Шиноби Мрачного Рассвета

Глава четырнадцатая

Мало на этом свете видов более умиротворяющих, чем зрелище песчаной пустыни на восходе солнца. Воздух тих и прохладен, в нем еще не чувствуется даже отголосков той убийственной жары, что воцарится здесь спустя пару часов. Подсвеченные косыми лучами солнца барханы образуют странно приятную глазу картину из красноватых плавных изгибов песчаных дюн и глубоких теней. Природа в этот момент просто дышит покоем.

Однако умиротворенное созерцание, в которое погрузился Какаши, было прервано Саске.

— Приближается буря.

Проследив за указующим жестом ученика, джонин смог разглядеть на горизонте едва заметную темную нить. Шаринган Учихи, похоже, увидел больше.

— Самум? Довольно необычно для этого времени года. — Задумчиво протянул Хьюга.

Нынешняя миссия седьмой команды была очень сходна с той, что привела их в Кири. Снова они сопровождали Хизаши Хьюга, вновь выступающего в роли посланника хокаге. Только целью их на этот раз выступала Сунагакуре.

В отличие от Теруми Мей, Раса, казекаге, не был столь любезен, чтобы прислать для них сопровождение. До оазиса, в котором располагалась Деревня-скрытая-в-песке, коноховцам предстояло добираться полностью самостоятельно.

— Неважно, сейчас соорудим укрытие — все равно скоро останавливаться на дневку. — Откликнулся Какаши, начиная складывать печати.

Земля отзывалась на манипуляции джонина неохотно. Песок не особенно подчинялся силе дотона, а более основательные породы залегали глубоко под дюнами. Тем не менее, Какаши вполне достало мастерства и силы дотянуться до них. Спустя пару минут, шиноби уже располагались в импровизированной пещере, образованной стыком нескольких толстых каменных плит. Джонин не стеснялся, тратя силы — на полу с избытком хватало места, чтобы расположиться с комфортом, не толкаясь локтями и не опасаясь пнуть соседа, вытягиваясь во весь рост. Вход помещения, предусмотрительно размещенный с подветренной стороны, закрыла еще одна плита, оставляющая только щель в ладонь шириной для вентиляции.

Шиноби располагались на стоянку привычно и споро. Из свитков и сумок появились спальные мешки и керосиновая лампа, подстилки и свертки с едой. Когда самум настиг их, злобно шурша миллионами песчинок по каменной броне убежища, в искусственной пещере было уже даже как-то уютно. Спустя полчаса, не обращая внимания на вой ветра, шиноби улеглись спать.

Когда Какаши проснулся, в пещере мало что изменилось. Ветер все также выл за стенами. Его ученики валялись по подстилкам, занятые кто чем. Хьюга стоял у закрытого стеной входа в убежище, задумчиво глядя в серо-багровое марево, клубящееся за вентиляционной щелью.

Встав и наскоро размявшись, Хатаке подошел к Хизаши.

— Странно, что буря не кончилась. Самумы обычно сильны, но непродолжительны. — Начал разговор Какаши.

— Я не думаю, что это обычная буря. — Отозвался Хьюга.

— М?

— Чакра. Совсем крохи — ее трудно заметить, но мой бьякуган, все же, справляется. Эта буря была спровоцирована и усилена техникой.

Какаши разом напрягся.

— Однохвостый?

— Точнее, его джинчурики. Да, вероятно. Не представляю, кто еще мог бы устроить подобное.

— Но зачем? Если бы Раса хотел нас убить, это можно было бы сделать и проще.

Хьюга пожал плечами.

— Может быть, цель в том, чтобы нас задержать?

Джонины обернулись на голос вступившего в разговор Шикамару, как выяснилось, внимательно прислушивавшегося к их диалогу.

— Возможно, возможно. — Хьюга задумчиво пожевал губами.

Действительно, даже застань их буря врасплох, для сильных шиноби она все равно не представляла бы фатальной угрозы. А вот продолжать путь они никак не могли — поднятые в воздух тучи песка и пыли ставили крест на любой попытке сориентироваться.

— Вопрос только в том, зачем Суне это могло понадобиться? — Пробормотал Какаши.

В общей сложности, буря продлилась более суток, которые шиноби провели в своей пещерке, изнывая от безделья. Хьюга просто спал. Наруто, уже привычно для Какаши, медитировал, часами сидя в неподвижности. Шикамару уткнулся в какой-то талмуд, извлеченный из свитка. Порой, теневик отвлекался от чтения и с хмурым видом пытался скрутить из пальцев что-то, в чем джонин не столько узнавал, сколько угадывал печать. Мию поступила аналогично, штудируя чей-то рукописный конспект. Хатаке был готов поспорить, что аккуратный бисерный почерк принадлежал Цунаде.

Глядя на эту картину, Какаши невольно ощутил укол грусти. Его ученики становились все более самостоятельны. Уже не нуждающиеся в его постоянной опеке, они выбрали собственные пути, которые и постигали без его помощи. Если бы пару лет назад ему кто-нибудь сказал, что он будет скучать по зеленым генинам, сосредоточенно внимающим его наставлениям, он бы рассмеялся в лицо такому шутнику. И вот, нате вам.

Его размышления были прерваны Саске.

— Может, перекинемся в картишки?

До этого момента Учиха валялся на подстилке, глядя в никуда активированным шаринганом, порой хмыкая себе под нос. Такое поведение могло бы показаться джонину странным, не знай он о способности своего ученика создавать невидимые другим книги.

Но вот, похоже, чтение надоело мечнику.

— А давай. — Какаши был совсем не прочь отвлечься от печальных мыслей. Тем более что игра, которую подразумевал Саске, проходила по несколько иным правилам, чем обычно.

Хотя в ее основе лежала одна из множества азартных игр, популярных в казино Танзаку, наличие у обоих игроков такой вещи как шаринган придавало ей совершенно новые оттенки. В отличие от обычной игры в карты, здесь не только не возбранялось жульничать, но и наоборот, поощрялось. Игру придумал Саске, преподнеся ее сокомандникам в качестве тренировки внимания, памяти и тонких манипуляций техниками. Хотя, как подозревал Какаши, Учихой больше двигало желание повеселиться. Развлечение пришлось команде по вкусу.

Как только они не изгалялись, пытаясь подглядеть карты противника. Саске умудрялся разглядеть их отражение в глазах соперника. Мию как-то выстроила, причем незаметно, за спиной Какаши водяное зеркало. Шикамару тоже использовал зеркало, вполне обычное, зато управляемое теневыми нитями. Наруто, когда того удавалось убедить присоединиться, подглядывал глазами мертвых мышей.

В общем, развлечение было довольно веселым. Хотя тягаться с шаринганом и было очень трудно.

Так, коротая время за нехитрыми развлечениями, они и дожидались окончания бури.

***

Сунагакуре располагалась в большом оазисе, заключенном в кольце скал, столь резко контрастирующем с окружающей плоской пустыней, что сомневаться в его неестественном происхождении не приходилось. Однако кто и когда его возвел, оставалось тайной. Некоторые предполагали, что изначально здесь появился кратер от упавшего с неба огромного камня — явления хоть и редкого, но не раз описанного в хрониках. И лишь затем пришли шиноби со своим дотоном, облагородив и придав окончательную форму образовавшимся в катаклизме стенам.

Так или иначе, но Суна располагала отличной защитой, как от пустынных ветров, так и от атак врагов. Кольцо вздымающихся на многие десятки метров отвесных скал разрезалось лишь в двух местах — с севера и юга располагались узкие ущелья-проходы, через которые в город могли попасть караваны с припасами и редкие гости.

К северному ущелью седьмая команда и прибыла, спустя еще сутки, после окончания бури.

Их уже встречали — на скалах было множество наблюдательных пунктов, и шиноби, даже не пытающихся скрываться, конечно, заметили.

— Приветствую, — первым обратился к ним шиноби Суны, слегка кланяясь, — я Отоказе, джонин Сунагакуре.

Джонин был невысок ростом и носил свободные светло-серые одежды, свойственные народам пустыни. Голова шиноби была скрыта отрезом ткани, удерживаемым повязкой с протектором и оставляющим открытым только загорелое лицо, на котором застыло выражение нейтральной вежливости.

— Я так же вас приветствую, — в тон отозвался выступивший вперед Хизаши, обозначая столь же вежливый поклон. — Я Хизаши Хьюга, посланец Конохи.

Отоказе кивнул:

— Мне поручено сопроводить и разместить вас.

Повинуясь приглашающему жесту суновца, шиноби Конохи последовали за ним.

Путь через ущелье, служившее проходом в Суну, не занял много времени. Спустя десяток минут, пройдя несколько ворот, они покинули прохладу вечно скрытых в тени скальных стен, вновь оказавшись под жаркими лучами солнца. Перед путниками предстала Деревня-скрытая-в-песке.

Суна была самой маленькой из какурезато великих стран. Удачное, с точки зрения обороноспособности, местоположение ставило перед ней весьма серьезные препятствия в плане роста населения. Источники воды оазиса были богаты, по меркам пустыни, но, все же, могли обеспечить существование довольно ограниченной популяции людей. Выращивание пищи тоже требовало немалых усилий, ограничиваясь, в конечном итоге, теми же проблемами с водой. Постоянно находящиеся в движении, пески пустыни не позволяли проложить к Суне железнодорожные пути. Все необходимые товары завозились как встарь — караванами.

Тем не менее, Суна по праву входила в пятерку сильнейших скрытых деревень. Не обладающие чрезмерной численностью, шиноби песка сосредотачивались на качестве подготовки. Здесь не существовало академии, в привычном по Конохе виде. Работа с кандидатами в шиноби велась в индивидуальном порядке. Слабые дети, пусть и обладающие способностями, сразу отсеивались. Отбирались только самые сильные. Их обучали тщательно и вдумчиво. В результате, генины Суны серьезно превосходили своих сверстников, зачастую владея техниками присущими скорее чунинам. Смертность среди них, также, была относительно низка — Суна не могла себе позволить попусту тратить жизни своих шиноби, в которых было вложено столько сил.

В чем-то подход Суны напоминал новую политику хокаге.

Следуя за их сопровождающим, Хизаши разглядывал открывающиеся перед ним улицы. Несмотря на долгие годы службы на благо своей деревни, судьба впервые занесла его в Суну.

Практически единственным строительным материалом здесь был песчаник. Дома были разнообразны по форме и размеру, хотя в целом тяготели к скругленным формам и не превышали высотой трех этажей. Окон было мало, и те были невелики — видимо, защита от вездесущей пыли. Улицы были узкими и запутанными, казалось, переплетающимися абсолютно хаотично.

Людей на улицах было немного, хотя, возможно, дело было в раннем времени — их отряд вышел к своей цели на рассвете. Прохожие все как один кутались в просторные одеяния светлых оттенков — лучший выбор одежды в подобном климате. Во что-то сходное переоделись и коноховцы, начиная свой путь по пустыне.

Вскоре, Отоказе привел их к небольшому двухэтажному зданию, располагавшемуся в одном из глухих переулков недалеко от резиденции казекаге — необычной шарообразной формы постройке, что главенствовала над городом, значительно превосходя другие дома по размерам.

Хьюга не мог не отметить, что встречали их куда менее любезно, чем в Кири. Странноприимный дом не был фешенебельной гостиницей, предоставляя весьма посредственный комфорт гостям. На первом этаже наблюдалась охрана из пары хмурых чунинов, а украдкой активированный бьякуган известил владельца, что ей дело не ограничивается — вокруг здания затаилось еще четверо шиноби.

Оставалось лишь гадать, чем вызваны такие предосторожности, но Хьюга не верилось, что им серьезно могло что-то угрожать. Официальных послов могли выставить взашей, но убить или захватить... это было бы нечто из ряда вон, даже по меркам довольно гибких, в этом плане, шиноби. Даже посланник Кумо, посмевший планировать похищение химе их клана, ушел из Конохи живым, невзирая на то, в какой ярости был Хиаши, глава Хьюга и отец Хинаты.

Сын хокаге в составе посольства служил дополнительным гарантом безопасности и одновременно жестом доверия. Намикадзе-старший демонстрировал, что доверяет хозяевам достаточно, чтобы не опасаться за его жизнь. С другой стороны, не нужно было большой фантазии, чтобы сообразить, что сотворят с убийцами их сына четвертый хокаге и джинчурики девятихвостого. Нет, нападать на них определенно не будут.

Под аккомпанемент таких мыслей, Хизаши, вместе с седьмой командой, заселился в выделенные им комнаты.

Убедившись, что гости размещены и обеспечены всем необходимым, Отоказе сообщил о готовности казекаге принять Хизаши этим вечером, и предложил им отдохнуть с дороги. Напоследок, перед тем как исчезнуть, джонин попросил их не покидать гостиницу.

Хмуро переглянувшимся шиноби Конохи оставалось лишь согласно кивнуть на это требование.

Когда им принесли довольно скромный ужин, к удивлению Хизаши, содержимое тарелок седьмой команды отправилось прямиком в один из свитков молчаливого сына хокаге. А из другого оказалась извлечена вполне привычная им походная стряпня.

Перехвативший его удивленный взгляд Какаши туманно пояснил:

— Не едим приготовленное в подозрительных местах. Результат одной, хм... не очень удачной миссии.

Хизаши понимающе кивнул. В жизни любого шиноби порой случались истории, намертво прививавшие самые странные привычки. То, что седьмая команда обзавелась такой в полном составе, сохранив этот самый состав, о многом говорило опытному человеку. Немного подумав, он тоже предпочел удовольствоваться привычной пищей.

Позавтракав, хотя правильней было бы сказать, поужинав — шиноби двигались по пустыне ночью — они начали устраиваться спать. И, вновь подтверждая сложившееся у Хьюга впечатление о высоком уровне команды, Шикамару, явно привычно, обозначил:

— Первыми дежурят Наруто и Мию, вторыми я и Саске. Какаши-сенсей — вы последний.

Хизаши с интересом отметил, что у Хатаке подобное самоуправство никаких нареканий не вызвало. Джонин, похоже, давно уже отдал управление командой в руки теневика.

Задумавшись на секунду, Хизаши решил вмешаться. Этой ситуацией можно было воспользоваться.

— Я бы тоже хотел дежурить. Все же, бьякуган лишним не будет. Но только в первой смене, если вы не против — на встречу с казекаге нужно идти выспавшимся.

Скользнув по нему взглядом, Шикамару пожал плечами.

— Как хотите, тогда Мию дежурит вместе с Какаши-сенсеем.

Хизаши удовлетворенно кивнул, как он и думал, тасовать остальных Нара не стал, оставив его напарником Намикадзе.

Им выделили половину второго этажа гостиницы. Отделка помещений была выполнена в свойственной Суне минималистичной манере — голые стены, отделанные светлой декоративной штукатуркой, тонкие циновки, скрывающие каменный пол. Никаких украшений и минимум необходимых удобств. Логичный стиль для обитателей скудной пустыни, на взгляд Хьюга.

В распоряжении коноховцев оказались восемь небольших комнатушек-спален с минимумом мебели и большая гостиная-холл, куда выходила ведущая вниз лестница. Здесь обстановка была побогаче — большой стол, несколько вполне удобных деревянных кресел. Тут двое шиноби и расположились на дежурство.

Время шло медленно. Свет в маленьких оконцах под потолком становился все ярче. Воздух постепенно прогревался, превращаясь в уже успевшую стать привычной духовку. В комнате стояла тишина — напарник Хизаши совсем не стремился к общению, неподвижно замерев в одном из кресел. По его закрытым глазам можно было предположить, что тот спит, но опытный взгляд джонина видел, что мышцы Намикадзе находятся в тонусе, несвойственном спящим. Да и за две совместных миссии он успел узнать блондина достаточно, чтобы не подозревать его в глупой ошибке новичка.

Но, так или иначе, а разговор придется начинать ему.

— Могу я кое-что спросить? — Наконец нарушил тишину Хьюга.

— Попробуйте.

Как он и думал, Наруто не спал, мгновенно открыв глаза и переведя на джонина равнодушный взгляд.

— Вероятно, для тебя не является тайной, что бьякуган видит чакру. В том числе и ту, что скрыта внутри шиноби, в его чакросистеме.

— Да.

Как жаль, что бьякуган невозможно активировать незаметно от глядящего прямо в лицо собеседника. Хизаши сейчас не отказался бы узнать, как ведет себя странная чакра в теле чунина.

— Но вряд ли ты знаешь, что расстояние почти не имеет значения для этой способности. Я могу разглядеть чакросистему шиноби в любой точке в радиусе нескольких километров. Если я могу увидеть шиноби, я могу увидеть и его чакру. — Хизаши говорил неторопливо и спокойно, пытаясь усыпить бдительность собеседника. — Так вот, тогда, в Кири, я так и не решился, но сейчас спрошу прямо: ты знаешь, почему структуры, пронизывающие твое тело, становятся незаметны уже с расстояния в пару десятков метров?

Задав неожиданный вопрос, первый, что его волновал, Хьюга впился глазами в лицо Наруто, надеясь прочитать на нем что-нибудь. Ему, опытному переговорщику, это удалось. И увиденное заставило джонина напрячься. Глаза блондина оставались, все также, равнодушны, но теперь это было не безразличие к поднятой собеседником теме. Теперь это было равнодушие убийцы, прикидывающего куда и как бить.

Не влез ли он со своим вопросом туда, куда влезать не стоило?

Однако, чем бы это ни было, начинать драку, похоже, Намикадзе не собирался.

— Могу лишь предположить, что это свойство шитона. — Голос Наруто был все также ровен и спокоен.

Быть может, готовность убить ему привиделась?

— Хм... очень интересно. Но я видел немало кеккей генкай в действии, и ни у одного из них не возникало такого странного эффекта. — После увиденного, желание развивать тему в джонине увяло.

Блондин некоторое время глядел на него, молча и пристально, а потом неожиданно ответил.

— Если поможете мне с одним экспериментом, я приоткрою вам тайну.

— Конечно. — Хьюга изрядно удивился, но не собирался упускать неожиданный шанс.

— Опишите, что вы видите в моем теле сейчас.

Не дожидаясь дополнительных просьб, Хизаши активировал бьякуган.

Мир привычно стал прозрачен и резок. Джонин видел все. Подвал гостиницы и парящих в небе птиц, переминающихся у входа шиноби сунны и хлопочущего на кухне повара. Странный мир из штрихов и контуров представал его глазам. Стоило сосредоточиться на отдельном его элементе, как тот наливался объемом и красками, позволяя вглядеться в детали.

Лишь некоторые защищенные фуин постройки, вроде резиденции казекаге, оставались непрозрачны для взора его глаз.

Сосредоточившись на сидящем рядом чунине, Хизаши вгляделся в знакомую картину.

— Вижу тонкие нити. Многие тысячи. Пронизывают и мышцы, и кости. И, кажется... дублируют нервы? — джонин вопросительно взглянул на Наруто.

— Любопытно... А что видите сейчас? — Вопрос блондин проигнорировал.

— Нити исчезли, теперь, как будто... чакра течет по кровеносным сосудам?

— А теперь?

— Снова нити, но... лежат как-то по-другому. Хм... только в мышцах?

— Это вся разница, с тем, что было в первый раз?

Хизаши вгляделся пристальней — вопрос подразумевал, что должно быть и другое различие. Но, спустя несколько секунд, вынужден был признать поражение:

— Другой не вижу.

— Хм... Спасибо, вы многое для меня прояснили.

Хизаши показалось, или в равнодушном голосе Наруто скользнули отголоски удовлетворения?

— Рад, не поделишься, что именно?

— Нет. Что же до тайны, которую я вам обещал, то вот она: мой кеккей генкай заключается не в высвобождении смерти, как таковом, а в способности обращаться к некоей внешней силе, подобно тому, как сенины используют сенчакру. И уже ее проявлением является то, что было названо мной когда-то шитоном.

Хьюга потребовалось некоторое время, чтобы переварить ошеломительную новость. После чего последовал логичный вопрос:

— Но... это не сенчакра?

— Нет. Никто не знает, что это такое. Жабий мудрец с горы Мьёбоку назвал меня антисеннином.

Последняя новость погрузила Хьюга в еще более глубокие раздумья.

— Я могу рассчитывать, что эта информация не уйдет дальше вас, ну и, вероятно, главы вашего клана?

— Да, безусловно. — Рассеянно кивнул по-прежнему пребывающий в своих мыслях Хизаши.

Следующая четверть часа прошла в тишине.

Начиная свои расспросы, Хизаши совсем не ожидал получить такую информацию. Его цель была проста — выяснить, что можно, об очередной аномалии в работе бьякугана. Подобные вещи, на которые их додзюцу реагировало не так, как должно было, встречались не так уж редко. О чем Хьюга, естественно, не распространялись. Минералы, непрозрачные для чудесных глаз; техники, позволяющие замаскироваться от всевидящего взора, или ослепить его. Различные природные, или не очень, аномалии. Эти нюансы тщательно собирались и изучались кланом, пополняя тайный архив, доступ к которому имели даже не все Хьюга. Когда Хината, племянница Хизаши, принесла с совместной с седьмой командой тренировки весть о странном поведении шитона, список пополнился еще одним пунктом, ожидая, пока кому-то удастся прояснить этот момент.

Отвлекшись от своих мыслей, Хизаши вновь обратил внимание на соседа. Тот опять неподвижно сидел в своем кресле, прикрыв глаза.

Надо было как-то перейти и ко второй теме. Которая Хизаши совсем не нравилась. Но вот его брат, как лидер клана, имел иное мнение.

— Наруто, можно еще один вопрос? — дождавшись очередного равнодушного взгляда, Хизаши поспешил уточнить: — Не касающийся твоих способностей.

— Слушаю.

— Вы же, седьмая команда, много тренировались с восьмой, верно?

— Да.

— Скажи, что ты думаешь о Хинате? Мне, как ее дяде, очень интересно мнение со стороны.

Хизаши ожидал в ответ многого, но не краткого и безапелляционного вердикта:

— Слаба.

Опытному дипломату потребовалась секунда, чтобы справиться со вспыхнувшим раздражением. Племянницу он любил, и столь нелестная оценка его весьма покоробила.

— Хм... По тем ее тренировкам, что я мог наблюдать в клане, — сохраняя ровный тон, отозвался джонин, — складывается совсем иная картина. Как бы даже не обратная. Хината — сильный и техничный боец. Про выдающиеся возможности ее бьякугана, я и не говорю.

— Без готовности убивать и умирать, это все не имеет значения. — В голосе чунина не было заметно и толики интереса.

Хизаши нахмурился, анализируя ответ. Часть, насчет убийства, была довольно понятна — подобная мысль не могла не возникнуть в голове мало-мальски толкового шиноби. Важность второго осознать было уже труднее. Фраза многое говорила о Намикадзе, даже если тот об этом не подозревал.

— Хината давно взяла свою первую кровь, это я знаю точно. — Возразил джонин. — И не думаю, что миссии восьмой команды за более чем полтора года обходились без жертв.

— Возможно. Вопрос в том, сколько времени у нее уходило на принятие решения. И как скоро эта заминка окажется фатальной.

На это джонин не нашелся, что возразить.

— Да... Хината человек такой, мягкий... Но я уверен, что в ней есть стержень. Она сможет стать отличным шиноби.

— Возможно. — Повторился Наруто. — Но, пока что, я вижу человека, которому не повезло родиться шиноби. Мирная профессия подошла бы ей куда больше.

Вот оно. Разговор пришел туда, куда ему и требовалось.

— Не все куноичи бегают в полях, подставляя шкуру под техники и железо. Некоторые сидят дома. К примеру, те, что обзавелись семьей. Думаю, из Хинаты выйдет хорошая жена.

Хизаши замолк, ожидая реакции собеседника на последнюю сентенцию.

Все, чего он дождался, это очередное:

— Возможно.

Джонин растерялся. Ему казалось, что намек в последней фразе вполне прозрачен. Но, увы, очевидно, он ошибся. Сочтя разговор оконченным, Наруто вновь прикрыл глаза.

Хизаши оставалось лишь молчать. Ну, право слово, спрашивать в лоб, как Намикадзе относится к идее женитьбы на Хинате, было бы чересчур.

До Минато Намикадзе все хокаге были клановыми. Хаширама и Тобирама принадлежали к великому клану Сенджу. Хирузен к, пусть и небольшому, клану Сарутоби. Минато стал первым прецедентом, когда шляпа хокаге досталась бесклановому шиноби.

Особых возражений это не вызвало. Ученик Джираи успел сполна продемонстрировать свою боевую мощь, отметившись схватками с такими противниками как джинчурики восьмихвостого и райкаге. Однако для кланов он оставался редким самородком, не более того. Не будь Кушины, возможно, кто-то и попробовал бы с ним породниться, принять в клан сильную кровь, но встревать в отношения джинчурики и бойца уровня каге дураков не нашлось.

Интерес к семье Намикадзе возродился вновь, когда Наруто закончил академию. Хотя, вроде бы, ни он, ни его отец не делали тайны из существования шитона, кланы узнали об этом только с появлением досье генина Намикадзе, в котором такой нюанс оказался впервые зафиксирован на бумаге.

Потомок редкого самородка, сам, возможно, оказавшийся самородком. Еще случайность, или уже статистика? Перспективный кадр взяли на заметку и забыли до поры.

Выступление Наруто на третьем этапе экзамена на чунина расставило все по своим местам. При виде того, как крушит своих противников Намикадзе-младший, небрежно демонстрируя подавляющее превосходство над своими сверстниками в мощи и мастерстве, в головах тех, кто, волей судьбы, плавал в мутных водах политики, невольно всплывали два слова — клан Намикадзе.

Пусть это, пока что, было лишь призрачной возможностью, но те, кто должен был глядеть на годы вперед, принимая решения не только за себя, но и за своих людей, не могли не начать определенных телодвижений в сторону свежеиспеченного чунина. Породниться с зарождающимся кланом — это совсем не то же самое, что просто влить в свои ряды новую сильную кровь.

Гриф секретности, намертво закрывший доступ к еще недавно доступному многим досье, подогрел интерес кланов еще больше.

Не избежал этого и Хиаши Хьюга. Благо, у главы клана было сразу две дочери, что, по возрасту, могли подойти младшему Намикадзе в качестве супруги. Большинству остальных кланов оставалось, в лучшем случае, нацеливаться на сестру Наруто, или надеяться на потомков своих второстепенных родов.

У Хизаши подобная идея вызывала неприятие. Хотя у главных семей кланов были свои мерки, диктуемые нуждами политики, все же, идея браков по расчету была не очень свойственна культуре шиноби. Для вечно ходящих по грани людей, семья была основной отдушиной, позволяющей сохранить в себе человечность. Что вряд ли было бы возможно без каких-либо чувств между супругами.

Быть может, это и к лучшему, что Наруто не понял его намека. Хотя с Хиаши станется зайти с другой стороны, обратившись к самому хокаге.

Вздохнув, джонин активировал бьякуган. Он, все же, на дежурстве — не стоит манкировать своими обязанностями, погружаясь в раздумья чересчур глубоко.

***

— Э-э-э... Вам сюда нельзя... — В голосе чунина сквозила неуверенность.

«Убей их».

— Ну, так помешай мне пройти. — Голос невысокого красноволосого паренька был холоден, словно невиданный для Суны снег.

Не дожидаясь ответа, он двинулся вперед. Чунину оставалось лишь отскочить в сторону, со злобой глядя в худую спину, скрытую висящей на перевязи огромной тыквой.

«Надо было их убить».

Джинчурики привычно проигнорировал мнение демона. Убивать он сегодня не хотел.

Подъем по лестнице не занял много времени, спустя несколько секунд, он уже замер на пороге комнаты, разглядывая гостей из Конохи.

Здесь были не все — двое джонинов были на приеме у его отца. Это и дало ему возможность сюда прийти — прерывать аудиенцию у казекаге только для того, чтобы сообщить об очередном самоуправстве его сына-джинчурики, вряд ли кто рискнет. А остальные... Остальные ему не указ.

В комнате находилось четверо шиноби, вся остальная группа, насколько он знал.

Прямо напротив входа за столом расположился брюнет, сейчас с любопытством глядящий на незваного гостя, не прекращая тасовать колоду карт. Рядом с тем сидела симпатичная куноичи, насторожено рассматривающая его серыми глазами из-под каштановой челки, удерживая в руках пачку каких-то бумаг. Еще двое шиноби разместились в креслах в разных углах комнаты. Блондин появление гостя проигнорировал, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Спал? Второй брюнет, окинув его раздраженным взглядом, снова уткнулся в лежащую на коленях книгу.

«Убей их»

Пауза затягивалась, а меж тем, джинчурики не знал, как начать разговор.

Он уже было открыл рот, собираясь сказать банальное «Привет», когда демон, заточенный в его теле, решил взбрыкнуть.

С громким воплем, слышимым ему одному, — «Я сказал, убей!» — однохвостый в очередной раз попытался сломать клетку печати, что его сдерживала. В очередной раз, это ему не удалось. И, в очередной раз, убогая печать не смогла сдержать всё ки демона, выплеснув часть его в мир.

Джинчурики стиснул зубы, готовясь пополнить свою коллекцию искаженных от ненависти и злобы лиц, понявших, кто перед ними. Но реакция коноховцев оказалась... вялой.

Сидящий за столом брюнет даже не сбился с ритма, тасуя карты. Второй брюнет уставился на него еще более раздраженным взглядом. Блондин даже не соизволил открыть глаза. Сильнее всех отреагировала куноичи — вздрогнув и выронив листы, что держала в руках. Бумажки радостно разлетелись по комнате.

— Джинчурики, что ли? — С интересом спросил картежник.

— Меня зовут Гаара. Да, я — демон. — Привычно представился суновец.

Как ни странно, на это его заявление среагировал блондин, соизволив ненадолго открыть глаза и окинуть гостя нечитаемым взглядом.

Картежник ухмыльнулся:

— Ну, положим, не демон, тот бы здесь не поместился, а его носитель. Я — Саске. Это, — кивок на куноичи, — Мию. Тот блондин, изображающий мебель — Наруто. Это Шикамару. — Тычок в раздраженного брюнета с книгой. — А ки это у тебя вместо приветствия?

— Нет. Однохвостый бесится. Иногда такое бывает.

Хотя Гаара старался никак этого не показать, он испытывал изрядное облегчение. Ему нечасто удавалось нормально пообщаться с людьми, и то, что шиноби Конохи остались столь спокойны, радовало. Хотя и оставалось непонятным.

— Почему вы так спокойно реагируете на ки?

Саске ухмыльнулся:

— Сейчас покажу. Наруто!

— Хн? — Блондин соизволил открыть глаза на окрик.

— Будь любезен, продемонстрируй нашему гостю Жуть.

Песок взвился, вырываясь из тыквы, образуя непроницаемую сферу вокруг своего хозяина — джинчурики инстинктивно использовал свою лучшую защитную технику. Но атаки не последовало — леденящее ощущение присутствия чего-то невообразимого исчезло спустя мгновение. Помедлив, Гаара позволил песку вновь убраться в тыкву.

— Что это было? — Выдержать ровный тон ему не удалось, голос дрогнул.

Такого в своей не столь уж длинной жизни он еще не испытывал.

— Это у него ки такое. Круто, правда? — Саске радостно ухмылялся. — Кстати, его мать джинчурики девятихвостого. Классные данго делает.

Последняя новость заставила даже однохвостого удивленно заткнуться, прервав вечное бормотание об убийствах.

Гаара попытался себе вообразить, как делает данго, имея в голове кого-то в девять раз более злобного и сильного, чем однохвостый. Фантазия пасовала.

— Не верю.

— А зря. — Брюнет на его слова ничуть не обиделся. — В картишки будешь? Или ты по делу?

Гаара растерялся. Он, конечно, надеялся поговорить с новыми людьми, но вот к тому, что те так запросто предложат ему столь неформальное общение, даже зная о его природе, никак не ожидал.

— Буду. — Брякнул он. И тут же спохватился. — Только я не умею.

— Ничего, научим — дурное дело нехитрое. — Брюнет уже азартно тасовал карты.

***

— Пас...

Так-так.

— Мой кон.

Так-так.

Наверно, это была самая безумная игра, в которой принимал участие Ульгрим за обе свои жизни. Балансируя на самой грани боевого транса, он удерживал маску беспечного Саске Учиха, сам готовый в любой момент снести незадачливому джинчурики голову. Маленькая провокация с участием Варкастера удалась в полной мере — тот раскрыл свою защиту. Песчаный щит был быстр.

Но он не успеет.

И, все же, их безумные посиделки продолжались. Под мерный ритм метронома и гудящие силой защитные заклинания Варкастера, мечник продолжал играть, поддерживая пустой разговор ни о чем.

Возможно, джинчурики послали сюда их убить. Ведь в пустыне тот зачем-то наслал на них бурю? Но, с тем же успехом, джинчурики мог быть тем, кем казался — одиноким пареньком, пришедшим в поисках общения. А причины поднимать бурю могли быть никак не связаны с посольством Конохи.

Убить джинчурики из-за смутных подозрений — это был бы конфуз воистину исторических масштабов.

Так что мечник медлил, рискуя, отдавая противнику право первого удара.

Для Гаары спектакль годился, но вот Мию и Шикамару, давно его знающие, уловили фальшь. Нара уже не читал, а просто листал книгу, скрывая одну руку под обложкой. Ульгрим был готов поклясться, что та собрана в печать концентрации. Если не во что-то более экзотичное и мощное — последнее время теневик поднаторел в таких штуках. Мию, собрав бумаги, вновь уселась за стол, наблюдая за игрой. До джинчурики ей было рукой подать. В случае заварушки, тому доведется проверить, насколько его щит хорош против Скальпеля чакры.

Про Варкастера и говорить не приходилось. Тот был готов в любой момент продемонстрировать Суне, сколько стоит жизнь боевого некроманта.

— Гаара, а песчаные бури у вас часто случаются? — Мию включилась в беседу неожиданно, видимо, заскучав.

Или сделав вид, что заскучала.

Джинчурики замер на мгновение.

— Сейчас — нет.

— Странно-о-о, — рассеянно протянула куноичи, не глядя на Гаару, — мы тут попали в одну, когда двигались к вам.

Суновец помялся:

— Ну, возможно, это я виноват.

— М? — Мию вопросительно взглянула на джинчурики. Даже самый придирчивый критик не смог бы прочитать на ее лице что-то отличное от легкого интереса.

— Я тренировался в пустыне контролю над однохвостым. Получилось не очень удачно.

— Бывает, — легко согласилась девушка, — ничего страшного.

Гаара кивнул, вновь сосредотачиваясь на картах.

Играли они по модифицированным правилам Ульгрима. Так что, тот вполне обоснованно глядел на джинчурики активным шаринганом, естественно, не упустив ни малейший детали в его мимике.

Об этом мало кто знал за пределами кланового квартала Учиха, но юных носителей шарингана учили использовать свои глаза не только в бою, но и для чтения лиц собеседников. Не сказать, чтобы Ульгрим достиг в этом деле особых высот. Но его навыков хватило, чтобы понять — джинчурики соврал.

А значит, буря не была случайностью.

И все равно, этого было мало, чтобы просто убить Гаару. Так что, продолжая слушать метроном, Ульгрим играл.

Безумная партия была прервана блондинкой, ворвавшейся в комнату минут через десять.

— Гаара!

— Чего тебе, Темари? — Голос расслабившегося было джинчурики похолодел.

В иной ситуации, Ульгрим не преминул бы оценить внешние данные куноичи, но сейчас его больше заботили разом перестроившиеся из-за нового противника вектора атак.

— Тебя вызывает отец. — Голос блондинки дрогнул. Джинчурики она явно опасалась.

Гаара замер, как показалось Ульгриму, недоуменно.

— Иду.

Суновец поднялся из-за стола, бросив карты на стол. Уже развернувшись к выходу, он помедлил и, все же, попрощался:

— Пока. Спасибо за игру.

— Бывай, заходи еще.

Окончание фразы — «но лучше не надо» — Ульгрим оставил при себе.

Дождавшись, пока шаги шиноби Суны затихнут на лестнице, мечник обратился к сидящей рядом девушке:

— Мию, отслеживай их.

Та не стала задавать дополнительных вопросов, послушно принявшись рапортовать:

— Вышли на улицу... Идут по переулку... Свернули на улицу...

Ульгрим облегченно выдохнул. Это был самый опасный момент. Пока джинчурики находился на расстоянии вытянутой руки, он еще мог рассчитывать его достать. Но в дистанционном бою у них не было шансов.

— Отлично. Пронесло, все же. — Мечник расслабленно откинулся в кресле, позволяя метроному затихнуть.

Рядом смолкал вихрь магии, поднятый Варкастером — некромант отменял большую часть защиты, оставляя лишь привычные Призрачные узы.

— Тебе не кажется, что ты чрезмерно остро среагировал на него? — Хмуро заметил Шикамару, откладывая книгу.

— Может быть. — Ульгрим вновь потянулся к картам, рассеянно тасуя колоду. — Вот только он своего демона контролирует явно не очень, если допускает такие выбросы ки. И он соврал насчет тренировки — буря явно не была случайностью. Кстати, Мию, спасибо. Отлично сыграно.

— Пожалуйста. — Куноичи довольно улыбнулась.

— И все равно, — не унимался Нара, — ты же его был готов убить чуть что.

Ульгрим поморщился. Сейчас он уже сам понимал, что его действиями больше руководила паранойя, привычка убивать всех, кто ассоциировал себя с демонами. Вот только Шикамару это не объяснишь.

— Да как тебе сказать, мы в пустыне, посреди скрытой деревни, настроенной к нам не очень дружелюбно и тут в комнату заваливается местный джинчурики с намерением поболтать. Как-то это... напрягает.

— Хм... Ну, ладно. — Недовольно протянул Шикамару, возвращаясь к своей книге.

***

Они покинули Суну вечером следующего дня.

Вновь пускаясь в путь по барханам, Хизаши был хмур. Казалось бы, миссия успешна. Казекаге предварительно принял предложение, и, несмотря на то, сколько работы еще предстоит, тройственному союзу Конохи, Кири и Суны — быть. Но на душе посланца хокаге скребли кошки. Странная буря, явно не случайная — Учиха уже поделился с ним информацией, полученной от джинчурики, как и своим мнением. Странная покладистость Расы...

Нет, казекаге, конечно же, не согласился сходу на все, что ему предложили, но они с Минато ожидали куда большего сопротивления. Хизаши даже не приблизился к границам уступок, о которых они условились. С другой стороны, это все были лишь неясные подозрения.

Джонин вздохнул. Оставалось надеяться, что Минато разберется во всем этом лучше него.