Шиноби Мрачного Рассвета

Глава девятая

В Конохе наступало утро. Первые робкие лучи солнца скользнули по крышам домов и пустынным в столь ранний час улицам, заставляя зажмуриться редких прохожих. Свет озарил и небольшой ухоженный сад, в самом сердце города. Двухэтажный особнячок засиял белыми стенами, словно красуясь. Удачливый лучик нашел лазейку меж неплотно прикрытых штор спальни на втором этаже дома и скользнул по глазам ее обитателя, прерывая его сон.

Варкастер проснулся.

По-настоящему. Впервые за много лет.

Стоило магу открыть глаза и осознать себя, как его разум начал набирать ход. С головы словно сняли пропыленный мешок. Чувства обострились. Мысли стали стремительны и ясны. Причинно-следственные связи выстраивались сами собой. Заклинания всплывали в уме мгновенно, казалось, просясь, наконец, наружу, в мир, после долгого заточения.

Это ощущение было столь чудесно, что вызвало у некроманта нетипично эмоциональную реакцию — глубокий и долгий вздох, полный удовлетворения. Труд длиной более десяти лет завершился. Чистый Разум вернулся к нему.

Но Варкастер оставался Варкастером. Минута эмоциональной вспышки минула. Мечущиеся мысли были взяты под контроль и упорядочены.

Первым делом маг проверил свои вернувшиеся возможности.

Заклятье Призрачных уз возникло в его уме легко и естественно. Строгость и четкость линий, симметрия, идеально выверенные углы. Гармоничное и строгое заклятие магии Смерти. Привычное усилие, и сила устремилась сквозь знак.

На секунду, накачка Смертью, что маг активировал уже рефлекторно сразу по пробуждении, исчезла. Спустя мгновение магия вернулась, но уже не так как раньше, просто заполняя его подобно воде в бочке. Смерть скользнула в его кости, выстраивая в них свои нематериальные структуры, даруя им прочность. Смерть проникла в мышцы, оплетая их подобно кровеносным сосудам, готовая не дать им порваться, принять на себя непосильную нагрузку. Смерть пронзила кожу миллионами нитей, страхуя ненадежный природный покров магией. Смерть проникла в нервы, готовая подавить невыносимую боль или заменить утерянные связи.

Варкастер позволил себе несколько секунд просто лежать, наслаждаясь подзабытыми ощущениями от активированной магической защиты. Но проверка еще не была окончена.

Колдовское пламя возникло в его уме спутанным клубком изломанных нитей, казалось, источающим безумие. Мгновение, и Бездна ворвалась в организм мага отголоском боли. Обжигающее дыхание магии прокатилось по венам и капиллярам. Сила прилила к мышцам, даруя плоти ту силу, что у нее никогда не было. Быстрее, сильнее, выносливей. Бездна подстегивала организм некроманта, позволяя использовать магию там, где собственных возможностей тела уже не хватит.

Два заклятия соединились в нем, подобно идеально пригнанным деталям. Но у этого механизма недоставало еще одной части.

Варкастер вновь сосредоточился, пытаясь представить следующее заклятье Бездны... Но, увы. Концентрации не хватало, знак срывался, не складываясь. Как он и предполагал, сразу после активации Чистого Разума ему были доступны лишь два заклятия второго круга. Впрочем...

До боли знакомый, знак Жатвы без особого труда возник в разуме мага рядом с двумя так и оставшимися активными заклинаниями. Отлично, у него все же будет атакующий потенциал, при полной защите. Следующий этап.

Маг с некоторым сожалением погасил оба заклинания, вновь пытаясь представить не давшийся ему знак. На этот раз Кровь Дрига сложилась легко и просто.

Вновь Бездна пронеслась по его жилам обжигающим потоком. Обследуй сейчас организм мага ирьенин, он наверняка впал бы в истерику, узнав, что же течет по венам некроманта. Измененная магией кровь Варкастера стала ближе к кислоте, чем к обычной живительной жидкости. Тем не менее, она не только в полной мере выполняла ее функции, но и серьезно подстегивала естественную регенерацию клеток, выступая своеобразным стимулятором. Истечь кровью для мага теперь тоже было затруднительно. Но главное — Кровь Дрига начисто выжигала любой инородный токсин, даруя полную невосприимчивость к ядам. Отличное подспорье в мире шиноби.

С этим заклятьем Жатва также сложилась без каких-либо затруднений. Пока что, все соответствовало ожиданиям Варкастера, даже немного превосходя их — он не был уверен, что сможет использовать заклятье первого уровня вместе с защитой. Пришел черед следующего этапа. Как ни странно, он предпочел бы ошибиться в прогнозах по нему.

Выбравшись из кровати, маг встал посреди комнаты, вновь активируя Узы и Пламя. Подвигался, сделал пару приседаний, жим. Пока все было нормально. Приняв одну из базовых стоек Стиля Листа, что им преподавали в академии, маг стремительно нанес по воздуху хорошо изученный удар.

Увидь получившийся результат наставники, он бы точно отправился на пересдачу.

Варкастер раздраженно выдохнул. Как он и опасался, оплетающие тело магические структуры защиты серьезно сковывали движения. Проблема была в том, что он очень хорошо знал теоретические предпосылки, лежащие в основе этих заклятий. Серьезно модифицировать их не получится — существующие конструкты оттачивались поколениями некромантов и чернокнижников. Других же защит, сопоставимых по эффективности, в его распоряжении не имелось. Увы, но Смерть и Бездна были не особенно щедры на оборонительные возможности.

Что же, осталось проверить, как Чистый Разум повлияет на использование им техник чакры. Хотелось верить, что весьма положительно — только тогда крутившиеся в его голове идеи можно будет реализовать. Но эту проверку придется отложить. Равно как и проверку атакующих знаков. Собственная комната не то место, где стоит размахивать Цепями чакры или кидаться Мучительным огнем, а времени идти на полигон нет — откладывать первый этап экзамена на чунина из-за него никто не станет.

Приведя себя в порядок и одевшись, Варкастер спустился на кухню. Завтракал маг в одиночестве. Юи еще спала. Хокаге, по горло занятый организацией экзамена, умчался на службу еще затемно. Кушина ушла вместе с ним — хотя джинчурики Кьюби, девятихвостого демона, и числилась официально в резерве, на период проведения испытаний ее мобилизовали.

Быстро уничтожив оставленную матерью еду, Варкастер накинул плащ и вышел на улицу. Неторопливо идя к зданию академии шиноби, он продолжил размышлять о вернувшихся возможностях.

Успевший увидеть в действии достаточно много техник, в том числе S-ранга, Варкастер, скрепя сердце, был вынужден признать, что лучший способ защиты от них, это оказаться не там, куда целил противник. Маг не был уверен, что смог бы пережить, к примеру, Рассенсюрикен, даже находясь под действием Провозвестника смерти. Соответственно, его цель — повышение мобильности на поле боя. Что вступало в конфликт с базовой триадой его защит, состоящей из Призрачных уз, Колдовского пламени и Крови Дрига. Да и не только с ней.

Ему придется многое пересмотреть в своем арсенале. Но старая тактика — стоять на месте, принимая удары на себя, но мгновенно исцеляясь, благодаря заклятьям Смерти — в мире шиноби не сработает.

Его противников в Каирне можно было обобщить до трех групп. Во-первых, бесчисленные орды слабых тварей, не сильно превосходящих по возможностям людей. Исходящая от них угроза была минимальной, зато они отлично годились как источник жизненных сил для самоисцеления. Во-вторых, различные титаны и демоны. Здоровенные, тяжело бронированные, чудовищно живучие, но не особо мобильные существа. В-третьих, разнокалиберные одержимые и измененные маги, сами полагающиеся на защитное колдовство, подобно Варкастеру.

Арсенал заклятий некроманта был соответствующим. Массовые проклятия, не особенно мощные, зато накрывающие огромную площадь, или способные перекидываться с одного противника на другого. Медленные, но наносящие колоссальный урон атакующие заклятия — способные одним ударом свалить столь же медлительного титана. И, наконец, отдельный арсенал специализированных средств взлома и разрушения магических защит, а также противодействия подобным же атакам.

Но шиноби не вписывались ни в одну из этих категорий. Они действовали небольшими группами. Обладали живучестью и сопротивляемостью магии, хоть и не дотягивающей до уровня пресловутых титанов, все равно выдающейся. Вдобавок, они были чудовищно быстры, ни секунды не стоя на месте, зачастую стремясь забежать на стену, а то и на потолок. Наконец, сами активно атаковали чакрой. При этом, не пользуясь магией, что делало абсолютно бесполезным целый пласт заклятий Варкастера.

Чтобы соответствовать изменившимся обстоятельствам, ему придется обстоятельно поработать над своим арсеналом. Благо с появлением Чистого Разума, он, наконец, сможет со спокойной душой модифицировать и создавать знаки первого и второго круга.

За размышлениями, маг незаметно добрался до академии.

Понадобилось несколько минут, чтобы среди толпы собравшихся соискателей найти его команду. Та обнаружилась чуть в стороне, вместе с восьмеркой, а также тройкой незнакомых ему генинов. Впрочем, нет, одного из них он знал. Повернувшийся на шаги Варкастера парень оказался Неджи Хьюга. Их команда выпускалась на год раньше и, по-старому, имела в своем составе трех человек. Видимо, по каким-то причинам они пропустили прошлогодний экзамен и собирались пробовать свои силы в этом году.

— Привет. — Привычно поздоровался маг.

На его приветствие генины отозвались нестройно. Кто-то приветственно кивнул, кто-то поздоровался в ответ. Хьюга лишь одарил его хмурым взглядом.

— Ты Наруто?! Говорят, ты силен, давай смахнемся!

Паренька, словно свитого из пружинок, непоседливого и активного, маг заметил издалека. Сейчас, подойдя ближе, он смог рассмотреть генина получше.

Тот был одет в обтягивающий зеленый комбинезон, и перемотал эластичными бинтами предплечья и голени. Помимо нестандартного снаряжения, он выделялся своей нетипичной для этой местности внешностью. Глаза навыкате, необычайно густые брови, кожа несколько непривычного оттенка. Где-то в ближайших родственниках паренька явно затесался пришелец из дальних краев.

— Это Рок Ли. Не обижайся на него, он просто не может удержаться от того чтобы не померяться с кем-нибудь достойным силой. — Пояснила третья из их команды. Тон сказанного Варкастер оценил как ироничный. — Меня, кстати, зовут Тентен.

Имя Рока Ли, как ни странно, магу было знакомо. Как-то раз о нем упоминал Минато, как о примере выдающейся силы воли и целеустремленности. Паренек имел какой-то врожденный дефект тенкецу, что фактически ограничивало его арсенал ближним боем и внутренними техниками. Но он мог бегать по стенам и воде, а также пользоваться свитками, что было минимумом необходимого использования чакры для шиноби. Маг не знал подробностей, но как-то Року удалось добиться разрешения хокаге, на то, чтобы его экзамены принимались в особом порядке. Действительно, похвальная целеустремленность.

Имея перед глазами пример Ульгрима, маг нисколько не сомневался в опасности бойца, что был сосредоточен только на одной области своего искусства. Рок мог бы стать интересным противником. Еще вчера. Возможно, станет таким в будущем, когда достигнет вершин мастерства. Но не сейчас, когда некромант в одночасье превратился из жалкого адепта в мастера магии. Конечно, он еще не вернул полный спектр своих возможностей, но мастерство это не только количество и уровень заклятий.

Про Тентен Варкастер знал только то, что она бесклановая — пару раз видел мельком в академии. Окинув новую знакомую взглядом, маг равнодушно отметил темно-каштановые волосы, коричневые глаза, мягкие черты лица и вполне сформировавшуюся грудь. Что привлекло его внимание, так это футляры для свитков, которые во множестве были приторочены к ременным перевязям на теле куноичи.

— Возможно, в другой раз. — Рассеянно ответил маг Року. — Ты используешь в бою фуиндзюцу? — Уже обращаясь к Тентен.

— Ну не совсем... — Почему-то девушка покраснела под его взглядом. — Это свитки хранения с метательным железом — я мастер букидзюцу.

В последней фразе отчетливо слышалась гордость.

— Понятно. — Варкастер сразу же утратил интерес к новой знакомой.

— Я буду ждать нашего поединка с нетерпением! — Ли, казалось, не мог говорить тихо, вдобавок постоянно и активно жестикулируя. — Саске говорит, что ты сильнейший в вашей команде!

Мага такая оценка его возможностей оставила равнодушным. Для того, кто числился сильнейшим архимагом Каирна, превосходство над кучкой генинов не могло быть достижением.

— Мы тут размышляем над вопросом, почему почти все здесь собравшиеся — генины Конохи, а остальные из ближайших стран? — Ульгрим решил перевести разговор в иное русло. — Может, у тебя есть какая информация, из, так сказать, первых рук?

— Да, есть. Думаю, это уже не является секретом. В этом году какурезато великих стран проводят экзамены по отдельности, каждая у себя.

***

Наблюдая из окна учебного кабинета на последнем этаже здания за собирающимися во дворе академии генинами, Минато Намикадзе размышлял. Традиция проведения совместных между скрытыми селениями экзаменов на чунина уходила своими корнями еще во времена первого хокаге, Сенджу Хаширамы. Она должна была символизировать стремление шиноби к мирному сосуществованию, заменяя относительно безопасным соревнованием тот опыт, что раньше шиноби приобретали на поле боя. Возможно, в те времена, когда еще недавно кровь лилась рекой в непрерывных войнах кланов, это и было хорошей идеей. Однако с тех пор утекло много воды, и мир шиноби значительно изменился.

Портрет типичного соискателя звания чунина ныне выглядел так: шиноби пятнадцати — семнадцати лет, имеющий за плечами один — два года миссий в относительно мирное время. Успевший почувствовать свою силу, но, зачастую, еще не получивший многих важных и болезненных жизненных уроков, а потому считающий себя пупом земли. Вдобавок, воспитанный на идее превосходства собственной какурезато. Последним штрихом были унаследованные от родителей или учителей претензии к иным скрытым селениям, проистекающие из давней и кровавой истории их взаимоотношений. Собранные в одном месте несколько десятков, а порой и сотен, таких шиноби представляли собой весьма взрывоопасную смесь. А обязательный этап с командным заданием на выживание предоставлял отличную возможность свести реальные и мнимые счеты, продлевая цепь взаимной мести.

Подливали масла в огонь и подсуживание своим генинам хозяевами мероприятия, и толпы шпионов, что наводняли скрытые селения, пользуясь перегруженностью защитников наплывом гостей.

Год мог считаться удачным, когда с экзамена возвращался лишь десяток перевязанных белой лентой фуин свитков с телами погибших.

Разговоры о том, что эту традицию пора отменить, давно ходили. Потери на экзаменах в нынешнее время уже становились сопоставимы с боевыми. И, похоже, прошлый год окончательно похоронил этот обычай.

Обыденная история, один клан уничтожил другой, но не до конца. Минули годы и, внезапно, потомок выживших, взращенный на мыслях о мести, столкнулся с таким же потомком обидчиков. Обычный ход событий нарушился тем, что оба оказались весьма талантливыми на ниве разрушения индивидуумами, при этом абсолютно лишенными тормозов и явно переросшими свое звание. Результат оказался трагичен. Тогда погибло более полусотни генинов. Экзамен был сорван. Разразившийся скандал мог бы перерасти в войну, не пострадай сильнее всех принимающая сторона. Ивагакуре в одночасье лишилась всех самых перспективных кадров в новом поколении.

Именно на таком фоне проходили переговоры об организации нынешнего экзамена, который должна была принимать Коноха. Помнящие о событиях прошлого года, каге изначально держали в уме возможность отказа от этой традиции. На этот настрой наложились требования об уступках, направленные в адрес Конохи, и мотивированные тем, что ее команды обладали большей численностью, а также желание казекаге, лидера Сунагакуре, пропихнуть на экзамен своего джинчурики.

А меж тем, Минато отнюдь не горел желанием пускать к себе толпы гостей.

Разумеется, каждая собака уже знала, что новые команды Конохи были увеличены на одного человека. Но вот эффект от нововведений был тщательно охраняемым секретом, известным весьма ограниченному кругу лиц в руководстве Конохи.

На первый взгляд, мало что изменилось. Генины продолжали делать глупые ошибки, попадать под вражеские техники и удары, получать травмы и ранения... Но они могли больше чем раньше. Наставникам больше не нужно было вбивать в пустые головы знание элементарных вещей вроде ходьбы по деревьям, или принципов работы стихийной чакры. Джонины не тратили время зря, а сразу переходили к тому, что могло реально спасти жизнь на поле боя. Лучше обученные, генины действовали в бою эффективнее и могли реализовать свое численное преимущество. Вдобавок, четыре человека могли разделяться на пары, что обеспечивало каждому прикрытие, и позволяло джонинам действовать свободнее. И, наконец, ирьенины. Да, немногие могли похвастать серьезными талантами на этом поприще, подобно Мию Хирано. Но вот накачать пострадавшего стимуляторами и обезболивающими, не дать умереть, пока напарники тащат неудачника до госпиталя... Это не было чем-то невероятным. А в госпитале пострадавших уже ждала Цунаде Сенджу, сенин, глава медслужбы Конохи и, вероятно, лучший целитель в мире.

Минато ухмыльнулся, вспомнив, как уговаривал химе почти исчезнувшего в минувших войнах клана принять эту должность. Справедливости ради, в жизни ей немало досталось. Уничтоженный клан, трагическая гибель супруга, напарник, предавший родное селение. В какой-то момент это изрядно подкосило женщину. Настолько, что она всерьез собиралась покинуть деревню, спасаясь от связанных с ней тяжелых воспоминаний. О, сколько сил ушло у хокаге, чтобы выбить дурь из упрямой Сенджу. Выбить, порой, буквально. Но в конечном итоге это удалось, и теперь любой, кто добрался живым до приемных покоев их госпиталя, мог рассчитывать на серьезные шансы выжить.

Да, свежеиспеченные генины не перестали делать ошибок. Но они перестали гибнуть, отделываясь травмами и ранениями. Пусть, порой, и крайне серьезными, но не фатальными. А выжив и оправившись от ран, лишь яростней брались за тренировки, растеряв детскую дурь.

Пять. Всего пять генинов из почти двух сотен выпускников не пережило первый год своей службы. В процентном отношении, до проведения реформ потери были больше в пять — шесть раз. Насколько знал Минато, в других скрытых селениях цифра так и оставалась примерно на этом уровне.

Но это была только половина успеха. Увеличив размер команд, хокаге поднял цены на их услуги. Но ненамного, так что в пересчете на одного человека стоимость даже снизилась. Разницу для самих шиноби он компенсировал, уменьшив процент отчислений с гонораров в пользу казны Конохи.

Торговцы быстро оценили новые возможности. Более многочисленные команды лучше справлялись с такими заданиями как охрана или сопровождение. Более высокий уровень подготовки шиноби Конохи положительно сказывался на проценте успешно выполненных заданий и сопутствующем ущербе, который так не любили клиенты. Разница же со старыми ценами была не так уж существенна для состоятельных людей. Соответствующие заказы посыпались как из рога изобилия. Выбор между иными скрытыми селениями и Конохой, все чаще делался в пользу последней. Казалось бы, какое значение имеет обычная C-ранговая рутина? Однако именно она приносила львиную долю дохода от миссий.

В результате, действия Минато не только не снизили поступление денег в казну, но и наоборот — прибыток за этот год оказался ощутимо больше чем за предыдущий, тоже довольно удачный.

Хокаге прекрасно осознавал, что такой рост боевой мощи и захват рынков не может вызывать восторга у других каге. Он изо всех старался создать у всех непосвященных ощущение, что его нововведения не имели особого успеха, а все случившееся просто случайность. Морино Ибики, глава контрразведки Конохи, выбивался из сил, пытаясь выловить всех возможных шпионов, а лучше скормить им дезинформацию. На этом фоне хокаге был лишь рад поводу не пускать к себе толпы чужаков, которые могли заметить или целенаправленно вынюхать то, что им знать не следовало. Главное дать новому поколению время, чтобы встать на ноги, полностью раскрыть свой потенциал.

Так что Минато аккуратно позволил зайти переговорам каге по поводу экзамена в тупик. Как следствие, он теперь наблюдал перед академией лишь генинов Конохи, да еще нескольких мелких скрытых деревень из соседних стран, лишь формально независимых, на практике являющихся вассалами Конохи.

Странная ирония судьбы. Он, всегда стремившийся к миру, сам заложил предпосылки будущей войны. А в том, что та будет, Минато не сомневался. Другие какурезато не позволят Конохе возвыситься, утвердить свое превосходство. Война будет. Скрытая или явная, но она неизбежна.

Годы правления выветрили из его головы былую романтичность и привели Минато к простой мысли: абсолютный мир невозможен, это противоречит природе не только шиноби, но и вообще людей. И он определил своим путем укрепление и развитие Конохи. Его родное селение должно стать лидером, крепким, непотопляемым кораблем, что сможет пережить любые шторма будущего. Намикадзе больше не стремился к всеобщему миру. Ему хватит мира на улицах Конохи.

— Минато, время. — Тихий голос Кушины вырвал хокаге из его размышлений.

Отвлекшийся от созерцания генинов, хокаге обернулся и с улыбкой окинул супругу взглядом.

Та сейчас совсем не напоминала себя обычную. Платье, подчеркивающее фигурку, и простая, но изящная прическа, сменились мешковатой формой шиноби и туго увязанной косой. В движениях вместо привычной порывистости сквозила звериная грация. Перед ним была не Кушина Намикадзе, примерная мать двоих детей, а Кровавая Хабанеро, джинчурики самого опасного из хвостатых зверей.

Кушина всегда была весьма несдержанным и импульсивным человеком, легко выходящим из себя, но так же легко остывающим. Этот характер в свое время и привлек его. И он же потом заставлял скрипеть зубами, когда его несносная жена уносилась на очередную миссию, не желая оставаться в покое и безопасности. Лишь рождение Наруто усмирило взрывной характер куноичи, заставив ее переключиться на семью. Совершено удивительным для них обоих образом, порывистая и несдержанная, Кушина стала прекрасной матерью и женой, найдя себя в уходе за своими близкими и их общим семейным гнездом.

О том, что раз в неделю они сцепляются в ожесточенном спарринге, вдребезги разнося один глубоко запрятанный, хорошо укрепленный и экранированный полигон, знали очень немногие. Еще меньше было тех, кто знал, что Кушина способна выпустить шесть из девяти хвостов сидящего в ней демона, полностью сохраняя над собой контроль.

— Да, спасибо, иду. — Откликнулся Минато.

Этот экзамен начнется с его речи. Генинам надо было дать объяснение, почему привычный порядок проведения экзамена оказался на этот раз нарушен. Естественно, всей правды он им не скажет, хватит и знания о снижении рисков для них.

***

На бумажке, что получил Варкастер, значился номер 214-4. В соответствии с инструкциями, выданными генинам, это означало, что ему надо пройти в класс 214 и занять 4-ю кабинку. Всю остальную информацию, он должен был получить на месте. Экзаменуемых запускали из холла внутрь здания группами, в соответствии с номером класса. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, маг окинул взглядом тех, кто шел рядом. Один генин из Деревни-Скрытой-В-Траве. Двое из Конохи, но незнакомые, старше его на несколько лет — похоже «вечные генины», не имеющие потенциала вырасти дальше, но продолжающие попытки пройти экзамен. Еще один — паренек из их потока, но из другого класса, Варкастер знал его в лицо, но не имел никакого понятия об имени или способностях. Занятно, обычно первый этап проверял сплоченность команды. Отец решил что-то поменять, пользуясь отсутствием чужаков?

Класс, куда они вошли в конечном итоге, оказался перегорожен полотнищем темной ткани примерно посередине. У мага сложилось ощущение, что за тканью скрывались наблюдатели, хотя он и не слышал с той стороны ни звука. С их же стороны располагалось пять довольно тесных кабинок. Стенки, чуть выше роста Варкастера, крошечный столик с писчими принадлежностями, табуретка, тусклая лампочка под потолком. Как отметил маг, стены и потолок кабинок были сделаны из толстых деревянных плах, обитых сталью, а дверь снабжена достаточно внушительными засовами. Снаружи. Довольно серьезная преграда для многих генинов.

Впрочем, не для него.

Придя к такому выводу, Варкастер послушно забрался в отведенную ему кабинку, опередив заколебавшихся при виде тесных ящиков спутников.

Ему пришлось просидеть, разглядывая низкий потолок, еще с полчаса, видимо, ожидая, пока остальные экзаменуемые доберутся до своих мест. Наконец, к ним вошел экзаменатор, незнакомый магу чунин. В руках он нес пять плотных конвертов. Также молча раздав их экзаменуемым, он заговорил:

— В конвертах ваше задание. У вас есть час на работу. Заполнять бумаги вы будете в этих кабинках. Отсчет времени начинается с момента, когда я вас запру. Вы можете захотеть покинуть экзамен раньше, тогда кричите громче — может, вас услышат. — На этом месте чунин ухмыльнулся. — Ну, или попытайтесь выбить дверь. Однако в случае досрочного завершения, вы сразу дисквалифицируетесь вместе со всей командой.

Он не счел нужным дать генинам, явно озадаченным, задать какие-либо вопросы, тут же принявшись захлопывать дверцы.

Дождавшись, когда и его запрут, Варкастер немедля распечатал конверт и бегло проглядел его содержимое в тусклом свете единственной лампочки. В конверте оказалась довольно толстая распечатка теста. Первая страница не представляла ничего особенного — стандартная шапка, дублирующая сказанное чунином, но также добавляющая нюансы, касательно системы начисления баллов. Оцениваться успешность прохождения теста должна была в зависимости от степени сходства ответов у разных членов одной команды. А вот дальше, сами вопросы...

«Ваши однокомандники смертельно ранены. Вы имеете возможность спасти одного, кого выберете?»

«Аналогичный вопрос, но выбор делает Саске, кого он, по-вашему, выберет?»

Довольно острые вопросы. И дальше не лучше — что вы будете делать в такой-то ситуации? А что в ней будут делать ваши напарники?

Распечатка явно была типовой, имена лично его соратников вписывались кем-то в пропуски вручную. Идея стала ясна — жесткий и прямолинейный тест, проверяющий, насколько они хорошо знают друг друга. Но почему чунин говорил о желании прекратить экзамен?

И тут на Варкастера обрушилась ки. Чудовищная и всеобъемлющая жажда крови. Очень знакомая, хотя ему и нечасто случалось ее чувствовать. Ну да, накрыть жаждой крови немаленький комплекс академии, да так, чтобы генинов проняло до печенок — задачка как раз для джинчурики девятихвостого. А следом из каких-то скрытых источников пошел звук. Крики умирающих; хруст размалываемых костей; полные отчаяния мольбы о пощаде; лязг и скрежет сталкивающихся клинков. Звук резонировал и перекатывался в кабинке, ввинчиваясь в мозг. Маг отстраненно подумал: «Интересно, как они это записывали?»

Теперь Варкастер оценил экзамен в полной мере. Тесный ящик, который нельзя покинуть, скудный свет, жуткая какофония звуков и, в довершение, чудовищное давление ки демона. И тест, ограниченный по времени и вытаскивающий на поверхность довольно острые вопросы, что, быть может, многие себе мысленно задавали. Хокаге подошел к делу весьма жестко, для многих подобный психологический прессинг станет очень серьезным испытанием. Видимо, на фоне возросшей численности и силы генинов, требования к чунинам тоже возросли.

Также не вызывало сомнений, что большинство станет отвечать рефлекторно и потому правдиво, больше занятые борьбой с психологическим воздействием. Опытным аналитикам результаты смогут рассказать очень и очень многое о внутреннем состоянии команд.

Но вот что делать ему?

Едва ли не впервые в жизни, Варкастер почувствовал растерянность. Разумеется, все эти методы психологического давления, рассчитанные на генинов, его не взволновали. Но что писать в тесте? Правду? Вряд ли это хорошая идея. Чтобы понять какие ответы станут правильными, ему надо было поставить себя на место своих соратников. Непростая задача для социопата.

Прекрасно осознающий собственную ненормальность, он еще в Каирне уделил немало времени психологии и самоанализу. Варкастер легко мог перечислить все отклонения своего разума и даже указать, в силу каких факторов они сформировались. Другое дело, что он не видел нужды и не ощущал потребности что-то в себе менять. Одним из отклонений в его психике была сниженная эмпатия, под чем в психологии и подразумевалась способность примерять на себя роль другого человека.

Но у него оставался интеллект старого мага. То, что другие чувствовали, он мог просчитать. Чистый Разум вернулся как нельзя кстати.

Итак, кто он с точки зрения остальных?

Потратив на размышления целых пять минут, Варкастер, к собственному удивлению, пришел к выводу, что с точки зрения его окружения он был почти тем, кем являлся — социопатом, осознающим необходимость социализации и относительно успешно с этим справляющимся за счет мощного интеллекта. Разве что, мало кто мог догадаться о реальной степени отклонений в его психике.

Озадаченный собственными выводами, маг, наконец, взял в руки карандаш и приступил к заполнению теста.

***

В кабинете хокаге стояла тишина, едва нарушаемая скрипом карандаша в руке владельца помещения.

Архитектор спроектировал здание резиденции хокаге в виде комплекса из трех приземистых круглых башен. Кабинет занимал четверть круга на последнем этаже центральной из них, самой высокой. Двустворчатые двери вели в приемную, где было рабочее место помощника хокаге. Направо от них, вдоль стены высились книжные шкафы и полки, забитые папками, свитками и книгами. Кое-где на дверцах недвусмысленным предупреждением виднелись выжженные в дереве фуин-печати. Среди шкафов пряталась неприметная дверка в комнату отдыха. Напротив дверей в приемную находился монументальный дубовый стол, сейчас заваленный бумагами. Стена же по левую руку от входа представляла собой огромное панорамное окно, что изгибом охватывало комнату, смыкаясь с правой стеной за спиной Минато. Через стекло открывался прекрасный вид на гору хокаге, с вырезанными на ней ликами руководителей деревни. Довершали картину зеленый ковер, что скрывал под собой пол, и несколько портретов тех же хокаге в скромных рамках, которые висели над входом, напротив рабочего стола.

Обстановка была не слишком богата для кабинета столь значимого человека, каким являлся глава какурезато одной из великих стран. Место для повседневной работы, а не пускания пыли в глаза.

— Бумаги, которые вы просили, хокаге-сама. — Помощник, бесшумно проникший в кабинет Минато, чуть поклонился, кладя на стол несколько папок.

— Спасибо, Кокаге, можешь идти. — Рассеянно отозвался владелец кабинета.

Лежащий перед Минато лист был исчеркан переплетающимися цветными линиями и понятными лишь ему одному пометками. Не первый час он пытался выстроить в уме план на ближайшее время, позволяя своим мыслям выплескиваться на бумагу нечитаемыми каракулями.

Как бы ни была сильна Коноха, выстоять в будущей войне в одиночку ей будет трудно. Уже не первый раз хокаге пытался решить непростую задачу — с какой из скрытых деревень великих стран начать наводить мосты будущего союза?

Кири? У них достаточно давно не было серьезных конфликтов. Но у новой мизукаге полно внутренних проблем — последствий гражданской войны. Захочет ли она ввязываться в сомнительные предприятия на стороне лежащей за морем Конохи? Но, по тем же причинам, и врагом Кири вряд ли станет.

Кумо? Скорее враг номер один. Сильные, наглые. Минато поморщился, вспоминая неудачную попытку посла Кумо, несколько лет назад, организовать похищение Хинаты Хьюга. Скандал вышел знатный, делегацию выставили за ворота, фактически, пинком.

Ива? За последнее время могущество этой какурезато изрядно пошатнулось. Гибель генинов на прошлогоднем экзамене принесла не только человеческие, но и репутационные потери. Но и назвать ее слабой было нельзя. Может ли Ива захотеть вступать в союз? Теоретически, да. Но равно может захотеть восстановить свой авторитет за счет победы над сильным врагом. Вдобавок, цучикаге был стар и помнил многие обиды, что были нанесены Иве Конохой в прошлом.

Суна?

Минато откинулся в кресле, глядя в потолок.

Суна могла стать союзником. Последние годы выдались не очень удачными для казекаге. Песок так до конца и не восстановился от продолжительной войны с Ивагакуре. Да и мир между ними был весьма условен. По донесениям внешней разведки, на границе стран Земли и Ветра то и дело происходили стычки. Если Коноха выступит против Ивы, Суна вполне может пойти на союз. Но насколько он будет прочен? Отношения между ними были не самыми лучшими — в прошлом шиноби Конохи и Суны не раз пускали друг другу кровь. Вдобавок, жители бесплодных пустынь давно облизывались на черноземы страны Огня.

Вздохнув, Минато потер уставшие глаза. Бессмысленно гонять по кругу в сотый раз одни и те же мысли. Надо отвлечься, дать идеям отлежаться.

Скомкав и выбросив в корзину для бумаг исчерканный листок, хокаге потянулся к принесенным помощником папкам.

Конечно, проверка и анализ тестов кандидатов в чунины займет время. Официальное оглашение будет лишь через неделю, перед началом второго этапа. Но хокаге он или кто? По его приказу аналитики приступили к разбору результатов седьмой команды едва ли не раньше, чем генины покинули здание академии.

Семерка интересовала Минато не только как команда, в которой состоял его сын. Еще когда он противостоял в спарринге двум, тогда даже не генинам, в его уме забрезжила смутная идея. Оформившаяся, она заставила его перекроить составы команд, до хрипа споря с аналитиками и подбирая для семерки наилучшие кадры. И дело было не в желании помочь Наруто.

Когда-то, у Конохи был символ, ведущая команда. Джирая, Орочимару, Цунаде. Трое легендарных саннинов, что сумели достичь вершин мастерства шиноби. Порой один лишь аккуратно пущенный слух об их появлении мог менять картину на театре боевых действий. Бывали случаи, когда отряды противника сдавались в плен без боя, узнав о том, кто им противостоит.

Но с тех пор их слава изрядно поблекла. Орочимару был пойман на экспериментах над шиноби самой Конохи и бежал, став нукенином. Цунаде давно не выходила в поле, посвятив себя деятельности ирьенина. Джирая писал книжки и строил из себя нелепого чудака, скрывая должность главы внешней разведки.

И в двух будущих генинах, что противостояли ему так слаженно, Минато увидел возможность возродить былую славу, создав новый отряд, о котором будут рассказывать сказки и небылицы. Он пристально следил за успехами седьмой команды, расспрашивая сына и Какаши, читая его же отчеты и выкладки аналитиков. И то, что он узнавал, ему нравилось. Но предварительные выводы он решил отложить до этого момента, экзамена на чунина.

Первая папка оказалась его сына. Быстро пролистав психопрофиль, старые выкладки и характеристики аналитиков, все это он прекрасно знал, Минато прикипел взглядом к последнему отчету. Спустя минуту хокаге откинулся в кресле с выражением растерянности на лице.

Восемьдесят процентов. Его сын правильно указал ответы напарников в восьмидесяти процентах вопросов. Не просто хороший результат.

Невероятный.

Хокаге реально оценивал способности генинов. Несмотря на то, какая информация была донесена до них, на практике любой, кто смог продержаться до конца испытания и ответить хоть как-то, но на все вопросы, получал пропуск на следующий этап. По большей части, эти тесты должны были послужить материалами для аналитиков и мотивом для генинов лучше узнать друг друга.

Вернувшись к документам, Минато еще раз перечитал отчет. Уже тщательней. Как он и ожидал, анализ почерка показал, что Наруто был абсолютно спокоен. Минато хмыкнул. Чтобы пронять его сына определенно требовалось что-то посерьезней. Но восемьдесят процентов?!

Намикадзе наизусть знал вердикт психоаналитиков, касающийся его сына: социопат с атрофированной эмоциональной сферой, но, все же, ограниченно способный к эмпатии и установлению связей с другими людьми. Все тесты также показывали интеллект, что и Нара пришелся бы в пору. Но, похоже, тесты серьезно ошибались, занизив оценку.

Минато покачал головой. В то, что его сын вдруг начал чувствовать других людей настолько хорошо, он не верил ни на йоту. Но и того, что тот способен настолько точно их просчитывать, он так же не ожидал.

Встав и уставившись невидящим взглядом на еще виднеющуюся в сумерках гору хокаге, Минато обдумывал мелькнувшую в его голове мысль.

Корень. Когда-то он сам уничтожил эту организацию. А потом не раз на своем пути лидера Конохи жалел, что под рукой нет подобного инструмента. Конечно, Данзо надо было остановить. Но сам Корень... Сам Корень или, скорее, его аналог, менее радикальный и независимый, мог бы быть более чем полезен. И вот теперь, Минато вдруг подумал, что лучший кандидат на руководство такой структурой обычно сидит напротив него за обеденным столом.

Тряхнув головой, хокаге отогнал навязчивые размышления. В любом случае, это дело не ближайшего будущего. Пока Наруто не достигнет ранга джонина, здесь не о чем думать.

Вернувшись к столу, Минато закрыл папку с делом его сына. Помедлив, хокаге извлек из ящика печать. Щелчок, и досье украсилось грифом секретности. Теперь получить доступ к информации, в нем изложенной, станет очень не просто для любого, кроме его ближайших соратников. Пора начинать прикрывать сына не столько от чужих разведок, сколько от длинных носов кланов. Минато и так не особенно сомневался, что Наруто станет выдающимся шиноби, теперь же был в этом абсолютно уверен. Скоро его имя начнет звучать в разговорах шиноби не только в связи с хокаге. Чем меньше людей будет иметь представление о том, что творится в голове Наруто, тем лучше.

Следующая папка, что попала в руки хокаге, принадлежала Саске Учиха. И снова удивление: более шестидесяти процентов совпадений! Минато внимательно вчитывался в сухие строчки отчета. Учиха лишь слегка занервничал в самом начале, видимо, когда пошел прессинг, но быстро справился с собой, спокойно закончив заполнять всю анкету. Аналитики особенно отметили ответы, касающиеся Наруто — в них точность совпадений приближалась к девяноста процентам. Похоже, Саске знал его сына как облупленного. Даже лучше собственного отца.

Вновь, Минато откинулся в кресле, обдумывая прочитанное. В сыне Фугаку отчетливо был виден потенциал шиноби S-ранга. Все отчеты Какаши о нем, как официальные, так и нет, были исключительно в восхищенном тоне, в той части, что касалась искусства кендзюцу. Не возникало сомнений, что с годами Саске войдет в круг элитных шиноби, став прославленным мечником. А если он получит еще и мангеке шаринган...

По роду деятельности, хокаге знал немало секретов кланов. И возможности последней стадии развития шарингана не были для него тайной. Помноженные на отточенное боевое искусство, они могли позволить Саске претендовать не просто на звание шиноби S-ранга. Обладатель такой силы мог потягаться за звание каге.

Сила была обязательным требованием для лидера деревни. Каге обязан был быть не просто сильным. Каге это ультимативная боевая мощь, способность менять расклад на поле боя в одиночку. Сила была для него обязательна.

Но не достаточна.

Жизнь шиноби состояла не из одних лишь боев. В мирной жизни каге должен был быть еще и управленцем, и лидером для своих людей. Уметь понять их и увлечь за собой. С мощью у Саске проблем не намечалось. А теперь он показал способности и к пониманию людей.

Щелк. Еще одно дело украсилось грифом секретности. Пусть Минато находился еще в рассвете своих возможностей и собирался вести деревню за собой долгие годы, но присматриваться к возможным преемникам стоило с самого начала их пути. Юный Учиха показал достаточно, чтобы войти в краткий список возможных кандидатов на шляпу хокаге.

Минато вздохнул. Жаль, что Наруто на эту роль никак не годился. Передать дело всей его жизни сыну было бы приятно. Но лидером ему не бывать. Способность просчитывать людей и понимать их, это все же разные вещи.

Следующая папка. Шикамару Нара. Почти шестьдесят процентов правильных ответов, Учиха обошел его лишь за счет досконального понимания Наруто. Также достаточно быстро справился с прессингом, восстановив спокойствие. Будь у сына Шикаку потенциал S-ранга, он бы тоже попал в список кандидатов в хокаге. Но, увы, теневики никогда не отличались силой. Впрочем, к могуществу вели многие пути. Одним из мотивов добавить Шикамару в седьмую команду, стало желание посмотреть, что сможет придумать изворотливый мозг Нара, подталкиваемый необходимостью не отстать от Саске и Наруто. И, похоже, начали проявляться первые результаты.

Минато вспомнил отчет по их последней миссии. Шикамару использовал гендзюцу, скрывая технику управления тенями. Опытный шиноби, хокаге мог оценить весь убийственный потенциал такого подхода. Нара не нужно было самому крушить противников при наличии в команде Наруто и Саске. Достаточно было подставить врагов под удары штурмовиков, что он блестяще и проделал.

Но ведь это не все, на что способны тени. Если Шикамару сможет освоить технику Теневого удушения и применять ее в связке с гендзюцу...

Хмыкнув, хокаге шлепнул печать секретности и на это дело. Даже если Шикамару и не сможет достичь S-ранга, он все равно был первым кандидатом в будущие стратеги Конохи, просто в силу своего происхождения. Нара уже давно доказали свое преимущество на этом поле деятельности.

Последняя папка. Мию Хирано. Ознакомившись с отчетами, Минато вновь встал из кресла, и подошел к окну. Хмуро глядя в темнеющее небо, хокаге размышлял о последнем члене седьмой команды.

Выбор ирьенина для команды его сына был непростой задачей. Большинство тех, кто показывал успехи на этом поприще, были не самыми сильными шиноби. Идеальный контроль, что требовался для работы с медицинскими техниками, конфликтовал со значительными объемами чакры. Боевые же возможности ниндзя-медиков раскрывались поздно, являясь следствием достижения определенной степени мастерства в исцелении. Добавляли сложностей характеры соратников: Наруто — полное равнодушие и непонимание многих естественных для прочих вещей; Шикамару — флегматичное спокойствие, показная лень и выдающийся интеллект. Разве что Учиха выглядел на этом фоне полностью нормальным, тем не менее, имея тянущуюся с академии славу гения. Подобрать человека, что одновременно обладал бы талантами в области ирьендзюцу, был бы не слишком слаб и смог бы ужиться с подобными людьми, было непросто.

Мию Хирано стала разумным компромиссом. Она была пусть не лучшим, но довольно талантливым ирьенином. В отличие от большинства бесклановых, из которых, в основном, и происходили медики, имела какое-никакое сродство со стихией, относительно приличный запас чакры и, главное, прагматичный и спокойный характер, довольно редкий для ее возраста. Это и определило ее место в седьмой команде.

Но характер, что позволял уживаться Мию с ее весьма оригинальными напарниками, также мог стать и проблемой. Отчеты однозначно говорили, что первый этап экзамена стал для Хирано серьезным испытанием. Это накладывалось на подозрения Минато о том, что Мию не особенно стремилась стать боевым шиноби. Если девушка покинет семерку, это может все испортить — найти человека, что приживется среди оставшихся непростых личностей, успевших стать спаянной командой, будет сложно. Конечно, до какой-то степени он мог помешать подобным действиям Мию, в конце концов, он все же хокаге. Но если она по-настоящему захочет уйти, то способ найдет. Да и сделать хорошего шиноби из того, кто хочет уйти на покой, не получится, сколько ни старайся. А именно хорошим шиноби Минато желал видеть Мию.

Чем ее заинтересовать?

Невидяще глядя в темноту за окном — солнце успело сесть — хокаге пытался влезть в шкуру девушки-ирьенина, поставить себя на ее место, понять, что занимает ее мысли.

С одной стороны, она успела побывать в смертельной опасности. Прошедший экзамен также должен был подорвать веру Мию в свои силы. Наверняка родители, простые смертные, давят на нее, переживая, не безосновательно, за жизнь своего ребенка.

С другой стороны, соратники наверняка стали для нее самыми близкими друзьями. Пусть она побывала на волосок от смерти, но одновременно спасла жизни Саске и Шикамару, что вызывало в ней вполне законную гордость. И чувство превосходства над простыми людьми. Сладкое чувство, что ты нечто большее, чем простой человек.

Минато кивнул своим мыслям. Шок от экзамена пройдет, а вот подсознательное чувство превосходства, что было в каждом шиноби, осознавал он это или нет, никуда не денется. Само по себе оно вряд ли повлияет на выбор пути Мию, но если открыть перед ней новые дороги, что позволят достичь много большего...

Да, похоже на план.

Хокаге бросил взгляд на часы, что затерялись на стене меж шкафов с книгами и документами. Отлично, она наверняка еще на своем месте. Возможно, он даже успеет домой к ужину.

Шлепнув и на дело Мию печать секретности, просто за компанию, он вызвал помощника и отдал ему указания насчет бумаг, в довершение предупредив, что уходит.

Выйдя из здания администрации хокаге, Минато незамедлительно применил Хирайшин.

За годы его правления Коноха была основательно усеяна постоянными печатями—маяками для этой техники. Исключениями были стратегические объекты, вроде резиденции хокаге, что были экранированы от пространственных техник, да территории клановых кварталов.

Так что мгновение спустя, Хокаге оказался в неприметном углу коридора на последнем этаже госпиталя. Здесь обосновались административные отделы медицинской службы Конохи. Пройдя пустыми и темными в этот час коридорами, Минато постучался в ничем не примечательную дверь, из-под которой пробивалась полоска света.

— Ну, кого там еще несет!? — И сразу, без паузы: — Заходите уж.

Стоило Минато открыть дверь, как узнавшая его хозяйка кабинета выдала:

— Опять ты?! К чему будешь принуждать на этот раз? Стать старейшиной, восстановить клан, взять команду? — Хотя тон говорившей и мог показаться постороннему наблюдателю возмущенным, Минато прекрасно слышал, что в нем нет ни одной нотки настоящего гнева. Просто дежурная шутка, понятная им двоим.

Улыбнувшись на эту тираду Сенджу Цунаде, Минато присел в стоящее перед столом ирьенина кресло, окидывая кабинет и его хозяйку взглядом.

Помещение не представляло собой ничего особенного. Небольшая квадратная комнатка, чьи стены полностью скрывались шкафами с документами, медицинскими трактатами и картами пациентов. Большой письменный стол, хоть и не дотягивающий габаритами до того монстра, что стоял в кабинете самого хокаге, пара гостевых кресел перед ним и чуть более удобное и просторное кресло хозяйки. Пара электрических ламп в плафонах на потолке, сейчас выключенных, и настольная лампа, что создавала в казенном помещении уютный полумрак.

Сама наследница Сенджу была куда более интересна. Очень высокая, для женщины, почти вровень с Минато, крепкого сложения, язык не поворачивался назвать ее хрупкой. Но это ничуть не портило ее красоту. Хотя она и перешагнула уже пятидесятилетний рубеж, но оставалась все также хороша благодаря ирьенинскому искусству. Длинные пшеничные волосы, сейчас забранные в косу; светло-карие глаза; породистое, аристократичное лицо; гладкая чистая кожа. Ромб инфуин на лбу, что многие принимали за татуировку. Тонкая талия, идеально очерченные бедра — этого не было видно за столом, но хокаге не в первый раз видел женщину.

И, конечно, героических размеров грудь, туго обтянутая кимоно, что притягивала взгляды мужчин с той же неотвратимостью, с какой магнит притягивает железные опилки. В который раз у Минато мелькнула мысль, что не могла такая роскошь вырасти сама по себе. И в который раз хокаге мудро промолчал. Великая целительница имела полное право на маленькие слабости.

— Ничего столь серьезного, — отозвался хокаге, — я хотел поговорить об одном из ирьенинов, что сейчас проходят экзамен. Мию Хирано.

— Вот как? — Нейтрально отозвалась Цунаде, рассеянно вертя в руках карандаш, — И что же ты хочешь по ее поводу?

Однако рассеянный тон не обманул Минато, он почувствовал, как собеседница напряглась.

— До меня доходили слухи, что ты собираешься набрать группу подающих надежды ирьенинов, чтобы лично преподавать им основы боевых навыков вашего искусства...

Минато очень аккуратно подбирал слова. Сейчас он ступал на зыбкую почву. Когда Цунаде все же согласилась встать во главе ирьенинов Конохи, одним из ее условий стало невмешательство хокаге во внутренние дела медслужбы. Разумеется, неформальное, и только пока та справлялась со своими задачами. Сейчас же он собирался влезть именно в эту область.

— Ну, допустим... — В голосе Цунаде не прослеживалось ни капли энтузиазма.

— Я бы хотел попросить тебя подумать над включением в нее и Мию Хирано... — Осторожно закончил свою мысль хокаге.

На кабинет опустилась тишина. Несколько секунд хокаге и Сенджу играли в гляделки, а потом, неожиданно, Цунаде расслабилась и, усмехнувшись, откинулась в кресле.

— И всего-то... Я уж подумала, что все ровно наоборот.

— В каком смысле? — Минато был озадачен.

— В таком, что она и так туда уже включена. Извини, что твои тщательно продуманные доводы так и не пригодились. — Ехидно закончила Сенджу.

Минато лишь с улыбкой развел руками. Все устроилось как нельзя лучше.

— Но, раз уж ты все равно здесь, у меня самой есть к тебе вопрос, связанный с Хирано. — Цунаде посерьезнела и вновь села прямо.

— Да...? — Хокаге вопросительно поднял бровь.

Какое-то время Цунаде, похоже, собиралась с мыслями, а потом медленно начала говорить:

— После ее последней миссии, когда я обследовала Мию, то обратила внимание на одну странность. Ее организм носил следы многих воздействий — яд, стимуляторы, потом собственное ирьендзюцу.

Цунаде на секунду замолчала, потом продолжила:

— Но, помимо этого, она подвергалась еще какому-то лечению. Такому, механизмы которого я не понимаю. Некоторые из ее клеток, что должны были гарантированно пострадать от яда, были полностью в порядке, но не имели признаков воздействия ирьендзюцу. Сама она явно знает, в чем дело, но не хочет распространяться. Наседать я не стала.

Снова пауза в разговоре.

— Мы оба знаем, что Наруто может исцелять себя. Не может ли быть такого, что он научился использовать эту силу и на других? Что это вообще за сила?

Задав последний вопрос, Цунаде впилась взглядом в лицо Минато, ожидая ответа. Тот же расслаблено откинулся в кресле и прикрыл глаза, размышляя, что ответить.

Вопрос Сенджу был понятен. Опытнейший ирьенин, она не могла не заинтересоваться неизвестным ей способом лечения. Но что ей ответить? В ближний круг Минато она не входила. Однако...

Цунаде не первый год занимала свой пост. Сколь бы ни были напряжены их отношения раньше, сейчас напряжение ушло, сменившись ровным взаимным уважением. За все это время она ни разу не подвела Минато. Во многом его реформы не смогли бы претвориться в жизнь без поддержки Сенджу. Пожалуй, кое-что ей можно доверить.

Решившись, хокаге начал рассказывать:

— Когда Наруто был еще маленьким, вскоре после того, как раскрылся его кеккей генкай, я показал его Фукусаку-сану.

Цунаде понимающе кивнула, имя великого жабьего мудреца было ей известно.

— Причиной было то, что я чувствовал в нем чуждую сенчакре силу, когда он использовал свои способности. Чувствительность Фукусаку-сана гораздо выше, чем у меня, он мог сказать больше. Да и опыта ему не занимать. В конечном итоге, он признался, что никогда не сталкивался ни с чем подобным и даже не слышал о таком. Пытаясь сформулировать свои ощущения, Фукусаку-сан назвал Наруто антисеннином.

— Антисеннином? — В глоссе Цунаде сквозило удивление — Существует антисенчакра?

— Нет, — Минато покачал головой, — не стоит понимать это слово буквально, просто жабий мудрец не смог подобрать более точного определения. Суть в том, что кеккей генкай Наруто заключается не в преобразовании собственной чакры в иную, а в использовании некоей внешней силы, подобно тому, как мы, сенины, используем сенчакру.

Помедлив, Минато добавил:

— Вот только если сенчакра это нечто естественное, природное, то Наруто использует что-то другое, чуждое всему живому. И Фукусаку-сан считает, что никто из призывов не захочет заключать контракт с Наруто, узнав о подобных способностях. Даже жабы бы пошли на такое лишь из уважения ко мне.

На какое-то время в комнате установилась тишина — Цунаде переваривала услышанное, а Минато ненадолго погрузился в воспоминания. Вернувшись к реальности, он закончил:

— Не знаю, мог ли Наруто исхитриться использовать эту силу для исцеления, допускаю, что да — его интеллект сложно переоценить, но для тебя это знание по определению бесполезно. Использовать его без уникальных способностей моего сына все равно не удастся.

— Ясно, спасибо что рассказал. — Сенджу явно была озадачена услышанным, лихорадочно пытаясь вместить новое знание в свою картину мироздания.

— Ладно, я пойду. Спокойной ночи. — Видя задумчивость Цунаде, и достигнув свой цели, Минато счел, что пора заканчивать визит.

— Спокойной...

***

Минато сидел в своем домашнем кабинете, с удобством развалившись в любимом кресле и грея руки о чашку чая. Этот длинный и утомительный день подходил к концу. Вспомнив недавний разговор с Цунаде, хокаге бросил взгляд через чайный столик, туда, где в похожем кресле сидел Наруто.

Такие посиделки давно стали их маленькой традицией. Они проходили по-разному. Иногда Наруто, пользуясь моментом, расспрашивал его о каких-то нюансах применения техник, что были известны лишь шиноби его уровня, или о каких-то событиях, на которые хокаге мог пролить свет в силу своего положения.

Порой было наоборот — Минато сам рассказывал о проблемах в своей работе, пользуясь способностью Наруто давать советы, не отвлекаясь на личные пристрастия, эмоции и, что уж таить, мораль.

Порой они просто сидели весь вечер в тишине, думая каждый о своем.

Наверно, удачный момент, чтобы поинтересоваться вопросом, заданным Цунаде.

— Наруто...

Услышав голос отца, его сын повернул к нему свое, как всегда равнодушное лицо, ожидая вопроса. И глядя в эту с годами все менее подвижную маску, хокаге невольно задал совсем не тот вопрос, который хотел:

— Почему ты такой?

И сразу проклял свой язык.

Этот вопрос давно крутился в его уме. Спецы по психоанализу составили психопрофиль Наруто. Но вот на что они не могли ответить, так это на вопрос, почему в их вполне благополучной и дружной семье вырос социопат. Минато смутно подозревал, что в этом могли быть замешаны события, что произошли в день рождения Наруто. Хотя и не понимал, что именно могло так повлиять на разум младенца. И вот теперь, взволнованный результатами первого этапа экзамена и своими выводами, он вновь прокручивал в голове эти мысли. Невольно выдав их сыну.

Он уже было открыл рот, собираясь забрать свой вопрос, как Наруто, видимо, принявший какое-то решение, неожиданно ответил:

— В юго-западном углу сада только что умер какой-то грызун.

Хокаге нахмурился. При чем тут грызун? Он, было, собирался озвучить свой вопрос, как по его спине пробежал холодок понимания.

— Ты чувствуешь смерти?

— Да.

В горле Минато пересохло. Но он все же задал следующий вопрос:

— Как давно?

Хокаге уже знал ответ.

— Сколько себя помню.

В домашнем кабинете хокаге повисла тишина.

— На что это похоже? — Минато не был уверен, что хотел бы знать ответ, но и не задать вопрос не мог.

Наруто ответил. Но не словами. Ответом стало легчайшее касание Жути, неправильного ки его сына. Тот явно сдерживался, не желая побеспокоить мать или сестру.

Хокаге почувствовал, как встают дыбом его волосы, а по телу бегут мурашки.

В своей жизни он испытывал это чувство неоднократно. Летящий в глаз кунай, когда он был генином. Бомба биджу, когда он на войне пересекся с вражеским джинчурики. Вакуумный взрыв, которым пытался его достать, уже стоя на пороге своей смерти, Данзо. Ситуации, когда Минато успевал увидеть и осознать собственную смерть. Ситуации, когда он спасался в последний момент, лишь чудом. Тогда у него возникало это чувство.

Чувство того, что за его спиной кто-то стоит. Кто-то бесконечно могучий, спокойный и терпеливый. Стоит и ждет, когда можно будет забрать его душу.

Способность сына с непринужденной небрежностью вызывать это ощущение ставила его в тупик с самого начала. А теперь получила объяснение.

Каким должен вырасти ребенок, что чувствует такое постоянно? Каждый день, каждый час? Ответ сидел в соседнем кресле.