Шеф с системой. Битва на Ярмарке

Глава 15

Нам нужно было время. Пятнадцать минут минимум — разгрузить, расставить, разжечь Горн, раскалить котлы, а павильон «Золотой Гусь» был уже полностью готов.

Я видел это, отдавая команды — Кирилл Семёнович спокойно расхаживал между своими пятью станциями, проверяя готовность каждой. Десять поваров стояли на местах и ждали только сигнала.

Матвей присел, начал укладывать трут между щепками. Я помог Волку установить последний стол, выпрямился, вытер пот со лба и в этот момент увидел, как Кирилл Семёнович остановился посреди своего павильона.

Он повернулся лицом к площади и медленно поднял правую руку вверх.

Толпа замерла.

Кирилл держал руку несколько секунд словно дирижёр перед оркестром. Потом резко опустил руку вниз. Он решил атаковать первым, пока мы готовимся. Правильно сделал. На его месте я поступил бы также, чтобы организовать себе преимущество.

В павильоне «Золотой Гусь» началось движение.

Повара на «Яблочных Пышках» мгновенно схватили противни с подготовленными к обжарке пышками и начали опускать первые порции в кипящее масло. Через десять секунд по площади ударил аромат. Настоящий Арома-бомба.

Сладкий запах яблок, корицы и жареного теста окутал площадь как тёплое одеяло. Он был везде — в воздухе, на коже, в носу, в горле. Невозможно было не чувствовать его и, тем более, невозможно игнорировать.

Толпа ахнула разом — сотни голосов слились в один протяжный выдох удивления и восторга.

— Что это⁈

— Пахнет так вкусно и празднично!

— Яблоки! Корица!

Люди начали двигаться к павильону Кирилла — сначала медленно, неуверенно, потом быстрее, решительнее. Очереди формировались мгновенно — к каждой из пяти станций.

Итого — больше ста пятидесяти человек встали в очереди Кирилла за первые две минуты. Другие люди пока прогуливались, смотрели на начинающееся представление у сцены.

Ивар повернулся ко мне, лицо побледнело:

— Повар… они все у него. Зря мы…

Я улыбнулся ему оборяюще. Ну и что что он привлек людей. Так даже интереснее. Вот это настоящее состязание.

— Котелки на огонь! — крикнул я команде. — Живо! Один — масло для обжарки! Второй — Соус Ярости, греть медленно!

Команда рванулась выполнять. Тимка выставил таз с сухой панировкой рядом с Горном. Антон с Сенькой заняли место на сервировке.

Я подошёл к чану с замаринованным мясом, снял ткань. Запах эля, мёда и специй ударил в нос — мясо впитало маринад полностью, набухло, стало ароматным. Тимка схватил мясо. переложил в миску и начал обваливать его в панировке.

Я посмотрел через площадь на Кирилла. Его павильон работал слаженно. Повара двигались синхронно, клиенты получали еду быстро, очереди не останавливались. Аромат корицы всё ещё доминировал на площади.

Я повернулся к Горну. Масло в первом котле уже начинало дымиться — признак того, что оно достаточно раскалено.

Посмотрел на команду:

— Готовы?

Матвей кивнул, вытирая пот со лба. Варя сжала кулаки. Тимка поднял таз с панированным мясом.

— Тогда начинаем нашу войну.

Я взял миску, зачерпнул шумовкой полную горсть панированного мяса и медленно опустил в раскалённое масло.

Шшшшш.

Масло зашипело громко, резко. Белый пар взметнулся вверх. Толпа, стоявшая в очередях Кирилла, дрогнула. Несколько голов повернулись в нашу сторону, глядя на нас с любопытством.

Но аромат корицы всё ещё доминировал. Люди вернулись к своим разговорам.

Я стоял над котлом, наблюдая, как мясо жарится. Панировка темнела, становилась золотистой, потом золотисто-коричневой. Масло бурлило вокруг кусков, выдавливая влагу, запечатывая вкус внутри хрустящей корочки.

Готово.

Я зачерпнул шумовкой все «Жемчужины» разом — горячие, дымящиеся, идеально прожаренные — и поднял их над котлом, давая маслу стечь.

Варя стояла рядом с пустым хлебным стаканчиком в руках, готовая принять порцию.

Я развернулся на каблуках и опрокинул всю шумовку прямо в котел с Соусом Ярости. Раскалённые, жирные от масла шарики упали в горячий соус разом.

И площадь услышала.

«ПШШШШИК!!!»

Звук разнесся как удар кнута. Густое облако пара взметнулось вверх, расширилось, окутало нашу точку белым туманом. Следом ударил запах. Агрессивный аромат жареного мяса, чеснока, перца, эля, мёда и специй прорезал воздух как нож, разрывая сладкое облако корицы. Это был запах войны, запах пира после битвы — первобытный и мощный.

Все головы повернулись в нашу сторону синхронно, как по команде.

Очереди Кирилла застыли. Люди, стоявшие с деньгами в руках, готовые платить, остановились на полушаге. Смотрели на нас, принюхивались, пытались понять — что это было?

Я не обращал на них внимания. Зачерпнул шумовкой «Жемчужины» из соуса — они блестели теперь, покрытые глазурью, дымились, источали аромат, от которого текла слюна. Высыпал их в хлебный стаканчик, который протянула Варя.

Я выпрямился, поднял стаканчик высоко над головой и крикнул во весь голос:

— «Драконьи Жемчужины»! Семь медяков!

Толпа смотрела на меня, на дымящийся стаканчик, на облако пара, которое всё ещё висело над нашей точкой.

Никто не двигался. Секунда. Две. И тут из самого конца очереди к Станции «Медовые Рулеты» вышел мужчина. Высокий, широкоплечий, в кожаном жилете и грубых сапогах — похожий на торговца или ремесленника. Он стоял в конце длинной очереди и ждать ему нужно было еще минут десять минимум.

Он посмотрел на павильон Кирилла. Потом на меня. Потом снова понюхал воздух и решительно пошёл через площадь прямо к нам. Люди в его очереди оборачивались, смотрели с удивлением и ожиданием.

Мужик дошёл до нашего стола, высыпал семь медяков в ящик Антона.

— Давай, — сказал он хрипло. — Попробуем, что это у тебя так шипит.

Я протянул ему стаканчик с «Жемчужинами».

Он взял, поднёс к носу, понюхал — глаза прикрылись от удовольствия.

— Вот это запах, — пробормотал он.

Потом, не церемонясь, кинул в рот сразу целую «Жемчужину». Начал жевать. Дар сработал мгновенно. Его глаза расширились. Лицо застыло в выражении шока.

Он проглотил, открыл рот, чтобы сказать что-то — и не смог. Только выдохнул:

— Бесы… это… это…

Прожевал ещё раз, пытаясь осознать вкус. Тут же сработал второй эффект.

Острота Соуса Ярости ударила по его рецепторам с полной силой. Лицо покраснело, глаза увлажнились, он замахал рукой у рта:

— Огонь! Ох, как горит! Но вкусно, бесы побери. Ух! Запить бы! Есть чем запить?

Конечно, вон мастер Ингвар, — я ткнул пальцем в пивовара. — Хочешь эль, хочешь квас.

Мужик кивнул и кинулся к нему:

— Плесни мне кружечку, добрый человек!

Ивар, готовый к этому моменту, спокойно налил кружку «Солнечного» из бочки. Протянул мужику:

— Три медяка.

Мужик отдал ему монеты, схватил кружку и сделал глубокий, жадный глоток.

Замер.

Я видел, как синергия сработала. Огонь в его рту погас, как острота ушла, как лёгкая солодовая сладость эля «смыла» жирность панировки и раскрыла скрытые ноты маринада.

Его лицо озарилось блаженством.

— Оно… — прошептал он, глядя то на стаканчик, то на кружку. — Вкус стал… стал вдвое лучше! Ну и дела! Это… это магия какая-то!

Он повернулся к толпе — к очередям Кирилла, которые всё ещё стояли и смотрели на него.

Поднял высоко стаканчик с «Жемчужинами» в одной руке и кружку эля в другой.

И заорал во весь голос:

— ВЫ ИДИОТЫ! ВСЯ МАГИЯ ЗДЕСЬ! ОНО РАБОТАЕТ ТОЛЬКО ВМЕСТЕ! МЯСО И ЭЛЬ — ВМЕСТЕ! ВОТ ГДЕ НАСТОЯЩИЙ ВКУС!

Толпа дрогнула. Несколько человек из конца очереди к «Пышкам» переглянулись, вышли из строя, пошли к нам. Потом ещё трое из очереди к «Рулетам». Потом ещё пятеро из очереди к «Шарикам».

Они шли, притягиваемые запахом, звуком, криком довольного клиента. За минуту перед нами выстроилась очередь — человек двадцать, может тридцать.

Толпа разделилась.Часть людей осталась у Кирилла — те, кто пришёл за сладким, за роскошным бульоном, за изысканностью Гильдии. Часть пришла к нам — те, кто хотел мяса, остроты, шоу. На площади теперь было два гигантских, конкурирующих «муравейника».

Битва шла на равных.

Я усмехнулся, повернулся к команде:

— Матвей, Тимка — на позиции! Панируем, жарим, глазируем! Варя — стаканчики! Антон, Сенька — принимайте деньги! Работаем без остановки!

Команда рванулась выполнять.Я снова зачерпнул шумовку мяса и опустил в кипящее масло.

Война ароматов началась.

Следующие три часа были сплошным безумием. Я стоял у Горна и работал как машина — зачерпывал панированное мясо, опускал в фритюр, ждал минуту, вылавливал, переворачивал шумовку в Соус Ярости — ПШИК! — вылавливал глазированные Жемчужины, высыпал в стаканчик, передавал Варе.

Снова и снова. Без остановки.

ПШИК!

ПШИК!

ПШИК!

Звук разносился по площади, привлекая внимание, заставляя людей останавливаться и смотреть.

Тимка работал рядом со мной на панировке — хватал куски мяса из чана с маринадом, обваливал в сухой смеси, складывал в миску. Руки двигались автоматически, лицо красное от жара Горна, но глаза горели азартом.

Варя пересыпала готовые жемчужины в стаканчики и передавала клиенту.

Матвей стоял у котла с бульоном, обслуживая тех, кто хотел «апселл» — наливал горячий бульон в миски, давал клиентам, которые сами высыпали туда свои Жемчужины.

Антон с Сенькой принимали деньги — монеты звенели, падая в ящик, руки едва успевали считать.

А рядом с нами Ивар работал не менее яростно — наливал кружку за кружкой светлого эля или кваса. Три медяка за эль, два за квас. Люди хватали кружки жадно, запивали огонь Жемчужин, стонали от удовольствия, когда синергия раскрывалась.

У нас была очередь, но она не росла, потому что мы работали настолько стремительно, что люди получали свою еду моментально. Парни волка работали тоже слаженно. Мыли тарелки, кружки Ивара, помогали пивовару обслуживать клиентов.

Лицо у него было такое, словно он бога увидел. Несколько раз кивал мне благодарно, потому что если бы не парни, он бы даже с помощником не успевал.

Я украдкой смотрел через площадь на Кирилла.

Его павильон тоже атаковали люди. Пять станций выдавали еду непрерывно — Полумесяцы, Рулеты, Пышки, Бульон, Шарики. Очереди к каждой станции были длинными.

Мы и «Золотой Гусь» работали на пределе.

Площадь гудела. Люди ели, пили, смеялись, переговаривались, сравнивали. Кто-то пробовал и наше, и у Кирилла. Кто-то выбирал одну сторону и стоял только там.

— Жемчужины острее, но как вкусно с элем!

— А Пышки у Гильдии — просто тают во рту!

— Бульон у Гуся роскошный, но дорогой…

— Зато у повара всё быстро! Не ждёшь!

Я вытер пот со лба тыльной стороной ладони, не прекращая работать. Жар от Горна обжигал лицо, но я не останавливался.

Вскоре Варя убежала домой — готовить стаканы вместе с Фролом.

Где-то к середине утра к нам подошла Маша с новой телегой.

— Александр! — крикнула она через шум. — Привезла вторую партию! Двадцать килограммов свежего мяса!

Я кивнул:

— Отлично! Волк, Гришка — к Маше! Разгружайте мясо в резервный чан! Начинайте мариновать прямо здесь!

Волк с Гришкой бросили свои дела, подбежали к Маше. Начали таскать мясо, рубить его прямо на месте на большой разделочной доске, складывать в чан, заливать маринадом из запасной бочки.

Наш конвейер работал идеально — пока мы продавали первую партию, вторая уже маринировалась на месте. Гибкость против мощности. Скорость против разнообразия.

Ещё через час к нам прибежал Петька — запыхавшийся, красный, но довольный.

— Александр! Варя с Фролом напекли ещё! Вот! — он протянул огромную корзину, набитую свежими хлебными стаканчиками.

Я усмехнулся:

— Молодец, Петька! Вторая ходка скоро будет нужна. Беги обратно! Пусть пекут ещё!

Петька кивнул и рванул обратно через площадь.

Я снова посмотрел на Кирилла и заметил, что кое-что изменилось.

Станция 2 («Медовые Рулеты») замедлилась. Повара там суетились, переговаривались, один из них побежал внутрь павильона за чем-то.

Очередь к этой станции начала ворчать:

— Эй! Что там стряслось?

— Почему не выдаёте?

Я прищурился, присмотрелся внимательнее и понял — у них кончились ингредиенты для рулетов.

Вот оно узкое место, которое Кирилл не учел, решив состязаться со мной на моем поле. Его блюдо требовало долгой предварительной подготовки. Наверняка, они не рассчитали время подготовки и новая порция еще не дошла.

Станция 2 встала, а через десять минут я увидел панику на Станции 1 («Золотые Полумесяцы»).

Та же история — телятина кончилась. Иван Петрович стоял с пустыми руками, лицо растерянное.

Две станции из пяти заглохли. Очереди к ним начали расползаться — люди переходили к другим станциям Кирилла или… уходили к нам.

Наша очередь выросла ещё на двадцать человек.

Я не радовался. Кирилл не тот противник, который просто так сдастся.

Смотрел на Кирилла и думал: «Что ты будешь делать, Мастер? Сдашься? Или ответишь?»

Кирилл Семёнович стоял посреди своего павильона, смотрел на умершие станции, и лицо его было тёмным — не от страха или паники. От ярости на ситуацию, на себя, на просчёт.

Он стоял так несколько секунд. Потом резко сорвал с себя дорогой камзол, остался в простой льняной рубахе, закатал рукава.

Развернулся к своим поварам и рявкнул во весь голос:

— ИВАН! СКОВОРОДУ СЮДА! МАСЛО! ОСТАТКИ ГРИБОВ ОТ БУЛЬОНА И СЫРНЫЕ ШАРИКИ — ЖИВО! НЕСИТЕ ВСЁ!

Повара замерли на секунду от неожиданности, потом рванулись выполнять.

Иван притащил огромную сковороду, поставил на огонь, плеснул масла. Другой повар принёс миску с остатками жареных грибов, которые шли в Золотой Бульон. Третий принёс готовые сырные шарики.

Кирилл встал к огню лично.

Взял грибы, высыпал на сковороду — они зашипели, запахло лесом и маслом. Добавил сырные шарики прямо туда же, начал обжаривать всё вместе, помешивая деревянной лопаткой. Плеснул остатки клюквенного соуса сверху.

Импровизация на глазах у всей площади.

Толпа замерла, люди смотрели на него с интересом.

Через две минуты он зачерпнул готовое блюдо — грибы, шарики, соус — и выложил в миску. Протянул клиенту из очереди:

— НОВОЕ БЛЮДО! «Праздничное»! ПЯТЬ МЕДЯКОВ! КТО ХОЧЕТ⁈

Клиент взял миску, попробовал.

Глаза расширились:

— Ммм, вкусно! Грибы с сыром!

Очередь зашевелилась — люди потянулись к Кириллу снова.

Я смотрел на Кирилла через площадь — на его закатанные рукава, на его руки, которые работали с той же скоростью, что и мои, на его лицо, полное азарта и ярости и думал: Не сдаешься значит? Хорошо. Было бы обидно, если бы ты так просто проиграл. Еще повоюем!'

Битва продолжалась.