Ведьмак 23го века. Сжатая спираль

Интерлюдия Старая юность

Интерлюдия. Старая юность.

Традиции предписывали представителям касты кшатриев быть праведными, преданными и бесстрашными, но действительность зачастую довольно сильно противоречила древним укладам, создающим некий идеализированный образ благородного воителя, больше похожий на воплощение какого-то божества, чем на обычного смертного человека. И даже те из них, кто плотнее всего приближался к этому недостижимому идеалу и притом был согласен служить властителю княжества Лакхаш, ради которого и во исполнения своих клятв были готовы не только убивать, но и умирать, как правило обладали маленькими человеческими слабостями. Или не очень маленькими и очень разнообразными. И, как искренне верил их господин, Санджит Чатурведи Четвертый, одним из главных пороков его лучших бойцов являлось какие-то воистину дикое желание сплетничать. Понятное дело, гордые кшатрии не шатались по базарам подобно каким-то ленивым служанкам и не шушукались в темных углах…Но если хотя бы парочка из них была занята требующим длительного нахождения в одном месте делом, например охраной подарков, что могли быть вручены Великому Хану джиннов или иным достойным личностям по случаю сотрудничества и дружбу, и в зоне видимости никого постороннего не было, то между ними практически непременно завязывались разговоры, где поднимались такие темы, которые им лучше было не поднимать. Во всяком случае, там, где их могут услышать. Но, по мнению их повелителя, лучше бы вообще нигде и никогда не поднимать.

— Ты уже знаешь последние новости, дядя? Ни один из османских архимагов не согласился на просьбу юного Чатурведи об ученичестве, замаскированном под обмен тайными знаниями… — Санджит Чатурведи Четвертый, в это время находившийся на публичной молитве за многие тысячи шагов от выделенного ему во дворце Самарканда покоев и осторожно подслушивающий речь собственных воинов при помощи маленькой ящерки, висящей под потолком внутри помещения с дарами, едва удержался от того, чтобы не сбиться с давным-давно заученного речитатива священного текста. Ему пришлось приложить немало усилий, дабы не потревожить окружающих его единоверцев, громко заскрипев зубами от злости, поскольку в короткой фразе его бесило решительно всё! То, что он вообще вынужден оказался унижаться перед чужеземцами, поскольку был слишком слаб, дабы править по праву силы подобно своим славным предкам. То, что ему, полноправному правителю княжества Лакхаш, потомку сразу и древнейших махараджей Индии, и величайших султанов Османской Империи, посмели отказать эти покрывшиеся пылью веков затворники, которые были давным-давно вышвырнуты из Стамбула, поскольку слишком глубоко познали тайны своей магии и заметно так рехнулись, не выдержав свалившейся на них мощи. То, что его все ещё называют юным! Да сколько можно, в конце-то концов, сравнивать с его с почившим отцом и намекать на излишнюю молодость своего правителя⁈ Да его старший сын и нынешний первый наследник княжества, Санджит Чатурведи Пятый, между прочим, скоро уже сам дедом станет!

— Я не слишком удивлен этими известиями, племянник. — подумав немного, отозвался тот из кшатриев, что был несколько старше и, вероятно, мудрее. — Поводырь Света известен как затворник, что разочаровался в людях…Вероятно он мог бы снизойти до того, кто доказал свою праведность не только словами, но и делами, а лучше зримым благоволением к юному Чатурведи его бога… Но пока наш князь подобных подвигов не совершал. Эмир Глубин же просто ни в чем не нуждается, дабы его можно было убедить оказать свою поддержку. А просто слова, пусть даже идущие от самого сердца и сколь угодно красивые…Думаю, архимаг слышал их за свою жизнь не просто много, а очень много. Причем даже от тех, кто ни в чем не уступал нашему господину, а то и заметно его превосходил в силе своего дара, богатствах, учености, храбрости, остроте ума или близости к древним фамилиям, что не раз и не два порождали великих воинов и мудрых царей…

Правителю княжества Лакхаш до безумия хотелось прервать молитву, броситься к отведенным его покоям и кулаками разъяснить своим верным воинам, что он не так уж и плох…Но он держался. Во-первых, потому как не собирался портить свою молитву. Во-вторых, потому как не так уж и много у него осталось по-настоящему преданных и способных кшатриев, которым он мог доверить хоть сокровища, хоть собственную спину. А в-третьих, поскольку не хотел, дабы посторонние догадались о его истинных возможностях и стали куда более бдительно следить за собой и своим окружением, даже когда Санджита Чатурведи Четвертого рядом и близко нет. Смерть его отца все ещё оставалось неотомщенной…И нерасследованной. Слишком надежно убил себя нанесший предательский удар исполнитель, и слишком хорошо таились те, кто вложил в рукав его одежды проклятый клинок, что рассыпался бы после первого удара, но этим ударом все же был способен оборвать нить жизни даже истинного магистра. Конечно, самыми очевидными подозреваемыми были те предатели, которые разделяли с его семьей общую кровь, но отказались подчиняться наследнику почившего князя и подняли мятеж…Но правитель княжества Лакхаш в это не верил. Ибо он все ещё был жив. А обладай они подобными возможностями и талантами, то разделались бы с ним быстро. Нет, это почти наверняка сделает кто-то другой. Кто-то очень осторожный, хитрый и коварный, успешно прячущийся от глаз Санджита Чатурведи Четвертого…Но потомок султанов и махараджей был терпелив и умел ждать. Однажды он так или иначе узнает имя своего кровного врага, что либо сам допустит промашку, либо скверных слуг для себя найдет. И тогда глава рода Чатурведи отомстит! О, он воистину страшно отомстит…

— Мой друг, у меня для вас воистину прекрасные вести! — Сразу же после окончания молитвы обратился к правителю княжества Лакхаш повелитель народа джинов. Великий Хан был тем, с кем у Чатурведи лучшего всего получилось договориться о взаимной поддержке…Синекожий нелюдь был готов издать указа, что часть приграничных территорий, на которых сейчас все равно какого-либо нормального правителя не было, переходит под управление Цветочного Бархана и подтвердить сей документ остатками авторитета Османской Империи. Взамен он хотел помощи с парочкой каким-то образом попавших в его руки фамильных реликвий, для снятия защиты которых было мало назваться наследником султана или обладать великой магической силой. Требовалась кровь…Та самая, которая текла по венам Санджита Чатурведи Четвертого в количестве пусть не сильно большом, но все же вполне достаточном. Ну а один из лидеров Северного Союза в обмен на подобную услугу мог бы списать многие долги, которые легли на него перед родичами, пусть формально и проживающими на территории иной державы, но зато оказавшими князю даже в столь сложное время существенную политическую, финансовую и военную помощь. — Кажется, мои воины нашли того, кто узнал нечто знакомее в рисунках, что раздобыли эти странные русские бояре. Я отправил слуг известить всех ещё задолго до того, как настала пора молитвы, а это значит, что нас уже ждут!

— Назвать этих русских странными — это все равно, что назвать воду мокрой. Я знаком с ними уже не первый год, но все равно не могу сказать с твердой уверенностью, кто из них главный. Вроде бы говорит и делает по большей части Коробейников…Но именно повелитель ветра Святослав может позволить себе наслаждаться отдыхом, пока слабейший из этого дуэта работает каждый день, весь день и зачастую неделями без перерывов. — Согласился с лидером джиннов князь Чатурведи, обрывая свою связь с ящерицей, что подслушивала разговор скучающих кшатриев. Молодому властителю было сложно общаться с людьми, прибывшими из далекой северной страны. Не потому, что он подозревал их в убийстве своего отца, собственно эти двое были одними из немногих, кому его гибель была точно не выгодна, да и возможности для обработки предателя у этой парочки вроде бы не имелось, будь они хоть чернокнижниками, хоть жрецами неизвестных языческих богов. И не сказать, чтобы он так уж пламенно ненавидел этих двух за их происхождение или тот досадный инцидент, когда присягнувший ему магистр решил посвоевольничать с теми, кого он полагал легкой добычей. Скорее уж Чатурведи просто делал вид, чтобы оправдывать ожидания своих наиболее близких сторонников, весьма негативно настроенных к русским боярам…Но он этих двух чужеземцев просто не понимал! И они, без сомнения, были опасны, что уже доказывали в бою не раз. А опасное и непонятное рядом с собой терпеть не будет ни один здравомыслящий человек. — Я долгое время считал их не более чем никчемными выскочками, которым повезло иметь хорошее оружие и технику, благодаря чему они побеждали своих врагов, но потом признал свою ошибку, ибо эти двое действительно умели воевать…Однако и тогда их серьезно недооценил, ибо за личинами способных, но все-таки относительно заурядных боевых магов прятались искусные интриганы и правители, сумевшие превратить деревню-переросток в по-настоящему великий город с искусными мастерами, а также осилившие произвести такое впечатление на короля йогов, что тот наградил их великой силой.

— Обычно за королем йогов не отмечалось подобной щедрости, — как бы сам себе заявил Мар-Аль-Рашид, почесывая свой синий подбородок. — Нет, юный Чатурведи, я боюсь, что в чем-то ты тут не прав. Иногда в кустах обнаруживается тигр не потому, что кто-то его туда приманил, а просто потому, что тигр сам решил там поселиться и не нашлось дураков, чтобы ему возражать. Бесспорно, Манидер Садхир несмотря на свой аскетизм никогда не был скуп…Или, по крайней мере, за ним не отмечалось этого в записанной истории, когда он уже успел стать высшим магом. Но если бы этот любитель крестьян мог даровать такие силы тем, кто ему симпатичен, то как минимум история Индии пошла бы совсем иначе. И не было бы на жизненном пути короля йогов такого количества горя и обидных поражений. Напротив, за честь служить ему, боролись бы главы сильнейших родов твоей страны…

— Возможно дело в том, что времена сейчас необычные? — Только и смог предположить властитель княжества Лакхаш, на сей раз сдержав свой нрав и не став обижаться на «юного Чатурведи». Во-первых, по сравнению с Великим Ханом он и в самом деле был очень юным. А во-вторых, обижаться на султана Османской Империи, ну почти султана и того, что от неё осталось, младший магистр просто не мог себе позволить.

— В нашем мире возможно всё, если будет на то воля Всевышнего! — Поднял глаза к небесам и одновременно слегка наклонил голову в намеке на поклон правитель народа джиннов. — Но как бы там ни было, я рад, что сопровождающая этих русских бояр женщина-перевертыш ответила категорическим отказом на ухаживания почтенного Мустафы. Не имею представления, течет ли в ней на самом деле струйка божественной крови или же нет…Но если бы дети подобного союза сумели унаследовать силу их матери и второе обличье отца, то это бы стало…Проблематичным.

— На все воля Всевышнего! — Повторил вслед за джином князь Чатурведи, ибо был с ним целиком и полностью согласен. Да, перевертыши редко когда представляли из себя проблему, которую не мог бы решить отважный кшатрий, вооружившийся серебряным клинком… Но почти из всякого правила имеются исключения. Была причина тому, что Мерлин, величайший маг Англии, а по уверениям самих британцев вообще величайший маг мира всех времен и народов, работал на Утера и Артура Пендрагонов, а не приказывал тем, чьим вторым обликом являлся могучий дракон. Даже самый захудалый вервольф в десятки раз опаснее волка, в которого оборачивается. И если ипостасью перевертыша являлось какое-то магическое существо, то подобная тенденция все равно сохранялась, пусть даже прирост силы иного обличья относительно его обычных родичей и оказывался заметно скромнее…Однако он был. И каждый представитель подобного рода его получал неизбежно, коли успевал вырасти. А появлялись на свет истинные перевертыши не так уж и редко, стремительно взрослея и быстро набираясь сил. Да, колдовали бы возможные дети женщины-оборотня пятого ранга хуже архимагов или даже магистров…Но кому будет до этого дело, если они унаследуют облик мантикоры, добавив и без того не слабой твари свою грубую мощь, скорость, ловкость, невероятную регенерацию и магическую силу⁈ Такие перевертыши в бою станут на равных сражаться с одаренными шестого или даже седьмого ранга! А ведь их рождение можно если и не поставить на поток, то сделать достаточно стабильным… Была причина, почему Пендрагонов в Англии все так уважали и боялись, а армии врагов старались обходить Камелот стороной и как можно дальше, подарив его жителям беспрецедентную эру покоя и процветания, не до конца забытую даже сейчас…И почему это легендарное семейство ныне правящие Британий рода аристократов и сидхе так старательно уничтожали до последнего человека, вернее перевертыша-дракона, предварительно тех друг на друга искусными интригами натравив.

В роскошно обставленном кабинете, где хозяина дворца и властителя княжества Лакхаш уже должны были ждать, их появление заметили далеко не сразу, поскольку допрос найденного слугами Великого Хана человека уже шел вовсю…Ну, как допрос, скорее вежливая с ним беседа, а также сопоставление разных источников информации, роль которых исполняли составленные при помощи пойманной бестии рисунки цитадели, где обустроили свое логово демоны-диверсанты, висящие прямо в воздухе карты местности и какие-то книги, которые Арун Калидас без тени сомнения вытаскивал из ближайшего шкафа, бегло изучал и тут же отбрасывал в сторону, видимо считая их для себя бесполезными.

— … сделана на манер крепости Старца Горы. Её случайно не увидеть, не зная тайных троп в горах туда не попасть, а сама она отлично экранирована магически и абсолютно незаметна с высоты. — Рассказывал о чем-то на английском языке невысокий и пухлый даже сейчас смуглолицый человек с большими усами, а также длинной и тонкой клиновидной бородой, чьи одежды хоть и были некогда достаточно хороши, но все же не роскошны. И определенно видели раньше лучшие дни. Один из беженцев, что потерял всё или почти всё, но безусловно мог считаться счастливчиком на фоне толп иных несчастных, поскольку не только выжил, но и серьезных лишений не испытывал. С чего их испытывать-то пусть далеко не самому сильному, но все же подмастерью? — Понятное дело, это не гнездо легендарного ордена ассасинов, слишком уж оно стало известно и овеяно славой, дабы быть скрытным, но похожие по стилю постройки в уединенных местах лет шестьсот-семьсот назад строили многие. Как почти неприступную крепость, куда можно отступить в случае вражеского нашествия или же как место, где можно скрытно разместить хоть тайно прибывших наемников, хоть награбленную у соседей добычу и полон, хоть призванных демонов…В ту пору это было ещё запрещено законами султана, но баловались подобным уже достаточно многие.

— Это факт, — подтвердил Калидас, отбрасывая в сторону еще одну книгу, которая была написана на древнеарабском языке…Впрочем, верховный жрец Кали его, конечно же, знал. Как и многие другие, причем не обязательно человеческие. — Загнивание османской империи шло долго, какое-то время не потерявшие разума султаны с ним даже пытались бороться…А ещё в ту пору летучих кораблей было на порядки меньше, да и артиллерия их мало кому казалась чем-то опасным, многие думали, что смогут в толще камня пережить обстрел любых орудий, если те не станут поддерживать своими чарами великие маги. Я видел снаружи и изнутри несколько похожих крепостей, построенных в тот временной период. Когда как желанный гость, когда как слуга своей госпожи, пришедший очистить их кровью нечестивых…Но конкретно эту или окружающие её горы не узнаю…

— Неудивительно, ведь указанный нам район довольно далеко от Индии, все-таки Османская империя и тогда была довольно большая, — произнес на английском Корабейников, постукивая себя по подбородку и рассматривая карту, на которой посреди одного из горных массивов был обведен желтым маленький кружок.

— Дык, али же просто рисовавшая свои каракули демоница была, значица, позором всех художниковъ… — Хмыкнул на русском языке архимагистр-аэромант, что видимо прекрасно понимал английский, пусть и не желал на нем разговаривать. — Врать сознательно Калидасу она б итъ наверно того…Не смогла! А вот напортачить в силу собственной, стал быть, криворукости — пожалуйста!

— Это…Не невозможно. Госпожа Кали и её сила могут с демонами сделать многое, но уж точно не исправить их слабости и недостатки. — Скривился Калидас, отбрасывая в сторону еще один том. — Проклятье! Тут нет ничего об этом регионе, не говоря уж о изображении его гор! Скажи мне, торговец, клянешься ли ты своим сердцем, что точно узнал эту крепость⁈

— Помилуйте, Великий, я никогда не был в этой крепости! — Вздрогнул всем телом и подался назад под пристальным взглядом индуса тот, кто опознал рисунки пойманной демоницы. — Просто давным-давно я вместе с проводником и караваном вьючных ослов привозил к её подножию по крутым горным тропам сухое топливо, жирное мясо, сладкие сухофруты, а также теплые одеяла и мягкие ковры, ибо камень горный невероятно прочен, но ужасно холоден, а простым воинам не доставало магии, дабы попытаться согреть себя! Между раздвоенных вершин, что указаны на вашем рисунке, мы шли, а когда я смотрел от ворот крепости на обратный путь, то видел то же самое, что и показано здесь! Многие десятилетия ходил мой караван этим маршрутом, сначала четыре раза в год, потом три и даже два…Спокойная работа и хорошая оплата, которую не портила даже печать молчания. Увы, гарнизон сокращали, пока не убрали оттуда совсем. Он стал не нужен, ибо так далеко во внутренние земли Османской Империи с той стороны так далеко враги ни разу не заходили. А нарушать закон даже для ханов и беев стало куда опаснее, чем следовать ему, благодаря демонам-дознавателям, которых к тому моменту призывали при нужде вполне открыто, ибо использовать каких-нибудь наемников, дабы потом свалить вину на случайных бандитов, стало почти невозможно.

— Ты принес нам отличные вести, торговец! — Властитель княжества Лакхаш решил, что пора ему внести свой вклад в эти распросы, дабы не выглядеть лишь одним из безликих слушателей вершителей мира сего, что не достоин в их присутствии голоса, а должен лишь молча выполнять приказы. — И если мы найдем искомых врагов в этом месте, то знай, воистину щедро я вознагражу тебя! Но помни! Цена ошибки или лжи окажется для тебя одинаково ужасна и велика!!!

Стремительно шагнув вперед подобно атакующему тигру, Санджит Чатурведи Четвертый легко вздернул этого торговца в воздух на своей руке, крепко сдавив его дряблую шею своими сильными пальцами, которые слегка сжал. Не так, чтобы раздробить его кости — он же не был глупцом, чтобы по своей прихоти уничтожать действительно полезного человека, тем более раньше, чем тот вспомнит о той крепости всё, что только может. Но так, чтобы глаза его испуганно выпучились, а руки начали пытаться разжать удушающие оковы княжеской руки.

— В случае, если этот презренный солгал, попрошу его все-таки на месте не убивать, уважаемый… — Обратился к князю Чатурведи лидер остатков Османской Империи, чьим подданным найденный слугами Великого Хана человек наверняка и являлся. — После того, как закончите с ним, отдайте что останется моим палачам для публичной и медленной казни…Людям нужно показать, как опасно пытаться выполнить мое поручение и потерпеть неудачу!

— Каааакааая встреча! — Громкий и вроде бы даже радостный голос короля йогов, раздавшийся откуда-то из-за угла помещения, заставил инстинктивно вздрогнуть практически всех, включая и верховного жреца Кали, и Великого Хана, и даже вроде бы висящего в чужой хватке торговца…Или это у него уже конвульсии начинались потихоньку? — Почтенный Гелик, да ты ли это⁈ Глаза своим не верю! А я-то надеялся, ты хоть во время демонического вторжения сдохнешь…

— А вот я насчет тебя таких надеж давно уже не питаю, — совершенно спокойным и ничуть не придушенным голосом ответил висящий в руке князя Чатурведи человек. И попытавшийся рефлекторно сжать пальцы плотнее князь вдруг с удивлением обнаружил, что не может этого сделать, поскольку дряблая жирная шея якобы торговца вдруг обрела плотность, намного превосходящую ту, что имеется у литой стали! А аура якобы подмастерья стремительно наливались силой, превышающей ту, которая должна иметься у одаренного всего лишь третьего ранга. — Воистину, Манидер, когда родился ты, тараканы и крысы перестали быть самыми живучими и презренными обитателями этого мира.

Верный клинок сам прыгнул в руку князя Чатурведи…Но в последний момент властитель княжества Лакхаш все же сумел удержаться от зачарованной сталью. И от использования боевой магии. Одновременно противостоять мощи Аруна Калидаса, Великого Хана джиннов, парочки русских бояр и короля йогов, не говоря уж о всех прочих одаренных, кто находился здесь или поблизости, мог бы разве только кто-то из богов. И шансы на то, что здесь и сейчас находится один из них, были смехотворно малы. А вот вероятность удара посмертными чарами от пойманного с поличным злоумышленника, если тот утратит всякую надежду на выживание, могла считаться крайне большой…И Санджит Чатурведи Четвертый находился к нему ближе всего, а потому являлся очевидной целью для атаки. Успеет ли он разорвать дистанцию или прикончить фальшивого торговца раньше, чем тот вложит все себя в какие-то самоубийственные чары? Князь этого не знал. И очень не хотел проверять свои шансы никогда не увидеть собственных внуков.

— Я так понимаю, это не просто какой-то шпион? — Осведомился Коробейников с таким видом, будто ничего особенного не происходило. И даже к оружию не потянулся ни он, ни русский архимагистр-аэромант…Впрочем, было видно, как напряглись их ауры, в любой момент готовые использовать магию или для атаки, или для защиты.

— Ну, в принципе, такая строчка в его биографии точно есть…Но не думаю, что Гелик до сих пор работает на Рамзеса Четвертого. Уж точно не после того, что с мумией этого довольно неоднозначного фараона сделали английские египтологи в британском музее…Ну или он с ними. Тут уж как посмотреть… — Король йогов подошел к напряженно замершему в одной позе правителю княжества Лакхаш, удерживающему на весу фальшивого торговца, а после прошел мимо. Прямо к стоящему в углу небольшому столику, где стояли изящные хрустальные бокалы и бутылки вина, стоящие среди кубиков льда в небольшом серебряном ведерке. Напитки, вероятно являющиеся одними из лучших в Османской Империи, величайший архимаг Индии небрежно вытряхнул, а вот замороженную воду вскипятил. И обильно посыпал вытряхнутыми из какого-то кисета листьями, заваривая себе чай. — В любом случае, если он говорит, что знает, какую крепость мы ищем, то именно её мы и ищем. Гелик в таких вещах ошибается редко, и уж точно он не продался демонам, поскольку для этого слишком умен.

— Был бы я умен, то назначил бы за твою голову награду в пять раз больше, чтобы мне её точно на блюде принесли… — Недовольно пробурчал человек, по-прежнему висящий в хватке Санджита Чатурведи Четвертого. И властитель княжества Лакхаш из-за этого чувствовал себя ну очень неуютно. Нет, он в принципе знал, что у короля йогов враги были, есть и будут, ведь вряд ли кто-то этого легендарного архимага все-таки сможет убить. Многие пробовали, включая великих правителей, богов и архидемонов, но ни у кого пока не получилось…И среди этих личностей, питающих к Манидеру Садхиру не самые теплые чувства, наверняка присутствовало и некое количество тех, кто фараонов помнит. Когда там жил Рамзес Четвертый князь представлял себе весьма смутно, но зато с необычайной четкостью понимал — сегодня не его день, ну вот совсем не его, и зря он сегодня проснулся…

— В таком случае — рад знакомству с почтенным Геликом! — С интересом и вроде бы даже толикой опаски покосившись в сторону заваренного королем йогов напитка, Великий Хан джинов все же вооружился одной из бутылок и свободным бокалом. — Хотя мне казалось, я неплохо представляю себе времена династии Рамесидов, и знаю всех, кто мог позволить себе тогда объявить награду за голову Манидера Садхира и дожил до наших дней…

— Ну, вообще-то это было немного раньше его работы на разведку египтян…Ладно, намного раньше. На самом деле это была, пожалуй, одна из первых наград за мою голову… — Призадумался король йогов. — И точно первая, из-за которой я искренне обиделся, посчитав себя преданным…

— А что еще я должен был делать, узнав, что какой-то грязный бродяга собирался соблазнить мою любимую дочь? — Фыркнул фальшивый торговец.

— Я собирался сделать её своей женой! Первой, единственной и самой любимой женой! — Возмутился Манидер Садхир, отпивая из серебряного ведра кипящего чая. Во всяком случае, пах сей напиток чаем. И выглядел тоже как чай. Но то, как вздрогнул Великий Хан джинов, когда в его сторону случайно полетела пара капелек данной жидкости, настораживало…Или это до синекожего нелюдя вдруг дошло, кого он грозился отдать своим палачам? — А из-за тебя ей досталась участь наложницы во дворце старого борова, у которого из всех достоинств была лишь малая толика крови правителей Атлантиды! И чего ты с этого приобрел? Уважение? Честь? Да все забыли о твоем непрямом родстве с верхушкой Острова Магов, и пары сотен лет не прошло…

— И чтобы ты ей тогда дал, молокосос⁈ У тебя тогда не было ничего кроме одежды с чужого плеча, покрытой дырками и кровью! — Не пожелал смиренно принять критику фальшивый торговец…Который, уж точно был старше египетских пирамид и, кажется, даже старше самого короля йогов. — У тебя и сейчас ничего нет, но по крайней аскетизм стала твоим сознательным выбором, а тогда и еще лет сто после этого бедность была просто той реальностью, от которой всякие амбициозные сопляки без рода и племени никуда не могли убежать!

Санджит Чатурведи Четвертый попытался медленно, осторожно и очень вежливо разжать свои пальцы, убирая их с чужого горла. Пальцы не слушались…И, кажется, в этом был виноват не человек, которого он в своей руке за шею удерживал. Даже не черы какие-нибудь. Просто властителя княжества Лакхаш парализовало от осознания глубины всех тех проблем, которые он сам навлек на свою голову. В голове лишь недавно взошедшего на престо правителя появилась некая грусть от осознания того, что внуков своих ему уже, скорее всего, не увидеть. Молодость короля йогов и падение Атлантиды, конечно, случились в разное время. Но были они друг от друга не так уж и далеко. Тот, кто уже в ту эпоху был силен и влиятелен, да вдобавок дожил до нынешних дней…Ну…Кровавых богов Санджит Чатурведи Четвертый знал. К счастью — не лично. Короля йогов знал лично, и на что он способен отлично себе представлял по древним легендам, правдивость которых подтверждали его собственные глаза. Теперь в этот короткий список добавилась и еще одна подобная персона. К сожалению…Вероятно оскорбить первого попавшегося архидемона и прыгнуть ему прямо в пасть было бы безопаснее. По крайней мере, владыки преисподней, ну большинство из них, не могли похвастаться тем же количеством опыта и злопамятности ибо в большинстве своем были моложе, вот прямо сильно-сильно моложе…

— Радость моя от сей встречи воистину безмерна! — Пробормотал Великий Хан джинов, наливая себе вина с большой-большой горкой, фактически всю бутылку решив опустошить в один присест. И вторая уже воспарила в воздух, поскольку почти правитель Османской Империи явно подозревал — одной ему сегодня не хватит. И правитель княжества Лакхаш отлично его понимал! Сам бы хотел сейчас напиться до беспамятства, а лучше очнуться от длительного запоя и понять, что все это было лишь страшным сном…Тело могущественного одаренного и закаленного упорными тренировками по использованию оружия и жизненной силы воина не могло болеть, но почему-то сейчас, в эти секунды, у него ныла буквально каждая жилка, будто он превратился в обычного человека и, в соответствии со своим каледнарным возрастом, стал глубоким стариком. — Печалюсь лишь, что не были мы представлены друг другу раньше…Юный Чатурведи, может вы уже поставите великого Гелика обратно на пол?

— Я не великий…- Недовольно пробормотал человек, по-прежнему висящий в руке правителя княжества Лакхаш. С большим трудом и двигаясь так, словно ему к каждому пальцу привязали по тяжеленному гранитному валуну, да вдобавок целую скалу водрузили куда-то на голову, Санджит Чатурведи Четвертый все-таки смог поставить его обратно на пол. Помогло то, что его чувства все еще воспринимали находящегося на расстоянии вытянутой руки древнего волшебника как обычного одаренного. Уже не подмастерье, а сильного и умелого истинного мага, но не более…Искусность этого живого реликта в маскировке поражала, пугала и восхищала юного князя, отчетливо понимающего, что он живет свои последние минуты. Может быть дни. И, пожалуй, это не день был у него плохой и даже не год…Ему, наверное, вообще не стоило появляться на свет, ибо вряд ли в мире отыщется еще хоть один такой же сумасшедший как король йогов, что отличается просто каким-то нездоровым уровнем великодушия, и карает не за слова, а лишь за действия, да и то далеко не всегда…

— Величайшего Гелика? — Осторожно поправился правитель народа джинов, так и не донеся бокал, из которого торчала большая шапка вина, до своих губ. — Прошу простить мое невежество, но я не знаю надлежащего к вам обращения, ни полного его варианта, ни даже краткого…

— Прощаю… — Буркнул фальшивый торговец, без всякой поправляя свои слегка помявшиеся одежды. — За все прощаю. Если вы поклянетесь своей честью, своими богами, своим родом и своим посмертием никогда и никому не рассказывать обо мне и моем истинном возрасте, а также наших взаимоотношениях с этим грязным бродягой, а если мы когда-нибудь вдруг снова встретимся, то старательно делать вид, будто мы не знакомы…

Санджит Чатурведи Четвертый сам не понял, как он оказался на коленях и принялся читать слова самой строгой клятвы, которую только мог вообразить, добровольно налагая на саму свою суть нерушимые обеты. Рядом примерно тем же самым занимался Великий Хан джинов, только с гораздо меньшим энтузиазмом и очень тщательно формулируя свои слова и условия, при которых данное им обещание окажется больше недействительным…Под громкий хохот короля йогов. И мрачный неодобрительный взгляд Аруна Калидаса, хранящего какое-то презрительное молчание.

— Я, конечно, тоже клянусь хранить в тайне всё, что произошло здесь и сейчас, но мне кажется или тут есть какой-то подвох? — Осторожно осведомился Коробейников, поглядывая то на короля йогов, то на его современника и неслучившегося тестя.

— Гелик — тот, кем он вам сейчас и кажется! Истинный маг, что почти всё время маскируется под еще более слабого одаренного, чтобы его окружающие недооценивали. Он, конечно, поднабрался за эти тысячелетия всяких хитростей и уловок, но даже младшим магистром так и не стал. — Все еще улыбаясь и похихикивая, соизволил объяснить Манидер Садхир. — Уникальный, в общем-то, случай, когда полученные в молодости из-за мощнейшего проклятия травмы энергетики ну очень органично сочетаются с особенностями его характера, ибо другого же настолько ленивого, трусливого, неамбициозного и вместе с тем везучего и хитрожопого одаренного еще поискать! Гелик дожил до наших дней не потому, что он великий маг, а потому, что он очень осторожный засранец, который всячески избегает драк и малейшего риска! Ему проще как и в молодости караваны груженых всякой дрянью ишаков водить по таким глухим дырам, где любые разбойники от бескормицы сдохнут, чтобы раз в век или два покупать себя зелья истинной молодости, чем по собственной воле засесть за собственное развитие и преодолеть так или иначе последствия своих травм!