Шеф с системой. Битва на Ярмарке

Глава 5

Я остановился, подняв руку. Команда замерла — мы протолкались сквозь самую плотную часть толпы и оказались у края площади, где можно было перевести дух. Тележка с Драконьим Горном остановилась со скрипом. Матвей и Тимка тяжело дышали — везти печь по неровной мостовой было нелегко.

Я обернулся к команде:

— Слушайте внимательно.

Они мгновенно подтянулись ближе, образуя тесный круг. Лица напряженные, взгляды прикованы ко мне. Варя стояла справа, сжимая край корзины с овощами. Матвей слева, все еще прижимая к груди сверток с мясом от Маши. За ними — остальные, молчаливые, ждущие.

— Мы готовим два блюда, — сказал я четко. — Не одно. Два.

Матвей нахмурился, переглянулся с Тимкой:

— Два? Но мы же отрабатывали только…

— Отрабатывали одно, — оборвал я. — Огненные Языки. Ржаные лепешки с овощами и Соусом Ярости. Это остается. Три медяка за штуку.

Я кивнул на сверток с мясом в руках Матвея, потом на мешок с белой мукой у ног Тимки и Петьки:

— Но теперь у нас есть мясо и белая мука, поэтому делаем второе блюдо. Более дорогое.

Варя сделала шаг вперед, глаза блеснули — то ли от надежды, то ли от страха:

— Какое?

Я посмотрел на нее, потом обвел взглядом всю команду:

— Пламенное Сердце. Белая лепешка — мягкая, воздушная. Овощи — те же самые, жареные до золотистой корочки. Мясо — тонко нарезанное, быстро обжаренное на сильном огне, чтобы снаружи корочка, внутри сочное. Сверху — тот же Соус Ярости. Все сворачиваем, как Огненный Язык. Блюдо такое же по форме, но улучшенное и более дорогое. Это для того, чтобы не переучиваться на ходу. Просто добавим в процесс готовки обжарку мяса. Что-то другое брать никакого смысла нет, так как у нас уже все отработано.

Тимка уставился на меня, приоткрыв рот:

— А сколько будет стоить?

— Шесть медяков, — ответил я. — Вдвое дороже простого, но это оправдано, потому что внутри мясо и белая мука, а не ржаная.

Петька нахмурился, сжал край мешка с мукой сильнее:

— Александр… мы же не тренировались с мясом. Не знаем, как…да и разное тесто…

— Процесс тот же, — оборвал я, глядя на него твердо. — Варя раскатывает лепешки — только часть из ржаного теста, часть из белого. Матвей и Тимка режут овощи — как вчера. Плюс режут мясо — тонко, как овощи, одной толщины. Я жарю на двух сковородах — лепешки и начинку. Собираю два вида. Стёпка подает — Огненные Языки по три медяка, Пламенные Сердца по шесть. Понятно?

Они переглянулись. В глазах Матвея — растерянность. У Тимки — сомнение. У Вари — напряженная готовность. Но у всех у них еще во взгляде был азарт.

Варя медленно кивнула, выдохнула:

— Понятно. Но… ты уверен? Мы можем не успеть, сбиться…

Я посмотрел на нее, не смягчая взгляд:

— Вы полвечера вчера учились, чтобы сбиваться? Верьте в себя. Мы не сбиваемся. Вчера отработали базу — значит справимся с усложнением. Главное — не паниковать, работать четко.

Я повернулся ко всем, обводя каждого взглядом:

— Огненный Язык — для народа. Пламенное Сердце — для тех, кто хочет большего. Не бойтесь возможности, которую нам дали Маша и Фрол. Мы должны использовать ее полностью.

Тишина. Вокруг гудела ярмарка — музыка, крики торговцев, смех толпы, но в нашем круге было тихо. Дети смотрели на меня, потом на припасы — сверток с темно-красным мясом, мешок с белой мукой, корзины с чистыми овощами, миску с серым ржаным тестом под тряпкой.

Стёпка первым выпрямился, расправил плечи:

— Я понял. Буду предлагать оба варианта. 'Огненный Язык — три медяка, попроще. Пламенное Сердце — шесть, с мясом, посытнее.

Я кивнул:

— Правильно. Пусть выбирают сами.

Антон, молчавший до этого, тихо спросил, не поднимая взгляда:

— А соуса хватит на оба блюда?

— Хватит, — ответил я. — Соус один и тот же. Он универсальный. С овощами работает, с мясом тоже. Просто порции контролируем.

Варя все еще хмурилась, но в глазах появился огонек:

— Хорошо. Я справлюсь. Как придем на место, сразу тесто заведу — поставлю к печке, чтобы подошло. Хорошо, что воду с собой взяли. Буду раскатывать и ржаное, и белое. Петька будет подавать мне куски теста — сначала ржаное, потом белое, по очереди.

Петька кивнул твердо:

— Понял.

Матвей перехватил сверток с мясом поудобнее, прижимая его к груди:

— Я буду резать и овощи, и мясо. Тимка тоже.

Тимка выпрямился, сжал кулаки:

— Справимся.

Я оглядел их всех. Измотанные дорогой, шокированные неожиданными дарами Маши и Фрола, растерянные от внезапного изменения плана — но готовые. Спины прямые. Взгляды твердые. Они верили мне. Верили, что это сработает.

Я кивнул:

— Тогда идем. Нам нужно занять место. Лучшее место.

Варя нахмурилась:

— Какое?

Я усмехнулся с вызовом, как перед боем:

— Прямо напротив самого богатого павильона Гильдии.

Их глаза расширились. Матвей открыл рот, но я не дал ему сказать:

— Идем. Быстро. Времени мало.

Я схватился за ручку тележки, толкнул вперед. Драконий Горн качнулся, колеса заскрипели.

Мы толкали тележку сквозь толпу, протискиваясь между гуляющими горожанами, торговцами, музыкантами. Площадь была огромной — мощеная камнем, окруженная высокими зданиями из потемневшего кирпича. Посреди — десятки павильонов разного размера, от простых деревянных лотков до крытых шатров с расписными вывесками. Флаги и вымпелы трепетали на ветру. Музыка гремела с помоста — гусляры, дудочники, барабанщики. Запах жареного мяса, печеного хлеба, меда, пряностей смешивался в густой аромат праздника.

Я вел команду вперед, оглядывая павильоны. Большинство уже работали — дым поднимался из жаровен, торговцы зазывали покупателей, перед лотками стояли очереди.

Павильоны Гильдии выделялись сразу. Они занимали центральную часть площади, лучшие места. Большие, крытые, с резными столбами и яркими вывесками. Над ними развевались знамена с гербом гильдии.

Я искал взглядом самый роскошный.

И нашел.

В самом центре площади стоял павильон, перед которым остальные казались жалкими лачугами. Огромный шатер из плотного полотна, расписанного золотыми узорами. Резные столбы, поддерживающие крышу. Широкий навес, под которым стояли столы, накрытые белыми скатертями. Жаровни из кованого железа дымились по краям. На вывеске над входом — золотыми буквами: «ЗОЛОТОЙ ГУСЬ».

Перед павильоном уже собралась небольшая толпа — зажиточные горожане в добротных кафтанах, купцы. Они неспешно прогуливались, рассматривали выставленные блюда, вдыхали ароматы.

На жаровнях жарились утки и поросята — кожа золотистая, блестящая от жира. На подносах лежали нарезанные куски мяса с гарниром, пироги, коврижки. Цены на досках — от полусеребра за кусок утки до шести серебряных за целого поросенка.

Я остановился в пятнадцати метрах от павильона. Оглядел пространство перед ним.

Прямо напротив «Золотого Гуся», через узкий проход между потоком гуляющих, был небольшой пустой пятачок — метров пять на пять, вытоптанная земля, никаких лотков, никаких павильонов. Видимо, его оставляли свободным специально — чтобы не загораживать вид на роскошный павильон Гильдии.

Идеальное место.

Я указал на пятачок:

— Вот там. Становимся.

Матвей проследил за моим взглядом, побледнел:

— Мастер… ты уверен? Это же… — Он запнулся, сглотнул. — Это же павильон «Золотой Гусь». Самого старосты гильдии рестораторов!

Варя тоже посмотрела на павильон, потом на меня. Лицо напряженное:

— Они нас просто с грязью смешают. Прямо здесь, на виду у всех.

За моей спиной послышался низкий голос — Фрол-мельник, который все еще следовал за нами, скрестив руки на груди:

— Плохая идея, повар. Очень плохая. Это прямой вызов. Гильдия не простит.

Я обернулся к нему, усмехнулся:

— Идеальная идея.

Фрол покачал головой, но в глазах мелькнуло что-то вроде восхищения безумием.

Я повернулся к команде:

— Становимся там. Быстро.

Матвей открыл рот, чтобы возразить, но я толкнул тележку вперед. Драконий Горн покатился к пустому пятачку. Мы выкатились на свободное место и остановились. Тележка заскрипела, печь качнулась. Я придержал край, чтобы не опрокинулась.

— Разгружаемся, — скомандовал я. — Быстро. Ставим стол, раскладываем припасы. Матвей, Тимка — разжигайте печь.

Дети бросились выполнять. Петька и Антон стащили с тележки стол, поставили рядом с Драконьим Горном. Варя начала выставлять корзины с овощами, миску с тестом. Матвей и Тимка полезли к топке печи с растопкой.

Я оглядел пространство. Мы стояли прямо напротив входа в «Золотой Гусь», через проход шириной метров в десять — пятнадцать. Любой, кто шел к павильону Гильдии, видел нас. Любой, кто выходил из павильона — тоже.

Толпа вокруг уже начала останавливаться, оборачиваться. Люди смотрели с любопытством на странную картину — тележку с каменной печью, детей в простой одежде, суетящихся вокруг.

— Что это?

— Откуда они взялись?

— Прямо напротив «Золотого Гуся»… смелые.

Я не обращал внимания. Смотрел на павильон Гильдии.

Из-под навеса вышел мужчина — лет сорока, в дорогом кафтане из темно-синего сукна, подбитом мехом. Лицо холеное, гладко выбритое, волосы зачесаны назад и смазаны маслом. Руки скрещены на груди. Взгляд презрительный, оценивающий.

Он остановился у края навеса, оглядел нас — тележку, печь, детей, припасы. Усмехнулся, повернулся к своему помощнику, стоявшему рядом — молодому парню в фартуке:

— Фи-и, — протянул он брезгливо. — Что эти оборванцы собираются готовить из своих отбросов? Кашу из топора?

Голос был громкий, расчетливо громкий — чтобы слышала толпа. Помощник хихикнул, поддакивая.

Холеный мужчина — видимо, управляющий павильоном — покачал головой:

— Пустая трата времени. Скоро сами разбегутся.

Он развернулся и неспешно вернулся под навес, к своим жаровням и белым скатертям.

Я проигнорировал его слова. Продолжал руководить разгрузкой. Матвей и Тимка подбросили щепок в топку Драконьего Горна, высекли искру. Огонь вспыхнул, затрещал. Дым пошел вверх по трубе.

Стол был готов — на нем лежали доски для нарезки, скалки, ножи в тряпке. Варя поставила рядом миску с ржаным тестом, мешок с белой мукой. Корзины с овощами стояли у края стола. Сверток с мясом Матвей положил на отдельную доску.

Горшки с Соусом Ярости расставили у печи, чтобы не остывали.

Я выпрямился, оглядел наше рабочее место. Примитивное, но организованное. Все под рукой.

— Хорошо, — сказал я. — Теперь ждем, пока печь нагреется.

Толпа вокруг росла. Люди останавливались, смотрели, перешептывались. Кто-то показывал пальцем. Кто-то посмеивался, но всем точно было интересно, что мы отчебучим такого.

И тут из толпы вышел еще один мужчина.

Он был одет проще управляющего «Золотого Гуся», но держался с властью. Кафтан добротный, но без излишеств. На поясе — кожаный мешочек с монетами и связка ключей. Лицо суровое, усы подкручены. В руке — деревянная дощечка с записями.

Распорядитель ярмарки.

Он подошел к нам быстрым шагом, остановился в двух шагах от меня. Оглядел нашу импровизированную стойку, печь на тележке, детей. Лицо недовольное.

— Эй! — рявкнул он. — Кто вам разрешил здесь становиться?

Я повернулся к нему спокойно:

— Никто. Место свободное, мы заняли.

Распорядитель побагровел:

— Здесь могут торговать только члены Гильдии с оплаченным местом! Вы член Гильдии?

— Нет, — ответил я.

— Вы оплатили место?

— Нет.

Он ткнул пальцем в сторону края площади:

— Тогда убирайте свой мусор отсюда! Немедленно! Или я позову стражу!

Толпа вокруг притихла, слушала. Все взгляды — на нас.

Я посмотрел на распорядителя спокойно:

— С каких это пор Гильдия владеет всей площадью?

Он нахмурился:

— Что?

Я повел рукой, указывая на площадь:

— Ярмарка — место для всех. Или вон тот почтенный торговец леденцами тоже член вашей Гильдии?

Я кивнул на старичка с лотком в десяти шагах от нас — согбенный дед, продающий самодельные леденцы из меда на палочках.

Распорядитель запнулся, посмотрел на старичка, потом на меня:

— Это… это другое. Он…

— Он торгует без разрешения Гильдии, — оборвал я. — Как и десятки других мелких торговцев здесь. Ярмарка открыта для всех жителей города или закон изменился?

Распорядитель открыл рот, закрыл. Лицо краснело. Он явно не ожидал, что ему будут возражать.

— Ты… ты дерзишь! — выдавил он. — Я доложу старшине! Мы тебя…

— Докладывай, — спокойно сказал я. — А мы пока будем готовиться.

Я развернулся к нему спиной, вернулся к столу. Распорядитель стоял, тяжело дыша, сжимая дощечку в руке. Потом развернулся и быстро зашагал прочь, в сторону павильона Гильдии.

Толпа загудела. Кто-то засмеялся, некоторые зааплодировали.

Матвей подошел ближе, голос тихий:

— Александр… он вернется. С подкреплением.

Я кивнул, не отрываясь от проверки инструментов:

— Знаю, поэтому работаем быстро.

Варя стояла у стола, сжимая край миски с тестом:

— А если приведет стражу?

Я посмотрел на нее:

— Тогда пусть приводит, но пока они дойдут, мы уже начнем. А когда начнем — остановить будет сложнее.

Я выпрямился, оглядел команду:

— Готовим рабочее место.

Они бросились выполнять.

Драконий Горн начал набирать жар. Из трубы поднимался дым — сначала серый, густой, потом светлее, прозрачнее. Огонь внутри разгорался, потрескивал. Матвей и Тимка подбрасывали дрова, следили за тягой.

Я оглядел наше рабочее место.

Стол стоял слева от печи — прочный, широкий, поверхность чистая. На нем разложены инструменты: три разделочные доски, две скалки, ножи в тряпке. Рядом — миска с ржаным тестом под влажной тряпкой, мешок с белой мукой, небольшой кувшин с водой.

Справа от печи — зона подачи. Чистая доска на импровизированной подставке из ящиков. Здесь будут лежать готовые Огненные Языки и Пламенные Сердца перед тем, как Стёпка отдаст их покупателям.

Все на своих местах. Компактно, логично, под рукой.

Варя подошла к миске с ржаным тестом, сняла тряпку. Тесто за ночь набрало силы, стало более эластичным, податливым. Она отщипнула кусок, размяла в руках, кивнула:

— Хорошее. Готово к раскатке.

Она открыла мешок с белой мукой, зачерпнула горсть, растерла между пальцами:

— Мука отличная. Мелкий помол. — Она посмотрела на меня. — Нужно замесить белое тесто отдельно?

Я кивнул:

— Да. Быстро. Небольшой ком, на двадцать лепешек. Успеешь?

Она выпрямилась:

— Успею.

Варя высыпала муку в чистую миску, плеснула воды из кувшина, начала месить быстрыми, уверенными движениями. Пальцы работали ловко.

Матвей и Тимка стояли у стола с овощами. Матвей взял нож из тряпки, проверил остроту на ногте. Лезвие скользнуло легко — острое как бритва. Он кивнул удовлетворенно, положил нож на доску.

Тимка сделал то же самое. Проверил нож, положил рядом.

Стёпка и Антон стояли у зоны подачи, оглядывая толпу вокруг. Люди не расходились — наоборот, собиралось все больше. Десятки лиц, смотрящих на нас с любопытством, насмешкой, ожиданием.

— Что они вообще делают?

— Собираются готовить прямо здесь?

— На этой печке? Серьезно?

— А что у них в корзинах? Репа? Они будут жарить репу?

Смех, перешептывания, показывания пальцем.

Я не обращал внимания. Проверял каждую деталь. Сковороды — две чугунные — стояли у печи, готовые к установке на решетку. Жир в небольшом котелке рядом.

Драконий Горн разгорелся полностью. Жар шел сильный — я поднес руку над решеткой, почувствовал волну тепла. Еще пара минут — и можно ставить сковороды.

Все готово.

Я выпрямился, оглядел команду. Варя месила белое тесто — быстро, ритмично. Матвей и Тимка стояли у разделочных досок, ножи наготове. Петька рядом с Варей, готовый подавать куски теста. Стёпка и Антон у зоны подачи.

Все на своих местах.

Я посмотрел на павильон «Золотой Гусь» напротив.

Из-под навеса снова вышел холеный управляющий — тот самый, что презрительно бросил реплику про «кашу из топора». Он стоял у края навеса, скрестив руки на груди, и смотрел на нас.

Лицо все еще презрительное, усмешка на губах, но теперь в глазах было внимание. Он наблюдал за нами — за тем, как мы готовим рабочее место, как команда двигается слаженно, быстро, без суеты.

Рядом с ним стоял его помощник. Управляющий что-то сказал ему тихо, не отрывая взгляда от нас. Помощник кивнул, скользнул взглядом по нашей печи, по столу, по командеи хмыкнул — но уже без прежней насмешки. Неуверенно.

Управляющий повернулся к нему, сказал громче — так, чтобы слышали ближайшие посетители павильона:

— Смотри и учись, Миша. Вот так выглядит отчаяние. Они даже не понимают, во что ввязались.

Голос уверенный, насмешливый, но руки он держал скрещенными крепче, чем раньше.

Толпа вокруг нас разрослась. Теперь это был уже не круг любопытных — это была плотная масса людей, человек пятьдесят, а то и больше. Они стояли полукругом, оставляя проход между нами и павильоном Гильдии, смотрели, ждали.

— Они правда будут готовить?

— Прямо на площади, на глазах у всех?

— Интересно, что получится…

— Да ничего не получится. Это же нищие из Слободки.

Кто-то в толпе узнал меня:

— Эй, это же тот торговец пирожками! Которого Гильдия прикрыла!

— Точно! Это он!

— Говорят, он из тухлятины готовит!

Гул усилился. Я слышал обрывки фраз — «тухлое мясо», «гнилые овощи», «обман», «нищие».

Слухи работали. Гильдия постаралась. Варя рядом со мной побледнела, услышав это. Сжала край миски с белым тестом — оно уже было готово, упругий ком.

Я коротко посмотрел на нее:

— Не слушай. Сейчас покажем им правду.

Она кивнула, выдохнула.

Я оглядел толпу. Десятки лиц — недоверчивых, насмешливых, любопытных. Они пришли посмотреть на провал. На то, как нищие из Слободки опозорятся прямо в центре ярмарки.

Пусть смотрят. Я поднес руку к решетке Драконьего Горна. Жар ударил в ладонь — сильный, ровный. Печь готова.

Я выпрямился, оглядел команду:

— Всем на позиции. Начинаем.

Они мгновенно подтянулись. Варя встала у стола с тестом, скалка в руках. Матвей и Тимка у досок с овощами, ножи наготове. Петька рядом с Варей. Стёпка и Антон у зоны подачи.

Я встал в центре, между печью и столом. Оглядел рабочее пространство последний раз.

Все готово. Теперь — самое важное.

Я сделал шаг вперед, к краю нашего пятачка, лицом к толпе. Поднял руку, привлекая внимание. Гул стих. Все взгляды — на меня.

Я говорил громко, четко, чтобы слышали все:

— Добрый люд Вольного Града!

Тишина. Даже музыка на помосте стихла — музыканты прервались, смотрели на меня.

— Меня зовут Александр! — Голос звучал твердо. — Меня и моих людей обвинили во лжи!

Я сделал паузу, оглядывая лица в толпе.

— Говорят, мы используем тухлое мясо! Гнилые овощи! Что мы обманываем и травим людей!

Гул снова нарастал. Кто-то кивал. Кто-то перешептывался.

Я повысил голос:

— Сегодня я покажу вам правду! Смотрите сами, из чего мы готовим!

Я резко обернулся к команде, махнул рукой:

— Несите!

Матвей первым подхватил корзину с репой, шагнул в толпу. Протянул корзину ближайшему мужчине — крепкому ремесленнику в кожаном фартуке:

— Смотрите! Трогайте! Нюхайте!

Мужчина недоверчиво взял репу из корзины, повертел в руках. Понюхал. Нахмурился, удивленно:

— Свежая…

Тимка вынес корзину с морковью, сунул женщине в переднике:

— Вот! Гнилая? Нет! Чистая, свежая!

Женщина взяла морковь, осмотрела, потерла пальцами. Покачала головой:

— Хорошая морковь. Не гнилая.

Петька и Антон вынесли сверток с мясом — развернули прямо перед толпой. Темно-красные куски, с прожилками жира, пахнущие свежестью.

— Нюхайте! — крикнул я. — Есть здесь хоть капля гнили⁈

Несколько человек подошли ближе, наклонились. Понюхали. Переглянулись.

— Мясо свежее…

— Пахнет хорошо…

— Не тухлое…

Варя вынесла мешок с белой мукой, высыпала горсть на ладонь, поднесла к носу пожилого торговца:

— Вот! Мука! Лучший помол! От Фрола-мельника!

Торговец растер муку между пальцами, понюхал:

— Отличная мука. Белая, чистая.

Гул в толпе изменился. Недоверие сменялось удивлением. Насмешки — вопросами.

— Так они правда не из гнили готовят?

— Продукты хорошие…

— Откуда у них такое мясо?

— Может, слухи врали?

Я стоял в центре, оглядывая лица. Видел, как меняются взгляды. Недоверие тает. На смену приходит любопытство и интерес.

Управляющий «Золотого Гуся» все еще стоял под навесом, но руки теперь опустил. Лицо напряженное. Он что-то быстро говорил своему помощнику.

Распорядитель ярмарки появился на краю толпы — с двумя стражниками в кожаных доспехах. Он показывал на нас, что-то объяснял. Стражники смотрели, но не двигались. Ждали приказа.

Я дождался, пока гул стихнет. Поднял руку снова.

Тишина.

— Вот, — сказал я громко. — Это то, из чего мы готовим. Свежее мясо. Лучшая мука. Чистые овощи. Никакой гнили.

Я сделал паузу, обводя толпу взглядом:

— А теперь…

Я резко развернулся к столу, взял нож. Подбросил его в воздух — лезвие сверкнуло на солнце. Поймал за рукоять, не глядя.

Толпа ахнула.

Я повернулся обратно, держа нож в руке. Взгляд жесткий, горящий:

— А теперь я покажу вам то, чего вы никогда не видели!

Я махнул рукой команде:

— По местам!

Они мгновенно заняли позиции. Варя у стола с тестом. Матвей и Тимка у досок. Стёпка и Антон у зоны подачи.

Я встал в центре, между печью и столом. Поставил сковороды на решетку Драконьего Горна. Они начали нагреваться — чугун потрескивал, расширяясь от жара.

Я обернулся к толпе последний раз. Поднял нож высоко, чтобы все видели:

— Представление начинается!