Саймон (СИ)

Глава 12

Кира кипела от злости. Надо же, громовержец какой, отлучил её от работы на целую неделю! И с какой изящной формулировкой: «Реши свою маленькую проблему». Да без труда! Сейчас она всё решит.

Она припарковалась прямо у дверей подъезда. Всего-то и делов, что подняться на шестой этаж, надавать по роже обнаглевшему начальнику и можно с чистой душой ехать домой. Здоровый восьмичасовой сон ей гарантирован.

Дверь она попинала ногой, игнорируя всякие приличия и кнопку звонка. Пару секунд ожидания лишь подкинули поленьев в жаркий костёр страстей. Если идя сюда, она хотела ограничиться парой оплеух, то уже к концу этой минуты собиралась крепко наподдать шефу по его самодовольной вампирской заднице.

В проёме возник Игнат. И вся спесь с неё слетела одним махом.

С его официальной ипостасью Кира сталкивалась десятилетиями. Он был воплощением власти и спокойствия. Строгий деловой костюм сидел безупречно, подчёркивая подтянутую фигуру и крепкое телосложение. Длинные волосы, собранные в хвост, придавали образу элегантную небрежность, а пронзительные изумрудные глаза, казалось, видели собеседника насквозь.

Но, оказывается, существовал и другой Игнат — тот, кого видели лишь избранные. В простой белой футболке и домашних штанах, с распущенными волосами, мягко обрамляющими лицо, он выглядел совершенно иначе. Даже черты лица, обычно строгие и непреклонные, смягчились подобно солнцу, выглянувшему из-за туч. Но более всего остального её «добили» босые ноги. Такая простая деталь, а произвела эффект разорвавшейся водородной бомбы.

В этом домашнем облике не было ни следа той властности, что так пугала окружающих. Только тепло, уют и какая-то обезоруживающая искренность. Глядя на него сейчас, невозможно было не поддаться его очарованию, не почувствовать желание довериться и, может быть, даже прижаться к его груди, ища защиты и покоя.

Кира так и замерла с раскрытым ртом, точно рыба, выброшенная на берег особенно суровой волной. И эти его ступни… На ум шло глупое словцо «обнажённые», которое застревало в мозгу на манер штопора.

И тут она увидела за его «обнажёнными» ногами изящную пару женских туфель, потом сумочку на столике — лаковую, дорогую, на тоненьком ремешке. Реальность треснула, как тонкая корка льда. Она тяжело сглотнула, с ужасом поняла, что вот-вот расплачется (совсем ополоумела, идиотка!) и живо крутанулась на каблуках.

Игнат железной рукой впился в предплечье, останавливая беглянку.

— Кир, ты всё не так поняла.

— Катись. В. Жопу.

Она дёрнула плечом, желая сбросить пальцы мерзкой пиявки, и дёрнулась к лестнице.

— Ты прямо наказание какое-то, — он сдавил руку сильнее, рванул к себе и почти распластал хрупкое девичье тело у себя на груди. — Это моя дочь. Она в гости заехала.

— Да ну как же! Не пошёл бы ты…

До неё внезапно дошёл смысл фразы. Дочь? У домашнего босого Игната есть дочь?

— Угомонилась? — с раздражением спросил он и ослабил хватку. — Пойдём, познакомлю.

— Эм, я вообще-то не собиралась… В смысле, у меня дела… То есть я только хотела…

Кира замолчала. Игнат завёл её в прихожую, закрыл дверь и чуть подтолкнул в спину, предлагая пройти.

— Мы как раз смотрели фильм, «Иван Васильевич меняет профессию», наш любимый. Ксенька, познакомься, это моя коллега и давний друг — Кира. Кира, это Ксюша, моя дочь.

С дивана привстала тоненькая, как тростинка, девушка. В ней словно воплотилась вся нежность и красота отцовского рода. Выглядела она на двадцать с небольшим лет.

У неё были те же высокие скулы и волевой подбородок, но смягчённые юностью и женственностью. Изумрудные глаза, унаследованные от отца, смотрели на мир с любопытством, робостью и какой-то удивительной чистотой. Длинные волосы, словно шёлковые волны, спускались по спине, обрамляя лицо мягкими прядями.

Она держалась скромно, почти застенчиво, словно боялась привлечь к себе лишнее внимание.

— Привет, — еле ворочая языком от изумления выговорила Кира.

— Здравствуйте, — девушка улыбнулась, притом открыто и искренне.

— Вы извините, что я вот так заявилась, без приглашения, и прервала семейный вечер, просто у меня были…

— Кир, садись, — Игнат снова мягко подтолкнул в спину. — У нас как раз пицца на подходе. Ксень, сбегай, глянь, как она там.

Только юная вампирша скрылась из виду, луминария попыталась ретироваться.

— Я пойду. Правда, извини за этот цирк, я не знала, что у тебя есть дочь.

— Не глупи, останься, — Игнат не командовал, он уговаривал. — Поедим пиццы, посмотрим кино — всяко лучше, чем в одиночку разглядывать стены пустой квартиры.

Он подошёл почти вплотную и аккуратно, словно давая возможность отступить, положил руку ей на талию.

— Ты ведь согласилась сегодня на обед, но его прервали. Так давай поужинаем.

Она не знала, куда смотреть. На стоящего перед ней вампира — слишком остро, в груди всё лопалось от одного его присутствия. На экран телевизора — так изображение застыло на моменте, где Иван Васильевич Бунша с перевязанным зубом засел на царском троне. Обстановка тоже не поражала великолепием. Много света, тёплые тона, минимум мебели. Куда больше её манили его распущенные волосы. Пальцы ощутимо покалывало от желания провести по ним рукой.

— Пап, всё готово! — донёсся из кухни голос Ксюши. Папа?! С ума взбеситься. — Я режу и подаю на стол. Кира, а вы что предпочитаете? Морс, чай или апельсиновый сок?

— Молоко! — брякнула, не подумав, Кира.

— Ксень, тебе помочь?

— Не, развлекай гостью.

— Тебя развлечь? — гораздо тише спросил он.

— Лучше ущипни.

Он сделал куда правильнее — поцеловал. Невесомо, в самый уголок рта, но её всю скрутило от жара и безудержной внутренней пульсации. Она попыталась скрыть свою реакцию, но разве от Игната можно что-то утаить?

— Я только усугубляю твоё состояние, да?

— Есть такой момент.

Он тут же отодвинулся.

— Чувствуй себя как дома, а я пойду помогу с напитками. Тебе молоко подогреть?

— Если не сложно.

Он улыбнулся и исчез вслед за дочерью. Кира потопталась немного на месте, потом устроилась на диване. Провела рукой по тёмно-серому велюру, окинула взглядом книжную полку у дальней стены и торшер с креслом, укрытым пушистым клетчатым пледом. Ей представилась мужская фигура, сидящая в нём уютными зимними вечерами, шелест страниц и золотистый свет, укрывающий эту идиллию.

Когда вернулась семейка кровопийц, она уже совсем расслабилась, подобрала под себя ноги и почти заснула, удобно устроив голову на большой подушке.

Игнат сел рядом, подал ей тарелку с куском ароматной домашней пиццы и поставил на подлокотник стакан с молоком.

— Ешь, и я отвезу тебя домой.

Она кивнула, откусила маленький кусочек, прожевала и с удивлением поняла, что зверски голодна. За этим куском последовал ещё один, а потом и ещё. Папа с дочкой вели себя куда сдержаннее, спокойно жевали пиццу, смотрели на экран и изредка заранее выкрикивали реплики персонажей.

К середине фильма Кира совершенно разомлела, пересела на другой бок и чуть толкнула плечом вампира. Он повернулся. Она кивком головы указала на девушку, вопрошая, поймёт ли та, если…

Он понял с полувзгляда. Поднял руку и позволил прижаться щекой к своей груди.

— Она понятливая, не переживай, — шепнул и убрал за ухо несколько прядей.

— Часто таскаешь баб домой? — привычно сострила Кира.

— Ты первая, она потому и прибалдела. И тоже всё время сбежать просится.

— Ты отталкиваешь от себя женщин.

Однако вопреки словам Кира просунула руку ему за спину, другую перебросила через живот и крепко обняла, мечтая, чтобы этот вечер растянулся в бесконечность.

— Ты путаешь меня с собой, — Игнат накрыл её спину рукой и стал медленно поглаживать поясницу.

По экрану поползли финальные титры. Ксюша звонко чмокнула отца в щёку, подхватила со стола пустые чашки и кружки и ретировалась на кухню. Кира тоже поднялась, хоть и с большой неохотой.

— Я пойду, не провожай, — сказала едва слышно.

— Ты же спишь на ходу, — Игнат тоже выпрямился, широкой пятернёй зачесал волосы назад. — Давай отвезу.

Она разрывалась между желанием сбежать и намерением напроситься на ночёвку. Как и прежде, статный кровосос вызывал бурю эмоций, но теперь они стали со знаком «плюс», что решительно всё портило. Ненавидеть его куда привычнее, а вот восхищаться со всеми вытекающими последствиями — это уже из разряда фантастики.

Тем не менее она пошлёпала в коридор. Медленно обулась. Игнат молча наблюдал за её движениями.

— Если я попрошу тебя решить мою «маленькую проблему», — она заговорила, трусливо обращаясь к двери, — что ты на это скажешь?

— Что в разовых акциях нет никакого смысла. Тебе нужна комплексная терапия. Долговременная.

Она кивнула, так и не обернувшись, прикусила дрожащую губу и медленно взялась за дверную ручку.

— Ты был женат? — резко повернулась, чтобы задать вопрос.

— Был. Она умерла в начале прошлого столетия. Внематочная беременность. Тогда плохо умели диагностировать подобные случаи.

Кира только и сумела молвить:

— Мне жаль.

— Ксенька очень на неё похожа, — с тёплой улыбкой произнес Игнат. — Я слышал, твои бабушка и дедушка тоже погибли. Саймон как-то обмолвился пару раз.

— Да, — подтвердила холодно, — мамаша их так отблагодарила за то, что они вырастили её детей. Спасибо за ужин.

Она вышла в подъезд, держась очень прямо и с высоко поднятой головой. В грудь словно ржавый прут воткнули. Ну зачем, зачем он упомянул о бабушке и дедушке? Хотел, чтобы их сплотила боль от потери близких?

— Кир?

Она не оглянулась, а продолжила упрямо спускаться. Но уже через мгновение вынужденно остановилась. В кармане завибрировал мобильный. На дисплее высветилось бестолковое слово «Мать». Тупая боль вонзилась в виски.

— Слушаю.

— Надеюсь, ты не намерена проигнорировать моё приглашение на вечеринку? Потому что мы с отцом уже подъезжаем к ресторану.

— Что?! — Кира перешла на крик. — Как ты посмела?

— Солнышко, он был и остаётся моим мужем. Как я могла допустить, чтобы он пропустил помолвку собственных детей?

— Ах ты… Учти, если с ним хоть что-то случится, если рядом хотя бы ветерок дунет, я тебя из-под земли достану, изрежу на мелкие полоски, потом обратно в землю затолкаю, — половину слов она просто не договорила и пулей выскочила во двор.

Сзади послышалась поступь чужих шагов.

— Узнаю мою девочку, — с нежностью отозвалась матушка. — Братцу позвони, а то он почему-то игнорирует мои звонки.

Кира взвыла от ярости, на бегу выхватила из кармана ключи от автомобиля и попыталась отключить сигнализацию, но пальцы так тряслись, что брелок выпал из рук. Она склонилась, чтобы подобрать его с тротуара, и больно врезалась лбом в макушку Игната.

— Ты же попросила меня решать твои проблемы, ведь так? — спросил он, поднимая зловредный пульт от машины.

Затоптав гордость, она кивнула.

— Отлично, тогда садись в машину и начинай рассказывать.

Квартира молодого травматолога скорее напоминала больничную палату, чем жилое помещение. На безупречно белых стенах висели абстрактные картины, выбранные не Семёном, а скорее дизайнером — жизни в них не чувствовалось, да и с духом бунтарства они плохо сочетались.

В гостиной на спинке дивана висела мятая рубашка. На стеклянном журнальном столике громоздились стопки медицинских журналов с пометками красным маркером, между ними примостился недоеденный сэндвич в смятой упаковке.

В спальне царил особый хаос: дорогой ортопедический матрас щеголял смятым постельным бельем, на прикроватной тумбочке выстроились в ряд чашки с остатками кофе, а между ними — путаница проводков от зарядных устройств.

Словом, всё здесь кричало о том, что хозяин квартиры — человек, для которого больница стала вторым домом, а собственная квартира — лишь местом для короткого отдыха между сменами в обоих медицинских учреждениях: для людей и сверхъестественных существ.

Впрочем, интерьером и порядком Геля интересовалась мало. Всё её внимание было сконцентрировано на мужских губах и руках, которые хаотично блуждали по телу. Она не отставала и жадно касалась всего, до чего могла дотянуться.

Они сплелись в объятиях ещё на пороге, долго возились с обувью, не желая прерывать поцелуй, потом каким-то образом очутились в гостиной. Семён прижал её к стене у двери спальни, переключился на шею и принялся вытаскивать из петель пуговицы на блузке.

Геля тоже попыталась избавиться от его футболки. Общими усилиями они кое-как сняли её через голову, а потом в его кармане запел телефон.

— Очень подходящий момент, — со смешком сказала она, бросая футболку куда-то на пол.

— Меня нет, — беспечно отозвался Семён, достал смартфон, не глядя на дисплей, активировал режим полёта, затем кинул аппарат за спину и вернулся к прерванному занятию. — Помнишь, я как-то предположил, что снаружи ты — мягкая сливочность? Так вот я точно провидец, хотя в роду у меня ангелы, а не цыгане.

Он с преувеличенной пылкостью распахнул края блузки и жадно впился губами в кожу над лифом. Снял и бюстгальтер, и блузку, являя глазам нежные островки молочно-белой кожи.

Геля тихонько простонала. Её, конечно, радовало, что свет они так и не зажгли, но даже будь в комнате ярко, как в операционной, она бы не вспомнила о смущении. Разум воспламенялся от его ласк, по телу расходились волны дрожи. Низ живота тянуло от предвкушения небывалого удовольствия. Ей попросту некогда было задуматься, так ли она хороша и не отпугнёт ли любовника лишняя жировая складка. Она целиком отдавалась ощущениям.

— Сём?

— Я тебя… слушаю, — он спустился с поцелуями до самого пупка, встал на колени и неторопливо расстегнул пуговицу на её джинсах.

— А ты не мог бы, м-м, выпустить вампира?

Он замер, глянул на неё исподлобья, словно убеждаясь, что не ослышался, потом стянул с бёдер брюки.

— Только вначале предупрежу, что в облике вампира я чуточку… агрессивен. И если тебе больше нравится нежный секс, то лучше всё оставить, как есть.

Он снова поднялся к её лицу и облизал пересохшие губы.

— Я учту на будущее, когда захочется нежности, — Ангела хитро улыбнулась и провела языком по его шее от яремной впадины до подбородка.

— Авантюристка, — Семён тряхнул волосами и с лёгкостью выпустил наружу все инстинкты.

Геля тут же впилась губами в клыки, проталкивая между ними язык. Руки её споро избавляли вампира от остатков одежды. Они поменялись местами. Теперь Семён подпирал стену затылком, а она медленно блуждала по его телу губами и руками, наслаждаясь плавностью каждой линии и той таинственной дрожью, что сокращала всякий мускул на теле.

Он дал снять с себя джинсы и трусы, а потом подхватил на руки и понёс на кровать.

— Ещё у меня проблемы с терпением, — запоздало припомнил он, укладывая Ангелу на спину и накрывая своим телом. — Так что если ты хотела растянуть прелюдию…

Семён не договорил, провёл ладонью у неё между ног, тихо зашипел от ощущения влаги на пальцах, быстро снял мешающую ткань и медленно погрузился внутрь.

Геля выгнулась от невероятно тесного контакта, вонзила ноготки в его спину и быстро-быстро задышала, силясь пережить этот момент блаженства.

Он двигался плавно и не сводил взгляда с её лица.

— Не закрывай глаза, — попросил, лаская большим пальцем губы и подбородок. Остальными четырьмя держал её за горло. — Я хочу видеть, когда ты будешь близко.

Она старалась смотреть в глаза, пока он уверенно подводил её к краю.

— Ты укусишь, когда… — Ангела отвлеклась на долгий и протяжный стон удовольствия.

— Даже если ты будешь против, — он положил ей на язык большой палец и коротко велел, — сомкни губы.

Она стала ласкать ртом его палец, который двигался почти в одном ритме с бёдрами. Жар внутри неё расползался тугими кольцами. Грудь распирало от невыносимого томления. Геля крепче обняла ногами его тело и почувствовала первые спазмы.

— Сём, боже…

Он убрал руку от её лица, склонился к шее и медленно вонзил острые клыки в плоть. Сначала не было никакой боли, лишь усиливающееся наслаждение, которое стремительно перетекало в некое безумие. Потом она почувствовала дискомфорт, а затем и желание поскорее отодрать это от своей шеи.

— Больно, — слабо пожаловалась она, но уже спустя миг сорвалась на лёгкий крик удивления.

Мышцы внизу живота прямо-таки сжались в клубок и пустили по всему телу яркие волны экстаза. Геля выгнулась, жадно впилась руками в торс Семёна, который всё ещё двигался, уже не щадя ни себя, ни её.

А волны меж тем собирались в цунами. Эпицентром грядущего стихийного бедствия отчего-то стало именно горло. Тянущая боль трансформировалась в истому, пульсация между бёдрами достигла апогея. Тело съёжилось, а потом выстрелило таким острым и всепоглощающим удовольствием, что зазвенело в ушах, а из глаз посыпались красочные искры.

Семён оторвался от её шеи и глухо прорычал что-то вроде «а-агрх». Получилось невероятно приятно и возбуждающе.

Геля почувствовала, как внутри стало ещё более влажно и горячо.

Она попыталась выровнять дыхание, но быстро сдалась — лёгкие горели так, будто она отмахала не один километр по пересечённой местности.

— И как я на вкус? — с паузой после каждого слова спросила она.

Семён осторожно вышел, скатился с неё и быстро рванул на себя верхний ящик прикроватной тумбочки.

— Как ангел, — с улыбкой признался, залепив рану на шее пластырем. — Вкуснее никого никогда не пробовал.

Он уже вернул себе прежний облик и теперь сиял, как медный чайник. Даже в темноте было видно, как неистово блестят его глаза.

— Тебе ведь тоже понравилось? — спросил настороженно.

— Что? Нет, я стонала и кричала от боли и разочарования, разве ты не понял? — она засмеялась, легла на живот и в порыве нежности прижалась щекой к его рёбрам. — А если честно, так хорошо мне никогда не было. Я уже хочу повторения.

— Можешь эксплуатировать меня хоть всю ночь, — жертвенно предложил Семён и раскидал руки и ноги по всей кровати.

— Именно так я и поступлю, — Ангела устроилась рядом и потянулась губами за очередным поцелуем, который прервал оглушительный стук в дверь.

Казалось, кто-то не просто колошматил по двери кулаком, а целенаправленно бил по ней кувалдой с такой силой, что содрогались стены.

— Братец! Живо открывай! У нас ЧП!