Шеф с системой. Битва на Ярмарке

Глава 6

Я повернулся к столу, где лежали корзины с овощами. Взял крупную репу — белую, чистую, размером с кулак. Положил на разделочную доску.

Нож в руке. Лезвие острое как бритва.

Я поднял взгляд на толпу. Встретился глазами с несколькими людьми в первом ряду. Они смотрели выжидательно. Опустил нож. Первый рез — быстрый, четкий. Репа раскололась пополам. Вторая половина упала на доску. Я не останавливался.

Рез. Рез. Рез.

Нож двигался быстро, ровно, почти не касаясь доски. Ломтики репы падали один за другим — тонкие, полупрозрачные, одинаковой толщины. Лезвие мелькало, отражая свет.

Толпа подалась вперед. Кто-то ахнул. Я закончил с репой — за двадцать секунд. Стопка ровных ломтиков лежала на доске.

Взял морковь. Положил на доску. Нож снова в движении. Рез, рез, рез — быстрее, еще быстрее. Морковь превращалась в тонкие оранжевые кружочки. Нож почти не виден — только мелькание стали.

— Господи… — выдохнул кто-то в толпе.

— Он режет как… вы видали⁈

— Вот это скорость!

Я не останавливался. Брюква. Еще одна репа. Еще морковь. Доска заполнялась стопками овощей — ровные, тонкие, идеально нарезанные. Руки двигались сами, автоматически. Годы практики. Тысячи нарезок.

Через минуту на доске лежали порезанные овощи — готовые к жарке. Я положил нож, выпрямился, посмотрел на толпу. Они смотрели на меня с открытыми ртами. Даже насмешки исчезли. Только изумление.

Я повернулся к Матвею и Тимке:

— Ваша очередь. Режете так же. Тонко, быстро, ровно.

Они кивнули, схватили ножи. Встали у досок. Я взял горсть нарезанной репы, подошел к Драконьему Горну. Сковороды раскалены. Жар бил в лицо. Я плеснул жир на первую сковороду — он мгновенно растекся, задымился.

Бросил ломтики репы.

Ш-Ш-Ш-ШШШШШ!

Шипение взорвалось громом. Жир вскипел вокруг овощей. Репа задымилась мгновенно — белый дым поднялся столбом, понесся вверх. Несколько капель жира брызнули на открытое пламя в топке.

ВСПЫШКА!

Язык огня выстрелил из топки на секунду — яркий, желто-оранжевый, высотой в полметра. Потом исчез.

Толпа охнула, отшатнулась.

А я уже подбрасывал сковороду. Ломтики репы взлетели, перевернулись в воздухе, упали обратно — другой стороной вниз. Еще капли жира на огонь — еще вспышка. Запах ударил по площади волной — жареная репа, горящий жир, карамелизующийся сахар.

Следом догнал запах лепешки от Вари, которая уже пекла первую на второй сковороде. Сладковато-дымный, с нотками ореха и жареного масла. Запах, от которого слюна наполняла рот сама собой.

Я слышал, как люди в толпе глубоко вдыхают. Шепотки пошли:

— Пахнет… боже, как пахнет…

— Я никогда такого не чувствовал…

Я не смотрел на них. Работал дальше. Переворачивал репу, снимал со сковороды на чистую доску. Бросал следующую порцию — морковь. Шипение. Дым. Еще одна вспышка огня.

Варя протянула мне первую лепешку — тонкую, горячую, только что с огня. Края золотисто-коричневые, серединка мягкая.

Я взял ее, положил на доску. Выложил сверху жареную репу — три-четыре ломтика, дымящихся, блестящих от жира. Зачерпнул ложкой Соус Ярости из горшка у печи.

Густой, маслянистый соус лег на горячие овощи. Начал таять, растекаться. Аромат усилился — чеснок, хрен, жир смешались с запахом жареной репы. Я быстро свернул лепешку конвертом. Получился плотный сверток — дымящийся, пахнущий одуряюще.

Первый Огненный язык.

Я поднял его высоко, чтобы все видели:

— Огненный Язык! — крикнул я громко. — Три медяка!

Тишина. Толпа смотрела на сверток в моей руке. Дым поднимался от него тонкой струйкой. Запах плыл над площадью, но никто не подходил.

Я стоял, держа Огненный Язык. Секунды тянулись. Десять. Двадцать. Люди переглядывались. Шептались, но не подходили.

Я слышал обрывки фраз из толпы:

— Что это вообще такое? Лепешка с репой?

— Три медяка за репу? Дорого…

— Пахнет странно… остро как-то…

— А вдруг невкусно? Кто первый пойдет?

— Смотрите, никто не берет… Может, оно того не стоит?

— Репа жареная… Кто ж репу жарит? Её варят обычно…

Новизна пугала их. Непонятное блюдо с незнакомым запахом. Странный способ готовки прямо на улице. Страх потратить деньги впустую и быть первым, кто ошибется. Я опустил руку с Огненным Языком и посмотрел на толпу спокойно. Ожидал этого, ведь первый барьер — самый сложный.

Варя рядом протянула мне вторую лепешку. Я молча взял, начал собирать второй Огненный Язык. Жарил морковь. Подбрасывал. Вспышки огня. Шипение. Дым. Собрал второй сверток, затем третий и четвертый. Они лежали на доске перед Стёпкой — дымящиеся, ароматные, но очередь не формировалась.

Толпа росла. Человек сто уже стояли полукругом, смотрели, но не покупали.

Из павильона «Золотой Гусь» напротив донесся насмешливый голос управляющего:

— Видите? — он говорил своим посетителям под навесом, но достаточно громко, чтобы слышала площадь. — Они даже свой хлам раздать не могут! Кому нужна эта уличная стряпня?

Из его павильона послышался смех. Я не обернулся и продолжал работать.

Пятый Огненный Язык. Шестой.

Варя бросила на меня тревожный взгляд. Матвей резал овощи медленнее — руки дрожали, но я не останавливался.

Седьмой. Восьмой. И тут что-то изменилось. Из толпы вышел мужчина. Крепкий, высокий. Лицо усталое, руки в мозолях. Явно ремесленник. Он медленно подошел к нашему столу, остановился перед Стёпкой.

Толпа притихла.

— Сколько? — хрипло спросил мужчина.

Стёпка вздрогнул, выпрямился:

— Три медяка!

Мужчина молча достал из кармана три медные монеты. Положил на край стола. Взял Огненный Язык.

Все смотрели на него. Он поднес сверток к губам, откусил.Потом его глаза расширились. Он выдохнул — громко, шумно:

— Твою мать… — прохрипел он.

Секунда тишины. Откусил еще раз и еще, с жадностью на этот раз.

— Это… это…

Он не нашел слов. Просто доел Огненный Язык до конца за несколько больших укусов. Вытер рот тыльной стороной ладони.

Вы успешно применили блюдо «Огненный Язык» к новой цели

Получено +15 ед. опыта.

Повернулся к толпе:

— Острое! Очень острое! Но… боги, вкусно!

Он посмотрел на меня:

— Еще один! Давай еще! — бросил на стол еще три медяка.

Стёпка подхватил второй Огненный Язык, протянул ему. Мужчина схватил, откусил прямо на месте. И толпа дрогнула. Кто-то шагнул вперед. Потом еще один. Еще.

— Дай мне попробовать!

— И мне!

— Сколько стоит⁈

Очередь начала формироваться. Я не останавливался. Жарил. Подбрасывал. Собирал. Передавал Стёпке. Варя раскатывала лепешки. Петька подавал ей куски теста. Матвей и Тимка резали овощи — тонко, ровно.

Стёпка принимал медяки, отдавал свертки. Голос окреп:

— Огненный Язык — три медяка! Свежий, горячий!

Очередь росла. Десять человек. Двадцать. Тридцать.

Монеты звенели на столе. Я жарил не останавливаясь. Девятый. Десятый. Двенадцатый.

Запах стоял над площадью густой волной — жареные овощи, дымный жир, острый соус. Люди в очереди вдыхали, облизывались, нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Я поймал взгляд Вари. Она улыбалась — впервые за весь день. Усталая, но счастливая улыбка.

Очередь росла, но я видел — это только начало. Огненные Языки шли хорошо, люди покупали, но это был народ попроще. Ремесленники, торговцы, работники. Те, кто пришел на ярмарку с несколькими медяками в кармане.

А вот зажиточные горожане, купцы, те кто сидел в павильонах Гильдии — они смотрели на нас с любопытством, но не подходили. Слишком низко для их статуса есть уличную еду, стоя в очереди с простолюдинами.

Пора было менять это.

Я посмотрел на Матвея:

— Мясо. Давай.

Он кивнул, схватил сверток с мясом от Маши, начал быстро резать. Тонкие ломтики говядины падали на доску — темно-красные, с прожилками жира.

Варя уже подготовила белое тесто. Оторвала кусок, быстро раскатала. Белая лепешка получилась тоньше ржаной.

Я плеснул свежий жир на сковороду, дождался пока задымится. Бросил ломтики мяса.

ШШШШ!

Шипение было громче, резче, чем с овощами. Мясо задымилось мгновенно — густой белый дым с запахом жареной говядины поднялся столбом. Жир кипел, брызгал. Несколько капель попали на открытое пламя.

Огонь взметнулся — выше, ярче, чем раньше. Толпа ахнула.

Я подбросил сковороду. Ломтики мяса взлетели, перевернулись. Упали обратно — теперь другой стороной, показывая сторону, покрытую золотисто-коричневой корочкой.

Запах ударил по площади новой волной — горящий мясной жир, карамелизующийся белок. Хороший запах, плотный. Совсем другой, чем от овощей.

Я слышал, как люди в очереди глубоко вдыхают. Видел как замирают, сглатывают.

— Это… это мясо?

— Он мясо жарит!

— Боже, как пахнет…

Я снял мясо со сковороды, не давая пережариться. Секунд двадцать на каждую сторону — снаружи корочка, внутри сочное. Бросил на доску.

Варя протянула белую лепешку, пахнущую свежим хлебом. Я взял ее, положил на доску. Выложил жареное мясо — четыре-пять ломтиков. Сверху добавил жареные овощи — репу и морковь. Зачерпнул ложкой Соус Ярости.

Густой соус лег на горячее мясо и овощи. Начал таять, растекаться, смешиваясь с мясным соком. Аромат стал еще сильнее — мясо, овощи, чеснок, хрен. Я быстро свернул белую лепешку конвертом. Получился сверток крупнее Огненного Языка.

Перед глазами мелькнуло полупрозрачное окно системы:

Вы создали новое блюдо: Пламенное Сердце

Качество: Редкое

Свойства: +10% к выносливости на 2 часа

Эффект «Жар изнутри»: согревает в холод

Получено +50 ед. опыта за создание нового блюда.

Окно исчезло. Я поднял Пламенное Сердце высоко:

— Пламенное Сердце! — крикнул я. — С мясом! Шесть медяков!

Очередь притихла. Люди смотрели на сверток, пахнущий мясом.

— Шесть медяков? — переспросил кто-то. — За одно?

— Дорого…

— Но там мясо…

Они колебались. Шесть медяков — это уже серьезно. Почти пятая часть серебряной монеты. Не каждый мог себе позволить.

Но запах… запах был невыносимым.

Я не стал ждать. Начал готовить следующие — и Огненные Языки, и Пламенные Сердца. Чередовал. Овощи, мясо, овощи, мясо. Обе сковороды работали не останавливаясь. Варя пекла лепешки — ржаные и белые по очереди. Матвей и Тимка резали овощи и мясо. Стёпка раздавал готовые свертки, принимал монеты.

Очередь за Огненными Языками не уменьшалась. Люди покупали, ели прямо на месте, уходили довольные.

Но Пламенные Сердца лежали на доске. Пять штук. Шесть. Семь. Никто не брал. Слишком дорого для простого народа и слишком просто для богатых.

Я продолжал работать, не показывая разочарования. Жарил, подбрасывал, собирал. Вспышки огня. Шипение. Дым.

И тут из павильона «Золотой Гусь» вышел молодой человек.

Лет двадцати пяти, не больше. Одет богато — кафтан из хорошего сукна, отороченный мехом, высокие кожаные сапоги, шапка с серебряной пряжкой. Лицо гладкое, холеное. Руки без мозолей — сын купца или мелкий дворянин.

Он стоял у края навеса павильона, смотрел на нас. Нос морщил — то ли от запаха, то ли от презрения к уличной еде, но глаза… глаза смотрели с любопытством.

Он повернулся к своим спутникам под навесом — еще двое молодых людей в дорогих кафтанах, сидели за столом с кружками эля:

— Пойду гляну, что там, — бросил он небрежно.

— Серьезно? — один из друзей усмехнулся. — Ты будешь есть уличную стряпню?

— Почему бы и нет? — молодой человек пожал плечами. — Любопытно же. Вон народу сколько, да и новое что-то.

Он решительно шагнул через площадь — прямо к нашей точке. Толпа расступилась перед ним. Люди в очереди оборачивались, смотрели с удивлением.

Молодой человек остановился перед столом, окинул взглядом свертки на доске:

— А ну-ка, дай попробовать вот это… пламенное, — бросил он Стёпке.

Стёпка замер, потом быстро схватил один из Пламенных Сердец:

— Шесть медяков, господин.

Молодой человек даже не посмотрел на него. Достал из кармана серебряную монету — бросил на стол:

— Сдачи не надо.

Взял сверток, развернулся. Толпа смотрела на него молча. Он поднес Пламенное Сердце к губам, откусил — большой кусок, не церемонясь.

Жевал несколько секунд. Лицо непроницаемое. Потом его глаза медленно расширились. Жевание замедлилось. Он остановился на месте, как вкопанный.

Проглотил. Секунда тишины.

Потом он выдохнул — долго, шумно, с явным потрясением:

— Твою… — голос сел. Он откашлялся. — Твою же мать…

Откусил еще раз быстро. Жевал, не отрывая взгляда от свертка в руке. Проглотил. Голос стал громче:

— Это… Я никогда… — Он покачал головой, не находя слов. — Вот это нихрена ж себе! Это что такое⁈

Вы успешно применили блюдо «Пламенное Сердце» к новой цели

Получено +25 ед. опыта.

Он развернулся к павильону, где сидели его друзья. Крикнул через всю площадь — громко, чтобы все слышали:

— Эй! Идите сюда, идиоты! Немедленно! Вы не знаете, что теряете!

Друзья переглянулись. Один нехотя поднялся, подошел. Второй последовал за ним.

Молодой человек сунул одному из них остаток своего Пламенного Сердца:

— Откуси. Давай, не тяни!

Друг недоверчиво взял, откусил. Лицо изменилось мгновенно — от скепсиса к шоку:

— Что… что это⁈

— То-то же! — молодой человек развернулся к Стёпке. — Давай еще два! Нет, три! Всем попробовать!

Он бросил на стол еще две серебряных монеты. Стёпка, не веря своему счастью, быстро выдал три Пламенных Сердца.

Молодые люди ели прямо на месте, не церемонясь. Один из них выдохнул с восторгом:

— Мясо… оно снаружи хрустящее, а внутри… сок течет!

— А соус! — добавил второй, вытирая рот. — Он жжет, но так… так вкусно жжет!

— И лепешка! — третий доедал свой сверток. — Она мягкая, впитывает весь сок…

Они говорили громко, не скрывали восторга.

Лед тронулся, толпа заволновалась.

Если богатые господа едят эту еду и в восторге — значит она действительно хороша! Статус больше не имел значения. Условности рухнули.

Люди ринулись к нашей точке — не только из очереди, но и те, кто просто стоял и смотрел. Даже несколько человек из соседних павильонов рванули к нам.

— Дайте мне Пламенное Сердце!

— Мне два!

— У вас еще есть⁈

— Я заплачу! Вот, держите!

Монеты посыпались на стол — медяки, серебряные. Стёпка не успевал принимать. Антон бросился ему на помощь — собирал деньги, отдавал свертки.

Я жарил не останавливаясь. Обе сковороды дымились. Вспышки огня одна за другой. Варя раскатывала лепешки с бешеной скоростью — руки мелькали, тесто превращалось в тонкие круги. Петька едва успевал подавать ей куски. Матвей и Тимка резали овощи и мясо — ножи не останавливались ни на секунду.

Я поднял взгляд на павильон «Золотой Гусь».

Его хозяин стоял под навесом, скрестив руки на груди. Лицо багровое от ярости. Его павильон пустел на глазах — посетители уходили, бросив недоеденных гусей и недопитый эль. Шли к нам пробовать

Наконец он развернулся, быстро зашагал внутрь павильона. Через минуту оттуда выбежал молодой парень — посыльный. Он рванул через площадь прочь, в сторону центра города.

Гонца послал, но мне было некогда об этом думать. Руки двигались автоматически — подбрасывать, переворачивать, снимать, собирать. Огненные Языки и Пламенные Сердца уходили один за другим. Очередь не уменьшалась — наоборот, росла.

Но я видел проблему.

Корзины с овощами пустели. Матвей резал последнюю репу. Тимка доставал со дна корзины последние морковки. Мясо тоже заканчивалось.

Мука еще была, а вот подготовленное тесто уже подходило к концу.

Я бросил быстрый взгляд на Варю. Она поняла без слов — лицо побледнело. Матвей тоже заметил, переглянулся с Тимкой со страхом в глазах. Очередь огромная. Деньги текут рекой, а у нас кончаются припасы.

Если сейчас остановимся — все потеряем. Толпа разочаруется, разойдется. Первый триумф обернется провалом.

Я жарил собирал Пламенные Сердца, а голове лихорадочно прикидывал — сколько еще можем сделать? Тридцать Огненных Языков? Около пятнадцати Пламенных Сердец? А потом?

Варя раскатала белую лепешку. Протянула мне — руки дрожали. Я взял, собрал Пламенное Сердце. Передал Стёпке.

Я выпрямился, вытер пот со лба. Посмотрел на очередь — человек восемьдесят еще стояли, ждали. Лица нетерпеливые, голодные.

Варя подошла ближе, прошептала:

— Александр… у нас все кончается. Что делать?