Саймон (СИ)

Глава 2

В больничном фойе было прохладно и тихо. Ангелина сидела у окна, рассеянно глядя на пестрящий летними красками двор. На улицу не хотелось, жара и яркое солнце удручающе действовали на организм, после пятиминутной прогулки клонило в сон, а она итак проводила в кровати добрых три четверти суток.

Дверь распахнулась, и в помещение влетела запыхавшаяся Катя, близкий друг и соратник.

— Ангелок! — воскликнула она, бросая пакет с передачей на стул. — Ну как ты тут?

— Привет, — улыбнулась Геля. — Замучили своими ограничениями. Даже телефон запретили, оттого и скука смертная.

— Да ладно! — округлила глаза Катя. — И чем же ты занимаешься целыми днями?

— Разговариваю с соседками, иногда мама забегает. А так… читаю бумажные книги, делаю наброски в скетчбук. Скоро до кроссвордов доберусь, и меня тут же переведут в отделение психиатрии.

— Скетчбук? — оживилась Катя. — Круто! А я тебе кое-что принесла.

Она достала из пакета набор акварельных красок и планшет для рисования.

— Будешь создавать больничные пейзажи!

— Кроссворды всё же соблазнительнее, — невесело усмехнулась Ангелина.

— А ещё, — Катя вдогонку достала из сумки несколько журналов, — я принесла тебе чтиво на все случаи жизни.

— Точно, тут и о моде, и гадания, и десять способов получить оргазм, — скептически настроенной Геле всякое предложение было не в радость.

В этот момент в фойе вошёл Семён Игоревич. Ангелина отреагировала моментально: села прямее, втянула живот и задышала быстро и поверхностно.

Катя проследила за её взглядом, удивлённо вскинула брови и шёпотом спросила:

— Это ещё кто?

— Заведующий отделением травматологии, — тоже понизила голос Геля и отвела глаза, хотя они почему-то усиленно цеплялись за широкую спину в белой футболке и уж совсем непонятно зачем скользили к льняным бежевым брюкам, обтягивающим…

— Заведующий отделением? — переспросила Катя. — Мало того, что ему на вид не больше 25-ти, так он ещё на доктора похож, как я на огородное чучело.

Ангелина с пониманием посмотрела на подругу. Та была стройной и подтянутой, и хотя лицо её не отличалось яркой красотой, но имело свой особый шарм — тонкие черты, прямой нос, упрямый подбородок.

Геля же была полной противоположностью — пышная, с мягкими, плавными линиями тела. Она излучала тепло и уют, но сама не замечала своей природной красоты. Её круглое лицо с ямочками на щеках и большие выразительные глаза могли бы притягивать взгляды, если бы она реже зацикливалась на недостатках. Полнота казалась ей уродством, хотя на самом деле придавала облику особую женственность и очарование.

В одежде они тоже были разными. Ангелина выбирала просторные вещи, пытаясь скрыть свои формы, прячась за слоями ткани. Её подруга предпочитала облегающие наряды, демонстрирующие подтянутую фигуру, словно хвастаясь тем, что, по мнению Ангелины, давало право на счастливую жизнь.

Когда доктор Самсонов скрылся из виду, Геля расслабилась, и оставшееся время подруги обсуждали последние сплетни, шутили и планировали, как будут отмечать выписку из больницы. Катя рассказала о новом проекте на работе, а Ангелина поделилась своими мыслями о том, как хочет изменить жизнь после выздоровления. Идея сменить работу казалась самой рациональной.

— Знаешь, — сказала Ангелина на прощание, — с тобой даже больничный день обретает новые краски.

— А как же иначе? — подмигнула Катя. — Главное — не унывать и находить радость в мелочах.

Когда Катя ушла, Геля вернулась в палату, открыла скетчбук. Карандаш плавно скользил по бумаге, а в голове роились мысли о прекрасном и недоступном для неё докторе.

Вчера она стала свидетелем его визита в мужскую палату недалеко от медицинского поста и никак не могла выбросить из головы увиденное.

— Привет калекам! — воскликнул Семён Игоревич с порога, и палата взорвалась хохотом. — Кто тут у нас нуждается в продлении больничного?

Хворые оживились, начали переглядываться и улыбаться. Каждый знал: когда приходит Семён Игоревич, скучно не бывает.

— Иван Петрович, как ваша нога? — спросил он, склонившись над первым пациентом. — Надеюсь, вы не пытаетесь бегать на костылях по коридорам?

— Да что вы, Семён Игоревич, — смущённо ответил пожилой мужчина. — Я же не самоубийца.

— А вот и зря! — подмигнул врач. — Жизнь — она как спорт: если не рискуешь, то и не живёшь.

— Василий Палыч, — обратился доктор к лежачему больному, почти целиком упрятанному в гипс, — а вы, смотрю, уже готовы к пляжному сезону? Весь в белом, как жених!

— Да вот, доктор, — пробурчал Василий Палыч, — только невеста почему-то в травмпункт не торопится.

— Не переживайте, — подмигнул Семён Игоревич, — с такой фигурой в гипсе вы точно привлечёте внимание! Особенно пожилых медсестёр. Боли не беспокоят?

— Терпимо, когда совсем невмоготу, зову сестричку с уколом.

Дальше Самсонов остановился у койки с переломом руки:

— А ты, как погляжу, решил стать супергероем? Одна рука в гипсе — как у Рокки, вторая свободна для селфи!

— Да уж, — вздохнул молодой парень, — только автографы пока никто не просит.

— Ничего, — утешил врач, — когда снимут гипс, девчонок сможешь штабелями укладывать.

Закончив обход, он остановился у двери:

— И помните, мужики: даже в гипсе можно жить полной жизнью! Главное — не пытайтесь танцевать на костылях. Хотя… если очень хочется, я могу снять на телефон и выложить в интернет.

Палата взорвалась хохотом, а Семён Игоревич, насвистывая модный хит, вышел, оставив после себя атмосферу лёгкости и хорошего настроения.

Проходя мимо поста он бросил короткий взгляд на столик, за которым сидела Ангелина с манжетой тонометра на руке, лихо подмигнул впечатлённой девушке и направился дальше.

К моменту выписки Геля окончательно измаялась от скуки. Раньше дни, проведённые в блаженном безделье, почитались за сказку. Лежишь с книгой в руке, никаких забот и хлопот, знай себе читай да вовремя ходи в столовую — тепличные условия, казалось бы, однако уже на третий день они вызывали отторжение, а спустя неделю захотелось отобрать у санитарки швабру и лично прибрать палату, чтобы занять себя хоть чем-то.

Стоя у двери кабинета заведующего отделением в ожидании выписки, Геля немного нервничала. Самочувствие значительно улучшилось, однако некое напоминание о травме всё же осталось. Стоило кому-то подойти сзади, как место удара на затылке начинало усиленно пульсировать, словно сообщая о приближении некой опасности. Странное ощущение.

— «Встреч редких сладок век, но миг разлуки слаще» [цитата из стихотворения без названия Максима Амелина — здесь и далее примечание автора], — пропел Семён Игоревич, когда Геля вошла.

Она недоуменно посмотрела на врача и опустилась в удобное кресло напротив стола.

Кабинет заведующего отделением травматологии являл собой удивительное пространство, где футуристический дизайн переплетался с антикварной роскошью: монументальный стол из редкого амарантового дерева с золотой филигранью служил центром композиции, а вокруг него расположились эргономичные кресла с авторской вышивкой. Стены цвета морской пены украшали дипломы и трёхмерные модели костей, созданные на 3D-принтере, а в углу мерцал японский сад камней с подсветкой. Книжные полки из карельской берёзы хранили редкие медицинские трактаты и старинные анатомические атласы, между которыми прятались издания по квантовой физике. Особую атмосферу создавал водопад из зелёного оникса, а в воздухе витал аромат сандала, распространяемый дизайнерским диффузором в форме анатомической модели мозга — каждая деталь говорила о неординарном мышлении и изысканном вкусе молодого доктора наук.

Семён Игоревич оторвал взгляд от монитора и добавил:

— Я это к тому, что вы наконец сможете вернуться к привычному ритму жизни.

— А-а, ну да, — Геля потупилась и нервно сцепила пальцы в замок.

Семён вынул из принтера несколько листов бумаги, бегло просмотрел и вдруг сказал:

— Здесь указано, что сведения о состоянии своего здоровья вы доверяете матери. Почему не мужу или парню?

— Так я, э-э, не замужем. Парня тоже нет.

Быстрый взгляд в её сторону. Геля вдруг поняла, что так и не узнала, какого цвета у него глаза. В ярком свете светодиодных ламп они казались синими, сейчас, когда он сидел спиной к окну, напоминали летнее небо.

— А почему в истории нет вашего номера телефона?

— Есть, я видела, как медсестра записывала…

— Нет же, — Семён протянул ей тощую склейку бумаг.

Она просмотрела графы с личной информацией, где чётко значилось: «вес — 95 кг, рост — 172 см» и пустовала колонка с номером телефона.

— Действительно, — пробормотала она, тем не менее припоминая, как медсестра в день поступления спрашивала её номер и даже вносила сведения в карту.

Геля вернула документы и назвала цифры. Семён прилежно записал их, а потом поднял голову и открыто улыбнулся. Аж в уголках глаз защипало от яркости и белизны зубов.

— Итак, выписной эпикриз, — продолжая сиять жемчужным оскалом, проговорил Самсонов. — Десять дней вы… А можно на «ты»?

Геля недоуменно кивнула.

— В общем, когда ты появилась у нас с этим «лёгким» сотрясением, я уж было подумал, что придётся тебя тут насовсем оставить. Шутка! Хотя некоторые пациенты так влюбляются в больничную романтику… Особенно когда рядом такой симпатичный доктор.

— Я точно не из таких! — спешно отозвалась она, смущённо хихикая. Что происходит?

— Эх, а жаль! — Семён лукаво подмигнул, будто счёл её реплику ответом на своё упоминание симпатичного доктора. — У нас тут такая атмосфера — уколы, капельницы, обходы… Но серьёзно, мы провели курс лечения, который, надеюсь, не оставил неприятных воспоминаний, — он сверился с записями в медкарте и перечислил, — Полный покой, обезболивающие, противовоспалительные, препараты для улучшения мозгового кровообращения. Через две недели рекомендую записаться на контрольный осмотр к неврологу.

— Постараюсь не забыть.

— Я могу напомнить, если позвонишь, — с этими словами врач подал ей через стол визитную карточку.

Ангелина взяла иссиня-чёрный кусок пластика с лёгким непониманием.

— Позвонить? Зачем?

— Чтобы сказать, какой кофе ты любишь, например, — Семён улыбался всё шире и лениво скользил взглядом по её лицу. — Лично мне больше всего нравится ристретто, по настроению могу добавить в него щепотку кардамона или имбиря, потому что даже в кофе нужно вносить свою нотку хаоса.

Ангелина так и продолжала сидеть с вытянутой рукой, поглаживая пальцами чёрный пластик. Весь диалог напоминал ей какой-то сон, притом извращенный. Она так и ждала подвоха. Или закадрового смеха, какой включается в скетч-комах.

— Чаще всего я заказываю ванильный латте, — смущённо пробормотала она.

— И это в корне неверно, — ввернул Семён, расслабленно откидываясь на спинку кресла. — Тебе больше подойдёт моккачино с белым шоколадом и лавандовым сиропом.

— Да-а?

Удивлением, написанным у неё на лице, впору стены оклеивать — таким оно было красочным. Лавандовый сироп? Она вообще впервые слышала о его существовании. В её восприятии лаванду добавляли в кондиционеры для белья или освежители воздуха, но никак не в кофе.

— Нежный, обволакивающий, с лёгкой сладостью, — продолжал гнуть свою линию Самсонов, и чудесным образом его голос соответствовал словам. — Как ты сама. Этот напиток сочетает в себе мягкость и характер, как и твоя натура: снаружи — уютная сливочность, внутри — пряная глубина. Ты обязательно должна попробовать этот кофе.

Геля выпучила глаза, сглотнула. Украдкой отёрла потные ладони о ткань пижамных штанов.

— Я приглашаю, — голосом змея-искусителя завершил свою маленькую речь доктор.

— Куда?

— На кофе.

Первой мыслью было: он с кем-то поспорил, что затащит дурнушку в постель после десяти минут знакомства. Второй: у неё начались осложнения, и мозг выдаёт фантазии за реальность. Третьей: сбежать, пока не поздно. Такой откровенный интерес, исходящий от мужчины лет на семь моложе, совершенно не вписывался в её картину мира. Парни, подобные ему, встречались с глянцевыми красотками, блистающими всеми оттенками ухоженности, но никак не с полненькими простушками из отделения почты России.

Молчание затягивалось. Геля поёрзала на стуле, избегая ответного взгляда.

Семён встал, обошёл стол. Она тут же подскочила, будто в спину ударил звук Иерихонской трубы. Он взял всё те же бумаги, именуемые выписным эпикризом, положил перед ней, дал ручку и пальцем указал место для росписи.

— Больничный я продлил ещё на неделю. Лучше соблюдать покой. В случае недомогания — сразу звони в скорую. А как наберёшься смелости — мне. Договорились?

Ангелина быстро расписалась, кивнула, не в силах вымолвить и звука, и сайгаком бросилась к двери.

Доктор проводил пациентку взглядом, поигрывая бровями. Геля, чувствуя, как жар покрывает щёки, вышла из кабинета, мысленно прокручивая их игривый диалог и думая о молодом, харизматичном враче, который умел превратить даже больничный протокол в опасное приключение.

Выписку Ангелины отметили с размахом. Катя, известная своим организаторским талантом, превзошла саму себя. Она пригласила столько гостей, что Геля едва узнала собственную квартиру.

Праздничный стол ломился от закусок, доставленных из соседнего кафе. Атмосфера накалялась с каждой минутой: гости, прибывая один за другим, приносили с собой не только бутылки с горячительными напитками, но и море позитива.

— Гелечка, ты просто сияешь! — воскликнула Катя, вручая подруге букет. — Мы так рады, что ты наконец-то дома!

— Спасибо, Катюш, — смущённо улыбнулась Ангелина. — Не стоило так тратиться.

— Глупости! — махнула рукой Катя. — Ты заслуживаешь праздника!

Музыка гремела на полную мощность, заставляя соседей недовольно поглядывать на часы. Танцпол стихийно образовался прямо в гостиной, где ещё утром Геля расставляла свои любимые книги.

— Геля, пойдём танцевать! — потянула её за руку Марина, коллега по службе.

— Да ну, что ты! — отмахнулась Ангелина. — Я тут всех стесняюсь…

— Стесняешься? Да ты что! — возмутилась Марина. — Посмотри на эти крестьянские рожи — кого тут стесняться?!

В этой вакханалии звуков и движений Ангелина, поначалу смущённая таким вниманием, постепенно оттаивала. Она чувствовала себя настоящей звездой вечера, о чём раньше могла только мечтать.

— За нашу любимую Гелю! — поднял бокал Андрей, муж Кати. — За то, что она такая сильная и не сдаётся!

— И сохранила мозги! — брякнул Серёга, с которым Геля и Катя дружили ещё со школьных времён.

— Ура! — подхватили гости.

Впервые за долгое время Геля позволила себе поверить, что достойна внимания и радости, что счастье не зависит от размера одежды. И когда кто-то включил её любимую песню, она всё-таки вышла в центр импровизированного танцпола, чувствуя, как внутри разливается тепло и радость.

— Видишь, я же говорила! — подмигнула Катя, присоединяясь к танцующим. — Ты прекрасна, Геля! И заслуживаешь всего самого лучшего!

Об этом самом лучшем они заговорили около полуночи, когда большинство гостей уже разбрелись по домам. Андрей, основательно набравшись, мирно посапывал на диване, а Геля, Катя и Марина сидели за столом, дожёвывали заветренные бутерброды с огурчиками и шпротами и заливисто хохотали.

— Знаете, девчонки, — начала Катя, откидываясь на стуле, — может, мужики и бывают тюленями, но ведь и мы не без греха!

— Точно! — поддержала Марина, поднимая бутерброд на манер стакана на оглашении тоста. — Взять хотя бы моего Стася. Да, иногда он валяется на диване, но зато как готовит! А какие комплименты говорит — закачаешься!

— А мой, — улыбнулась Катя, — может быть и разбрасывает носки, но зато всегда поддержит, когда мне грустно. И знаете что? Мы уже три года вместе, а в постели каждый раз, как первый.

— В смысле сунул — вынул и на боковую, как сопляк? — заржала крепко подвыпившая Марина.

— Тьху ты, дура! В смысле, мне всё ещё интересно с ним, всё ново и свежо. Он только начинает приставать, а у меня уже дым коромыслом и колени ватные — это ведь важно, правда?

Все согласились, выпили за драгоценное ощущение новизны в отношениях.

— Девчат, — тихо произнесла Геля, — а мне ведь есть, что вам рассказать.

Подруги заинтриговано придвинулись ближе. Геля секунду поколебалась, затем выложила на стол визитную карточку травматолога и доктора медицинских наук Самсонова Семёна Игоревича и вкратце пересказала их диалог в день выписки.

— Как он сказал? Снаружи — чего там слиплось? — шокировано переспросила Марина.

— Ох ты пьянь, — шутливо рассердилась Катя, — он сказал, что снаружи наша Гелька — уютная сливочность, а внутри у неё — пряная глубина.

В интерпретации Кати эта фраза прозвучала очень двусмысленно, и все трое покатились со смеху.

Первой пришла в себя идейный организатор вечеринки:

— Так, я не поняла, а чего ты с нами расселась? — она с укором зыркнула на подругу. — Телефон в зубы и пошла звонить, соглашаться на кофе и потанцуем.

— Смеёшься? — Геля ответила ей тем же прищуром глаз. — Он ведь не всерьёз, так, позабавился.

— Вот олениха упрямая. Слышь, Марин, что городит? Я тебе сейчас вкратце опишу этот экземпляр: рост под два метра, блондин, татуированный знатно, в ушах тоннели, в носу серьга, накачан так, что у меня самой всё всколыхнулось бы, будь я мужиком. А эта пришибленная везде подвох ищет, прикинь?

— У мужиков не колыхается на мужиков, — философски изрекла Марина. — Но ты дурища, конечно, Гелька. Даже если это будут тупые потрахушки, негоже отказываться.

— Вы о чём вообще? — Геля захлопала глазами. — Он пригласил на кофе, и то мне показалось, что это скорее на провокацию походило. Хотелось ему посмотреть, как я мямлю и краснею.

— А что, ты это как-то по-особенному делаешь? — глуповато хихикнула Катя.

— Долго мусолим тему, — Марина решительно поднялась из-за стола, слабо покачнулась и нетвёрдой походкой впервые за полгода ступившего на сушу моряка направилась в туалет, затем как гаркнула из коридора, — Позвони ему и дело с концом.

— А ведь верно! — всплеснула руками Катя, будто столь простая мысль её поразила своей логичностью. — Давай сюда телефон.

Геля неодобрительно покачала головой.

— На время глянь, какие звонки? Второй час ночи.

— Ха! Он же врач: либо на дежурстве и ответит, либо дома спит с выключенным звуком.

— Заведующих отделением заставляют дежурить? — с сомнением уточнила Геля.

— Вот ты сейчас и спросишь, а заодно на кофе согласишься.

Катя протянула руку, требуя мобильный. Подруга нахохлилась.

— Идиотская затея.

— Потом спасибо скажешь, — решительно заявила Катя. — Ну?!

Геля с плохим предчувствием взяла в руки визитку, вынула из кармана джинс телефон и набрала цифры. Одумавшись, заблокировала экран и отложила аппарат.

— Утром позвоню.

— Ага, — якобы согласилась Катя, вскочила со стула и в мгновение ока завладела смартфоном. Ввела графический ключ, который знала не хуже собственного, и повторила вызов.

На шестом гудке из динамика донеслось:

— Да, слушаю.

Голос расслабленный, сонный. Геля спрятала лицо в ладонях.

— Семён, доброй ночи! Простите за столь поздний звонок…

— Кто это? — вяло поинтересовался Самсонов.

— Подруга Ангелины Болговой, что на днях выписалась из вашего…

— С ней что-то случилось? — более чётко спросил Семён.

— Да, ей захотелось…

Геля не выдержала и отобрала телефон, зачастила:

— Семён, вы извините, пожалуйста, за беспокойство. И что разбудили посреди ночи.

— Не извиню, — со смешком проговорил врач. — По телефону уж точно. Позавтракаешь утром со мной — тогда подумаю.

Геля опешила, вытаращила глаза на Катю, словно в поисках подсказки к дальнейшей реплике. Та живо закивала головой, мол, соглашайся.

Тут в гостиную ввалилась Марина с громким возгласом:

— Ох, бабоньки, и размотало меня!

Семён наверняка услышал пьяный окрик.

— Ангела, так что насчёт извинений? — спросил он, явно начиная догадываться о мотивах столь позднего звонка.

— Завтра в десять на фуд-корте Сильвер-молла вас устроит? — торопливо выдала, боясь, как бы подруги не отчебучили ещё чего.

— Мы вроде договорились перейти на «ты», — напомнил Семён. — И да, вполне устроит. Закажу тебе бокал пива.

— Зачем?

— Лечить похмелье, — в голос засмеялся собеседник. — Спокойной ночи.

— И вам, — пожелала абсолютно деморализованная Геля и отключилась.

Не говоря ни слова, Катя и Марина подскочили к ней, и вся троица обнялась, смеясь и понимая, что, жизнь их подруги в скором времени совершит очень крутой вираж. И ни одной не пришло в голову, что красивые и обаятельные незнакомцы обычно оказываются подпорченными изнутри.