Шиноби Мрачного Рассвета

Глава шестнадцатая

Рюйга Такахаши, дайме страны Тигра, определенно был из тех правителей, которые радели за свою страну. Хоть уже не молодой, с запорошенной сединой шевелюрой, он все еще оставался крепок телом и ясен разумом, чутко контролируя все происходящее в своей вотчине. Ставящий во главу угла дела, а не слова, он придавал не слишком большое значение внешним эффектам, предпочитая принимать решения исходя из сути вещей.

Не самый удобный заказчик, на взгляд Джираи. Особенно, когда речь идет о столь дорогом удовольствии как миссия S-ранга.

— Вы получили все необходимые данные? — Голос дайме был сух и нейтрален.

— Да, благодарю. — Джирая принял из рук служанки чашку с чаем, с удовольствием вдохнув аромат хорошего напитка.

Рюйга не был сторонником кричащей роскоши, что, по мнению многих власть имущих, должна была заставлять гостей трепетать перед осознанием величия хозяина дома. Однако и назвать аскетом дайме страны Тигра язык не поворачивался. В оформлении гостиной, где тот принимал в этот вечер сенина Конохи, было использовано множество редких пород дерева. Стены скрывали шелковые полотнища, украшенные тончайшей вышивкой с изображением картин природы. Тонкий полупрозрачный фарфор, в котором вышколенная служанка подавала великолепный напиток, также был весьма и весьма недешев. Как и его содержимое. Довершала картину неброского, сдержанного богатства мебель — тонкие резные кресла казались столь невесомыми, что изрядных габаритов шиноби, по первости, присаживался в них с опаской, боясь сломать.

— Вы уже пришли к каким-нибудь выводам?

Джирая, наконец, глотнул отличного напитка, выигрывая себе пару секунд на раздумья.

Хотя, формально, отсчет времени миссии, для заказчика, еще не начался, просто болтаться без дела при дворе дайме, тем более обладающего подобным характером, было не лучшей идеей. Исполнив роль посредника в переговорах между хокаге и местным правителем, Джирая, волей-неволей, был вынужден изображать какую-то осмысленную деятельность в ожидании прибытия седьмой команды. В результате, он уже третью неделю собирал и систематизировал данные о нападениях призраков, пытаясь углядеть в них какую-то связь. Получалось, пока, не очень.

А меж тем, число нападений росло. Вместе с ним росло и нетерпение дайме. Если изначально, когда Джирая только вышел на Такахаши со своим предложением, проблема была хоть и серьезной, но еще не самой большой головной болью местного правителя, то сейчас налицо был самый настоящий кризис. Практически ни дня не проходило без вести об очередной опустевшей деревушке или найденном мертвым торговом караване. В северных областях страны, где явно локализовалось это явление, начала нарастать паника. Люди снимались с обжитых мест пытаясь скрыться от напасти. Города, пока не подвергавшиеся нападениям, страдали от наплыва беженцев. Как это всегда и бывает, вместе с людьми, сорвавшимися в неизвестность и вынужденными выживать в новых, зачастую, весьма тяжелых, условиях, пришли болезни и рост преступности. Учитывая, что на дворе стояла середина зимы, речь могла зайти и о голоде — покинувшие свои дома крестьяне, в большинстве своем, были не в состоянии забрать с собой достаточные запасы продовольствия. Довершали картину расползающиеся в народе слухи о «проклятых землях».

Для держащего руку на пульсе своей страны дайме, это все не было секретом. Разумный правитель, он трезво оценивал ситуацию и ее возможные последствия. На решение проблем с беженцами были брошены все возможные силы, без оглядки на расходы для казны. Но, меж тем, шиноби Конохи, которые рассматривались как основное средство решения проблемы, еще даже не приступили к делу.

Определенно, Джирая понимал скрытое, пока что, недовольство Такахаши. Однако порадовать дайме ему было, пока, нечем.

— Боюсь, — шиноби вздохнул, — мне не удалось извлечь ничего полезного из собранных данных.

— Это не слишком обнадеживает. — Голос Такахаши оставался, по-прежнему, ровен, но прищур темных глаз не сулил сенину ничего хорошего.

Джирая уже собрался было, в который раз, сослаться на так ожидаемого им аналитика-Нара и «эксперта по потустороннему» Намикадзе, как в дверь осторожно постучали.

Повинуясь взмаху руки дайме, служанка, незаметной тенью, стоявшая в сторонке, в ожидании приказов или опустевших чашек, бесшумно скользнула к двери, впустив посетителя.

Им оказался Ренто Такахаши, старший сын дайме. Приближающийся к своему четвертому десятку лет, он был достойным наследником своего отца, служа ему правой рукой в делах государства. Войдя в гостиную, Ренто слегка поклонился:

— Отец, только что прибыли шиноби Конохи. Ты приказывал доложить.

— Отлично, — судя по голосу, настроение дайме заметно улучшилось, — Джирая-сан, в таком случае я вас больше не задерживаю. Вводите в курс дела ваших коллег. Я вызову вас завтра к полудню и ожидаю, что вы сможете предоставить мне первоначальный план действий.

— Конечно, Такахаши-сама, — ответил шиноби, вставая и отвешивая легкий поклон, — немедленно этим займусь.

Выходя из комнаты в любезно приоткрытую служанкой дверь, Джирая перехватил острый взгляд девушки. Она хорошо скрывалась, но он не зря был разведчиком и давно раскусил куноичи-телохранительницу из местного клана. Девушке оставалось только посочувствовать — она не могла не понимать, что, взбреди сенину в голову убить ее подопечного, помешать она не сможет. Что же будет завтра, когда в одной комнате с дайме окажется вся седьмая команда? Улыбаясь своим мыслям, Джирая в приподнятом настроении отправился искать шиноби Конохи.

Наконец-то начнется настоящее дело.

***

Семеро шиноби стремительно неслись сквозь заснеженный лес, казалось, невесомо скользя по хрупкому насту, на деле, удерживая себя на белой поверхности чакрой. Довольно выматывающий способ передвижения, но в условиях снежной зимы, свойственной западному побережью, наиболее быстрый.

Бегущая впереди фигура, в которой, даже в утепленной одежде, без труда угадывалась стройная фигура куноичи, подняла руку, давая знак перейти на шаг.

— До деревни осталась пара километров. — Голос женщины звучал глуховато из-за тканевой маски, скрывающей нижнюю часть лица и призванной защищать легкие владелицы от холодного воздуха.

Ответом ей был кивок Джираи:

— Хорошо. Аккуратно выбираемся на опушку и осматриваемся. Местным пока не показываемся.

Подчиняясь знаку крестного, Варкастер двинулся следом за остальным отрядом.

Целью их пути была довольно большая деревня, которая располагалась у отрогов гор, что отмечали собой северную границу страны Тигра. Внимание к ней шиноби, а точней Нара, привлек не только тот факт, что она пока не подверглась нападению потусторонних существ, но и отсутствие сведений о беженцах из этого селения. Конечно, была вероятность того, что это просто накладка в работе бюрократического аппарата, однако подобное было маловероятно — государственная машина страны Тигра, стараниями дайме, работала как хорошо смазанный механизм.

С этой аномалии они и решили начать поиск источника проблем.

Шиноби залегли на окраине леса, слившись с сугробами благодаря хенге, технике маскировки, и внимательно рассматривая происходящее в деревне.

— Видишь что-нибудь интересное? — Джирая, что числился их командиром на время данной миссии, обращался к Ульгриму, который, благодаря шарингану, мог увидеть много больше, чем остальные.

— Пока ничего особенного. Разве что колокольня у них как-то сильно ухожена.

На взгляд Варкастера, стране Тигра больше подошло бы название «страна Колоколов». Гигантских кошек тут сроду не водилось, зато колокольный звон был непременным атрибутом любого мало-мальски значимого поселения. В крупных городах возвышались десятки высоких башен, оглашающих окрестности голосами сотен больших и малых колоколов. В городках поменьше башни были пониже, а инструментов поменьше. Но даже в деревнях, как правило, имелась хотя бы одна подобная постройка.

В колокола трезвонили на праздники и во время похорон, на закате и на рассвете. Эти громоздкие, но впечатляющие, инструменты были неотъемлемой частью местной культуры. Гильдии звонарей и литейщиков обладали немалым авторитетом и популярностью в народе. Считалось, что звук набата несет удачу и отгоняет невзгоды.

Меж тем, Ульгрим продолжал:

— Хм... Местные из домов повылазили. Собираются на площади перед колокольней. Звонить что ли сейчас будут?

— Похоже на то. — Отозвался Нара, разглядывавший дома в монокуляр.

Варкастер, для проформы, также оглядел нехитрый сельский пейзаж. Бревенчатые избушки, заметенные снегом — на более холодном западе континента традиционная архитектура была более основательной, чем в стране Огня — расчищенные от снега дорожки и деревенская площадь. Увидеть что-то особенное он не ожидал. Призраки едва ли могли соседствовать с живыми. Шаринган же и оптика могли разглядеть много больше него.

Маг уже было собирался вернуться к своим рассуждениям на тему следующего разрабатываемого им заклинания праха, когда до него долетел звон колокола, начисто выметя посторонние мысли.

Нет, некромант не был ценителем музыки в целом и колокольного перезвона в частности. Каким-то откровением нехитрая мелодия, выводимая звонарем, тоже для него не стала — за их недолгое пребывание в столице он успел наслушаться гораздо более изощренных концертов.

Но столичные колокола не вызывали никакого отклика за гранью.

Замерев, лежа на снегу, Варкастер прислушивался к своим ощущениям. По бесконечному и, как правило, недвижимому океану силы Смерти в такт музыке пробегала тонкая, на грани чувствительности некроманта, рябь. Там, на деревенской колокольне, кто-то сейчас звонил в самый настоящий артефакт.

— Нам нужно на колокольню.

Удивленные лица повернулись к Варкастеру.

— А я думала, ты немой. — Не удержалась от колкости приставленная к ним куноичи, до этого не слышавшая ни слова от молчаливого мага.

Остальные выпад навязанной спутницы проигнорировали.

— Только не говори, что ты вдруг воспылал страстью к музыке. — Съехидничал Ульгрим.

— С этим колоколом что-то не так.

— Откуда знаешь? — Джирая, хмурясь, разглядывал деревню.

— Чувствую. — Буркнул некромант.

— Что-то опасное?

— Вряд ли.

Поразмыслив пару секунд, сенин принял решение:

— Идем в деревню. Открыто.

Деревенские заметили их издалека. И также, издалека, поняли, кто перед ними — ковылять по колено в снегу шиноби не пожелали, с головой выдавая себя невозможной ходьбой по поверхности снега. К тому моменту, как они достигли площади, большая часть местных уже рассосалась по домам, и лишь несколько замешкавшихся прохожих спешили по проложенным в снегу тропкам. Простой люд шиноби недолюбливал и ничего хорошего от них не ждал. На площади остался лишь один человек.

Он был уже в летах. Темные глаза хмуро смотрели с костистого лица на приближающихся шиноби. Старик зябко кутался в меховую куртку с капюшоном, переминаясь с ноги на ногу.

— А вы не спешили. — Вместо приветствия огорошил пришельцев упреком их визави. — Я думал, гильдия будет порасторопнее.

Шиноби озадачено переглянулись.

— Я Нанами Уена — официальный представитель дайме Такахаши, — приставленная к ним куноичи стянула с головы капюшон, открывая собранные в пучок русые волосы, и продемонстрировала старику какой-то медальон, — ты Даики Ногаши, местный набольший?

— Д-да, — старик явно растерялся.

— О какой гильдии ты говоришь? — Вмешался в разговор Джирая.

Старик хмуро покосился на куноичи, не спеша отвечать на вопрос.

— Это шиноби Конохи. Они действуют по воле дайме, — Нанами недовольно поджала губы, — так что на их вопросы лучше ответить. И мне тоже, надо сказать, интересно, о какой гильдии ты говоришь.

Даики вздохнул. В очередной раз, зябко поведя плечами, он, наконец, кивнул на колокольню и предложил:

— Давайте уж внутри поговорим.

Проследовав за стариком, их отряд через несколько секунд оказался в просторном холле. Отсюда начиналась узкая и крутая винтовая лестница, ведущая в башню. Здесь властвовал тот же холод, что и на улице. Встав меж изгибов лестницы и задрав голову, маг разглядел висящий в вышине колокол, освещаемый лучами бледного зимнего солнца.

— Нам сюда, — Даики повел рукой в сторону незаметной двери в стене помещения, судя по утеплению из меха и шерсти, ведущую в жилые помещения.

Однако Варкастера гораздо больше волновал колокол.

Послушные воле мага Цепи чакры вырвались из его плеч. Спустя секунду, он уже стоял вниз головой на толстой деревянной балке, к которой крепился колокол. Снизу донеслось удивленное проклятье Нанами. Не обращая внимания на пронизывающий ветер, властвующий на открытой площадке звонницы, некромант изучал висящий пред ним артефакт.

Колокол был стар. Несмотря на то, что за ним, явно, тщательно ухаживали, его бронзовые бока несли следы многих даже не лет, а веков использования. Былые надписи и гравировки, когда-то украшавшие инструмент, давно стерлись, с трудом угадываясь на поверхности металла. Их пересекали сеткой шрамов бесчисленные царапины и потертости, появившиеся за долгие годы.

Однако дыхание времени не особенно затронуло сложный орнамент из вваренных в поверхность колокола прутов стали. Варкастер был готов поклясться — чакропроводящей.

Медленно двигаясь по кругу вокруг инструмента, маг воссоздавал в уме схему, в которую складывался орнамент. Последним штрихом стал язык колокола. Зависнув, с помощью Цепей, над провалом башни, некромант заглянул внутрь чаши, уже догадываясь, что увидит.

Артефакт был занятным, но примитивным. В его основе лежали вполне знакомые и понятные магу принципы. На тех же законах, которые использовали создатели этого инструмента, строились и амулеты, что сейчас скрывали под одеждой его соратники. Разве что, творения некроманта были куда тоньше и изощренней, созданные опираясь на многотысячелетний опыт магов Каирна.

Задача артефакта была проста — он должен был отпугивать призраков. Задумка была достаточно интересной — колокол не имел какого-либо источника магии, используя для генерации возмущений за гранью относительное смещение частей схемы на языке и поверхности инструмента.

А вот работа тех, кто непосредственно создавал узор... Некромант, в задумчивости, еще раз оглядел инструмент. Но ощущение того, что артефакт изготовляли те, кто понятия не имел о его магической природе, никуда не делось. Хотя, в целом, схема и была рабочей, выполнена она была с такими технологическими ошибками, за которые любой артефактор, не задумываясь, отсек бы руки допустившему подобное подмастерью. То, что колокол выполнял свои функции хоть как-то, было чудом.

Выяснив все, что хотел, маг, так и висящий над провалом, отменил Цепи, проваливаясь в пустоту.

Нанами встретила его жесткое приземление задумчивым взглядом, который Варкастер благополучно проигнорировал. Представительница местного клана, навязанная им дайме, ни у кого в команде восторга не вызывала. Хотя к самой куноичи, как таковой, претензий не было, наличие подобного наблюдателя было тем еще знаком неуважения со стороны заказчика. Единственным, что как-то примиряло седьмую команду с подобной ситуацией, это выданный Нанами медальон, что должен был открыть перед ними любые двери и давал право привлекать к расследованию кого угодно, хоть лично куге провинций.

— Ну, вот, видите, ничего с вашим колоколом не случилось. — Джирая примирительно поднял руки перед Даики. — Я же говорил, что Наруто только посмотрит.

— И что он, биджу его задери, там мог высмотреть? — Голос старика был откровенно злым, а пиетета перед шиноби он, похоже, окончательно лишился.

Джирая, поймав взгляд некроманта, разрешающе кивнул.

— Колокол создавался, чтобы отгонять призраков. Однако работа грубая. Такое впечатление, что те, кто его делал, не имели понятия о природе своего творения.

Нанами шумно вздохнула и неверяще спросила:

— И ты это понял за минуту?

— Да.

А меж тем, с лицом Даики происходили удивительные метаморфозы. Гримаса ярости медленно сползла с него, сменившись сначала потрясением, а потом и восхищением.

— Ведущий мертвых, — тихо выдохнул старик, с благоговением глядя на мага.

Взгляды седьмой команды скрестились на Даики. В разуме Варкастера сами собой выстроились заклинания атаки и защиты. Рядом начал разгораться дар Ульгрима, выходящий на боевой режим. Однако, пока что, опасности, похоже, не предвиделось.

— Пойдемте, разговор будет долгим. — Старик, растерявший всю агрессию, двинулся, все же, к двери в свои комнаты, приглашающее махнув рукой шиноби.

Переглянувшись, те последовали за ним.

Хоромы местного главы и, по совместительству, звонаря, были весьма роскошны. По деревенским меркам. Три большие комнаты, одна из которых была сплошь заставлена шкафами с книгами, да еще кухня.

Они расположились в одной из комнат, служившей, видимо, гостиной и столовой — большой стол, множество разнокалиберных табуретов и лавок указывали на то, что тут порой собирается достаточно много народа. Шиноби рассредоточились по комнате, выжидающе глядя на старика. Тот, сидя напротив Джираи и Нанами, собирался с мыслями, грея руки о кружку с каким-то отваром, заваренным на скорую руку.

— Даже не знаю, с чего начать...

— Для начала, давай, все же, вернемся к вопросу о гильдии. — Задал направление беседы Джирая.

— Ну, тут все просто. На нас призраки напали еще месяц назад. — Огорошил присутствующих Даики. — Я тогда знатно струхнул. В голове, прямо скажем, помутилось. Нет бы, драпануть к лесу — поперся на колокольню звонить в набат. Но, как оказалось, это было правильное решение. Призраки тут же разлетелись с улиц к окраине деревни. Покружили там, а потом разом нырнули в землю и исчезли.

Старик помолчал, потом продолжил:

— Я тогда сразу смекнул, что дело в колоколе. Он же у нас древний — ему лет двести, если не больше. Сейчас так уже не делают — по старым заветам лили. Ну, я и отписался в гильдию звонарей.

— Почему не дайме? — Грозно прищурилась Нанами.

— Так, где я, а где дайме? — Даики виновато пожал плечами. — Я ж сам гильдейский, не смотрите, что в глуши сижу — кое-кого в верхах знаю. Им и отписался, как раз думал, что быстрее до дайме весть донесут.

Старик осекся.

— Так что получается, весть не дошла?

— Нет. — Сухо отозвалась Нанами. — О свойствах твоего колокола дайме не в курсе. Как и о нападении.

— Вот дела. Подвели, значит, меня знакомцы. — Старик растерянно запустил пятерню в седые остатки шевелюры.

— А что там с «ведущим мертвых»? — Перешел Джирая к следующему вопросу.

— О-о-о... — Даики, отвлекшись от своих мыслей, нашарил взглядом фигуру некроманта. — Здесь надо начать издалека...

Сказать, что Варкастер увлекался историей, было нельзя, однако, оказавшись в новом мире, он уделил этой дисциплине немало времени, стремясь составить более полное представление о своей новой родине. Хроники шиноби были довольно многочисленны и, пусть не сведенные в систему, достаточно четко вырисовывали историю сложных взаимоотношений кланов и, впоследствии, скрытых деревень. Хотя, чем дальше в прошлое, тем меньше было уцелевшего исторического материала, проследить развитие культуры шиноби можно было вплоть до легенды о Рикудо-сенине, того, кто даровал людям чакру. А вот дальше история словно обрывалась.

Логически рассуждая, если Рикудо что-то мог даровать людям, значит, уже существовала какая-то достаточно развитая человеческая цивилизация. Едва ли столь сложная концепция как ниншу, учение Рикудо, ставшее истоком знаний о ниндзюцу, могла прижиться в примитивном обществе охотников-собирателей. Варкастер также не мог не отметить такой момент, как единый язык — люди на всем континенте и близлежащих островах могли без особых проблем понять друг друга. Пусть за века появилось множество диалектов и еще большее множество акцентов, угадать в их лингвистической основе общей корень можно было легко. Для местных обитателей, не знавших иной картины, это не было чем-то необыкновенным. Но вот Варкастер, свободно владевший шестью языками Каирна, и знакомый с пестрой палитрой самых разных народов, населявших империю, предполагал, что в основе моноязыка лежала какая-то древняя и могущественная цивилизация. Не только сумевшая объединить большую часть ойкумены, но и просуществовавшая достаточно долго, чтобы у всех покоренных народов прижился один язык и сходная культура.

Каких-либо доказательств своей теории он так и не нашел. Впрочем, маг не особенно и старался — исторические тайны далекого прошлого были не самым интересным предметом для приземленного некроманта. И вот, стоя в заснеженной колокольне на другом краю континента от своего дома, он слушал старого звонаря, что подтверждал и дополнял его выводы, попутно давая ответы и на иные вопросы.

Из рассказа Даики следовало, что, задолго до Рикудо, на континенте и в самом деле простиралось огромное человеческое государство. И пусть старик не знал особенных подробностей, с его слов вырисовывалось вполне зрелое человеческое общество, обладающее письменностью, знакомое с обработкой металлов и распространившее свое влияние на все доступные ему территории.

Но не это было самым примечательным.

С горящими глазами, не сводя взгляда с некроманта, старик рассказывал о людях, обладавших способностями недоступными другим. О заклинателях вод и ветров, огня и земли. Тех, кто поднимал мертвых и убивал взглядом. О безумцах, что получали сверхчеловеческую силу, сея на поле боя смерть и разрушение. Варкастеру не пришлось напрягаться, чтобы узнать в описаниях знакомых ему элементалистов, некромантов и магов Бездны.

Когда-то в мире шиноби правила балом вполне знакомая ему магия.

— Ну а потом все пришло в упадок. — Старик сгорбился и опустил взгляд на стол. — Я точно не выяснил, что тогда случилось. Не то часть архивов была утрачена, не то наступили темные века, и хроники не велись. Летописи, что мне удалось разыскать, уже повествовали известные, вероятно, вам вещи — легенды о Рикудо и пути ниншу. У людей появилась чакра, а заклинатели рождаться перестали.

В комнате повисла тишина. Старик оказался талантливым рассказчиком, сумев погрузить слушателей в атмосферу тех далеких времен, заразить их своим восторгом. И теперь шиноби вместе со стариком переживали тоску по давно минувшей эпохе.

Впрочем, некромант, как обычно, остался равнодушен. Прикрыв глаза, он лихорадочно размышлял, увязывая рассказ Даики с тем, что успел выяснить сам. С тем, что знал о сути магии и чакры.

Магический дар мог иметь разные особенности, как заложенные природой, так и выработанные владельцем в течение жизни. К примеру, дар Ульгрима был завязан сам на себя — мечник использовал ту силу, что сам вырабатывал и накапливал. Дар Варкастера, наоборот, был практически не способен к выработке энергии, зато позволял некроманту захватывать и направлять колоссальные потоки внешних сил. Но в самой основе любого дара лежала способность управлять различными силами.

В том числе и чакрой.

Хотя, на первый взгляд, магия и чакра радикально разнились, их способность взаимодействовать, в частности каталитическое влияние чакры на силы Смерти и Бездны, давно навела Варкастера на мысль, что, на каком-то фундаментальном уровне, они имеют единую природу. Теперь же, выслушав рассказ старика об эпохе «до чакры», он получил еще несколько кусочков мозаики в картину этого мира. Даики ошибался — одаренные не перестали рождаться.

Просто маги стали шиноби.

В отличие от классической магии, путь освоения которой был сложен и долог, требуя знаний о правильных инициациях, очаг чакры, будучи естественной частью организма, должен был покоряться дару мага инстинктивно. В условиях утраты знаний, новорожденные маги просто шли естественным путем наименьшего сопротивления, подстраиваясь под работу со своим очагом.

Был только один момент, который беспокоил некроманта.

Строго говоря, все люди этого мира имели чакросистему. Просто у не-шиноби она находилась в зачаточном, неактивном состоянии. Казалось бы — душа мага, переродившись в таком теле, и вызывает активацию очага. Однако в такой теории была одна проблема: магический дар — свойство души и по наследству передаваться не может. Тем не менее, вся история шиноби строилась на кланах, то есть кровно связанных династиях магов. Это подводило к следующей мысли: что бы не произошло в период между падением древней цивилизации и появлением Рикудо, это повлияло на механизм перерождений, побуждая души магов рождаться в телах с наибольшим потенциалом.

Весьма неуютная мысль для того, кто считал Смерть своей единоличной вотчиной в этом мире.

— Откуда вы все это знаете? — Голос Ульгрима вырвал мага из своих мыслей.

Даики грустно усмехнулся.

— Архивы гильдии звонарей. — И, видя недоверие на лицах шиноби, пояснил: — Гильдия очень стара, традиции колокольного звона восходят к тем самым временам, когда о чакре еще не слышали. Наша страна находится на отшибе, в долине меж высоких гор. Многие катаклизмы, прокатывавшиеся по континенту, нас затрагивали мало, так что и сохранилось у нас больше древностей, чем в иных местах. А хранить знания было одной из важнейших традиций звонарей. Вот только, — старик выдал еще один грустный вздох, — читать и осмысливать их давно перестали. Это я оказался первым за много лет книжным червем, годами копавшимся в летописях.

— Если ваш колокол создан, чтобы отгонять призраков, можно предположить, что вся гильдия для этого и задумывалась, а это нашествие не первое. — Нара говорил задумчиво, словно про себя. — Почему же этого не было в ваших архивах?

— Может, было уничтожено временем. А может, людьми. — Даики пожал плечами. — Не стоит воспринимать архивы гильдии как нечто всеобъемлющее и непогрешимое. Многое было утрачено. Многое искажено. Мне понадобилось полжизни, чтобы восстановить то, что я вам рассказал. Но теперь я своими глазами увидел подтверждение своим знаниям. — Он вновь с восторгом уставился на Варкастера. — Только ведущий мертвых смог бы так сходу догадаться о предназначении колокола.

— Допустим, Наруто действительно «ведущий мертвых», как вы выразились, — Какаши покосился на своего ученика, — но почему только здесь он почувствовал колокол? Мы в столице были несколько дней, наслушались самых разных трезвонов.

— Не знаю... — старик в растерянности пожал плечами. — Может потому, что сделан он был по старым традициям?

— А в чем они заключались?

— Ну, полагалось делать строго один орнамент из железа определенной рецептуры. Строгое соблюдение состава железа перестали требовать лет двести назад. А потом и орнаменты разрешили делать разными.

Какаши перевел взгляд на некроманта.

— Да, — Варкастер в ответ кивнул, — все дело в орнаменте из чакропроводящего железа.

Они проговорили еще долго, выспрашивая старика о былых веках. Тот, найдя, наконец, благодарную публику, с радостью делился с ними знаниями, накопленными за годы.

Уже за полночь, Варкастер расположился на одинокое дежурство в звоннице, рядом с колоколом — Мию осталась в холле башни. Их отряд остановился на ночевку у Даики — места у того хватало, а такой вещи как трактир в деревне отродясь не было.

День прошел неожиданно удачно для некроманта. Старик, сам не зная того, заложил прочный фундамент в основу легенды Варкастера о «кеккей генкай». Теперь все странности его таланта могут быть благополучно списаны на древние и непонятные силы, нежданно возродившиеся в потомке хокаге. А возникни необходимость врать о проснувшейся памяти прошлой жизни, история о маге местной древней цивилизации будет воспринята проще, чем об ином мире. Впрочем, не это было главным.

Наличие ушедшей цивилизации магов давало, пусть призрачную, но надежду, что Варкастеру удастся получить доступ к технологиям и знаниям местной артефакторики. Для лишенных Чистого разума одаренных, это направление развития магической науки, по его мнению, должно было стать основным. Некроманта интересовала даже не столько артефакторика в целом, сколько информация о создании накопителей магической силы. Используемые в Каирне камни были результатом сложной производственной цепочки, о большей части этапов которой маг имел лишь смутное представление и воспроизвести их не мог. На пассивных же, или активируемых силой носителя, амулетах далеко не уедешь.

Но если у него появится возможность наделять свои творения источником энергии...

Глядя в пелену неторопливо падающего снега, некромант погрузился в обдумывание своих планов.

***

В этот поздний час коридоры административного этажа госпиталя Конохи были темны. Лишь в одном из них из-под двери кабинета пробивалась полоска света, кажущегося ослепительным в окружающем мраке. Кто-то решил, что сегодня работа важнее сна.

Минато даже знал кто.

Дверь тихонько скрипнула, впуская хокаге в обитель Сенджу Цунаде. Хозяйка кабинета обнаружилась за своим столом, что-то ожесточенно строча в раскрытом перед ней журнале. Бросив единственный взгляд на посетителя, ирьенин коротко буркнула:

— Садись.

Хокаге отказываться не стал, послушно плюхнувшись в кресло для посетителей и окинув взглядом кабинет. С его прошлого визита ничего не изменилось. Все те же шкафы, набитые документами, все тот же монументальный стол и зажженная лампа на нем — единственный источник света.

Дописав и раздраженно отбросив карандаш, Цунаде откинулась в кресле, переводя взгляд на своего посетителя.

— Я закончила исследования.

Хокаге подобрался.

— И к каким выводам ты пришла?

— Не могу сказать, труп это Мадары или нет, но Учихи точно.

— Вот как... — Минато, откинувшись в кресле, задумчиво уставился в потолок. — Это все?

— Нет. — Цунаде усмехнулась. — Держись за кресло крепче, этот же труп принадлежит Сенджу.

Минато шокировано уставился на целительницу:

— Потомок двух кланов?

— Может быть, но я что-то сомневаюсь. Уж Обито точно был чистокровным Учихой. — Ирьенин замолчала, выдерживая паузу.

— Цунаде... — Укоризненно взглянул на женщину хокаге. — Сейчас не время говорить загадками.

Та в ответ на укор вздохнула:

— Ладно. Твой бывший ученик тоже заимел в себе гены Сенджу.

Цунаде помолчала, а потом добавила:

— У меня нет четких доказательств, но, я полагаю, что у обоих это гены не просто Сенджу, а Хаширамы.

Минато прикрыл глаза, пытаясь переварить новость.

— Как такое возможно? Насколько я помню джонинский курс, гены это нечто, открытое по косвенным признакам и никем толком не изученное. Мы знаем, что они есть и полагаем, что они отвечают за наследственность. Можем, сравнивая разные материалы, выявить степень родства. И на этом все? — С последними словами, он вопросительно взглянул на хозяйку кабинета.

Та в ответ поморщилась.

— И да, и нет. Мы действительно не можем как-либо выделить отдельные гены, или, даже, вещество, скрывающее их, в чистом виде. Но, как ни парадоксально, воздействовать на них все же можно. В том числе, с помощью ирьендзюцу. — Цунаде вздохнула. — Только смысла особо нет — это все равно, что кидать сенбоны вслепую, надеясь поразить муху на другом конце страны Огня.

Минато уже было собирался задать новый вопрос, как Сенджу продолжила:

— Чем-то подобным занимался Орочимару — пытался использовать те же подходы, что применяются в определении родства, для выделения улучшенных геномов. Работать не с отдельными генами, а с целыми их массивами.

Хокаге потер лоб, осмысливая сказанное. После чего, все же озвучил свой вопрос:

— Значит, либо этот «Мадара» знал что-то, чего не знаем мы, либо ему невероятно повезло?

— Учитывая, что мы имеем двух Учиха-Сенджу, не думаю, что стоит говорить о везении.

— Мда-а... Мне определенно предстоит долгий разговор с Фугаку. — Задумчиво проговорил хокаге.

— А ты с ним еще не общался на эту тему? — Сенджу удивленно подняла бровь.

— Нет, — Минато вздохнул, — не был уверен, как он отнесется к идее эксгумации своего предка.

На какое-то время в кабинете установилась тишина. Оба шиноби думали о своем. Наконец, молчание вновь нарушил хокаге:

— Ну, допустим: Мадара как-то сумел правильно модифицировать собственный геном. Но зачем ему понадобились гены именно Сенджу?

— Сама над тем же голову ломаю. — Цунаде пожала плечами. — На ум приходят только мокутон и легендарная живучесть моего предка.

— Ну, живучесть Мадаре не особенно помогла.

— Как сказать, ты пробовал подсчитать, сколько лет ему должно было стукнуть на момент инцидента с твоей командой?

— Пробовал. — Мрачно отозвался Минато. — Дохрена.

— Может, это и было целью?

— Ой, что-то я сомневаюсь. — Недоверчиво покрутил головой хокаге. — Не сидел бы человек такого масштаба в пещере, имей он целью простое долголетие.

Они еще какое-то время вяло переговаривались, пытаясь угадать мысли мертвого шиноби, но, в конце концов, сдались. Минато требовалось переварить услышанное, Цунаде надеялась, все же, поспать этой ночью. Спустя полчаса хокаге покинул кабинет главного ирьенина Конохи, сжимая подмышкой папку со всеми результатами исследований Сенджу.