Саймон (СИ)

Глава 3

Кира проснулась среди ночи от необъяснимого торжества. В груди пекло, мысли одолевало некое странное ликование, словно сбылась её давняя мечта. Она попробовала перевернуться на другой бок и заснуть, но пьянящее чувство победы будоражило кровь.

С ворчанием она выпростала руку из-под одеяла и слепо потянулась к тумбочке за мобильником. Номер братца стоял на быстром наборе, поэтому она почти сразу поднесла телефон к уху и сонно буркнула:

— Ну рассказывай, что там у тебя стряслось посреди дежурства.

— И тебе привет, сестрёнка, — бодро возвестил Саймон. — Уже запеленговала?

— Твой парад победы стал причиной разрушительного урагана на южном полюсе, вымерли все пингвины, — безэмоционально подтвердила Кира. — Колись давай. Знатно отужинал стайкой студенток или что?

— Назначил свидание девушке, — с бравадой признался близнец.

— Ёксель, это теперь событие вселенского масштаба что ли? Если её зовут не Аня Тейлор-Джой или Дженна Ортега [Аня Тейлор-Джой — актриса, известна по ролям в фильмах «Ведьма», «Сплит», «Ход королевы» и «Фуриоса: Хроники Безумного Макса»; Дженна Ортега — актриса, известна по сериалу «Уэнсдей»], то ты понапрасну тратишь эндорфины.

— Я без понятия, о ком ты. Мою зовут Ангелина Болгова.

— Говорю же, ты становишься жалким, — недовольно фыркнула Кира. — Тебя впечатлила человеческая девчонка. И ладно бы актриса или модель…

— А у тебя под боком сейчас кто? Не иначе как Брэд Питт? — Саймон хохотнул, и сестра не смогла сдержать ответной улыбки.

— Ты живёшь архаизмами, Сём. Брэд Питт считался секс-символом лет так 25 назад. Сейчас все с ума сходят по Генри Кавиллу, ну или на худой конец по Ивану Янковскому [Генри Кавилл — актёр, известен по фильмам «Человек из стали», «Бэтмен против Супермена: На заре справедливости» и «Лига справедливости», а также по роли Геральта из Ривии в сериале «Ведьмак»; Иван Янковский — актёр, известен по ролям в сериалах «Слово пацана. Кровь на асфальте» (2023), «Фишер» (2023) и «Аутсорс» (2025), а также по фильмам «Текст» (2019) и «Чемпион мира» (2021)].

— Опять пустые звуки из твоего рта, Кирка, — продолжил радоваться Семён. — Встретимся завтра?

— Ты меня третьей лишней на свидание приглашаешь?

— Нет, боюсь она не поймёт. Ты слишком отличаешься.

— Что я слышу, младший? Ты меня стыдишься? — Кира тоже развеселилась, да и как удержаться, коли твой близнец по уши погряз в эйфории.

— Просто боюсь спугнуть. Давай забьёмся часиков на восемь вечера, посидим где-нибудь в баре, ты снимешь мне девчонку, — льстиво предложил братец.

— Ну ты и ленивая жопа, — наигранно вознегодовала Кира. — Уже в одиночку не можешь раздобыть себе пропитание.

— Могу, но твои вкуснее.

— Ещё и подхалим — это в тебе от мамы.

— А ты будь паинькой в честь папы и покорми брата.

Тип, что развалился по соседству, громко всхрапнул и перевернулся на бок. Кира повернула голову в его сторону, оглядела мощную спину с оливковой кожей и потеряла всякий интерес к недавнему объекту страсти.

— Ладно, договорились. Девчонка хоть красивая?

В динамике послышалась какая-то возня, шорохи и скрипы, затем снова объявился братец:

— Отправил тебе её фотку, недавно нашёл в соцсетях.

Кира с интересом открыла их с близнецом переписку и уставилась на девицу.

Если бы Саймон потребовал комментарий, она бы написала всего несколько слов: «Ты в своём репертуаре». И попала бы в точку.

Фотография запечатлела женщину с естественной красотой, которую она старательно прятала за нелепым нарядом. Мягкие черты, выразительные глаза какого-то тёплого оттенка карего и очаровательные ямочки на щеках. За пышными формами легко проглядывало природное обаяние. Однако она выбрала для себя образ, который полностью противоречил её натуральной привлекательности: ярко-розовое платье-комбинация с люрексом топорщилось во все стороны, создавая неестественные складки, а бесформенный кардиган оверсайз делал её силуэт тяжеловесным.

Каштановые волосы собраны в неаккуратный пучок, несколько прядей небрежно падали на лицо, а поза — ссутулившиеся плечи, опущенная голова, руки, обхватившие тело — выдавала желание спрятаться. Кислотные кроссовки и массивные дешёвые украшения только усиливали впечатление того, что она намеренно маскировала себя. При этом было видно, что у неё ухоженная кожа и аккуратный маникюр — признаки того, что она заботится о себе, но почему-то боится показать свою истинную сущность. Фотография словно рассказывала историю о женщине, которая знает о своей привлекательности, но боится её признать.

Сенька всегда сходил с ума по подобным дамам, нравились ему розовощёкие и пышногрудые. Почему-то.

— Всё, умолкаю, — вдосталь налюбовавшись очередной избранницей близнеца, Кира вернулась к беседе. — Потолок головой не пробей, когда будешь скакать от радости.

— Вот ты заноза. Ладно, спи, я тоже попробую. Ночки, Крылатая.

— Сладких, Клыкастый, — она чмокнула воздух, посылая братцу поцелуй и сунула мобильник под подушку.

Перед тем, как вновь заснуть, попыталась вспомнить, когда в последний раз Саймон влюблялся, и поняла, что в этом столетии подобного ещё не случалось. Выходит, кончилась её передышка. Впереди опять ждут эмоциональные качели, чувство вины и стремление признаться. А ведь двухтысячные так хорошо начинались!

Высокие стеклянные купола заливали пространство мягким светом, а каждый шаг сопровождался новыми запахами: здесь переплетались ароматы свежесваренного кофе, пряностей восточной кухни и свежей выпечки. Словно островки разных миров, расположились на фуд-корте заведения — от изысканных японских ресторанчиков до уютных европейских кафе.

Среди небольшого сборища студентов, атаковавшего прилавок «Бургер Кинга», ярким пятном выделялся высокий молодой человек. Его светлые волосы и пронзительно-голубые глаза создавали контраст с татуировками на руках. Стильные тоннели в ушах добавляли образу нотку шарма. Он с деланным спокойствием сидел за столиком по центру зала и не сводил глаз с эскалатора.

И вот она появилась — очаровательная шатенка с удивительным, словно кукольным лицом. Её природная грация притягивала взгляды окружающих. Семён двинулся навстречу, Ангелина, заметив его издали, стушевалась и сбавила шаг. Они встретились у кофейного островка. Заговорили почти одновременно:

— Привет! Как твоё самочувствие?

— Здравствуй… те! Извини… те за вчерашний звонок. Мы немного…

Она осеклась, увидев протянутую для рукопожатия ладонь. Ответила на его жест, но вместо того чтобы пожать руку, Семён подтянул её к губам и нежно поцеловал.

Геля смутилась окончательно. Щёки раскраснелись.

— Мы вроде договорились не «выкать», — мягко напомнил Семён.

— А-а, да, я… э-э, всё время забываю.

Необходимость дышать она тоже упускала из виду. Волнение исходило от неё густыми волнами на манер прибоя.

Ради завтрака она тщательно приоделась: лёгкий летний ансамбль из кремового цвета рубашки и брюк делал её похожей на облако; босоножки на небольшом каблуке открывали вид на аккуратные ступни и изящные пальчики с розовым лаком на ноготках. Волосы она подобрала на макушке несколькими заколками, открыв лицо, а дальше они струились по плечам и ниспадали на спину. Неброский макияж дополнял картину: чуть тронутые тушью ресницы казались ещё ярче, а губы, подведённые нюдовой помадой — сочнее. И пахло от неё потрясающе. Не духами или косметикой, а чем-то домашним, уютным, вроде смеси корицы с ванилью.

Семён, так и не выпустив её руки, обратился к баристе с заказом:

— Мне ристретто с двумя ложками сахара и имбирём, а моей спутнице моккачино с белым шоколадом и лавандовым сиропом.

— Десерты не желаете? У нас очень вкусный чизкейк с черничным кремом, или могу порекомендовать эклеры с творожным муссом — пальчики оближешь!

Геля отрицательно помотала головой. Ещё чего не хватало, предаваться обжорству на глазах у парня.

— Давайте и то, и то, — с улыбкой согласился Семён, потом повернулся к бывшей пациентке. — Так что с самочувствием?

— Всё хорошо, — пожала она плечами. — Я вчера не слишком налегала на алкоголь. А как у вас? — Семён посмотрел так строго, что поджилки затряслись. — В смысле, тебе удалось выспаться?

— Да, я даже встал раньше будильника.

Они забрали кофе и устроились за столиком неподалёку. Геля сняла с плеча сумочку на длинном ремешке, вынула кошелёк и попыталась всучить кавалеру свою половину за кофе и пирожные.

— Не смеши меня, — Семён оттолкнул деньги, — я вполне могу себе позволить угостить красивую девушку кофе.

— Может, всё-таки поровну? Это ведь дружеские посиделки, к чему вам… тебе…

Она замолкла, под его взглядом живо убрала купюры обратно, а после спряталась за упавшим на лицо каскадом волнистых локонов. Ещё гуще разрумянилась.

— С чего ты решила, что мы собрались приятельствовать? — невозмутимо спросил доктор.

— А разве не очевидно? — она посмотрела в глаза, наверное, впервые с момента знакомства.

— Не очень, если честно, — Семён сделал глоток кофе и поморщился: вкус был далёк от идеала, впрочем, чего и ждать от напитка из автомата посреди торгового центра.

Ангелина вздохнула, попробовала свой кофе и после недолгой паузы выдала:

— У нас разница в возрасте, я минимум лет на семь старше.

— Я старше, чем выгляжу, — лихо парировал Семён. — Во всём виноват здоровый образ жизни и витаминки.

Она улыбнулась, но продолжила сопротивляться:

— Я вряд ли в твоём вкусе.

— А ты знаешь мои вкусы?

— Нет, но могу предположить, что ты общаешься с… более подходящими девушками.

— Это какими, например? — он подался вперёд и даже изобразил вежливое внимание.

Геля огляделась по сторонам, словно подыскивая подходящую кандидатуру, потом заприметила у прилавка китайской закусочной «Дунфан Во» элегантную даму лет тридцати в приталенном белом костюме, от которой так и разило холеностью.

— Я о таких.

Самсонов проследил за её взглядом и широко улыбнулся.

— Ты мыслишь стереотипами, — с осуждением проговорил он. — А ведь, как известно, на вкус и цвет все фломастеры разные. Вот ты — в моём вкусе, она — нет. Будут ещё аргументы?

Геля открыла было рот, но ничего не сказала и спешно приложилась губами к стакану с кофе.

— Тогда начнём беседу с самого начала. Как твоё самочувствие?

— Я же вроде ответила, что всё нормально.

— Я не о похмелье. Как себя ощущает твой затылок? Позволишь? — он внезапно навалился на стол и потянул руки к её голове.

Она смущённо придвинулась, прикусила изнутри нижнюю губу и скосила взгляд в сторону, пока Семён ощупывал почти зажившую шишку.

— Так не больно?

— Нет, — выдохнула едва слышно.

— Уплотнение ещё есть, но в целом регенерация идёт неплохо, — по-деловому отметил врач, а после переместил руку в ямочку на затылке и слегка погладил. — Мне нравится твой румянец. Давненько никто рядом со мной так очаровательно не краснел.

Геля хихикнула, мельком обвела глазами его лицо и тут же отстранилась.

— Уже начало двенадцатого, — с неким беспокойством заявила она, поглядывая на телефон.

— Ты куда-то спешишь?

— Я? Нет, но разве тебе не нужно в больницу?

— До двух я свободен. Должен был читать лекцию лоботрясам из медухи [имеется в виду медицинское училище], но с утра позвонил и перенёс им пары на субботу.

— Как бессердечно с твоей стороны, — посочувствовала Геля студентам.

— Это всё твоя вина, могла позвонить раньше.

— Я бы и вчера не позвонила, да подружки настояли.

— О, тогда передай им от меня сердечную благодарность.

— Непременно.

— Ешь, — Семён пододвинул к ней тарелку с чизкейком.

— Спасибо, я сладкое… как-то не очень, — Геля отодвинула соблазн подальше.

— Ангела, не заставляй кормить тебя насильно.

— Почему ты так меня называешь?

— Не нравится?

Она осторожно поддела ложечкой крошечный кусочек лакомства и отправила в рот. Пожала плечами.

— Нравится, просто все зовут меня Гелей.

— Пускай и дальше зовут, а для меня ты будешь Ангелой. Вкусно?

— Очень, — она отломила щедрый кусок воздушного чизкейка и протянула ложечку Семёну. — Сам попробуй.

Он послушно открыл рот и съел угощение. Облизнулся. При виде кончика языка, скользнувшего по полной нижней губе, у Гели в животе всё перекувырнулось. Она поспешила задать вопрос:

— Так сколько тебе лет?

— Восемьдесят четыре, — по-старушечьи прошамкал Семён, якобы забыв добавить ещё одно столетие.

— Нет, я серьёзно, — она улыбнулась его выходке.

— Двадцать восемь, — неохотно добавил он и отчего-то помрачнел.

— И ты уже заведуешь целым отделением! Как так?

— Постоянно учусь и впахиваю, как лошадь, — безразлично бросил он.

— А на работе не бывает… не знаю, как деликатно спросить… м-м, проблем из-за внешнего вида?

— Ты о моей звериной сексуальности? — Семён подмигнул, намекая, что это шутка.

— Да нет, скорее о хулиганистой внешности, — она обвела взглядом тоннели в ушах, серьгу в носу и татуировки на предплечьях.

— Пока я в буквальном смысле собираю людей по кусочкам, берусь даже за самые безнадёжные случаи и довожу пациентов до выздоровления, мне готовы прощать всё. Хоть завтра могу явиться в больницу в шлёпанцах и купальных шортах, руководство и это проглотит, потому как знают — я остаюсь профессионалом в любом виде. Просто люблю выделяться. Натура такая, бунтарская. Это, к слову, у нас семейное. Видела бы ты мою близняшку.

— У тебя есть близняшка? — Геля вытаращила глаза и с любопытством уставилась на парня.

— Я вас как-нибудь познакомлю, уверен, она тебе понравится.

— А почему ты называешь её близняшкой? Разве не правильнее говорить двойняшка?

— С медицинской точки зрения существует два типа близнецов: однояйцевые, то есть монозиготные, которые развиваются из одной оплодотворённой яйцеклетки. Такие близнецы всегда одного пола, имеют идентичную внешность и генетику. И разнояцевые, то есть гетерозиготные, такие как мы с Кирой. Они появляются при оплодотворении двух разных яйцеклеток двумя разными сперматозоидами. Эти близнецы могут быть как одного, так и разного пола и иметь разный набор генов, который совпадает примерно на 40–60 %. А двойняшки — это скорее просторечие, не имеющее никакого отношения к медицине. Извини, я, наверное, тебя утомил? Как-то само вырвалось.

— Ничего страшного, — отмахнулась Геля, впечатлённая скорее даже не его познаниями, а той горячностью, с какой Семён рассказывал о различиях между однополыми и разнополыми близнецами. — Ты отличный рассказчик.

— Да и ты расслабилась. Пойдём, что ли прогуляемся? И найдём кофейню получше, а то здешний кофе, прямо скажем, отстой.

Она согласилась и под аккомпанемент нескончаемых разговоров они вышли из торгового центра.

Семёну так и не удалось вернуться в больницу к двум часам. Едва он проводил до дома Ангелу, где у дверей подъезда попытался поцеловать на прощание, но получил лишь целомудренный поцелуй в щёку, раздался телефонный звонок.

— Сай, ты нам срочно нужен, — голос сестрицы, как обычно, портил все планы.

— Что опять? — с тоской спросил он, придумывая веский предлог для официальной работы. Прикинуться больным? Или сослаться на подработку в мединституте?

— Молодой демон, повреждение костяных отростков.

— Когти или рога? — деловито уточнил Семён.

— Рога. Я так поняла, он с кем-то бодался в прямом смысле этого слова, не рассчитал силу и…

— Кир, мне подробности не важны. Опиши симптоматику.

— Сильная боль, отёк и воспаление в волосяной области головы, видимая деформация рогов.

— Родственники рядом?

— Да, его мать привезла.

— Она демон?

— На вид ведьма-ведьмой, но говорит, что демон, — Кира заржала.

— Посади её на забор крови, понадобятся антитела для восстановления. Я приеду через… — он посмотрел на часы в углу экрана, — через двадцать минут. Готовь операционную.

— Йа, майн либэ Шеф [ja, mein lieber Chef — немецкий, «Да, мой дорогой начальник»], — дерзко отозвалась близняшка и дала отбой.

Семён окинул взглядом дом, в котором жила девушка с говорящим именем Ангел, и вызвал такси через приложение Яндекс Гоу.

Пока дожидался машину, позвонил на человеческую работу и в красках описал свои выдуманные злоключения, мол, на перекрёстке его подрезал некий мажор на папкином Мерседесе, теперь придётся ждать приезда ДПС, оформлять протокол и так далее. Главврач, интеллигентный мужчина предпенсионного возраста, поохал ради приличия и спокойно отпустил заведующего отделением травматологии решать неурядицы.

К предместью Рабочее Семён подъехал с небольшим опозданием. Он попросил водителя остановиться на пересечении улиц Баррикадная и Рабочая, а оставшийся путь до заброшенного военного склада проделал пешком.

Холмистый рельеф и буйная растительность создали идеальную маскировку для тайного подземного бункера. Старые бетонные укрепления, некогда служившие защитой, теперь выглядели как руины, оставленные временем.

Покосившийся складской ангар — единственное, что выдавало присутствие чего-то большего. Высокие стены, увенчанные камерами наблюдения, скрывали вход в подземный лабиринт. За неприметной дверью начинался крутой спуск в недра земли.

В глубине скрывался целый мир. Величественный вестибюль с системой очистки воздуха; операционные залы, где свет никогда не гас; палаты, хранившие покой необычных пациентов; диагностические центры, оснащённые по последнему слову техники; склады, полные медикаментов; жилые помещения для персонала, где каждый уголок пропитан мистикой и загадками; системы жизнеобеспечения, работающие независимо от внешнего мира.

Это место считалось неприступной крепостью: тройная система фильтрации воздуха, автономные генераторы и бронированные двери. Подземные туннели, словно вены древнего существа, пронизывали землю, готовые в любой момент стать путями к спасению. А овраги и холмы, окружающие территорию, служили естественной защитой. Грунтовые воды, находящиеся на безопасном расстоянии, не угрожали целостности комплекса.

Семён спустился на глубину тридцати метров и в приёмном покое наткнулся на обезумевшую от горя мамашу.

Кира очень точно описала её словами «ведьма-ведьмой». Высокая, статная женщина с чёрными, как смоль глазами металась между стенами. Её седые волосы были собраны в тугой пучок, а крючковатый нос придавал лицу сходство с хищной птицей. Ни дать ни взять горгулья.

Пронзительный голос разрезал воздух:

— Где мой сын?! Что вы с ним делаете, ироды?!

Семён обошёл крикливую демонессу по широкой дуге, облачился в белый халат, взятый с вешалки в служебном помещении, его голубые глаза скользнули по фигуре разъярённой матери.

— Доктор Саймон, — произнёс он бесстрастно. — Твой сын сейчас проходит предоперационную подготовку.

— Ты… ты! — ведьма вскинула руку, бормоча что-то под нос. — Сгною! По ветру прах рассею! Я уничтожу тебя, если с ним что-то случится!

Семён лишь приподнял бровь:

— Угрозы? Забавно. Позволь заметить, твои словеса не страшнее моей операционной. Здесь каждый день кто-то теряет части тела, и поверь, рога — это ещё не самое страшное.

Демонесса замерла, её глаза вспыхнули алым огнём.

— Ты… ты не боишься?!

— Боюсь? — доктор усмехнулся. — Я боюсь только одного — непрофессионализма. А твои демонические фокусы и детишек в цирке не впечатлят.

Он на миг позволил вампирской сущности проступить над человеческим обликом, сверкнул удлинившимися клыками и продолжил:

— У твоего сына вероятнее всего перелом рогового отростка. О степени перелома скажу точнее, когда, наконец, увижу пациента. Операция займёт около часа. Прогноз благоприятный, если, конечно, ты прекратишь метать молнии и дашь мне работать.

Ведьма сжала кулаки, но гнев в её глазах постепенно сменился тревогой:

— А если… если что-то пойдёт не так?

— Тогда мы будем действовать по протоколу, — ответил Саймон и заставил клыки уменьшиться, потому как в разговоре они только мешали. — Как всегда.

Он развернулся и направился к операционной, оставив беспокойную мамашу наедине с её страхами.