Саймон (СИ)

Глава 5

Семён уверенно вёл мотоцикл по ночным улицам. Геля сидела позади, крепко обхватив его за талию, и не рисковала открыть глаза. Инстинкт самосохранения бился в истерическом припадке, даже когда ехали по прямой, а уж если мотоцикл закладывал вираж… Она не визжала лишь потому, что голос пропал, как случается в самых жутких кошмарах. Ветер развевал её одежду, а скорость казалась немыслимой, заставляя забыть обо всех тревогах, кроме одной единственной — её жизнь висит на волоске и всецело принадлежит Семёну.

Наконец сумасшествие немного улеглось. Геля с опаской открыла один глаз, увидела медленно затухающий городской ландшафт. Широкополосная дорога сменилась уютным просёлком, «Урал» сбавил ход и с утробным ворчанием помчался по укатанной гравийке, а потом и вовсе замер у сплошной стены из бетонных плит советской эпохи.

Тьма лениво окутывала заброшенный стекольный завод на окраине Иркутска. Его мрачные стены, исполосованные временем и непогодой, хранили отголоски былого величия, а разбитые окна зияли чёрными провалами, впускающими внутрь холодный ветер. Время оставило на фасаде неизгладимый след: обрушившаяся кладка, почерневшие карнизы и осыпавшаяся штукатурка создавали причудливый готический узор.

Семён подал руку, чтобы помочь Ангелине спешиться, затем выставил подножку и слез сам.

— Готова к небольшому проникновению без взлома? — спросил он.

Она нервно сглотнула, глядя на высокий забор.

— Э-эм, ты предлагаешь забраться на территорию заброшенного завода? — на всякий случай уточнила она.

— Именно! — он с энтузиазмом потёр ладони, потом вынул из-под сиденья небольшой рюкзак, закинул на плечо и поторопил. — Пошли, а то до рассвета копаться будем.

И уверенно двинулся к забору. Геля так и застыла истуканом.

— Предлагаешь лезть через него? — она указала взглядом на неприступную стену из одинаковых бетонных блоков.

— Можно было бы вырыть подкоп, но это затянется на всю ночь. Ну же, Ангела, неужто струсила?

— Я не уверена… — она вздёрнула вверх аккуратные бровки и отступила на шаг. — Что, если не получится? А если я упаду?

Семён улыбнулся.

— Я подстрахую тебя. Сложностей не будет, вот, смотри.

Он взбежал вверх по небольшой насыпи, ловко вскарабкался на выступ между двумя плитами, уцепился за край забора, подтянулся и лихо перекинул ногу через преграду.

— Плёвое дело, как видишь, — прокомментировал он с высоты ограждения, а потом совершенно по-паучьи спустился вниз, ловко орудуя руками и ногами.

Геля колебалась, но разыгрывать фатальную карту самоубийцы явно не входило в её планы.

— Плёвое для тебя, — спустила она мечтателя с небес на землю. — Я, знаешь ли, считаюсь не слишком спортивной, вернее сказать…

Семён быстро подошёл, обхватил за щёки и заставил смотреть на себя.

— Просто доверься мне, ага, — попросил, заглядывая в глаза. — Ты никак не пострадаешь и со всем справишься.

— Может, мы поищем дыру в заборе?

— Ангела, мы перелезем, — не терпящим возражения тоном заверил Самсонов.

— Ладно, — прошептала она. — Попробуем.

Не веря ни единой секунде этой дурацкой затеи, Геля покорилась обстоятельствам и понуро пошлёпала к ограждению.

— Ногу ставишь сюда, а руками цепляешься здесь, — напутствовал Семён, указывая правильную комбинацию. — Ничего не бойся, я буду позади.

Она попробовала задрать ногу на выступ и даже справилась с задачей, но так и не поняла, за что держаться руками. Опасно покачнулась. Крепкие мужские руки упёрлись в поясницу, не позволяя упасть.

— Не паникуй, ты умничка. Теперь привстань на носочки и берись за верх. Подтягивайся!

— Сём, я не смогу, — со смехом выдавила из себя Геля.

— Ещё как сможешь, красавица. Оттолкнись ногами и тяни себя вверх.

— Это закончится свёрнутой шеей.

— Максимум ушибленной коленкой, но тебе не о чем переживать рядом с травматологом. Окажу первую помощь по высшему разряду.

Она обернулась назад и ворчливо сказала:

— Спасибо, утешил.

— Утешу, как окажемся по ту сторону, — с намёком пообещал Семён. — Лезь уже, а то начну распускать руки.

На удивление, всё вышло, как он задумал. Подтянуться Геля не сумела, но авантюрист подсадил, позволив упереться ступней в свои сцепленные в замок руки, и она благополучно оказалась наверху, села, железной хваткой впившись в бетонную плиту. Через мгновение Семён очутился рядом, оттолкнулся ногами и с кошачьей грацией спрыгнул на землю. Приземлился на полусогнутых, отряхнул ладони и с нетерпением воззрился на свою спутницу.

— Прыгай.

— С ума сошёл? Я же убьюсь.

— Здесь всего пара метров, не убьёшься, — он простёр руки в её сторону и поманил согнутыми ладонями. — Ну же, Ангела, иди ко мне. Я поймаю.

— Я тебя раздавлю, — почти серьёзно предупредила Геля.

— Буду только счастлив, если попробуешь.

— Ты чокнутый, — неодобрительно покачала она головой.

— Ты даже не представляешь, насколько. Прыгаешь? Или мне стянуть тебя за ноги?

— Господи, нет! Не приближайся. Я сама.

И она сиганула вниз. Но в самый ответственный момент футболка зацепилась за ржавый штырь. Геля почувствовала препятствие, дёрнулась, послышался скрип рвущейся ткани, а через миг она уже крепко стояла на ногах, руки покоились на твёрдых мужских плечах, поясницу жгло, а вокруг талии обвивались тёплые ладони.

— Я это сделала? — с удивлением вопросила она.

Семён рассмеялся:

— И почти удачно! Дай-ка посмотрю, что с твоей спиной.

Он крутанул её на месте, заставив обернуться к себе задом, задрал кардиган и с ухмылкой заявил:

— Футболка своё отжила, — потом раздвинул края ткани и самыми кончиками пальцев прошёлся вдоль позвоночника. — Ты от вида крови сознание не теряешь?

— А есть девушки, которые теряют?

— Мало ли на свете истеричек. У тебя там небольшая царапина. Обработаем, как вернёмся назад к байку.

Геля повернулась, на лице сияла смущённая улыбка.

— Теперь у меня модный рваный стиль! — попыталась пошутить.

— Точно, ты в тренде, — подмигнул Семён. — К тому же, с боевым ранением!

Они засмеялись и медленно пошли по заброшенной территории, освещая путь фонариками из рюкзака. Геля с удивлением рассматривала остатки былого производства — огромные печи, застывшие навеки конвейеры, причудливые формы остывших стёкол.

— Почему ты привёз меня сюда?

— Просто захотелось. Я люблю подобные места. Когда-то здесь кипела жизнь, а теперь не слышно ни звука — есть в этом месте что-то величественное и в то же время жуткое.

В одном из цехов они устроили привал. Семён расстелил небольшой плед, достал термос с горячим чаем и упаковку с печеньем.

— Знаешь, — сказала Геля, отпив глоток чая из крышки, затем передала её Семёну, — я никогда не думала, что могу быть такой… авантюристкой.

Он улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Ты можешь всё, что захочешь. А порванная футболка — это просто деталь образа отважной искательницы приключений.

— У тебя завтра выходной?

— Нет, к сожалению. В восемь утра нужно появиться на работе.

— Сём, но ведь уже три часа ночи! Ты же совсем не отдохнёшь перед сменой.

— Сделаю обход и завалюсь спать, не впервой. А какие у тебя планы на оставшийся до работы пару дней?

— О, ты знаешь, я решила продлить себе отдых, — Геля наполнила крышку свежей порцией чая и обхватила её обеими руками, согревая чуть продрогшие пальцы. — Вчера написала заявление на увольнение. Начальница не стала зверствовать и отпустила без положенной двухнедельной отработки. Так что с начала новой недели я официально обретаю статус бездельницы.

— А кто ты по образованию?

— Не поверишь, — она хихикнула, — психолог.

— И как же ты оказалась на почте?

Её восхитила его осведомлённость. Он помнил о месте работы, знал домашний адрес, будто и впрямь испытывал неподдельный интерес.

— Без опыта работы сложно устроиться, а на почте у мамы — родственница. Она и помогла устроиться. Первое время думала — это так, временно, но затянулось аж на десять лет.

— Есть идеи, где попытать счастье? — Семён дождался, пока она отпустит чашку, а потом заключил её ладони в свои, поднес к лицу и подул, согревая пальчики жаром своего дыхания.

— Попробую устроиться по профессии, — с сомнением проговорила Геля и замерла, вглядываясь в тёплую синеву его взгляда.

— Я знаю одно место, куда тебя возьмут с большой охотой. Я там подрабатываю… хм, скажем так, в свободное от работы время.

— Ой, нет, Сём, не стоит. Не хочу взваливать на тебя эти хлопоты.

— Какие хлопоты, ты о чём? Я сделаю им одолжение, когда приведу туда тебя.

— Давай обсудим это на свежую голову, — дипломатично предложила Геля.

— Сегодня у меня на редкость несвежая голова, — тихо поделился Семён и чуть подался вперёд, словно намереваясь поцеловать. Однако не сделал этого, лишь потёрся кончиком носа о её нос и шумно вдохнул, наполняя лёгкие запахом её кожи. — Хочешь увидеть город с высоты? На крыше отличный вид.

Геля замялась, одёргивая на спине рваные края футболки.

— А это безопасно? И как мы туда попадём? Вдруг я не смогу подняться?

— Трусишка, — пожурил он. — Есть служебная лестница. Я много раз там бывал. Из опасностей там только мусор на крыше.

Они медленно поднимались по скрипучим ступеням. Геле то и дело хотелось попросить остановку, чтобы перевести дух, но она упрямо карабкалась вверх по крутым ступенькам металлической лестницы. Семён спокойно шёл позади, не испытывая ни малейшего дискомфорта.

— Последний пролёт немного шаткий, лучше держаться за перила, — предусмотрительно предупредил он, и Геля тут же обеими руками схватилась за перила.

На крыше ветер оказался настолько сильным, что едва не сбивал с ног. Геля отчаянно вцепилась в руку Семёна, чувствуя, как сердце колотится в груди.

— Вот это да! — восхищённо прошептала она, когда страх немного отступил. — Никогда не видела город с такой высоты. Кажется, что весь Иркутск лежит у наших ног.

Семён достал из рюкзака несколько цветных дымовых шашек. А он основательно подготовился к этой поездке, подумалось ей.

— У меня есть сюрприз. Только давай аккуратно.

Он поджёг фитиль первой шашки. Сиреневый дым медленно поднялся в небо, распространяя вокруг плотную завесу цветного смога. Затем последовали зелёные и красные клубы.

— Да ты романтик, Семён Игоревич! — воскликнула Геля, жадно впитывая в себя каждое мгновение этой чудесной ночи.

— Я не волшебник, я только учусь, — улыбнулся Семён, цитируя старый советский чёрно-белый фильм из детства — «Золушка», и обнял свою напарницу по приключениям. — Создаём свои собственные чудеса.

Они стояли, прижавшись друг к другу, наблюдая, как дым рассеивается в ночном воздухе. Геля чувствовала невероятный прилив восторга.

Вокруг не происходило ничего необычного: ночь, крыша заброшенного завода, яркий дым шашек и общество самого невероятного доктора во всём городе; но ей хотелось петь и танцевать.

Геля прижалась к мужчине, чувствуя, как тепло разливается по всему телу.

— Спасибо тебе за эту ночь. И за то, что веришь в меня даже больше, чем я сама.

— Знаешь, какую благодарность предпочитают врачи? — Семён сбросил с крыши последнюю выдохшуюся шашку, отёр руку о штанину и нежно коснулся её щеки.

— Коньяк? — шутливо предположила она.

— Настоящий армянский пятизвёздочный? — с деланным энтузиазмом спросил он.

— Боюсь, тебя ждёт разочарование, я хотела отделаться бутылкой за триста рублей.

— Вот ты жадина!

Она первой потянулась губами к его улыбке и растворилась в тающей ласке. Она могла бы ожидать, что его поцелуи жаркие, воспламеняющие, требовательные, но реальность оказалась куда прекраснее. Он не старался вскружить ей голову, а словно бы завоёвывал доверие. Медленно, с расстановкой и очень методично. Он воспламенял, но не подливал масла в огонь.

Они ещё долго стояли на крыше, любуясь пасторальным пейзажем и далёкими огнями города. Геля куталась в мужские объятия, как в самый тёплый плед, с удовольствием ощущала у виска жар его мерного дыхания и боролась с желанием ущипнуть себя.

— Почему ты относился ко мне в больнице иначе? — вопрос сам слетел с языка. — В смысле, мне казалось, что я тебя чем-то раздражаю.

— Ты нарушила мой покой, — задумчиво сказал Семён, — а я его очень ревностно оберегаю.

— Ты был женат?

— Я и сейчас не свободен, — он помолчал для острастки. Геля напряглась всем телом. — В том смысле, что моя вторая половинка — это работа. А так нет, в ЗАГС меня никто не водил.

— Вот ты жук первомайский, — она легонько шлёпнула его по руке, которая обвивалась вокруг живота, и только сейчас поняла, что не пытается втянуть ненавистную часть тела и вообще как бы то ни было спрятаться. Она будто прониклась уверенностью, что нравится ему на самом деле.

— А ты была замужем?

— Ну-у, знаешь, как бы… — она замялась.

Семён резко развернул её лицом к себе и жадно впился взглядом.

— Знаешь что? — с натугой спросил он, и развесёлая ухмылка напрочь исчезла.

— Как-то не зовут, — Геля пожала плечами и не удержалась от смеха.

— Ах, вот оно что, — он хохотнул в ответ. — Один-один, значит. Ладно, я ещё отыграюсь.

— Только не заиграйся, — она щёлкнула его пальчиком по носу и со щемящей сердце нежностью прижалась щекой к плечу.

Домой она вернулась с рассветом. Окрылённая, опьянённая и невероятно счастливая. Семён, как и обещал, обработал неглубокий порез хлоргексидином из аптечки, которую всегда возил с собой. Стоя в спальне у зеркала, Геля разглядывала неаккуратный зигзаг, который оставил на коже металлический штырь, и улыбалась, как полоумная.

Всё-таки иногда люди выигрывают в лотерее. Вот ей явно достался джекпот. Пирсингованный, татуированный и эрудированный бунтарь на кастомном «Урале».

Проснулась Геля к полудню, да и то от звука входящего сообщения. Медленно отняла взлохмаченную голову от подушки, нашарила телефон и увидела на экране блокировки оповещение от «Телеграма» с именем «Семён». Что-то внутри оборвалось и холодным комком шлёпнулось в желудок. По коже побежали стада суетливых мурашек.

Она открыла мессенджер и увидела сразу несколько присланных «кружочков». Нажала на первый. Улыбчивое лицо Семёна заговорило:

— Привет, Ангела! Решил рассказать тебе, как проходит мой день. На работе я сегодня с семи утра, впрочем, как и всегда. Заведующий — это тебе не шутки. Пока все спят, я уже проверяю истории болезней, планы операций… И да, половина историй написана так, что понять, где у пациента перелом — левая нога или правая рука, можно только с помощью хрустального шара. Благо, у меня прабабка — потомственная гадалка.

Запись прервалась. Геля хихикнула, села поудобнее и записала в ответ голосовое сообщение:

— Сёма, привет! Мне, правда, искренне жаль, что тебе приходится работать после бессонной ночи. Впредь давай ограничиваться вечерними прогулками.

И, кстати, мне нравится твой трудоголизм. Как и твоя родословная. Прабабушка — гадалка — это мечта, как-нибудь обязательно попрошу тебя погадать. А кто у тебя родители? И, если не сложно, пришли мне фото сестры-близняшки, страсть как хочется посмотреть на тебя в женском обличии, или вы совсем не похожи?

Она отправила послание и с замиранием сердца приступила к просмотру следующей весточки от хвастливого доктора. На сей раз Семён не сидел в кресле у окна с кремовыми жалюзи, а стремительно мчался по коридору:

— В общем, к восьми утра начинается обход, о чем ты и так знаешь. И я уже сожалею, что изображал из себя сдержанного профессионала, когда оказывался рядом с тобой. Хочу снова послушать, как бьётся твоё сердце. Очень-очень внимательно.

Геля прикусила губу и сползла по подушке. Ей вспомнился этот ежедневный ритуал, а буйное воображение снабдило его парой фантастически ярких деталей, которые не имели места в действительности.

— Но давай-ка вернёмся к мыслям о работе, иначе торчать мне под струями ледяного душа. Так, о чём я? Ах да, обход. Тут главное не перепутать, кто из пациентов вчера упал с лестницы, а кто неудачно станцевал лезгинку на свадьбе. Каждый случай уникален, как отпечаток пальца.

К слову о пациентах. Сегодня к нам дедок поступил и давай расписывать, как он «просто споткнулся о коврик» — а на рентгене полный набор: перелом шейки бедра, трещина в тазу и вывих плеча. Видимо, коврик хорошенько дал сдачи.

Видео снова оборвалось. Геля только начала диктовать ответ, как телефон разразился мелодией и уведомил о входящем видеозвонке. Она встрепенулась и отклонила вызов. Семён настойчиво повторил попытку связаться. Она снова смахнула звонок и быстро напечатала:

«Я только проснулась. Поверь, ты не захочешь увидеть меня в таком виде».

Настырный доктор вновь предпринял попытку пообщаться через камеру. Геля чертыхнулась и направила экран в потолок.

— Почему я записываю тебе чёртовы «кружочки», а в ответ получаю какие-то жалкие голосовые? — в его голосе слышалась нотка раздражения. — Ангела!

— Сём, я… не очень люблю фото, а видео и подавно. Ну, ты понимаешь…

— Не понимаю, — перебил он. — Потому что хочу видеть твои глаза и улыбку, когда разговариваем, а не пялиться в потолок.

Она со вздохом навела камеру на себя и спряталась за завесой волос.

Семён сидел у себя в кабинете, справа пестрел строчками монитор компьютера, слева светились ярким дневным светом задёрнутые жалюзи.

— Смею тебе напомнить, что я видел тебя в пижаме и спросонья. Так что если ты хотела поберечь эту красоту до первого совместного утра, то прогадала. Убери волосы от лица, пожалуйста.

Она неуверенно откинула пряди со лба и робко, будто превозмогая страх, посмотрела в камеру.

— Привет, — Семён улыбнулся и скорчил рожицу.

— Привет, — Геля ощутила, как наливаются огненным румянцем щёки.

— Прекращай меня стесняться. Кто вообще внушил тебе мысль, что ты можешь быть некрасивой?

— М-м, зеркало?

— Чушь собачья, оно у тебя какое-то кривое. Знаешь, зачем я позвонил?

— Вогнать меня в краску?

— Мне нравится этот глагол из твоих уст, — Семён ухмыльнулся, облизнул губы, словно смакуя все оттенки красочной фантазии, которая мелькнула в голове, потом добавил. — Я хотел пригласить тебя на обед. Только не в торговый центр, ага? Сжалься над моим желудком.

— Я не против, если ты выберешь место, куда пустят в майке и джинсах, иначе я буду собираться до самого ужина.

— Отлично, тогда я пришлю за тобой такси.

— Эй, полегче! Я и сама могу приехать, ты только скажи, куда.

— Если скажу, тебе придётся показать мне свою сегодняшнюю пижаму. Целиком.

Геля разразилась смехом.

— Серьёзно?

— Более чем, — Семён откинулся на спинку кресла и обхватил рукой затылок. — Так что, вызывать такси?

— А если на мне застиранная футболка и бабкины панталоны?

— Я готов любоваться хоть скафандром, если в нём будешь ты, — льстиво отозвался он.

Геля прижала телефон к груди и беззвучно заверещала, совсем как школьница, впервые влюбившаяся в старшеклассника-хулигана. Потом набралась храбрости, улеглась вдоль кровати и подняла телефон на расстояние вытянутой руки. Медленно повела им вниз, давая обзор на алый велюровый комплект из майки с кружевной окантовкой и шортикам в тон. Её не покидала мысль, что на теле нет бюстгальтера, и весьма аппетитная грудь являет собой бесформенное зрелище. Да и бёдра далеки от идеала.

Закончив с обзорной «экскурсией», Геля перевернулась на живот и прислонила телефон к изголовью.

— Ты уверена, что это ночной костюм твоей бабки? — спросил Семён.

Она кивнула, не в силах произнести что-то вслух. Сердце гулко стучало, в животе ворочался горячий шар желания. Она не смогла бы признаться, но эта выходка наэлектризовала всё внутри. Судя по всему, на Семёна она тоже подействовала опьяняюще. Он неотрывно смотрел в камеру, глаза блестели, словно два озерца во время дождя, а по губам блуждала манящая улыбка.

— Больше не показывайся мне в этой пижаме, пока не надумаешь разрешить её снять, — предостерёг он, прикрыл глаза, потёр переносицу и чуть более мягко сказал, — одевайся. Буду ждать тебя в ресторане «Радиан Холл» на улице Ярославского.

Геля шутливо козырнула и сложила губы трубочкой, отправляя воздушный поцелуй. Семён сделал вид, что поймал её чмоканье и с самым серьёзным видом прижал сжатый кулак к сердцу. Она улыбнулась и завершила звонок. Пулей вскочила с постели и помчалась одеваться.

Оставшиеся «кружочки» досматривала на бегу.

— После обеда я пропадаю в операционной, — вещал Семён из комнаты, которая больше всего напоминала ванную. — Тут без шуток — ответственность огромная. Иногда думаю: вот бы изобрели кнопку «отменить травму», но пока приходится работать руками. Позавчера была операция на колене — четыре часа корпел над микроскопом, как ювелир. А после — чувствуешь себя, будто сам прошёл через операцию, притом самую бесчеловечную.

Ближе к вечеру — бумажная работа. Знаешь, сколько форм нужно заполнить, чтобы просто зафиксировать перелом мизинца? Я уже и не считаю. Иногда мечтаю о том дне, когда все эти бумажки превратятся в пепел… Но пока что пепел остаётся только от моих нервов. А ещё от кофе — пью его литрами.

Ах да, забыл упомянуть, что в обед у меня обычно консилиумы, обсуждения сложных случаев. На днях был пациент с переломом челюсти после драки — представь, он пытался мне доказать, что упал с велосипеда! А его так называемый «велосипед» стоял в углу палаты и тихонько хихикал.

Вечером — консультации, обсуждения с коллегами. И да, я всё ещё заведующий, так что все сложные случаи — ко мне. Иногда хочется сказать: «Ребята, давайте распределим травмы поровну!», но кто ж меня послушает? А ещё приходится разбираться с жалобами — особенно весело, когда пациент жалуется, что мы слишком медленно лечим его перелом. Люди порой такие глупые.

А дома я просто ноль. Без всяких палочек и оговорок. Валюсь на диван напротив телика и убиваю мозговые клетки тупыми сериалами. Чаще всего смотрю «Теорию большого взрыва» или «Секс в большом городе». И не хихикай там, я преданный поклонник творчества Сары Джессики Паркер. Кстати, на днях пересматривал «Скорую помощь», и нет, не из-за Джорджа Клуни, мне больше по нраву Джулианна Маргулис. Вот я ретроград, правда?

Засыпаю где-то через час-два после возвращения. Иногда на том самом диване, но чаще стараюсь всё же донести свою тушку до кровати. Правда, порой во сне продолжаю читать истории болезней — просыпаюсь в холодном поту, пытаясь вспомнить, где у пациента был перелом.

Геля прослушала несколько видеозаписей подряд и каждый раз диву давалась, как так вышло, что такое сокровище — и до сих пор одинок? Ответ напрашивался сам собой. У Семёна попросту нет времени и сил на отношения. Работа занимает всё его время и мысли.

Уже в такси она запустила последний оставшийся «кругляш» и с тянущим низ живота предвкушением уставилась на экран.

— И да, я всё ещё живой, несмотря на все эти травмы и бумажки. Видимо, судьба у меня такая — спасать людей и рассказывать тебе об этом в «кружочках». А ещё у меня сегодня был пациент, который поблагодарил меня за то, что я «так профессионально сломал ему гипс» — это, наверное, высшая форма доверия. Впрочем, какую ересь я несу? Всё, пора отключаться — уже заговариваться начинаю.

Сообщение оборвалось. Она хотела было убрать телефон, как Семён поделился фотографией с подписью: «Моя сеструха».

На снимке застыли две поразительные фигуры. Словно две половинки одной души, брат и сестра стояли в рок-позе, подняв руки в характерном знаке «коза».

Он — высокий голубоглазый блондин с выразительными татуировками на руках и тоннелями в ушах. Колечко в носу добавляло его образу бунтарский шик. Чёрная футболка и джинсы подчёркивали его стройную фигуру, а взгляд буквально сражал наповал духом дерзости и свободы.

Она — его зеркальное отражение, но с женственным началом. Те же светлые волосы, но тёмные глаза, придающие облику оттенок загадочности. Пирсинг в языке, так называемая «штанга», добавляли образу роковой соблазнительности. Даже статичная поза не могла скрыть природной грации.

Оба, приподнявшись на цыпочках, высовывали языки в игривом жесте, их улыбки ослепляли, а красота казалась столь совершенной, что от неё пробирало до дрожи — словно два ангела-бунтаря, спустившиеся с небес, чтобы нарушить покой земной ночи.