакомился с Аири. Их отношения устроились к обоюдному удовлетворению. Мечник требовал только верности и нормального, здорового секса. Аири нуждалась только в деньгах и ничего не имела против постельных утех с симпатичным шиноби. Ульгрим не пытался лезть в жизнь девушки, выясняя, что привело ее на этот путь и зачем ей деньги. Она, в свою очередь, не претендовала на что-то большее, нежели статус содержанки.

Впоследствии, Ульгрим обнаружил здесь же, в Танзаку, решение еще одной его проблемы.

Свернув в очередной узкий переулок меж двух мрачного вида кирпичных оград, за которыми прятались небольшие особнячки, мечник на мгновение активировал шаринган, быстрым взглядом проверяя, может ли его кто увидеть. Не заметив ничего подозрительного, он перемахнул забор, оказавшись в основательно запущенном саду. Скользнув под сенью разросшихся деревьев к стоявшему в десятке шагов дому, Ульгрим отработанным движением подцепил доски, которыми было заколочено подвальное оконце. Давно переделанные мечником в дверцу, внешне надежно приколоченные, доски бесшумно откинулись на хорошо смазанных петлях. Миг спустя мечник уже стоял в подвале брошенного дома.

Об этом месте он узнал случайно, из рассказа своего отца. Как комендант Конохи, Фугаку также заведовал работой полиции, а потому был в курсе различных интересных происшествий, как в самой скрытой деревне, так и в Танзаку, порой развлекая домашних историями, принесенными со службы. Из очередного такого рассказа мечник и выцепил информацию о доме, простаивающем бесхозным, пока наследники почившего владельца намертво сцепились в судебных тяжбах. После некоторых колебаний его-то он и определил под свою временную лабораторию.

Подвал был довольно типичен для дома зажиточного горожанина: пыль, груды хлама по углам, старая сломанная мебель. Низкий небеленый потолок, стены из ничем не прикрытых булыжников. Тусклый свет едва пробивался сквозь щели в досках, которыми были заколочены несколько маленьких окон. Место для лаборатории не самое удачное. Но, все же, и здесь можно было сварить пару составов.

Конечно, если у тебя есть друг, способный обеспечить любым разумным количеством свитков хранения.

Не обращая внимания на темень — она не была помехой шарингану — Ульгрим подошел к колченогому столу, вытащенному на середину подвала, где было более-менее свободное место. Подпертый какой-то рухлядью, найденной здесь же, он сейчас служил гордым постаментом для целого набора колб, горелок и змеевиков, связанных тонкими стеклянными трубками. Точно отмерив компоненты и топливо для горелок, Ульгрим еще вчера оставил идти неторопливую последовательность реакций. Немного рискованно, конечно — всегда что-то могло пойти не так. Но у него не было особенного выбора. Впрочем, почерпнутых в книгах отравителей знаний вполне хватало, чтобы быть уверенным — опасных летучих соединений образоваться здесь не могло. Ну а пожар, в случае если бы какая крыса опрокинула горелки, Ульгрима, прямо скажем, не слишком бы взволновал.

Критически окинув взглядом импровизированный лабораторный стенд, мечник аккуратно поднял толстостенный стеклянный пузырек, в который отводилась последняя из трубок. Закупорив его заранее припасенной хорошо притертой пробкой, он подошел к оконцу, и покачал своей добычей в воздухе, оценивая состав на просвет.

Прозрачная тягучая жидкость перекатывалась среди стеклянных стенок с некоторой ленцой. Шаринган также четко видел висящую в толще вещества взвесь мельчайших частиц. Похоже, все вышло как надо.

Этот яд Ульгрим начал готовить еще до их миссии в стране Тигра. Пять промежуточных составов все это время дожидались своего часа в свитках. Теперь, наконец-то, он их объединил, получив весьма действенное оружие. Уж в этом-то он был уверен — на своей шкуре опробовал, тогда, вот уже, без малого, год назад, на приснопамятной миссии в стране Чая.

Зачем точно ему этот состав Ульгрим пока не знал. Но подозревал, что в начавшейся войне возможность тихо отравить через пищу целую ораву бойцов могла пригодиться. В любом случае, исходя из ограничений его полевой лаборатории и доступного сырья, вариантов было не так уж много.

Спустя минуту о деятельности мечника в подвале напоминала лишь потревоженная пыль — вся лаборатория оказалась запрятана по свиткам, скрывшимся в карманах куртки шиноби. Выскользнув из подвала и вновь оказавшись на улице, Ульгрим поспешил к северному выезду из города. Оттуда, с небольшой площади, вскоре должен был отправиться отряд в Коноху.

Война внесла свои коррективы во множество устоявшихся вещей. К примеру, чунинам теперь запрещалось перемещаться между Танзаку и Конохой отрядами менее четырех человек. Генинам же выход за ворота без приказа и вовсе был заказан. Хотя час бега и казался небольшим расстоянием, со скоростью шиноби оно оборачивалось десятками километров дороги. Гарантировать на ней отсутствие засад было нельзя, невзирая на количество патрулей в такой близости от скрытой деревни. Терять людей на ровном месте хокаге не хотел. Потому отдыхающим шиноби теперь приходилось перемещаться между городами по расписанию. Хорошо хоть граница самого Танзаку считалась надежно прикрытой.

Путь прошел гладко. Если где-то поблизости и рыскали убийцы, лезть на отряд из десятка шиноби, возвращавшихся из Танзаку, они не рискнули.

Вернувшись в Коноху, Ульгрим прямиком двинулся к восточной стене. Времени заходить в лабораторию Варкастера — мыть пробирки — уже не было. Опаздывать на пост было бы плохой идеей.

Их команда, пока что, застряла в скрытой деревне. Шикамару еще до конца не восстановился, оставаясь в госпитале на реабилитации. Варкастер же круглые сутки сидел в своей лаборатории, по горло заваленный работой. Как и все, кто был способен начертить мало-мальски сложную фуин.

Впрочем, мечник не сомневался, что некромант занимался не только обычными печатями. О том, что объединение магии и фуин, наконец, сдвинулось с мертвой точки, он уже знал и предвкушал какую-нибудь новую особо изощренную пакость, которую сотворит поймавший вдохновение Варкастер для своих врагов.

Но вот Ульгрим и Мию, оставшиеся не у дел, оказались временно приписаны к гарнизону Конохи, регулярно оказываясь в карауле на стенах скрытого селения.

Подходя к одной из башен, из которых можно было попасть на стену, мечник вздохнул — ему предстояли очередные несколько часов скуки.

***

Тренировочный зал госпиталя Конохи был тих и пуст. Достигавший в высоту двух этажей, размещенный в отдельном флигеле, куда вел крытый переход от основного корпуса больницы, он не предназначался для серьезной отработки техник или приемов. Ни обшитые деревом стены, ни пол, сейчас залитый солнцем из пробитых в куполообразном потолке окон, не были защищены фуин. Это место предназначалось для простых и незамысловатых физических упражнений, как с чакрой, так и без.

Единственным посетителем зала в этот час был Шикамару. Одетый в легкое тренировочное кимоно, он занимался простенькими общефизическими упражнениями. Наклоны, отжимания, приседания, бег — не суровая тренировка шиноби, раздвигающего пределы своих возможностей, но физическая терапия для выздоравливающего пациента.

Незатейливое занятие не требовало внимания со стороны Шикамару. Тело само выполняло привычные движения, позволяя разуму погрузиться в размышления. Не сказать, что те были радостными.

У него было более чем достаточно времени на анализ прошедшего боя. Тщательно разобрав и обдумав все случившееся, он был вынужден прийти к неутешительному выводу — для Наруто и Саске он был скорее помехой. Отсидись он в стороне, вместе с Мию, и, глядишь, действующие более свободно, друзья смогли бы вывернуться с меньшими потерями.

Однако, хотя это было и разумно, и логично, смириться с ролью беззубого аналитика Шикамару не мог. И не только из-за собственной гордости. Команды шиноби существовали не бесконечно. Рано или поздно, но им предстоит действовать независимо друг от друга. В подобной ситуации привычка прятаться за спиной сильных бойцов могла сыграть с ним очень дурную шутку. Да и о репутации забывать не стоило. Одно дело, когда от боя прячется Мию. Это, безусловно, выгодно для всей команды — полный сил целитель после боя будет гораздо важнее, чем еще один средний боец во время. Да и спрос с бесклановой девчонки-ирьенина совсем иной, нежели с наследника клана, в общем-то, не имеющего каких-то особых причин беречь силы и собственную шкуру.

Значит, ему надо пересмотреть подход к своему боевому арсеналу. Да, он опробовал на прошедшей миссии несколько давно возникших у него идей. И, в общем-то, небезуспешно. Однако, даже со всеми его ухищрениями в области печатей, результаты не соответствовали уровню прошедшего боя ни в плане скорости, ни в плане убойности.

Шикамару невольно вспомнил так отделавшего его каменного шиноби. Когда того настигла неведомая техника Намикадзе, Нара еще был в сознании. И теперь, возвращаясь мыслями к багровой вспышке, с легкостью пожравшей джонина А-ранга, отчетливо понимал — тягаться в силе с Наруто бесполезно. Странные призывы, уникальные техники, почти полное пренебрежение печатями — мощь его соратника росла безостановочно и уверенно. Нара был убежден: тот день, когда она преодолеет планку S-ранга, уже не слишком-то и далек.

Он подобным похвастаться не мог. У него не было кеккей генкай в привычном понимании. Не было выдающегося запаса чакры или способностей, заимствующих силу со стороны. Он попытался играть на поле силового противостояния, компенсируя недостаток грубой мощи изощренностью, и эти попытки привели его в реанимацию. Что ж, на ошибках учатся. Ему нужно найти какой-то другой путь.

И в размышлениях о том, каким тот может быть, Шикамару невольно добрался до личности другого своего соратника — Саске. Да на ней и застрял.

Пока Нара лежал прикованным к койке, у него была масса времени подумать о самых разных вещах. Днями напролет размышлять о техниках не очень-то хотелось, и изнывающий от скуки шиноби перебирал собственную память, сам не зная зачем. Естественным образом он вспомнил о Чоджи.

Жажда мести уже не застилала взор пеленой. Да, он все еще собирался отомстить, но теперь это было что-то вроде привычной необходимости — утром надо почистить зубы; как-нибудь, при случае, надо убить Джузо и Дейдару. Былая тоска по другу тоже приугасла. Толстячок-Акимичи остался где-то там, в прошлом. Новые дела, заботы и тревоги постепенно размывали боль от потери. Шикамару стыдно было самому себе в этом признаваться, но он привыкал к отсутствию друга.

Так, вспоминая Чоджи, Нара и погрузился в память о своей жизни в академии. Однако постепенно, с грустных, но светлых мыслей об умершем, он свернул немного в сторону, переключившись на своих соратников — Саске и Наруто. Он всегда чувствовал, что вокруг них витает какая-то тайна. Но разуму теневика не хватало информации, чтобы понять, что с теми не так. И вот теперь, хорошо узнав обоих и поднабравшись жизненного опыта, он вдруг четко осознал то, чего не понимал раньше. Множество мелочей, отмеченных внимательным разумом аналитика, наконец, сложились в единую мозаику.

Ни Саске, ни Наруто никогда не были детьми.

Сейчас это казалось таким очевидным, но тогда, сам ребенок, он этого не мог понять. Странность Наруто была на виду, но его поведение всегда было ненормальным по любым меркам, не только детей, отлично маскируя взрослое сознание. Сейчас же Нара с уверенностью мог сказать — Намикадзе, если не считать внешности, не изменился ни на йоту с первого года в академии и по сей день. Его холодная, рациональная личность уже была полностью сформирована, когда маленький Шикамару впервые попытался поговорить с одноклассником. Сейчас Наруто отшивал нежелательных собеседников ровно так же, как тогда отшил его.

Шикамару долго смеялся бы, если б не ребра, тогда еще напоминающие о себе болью. Хочешь что-то спрятать — клади на самое видное место. Образ маленького социопата с умилительно серьезным личиком надежно скрыл полностью сформировавшуюся личность социопата вполне взрослого.

Разгадать Саске было сложнее, но, осененный догадкой насчет Намикадзе, Нара уже знал куда смотреть. Да, Учиха не чурался сверстников и не раз выступал заводилой различных проказ. Да, вокруг него все время что-то происходило. Он ввязывался в драки и разного рода проделки. Вот только как-то так получалось, что, всегда побеждавший в драках, он не нажил ни одного недруга. Всегда впереди всех по оценкам, он никогда не вызывал ни зависти, ни злости у сверстников. Его проказы всегда оставались безобидными проказами. Сейчас, зная, на что обращать внимание, Шикамару осознавал, как точно Саске подбирал слова, гася конфликты, как отводил неуемную энергию детишек от рискованных задумок, направляя ее в более безопасное русло. Поведение взрослого, играющего с детьми, а не ребенка.

Как так получилось, откуда столь раннее взросление? Откуда жизненный опыт? И стремление его скрыть? Шикамару терялся в догадках. Однако распространяться о своих выводах не собирался. Во-первых, догадки они и есть догадки. Пусть даже высказанные Нара. Во-вторых, какая бы тайна не скрывалась в детстве Саске и Наруто, они были именно теми личностями, что спасали его жизнь в стране Чая и на прошедшей миссии в стране Тигра. Теми, кто вот уже почти два года делил с ним тяготы жизни шиноби. Его друзья, его соратники. Они имели полное право на свои тайны.

Вопрос, мучивший теневика который день, заключался в ином: стоило ли раскрывать им самим свои выводы?

Это было сложное решение. С одной стороны, они явно что-то утаивали из своих возможностей, взять хоть тех странных тварей, что призвал Намикадзе. Когда-нибудь это может сыграть роковую роль. Зная, что скрываться им не нужно, его друзья смогут действовать свободнее, наверняка повышая шансы на выживание команды. Что заставило Наруто до последнего придерживать ту технику, которой он спалил каменного громилу? Объективные причины или лишь нежелание раскрывать свои способности?

С другой стороны, Шикамару боялся. Боялся того, как изменятся отношения в их команде. Сейчас они были равны. Он принимал решения, когда дело не касалось боя. Саске и Наруто крушили противников. Мию всегда была готова придти на помощь. Между ними установились ровные, уважительные отношения профессионалов.

Как они изменятся, если он прав, а Наруто и Саске решат скинуть свои маски? А как, если не прав и за вычисленными им странностями стоит нечто иное? Или те решат все отрицать? Так и испортить отношения можно легко.

От его мыслей Шикамару отвлекло начавшее ныть тело. Мгновенно прекратив тренировку, он побрел обратно в палату — ирьенины строго запретили перетруждаться.

И входя в крытый ход, что соединял флигель с основным зданием, он увидел того, о ком все это время размышлял.

Учиха приветственно махнул ему рукой, Мию радостно улыбнулась. Очевидно, придя его навестить и не найдя в палате, друзья отправились на поиски.

Они встретились посередине длинного коридора. Стены его были лишь по пояс, дальше начиналось сплошное остекление, и уже клонящееся к горизонту солнце щедро заливало шиноби своим желтым светом.

Видимо, какие-то отголоски его мыслей отразились на лице Шикамару, потому что после обмена приветствиями Саске поинтересовался:

— Что-то не так? Как-то ты на меня странно смотришь.

И тут Нара решился.

— Я тут обдумывал прошедший бой... потом вспоминал академию. И знаешь, понял, что есть одна странность.

— Х-м-м? — вопросительно вздернул бровь Учиха.

— Вы с Наруто. Вы всегда вели себя как взрослые. И техники. Слишком много, слишком сложные, чтобы самим их придумать. Разве что начав еще в колыбели...

Сказал, и напряженно уставился в лицо друга. А Учиха лишь беззаботно ухмылялся. Секунда прошла в тишине.

А потом вспыхнул шаринган.

Быстро оглядев окрестности и коридор в поисках нежелательных ушей, посерьезневший Саске обернулся обратно к Нара.

— Я давно понял, что ты рано или поздно догадаешься.

Шикамару удивленно выдохнул. Все же, он до конца не был уверен в своих доводах. Рядом раздался слитный вздох Мию.

— Так в чем же дело? Ты расскажешь?

Хотя коридор и был пуст, Шикамару инстинктивно понизил голос.

Саске немного помолчал, раздумывая. Потом медленно ответил:

— Реинкарнация. Это все, что я отвечу.

Глаза Нара потрясенно расширились. Ну конечно, память о прошлой жизни. Это объясняло и не соответствующий возрасту опыт и неизвестные ранее техники.

— Кем вы были? — тихонько спросила ирьенин.

Учиха отозвался не сразу.

— Да неважно это уже, Мию. Та жизнь осталась в прошлом, — в голосе мечника проскользнула тоска.

— Но как вам удалось сохранить память? — слегка отошедший от шока, разум аналитика вновь принялся выдавать вопросы.

— Ну как тебе сказать... — Учиха ухмыльнулся, — немного удачи и большой специалист по всему, что связано со смертью. Угадай кто?

— Наруто, что тут гадать, — пробормотал Шикамару, пытаясь осознать услышанное.

Сильный шиноби и мощные техники это одно. Обмануть смерть — нечто совершенно иное. Теневик невольно задумался о том, что же скрывается в голове чунина Намикадзе.

— И кто в курсе? — осторожно спросил, Шикамару.

— Никто.

— Даже...

— Даже хокаге, — Учиха помедлил, потом произнес предельно серьезно: — Я рассчитываю на то, что дальше вас этот секрет не уйдет. И да, не могу не предупредить: как среагирует... Наруто, если вы попытаетесь влезть в жизнь его семьи со своими знаниями, я предсказать не берусь. Там все... сложно.

Шикамару повел плечами, ему вдруг стало неуютно. Он поспешил ответить:

— Конечно, можешь на нас положиться.

Ирьенин молча кивнула, соглашаясь с теневиком.

Повисла неловкая тишина.

— И что теперь? — нарушила молчание Мию.

— А ничего, — Учиха расслабился, привалившись плечом к оконной раме и разглядывая соратников с легкой усмешкой. — Я сам уже думал о том, что пора бы вас посвятить в эту тайну. Так даже проще.

У Шикамару отлегло от сердца. Похоже, все изменится не так уж сильно.

— Для чего именно? — уточнил он.

— Ну, во-первых, чтобы вы не навыдумывали себе сами невесть чего, — начал пояснения Саске, — не заметить использование нами, скажем так, нестандартных техник вы не могли. Оставлять вас наедине с собственными вопросами не самый лучший вариант. Кто знает, до чего додумались бы? Во-вторых, так мы сможем немало помочь друг другу.

— В какой помощи от нас ты можешь нуждаться? — удивился Шикамару

— Представь себе, могу. Правда это касается, скорее, Мию.

— Меня? — ирьенин удивленно уставилась на Учиху.

— Да. Дело в регенерации. То, что ты могла наблюдать недавно, далеко не предел, со временем она станет еще эффективнее. Это уже начинает вызывать недоумение у той же Сенджу-сама. Конечно, выпытывать у меня подробности моих техник никто не станет, но лучше, если я смогу подвести под них основу в виде почерпнутых у тебя знаний по ирьенинскому делу. Вроде как дальше сам додумался до модификации тела. Я ж гений, как-никак, — Учиха ухмыльнулся.

— Гений, биджу, — Шикамару вдруг стало обидно. Он изо всех сил тянулся за своими соратниками, пытаясь их догнать, а они имели фору длиною в жизнь.

Учиха, видимо, что-то почувствовал, примирительно вскинув руки:

— Ну, что я могу поделать? Не скрываться же мне всю жизнь? Да и не получилось бы, уж поверь.

— Ладно, забудем, — обида не то чтобы прошла, но Шикамару понимал, что Саске прав. Обвинять его в том, что тот использовал имеющееся у него преимущество, было бы нелепо.

— Так вот, — Учиха вернулся к прежней теме, — Мию, твои уроки смогут дать мне основу, отталкиваясь от которой, я уж как-нибудь объясню свои возможности.

— Конечно, это будет несложно, — ирьенин растерянно пожала плечами. — Ты и так мог бы меня попросить...

— Мог бы, вот только лучше, если ты будешь понимать, что именно мне надо. Таким образом, останется больше времени на твое обучение.

— Мое обучение? — округлила глаза Мию.

— Да, — кивнул Саске, — к сожалению, научиться тому, что умеем мы с Наруто, в чистом виде вы оба не сможете. Но тебе, Мию, я могу рассказать принципы, которые лежат в основе техник, которыми я себя усиливаю. Есть у меня основания полагать, что их можно адаптировать к приемам ирьенинов.

Шикамару видел, как вспыхнули глаза девушки. Еще бы, разработка собственного уникального набора приемов. Шанс, который выпадает далеко не каждому шиноби. И сколько бы Саске ей не рассказал, труд, который ирьенину придется в это дело вложить, все равно позволит с уверенностью называть результат своим.

— Это... Спасибо... — растерялась Мию.

— Пока не за что, — Саске перевел взгляд на Шикамару, — а что касается тебя... Как ты оцениваешь свои действия в последнем бою?

Шикамару помрачнел. Но ответил честно:

— Плохо, — и, чуть помолчав, добавил, — я вам хоть не мешал?

— Ну, не стоит так себя принижать, — Учиха хлопнул его по плечу, — все не настолько скверно. Но если ты задумался о том, что тебе нужен новый подход, то у меня есть идея.

— И что от меня требуется? — осторожно поинтересовался Шикамару.

На что Саске расплылся в радостном оскале:

— Вкалывать.

***

Варкастер устал. Почти две недели в режиме двух часов сна в сутки были тяжелым испытанием даже для того, кто владел Чистым разумом. Да и тело начинало подводить — для сохранения необходимой точности движений при начертании фуин приходилось прикладывать все больше усилий. Но маг спешил — вряд ли они засидятся в деревне. Социальные особенности милитаризованного общества не позволят хокаге долго прятать своего отпрыска в безопасности. Культура шиноби еще не достигла той стадии развития, или падения, когда такое поведение становится нормой. Здесь все еще участью лидеров было идти впереди, принимая на себя удары судьбы. И некромант хотел получить результаты своего озарения раньше, чем покинет стены Конохи.

И вот сегодня, наконец, у него в руках был первый прототип.

Усевшись на пол в испытательном зале своей лаборатории, Варкастер распечатал из свитка привычный трупик крысы. Однако на этот раз он не спешил накладывать заклинание. Вместо этого на безвольную тушку животного шлепнулась бумажная печать.

Мастера фуиндзюцу могли бы угадать в вычерченных на ней схемах далекого потомка печати хранения. Демоны смогли бы распознать символы многомерных проекций. Но, все равно, на клочке бумаги осталось бы множество знаков, значение которых смог бы прояснить лишь Варкастер.

Легкое движение чакры, секундное мерцание фуин... и крыска встала на лапы. Некромант перевернул стоявшие рядом песочные часы, начав отсчет времени, после чего принялся тщательно изучать получившуюся нежить.

Странное впечатление — видеть зомби, но не тратить на него силу, не ощущать в углу сознания поддерживающий его знак. И при этом четко знать — зомби поднят именно им.

Варкастер еще четырежды переворачивал часы, отмерив, в общей сложности, пять минут, когда крыса, до этого стоявшая безразлично ко всему, вновь повалилась на пол безвольным куском мяса.

Некромант устало прикрыл глаза. В общем-то, он был удовлетворен. Главное — выведенные им принципы работали. Однако и проблемы намечались именно те, которые он ожидал. Во-первых, поднятый таким манером зомби не был связан с разумом мага. Придется как-то решать задачу с вложением в заклинание командных контуров. Во-вторых, емкость фуин накопителя для магии оказалась удручающе мала. Пять минут простейшего Поднятия мертвецов на столь ничтожном материале это крохи. С надеждой в тишине и покое наделать свитков со Стрелой рока пришлось окончательно попрощаться — такого объема не хватило бы даже на активацию заклинания.

Что делать с управлением, он представлял. А вот вопрос накопителей пока оставался открытым. Конечно, первый прототип, безусловно, был далек от идеала, и он сможет оптимизировать печать, нарастив емкость. Но прироста на порядки ожидать не приходилось. Можно было также банально увеличить площадь печати. Однако та же Стрела рока, в самом слабом виде, потребует размахивать в бою целой простыней.

Придется пока ограничиться малоемкими заклинаниями. Вздохнув, Варкастер поднялся с пола, предварительно вернув крысу в печать. У него, в принципе, были на примете заклинания одновременно достаточно сложные, чтобы имело смысл возиться с их перекладыванием на бумагу, и достаточно нетребовательные по силе, чтобы уместиться на разумной площади.

Умертвие, ставшее трофеем Орочимару, было не единственным вариантом модификации нежити. И пусть именно такое создание было уникально, массово клепать что-то попроще из обычных зомби было вполне реально. Варкастер обычно этим не озадачивался — получение более эффективной нежити не окупало время, необходимое для накладывания десятка весьма сложных заклинаний. Да и в бою этого времени, чаще всего, банально не было, как и возможности концентрироваться на чем-то постороннем, в ущерб атаке и защите.

Но если все, что нужно, это шлепнуть на зомби печать... дело оборачивалось совсем иначе.

Также стоило рассмотреть, что из его арсенала, пусть и в ослабленном виде, будет полезно команде — активация новых печатей не требовала владения магией. Конечно, исцеление от поглощения жизни им не получить, а внутренние заклинания, вроде Призрачных уз, вообще приведут к фатальным последствиям, но что-нибудь, глядишь, пригодится.

Но этим он займется завтра. Заперев свою лабораторию, Варкастер, впервые за неделю, пошел домой. Ему нужно было, наконец, банально выспаться. Да и принять душ не помешало бы — подобной роскоши в лаборатории не имелось.

***

Прислушиваясь к шороху ночного дождя по крыше, Минато сидел на кухне своего дома, неторопливо потягивая чай. Мерный стук капель в ночной тишине и усталость от длинного, восемнадцатичасового, рабочего дня настраивали на меланхоличный лад. Однако, хотя время было уже далеко заполночь, он не спешил отправляться спать. Несмотря на усталость, идти в пустую, холодную постель не хотелось.

Увы, обнять свою красавицу-жену ему доведется нескоро. Спящие вместе хокаге и единственный джинчурики Конохи слишком уж привлекательная мишень для убийц. И пусть и у него, и у Кушины имелись отряды телохранителей, Минато не мог забыть ни о воре, как-то пробравшемся в его хранилище, ни об Орочимару, расхаживавшем по подземельям Конохи. Нет, уж как-нибудь они обойдутся друг без друга какое-то время.

Лишний повод закончить войну побыстрее.

Минато усмехнулся своим мыслям. Полупустой дом навевал легкую тоску — сейчас под одной крышей с ним была только уснувшая еще до его прихода Юи. Кушина этой ночью была на дежурстве в ударном отряде — небольшой группе сильнейших шиноби, что пребывала в полной боеготовности на случай атаки Конохи или срочного приказа хокаге. Наруто же вот уже неделю не вылезал из своей лаборатории.

Неожиданно, вторя его мыслям, на крыльце раздались шаги. Тихо скрипнули петли, и в коридоре, куда выходила слегка приоткрытая дверь кухни, мелькнул знакомый черный плащ. Хокаге удивленно хмыкнул и, подумав, поставил греться еще воды для чая. Наруто был человеком привычек, и Минато мог быть уверен, что тот заглянет на кухню перед сном.

Так оно и вышло. Стоило поставить настаиваться новую порцию напитка, как пришел его сын.

— Привет.

— Привет. Скверно выглядишь, — хокаге, нахмурившись, оглядел Наруто.

Выглядел тот действительно неважно. Лицо было бледным и осунувшимся. Под глазами залегли глубокие тени. Если душ, который тот успел принять, судя по влажным волосам, как-то и освежил Наруто, заметно это не было. Сеть тонких шрамов отчетливо выделялась на белой коже лица и руки, не скрываемой коротким рукавом футболки — Наруто успел переодеться в домашнюю одежду.

— Мало спал.

— Заказы деревни не должны требовать столько времени.

— Дело не в заказах. Твои наработки навели меня на некоторые идеи. Спешил проверить, — говоря, Наруто споро извлекал с полок съестное.

Минато невольно улыбнулся за спиной сына, глядя, как тот режет овощи — точно таким же манером, как это делала Кушина. Порой в поведении его равнодушного сына проскальзывали такие мелочи, сразу выдававшие, за кем тот наблюдал в детстве, обучаясь незамысловатым бытовым премудростям.

— Хирайшин? — поинтересовался хокаге. Ему очень хотелось, чтобы сын продолжил развитие его техники.

— Шики Фуджин.

Эта новость заставила Минато напрячься.

— Ты же осознаешь всю опасность этой печати?

— Да, конечно, — отозвался Наруто, усаживаясь за стол с тарелкой. — Саму печать я пока и не пытался трогать.

— Хм... — вновь расслабившийся, Минато взял в руки пиалу с чаем, что как раз успел настояться, — и что же за идеи у тебя появились?

— Как совместить шитон и фуиндзюцу.

Пригубив напиток, хокаге удивленно приподнял брови:

— И как успехи?

— Ненулевые.

— Расскажешь?

— Пока что особенно не о чем.

Несколько минут прошло в тишине. Хокаге задумчиво прихлебывал чай. Наруто размеренно и целеустремленно насыщался. Как ни странно, именно он первым нарушил молчание.

— У меня есть вопрос: почему ты не запретил делиться своими наработками? — синие глаза внимательно уставились в лицо хокаге.

— Хм... И многим ты успел их передать? — иронично поднял бровь Минато.

— Только Саске. Для остальных они не слишком подходят — ни Шикамару, ни Мию не разбираются в фуин, а для рассенганов и Хирайшина у них недостаточные запасы чакры.

Минато задумчиво кивнул. Предсказать, что Наруто поделится знанием с Учихой, было просто. Радовало уже то, что он, хотя бы, рассмотрел и кандидатуры остальных своих сокомандников. Значит, принял их в свой ближний круг. Что же до вопроса, причин, на самом деле, было две. Но знать о том, что Саске рассматривается как потенциальный хокаге, Наруто пока рано. Так что Минато решил ограничиться лишь одним объяснением.

— Видишь ли, общество шиноби не стремится к обмену знаниями. Каждый клан, каждый исследователь, тщательно охраняет свои секреты, видя в них лишь средства к собственному возвышению. Но это негативно сказывается на общем развитии нашего искусства, — Минато откинулся на стуле, переведя взгляд куда-то за спину внимательно слушающего сына. — Меня считают гением и, без ложной скромности, заслуженно. Но ты не представляешь, что я ощутил, когда, надев шляпу хокаге, выяснил, что многие вещи, до которых мне приходилось доходить своим умом, которые отняли у меня годы времени, уже были известны некоторым кланам. Кусочек знания у Хьюга, кусочек у Учиха. Часть здесь, часть там. Я добился многого, но сколько же времени ушло на повторение того пути, который уже был кем-то пройден. Будь у меня если и не само знание, но хотя бы информация о его существовании, я бы успел гораздо больше.

— Конечно, переломить ситуацию не просто, — помолчав, продолжил Минато, вновь взглянув на сына, — но должен же, кто-то начать? Пусть тем, что я накопил, воспользуются не только мои дети, но и кто-то еще.

— Но ты не выложил свои наработки в общую библиотеку Конохи, — заметил Наруто.

— Нет, — пожал плечами хокаге. — Техники S-ранга, это, все же, не игрушки. Я за распространение знаний, но это еще не значит, что стоит их раздавать вообще всем подряд, — и, помедлив, добавил: — а может я, несмотря на все свои слова, сам не готов к подобному.

Он усмехнулся.

— Распространение знаний, — эхом повторил Наруто. — Мне нравится идея.

— В самом деле? — Минато улыбнулся, — Я рад.

Дальнейшие посиделки прошли в тишине. Первым ушел спать насытившийся Наруто. Хокаге еще какое-то время посидел, думая о своем, но вскоре тоже ушел. Дом погрузился в тишину.

***

Снизу пару воронов можно было принять за обычных птиц — отсутствие в небе ориентиров заставляло ошибаться в оценке высоты полета животных и, соответственно, их размеров. На самом деле, монстры с размахом крыльев в добрые шесть метров были столь велики, что легко несли на себе наездников.

— Пр-р-риближаемся! — хрипло каркнула одна из птиц лежащему ничком на ее спине шиноби в маске кота.

— Уверен?! — человеку приходилось орать, чтобы перекричать шум ветра на такой высоте и скорости.

— А сам глянь! — насмешливо крикнул ворон, заваливаясь на левое крыло.

Человек тихонько зашипел от неожиданности, но чакра держала его на спине птицы крепко, а стоило ему окинуть взглядом открывшийся с высоты пейзаж, как слова возмущения застряли в горле. В прорезях маски вспыхнул шаринган, нашаривая известные шиноби ориентиры. Нет, ошибки не было — вороны четко доставили их куда надо.

Вот только лесного оврага, ставшего ареной боя между двумя шиноби Конохи и джинчурики Ивы, больше не существовало. Внизу простирался огромный кратер, окруженный настоящим валом выдранных деревьев и сметенных неведомой силой масс земли.

— Делаем круг, а потом снижаемся! — прокричал шиноби приказ птице, одновременно дублируя его своему напарнику знаками.

— Снижаемся быстр-р-ро? — в голосе ворона отчетливо звучало ехидство.

Шиноби скрипнул зубами под маской, но, все же, согласился:

— Да!

Чем быстрее они высадятся, тем меньше шансов, что их смогут заметить чьи-то чрезмерно внимательные глаза.

Минуту ворон неспешно парил в вышине, позволяя своему наезднику тщательно изучить панораму с помощью шарингана. А потом, сложив крылья, понесся вниз.

Многие, конечно незнакомые с младшим Намикадзе, считали Итачи образцом невозмутимости. Возможно, они пересмотрели бы свое мнение, услышь сейчас те слова, что срывал ветер с губ джонина. Карасурюо был отличным напарником — способным как преодолевать огромные расстояния, так и развивать большую скорость. Но вот привыкнуть к его манере садиться Итачи так и не смог, в который раз в напряжении следя, как стремительно нарастает скорость падения, определяемая шаринганом с безжалостной точностью.

Конечно же, в который раз, все завершилось благополучно — в точно рассчитанный момент Карасурюо распахнул крылья, гася набранную скорость. Поверхности присмотренной сверху полянки огромный ворон коснулся легко, словно перышко, без малейшего толчка.

Итачи кубарем скатился со спины птицы.

— Спасибо за помощь, — поспешно поблагодарил он, отменяя призыв.

Ворон успел насмешливо каркнуть, прежде чем исчезнуть в облачке дыма.

Секунду спустя, и второй ворон высадил своего наездника. Отменив и этот призыв, Итачи дал напарнику сигнал следовать за ним. Не теряя времени зря, двое шиноби тенями метнулись среди деревьев, спеша убраться от места высадки.

Отдалившись на порядочное расстояние как от поляны, где они расстались с воронами, так и от кратера, шиноби остановились.

— Дай мне четыре часа на отдых — потом буди, — распорядился Учиха, извлекая из свитка спальник.

— Есть, — кратко отозвался его напарник.

Среднего роста, в маске барсука, из-за которой пробивалась буйная каштановая шевелюра, и безликой форме АНБУ, он был не особенно знаком Учихе. Их двойка была составлена только для этой миссии, до этого он пересекался с Барсуком лишь на совместных тренировках АНБУ. Впрочем, его это не особенно беспокоило — миссия не подразумевала боевых столкновений. В данном случае, задачей второго номера была лишь подстраховка Итачи во время отдыха.

Вытянувшись в спальном мешке, расстеленном на куче лапника, брошенного на снег под раскидистым шатром ветвей пушистой ели, Учиха устало вздохнул. При всех своих талантах, он никогда не обладал выдающимся запасом чакры. Поддержание двойного призыва вот уже почти семь дней, с редкими передышками, изрядно его вымотало, вынуждая сейчас, когда они, наконец, у цели, тратить время на отдых, вместо того, чтобы сразу приступить к делу. Разжевав и запив водой пару таблеток пищевого концентрата, способствующего более быстрому восстановлению, Итачи позволил себе расслабиться. Спустя минуту, он уже спал.

Барсук растолкал его, как и было приказано, через четыре часа. Сон и еда неплохо восстановили силы Учихи. Приняв от напарника краткий рапорт об отсутствии происшествий, Итачи двинулся назад, к кратеру.

Они высадились утром, до полудня, так что солнце было еще высоко, позволяя детально разглядеть картину разрушений. Вблизи вал, обрамляющий провал, выглядел еще внушительней, чем с воздуха. Сотни тонн земли, скальных и древесных обломков возвышались настоящей стеной, будучи заметно выше крон окружающих деревьев. Взобравшись на завал, Итачи оглядел шаринганом открывшийся ему вид.

Кратер был велик — не менее полукилометра в поперечнике. Глубина его, будучи в разы меньше, оставалась также впечатляющей. На дне чаши уже начало образовываться озерцо — катаклизм обнажил водоносные слои. Стены кратера были плотно утрамбованы, при этом, не неся на себе следов огня.

Откровенно говоря, вид исполинской воронки был совсем не тем, что ожидал увидеть Итачи. Озадаченно рассматривая панораму разрушения, он копался в памяти, вспоминая все, что знал о джинчурики и последствиях их гибели.

Получалось не так чтобы много. Как правило, они умирали после извлечения биджу, когда из-за старости или ран не могли больше сдерживать мощь демона и были вынуждены передавать свою ношу преемнику. Единственным более-менее достоверным случаем насильственной гибели джинчурики, пришедшим в голову Итачи, была смерть Ягуры. Носитель треххвостого и предшественник Мей на посту мизукаге, он точно был убит. Однако о подробностях шиноби Кири не распространялись, и знать, сопровождалась ли гибель главы Кровавого тумана подобными разрушениями, Итачи не мог.

Если каждый джинчурики, умирая, оставляет после себя подобное украшение ландшафта...

Итачи с трудом подавил дрожь, представив, как Кушина-сан превращает Коноху в руины, неудачно поскользнувшись на лестнице. Конечно, тренированным шиноби несвойственны подобные нелепые смерти, но... Помотав головой, Учиха отогнал навязчивые мысли. Вряд ли те, кто разрабатывает печати джинчурики, не предусмотрели столь очевидного варианта. Не должно стратегическое оружие деревни превращаться в ее же погибель столь легко. Здесь кроется нечто иное.

Утвердившись в таком мнении, он двинулся вокруг кратера, прыжками перемещаясь по изломанной вершине вала. Барсук молча следовал за ним.

Молодые выпускники академии шиноби наивно полагали, что в АНБУ учат особо мощным секретным техникам или, не менее секретным, боевым стилям. Конечно, подготовка элитного отряда включала в себя боевые элементы, о которых большинство ниндзя не имело представления. Однако это было лишь небольшой и отнюдь не главной ее частью.

Итачи расслабился, расфокусируя взгляд, позволяя шарингану свободно бродить по открывающимся видам. Выкинув из головы все мысли, он отрешенно созерцал происходящее, ни на чем не сосредотачиваясь. Так, рассеянно блуждая взглядом то по просторам расстилающегося внизу леса, здесь, на западе, еще и не думающего избавляться от снега, то по чаше кратера, Итачи преодолел почти три четверти его окружности. Как обычно, он не сразу понял, что заставило его остановиться. Замерев, шиноби осторожно, чтобы не спугнуть мимолетное ощущение, повернул голову к участку леса, привлекшему внимание его бессознательного.

Ему понадобилось почти пять минут сосредоточенного анализа, чтобы, наконец, понять, что с тем не так.

Быстро спустившись с окружавшей кратер горы обломков, Итачи подошел к одному из привлекших его внимание деревьев. Проведя рукой по стволу, он убедился в том, что ранее заметил сверху. Все складки и трещины коры, сверху донизу, были полностью закупорены льдом, словно некто на сильном морозе окатил дерево мощным потоком воды.

К примеру, промахнувшись по кому-то техникой суйтона.

Итачи тщательно изучил отчеты, касающиеся битвы джонинов Конохи с Роши. Джирая, вероятно, ведомый своей писательской натурой, расписал произошедшее сражение весьма красочно и подробно. В том бою была использована лишь одна техника суйтона — водный снаряд Гамакена. Вот только он был полностью парирован огненным шаром, испарившись в результате столкновения, и никак не мог оставить подобных следов.

Вновь забравшись на вершину вала, Итачи оглядел открывающийся ему пейзаж новым взглядом. Нет, кратер не был результатом гибели джинчурики. Кто-то использовал неведомую технику S-ранга, чтобы скрыть следы боя, состоявшегося после отступления шиноби Конохи.

Боя, который джинчурики четыреххвостого проиграл.