Серый кардинал

Глава 10

Пока мы обедали, Мерил рассказывала про враждебный клан, вот только полезной для меня информации оказалось мало. Со слов эльфийки, Херендил Танг почти всё свободное время проводил в своей усадьбе с огромным парком и озером. Дела за него делали слуги, родственники и управляющие, поэтому он предпочитал не покидать особняк и значительную часть дня посвящал духовным и магическим практикам, как и многие эльфы в преклонном возрасте.

И он мог себе это позволить. Херендил обладал такими богатствами, которым позавидовали бы многие столичные промышленники. А всё потому, что ему принадлежали не только крупное нефтяное предприятие, но и доли компаний других членов клана, приносившие в общей сложности десятки миллионов в год.

Так у квенди было принято. Клан инвестировал в бизнес членов семьи, а те обязывались передать главе определённую долю. Подобная система ведения дел практически на сто процентов гарантировала выживаемость и процветание родовой общины. И поэтому за последние девяносто лет Танг разросся и разбогател так, что в городе ему не было равных.

Конкурентов тоже не осталось, поскольку Херендил предпочитал убирать их силовыми методами. А купленная полиция, которую контролировали родственники, и пискнуть не смела. Не трогал он разве что петербургские компании. С ними связываться было чревато.

При этом в свои девяносто пять лет Херендил не считался старым. Он вступал в так называемую стадию мудрости — третий и заключительный период жизни. Квенди и дроу жили в среднем по сто пятьдесят лет. Некоторые дотягивали до ста восьмидесяти, а предания хранили память о двухсотлетних старцах.

Также Мерил подтвердила информацию, что Херендил — выживший сын мятежника Лайриона Сильного, поднявшего восстание в начале пятидесятых годов прошлого века.

Сейчас у главы клана Танг было то ли пять, то ли шесть жён, живущих, как и он сам, в затворничестве, шесть сыновей (изначально было девять, но трое погибли) и несколько взрослых внуков, тоже участвовавших в делах семьи.

Впрочем, иногда Херендил всё-таки покидал свой дом. Редкие деловые поездки, опера, симфонический оркестр и выставки высокого искусства — вот то, что могло его заставить выбраться из убежища.

— А вот это интересно, — сказал я. — И часто?

— Может быть, два-три раза в месяц. Херендил не склонен вести светскую жизнь, он раньше посещал дворянские собрания, но теперь этим, кажется, занимаются его сыновья. Люди презирают квенди, поэтому те предпочитают жить замкнутыми общинами. К тому же с переходом на «стадию мудрости» многие квенди и дроу утрачивают интерес к мирской суете и больше начинают уделять внимание внутренней жизни, саморазвитию и магии.

— А сколько у вас в городе театров?

— Один театр и филармония.

— И Херендил регулярно их посещает? — кажется, я начал понимать, где надо выслеживать врага.

— Как я и сказала, два-три раза в месяц.

— Прекрасно. Спасибо вам большое, Мерил. Это ценная информация.

— Что вы задумали?

— Возможно, скоро узнаете.

— Если хотите убрать Херендила, то имейте в виду, это непростою. У него десятый тун — это по-вашему пятый или шестой разряд. К тому же он — маг воды.

— Буду знать.

— Чтобы убить сильного мага нужны другие сильные маги. А среди людей таковых мало.

— А среди дроу?

— Я могу найти, если будут деньги. Услуги мага стоят дороже, чем простого наёмника.

— Это понятно…

— И вообще, какой смысл убивать одного Херендила. Погибнет он — его место займёт старший сын Лайрион. Он объявит кровную месть. Вам же будет хуже. Надо вырезать всех — всю семью. Не оставить никого: ни женщин, ни детей. Только тогда наступит мир.

— И сколько их всего?

— Ветвь Херендила — шестьдесят или семьдесят квенди, включая дочерей. Примерно столько же у его двоюродного брата. А есть ещё и троюродные. Но про них не знаю.

— И всех их надо убить? Даже дочерей? Они тоже будут мстить?

— Разумеется.

Я не воевал с гражданскими, но на службе ситуации случались всякие. Один раз — как сейчас помню — при зачистке деревни на меня направил автомат негритёнок лет двенадцать. Женщина тоже иногда брали в руки оружие, а здесь они владели магией в той же мере, что и мужчины, и были крайне опасны.

Но я не привык сокрушаться из-за каждой сопутствующей потери, никогда не сожалел о случившемся. Просто делал свою работу, выполнял долг. Я видел людей, которые мучились угрызениями совести. Многие из них слетали с катушек и накладывали на себя рук. Это — не про меня. Если передо мной поставлена задача, о заплаченной цене сожалеть не стану.

И всё же целенаправленно вырезать семью из несколько десятков человек (пусть они и эльфы), включая женщин и детей — это, пожалуй, слишком. В моём мире в середине двадцать первого века подобная расправа ужаснула бы общество любой цивилизованной страны. Здесь же всем было плевать. Полиция не пошевелила и пальцем. Впрочем, у нас тоже большинству всё равно, что происходит в странах третьего мира. Ну и кому какая разница где-нибудь в Петербурге, сколько погибнет эльфов или уруков в Эдвэне?

Однако я всё равно пока надеялся обойтись малой кровью.

— Постоянно задаюсь вопросом, почему ваш отец не хочет со мной разговаривать, — сменил я тему. — Разве это не в его интересах?

— Он болен, — отрезала Мерил.

— Серьёзно болен?

— Ему трудно вести дела лично. Я занимаюсь ими вместо него.

— Но почему бы ему не поручить заботы кому-то… постарше?

— Потому что я старшая в семье. Моему единственному брату — восемнадцать лет. Всех, кто родился до одиннадцатого года, клан Танг вырезал. Мне удалось уцелеть лишь чудом.

Я сразу же стал подсчитывать про себя. Если в одиннадцатом году Мерил была в сознательном возрасте, значит, ей сейчас… больше тридцати? А по виду и не скажешь.

— Вы молодо выглядите, — сделал я комплимент.

— Как и все дроу в моём возрасте.

— Как это произошло? Клан Танг напал на вас? На ваш дом?

— Да, они застали нас врасплох. Мне было всего четырнадцать. Я видела всё своими глазами. Держала на руках младших братьев и сестёр, истекающих кровью. Танг не пощадили даже младенцев. Мы с отцом выжили чудом.

— И всё же добивать вас не стали.

— Они отняли всё, унизили нас, а отца оставили калекой. Смерть была бы лучше. Теперь приходится делать дурацкие побрякушки. И ресторан вот я открыла лет пять назад. Больше у нас ничего нет.

История страшная, что уж там. Нравы у эльфов были не самые миролюбивые. Теперь понятно, почему моя собеседница считает, что клан Танг надо вырезать под корень.

Я же больше склонялся к тому, чтобы натравить на эльфов третье отделение, поскольку кровавая мясорубка в городе вызовет недовольство у обер-полицмейстера и прочей аристократии и создаст мне же проблемы. Но это ещё сложнее. Надо ведь найти доказательства того, что Херендил готовит восстание. А если нет? Если он даже не собирается идти по стопам своего отца? Может, его цель — банально разбогатеть? Само по себе это не преступление.

— Мне жаль. У вас была тяжёлая судьба, — сказал я.

— Не нужно. Не знаю, как для вас, но для дроу жалость оскорбительна.

— Прошу прощения. Это просто фигура речи. «Мне жаль» — так у нас принято говорить. Я не испытываю к вам жалости. Наоборот, ваши сила и мужество вызывают уважение.

— Благодарю, — Мерил на секунду потупила взгляд, но быстро приняла прежний бесстрастный, надменный вид.

— Тогда я вот что не понимаю. Почему сын мятежника, совершивший столь ужасное преступление, до сих пор на свободе? Почему его и его родню не отправили на каторгу или не повесили? Почему этим делом не заинтересовались главное полицейское управление и третье отделение?

— Полиция и губернатор куплены. А в Петербурге никого не волнуют дела квенди и дроу в этом захолустье. К тому же это наша личная распря. Вас, людей, она не касается.

— То есть, вы сами не захотели обращаться в полицию?

— И какой смысл? Чем вы, люди, смогли бы помочь? Допустим, повесили бы Херендила и нескольких его родственников. Но клан Танг останется. Отец не стал этого делать ради меня и тех, кто выжил.

— Тогда вас бы просто добили. Логично.

— Поэтому я и говорю: нужна армия, нужны две-три сотни наёмников, маги и много оружия. А это стоит больших денег.

— Я подумаю. Но для начала займусь Херендилом. Теперь я хотя бы знаю, где на него можно устроить засаду. Общественное место, где полно народу — как раз то, что надо.

— Даже если вы его убьёт, его сыновья вырежут ваш род так же, как и наш. Хотя… какое мне дело? Дела людей не касаются дроу.

— Это разумно.

— Если хотите, могу узнать, когда Херендил поедет в театр. У меня знакомые там работают.

— Это было бы очень кстати…

В этот момент телефон в кармане завибрировал. Я подумал, что-то важное, но на экране высветился номер Нивельги. Вряд ли вопрос жизни и смерти.

— Простите. Отвлекают, — я убрал телефон в карман. — Если у вас получится дать мне знать об этом, буду очень вам благодарен.

— Не за что. Я позвоню, как станет что-то известно.

— Значит, будем оставаться на связи.

Мы вышли из ресторана вместе. Мерил села в свой матово-чёрный Руссо-балт Б-класса и уехала. Я же позвонил Нивельге:

— Алло. Привет. Ты только что звонила. Прости, не мог взять трубку.

— Привет! Что, дел много?

— Важная встреча была. Она уже закончилась.

— Значит, я почти вовремя. Как дела?

— Всё хорошо. А у тебя как? Гоблины больше не нападали?

— Не, у нас всё тихо. Утром вояки приехали и всех зеленорожих перебили. Слушай… я тут хотела спросить… Не хочешь сегодня куда-нибудь сходить поужинать?

— То есть, ты меня приглашаешь?

— Ну да, вроде того.

— Сегодня вечером я свободен. Поэтому да, мы можем куда-нибудь сходить.

— Отлично! Давай встретимся где-нибудь… где-нибудь на набережной в центре. Возле памятника вашему императору. Знаешь, где это?

— Я в городе недавно, поэтому нет.

— Тогда слушай внимательно, объясняю…

Нивельга подробно описала место, где хотела со мной встретиться. Это была небольшой речушки как раз недалеко от городского театра. Там находился памятник одного из русских императоров, который я, по словам орчихи, найду быстро. Условились на шесть часов.

А сейчас было ещё только два часа дня, и я поехал домой.

Возле тётиного дома стояли минивэн представительского класса, похожий на тот, на котором мы отвозили сестёр Одоевских, чёрный «Вепрь» и ещё один внедорожник с кучей хромированных деталей. Первым делом я подумал, что опять приехал Алласар или его родственники.

Но когда я зашёл в дом, дворецкий Евдоким сказал, что у Ирины гости, и проводил меня в гостиную на первом этаже.

На диване сидела тётя в нарядном бордовом платье, а в креслах — два незнакомых господина в костюмах-тройках тёмных тонов с золотыми пуговицами. Один был уже немолодой, с широким лицом, обрамлённым седеющей бородой, второй — невысокий мужчина лет тридцати с близко посаженными глазами.

— О, Андрей, как хорошо, что вы приехали! — обрадовалась Ирина. — А к нам как раз гости пожаловали. Знакомьтесь, мой отец — Сергей Александрович Одоевский, мой брат — Игорь Сергеевич. А это Андрей Воронцов.

— Вот мы и познакомились, внук, — усмехнулся сквозь бороду Сергей Александрович. — Очень рад.

— Мне тоже очень приятно, — сказал Игорь. — Жаль, не было возможности встретиться раньше. Вы сын Тамары, как я понимаю?

— И я рад знакомству, — сказал я. — Совершенно верно, я — сын Тамары. Вы её хорошо знали?

— Вовсе нет. Тамара вышла замуж и уехала из дома, когда мне было лет десять, кажется.

— Присоединяйтесь, Андрей, — предложила тётя. — Мы как раз обсуждаем нашу проблему.

Я сел в свободное кресло. Тётя, наконец, обратилась за помощью к своему отцу, и теперь тот вместе с одним из сыновей приехали решать проблемы с эльфами. Вот только что они сделают? Под ногами будут мешаться? Я опасался, что дед сейчас возьмёт власть в свои руки и начнёт распоряжаться как у себя дома, а тётя проболтается ему про мою силу. О ней и так известно уже слишком многим. Знают шофёр, два охранника, которые сопровождали сестёр, и, скорее всего, Глеб Дмитриевич.

Не получалось хранить секрет. Рано или поздно о нём весь город узнает, и все будут меня за двадцать пять метров обходить. К этому следовало готовиться. Но а пока… пока я должен сделать то, что планирую. И нельзя, чтобы кто-то мешал.

— К сожалению, я здесь ненадолго, — обратился ко мне Сергей Александрович. — Рад был бы поболтать по душам, узнать вас поближе, но завтра уже надо домой возвращаться. Поэтому хочу просто прояснить ситуацию. Ирина сказала, что вы за эльфами Танг наблюдение установили?

— Пытаюсь выследить главу клана, — ответил я.

— А зачем, если не секрет?

— Чтобы убрать.

— В смысле, убить? Послушайте, Андрей, скажу прямо, мне не нравится эта идея. Мы же не уруки какие, чтобы все вопросы кулаками решать. К тому же клан Танг — сильный и многочисленный. Мы будем добиваться правды законным путём. Я уже связался с адвокатами. Вернусь в Петербург — начнём собирать материалы, готовиться к суду. А до тех пор здесь останутся Игорь и четверо моих охранников. Надеюсь, их есть где разместить?

— Найдём, — ответила тётя. — Почти весь дом свободен. Первый этаж, пристройка — место есть.

— Вот и хорошо. А с кланом в конфронтацию не вступать. Наблюдение снимем. И не надо никого «убирать». По закону будем действовать.

Мои опасения подтвердились. Дед решил взять дело в свои морщинистые руки. И наверняка не просто так. За помощь он точно долю попросит. Возможно, захочет заграбастать контрольный пакет акций. Ему смысла нет мелочиться. У него и так буровая компания есть, а теперь будет ещё и нефтяная.

А меня не устраивал такой расклад. Не нравилось мне, что дед к нам нос суёт и свои порядки здес устанавливает. Но что я мог сделать? Постараться поскорее убрать Херендила, чтобы тётя выполнила обещание? Тогда тоже получу долю в компании, и моё слово будет иметь какой-то вес. Или просто уйти? Начать жизнь с чистого листа, как и хотел с самого начала, без оглядки на родню? А они пусть разбираются, как знают. Просрут всё — и хрен с ними.

Сергей Александрович всё говорил и говорил, расписывая собственный план действий, а я думал. И в конечном счёте пришёл к следующему решению. Если в ближайшее время Херендила ликвидировать не получится, тогда оставлю Ирину и старика разбираться самим, а сам уеду. Как минимум из этого дом.

Послушав, как дед строит планы на компанию, которую, кажется, уже считает своей, я сказал:

— Прошу прощения, господа, но меня ждут дела, поэтому вынужден вас покинуть. А вам, Сергей Александрович, мой совет: когда поедете обратно, будьте осторожны на дороге.

— Думаете, эльфы посмеют на меня напасть?

— Херендилу Тангу не понравится, что вы сюда приехали. Он хочет забрать компанию себе, а вы намерены ему помешать. Вы должны кое-что знать о тех, с кем собираетесь бороться. В одиннадцатом году Хередил уничтожил враждебный клан дроу. Вырезал всех: мужчин, женщин, младенцев, стариков. Вот с кем мы имеем дело, Сергей Александрович, — я поднялся с кресла. — Закон их не волнует. Поэтому повторю, будьте осторожны.

— Мне известно, что квенди отличаются жестокостью, — кивнул дед. — Но они не посмеют мне угрожать. Иначе пожалеют об этом.

Я отправился в одноэтажную пристройку, где поселились охранники. Сейчас все семеро сидели в тесной комнатушке — кто-то за столом, кто-то на стульях вдоль стен и старом, продавленном диване. В воздухе висела дымка от сигарет. Я спросил, как дела. Витя, державший связь с группами наблюдения, ответил, что происшествий не было.

— Продолжайте вести наблюдение, — сказал я. — С завтрашнего дня работаем на новой точке. Херендил может появиться в районе театра или филармонии. И ещё. Если кто-то из домашних потребует прекратить, сразу звони мне.

— Сделаю, — сказал Витя. — А что случилось?

— Да мой дед объявился, и он… В общем, не бери в голову. Просто делайте свою работу, — велел я и отправился во двор, где оставил машины. Мне сегодня предстояло ещё одно дело — свидание с Нивельгой.

В условленное место я приехал раньше, чем мы договорились. Прошёлся, осмотрелся. Центр города выглядел более-менее чистым и опрятным, хотя большинство зданий были старыми, а стоило сойти с главных улиц, как я опять оказывался в каком-то малолюдном захолустье.

На мощёной набережной стоял памятник одного из императоров верхом на вставшего на дыбы коне. Из воздетой руки государя вырывались бронзовые языки огня. Вдоль реки прогуливались горожане всех рас. Здесь ожно было увидеть и острые уши, и клыки, и самых обычных людей.

Нашёл я и театр. Большое здание с колоннами находилось в трёх кварталах от набережной. Отметил две наиболее удобные позиции для наблюдения.

Когда я вернулся к памятнику, Ниви была уже здесь, хотя до шести часов оставалось ещё минут двадцать. Одежда девушки сегодня состояла из леопардовых лосин до колен, обтягивающих широкие бёдра и аппетитную задницу, рубашка, завязанная под грудью узлом, и кепка, из-под которой торчал хвостик чёрных волос.

— Привет, — махнула мне рукой Ниви.

— Хорошо выглядишь, — сделал я комплимент.

— Спасибо, — девушка оскалилась своей кровожадной улыбкой. — Давай погуляем, а потом зайдём поужинать.

— Давай, — согласился я, и мы влились в поток гуляющих горожан, проводивших досуг на набережной.

Ниви говорила в основном о себе. Я по большей части молчал. Да и о чём рассказывать? О жизни в отцовском доме, где Андрея шпынял все кому не лень?

Ниви жила с родителями и тремя старшими братьями в большом доме. Рядом с ними обосновались ещё несколько семейств, в том числе из других родов. Все они считались одним племенем. Отец владел грузовым портом и двумя угольными шахтами, и многие родственники там работали. Ниви училась в местном институте и в будущем тоже планировала помогать семье.

Мы зашли в кафе. Уселись за столик. Не ресторан, конечно, но обстановка всё равно была приятной.

— Ну так расскажи что-нибудь о себе, — не выдержала моя собеседница. — Ты всё время молчишь как рыба.

— Просто слушаю тебя. Мне казалось, девушки любят поболтать.

— Да нет же, я хочу узнать, что ты за человек. Рассказывай!

— Ну… до недавних пор я жил в доме своего отца графа Воронцова. А потом ушёл из семьи и переехал сюда, к тёте, которой помогаю с её нефтяной компанией. Больше мне нечего рассказать.

— То есть, ты — граф? — глаза Ниви округлились.

— Нет, я — не граф. Мой отец — граф. А я просто дворянин.

— А я не знала, что ты — дворянин.

— Так я и не говорил раньше.

— Думала, все дворяне ужасно гордые, а ты…

— Я не гордый?

— Ты простой… для дворянина. Я чувствую себя с тобой, как с соплеменником. И ты мне определённо нравишься, — подытожила Ниви.

— Да, в общем-то, ты мне тоже, — меня подкупали непосредственность этой юной орчихи и её симпатичная мордашка.

— Здорово! Значит, будем встречаться?

А она не привыкла ходить вокруг да около. Сразу поставила вопрос ребром.

— Твои родители и родственники не будут против, что ты встречаешься с человеком?

— Это моё дело. Кого хочу, того и выбираю.

— Получается, ты меня выбрала, — усмехнулся я.

— Да, а что? Ты — сильный воин и ты мне нравишься.

В прошлой жизни у меня было всякое, но такое — впервые. Никогда ещё на моей памяти женщина сама не назначала свидание и не предлагала отношения. У уруков, видимо, и правда, какие-то «свои нравы», как выразился Витя.

Но, похоже, я влип. Не стоило сейчас заводить отношения, ох не стоило! На носу война с кланом Танг, и кто знает, чем всё закончится. И в то же время в голове вертелись мысли, что уруки могут стать моими союзниками в этом противостоятнии. Они же вроде как тоже эльфов не любят.

И тут всё зависело от того, сделают ли наши отношения с Ниви её семью моими друзьями, или, наоборот, племя возненавидит меня. Я был не в курсе, как обычно поступают уруки в таких ситуациях.

Нам принесли заказ, и Ниви, забыв о разговоре, набросилась на еду. После ужина мы отправились гулять по городу. Моя клыкастая девушка стала показывать мне достопримечательности: театр, кинотеатр, фонтан на площади, дворец генерал-губернатора.

Во время прогулки я пару раз замечал компанию, которая словно специально околачивалась поблизости. Четыре парня, вроде бы люди, без заострённых ушей. Одеты опрятно — в брюки и рубашки, у одного на голове — шляпа.

Мне не хотелось праздно шататься по лицам допоздна, и я деликатно намекнул Ниви, что дома ждут дела. Мы отправились к стоянке кратчайшим путём.

Было уже темно. Мы оказались на узкой улице, зажатой между рядами старых двух-трёхэтажных домов. Ниви взяла меня под руку и прижалась ко мне. И так шли. Свернули в переулок, который вёл прямиком к набережной, где осталась моя машина. Авто Ниви находилось в ремонте, и я обещал отвезти её домой.

Позади раздались быстрые шаги нескольких человек. Я обернулся. За нами шли четыре паря — те самые, которые я уже два раза видел за сегодняшний вечер.

— Эй вы! Погодите минуту, — крикнул парень в шляпе и клетчатой рубашке навыпуск. Длинный, тощий, с широко посаженными глазами.

— Что такое? — я остановился и развернулся к компании.

Парни подошли ближе, и я почувствовал их ауру. Все четверо были особыми.

— Да вот, спросить хочу, — в голосе говорящего чувствовалась сдержанная агрессия. — Ты — человек?

— Человек.

— Тогда почему водишься с уродами? С этими животными? Ты знаешь, что это плохо? Тебя проучить?

— Что⁈ — возмутилась Ниви. — Ты кого животным назвал⁈ Я тебе язык вырву!!!

— Погоди, я разберусь, — я отстранил рукой разъярённую орчиху и, сделав шаг вперёд, обратился к парню в шляпе: — А это не твоё собачье дело.