Саймон (СИ)

Глава 11

К вечеру Кира не чувствовала ни рук, ни ног, ни крыльев за спиной. Всё атрофировалось. Она заперлась в служебном помещении, наскоро приняла душ, переоделась в чистый комплект из маечки и коротких шортиков — единственное, что нашлось в личном шкафчике, — и неподъёмным кулём рухнула на диван. От голода сводило желудок. Язык распух и отказывался повиноваться. Она слышала, как кто-то настойчиво тарабанит в дверь, но встать и открыть казалось запредельно сложной миссией.

Наконец, ритмичный звук стих. Чернота перед глазами разрослась до размеров океана, на дно которого она нырнула с огромной охотой. И наступило блаженство, в котором в воздухе витал терпкий запах можжевельника, а слуха касался мягкий рокот прибоя. Когда нега достигла пика, к шелесту волн добавилось звучание мужского голоса:

— Я сказал, выйдите. Все. Я справлюсь.

Она улыбнулась. Игнат. Его голос словно тяжёлая бархатная завеса плавно опускался в тишину комнаты. Глубокий, насыщенный баритон с едва уловимыми металлическими нотками, он заполнял пространство, не оставляя места сомнениям. В каждом слове звучала непоколебимая уверенность.

Тембр голоса обволакивал, как тёплое одеяло в холодный вечер, но в этой мягкости чувствовалась скрытая сила. В ней заключалась мудрость веков и власть, от которой невозможно отказаться. Он не кричал, не требовал — просто говорил, и каждое слово падало тяжёлым золотым слитком, оставляя неизгладимый след в душе слушателя. Этот голос способен успокоить бурю и усмирить непокорных, поработить и вознести до небес.

Она заворочалась, когда звучание его стихло.

— Тише, девочка, тише. С тобой всё хорошо. Лежи смирно.

Она открыла один глаз. Увидела его сидящим на подлокотнике дивана. Рукав рубашки разодран в лоскуты, у сгиба локтя из кожи торчала игла, от которой тянулась тонкая красная трубка. Она подняла свою руку и с удивлением уставилась на точно такую же конструкцию.

— Ты отказалась пить, пришлось подключать фантазию, — пояснил Игнат и до того нежно погладил по волосам, что Кира не удержалась, и сама потёрлась о его руку. — Ответь мне на один нескромный вопрос: твой сексуальный голод можно удовлетворить, если удовольствие получишь только ты? Или половой акт — это обязательное условие?

Она долго боролась с желанием послать его куда подальше с такими интересами, но какая-то часть сознания упорно сопротивлялась.

— Второе.

Он вздохнул.

— Как давно ты воздерживаешься?

— Недели две.

— Почему?

— Потому что блевать тянет от всякой особи мужского пола.

— С женщинами ты не пробовала?

Кира психанула. Вырвала из руки катетер, встала на колени и так же выдрала иглу из его вены, склонилась к ране, мягко выпустила клыки и с той же аккуратностью принялась насыщаться.

— Я не из праздного любопытства спрашиваю, Кир. Ты истощена. Я полчаса приводил тебя в чувство. Ещё пару дней, и все закончится глубокой комой. Что с тобой происходит? Откуда неприязнь к мужчинам? Тебя кто-то обидел?

Последний вопрос выбил из шаткого равновесия. Она вскинулась.

— Подсказать, кто?

— Я сотню раз извинялся за тот случай. Сглупил, доверился твоим словам. Откуда мне было знать, что ты не падший ангел, а неведомая миру луминария и питаешься сексуальной энергией?

— А ты всех тащишь в койку после пяти минут знакомства? — Игнат промолчал. — Я хотя бы делаю это под влиянием инстинктов, которые порой ничем не заглушить. А ты?

— Поддался твоим инстинктам, — пожал он плечами. — Это не делает мне чести, но и насильником меня выставлять, знаешь, как-то слишком.

— То есть на днях ты не поил меня насильно своей кровью?

— Лишь потому что ты в ней нуждалась.

— Как у тебя всё складно выходит, — Кира поднялась с дивана. — Прямо образ сияющего рыцаря, готового во всём услужить женщине. Когда надо — натянуть, когда требуется — покормить. Не умаялся ещё от такой деловитости?

Игнат безмолвно следил за её метаниями по комнате. Столько понапрасну растраченной энергии, неудивительно, что она проваливается в глубочайшие обмороки.

— Тебе нужно решить проблему с сексом, — просто сказал он, поднимаясь с дивана.

— Без сопливых — скользко, — отбрила Кира. — Помощь свою можешь пропихнуть в то место, куда солнце не заглядывает.

— А всё-таки почему? Что не так с мужчинами? — ему хотелось выведать правду, пускай и с довеском в виде пары ушатов грязных слов и оскорблений.

Она схватила чайник, отпила прямо из носика, потом с ненавистью бросила его на подставку и процедила:

— Мне должно нравится прыгать по чужим койкам, да? Сегодня с одним, завтра с другим и так до бесконечности! Надоело!

— Так найди себе пару, — предложил он логичный выход из ситуации.

Кира сверкнула глазами, открыла рот, чтобы брякнуть очередную пошлость, но осеклась. Из коридора доносились голоса, скорее даже крики. Потом послышался вопль отчаяния:

— Да что же вы делаете?! Отпустите немедленно! Охрана! Охрана!

Игнат в мгновение ока оказался у дверей. Кира бежала следом.

В фойе творилось что-то немыслимое. Посреди зала на полу сидела заплаканная девушка с растрёпанными волосами, у её ног лежал малыш-эльф с окровавленным личиком. Рядом, обнявшись, рыдали друг у друга на плече его мать и отец, тоже эльфы, а над всей этой какофонией непонятного возвышалась статная фигура женщины в рубиново-красном вечернем платье.

— Мама?! — с ужасом выговорила Кира.

— Что здесь происходит? — грозно вопросил Игнат.

— Она отшвырнула его, — всхлипнула полная шатенка, в защитном жесте склоняясь над неподвижным телом ребёнка. — Он просто хотел показать росточек, который вылупился… А она…

Родители зарыдали пуще прежнего. Всё их многочисленное семейство тоже включилось в траур, словно по нажатию клавиши «семейная скорбь».

В фойе вбежали два исполинских голема — Морана и Гаррет. Тёмно-фиолетовый силуэт Мораны украшали мерцающие синие руны, а глаза-кристаллы излучали спокойное величие. Рядом возвышался Гаррет — мощная фигура из отполированного металла, чьи красные огни в глазницах пульсировали в такт работе энергетического ядра. Массивные наплечники покачивались при каждом движении и рождали лязг метала о металл. Они застыли посреди вестибюля словно две неприступные башни — молчаливые стражи, ждущие приказа к немедленному убийству.

— Понятия не имею, о чем толкует эта простушка, — Дана отступила от детского тельца и с некоторой опаской глянула в сторону големов. — Ребёнок сам упал. И вообще, я пришла навестить дочь. Кира, дитя моё, иди скорей к маме!

Кира машинально шагнула за спину к Игнату, прячась от той, кого истово ненавидела все эти годы.

— Это твоя мать? — тихо спросил древний вампир.

Она кивнула.

В фойе прискакали санитары. Радимир — молодой, статный парень-домовёнок с копной рыжеватых волос и озорной улыбкой. Его крепкие руки, покрытые мягким пушком, всегда готовы помочь пациентам, а мускулистое телосложение позволяло легко справляться с тяжёлыми носилками. Он словно вечный двигатель: то бежал с термометром, то катил тележку с лекарствами, при этом успевая подмигнуть каждому встречному.

Рядом с ним возник Бажен, умудрённый опытом старичок с длинной седой бородой и хитринкой в живых карих глазах. Несмотря на почтенный возраст среди домовых, он не отставал от своего молодого напарника, ловко снуя между палатами. Бажен знал все секреты клиники, помнил историю каждого пациента и всегда был готов поделиться мудрым советом. Вместе они — идеальная команда: Радимир привносил энергию и силу, а Бажен — опыт и знания, делая пребывание пациентов в клинике комфортным и безопасным.

Они подхватили малыша-эльфа, вопросительно глянули на Игната.

— В третью, я сейчас подойду, — обронил главврач.

Потом поспешили прочь. Лира, администратор клиники, помогла Геле подняться и подала чистый носовой платок.

Тут в фойе показался Саймон в компании какого-то пузатого мужичка лет сорока, и обстановка снова накалилась до предела. Семён разом охватил взглядом плачущую Ангелу, притаившуюся за спиной Игната близняшку и матушку с приклеенной улыбкой в духе «я ничего дурного не сделала». Лицо его помрачнело, руки сжались в кулаки.

— Тебе что здесь надо? — прорычал он.

— И я рада тебя видеть, дитя! Заехала пригласить вас обоих на торжественный ужин.

— Пригласила. Нас не будет. Отчаливай.

— Да как ты смеешь? — Дана прищурилась и собралась уже принять более грозную форму, но вид двух решительно настроенных големов заставил одуматься. — Повежливее, всё же с матерью разговариваешь.

— Не имею ни малейшего на то желания. Спасибо. Что. Навестила. Теперь. Катись.

— Саймон…

— Дана… — тем же предостерегающим тоном отозвался сын.

— Тебе и впрямь лучше подняться на поверхность, — мирно посоветовал Игнат.

Демонесса презрительно сощурилась, словно проверяя, кто перед ней, потом учуяла шлейф запаха древнего вампира и как-то разом сникла.

— Рестобар «KULTURA» на Декабрьских событий, вечеринка начнётся ровно в полночь, — шелковистым голосом пропела Дана и, подобрав подол вульгарного платья, плывущей походкой направилась к лифту, а войдя в него, обернулась и добавила, — приходите, дети мои. Представлю вам ваши вторые половинки.

Кира чертыхнулась. Саймон обнял свою девушку и попытался забыть о месте встречи, но в ушах так и гремело название.

— Пузя, — Игнат позвал полного мужичка с добродушным лицом, — пойдём глянем, что с эльфом.

— Я с тобой, — тут же влезла Кира.

— Ты — нет, — твёрдо отказал главврач, — пока не решишь свою маленькую проблему, о работе можешь забыть. Я не хочу иметь в штате хирурга, который в любую секунду может утратить контроль и свалиться в голодный обморок. Возьми оплачиваемый недельный отпуск и приведи себя в форму.

Кира попыталась спорить, но с тем же успехом могла бы пыжиться разогнать ночь руками.

Ангелина осторожно постучала в дверь, когда раздалось: «Войдите», несмело переступила порог и замерла в нерешительности. Напутственные слова Семёна разом выветрились из головы. Она посмотрела на Игната (кстати, как его по отчеству?), и всё внутри скукожилось, как смятый конфетный фантик.

Красивый. Явно старше неё. В тусклом освещении ему легко можно было дать и 35, и даже 45 лет, однако она помнила, что истинный возраст перевалил за отметку в шесть столетий. Подумать только, он родился во времена правления Ивана Грозного [Геля ошибается, Иван IV Васильевич Грозный правил позднее, в период с 1533 по 1584 год — 50 лет, что является рекордом среди правителей России. А 600 лет назад, в 1425 году, на Руси правил Василий I Дмитриевич, который скончался в том же году. После его смерти престол перешёл к его сыну Василию II Тёмному, начавшему своё правление в 1425 году и правившему до 1462 года. Это время было периодом феодальной раздробленности и междоусобных войн]. Было от чего очумело таращить взгляд.

— Проходи, Ангела, — Игнат небрежно махнул рукой, предлагая кресло у стола.

— Можно просто Геля. А как вас по отчеству?

— Мы здесь не «выкаем» друг другу, можешь спокойно обращаться на «ты» и по имени. Саймон вкратце рассказал о тебе, упомянул, что в твоих жилах течёт кровь ангела.

— Так думает его сестра-близнец, — спешно пояснила Геля.

— Тогда я склонен верить им обоим, Кира редко ошибается. Дара целителя у тебя нет?

— Видимо, нет. Мы пробовали исцелить маленькую царапину у Семёна — с нулевым результатом.

— Ты позволишь? — он протянул крупную ладонь с неожиданно красивыми и ровными пальцами.

— Э-э, да, — она с некоторым сомнением подала свою руку.

Игнат обхватил её всеми пальцами и на миг сомкнул веки, точно настраивался на какие-то внешние потоки или ещё что. Потом удовлетворённо улыбнулся.

— Вы с Саймоном оказались не правы, сила у тебя есть и огромная.

— Правда? — Геля захлопала глазами и с неверием посмотрела на свои руки, словно впервые в жизни узрела эту часть себя.

— Да. И я с большой охотой возьму тебя в целители. Мне нужны такие люди.

— Такие?

— Сострадание — тоже дар, Геля, и многие лишены его от природы. Я видел, как ты убивалась по тому эльфийскому мальчику, будто то был твой собственный сын. Это дорогого стоит, особенно по отношению к существу не твоей расы.

Она зарделась, потупила взор.

— Он выжил? — спросила с надеждой.

— Конечно. Смерть в нашей клинике — явление крайне редкое. И если подобное происходит, мы все скорбим по усопшему. Ты скоро привыкнешь к нашим обычаям и устоям. Но я должен предупредить, что тебя впереди ждёт нелёгкий труд. Придётся пройти обучение, и я намерен просить тебя совмещать образование с работой, поскольку остро нуждаюсь в специалистах. На сегодняшний день у меня всего четверо врачей, включая меня самого, и только один целитель, да и тот не блещет умом. Ты согласна?

— А что будет, если я не справлюсь? Допущу ошибку или…

— Об этом не волнуйся. Рядом всегда будет Саймон, он у нас мастер на все руки, да и любой другой сотрудник клиники никогда не откажет в помощи.

— Хорошо, я готова попробовать, — уверенно заявила Геля.

— Отлично, тогда приступай с завтрашнего дня. Заработную плату обсудим позже, когда ты освоишься и сумеешь оценить свой труд по достоинству.

— Заработную плату?

— Мы частная контора, по полису ОМС [полис обязательного медицинского страхования] не принимаем. Каждый случай оказания помощи имеет фиксированную цену. Конечно, бывают исключения, например, детей, независимо от происхождения, мы лечим бесплатно, но это уже мои финансовые тонкости, в которые тебе вдаваться ни к чему.

— Ладно, — она медленно привстала. — Рада была знакомству. И спасибо, что уделили мне время.

— Я тоже весьма впечатлён. У Саймона намётан глаз на людей. Завтра к восьми утра жду тебя в клинике.

— Договорились. До свидания, Игнат.

— До завтра, Геля.

Она быстро направилась к двери. Сердце гулко ухало. Ладони вспотели. Её не покидало ощущение иррациональности и в то же время всё казалось таким ярким, чересчур настоящим, словно пёстрая копия бледного оригинала.

Семён ждал в коридоре, едва заметив её, отлип от стены и вразвалочку двинулся навстречу.

— Ну как?

— Завтра приступаю, — просияла в ответ Геля. — Он взял меня целителем, сказал, сила у меня есть и огромная.

Вампир тоже посветлел лицом, приподнял её над полом и покружил на месте.

— Ай, ты что, дурачок, спину сорвёшь! Пусти, Сёма, пусти!

— Я тебе не хлюпик какой-нибудь, а злой и страшный дядька с клыками, могу себе позволить пару вольностей, — он всё же опустил её на пол, потом склонился к лицу и жарко поцеловал, почти как тогда у неё в квартире.

Мысли слиплись в единый ком. Колени налились свинцом. Геля ответила на движения его языка и почти сразу забылась. Зарылась пальчиками в волосы на его макушке, скользнула по затылку, спустилась к груди и до того жадно ощупывала каждую мышцу и выступающий рельеф, что сама не заметила, как забралась под ткань футболки.

— Так, успокаиваемся, — шепнул Семён и сделал небольшой шаг назад. — Не то затащу в ближайший оперблок, и всячески распробую.

Она хихикнула.

— Домой?

— Или по домам? — нарочно уточнил он, явно давая шанс выбрать, готова ли она к продолжению или хочет ещё повременить.

— Домой. Пригласишь меня в гости?

— В самое логово вампира? — Семён якобы ужаснулся.

— Я рисковая, — поддакнула Геля.

— Тогда позвольте вашу ручку, мадемуазель, — он взял её ладонь, нацепил на свой локоть и, насвистывая, повел к лифту. Всю дорогу они дурачились и щипали друг друга.

О вечеринке, организованной матерью по случаю помолвки, Семён напрочь забыл.